Текст книги "Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

Выдался нелегкий вечер. Долгий вечер. Натан звонил каждые три-четыре часа с новостями. В последний раз он позвонил около полуночи и сказал, что никак не сможет прилететь завтра. Его последняя надежда – рейс в пятницу вечером. Если получится.

Он не единственный, кто застрял в пути, и аэропорты закрыты не только в Чикаго. Большая часть северо-восточного региона скована морозом, и я представляю себе тысячи семей, исполненных гнева и разочарования из-за крушения праздничных планов. Положив трубку после очередного разговора, я не заплакала, но мое сердце как будто налилось свинцом.

В последнее время я только и делаю, что разочаровываюсь. Только и делаю, что теряюсь. Никто не говорил, что будет легко, и я не могла представить, что однажды у меня изменится настроение. Но из того, что мы имеем на сегодняшний день, нужно извлечь максимум. Пора подвести итоги. Даже если это меня прикончит.

Я встала рано безо всякого будильника. Сменив пижаму на спортивный костюм, сварила кофе и начала складывать вещи в гостиной, стараясь не обращать внимания на то, что на улице непроглядная мгла и в доме царят мрак и холод. Наполнив две большие коробки, я включила свет и отхлебнула кофе.

Все в порядке. Я справлюсь.

Я перевезу дочерей в новый дом. Позабочусь обо всем. Все будет хорошо.

Но глаза щипало, и мне стало так нестерпимо грустно, что пришлось рукавом вытирать слезы. Не надо плакать. Никакой жалости к себе. Я взрослая женщина, а не ребенок. Что страшного в том, чтобы переехать собственными силами?

Вдруг кое о чем вспомнив, я подошла к стене гостиной. Книги, фотографии, безделушки. Я осторожно уложила их и выстроила наполненные коробки башней возле стены.

В половине восьмого Брук прибежала вниз в пижаме с рисунком в виде рыжих девочек, играющих в футбол.

– Папа дома?

Я закрыла коробку и надежно заклеила скотчем.

– Нет. Буря слишком сильная. Самолеты не летают.

Брук кинулась на кушетку и прижала подушку к груди.

– Но он сказал, что прилетит. Он сказал, что вернется домой.

– Ничего не поделаешь, буря. Мы не властны над погодой.

– Но он обещал!!!

Я села на пол, положив увесистую катушку скотча на колени.

– Я тоже расстроена.

Брук сбросила подушку.

– А я не расстроена. Я злая. Папа должен быть с нами. – Она лягнула подушку. – Ненавижу Омаху. Ненавижу новый дом. Ненавижу твою работу. Ненавижу Аннику, потому что она ушла к кому-то другому. Я все ненавижу. И День благодарения тоже.

– Да, понимаю. – Я потянулась к следующей коробке. – Абсолютно с тобой согласна.

Брук перестала брыкать подушку и минуту спокойно лежала, а потом села и осторожно отвела за ухо спутанную прядь.

– Я тебя обидела?

Я перестала заклеивать коробку и взглянула на нее. Моя средняя дочь, длинноволосая, с неукротимым духом. Настоящий боец. Господи, не дай мне сломить этот непокорный нрав.

– Нет. – Я улыбнулась, и глаза снова защипало. – Хорошо, что ты сказала, что чувствуешь. Было бы неприятно, если бы ты решила промолчать.

– Даже если я злюсь на тебя и на папу?

Вот, значит, в чем дело. Она сопротивляется судьбе точно так же, как мы с Натаном.

– Особенно если ты сердита на нас. Мы твои родители. Мы семья. Кому, если не нам с папой, ты можешь рассказать о своих чувствах?

Брук улыбнулась, ее лицо просветлело, точно показалось солнце.

– Я тебя люблю, мама.

– И я тебя люблю, Брук Янг.

Я вернулась из гаража с полными руками коробок и оберточной бумаги и услышала звонок в дверь. Сердце у меня подпрыгнуло, и я подумала: «Натан». Потом я посмотрела на часы и поняла, что это невозможно. Пятнадцать минут девятого – в два часа ночи муж еще сидел в аэропорту. Он не успел бы добраться сюда.

Пригладив волосы, я отперла замок и одновременно провела пальцами под глазами, чтобы проверить, не потекла ли тушь. Открыла дверь и застыла на пороге.

Мама.

Мама и Рэй.

Я не могла сказать ни слова. Не могла двинуться. Просто стояла в дверях и смотрела на нее. Мы столько лет не виделись. Как минимум десять.

– Привет, Тэмми, – сказала она.

– Тэйлор, – поправила я, подумав, что мама еще больше стала походить на Эли Макгроу. Когда я была маленькой, люди оборачивались, когда видели маму в магазине или на улице. Неоднократно к ней подходили и просили автограф. Никто не верил, что она не Эли Макгроу.

Мама согласно кивнула:

– Извини.

Я смотрела на нее и на Рэя, по-прежнему не в силах собраться с мыслями. Мама заметила мое замешательство. Прежде она никогда у нас не бывала.

– Мы приехали, чтобы помочь вам с переездом, – сообщила она таким тоном, как будто это самая естественная вещь на свете. Моя мать, с которой я не виделась и не общалась много лет.

Я не знала, что и делать: то ли захлопнуть дверь у нее перед носом, то ли принять помощь, но внезапно прошлое огромной черной пропастью легло между нами.

Мама нас бросила. Ушла. Стала жить по своему вкусу, предоставив бывшему мужу и детям бороться с проблемами, которые обрушивала на них судьба. Я прикрыла дверь, чтобы она не могла заглянуть в дом, и решила, что черта с два ее впущу.

– Я не…

– Натан позвонил мне. Сказал, что не может прилететь. Аэропорт закрыт, а он очень беспокоится из-за того, что вы остались без помощи… – Голос у мамы оборвался, и она засунула руку в карман вылинявших джинсов.

Я молча смотрела на нее. Каштановые волосы испещрены седыми прядками, но по-прежнему густые и длинные – темными каскадами рассыпались по плечам. Мама очень стройна для своего возраста, на ней мальчишеская клетчатая рубашка, которая обтягивает грудь и плечи. А ведь ей пятьдесят семь. Не будь она моей матерью, я бы сказала, что она прекрасно выглядит. Но это моя мать, и я вычеркнула ее из своей жизни по причинам, которые известны нам обеим.

– Я умею укладывать вещи, Тэйлор, – негромко добавила она. – По крайней мере разреши помочь вам в том, что мне под силу.

– Ладно. – Не хочется говорить резкости, особенно сейчас. Последние несколько месяцев дались мне очень тяжело. Я чувствовала себя так, как будто потеряла все и вся.

Но это…

Внутренний голос заставил мое сердце сжаться. Я открыла дверь и шагнула в сторону.

– Заходи. Девочки будут очень рады тебя видеть.

– Спасибо, – торжественно проговорила мама.

Я мельком посмотрела на Рэя. До сих пор я видела его только дважды, и оба раза мы не разговаривали. Рэй похож на актера Сэма Элиота из «Маски». Высокий, стройный, с густыми седыми волосами почти до плеч и длинными усами. Не сомневаюсь, у него полно татуировок. Просто мне никогда не доводилось их видеть.

Рэй кивнул:

– Тэйлор…

У меня даже не было сил изобразить улыбку. Рэй – наименее любимый мною человек на свете. Мне так много в нем не нравится, что я даже не знаю, с чего начать. Моя мать сбежала с ним, он профессиональный шофер, игрок, драчун и сидел в тюрьме…

И женился на моей маме.

Не успев еще отбыть срок.

Не знаю, что сильнее меня беспокоит – что моя мать сбежала с ним, что Рэй дальнобойщик или что он сидел.

Но теперь они оба у меня дома, и я закрыла за ними дверь, успев заметить огромный грузовик на подъездной дорожке.

– Ничего себе, – пробормотала я.

Рэй посмотрел на меня через плечо.

– Твоя мать сказала, что у тебя большой дом. Наверное, прорва вещей.

Мне вдруг стало стыдно.

– Спасибо, – неловко произнесла я.

Он слегка кивнул.

Знакомить девочек с бабушкой и ее мужем было нелегко, но, в конце концов, все в моей жизни сейчас сложно. К счастью, дочери были шокированы куда менее, чем я. Разумеется, им любопытно, они в восторге от гостей и прыгали по гостиной, рассказывая гостям забавные случаи из жизни. Примерно через час я прервала поток воспоминаний и сказала, что пора взяться за работу. Веселью конец.

Мама укладывала вещи в столовой, где стоит высокий сервант со стеклянными дверцами, который мы с Натаном купили в Ирландии, на седьмую годовщину брака, когда наведались в огромный антикварный магазин в Раткиле. Шкаф красного дерева набит фарфором и хрусталем, на каждой полке гораздо больше посуды, чем нам нужно. Этот сервант – одна из тех вещей, которые я вынуждена оставить и по которым буду скучать. Я уже пожалела, что не выпросила его обратно у Моники.

Рэй в комнате Джеммы разбирал кровать. Две другие он уже отнес по частям в машину.

Я пыталась отсоединить стереосистему, когда мимо проходила мама, неся груду коробок. Увидев, как я, прикусив губу, тщетно орудую плоскогубцами и отверткой, она спокойно сказала:

– Пусть этим займется Рэй, он разбирается в таких вещах.

– Ладно. – Я с облегчением оставила инструменты и посмотрела ей вслед, а потом встала и оправила футболку. Мне жарко, и я не в духе, а ведь еще даже не перевалило за полдень. Осталось много вещей, и на сборы уйдет целая вечность. Во мне росла паника, что-то стискивало горло.

Я уже собиралась подняться наверх, в спальню, чтобы упаковать одежду из гардеробов, но сначала зашла в столовую, где работала мама. Опустив голову, так что длинные волосы свешивались по сторонам лица, она осторожно заворачивала предмет за предметом в толстый слой бумаги, а потом укладывала в коробку.

Мама, конечно, знала, что я стою и наблюдаю, но ничего не говорила, полностью сосредоточившись на своем занятии.

– Я думала, ты живешь в Санта-Розе, – сказала я.

Она осторожно укладывала завернутый в бумагу бокал.

– Да.

Я скрестила руки на груди, ощущая крайнее беспокойство.

– Когда Натан тебе позвонил?

– Вчера, в четыре.

– Отсюда до Санта-Розы одиннадцать часов езды, мама, и то если без остановок.

– Рэй ехал всю ночь.

Я рассматривала мамин затылок и испытывала странные чувства – такие сильные, что буквально подгибались колени. В голове осталась лишь одна мысль: я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.

А ты нас бросила.

Ты нас бросила. Меня и Сисси.

Мне хотелось спросить, отчего Лоренс, ее первый любовник, или Рэй оказались для нее важнее, чем мы с сестрой.

Хотелось спросить, почему она не смогла подождать с разрывом пять – десять лет, чтобы мы с Сисси успели вырасти и уйти из дому.

А еще, вправду ли она счастливее с Рэем, чем с нами.

Но я ни о чем не спросила. Не смогла. Мама сделала свой выбор. А у нас выбора не было. Ни выбора, ни сил, ни права голоса.

Неудивительно, что я просто помешалась на контроле.

Я стиснула зубы и поднялась по изящной лестнице на второй этаж, исполнившись решимости опустошить наконец детские. Я успела разобрать лишь половину гардероба, когда раздался звонок в дверь. Я открыла очередную картонку, заклеила днище, приделала ручку для переноски и снова полезла в шкаф. Я не спешила вниз, к двери. Это, вероятно, кто-нибудь из подруг моих дочерей – пусть для разнообразия помогут.

Я взяла охапку брюк, свитеров и платьев, когда в спальню вошла Марта Зинсер. От удивления я споткнулась об упавшую вешалку.

– Привет.

– Привет. – Она обвела взглядом царящий в комнате хаос. – Развлекаешься?

– Ну, это не совсем мой идеал развлечений. А что ты здесь делаешь?

Она криво улыбнулась:

– Решила тоже развлечься. Складывать. Таскать. Упаковывать…

Я взглянула на Марту, эту непомерно уверенную в себе женщину, которая никогда мне не нравилась, потому что у нее было все, чего не было и не могло быть у меня. Я не настолько независима, смела, сильна, но все же сумела нащупать почву под ногами и оказалась куда выносливее, чем ожидала. Мы встретились взглядами. Марта мне не враг. И сама себе я тоже не враг.

– Ты такая странная, Марта, что даже жутко.

Выражение ее лица не изменилось, но что-то появилось в глазах – нечто похожее на ласку, и меня как будто накрыло теплой волной. Любовь. Надежда.

Все будет хорошо.

Мы так и не пошли ужинать в ресторан. Марта пригласила нас всех до одного к себе домой на праздничный ужин, и я была не в силах отказаться. Кажется, лишь уточнила, уверена ли она.

Марта сказала, что уверена. Я с благодарностью приняла приглашение, и она ушла домой готовиться. Тем временем я отменила заказ в ресторане, велела девочкам вымыться и переодеться во что-нибудь подходящее для праздничного ужина и даже не возмутилась, когда они попытались открыть все тщательно запечатанные коробки.

Натан позвонил, когда мы выходили. Я так обрадовалась в надежде, что он на пути домой.

– Обрадуй меня, милый, – сказала я, заводя детей обратно в дом и жестом приказывая закрыть дверь.

– Никаких рейсов сегодня. Насчет завтра – не знаю. Твоя мама приехала?

Сердце у меня замерло, и я окинула взглядом прихожую. Джемма что-то показывала бабушке, а та смотрела и слушала. Так странно видеть мою мать в окружении девочек. Они никогда не виделись, только обменивались фотографиями. Бабушка всегда была для них большой загадкой.

– Да. Они с Рэем приехали утром. И очень помогли.

– Слава Богу. Я жалею, что меня нет с вами, Тэйлор. Правда жалею. Если бы я мог добраться на машине…

– Я понимаю.

– Ты сердишься?

– Просто нам нелегко без тебя, Натан.

– Прости.

– Ничего страшного. – Я заправила выбившуюся прядь за ухо. – Счастливого тебе Дня благодарения.

– И тебе, детка.

Мы попрощались, и я передала телефон девочкам.

Мы приехали к Марте на полчаса позже, чем я рассчитывала: девочки разрыдались, поговорив с папой, поэтому мне понадобилось некоторое время, чтобы их успокоить и подбодрить. У Марты мы обнаружили, что Ева сделала из цветной бумаги кольца для салфеток и написала золотыми и серебряными буквами наши имена на маленьких тыковках. На столе стояли свечи цвета жженого сахара, в центре красовался огромный осенний букет.

Родители Марты сидели за столом вместе с нами, оглядываясь по сторонам. Я так долго не видела собственную мать, что даже не знала, как себя вести.

Марта произнесла короткую молитву. Не знаю, отчего меня это удивило. Наверное, успела поверить, что она сущий дьявол.

Впрочем, еда оказалась превосходной. Марта приготовила индейку, фаршированную кукурузным хлебом и орехами, – этот рецепт достался ей от отца, классического южанина. Отец Марты обожал жену и буквально не отходил от нее; даже когда она вставала, брел прочь и не хотел возвращаться к столу. Судя по всему, пожилая дама считала, что гостиная – идеальное место для переодевания.

Тори старалась не смеяться, когда Марта и ее отец втискивали миссис Зинсер в платье. Джемма многозначительно посмотрела на сестру, а потом с изумленным выражением лица обернулась ко мне. Мои девочки растут в неведении. Мы не видимся с родителями Натана, потому что они меня не любят. Не видимся с моими родителями, потому что я их не люблю. А Марта и ее отец, наоборот, стараются удержать мать дома как можно дольше, пусть даже окружающие полагают, что уже пора отвезти ее в дом престарелых.

До меня вдруг дошло, какая тяжелая штука жизнь и как глупо все еще больше усложнять.

Я быстро встала и начала убирать со стола, поскольку все остальные были заняты. Я не могла сидеть и делать вид, что не замечаю слез миссис Зинсер.

Бедная миссис Зинсер.

Джемма и Ева принесли на кухню посуду.

– Спасибо, – сказала я. Удивительно, что Джемма убирала со стола без напоминания. Дома она не делает этого без скандала. Она явно хочет произвести приятное впечатление на Еву? Марту? На мою мать и этого… преступника?

Вскоре все девочки встали и отнесли на кухню тарелки и бокалы. Не дожидаясь указаний, я вымыла посуду вручную. Дома я не ставлю фарфор в посудомоечную машину; насчет Мартиного не знаю, но старый добрый способ оказался ничуть не хуже.

Марта появилась на кухне, когда я домывала последние кастрюли и сковородки.

– Прости, – произнесла она, оглядываясь и видя, что горы грязной посуды исчезли. – Это в мои намерения не входило…

Я засмеялась, сполоснула руки и взяла у нее полотенце.

– Знаешь поговорку? О том, что не стоит загадывать?

Марта убрала сковородки и кастрюли в шкаф рядом с плитой.

– У тебя славная мама.

Я облокотилась на стол.

– Неудивительно, что она тебе понравилась. Ее муж – один из основателей «Ангелов ада».

Марта засмеялась:

– Неправда.

– Он действительно гонял с этой компанией.

Она пожала плечами.

– Значит, ему есть о чем рассказать.

Я сдула с глаз прядь.

– Я бы охотно послушала, не будь он любовником моей матери.

Марта резко оборвала смех.

– Она представила его как своего мужа.

– Да. Они поженились, пока он сидел в тюрьме. Хотелось бы мне увидеть свадебные фо… – Я замолчала, заметив, что мама стоит в дверях с графином в руках. Она молча смотрела на меня и протягивала графин.

Я без единого слова забрала его. Мама, все так же молча, вернулась в столовую. Марта не сводила с меня глаз, пока я несла графин в раковину.

– Тэйлор…

– Я была не права, – оборвала я. – Хотела пошутить, но вышло не смешно.

Я быстро пошла в столовую, где гости ожидали пироги, и взглянула на маму в надежде, что и она на меня посмотрит, но она смотрела в сторону. Когда через минуту я принесла пирог, то заметила, что мама держит Рэя за руку под столом. Очень крепко.

Часом позже мы возвращались домой, кутаясь в пальто. Мама и Рэй шли рядом, Тори держала бабушку за руку. Я шагала позади. Наблюдая за ними, я вспомнила свою сестру Сисси. Она тоже обожала держать маму за руку.

Когда мы подошли к дому, мама обернулась и сказала, что они с Рэем, пожалуй, пойдут спать. Прошлой ночью они и глаз не сомкнули. Если утром мы ожидаем от них какой-то помощи, то сейчас им лучше отдохнуть.

– Можете занять мою комнату, – сказала я. Кровать там еще не разобрана.

– Поспим в машине, – ответила Рэй.

– Но я правда не против.

Мама наклонилась и поцеловала Тори в макушку, прежде чем выпустить детскую ручонку.

– Мы с Рэем всегда так путешествуем. – Она пристально посмотрела на меня, словно ожидая возражений.

Я не спорила.

– В любом случае вы знаете, где ванная. Там должны быть чистые полотенца… если только я их случайно не упаковала.

– У нас есть свои. – Мама улыбнулась девочкам, потом подарила мне чуть менее широкую улыбку. – Спокойной ночи.

На следующий день я ехала к новому дому, а Рэй катил следом на грузовике. В кузове стояла мебель из спальни. Он расставит ее, пока мы с мамой продолжим собирать вещи.

Я наспех показала Рэю дом.

– Мебель Джеммы будет стоять в этой комнате, а Тори и Брук поселятся здесь…

Рэй оглядывал крошечные спальни.

– Разве здесь поместится вся их мебель?

– Нет. – Я потерла шею, все мышцы у меня болели. Я так устала, что мечтала лишь прилечь и вздремнуть. – Я собираюсь избавиться от гарнитура Тори, все равно он уже слишком мал для нее. Тори будет спать на раскладушке.

– Она уже об этом знает? – поинтересовался Рэй. Проведя последние сутки с девочками, он их хорошо изучил.

– Да, но, подозреваю, до нее еще не вполне дошло. Завтра мы проведем первую ночь на новом месте.

– Тебе нелегко, э? – Рэй высокий и сильный, но в его голосе звучало такое сочувствие, что я даже не знала, куда смотреть.

– Мы справляемся, – ответила я наконец.

Он кивнул:

– Вот и ладно. Я тут сам разберусь. Вернусь, как только закончу.

Я прошла к двери, когда Рэй меня окликнул.

– Твоя мать хорошая женщина, Тэйлор. Она ведь действительно пыталась все наладить с твоим отцом…

Я медленно повернулась к нему и стала рассматривать черную рубашку, лохматые седые волосы, обветренные щеки. У Рэя доброе, хорошее лицо, и сам он, на удивление, приличный человек, но мы с ним по-разному смотрим на маму.

– Не обижайся, Рэй, но у нее была семья. Нельзя бросать детей только потому, что тебе не нравится их отец.

– Она не бросала вас. Она бросила его.

Я вновь пристально посмотрела на него:

– В детстве не замечаешь разницы.

– Но ты уже не ребенок.

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, поставить его на место, но не нашла слов. Возможно, мне просто нечего возразить.

Он прав. Рэй, дальнобойщик и бывший заключенный, прав.

По крайней мере сейчас.

Я не передала маме этот разговор, когда возвратилась домой и вновь принялась укладывать вещи. Мы с ней вместе трудились на кухне, но почти не разговаривали. Тяжело в один день забыть о долгих годах обиды, но я была благодарна ей за помощь и рада, что она здесь. Хорошо, что Натан догадался позвонить маме, как только понял, что мне предстоит перевозить вещи одной.

Он делает что может.

Мы все делаем что можем.

Мы складывали в коробки продукты из холодильника и морозилки; пока я везла замороженную еду в новый дом, мама разбирала шкафы и кладовку.

Ужин был неприхотлив. Поскольку я увезла все скоропортящиеся продукты и кухонные принадлежности, Рэй с мамой заказали для всей семьи куриные крылышки по-кентуккийски. Мы сидели на полу – мама, Рэй, девочки и я – и ели крылышки, печенье, капустный салат и пюре. Я поняла вдруг, что счастлива. У других нет и этого. У меня есть дети. А еще, хочется мне это признавать или нет, – мама и Рэй.