Текст книги "Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство"

Автор книги: Джейн Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Джейн Портер
Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство

Посвящается Жаклин Гаскинс (1934–2007).

Мальчики скучают по бабушке, а я – по свекрови. Джеки, вы умели смеяться, жить и пользоваться яркой помадой. Нам всем вас не хватает.

Глава 1

Заехав на парковку загородного клуба, я нашла местечко поближе к бассейну. Теоретически там нельзя ставить машину, но других вариантов все равно не было, а я опаздывала.

Мой муж Натан говорит, что я вечно опаздываю, – да, иногда это так, но не всегда. Просто все лето я работала в бешеном ритме. Я и раньше постоянно была занята, но в минувшем году явно взвалила на себя слишком тяжелую ношу: чересчур много собраний, на которых приходилось присутствовать, чересчур много мероприятий, где согласилась помогать.

Проблема в том, что людям всегда требуется помощь, а я терпеть не могу непродуктивность, честное слово, поэтому-то и вступаю во всевозможные комитеты.

Я знаю, как делать дело. Я всегда это знала, и мне несложно организовывать праздники и собирать деньги на благотворительные цели. В наши дни люди только и занимаются сбором денег. Ну или улучшают жизнь детей.

Все ради детей, не правда ли?

Я быстро расписалась внизу, помахала идущей навстречу женщине – впрочем, не помню, как ее зовут, – и погрузилась в вечерний свет, который озарял бассейн.

Оглядывая помещение в поисках девочек, я оправила топ и белую теннисную юбку. Надо было принять душ и переодеться, прежде чем ехать в бассейн, но я побоялась опоздать. Сегодня пятница, завтра – День труда [1]1
  День труда – общенациональный американский праздник, отмечаемый в первую неделю сентября. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть], и няня надеется освободиться пораньше, чтобы отправиться за город со своим парнем.

У меня было дурное предчувствие, что Анника (наша финская няня) не сможет уехать вовремя, то есть в половине четвертого, а сейчас уже почти пять, но сегодня, правда, творилось что-то невероятное. Утренняя аэробика, двухчасовое собрание, теннис, забег по магазинам, потом я быстро заехала домой, чтобы замариновать лосося к ужину, и, наконец, помчалась забирать девочек из клуба.

Сняв солнцезащитные очки, я заметила дочерей. Тори – в детском бассейне, Брук лежала на полотенце, а старшая, десятилетняя Джемма, плавала с друзьями. Анника сидела в тени, возле «лягушатника», и держала на коленях сумочку в полной готовности бежать, и я почувствовала раздражение.

Никого не хочу осуждать, но мне не нравится, когда меня заставляют спешить и чувствовать себя виноватой. Завтра праздник, в понедельник Анника не работает. У нее и так будет три полных выходных дня.

Анника заметила меня. Я подняла руку, показывая, что она может идти. Няня наклонилась, поцеловала Тори и, кивнув мне, ушла. Очень быстро.

– Тэйлор!

Это Пэтти. Я обернулась и увидела за одним из круглых столиков у бассейна компанию женщин. Я показала жестом, что через минуту присоединюсь к ним. Но сначала надо взять что-нибудь выпить.

Холодненького и желательно покрепче.

Через несколько минут я уютно свернулась в шезлонге с порцией коктейля. Отлично. Сняв темные очки, я с удовольствием прихлебывала джин с тоником. День был на исходе. Я почти свободна.

Внезапно вернулась Анника – она подбежала к столу рядом с «лягушатником» и стала рыться в груде полотенец. Она что-то искала – видимо, ключи от машины или мобильник (Анника не в силах существовать без этих вещей).

Мобильник.

В этом нет ничего удивительного. Никакая двадцатидвухлетняя девушка жить не может без телефона.

Анника снова ушла – я наблюдала, как она неслась к выходу. Она работает у нас почти год, но мы практически не разговариваем. Я оставляю ей список дел; вечером, перед уходом, она ставит на нем галочки, отмечая все выполненные пункты.

Иногда меня мучает совесть из-за того, что мы ни разу не побеседовали. Но о чем нам говорить? О моих дочерях? О доме? О стирке? Благодарю покорно. Мне есть чем себя занять и помимо разговоров с молодой иностранкой.

Ну и день. Неплохой, в общем-то просто длинный и трудный. Думала, не выживу после аэробики, зато потом разгромила на корте соперницу, и собрание комитета прошло намного лучше, чем я ожидала.

– Вы давно тут? – обратилась я к компании, вновь надевая очки.

– С четырех, – ответила Пэтти.

Моника поморщилась:

– С двух.

– С двенадцати, – отозвалась Кейт.

С полудня?! Торчать тут пять часов – это немыслимо. Господи, ей больше заняться нечем?

– Лучше бы ты нашла няню, – заявила я, поглядывая на своих девочек и молясь, чтобы они согласились провести здесь по крайней мере еще полчаса, а лучше час – за мороженое. И еще за одно – вечером, если они позволят мне немного побездельничать и расслабиться.

Кейт заметила мою гримасу.

– Я не смогла, – объяснила она. – Сегодня праздник, и все разъехались.

Это правда. Мы тоже собирались уехать, но Натан в последнюю минуту передумал – сказал, что хочет остаться дома, отдохнуть и, возможно, сыграть партию в гольф.

– И вообще, я легко отделалась, – продолжала Кейт, скрещивая ноги и разглаживая прямую саржевую юбку. – Дети хотели в аквапарк, но я убедила их, что лучше развлечься здесь и немножко сэкономить.

Кейт экономит?..

Я попыталась сохранить серьезное выражение лица. Кейт потомственная богачка, да вдобавок еще и замужем за Биллом Финчем, главой отдела игр компании «Майкрософт», а не за каким-нибудь жалким миллионером, которых пруд пруди. Поэтому они себе ни в чем не отказывают.

– И как же ты их уговорила? – спросила Пэтти, подаваясь вперед, чтобы солнце не припекало. Пэтти Уикхэм – миниатюрная брюнетка, потрясающе энергичная, бойкая и не знающая слова «нет».

– Подкупила, – фыркнула Кейт. – Сказала, что выплачу им стоимость входного билета, если мы поедем сюда. И сработало!..

Все-таки деньги – великое благо.

Неприятно это признавать, но я бы сделала то же самое. Кому охота сорок минут добираться из Беллвью в аквапарк, несколько часов беспокоиться, что дети потеряются или что их похитят, а на обратном пути стоять в пробках. Кейт права. Куда лучше поплескаться в клубном бассейне, прежде чем он закроется на лето.

Моя младшая дочь Тори, которой недавно исполнилось четыре, подбежала ко мне и обняла мокрыми руками, тем самым напомнив, где я нахожусь.

– Мама, мама, мама, я по тебе скучала!

Я обняла и чмокнула дочь в ответ.

– Тебе тут весело? – спросила я, почесывая ее голенький животик.

Она кивнула. Светлые хвостики Тори похожи на маленькие штопоры.

– Я хочу кушать.

– Скоро будем ужинать.

– Можно мне картошку фри?

– Мы через двадцать минут поедем домой…

– Я хочу картошку фри.

– Детка…

– Я есть хочу. – Она выпятила нижнюю губу. Умираю от голода.

Ладно. Сегодня пятница. И праздник. Я устала и не хочу подниматься. Если картошка фри обрадует Тори – пусть будет так.

– Попроси Брук постоять с тобой в очереди.

– Ладно.

– Иди.

Тори в своем розовом купальнике умчалась, ее пухлые ляжки слегка терлись друг о друга.

– Я не права? – спросила я, глядя на подруг. – Насчет картошки фри перед ужином?

– Конец лета… – ответила Пэтти и пожала плечами.

Вот именно. Через пару дней дети вернутся в школу, и будет только тяжелее – уроки, спорт, родительские собрания… На то, чтобы быть матерью, уходят круглые сутки. Я бы не смогла вернуться на работу, даже если бы хотела.

– Ма! Ма! Тэйлор Янг! – крикнула из бассейна средняя дочь, Брук. Она всегда зовет меня по имени, если я не сразу откликаюсь.

Я поднесла палец к губам, прося ее вести себя потише.

– Иди сюда, если хочешь что-то сказать, – сказала я театральным шепотом. – И не ори на весь бассейн.

Брук со вздохом вылезла из воды и пришлепала к нам.

– Это ты сказала Тори, чтобы я купила ей картошку фри?

– Она проголодалась.

Я была не в настроении спорить с Брук, средней дочерью. У девочки чересчур сильный характер.

– Можешь разделить с ней порцию.

– Но я не хочу картошку.

– А что ты хочешь?

– Шоколадное мороженое. Большое.

– Нет.

– Ты обещала. – Брук устремила на меня взгляд, который гласил: «Мне уже семь, и я иду во второй класс». – Обещала, мама.

– Эскимо тебя устроит?

– Почему Тори можно картошку, а я должна есть какое-то дурацкое эскимо? Почему она всегда получает то, что хочет? Потому что маленькая? Когда мне было четыре, я сама могла купить себе картошку…

Я сдалась.

– Ладно, возьми шоколадное мороженое.

У меня не хватало сил бороться с ними сегодня. По крайней мере нужно выпить еще джина с тоником.

– Помоги Тори и купи себе что пожелаешь.

Брук унеслась прочь, гримасничая на ходу. Впрочем, я ее не окликнула. Я слишком устала, и потом, как скажут вам все опытные педагоги, сражайся лишь там, где можешь победить. Я хочу, чтоб у моих девочек были хорошие отметки, а потому уже сделала свой выбор. И потом, с Натаном они не так дерзки. Исключено. Он в отличие от меня не терпит нахальства.

– Правда, хорошо сегодня прошло собрание, Тэйлор, – сказала Пэтти, когда Брук схватила Тори за плечо и потащила ее в очередь.

Мы с Пэтти – председатели аукционного комитета нашей начальной школы, и первое собрание проходило сегодня утром на Пойнтс-драйв.

Я зря беспокоилась. Наш комитет из семи человек – просто чудо. В минувшем году мы без всяких усилий с нашей стороны были признаны «лучшими родителями».

– Прозвучало много отличных идей, – ответила я, выжимая в бокал остатки лайма. – У меня создалось ощущение, что в этом году аукцион получится просто сногсшибательный.

Несомненно, ведь планируется такое…

У нас уже есть несколько потрясающих лотов, включая поездку в Париж первым классом и неделю на личной яхте Пола Аллена… вообразите себе, в Греции. Я подавила дрожь восторга. Пусть это банально, но при мысли об аукционе я покрываюсь мурашками.

– Пэтти, мы можем сделать это явью…

– …чем и занимаемся, – закончила та. При всей своей хрупкости она работает как вол. – Мы выбрали председателей для всех комитетов, такие опытные люди…

– Толковые, – добавила я.

– Опыт – вот что самое главное.

Разве не так? Обожаю Пэтти. Мы понимаем друг друга с полуслова. Мы не просто друзья, но и председательствуем практически во всех школьных комитетах. Я ни за что не взялась бы за организацию школьного аукциона, если бы Пэтти не предложила свою помощь.

Школьный аукцион – самое крупное ежегодное благотворительное мероприятие нашей начальной школы. Благотворительные марафоны и продажа оберточной бумаги, конечно, приносят деньги, но ничто не сравнится с доходами от аукциона. При удачном раскладе можно выручить четверть миллиона. При чертовски удачном – на сто тысяч больше.

Мы с Пэтти надеемся в этом году собрать четыреста тысяч. По крайней мере такова наша цель.

– На собрании было что-нибудь особенно интересное? – спросила Кейт, придвигая еще один стул, чтобы положить на него ноги, худые и загорелые – неизменно загорелые. Кейт играет в гольф, а еще они с Биллом то и дело мотаются в Кабо.

Мы с Пэтти переглянулись и задумались. В общем, ничего особенного. У нас все отлично организовано, собрание аукционного комитета не место для сплетен, это некрасиво. Непрофессионально.

– А я кое-что знаю, – с готовностью вмешалась Моника.

Я многозначительно взглянула на Пэтти: «Ну вот, приехали». Моника Толмэн меня бесит. Она не бедна и довольно красива, но крайне не уверена в себе и из кожи вон лезет, чтобы доказать обратное.

По правде говоря, зря она это делает. И напрасно копирует мою прическу.

Моника провела рукой по волосам, демонстрируя недавнее мелирование – точь-в-точь как у меня.

– Уэлсли разошлись летом, – громко объявила она.

– Уэлсли? – ахнула Кейт.

Моника кивнула и отхлебнула вино. Видно, что ей доставляло удовольствие сообщить столь шокирующую новость.

– У Люси обнаружилась интрижка…

– Что?! – Мы все в ужасе обернулись и уставились на Монику.

Пэтти нахмурилась, между ее темными бровями залегла глубокая морщинка. По крайней мере стало ясно, что моя подруга не накачана ботоксом.

– Не верю, – заявила она. – Не верю. Люси никогда не изменит мужу. Я ее знаю много лет…

– И она очень религиозна, – подхватила Кейт.

Моника пожала плечами.

– Иисус любит грешников.

Невероятно. Я допила коктейль и сразу захотела еще. Жаль, что нельзя послать за ним одну из девочек – здесь не продают спиртное несовершеннолетним.

Моника крутила бокал.

– Пит намерен забрать детей.

– О нет!

Все зашло слишком далеко. Честное слово. Я знаю Люси: она отличная мать, хорошая жена; она не переживет, если у нее отнимут детей. И потом, дети должны жить с матерью.

Если только она не сумасшедшая.

Как моя мать, например.

– Пит уверен, что выиграет дело, – взахлеб продолжала Моника.

Терпеть не могу, когда она так довольна собой. Ей-богу, ей нужно меньше тратить время на занятия с персональным тренером и почаще заниматься благотворительностью.

– Нельзя отнимать детей у матери, – возразила я. – Суд не согласится. Это точно. Ты уверена, что у Люси роман на стороне?

– Думаю, он закончился, как только об этом стало известно. Но Пит в ярости. Он оплатил жене липосакцию бедер и живота, имплантаты, коррекцию зрения и все такое, а потом выяснилось, что он старался не для себя. Не удивительно, что он слегка обиделся, потратив пятьдесят тысяч.

Пэтти была в ярости.

– Люси вовсе не нуждалась в операциях и соглашалась на них только ради мужа. А Пит вечно был недоволен.

Я кивнула в знак согласия. Люси и сама по себе красива. Вдобавок, глядя на нее, трудно сказать, что она столько раз побывала на операционном столе, потому что все сделано очень аккуратно. Мы-то знали, поскольку она нам рассказывала и всячески рекомендовала своего хирурга. Он действительно профессионал; я догадалась, что Люси подправила себе разрез глаз, только потому, что она стала выглядеть счастливее.

Видимо, она и впрямь сделалась счастливее.

Люси спала с кем-то помимо мужа.

Мысль была мне неприятна, и не следовало бы так думать, но Пит действительно очень… крупный. За последний год он поправился на тридцать пять – сорок фунтов. Или больше. Когда я несколько недель назад встретила его за ленчем, то с трудом узнала. Натан, который обычно не замечает таких вещей, нагнулся к моему уху и заметил, что Пита в ближайшем времени ожидает инсульт.

Помешало ли это Питу вновь и вновь наведываться в буфет? Отнюдь. Он несколько раз ходил за добавкой горы сосисок, сыр, яйца пашот, черничные блинчики со сметаной, клубника со взбитыми сливками… Я живо вообразила, как в его артериях собираются холестериновые бляшки.

Я не могу винить Люси, если она не захотела спать с Питом. Я бы не согласилась даже сесть с ним за стол, не говоря уже о сексе. Но любовник?..

Интересно, хорошо ли им было в постели.

Господи, надеюсь, что да. Особенно если теперь Люси предстоит потерять детей.

Я встряхнула пустой бокал и прислушалась, как звенят кубики льда. Хотелось выпить еще, но я не в силах сдвинуться с места. Не только потому, что устала (а я устала!), но и потому, что помню о лишних калориях. Я взвешивала все «за» и «против», напоминая себе, что я в хорошей форме, но о калориях забывать нельзя. Имидж – это очень важно; когда тебе под сорок (о Боже!), надо еще усерднее заботиться о внешности. Просто быть стройной недостаточно. Женщина должна выглядеть молодой, а на это нужны деньги и время.

Я порой задумываюсь об операции, но Натан говорит, что любит меня такой, как есть. Он считает, что я идеально выгляжу, и не желает ничего искусственного, но если операция принесет пользу, разве не стоит потерпеть?

Я снова присоединилась к разговору и поняла, что подруги по-прежнему обсуждали Люси и Питера.

– …он говорит, она унизила его перед всем обществом.

– Я даже и не подозревала, что у нее роман, – ответила Кейт.

Я тоже – у меня руки чесались от желания взять телефон, позвонить Натану и выяснить, в курсе ли он. Они с Питом – члены «Ротари», и по пятницам встречаются за завтраком в гольф-клубе. Пэтти хмурилась.

– Она, как и мы, сидит дома с детьми. С кем ей спать? Со страховщиком? С садовником? С кем?

– С чужим мужем. – Моника стала похожа на кошку. Она была так довольна собой, что у нее искрились глаза. – Судя по всему, Пит рассказал той, другой женщине, поэтому обе семьи разрушены.

Разрушены.

Это слово вызывает ужасные ассоциации, и я невольно прикоснулась к животу, чтобы проверить, по-прежнему ли он плоский. Да. Кости таза хорошо прощупывались. Прекрасно.

Дело в том, что жир я ненавижу почти так же, как и неорганизованность. По этой причине я всегда голодна. Хочу есть, но сдерживаюсь. Натан считает, что я слишком худая, но он не знает, что это такое – жить под пристальными и оценивающими взглядами других женщин.

– И где Люси теперь? – спросила я.

– Наверное, дома. Пит пытался ее выгнать – и она ушла на несколько дней, а потом вернулась. Сказала, что никуда не уйдет, что это ее дом, поэтому Пит забрал детей и уехал сам. – Моника потянулась и зевнула. – Господи, какой чудесный день. Отличная погода.

Кейт и Пэтти переглянулись.

– А где же живут Пит и дети? – спросила Кейт.

– В Сан-Ривере.

Но скоро им придется вернуться. С четверга начинаются занятия в школе, а Питу нужно на работу.

Бедные дети. Должно быть, они напуганы и растеряны.

Я оглянулась в поисках девочек. Они просто душки. Конечно, нехорошо хвастаться, но все трое прекрасны – сразу понятно, что сестры: у них золотистая кожа, длинные светлые волосы и большие синие глаза. То и дело меня останавливают и твердят, что мои дочери непременно должны стать моделями. Возможно, так и будет. Не знаю. Нам и без того хватает забот.

– Ма! Мама! – трагически завопила Тори. У ее ног валялось скомканное полотенце, а в руках она держала, вверх дном, картонную тарелку. – Я уронила картошку!

Я вздохнула, подруги захихикали. Они-то знают, что я сейчас чувствую.

– Пойди и купи еще, – велела я. – Продавец тебя наверняка запомнил.

– Пойдем со мной!

– Ты сама справишься. И Брук еще там. Скажи ей, что я велела…

Прежде чем я успела договорить, Тори пронеслась мимо меня.

– Папа! – закричала она, бросаясь к Натану.

Я с улыбкой наблюдала, как муж подхватил Тори на руки. Мы женаты одиннадцать лет – на Валентинов день будет двенадцать, – и я по-прежнему считаю, что мне достался самый замечательный и сексуальный мужчина на свете. Не только потому, что он богат. Мы действительно счастливы и отлично живем. Мне повезло. Сущее благословение.

Натан – прекрасный отец, безупречно содержит семью. Вы бы видели наш дом… В детстве я мечтала о том, что однажды буду в таком жить. Дочери – чудо, и Натан всех нас балует. Постоянно. Так что иногда я чувствую себя слегка виноватой.

– А вот и моя красавица жена, – произнес Натан, шагая к нам с Тори на руках.

Натан – вице-президент холдинговой компании Уолта Макки. Макки – основатель спутниковой связи, а здесь, в Сиэтле, технологии – это главное. Билл Гейтс, Пол Аллен, Стив Болмер, Уолт Макки – практически соседи, и если не близкие друзья, то приятели. Нет, я вовсе не хвастаюсь знакомством со знаменитостями. Просто это мир, в котором я живу. Я здесь на каждом шагу встречаю Гейтсов, Макки и Болмеров. Наши дети играют в одной футбольной команде, танцуют в одних студиях, плавают в одном клубном бассейне, а иногда и ходят в одну школу.

Натан наклонился и поцеловал меня, а потом поздоровался с моими подругами. При вечернем освещении он выглядел еще привлекательнее, чем обычно, – каштановые волосы испещрены выгоревшими золотистыми прядками (мой муж занимается плаванием, серфингом и гольфом), светло-карие глаза казались бронзовыми. По-моему, сейчас он красивее, чем в день нашей первой встречи.

– Привет, милый, – ответила я, касаясь его руки. – Как прошел день?

– Хорошо. – Он пересадил Тори на другую руку, не обращая внимания на то, что рубашка промокла и вдобавок на ней осталось пятно от кетчупа.

Откинув голову назад, я улыбнулась:

– А я думала, что еще пару часов тебя не увижу.

– Сбежал пораньше. – Муж опустил дочь наземь и оглянулся. – Вижу Джемму. Где Брук?

– Где-то что-то ест.

Он кивнул и провел рукой по густым волосам. Как хорошо, что Натан еще не лыс.

– Пойду выпью пива. Кто-нибудь что-нибудь хочет? – спросил он. – Кейт? Пэтти? Моника?

Все покачали головами, при этом буквально пожирая глазами моего мужа. Не стоит ревновать, впрочем. Натан действительно красив. Шесть футов три дюйма, широченные плечи, потрясающие мышцы. Он каждый день занимается в спортзале.

– А тебе, детка? – спросил он, оборачиваясь ко мне. – Джин с тоником и побольше лайма?

Я улыбнулась:

– Обожаю тебя.

– Знаю.

Я посмотрела ему вслед и снова подумала, как мне повезло. Иногда меня мучает совесть, потому что у меня есть все, о чем только можно мечтать. В юности ничего подобного не было. В юности…

Моя юность была кошмаром.

Я вздрогнула, отгоняя эту мысль, и приказала себе сосредоточиться на настоящем. Сейчас все хорошо. Все чудесно. Но счастье не свалилось с неба. Я из кожи вон лезла, чтобы этого добиться. А теперь можно расслабиться и наслаждаться.

– О Господи! – Моника подалась вперед и схватила Кейт за руку. – Здесь Люси.

– Что?!

Моника указала кивком на противоположную сторону бассейна.

– Только что вошла. И с ней дети.

Все взгляды устремилась в сторону входа. Моника права. Вдоль бассейна шагала Люси Уэлсли с большой пляжной сумкой и охапкой разноцветных полотенец, а трое ее детей – близнецы-мальчики и маленькая девочка – бежала впереди.

– Позвать ее к нам? – спросила Пэтти, глядя на меня.

– Не знаю…

То есть мне жаль Люси. Но неверность?.. Любовник?.. Это очень скверно.

– Она смелая, – пробормотала Кейт. – Я бы сюда и не сунулась.

– Не стоит беспокоиться, – вполголоса заметила Моника. – Люси сама сюда идет.