355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джеймс С. А. Кори » Гнев Тиамат » Текст книги (страница 2)
Гнев Тиамат
  • Текст добавлен: 10 октября 2020, 20:30

Текст книги "Гнев Тиамат"


Автор книги: Джеймс С. А. Кори



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Узел. Он. Катализатор.

Вход в камеру охраняли два космических десантника Сагали. Их тяжелая голубая броня взвизгивала и потрескивала при любом движении. Каждый был вооружен огнеметом. На всякий случай.

– Мы скоро собираемся применить катализатор. Я хочу его проверить, – сказала Элви в пространство между ними. Хоть ей и присвоили военный чин, она до сих пор не всегда могла разобраться в порядке званий в данном конкретном помещении. Для лаконцев после промывания мозгов в лагере для новобранцев и долгой практики это разумелось само собой.

– Конечно, майор, – отозвалась стоявшая слева. Она выглядела слишком молодой, чтобы превосходить Элви рангом, но с лаконцами такое бывало нередко. Многие выглядели слишком молодыми для своих званий. – Вам нужно сопровождение?

– Нет, – ответила Элви. Нет. Я всегда делаю это сама.

Молодая десантница что-то повернула у себя на запястье, и дверь скользнула в сторону.

– Дайте знать, когда захотите выйти.

Катализатор находился в кубической комнате со стороной четыре метра. В ней не было кровати, раковины, туалета. Только жесткий металл и зарешеченный сток. Раз в день все здесь заливали сольвентами, а отсосанную обратно жидкость сжигали. Лаконцы, имея дело с протомолекулой, маниакально соблюдали карантин.

Узел, он, катализатор был когда-то женщиной немного моложе шестидесяти лет. Официальные отчеты, к которым имела допуск Элви, не говорили, как ее звали и почему ее выбрали для заражения протомолекулой. Но Элви успела провести среди военных достаточно времени, чтобы проведать о боксе. Туда для преднамеренного заражения посылали преступников, обеспечивая империю неограниченным запасом протомолекулы для работы.

Стараниями Кортасара или из-за случайного сочетания генов эта женщина получилась всего лишь носителем. У нее появились первые признаки заражения – изменения кожи и скелета, – но за месяцы, прошедшие с ее доставки на борт «Сокола», они нисколько не прогрессировали. Она так и не вошла в стадию «блюющих зомби», когда зараженный выблевывал материю, распространяя инфекцию.

Элви знала, что находиться в одной комнате с носителем совершенно безопасно, и все равно, входя сюда, каждый раз вздрагивала. Инфицированная женщина смотрела на нее пустыми глазами и беззвучно шевелила губами. Пахла она в основном растворителями, в которых купалась каждый день, но сквозь их запах пробивался другой. Вонь гниющей плоти, как в морге.

Приносить в жертву животных считалось нормой. Крыс, голубей, свиней. Собак. Шимпанзе. Биология справилась с когнитивным диссонансом: доказать, что человек – такое же животное, как все, и в то же время утверждать его моральное отличие. Убить шимпанзе во имя науки в порядке вещей. Убивать человека нельзя. Кроме, как видно, тех случаев, когда очень нужно. Может, катализатор сам согласился. Может, выбор предлагался между этим или другой, более мерзкой смертью. Если такое бывает.

– Прости, – сказала Элви, как говорила каждый раз, входя в эту камеру. – Мне так жаль. Я не знала, что они это сделали. Я бы никогда не согласилась.

Голова женщины мотнулась на шее, пародируя согласие.

– Я не забуду, что они с тобой сделали. Я это исправлю… если сумею.

Женщина оперлась на пол, словно хотела встать, но рукам не хватило силы, и ладони бескостными тряпицами шлепнули по металлу. Рефлексы. Так говорила себе Элви. Мозг отсутствует или превратился во что-то такое, что в здравом уме не назовешь мозгом. Под ее кожей нет жизни. Больше нет.

Но когда-то была.

Элви вытерла глаза. Мир удивительнее, чем мы думаем. Иногда он полон чудес. Иногда ужаса.

– Я не забуду.

Глава 2. Наоми

Наоми тосковала по «Росинанту», но ведь теперь ей о многом приходилось тосковать.

Ее старый корабль, ее дом, остался на Фригольде. До отлета они с Алексом отыскали на южном континенте Фригольда систему пещер с устьем, в которое удалось втиснуть корабль. Они загнали его в сухой тоннель и неделю налаживали герметизацию и ловушки от местной флоры и фауны. Когда бы они ни вернулись, найдут «Роси» на месте, он их дождется. Если не вернутся совсем, он простоит там века. Будет ждать.

Иногда на краю сна она отпускала себя на корабль. Помнила каждый его сантиметр, от кабины наверху до изгиба дюз. Могла мысленно проплыть по нему в невесомости или пробраться под тягой. Ей рассказывали, что земные ученые в древности возводили таким способом Дворцы Памяти. Представить себе Алекса в пилотской кабине с песочными часами в руках – заметить время. Затем вниз по летной палубе, где Амос с Клариссой перебрасываются мячом для голго с нарисованной на боку цифрой «2» – это начальная и конечная скорости, деленные на два. Дальше вниз, в каюту, там Джим. Сам Джим. Джим означает смещение. Простое уравнение движения, три в одном – легко запоминается, потому что каждое из трех обожгло ей сердце.

Потому, в числе прочего, она и согласилась на игру в наперстки, задуманную дотянувшимися до нее Сабой и подпольем. Воспоминания похожи на призраков, и, пока нет Джима и Амоса, «Роси» останется кораблем с привидениями. И не только о Джиме речь, хотя в первую очередь о нем. Наоми потеряла Клариссу: та умерла бы от медленного яда своих имплантов, если бы не предпочла смерть в бою.

Амос принял от подполья рискованное задание в глубоком тылу врага и замолчал, пропуская одно за другим окна связи, пока они не потеряли надежду когда-нибудь его услышать. А Бобби была жива-здорова, но занимала теперь капитанское кресло на собственном корабле. Наоми потеряла всех, но расстаться с Джимом было больнее всего.

А вот по Фригольду она вовсе не скучала. В огромном пустом небе над головой поначалу было свое очарование, но новизна стерлась, а тревожное чувство осталось. Если уж ей предстоит жизнь скрывающейся беженки, лучше провести ее там, где видно, что удерживает воздух. Ее новому дому – пусть бедному и жуткому – хоть в этом не откажешь.

Снаружи ее квартира выглядела стандартным грузовым контейнером для транспортировки маломощных планетарных реакторов. Колонисты тринадцати сотен миров использовали такие для электрификации маленьких городов или средних рудников. Избавившись от содержимого, в нем освободили место для шарнирного амортизатора, аварийного утилизатора замкнутого цикла, водоснабжения и полудюжины модифицированных торпед малого радиуса действия. В амортизаторе она спала и работала. Утилизатор давал энергию, пищу и избавлял от отходов. Такие устройства способны поддерживать жизнь на обездвиженном корабле неделями, но не создают удобств для команды. Вода служила для питья и отчасти для маскировки: выведенная на наружные панели испарителя, она удаляла из контейнера излишки тепла.

А торпеды были средством сообщения с внешним миром.

Но не сегодня. Сегодня она ждала встречи с живыми людьми. Подышать их воздухом, коснуться их кожи. Услышать живые голоса. Наоми не знала, волнует ее предстоящая встреча, или сосущее ощущение в животе – дурное предчувствие. Так легко перепутать.

– Разрешение на выход, – произнесла она, и монитор койки, помедлив, отослал сообщение, а спустя несколько вздохов вернул подтверждение. «Отправление 18:45 стандартного времени. Не опаздывайте».

Наоми отстегнулась от койки и толкнулась к внутренней двери контейнера, на ходу закрепляя шлем. Когда скафандр подтвердил надежность герметизации, она еще раз проверила клапаны и загнала воздух в аварийный утилизатор, оставив в контейнере почти полный вакуум. Когда давление снизилось до разрешенного предела, она открыла двери и подтянулась в просторный грузовой трюм.

«Последнюю истину» переделали из ледовозной баржи в дальний транспорт для колоний. Трюм был широк, как небо Фригольда, – во всяком случае, так ей показалось. Сюда можно было, не коснувшись стен, загнать дюжину «Росинантов». Но занимали трюм не корабли, а тысячи одинаковых контейнеров, заготовленных для доставки из Сол в любой новый город или на новую базу человечества. Для приручения диких планет, не знакомых с генным кодом и генеалогией человека. Содержимое большинства контейнеров соответствовало документации: почва, промышленные дрожжевые инкубаторы, библиотеки бактерий.

Некоторые, как и у нее, содержали кое-что другое. Вот вам и игра в наперстки.

Наоми не знала, Саба это придумал, или его жена, фиктивный президент Союза перевозчиков, сумела подсказать по тайной связи. С тех пор как Лакония полностью контролировала станцию Медина и медленную зону, затруднительнее всего для подполья стало перемещение кораблей и персонала из системы в систему. Даже маленький «Роси» не смог бы избежать внимания датчиков Медины. Регулировка движения через врата была слишком важна, чтобы допускать случайности.

Но, пока Союз перевозчиков еще распоряжался своими кораблями, оставалась возможность подделать документацию. Можно было передавать с корабля на корабль вот такие грузовые контейнеры, как у нее, делая затруднительной или невозможной слежку за ее связями – а также за связями Сабы, Вильгельма Уокера и других лидеров подполья – с кораблями. А если дело стоило огромного риска, удавалось протащить контрабандой и предметы покрупнее. И поопаснее. Например, можно было украдкой подогнать в систему Сол захваченный военный корабль «Предштормовой». А с ним – Бобби Драпер и Алекса Камаля, которых она не видела больше года. И которых ждала теперь для личной встречи.

Наоми с выработанной за долгие годы ловкостью пробиралась между рядами контейнеров. На них мигали огоньки указателей, отмечавшие изменчивый лабиринт ходов и направляющие к командному люку. Помещение для команды на этом корабле было, собственно, даже меньше, чем на «Росинанте». Каюты экипажа – не просторнее ее потайного контейнера.

Наоми не была знакома с людьми, возившими ее в последние месяцы. Большинство и не подозревало о ее присутствии. Так устроил Саба. Чем меньше народу знает, тем меньше риска проговориться. На старом астерском это называлось «геррарегла». Регламент войны. Так она жила девчонкой, в недобрые старые времена.

Отыскав шлюз в корабль, Наоми запустила цикл шлюзования. Ее уже ждал связник – девушка не старше двадцати, бледнокожая, с широко поставленными темными глазами. Голову она брила, наверное, чтобы выглядеть крутой, но Наоми вспомнился пушок на младенческой макушке. Звали ее, может быть, и не Бланка, но так она представилась Наоми.

– У вас есть двадцать минут, мэм, – сказала Бланка. У нее был хороший голос – чистый и мелодичный. А марсианский акцент напомнил Наоми Алекса. – Потом у меня кончится смена. Я и тогда могу остаться поблизости, но не помешаю сменщику войти.

– Более чем достаточно, – успокоила Наоми. – Мне бы только добраться до жилого кольца.

– Легко. Мы передаем ваш контейнер на «Мосли» у причала шестнадцать-десять. Перегрузка займет несколько часов, но порядок работ уже одобрен.

Горошина перекатывается под новый наперсток. К тому времени, как Наоми соберется разослать следующую очередь приказов и аналитики, «Последняя истина» уйдет за врата Сол в какую-то другую систему. А Наоми останется в той же норке, будет спать на той же кроватке, но уже на другом корабле. Вместо Бланки ее будет ждать в доках другой связной. Наоми потеряла счет таким передачам. Они стали почти привычными.

– Спасибо, – сказала она, подтягиваясь в шлюз с выходом на причал.

– Это честь для меня, мэм, – выпалила Бланка. – То есть знакомство с вами. С Наоми Нагатой!

– Спасибо вам за все, что вы для меня сделали. Я не могу выразить свою благодарность.

Бланка вытянулась по стойке смирно. Все это напоминало театр, и все же Наоми отдала девушке честь. Для той это что-то значило, и невежливо было бы не ответить ей такой же серьезностью. Не просто невежливо – жестоко.

Но она уже втянулась в тесный зеленый коридор, уводящий с «Последней истины», оставив Бланку позади. Едва ли они снова увидятся.

* * *

Глубинная трансферная станция Три обитала между орбитами Сатурна и Урана в привязке к расположению врат Сол. Знакомая архитектура: большой сферический порт, при полной загрузке рассчитанный на несколько дюжин кораблей, и жилое кольцо, раскрученное на треть g. Станция служила и центральным перевалочным узлом на входе и выходе в систему Сол, и великолепным складским комплексом. Корабли со всей системы доставляли сюда грузы для колоний и принимали встречные посылки. На этой базе всегда находилось больше артефактов чужаков, чем в любой другой точке системы.

Общим счетом станция могла вместить двенадцать тысяч человек, хотя полная загрузка требовалась редко. Постоянный штат, экипажи кораблей и контрактники для обслуживания больниц, баров, борделей, церквей, складов и ресторанов, без которых люди нигде не обходятся. На этой базе экипажи из Сол и из систем по ту сторону колец могли несколько дней отдохнуть друг от друга, посмотреть на незнакомые лица, послушать голоса, которые не надоели за месяцы, забраться в постель с кем-то, кто еще не воспринимается как член семьи. Все это создавало братскую атмосферу, породившую неофициальное название станции – «Родительский дом». Наоми здесь нравилось. В устойчивости человеческих привычек виделось что-то обнадеживающее. Чужие цивилизации, галактические империи, война и сопротивление никуда не делись. Но кроме них была выпивка и караоке. Секс и младенцы.

Она шла по общему коридору жилого кольца, не поднимая головы. Подполье обеспечило ей поддельное удостоверение для станционной системы, так что ее биометрические данные не вызывали тревоги, и все же она старалась не бросаться в глаза, на случай если попадется кто знакомый.

Местом встречи назначили ресторан на нижнем внешнем уровне кольца. Наоми ожидала, что ее загонят на склад-холодильник, но встретивший у дверей мужчина провел ее в отдельный кабинет. Еще не перешагнув порог, она поняла, что они здесь.

Бобби увидела ее первой и встала, ухмыляясь во весь рот. Неприметный рабочий костюм без меток и нашивок все равно смотрелся на ней как мундир. Поднявшийся вслед за Бобби Алекс постарел. Он сбросил вес, а уцелевшие волосы стриг под машинку. Его можно было принять за счетовода или за генерала. Они без слов шагнули друг к другу, обнялись все втроем: Наоми положила голову Алексу на плечо, Бобби прижалась щекой к щеке. Тепло тел утешало больше, чем ей бы хотелось.

– Ах ты черт, – заговорила Бобби, – как славно снова тебя увидеть!

Разорвав объятия, они перебрались за стол. Их ждали бутылка виски и три стакана – явная и верная примета дурных новостей. Поднять тост, почтить память очередной потери. Наоми спросила взглядом.

– Ты же знаешь, Авасарала, – ответил ей Алекс.

За волной облегчения пришел стыд за него. Умерла Авасарала, и только.

– Знаю.

Бобби налила всем и подняла стакан.

– Черт, что за женщина была. Нам таких уже не видать.

Они соприкоснулись стаканами. Наоми выпила.

Авасарала – большая потеря, и для Бобби, наверное, тяжелее, чем для других. И все же они пока оплакивали не Амоса. И не Джима.

– Ну, – заговорила Бобби, поставив стакан, – как живется тайному генералу сопротивления?

– Мне больше нравится «тайный дипломат», – поправила Наоми. – А живется не первый сорт.

– Постойте-постойте, – вмешался Алекс. – Что за разговоры без еды. Без обеда не бывает семьи.

Меню ресторана составляло приятное сочетание астерско-марсианской кухни. Нечто под названием «белый концентрат» имело отношение к настоящему, но с добавлением свежих овощей и пророщенных бобов. Круги выращенной в чашках Петри свино-говядины поливали сладковатым острым соусом.

Они навалились на еду, как бывало на «Росинанте» в прежних воплощениях. Наоми только сейчас поняла, как соскучилась по смеху Бобби, по привычке Алекса украдкой подкладывать ей на пустеющую тарелку лишний кусочек. Близость, возникающая, когда десятилетиями живешь с кем-то бок о бок. А потом не живешь. Она бы загрустила, если бы не радость, что сейчас эти двое с ней.

– «Предштормовой» полностью обеспечен командой, – рассказывала Бобби. – Я немножко беспокоилась, что будут сплошь астеры. То есть у Сабы их больше всего в запасе. Два ветерана марсианского флота во главе команды, зовущей нас внутряками?

– Могло стать проблемой, – согласилась Наоми.

– Саба заполнил всю ведомость ветеранами ООН и Марсианской республики, – сказал Алекс. – И молодежь тоже есть. Забавно, я в их возрасте уже свое отслужил. А выглядят детишками, понимаешь. Чистые, серьезные личики.

– Знаю, – засмеялась Наоми. – Мне теперь кажутся детьми все, кто моложе сорока.

– Дело они знают, – заметила Бобби. – Я все время стоянок занимаю симуляторами и учениями.

– Случилась пара драк, – сказал Алекс.

– Нервы шалят, – отмахнулась Бобби. – На задании все это дерьмо испаряется.

Наоми сунула в рот еще кусочек концентрата – чтобы не хмуриться. Не помогло. Алекс откашлялся и заговорил, меняя тему:

– Вестей от нашего громилы, надо думать, так и нет?

Два года назад Саба углядел шанс провезти на Лаконию агента с карманной атомной бомбой и шифрующим приемо-передатчиком. С дальним прицелом вернуть Джима или покончить с властью Лаконии, лишив ее головы. Саба спросил Наоми, кому бы та доверила такое важное дело. Такое опасное. Амос, услышав, в тот же час собрал чемоданы. С тех пор Лакония выстроила новую оборону. Подполье потеряло большую часть агентов в Лаконской системе, и Амос замолчал.

Наоми покачала головой:

– Пока не было.

– А, что там, – сказал Алекс. – Может, скоро будут.

– Может, – согласилась Наоми, как всегда в подобных разговорах.

– Кофе хотите? – спросил Алекс.

Бобби мотнула головой, Наоми одновременно сказала: «Я – нет», – и Алекс лениво поднялся:

– Пойду тогда устраиваться.

Когда дверь за ним закрылась, Наоми подалась вперед. Ей хотелось продлить этот момент – воссоединение семьи. Луч света в темноте. Но было нельзя.

– Затея с «Предштормовым» в системе Сол чертовски рискованная, – заговорила она.

– Серьезный риск привлечь к себе внимание, – признала Бобби, не желая встречаться с ней взглядом. Говорила она легко, но в тоне звучало предостережение. – Зависит не только от меня, понимаешь?

– Саба.

– И другие.

– Я все думаю про Авасаралу, – сказала Наоми. В бутылке еще остался виски, и она налила себе на палец. – Вот она была – боец. Не отступала, даже если проигрывала.

– Она была такая, – согласилась Бобби.

– Боец, но не воин. Она возглавляла борьбу, но находила другие средства, кроме войны. Союзы, политическое давление, торговля, логистика. В ее стратегии насилие стояло последним в очереди.

– У нее были рычаги, – напомнила Бобби. – Целая планета в подчинении. А мы – стая крыс в поисках трещины в бетоне. Нам приходится действовать по-другому.

– И у нас есть рычаги, – сказала Наоми. – Больше того, мы можем их создавать.

Бобби очень аккуратно отложила вилку. Глаза у нее потемнели, но не от гнева. Или не только от гнева.

– Лакония – военная диктатура. Если мы хотим, чтобы кто-то поднялся против Дуарте, людям надо показать, что это возможно. Военные действия демонстрируют, что есть надежда. Ты же астер, Наоми. Ты знаешь.

– Я знаю, что это средство не работает, – возразила Наоми. – Астеры поколениями воевали против внутренних планет.

– И победили, – сказала Бобби.

– Нет, не победили. Мы продержались, пока вмешательство со стороны не смело фигуры с доски. Ты вправду думаешь, что мы заполучили бы такой вот Союз перевозчиков, если бы не врата? Мы добились успеха, только потому, что правила вдруг неожиданно переменились. А теперь действуем так, словно подобное может повториться.

– Мы действуем?

– Саба действует, – поправилась Наоми, – а ты его поддерживаешь.

Бобби откинулась назад, потянулась так, как делала, когда ее что-то злило. При этом ее крупная фигура выглядела еще больше, но Наоми была не из тех, кого легко запугать.

– Я знаю, что тебе такой подход не нравится, и знаю, что ты была недовольна, потому что Саба не включил тебя в план, но…

– Не в том дело, – сказала Наоми.

– Никто не возражает против рычагов. Никто не отказывается использовать еще и политические методы. Но пацифизм не работает, если враг лишен совести. Лакония держится на дисциплине наказания, а я знаю… Нет, ты меня послушай. Я в этом понимаю, потому что на Марсе такие же традиции. Ты росла в Поясе, а я на Марсе. Ты говоришь, мой путь не ведет к победе? Ладно, предположим. А я тебе говорю, что с такими людьми мягкость не работает.

– И что нам тогда остается?

– То же, что и всегда, – сказала Бобби. – Делать все возможное и ждать неожиданностей. В нашу пользу то, что неожиданности рано или поздно случаются.

– Слабое утешение, – хихикнула Наоми, желая разрядить обстановку.

Бобби не приняла подачи:

– Да, потому что иногда неожиданностью оказывается, что мы теряем Клариссу и Холдена. Или Амоса. Или меня. Или Алекса. Или тебя. Но это неизбежно. Рано или поздно мы теряем друг друга, и это определилось, когда экипаж еще только собирался. Родиться – значит терять. Остальное – детали. В частности, я возглавляю сверхсекретную военную миссию в системе Сол, использую против врага захваченный у него корабль, потому что, даже если такой план плох, другого у меня нет. И, может быть, мой риск даст тебе твой рычаг.

«Все равно я не хочу, чтобы ты рисковала, – думала Наоми. – Слишком много я потеряла. Я больше не вынесу потерь».

Лицо Бобби смягчилось – самую малость. Может быть, она поняла. Знакомый мягкий стук в дверь словно назвал Алекса по имени. Глубоко вздохнув, Наоми заставила себя расслабиться. Не хватало только и ему испортить встречу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю