Текст книги "Гнев Тиамат"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Она перелистывала данные, проверяя себя. Отыскивая места, где могла допустить ошибку в интерпретации или где те же данные можно было истолковать по-другому. Она цеплялась за надежду, как пациент цепляется за руку врача со словами: «Но это ведь не смертельно, да?»

Эмма сразу ответила на запрос связи.

– Мне нужно передать сообщение, – сказала Наоми.

– Куда? – спросила Эмма, перекрывая гомон на заднем плане.

– Наверх, – ответила Наоми. – Мне что, назвать имя? Эмма помолчала.

– Ты дорогу в рубку найдешь?

– Там и встретимся, – сказала Наоми и дала отбой.

Задумавшись о другом, она быстрее продвигалась по кораблю. Как будто тело, освободившись от мыслей о месте и ритме, отыскивало путь само. Пока под ней проходили палуба за палубой, Наоми составляла в уме сообщение: что можно сказать, чтобы Саба понял, а всякий, кто перехватит направленный луч, здесь или на релейных станциях, мостами перекинутых через зоны помех во вратах, остался в неведении.

Голос Эммы она услышала, еще не добравшись до командной палубы, – тонкий и резкий, как пила для обшивки. Втянувшись в рубку, Наоми задержалась, ухватившись рукой. Эмма плавала у поста связи, скрестив руки и выпятив подбородок. Мужчина с седеющей бородкой, отросшей длиннее коротко стриженных волос, отвернулся от нее, мазнул взглядом по Наоми и снова с отвращением уставился на Эмму. По форме Наоми узнала в нем капитана Бернема. Связист попался между ними, как кот между дерущимися псами.

– И раньше не разрешал, – говорил Бернем, – а теперь, – он подбородком указал на Наоми, – когда у меня в рубке эта, и вовсе скажу: вали на хрен.

– Что тут такого? – уговаривала Эмма. – Пять минут по направленному лучу к Медине. Никто и глазом не моргнет. Самое обычное дело.

– Более чем достаточно. – Он развернулся к Наоми. – А вы помолчите! Я знаю, кто вы такая и что собой представляете, а моим неумеренным гостеприимством вы пользуетесь только потому, что я добрый, как чертова бабушка.

– Вам не меньше нее приходится скрывать, – заявила Эмма. – Про запертую каюту всем известно.

Связист втянулся в свой амортизатор, погрузился в гель, словно спрятаться в нем хотел. Наоми смотрела на капитана «Бикаджи Камы» с самым холодным достоинством, какое сумела в себе наскрести.

– Я учитываю, какому риску подвергает вас и ваших людей мое присутствие. Будь у меня лучший способ, я бы выбрала его. Если бы все шло так, как я надеялась, вы бы и не узнали, что я здесь. Однако вышло иначе. И мне теперь на пять минут нужен ваш луч.

Бернем выставил руки ладонями наружу. «Остановись!»

– Мэм, я не партизан, но знаю, что их много в моей команде. Я добрый человек, понимаю, когда надо помалкивать и заниматься своими делами. Я не сдам вас комиссару, но не подумайте, что это из верности вашему делу. Просто я стараюсь не рвать задницу, но все больше склоняюсь к тому, чтобы запереть вас в каюте и заварить дверь.

– Это важно, – сказала Наоми.

– Это мой корабль. Ответ – нет.

Смотрел он жестко, но страха в глазах было не меньше, чем гнева. Наоми выждала немного, прислушиваясь к подсказке своего чутья. Надавить или сдать назад? Эмма вздохнула, и борода у капитана шевельнулась: он выпятил челюсть.

– Понимаю, – сказала Наоми.

Она на секунду поймала взгляд Эммы, и они вместе выдвинулись из рубки. Эмма молчала, исходя паром, пока они не свернули в лифтовую шахту. Здесь она заговорила:

– Извини. Гад он.

– Я и вправду влезла к нему на корабль и подвергла его риску попасть к лаконцам в допросную, – возразила Наоми. – Чтобы он при этом еще и принимал от меня приказы – это уж слишком. Найду другой вариант.

– Хочешь, помогу распаковать эти твои торпеды-передатчики? – виновато предложила Эмма.

– Лучше поищу какой-то способ добраться до направленного луча. Возможно, время не терпит. А тебе, Эмма, надо быть осторожнее.

– Он не сломается, – сказала Эмма. – Я с ним давно летаю, вижу, когда он дошел до края. Посмотреть, что он выделывает со своими губами, – я бы его и в покер обчистила.

– Я не о том, – объяснила Наоми. – Ты сказала: «пять минут связи с Мединой».

– Да и так бы узнали, куда отправляют твое сообщение, – сказала Эмма. – Как же иначе?

– Я не знала, что Саба на Медине, а теперь знаю, – сказала Наоми. – Теперь, если меня возьмут, я сдам и его.

Эмма крепко сжала губы.

– Извини. Я думала… Извини.

– Мы его предупредим. Уверена, у него заготовлен способ при необходимости перебраться в другое место.

Эмма, кивнув, еле слышно выругалась. Даже занятая мыслями о другом способе связи, Наоми уделила секунду, чтобы ей посочувствовать.

Терминал у Эммы прогудел одновременно с терминалом Наоми. И еще один гудок прозвучал дальше по коридору. Общекорабельная тревога. Или что-то посерьезнее. Наоми большим пальцем открыла уведомление:

«Всем кораблям Союза, сверхсрочно. Все движение через все врата прекращается по приказу военного командования Лаконии. Проход кораблей сквозь любые врата запрещен до дальнейшего уведомления. Все переходы задержать. Все находящиеся рядом корабли отвести на восемь а. е. немедленно».

Эмма быстро просмотрела поступления, перелистала файлы и так увлеклась своим терминалом, что не заметила, как ее относит. Наоми, поймав за локоть, притянула ее к стене.

– Что случилось? – спросила она.

– Не знаю. – Эмма покачала головой. – Что-то крупное.

Глава 19. Элви

Мощное ускорение из системы Текомы без седативных было похоже на ад. Стенки амортизатора смыкались, как стенки гроба. Дыхательная жидкость вязким комом стояла в глотке. Элви уговаривала себя, что тут, как во сне, утонуть невозможно, но в затылке копилась животная паника. Всю историю человечества «заполненная водой трубка без выхода» оказывалась последним, что видел человек перед мучительной смертью. Убедить подсознание, что в этот раз все иначе, нелегко.

Зато вид на монитор оказался резче и отчетливей, чем в норме. Как-то это было связано со свойствами жидкости рассеивать или не рассеивать свет. Или доказывало, что ей пора заняться коррекцией зрения. Так или иначе, она могла следить за движением корабля в этой дикой гонке к кольцу и читать поступавшие с зондов данные. В систему по-прежнему впрыскивались волшебные протоны, а вращение звезды Текома и ее магнитные поля стягивали новую материю в сияющий диск аккреции. Было бы даже красиво, если бы не осознание, что все это вот-вот схлопнется в черную дыру и породит выброс гамма-лучей, которые убьют людей раньше, чем разрядятся очередные синапсы их нейронов.

Бак амортизатора подстраивал плавучесть, поэтому Элви ощущала не столько перегрузку, сколько давление сверху, словно ее прижимало невидимым тяжелым кулаком. Красные информационные сообщения предупреждали, как ненадежна ее позиция. Выжить при ускорении тридцать g в обычном амортизаторе было бы не вероятнее, чем уцелеть, свалившись с орбиты в груду ножей.

В поворотной точке «Сокол» отключил двигатель, перевернулся и начал торможение – все меньше чем за минуту. Элви испытала только короткое головокружение, да перед глазами расплылись черные пятна, но зрение тут же прояснилось. Она загнала внутрь вновь вспыхнувшую панику.

«Не в восторге я от этих ощущений», – передала она Фаизу. Ужасно обидно было, что нельзя с ним заговорить или услышать его голос.

Он почти сразу ответил. «Понимаю. Сам не разберу, паникую я или скучаю. Оч. сбивает с толку. Читал аварийную инструкцию. Оказывается, мужчинам категорически не рекомендуют мастурбировать в геле при ускорении. Хотел бы я посмотреть на протокол испытаний».

Смеяться в жидкости было трудно. Ее муж мало кому подошел бы в пару. Зато ей – идеально.

Через несколько часов они прошли кольцо и попали в пространство, которое до сих пор называлось медленной зоной. «Сокол» дернулся: маневровые уводили его с математической траектории от ворот к звезде. В идеале амортизатор должен был трижды сменить жидкость, постепенно разжижая ее, и только потом удалить, но Элви была сыта по горло. Она выбрала в меню системы «Немедленный выход», отменила предостерегающую надпись и услышала басовитое «чук-чук-чук» насоса, выкачивавшего жидкость, чтобы заменить ее обогащенной кислородом смесью. Стало можно задыхаться, заходиться кашлем и ощущать, будто выздоравливаешь после нескольких часов тяжелого бронхита. Ей, честное слово, было наплевать.

И адмиралу Сагали тоже, потому что первым, что услышала Элви, когда, щелкнув клапанами, открылся амортизатор, был его холодный голос:

– …немедленной эвакуации. У нас имеется особый мандат верховного консула.

Элви подтянулась и села. Мышцы ныли так, будто их обработали кувалдой. Она поплыла к рубке. Когда ухватилась за скобу, решила, что все суставы руки вывернулись не в ту сторону. Амортизатор Сагали был открыт, но на волосах и на руках у него еще блестела пленка жидкости. Запах был слишком сложен для обработки сознанием. Мозг подбирал и отбрасывал сравнения – виноградное желе, корица, ацетат, мускатный орех… – и еще, и еще. За спиной у нее простонал Фаиз. Сагали хмуро оглянулся на них.

– Вам не следовало покидать амортизатор, майор Окойе, – сказал он, и, прежде чем она успела ответить, включился канал связи.

– Ваше требование учтено, – произнес знакомый голос. Элви точно знала, что должна его помнить. Как видно, перегрузка подействовала на нее сильнее, чем думалось. – Сделаю все возможное.

– Губернатор Сон, – сказал Сагали. – «Сокол» выполняет жизненно важную для империи научную миссию. Если мы рвали задницы, спеша сюда, чтобы умереть от старости в очереди…

«Ага», – сообразила Элви. Чжа-Юн Сон. Губернатор станции Медина. Они никогда не встречались, но слышала она эту женщину не раз.

– Адмирал Сагали, – ответила та. Странно было оказаться так близко к чужому кораблю, что световой лаг не мешал перебивать собеседника. – Меня никто не предупреждал. У меня в зоне было шестьдесят четыре корабля, включая станцию Медина и «Тайфун». Я сократила это число до двадцати восьми, хотя вы, ввалившись в мои врата, перебаламутили мне всю очередь. Не дадите ли вы нам минуту, чтобы закончить расчеты?

Лицо Сагали отразило смесь обиды и ярости, но голос остался профессионально ровным:

– Понял вас, губернатор. Не хотел наступать вам на пятки.

Он отключил микрофон движением бьющего в челюсть боксера.

– Что?.. – начала Элви, но тут же захлебнулась, выкашляв вязкий сгусток дыхательной жидкости. Фаиз подставил полотенце. Элви в него сплюнула. – Что происходит?

Сагали вывел на главный монитор объемную схему. Станция чужаков сидела точно в центре между 1373 вратами, равномерно распределенными на поверхности сферы, вне которой ничего не было. Иконки отмечали превращенный в старейшую из межмирных станций корабль поколений и лаконское судно класса «Магнетар» – новейшее достижение. Кроме них в пространстве меньше земного Солнца светилась россыпь кораблей. На изображении в точном масштабе они выглядели бы пылинками. Менее ста пузырьков воздуха в объеме миллиона Земель.

– Губернатор Сон пытается, согласно моим рекомендациям, эвакуировать пространство колец, – пояснил Сагали. – А также переместить станцию Медина подальше от опасности на случай выброса гамма-лучей из врат Текомы. Однако подготовка станции оказалась затруднена: для нее требуется остановить вращение барабана и включить двигатели, не использовавшиеся несколько десятилетий. Учитывая все это, я запросил внеочередной транзит на Лаконию.

– И?.. – заинтересовался Фаиз.

– И ее команда теперь ломает голову над расчетами, – заключил Сагали, словно откусывая каждое слово зубами. Ему было страшно. И не без причин.

Элви тоже было страшно.

– Где Джен? – спросила она. В груди вспыхнула острая боль. Еще один сгусток на подходе.

– Остальные спят, – сказал Сагали. – Незачем их будить.

– Она могла бы мониторить поступающие с Текомы данные, – возразил Фаиз. – В смысле смотреть мог бы и я, но Джен их еще и поймет.

– Предпочту сохранить ее живой, чтобы было кому разбираться впоследствии, – отрезал Сагали.

– Ударит по станции, да? – спросила Элви. – Звезда, врата, та чужая станция, что управляет пространством колец, – они все на одной линии?

– Да, – сказал Сагали.

Фаиз поднял руку, как ученик в классе.

– Гм, можно уточнить? Мы действительно хотим уйти на переход до того, как это произойдет? Потому что, как мне помнится, корабль класса «Магнетар» здесь затем и держат, чтобы в случае чего врезать по этому шарику массивным импульсом энергии, создав растущий по экспоненте выброс гамма-излучения за все врата.

– Да, мы могли бы использовать этот эффект для одновременного закрытия всех врат, – согласился Сагали. – Эффект «пушек на утесе».

– А вы не думаете, что, когда пушки станут палить, лучше оказаться от них по эту сторону? – с излишней поспешностью выговорил Фаиз. Элви взяла его за руку, пожала пальцы, надеясь успокоить. – Я просто спрашиваю, потому что мне не нравится мысль рвануть в безопасное место только для того, чтобы нас там тут же поджарили.

– Мы идем на рассчитанный риск, – сказал Сагали. – Нет уверенности, что станция переживет этот выброс. И мы не знаем, что произойдет, если она не переживет.

Элви видела, как в глазах мужа встают новые картины катастроф. Если не выдержит станция. Если коллапсирует медленная зона. Каждая идея тут же отвергалась как немыслимая.

– Ну да, – сказал Фаиз. – Тоже верно.

По связи раздался голос губернатора Сон:

– Адмирал Сагали?

– Да, – ответил он и только тогда вспомнил о выключенном микрофоне. И включил его снова. – Да, губернатор, я слушаю.

– Мы втиснули «Сокол» на внеочередной переход во врата Лаконии. Я посылаю вам данные диспетчерской. Не торопите события. Мы и так у самого предела. Никому не нужен новый летучий голландец.

Сагали чуть откинул голову, словно удивился этой мысли. И заговорил ясным голосом:

– Понял вас. Спасибо, Чжа-Юн.

– Если выживем, поставите мне выпивку, – ответила губернатор Медины. – Перед вами идет «Иорданская долина» через врата Кастилии. Прошу мониторить его и согласовывать свои планы. Хорошей скорости, Мехмет.

Сагали занялся панелью управления, и спустя секунды прозвучало гравитационное предупреждение. На борту больше некому было его услышать. Элви едва справилась с порывом выкрикнуть: «Аварийная эвакуация!» – приказать остальным кораблям спасаться как могут.

– Сколько у нас времени? – спросила она и тут же рассмеялась. Это прозвучало как вопрос, сколько им осталось жить, и, хотя отчасти о том и шла речь, все равно получилось забавно.

Сагали не поддержал шутки.

– Пока пойдем на четверти g, если хотите размять ноги, – сказал он. – Потом вам придется вернуться в амортизатор. Сразу после перехода я разворачиваюсь под прямым углом и на ускорении ухожу из опасной зоны.

– На случай, если хлестнет через край, – подсказал Фаиз.

– В качестве меры предосторожности, – поправил Сагали и провел тыльной стороной ладони по глазам. Элви поняла, что при всем своем стоицизме адмирал плакал. Включился двигатель, ее притянуло к палубе. Фаиз, взяв ее за плечо, подтащил к себе.

– Плохо дело, – тихо произнес он.

– Знаю.

Он кивнул.

– Просто мне нужно было сказать это вслух.

Она взяла его руку, поцеловала. Кожа пахла дыхательной жидкостью.

– Если это все, что у нас… ну, тогда дерьмово.

– Полностью согласен, милая. – Фаиз обнял ее обеими руками. – Вся затея была ужасно неудачной, верно?

– Мы такого ожидать не могли, – оправдалась она. – То есть если бы не…

Что-то сдвинулось у нее в голове. Шевельнулась мысль о кораблях «Магнетар», о том, как «Сердце бури» при первом вторжении Лаконии уничтожил рельсовые пушки на станции чужаков. И как разбил станцию Паллада. И как враг всякий раз реагировал по-разному.

– Ты что-то надумала, – заметил Фаиз. – Так и слышу, как вращаются шестеренки.

– Сама еще не знаю, – ответила она. – Но, да, что-то есть.

Из рубки прозвучал новый голос. Сагали оставил канал связи открытым.

– «Иорданская долина» подтверждает переход через две минуты. Ждем разрешения-отмены через десять секунд.

Другой голос ответил:

– Диспетчерская Медины, переход разрешен.

Невнятно пробормотал что-то Сагали. Может быть, бранился. Или молился. Объемная схема зажгла в пространстве одинокую красную точку, сдвигающуюся к белому булавочному проколу врат.

– Пошли-ка по бутылкам, – сказал Фаиз.

– Да. – Но Элви не двинулась с места. Не спешила. – У них была цель, да? Система Текомы создавалась с какой-то целью. С какой?

Фаиз погладил ее по голове. Подсохшая жидкость стала липкой, но все равно это было приятно.

– Элви, ты – свет моей души. Я тебя люблю и знаю, как никого другого, и при этом не проходит дня, чтобы я напрочь не ошибся насчет того, что ты сейчас скажешь и чего захочешь. Создатели протомолекулы представляли собой ульевый разум, объединенный какой-то там высокоэнергетической квантовой запутанностью. Понятия не имею, о чем они думали.

– Нет. – Элви при мягкой четверти g двинулась к своему амортизатору. – У них была цель. Какое-то намерение.

– Нам от этого легче? – спросил он. – Потому что хорошо бы, но не вижу, чем оно нам поможет.

– «Иорданская долина» докладывает статус перехода. Приближаемся к…

Экран заморгал и выбросил сигнал ошибки. Погас свет, пропала сила тяжести.

– Держись! – выкрикнул из темноты Сагали.

Элви зашарила вслепую, нащупывая стену или скобу.

– Что случилось?

Загорелись неверные аварийные лампочки.

– Датчики перегружены, – сказал Сагали. Голос у него вздрагивал. – Перезагружаются. Мне пришлось остановиться, пока не…

Он не закончил мысль. В скобе отдалась слабая вибрация маневровых двигателей, «Сокол» качнулся, увел палубу из-под ног. Фаиз помог Элви развернуться как надо, и тут же снова прозвучало гравитационное предупреждение, появилось ощущение верха и низа. На возвратившейся схеме загорелся сигнал: «Входящие данные отсутствуют – только расчетная позиция». На несколько секунд Сагали запустил двигатель, «Сокол» дернулся, как идущий на верхний этаж лифт. Почти сразу адмирал отключил тягу, и Элви снова всплыла.

Все трое долго молчали, ожидая, пока оживут запасные датчики. Коротко щелкнула связь, засвистела странными певучими помехами и наполнилась гомоном перепуганных голосов. Сагали отрубил общую связь и открыл индивидуальный канал.

– Станция Медина, вызывает адмирал Сагали с «Сокола». Прошу доложить состояние.

Элви подтянулась к посту Травона. Она не знала, кораблю ли понадобилось секундой больше обычного, чтобы ее опознать, или адреналин сбил ей восприятие времени. Основные датчики сдохли. Выгорели в долю секунды. Запасная система медленно втягивалась в работу. Камеры и телескопы по всей поверхности «Сокола» распаковывали защиту и подключались к сети. Повреждений оказалось больше, чем она ожидала. Но кое-что уцелело. Она вывела на свой экран данные с обшивки «Сокола» и увидела во тьме свет.

– Говорит губернатор Сон, «Сокол», – прозвучал дрожащий как скрипичная струна голос. – Имеется ущерб кораблю и команде. Идет оценка.

Пространство между кольцами заполнила белизна. Станция в центре – станция управления чужаков, головка одуванчика среди пушинок-колец – горела ярче солнца. И какой-то разреженный, как в туманности, газ или пылевое облако светился в ее сиянии. Он распространился повсюду. Это было прекрасно. И страшно.

– Все уладится, губернатор, – произнес Сагали тоном, которому почти можно было поверить. – Мне нужен статус «Иорданской долины». Они закончили переход?

– Мехмет, я не…

– Это важно. Корабль прошел?

Сколько помнила Элви – да и никто не помнил иного, – границы пространства колец обозначались темной однородной сферой, словно смотришь изнутри на черный пузырь. А теперь граница сияла содрогающейся радугой энергии или материи, переливалась, как маслянистая пленка на воде. Темная сфера всегда представлялась Элви бесконечной. Огромным беззвездным небом. А теперь граница стала близкой и замкнутой. И оттого все казалось очень хрупким. Подступившая тошнота прошла по краю сознания, словно относилась не к ее телу.

– Нет, – ответила губернатор Сон. – Они находились слишком близко к вратам, чтобы увернуться. Энергия, выброшенная из врат Текомы… нет, они не прошли.

– Прошу подтверждения, Медина. Вы сказали, что «Иорданская долина» превратилась в летучий голландец.

– Да. Мы их потеряли.

– Благодарю, Медина. Прошу уведомить диспетчерскую, что все переходы отменяются до дальнейших уведомлений. В то пространство никто не входит и не выходит. Пока я не разрешу.

По левую руку от Элви Фаиз – на месте Джен – видел, надо думать, то же, что и она. Испытывал примерно такой же трепет, ужас, такое же изумление перед чудом.

– Понятно, – сказала Сон. – Я об этом позабочусь.

– Спасибо вам, Чжа-Юн, – ответил Сагали. – Нам тут надо кое-что сделать. Нужны доклады из других систем. Догадываюсь, что по ту сторону врат тоже претерпели некоторый ущерб. Возможно, потребуется время…

– Врата сдвинулись, – сказал Фаиз так, будто речь шла о самом заурядном деле. Белье просохло. Обед готов. Врата сдвинулись.

– Что? – переспросил Сагали.

– Ну да, – отозвался Фаиз. – Не сильно, чуть-чуть. Зато все. Смотрите сами.

Сагали переключился на главный экран. На нем расцвела медленная зона и с ней – поправки к локации каждых врат. Все корабли остались на месте согласно ожидаемым векторам. Но рядом с каждыми вратами висела маленькая желтая иконка ошибки, показывавшая разницу между ожидаемым и реальным положением. Сагали страшно побледнел. Элви поймала себя на мысли о том, сколько ударов способен перенести этот человек. И, кстати, сколько выдержит она сама.

– Ах, вон что, – продолжал Фаиз. – Я почти наверняка понял, в чем дело. Просто они перестраиваются. Потому что их стало меньше. Так что равные расстояния между ними немножко увеличились. Пропали врата Текомы. И… о, да, смотрите. Врата Танъявура были почти напротив них. Их тоже нет. Мы лишились двух врат, адмирал. И за одними осталась целая планета с людьми.