Текст книги "Гнев Тиамат"

Автор книги: Джеймс С. А. Кори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

– Поразительно… – Слово упало с губ Элви как камень в колодец. Мертво и гулко.

– От них и берет начало интерес верховного консула к бессмертию. Он счел, что, если изучить структурные и функциональные отличия этих образцов и применить ту же технику не к трупу, а к живому организму, наподобие того, как на основе долговечных архитектурных структур было создано карбосиликатное кружево… ну, получится интересно. Я начинал с моделей животных и добился достаточного успеха, чтобы перейти к опытам на людях.

Элви навалилась на трость, борясь с тошнотой и головокружением.

– Дуарте на это согласился?

Кортасар обратил к ней недоумевающий взгляд.

– Разумеется, согласился. Это предлагало решение самой большой его проблемы. Как удерживать империю галактического масштаба на протяжении многих поколений? Поставить над ней бессмертного правителя. Ну, вот и они. Создания, снабженные всем необходимым, чтобы не стареть и не умирать.

– А он не опасался, что… не знаю… не боялся ошибки?

– Он понимал, что риск есть, но считал, что возможный результат его оправдывает. Мы действовали очень осторожно, а верховный консул вполне доверял моим способностям.

– Вот как, – проговорила Элви. – Ясно.

– Все шло хорошо, пока вы не спровоцировали вот это. – Он указал на ее раненую ногу. – Все получалось. И еще может получиться, если внести поправки на новом объекте.

– Я ничего не провоцировала. Сагали выполнял приказы, – сказала она, одновременно думая: «Новый объект, например, Тереза…» Нет, это представлялось не слишком похожим на правду. Кортасар снова обернулся к детям в клетке. «Нет, он решил испытать на себе…»

– Разумеется, все фиксировалось, – продолжал Кортасар. – Вы найдете все отчеты во внутренней системе. Время на ознакомление с ними я вам не ограничиваю.

– Во внутренней?

– За пределы этого помещения проект не выходит. Верховный консул недвусмысленно потребовал, и сомневаюсь, чтобы адмирал Трехо решил снизить уровень секретности.

Вся эта частная лаборатория была меньше ее кабинета в здании государственного совета. Младший ребенок подошел к тому, что было когда-то его сестрой. Здесь Элви будет непрерывно находиться, под их взглядами. Не затем ли Кортасар это устроил, чтобы ей стало не по себе? И предоставленная ей информация наверняка будет далеко не полной.

– Постойте, – спохватилась она. – Тело Амоса Бартона пропало.

– Его сейчас ищут, – ответил Кортасар. – Было бы очень полезно получить для сравнения взрослый образец. То есть он бы дал больше, если бы я мог посмотреть его сканы и данные медосмотров до модификации трупа. Появилась бы возможность действительно продвинуться вперед. Но я и так буду им рад. В том коридоре туалетная комната. А если захотите поесть, вероятно, лучше выйти наружу. У нас был всего один случай непреднамеренного заражения протомолекулой, однако…

– Поняла. – Она подсела к монитору. Стул скрипнул.

– Я загляну к вам позже, – сказал Кортасар. На этот раз он забыл улыбнуться.

Дверь за ним закрылась, и Элви обратилась к отчетам и собранным данным. В голове гудел пчелиный рой. Для нее такое было уж слишком: от всего этого мутило, и Элви сидела как на иголках. Следовало ожидать, что труды Кортасара отскочат от мозгов и стекут лужицей на пол. Попробуй тут углубиться в них как следует.

Но едва она начала просмотр отчетов, сосредоточенность вернулась, на Элви снизошло привычное спокойствие. Кто другой утешался в объятиях любовника или укреплял дух чашкой травяного чая – скорее напитка, поскольку в нем не было чайных листьев, но люди все равно говорили «чай», что всегда казалось Элви любопытным. У нее в голове хватало места либо для учебы, либо для паники. Вместе они не влезали, а паниковать Элви не любила.

В первую очередь ее поразило, насколько малы отличия. Кортасар не был биологом. Он изучал наноинформатику, которая в значительной мере захватывала генетику, эпигенетику и наследуемые белковые цитоплазмы, но без фундамента анатомии. Изменения строения детских сердец для работы с повышенной вязкостью плазмы, изменения крови для более эффективного, не связанного клетками аналога гемоглобина не были, в сущности, изменениями. Их вернее было бы назвать усовершенствованиями.

Эволюция держится на клею и упаковочной ленте, выдавая полумеры вроде выталкивания зубов из младенческих десен и менструального цикла. «Выживание наиболее приспособленных» – технический термин, под которым скорее скрывалось «чем обойдемся, тем и обойдемся», нежели настоящее планирование.

К тому времени, как Элви подняла глаза и встретила взгляды смотревших на нее детей, прошло пять часов, нога адски разболелась, а страх пропал. Сероватый оттенок их кожи происходил от способа транспортировки кислорода. Черные глаза были оптическим устройством, лучше приспособленным к захвату света. Что бы там ни происходило в нейронах нового типа и новых слоях неокортекса, старые, чисто человеческие структуры остались на месте.

У Элви дух захватывало от осознания гордыни, стоявшей за попыткой воспроизвести такое при помощи инструментария протомолекулы. Любого другого, кроме Дуарте и Кортасара, за такую попытку ждала бы казнь. Эти двое, уверенные в своей исключительности, легко перепрыгивали пропасть от «пожалуй, это не лучшая мысль» до «такое совершенно противозаконно». Элви уже не сомневалась, что Кортасар, когда Дуарте решил скормить этой мясорубке собственную дочь вместо ученого-любимчика, приревновал к девочке.

Она встала, опираясь на трость, и подошла к прозрачной клетке. Мальчик попятился, словно испугался ее. Девочка – Кара – осталась на месте.

Развитие до зрелости – не то же самое, что старение и смерть. Может быть, дроны просто не знали. Это кое-что говорило о строителях протомолекулы, не так ли? Их творения не принимают в расчет роста и развития, потому что создатели существовали только в зрелой форме. Взрослые порождали взрослых. Она попробовала представить, как это выглядело.

– Можно вас спросить? – начала Элви.

Кара была неподвижнее камня. И когда кивнула, казалось, что ожила статуя.

– У тебя и твоего брата время выпадало?

– Это когда что-то случилось и мы увидели воздух?

– Да, тогда.

– Не знаю. Нам не дают часов.

– Значит, у вас есть сознание. Вы не… не просто… Вы с братом мыслите. Сознаете себя?

В огромных черных глазах что-то изменилось. Блеснуло. Густая слеза покатилась по щеке Кары. Элви прижала ладонь к стене клетки.

– Извини, – сказала она. – Пожалуйста, пожалуйста, прости…

Глава 30. Бобби

Бобби не могла уснуть.

Бессонница была для нее внове – во всяком случае, она с детства такого не помнила. Во времена службы в марсианском десанте она, если выдавалось хоть несколько минут, закрывала глаза и тут же отрубалась. А чтобы лежать на койке в переделанном под спальню офисе, пялиться в потолок, распустив посвободней ремни, необходимые, чтобы не подлетать над кроватью в слабом тяготении Каллисто… С Бобби Драпер такого не случалось.

И вот уже три часа отведенного на сон времени она перебирала по порядку все мышцы, поочередно расслабляя каждую. Вделанный в столешницу монитор отбрасывал на потолок блики и тени. Отметив, что плечевые мускулы снова напрягаются, она в четвертый, или пятый, или двадцать пятый раз заставила их расслабиться. Закрыла глаза и усилием воли удержала закрытыми. В коридоре что-то капало. Скопившийся конденсат мог означать неисправность отопления или воздухоснабжения. Она приказала себе об этом не думать.

Ее команду разбросало по станции Каллисто, каютам «Предштормового» или отдельным пещерам в сложном лабиринте контрабандистов. Ей делалось неспокойно, когда ее люди так растворялись в гражданском населении. Но не лучше было бы и собрать их вместе – тогда они представляли бы единую мишень. Лаконским безопасникам хватило бы единственной удачи. А ей нужна была удача для каждого.

Плечи снова напряглись.

– Вот же хрень!

Одной рукой отстегнув страховку, она вытащила себя из койки. Может, часок на тренажерах «Предштормового» прогонит бессонницу. Но по дороге к ангару Бобби задержалась у стола, чтобы проверить пятидесятый раз за день. Карта была разбита на два окна. Маленькое показывало относительные позиции главных небесных тел системы Сол, отслеживало их неизбежное и предсказуемое продвижение. В большом окне более подробно изображалась система Юпитера и данные из журнала диспетчерской. На малом экране Юпитер со своими лунами выглядел мирным и безмятежным, в его движении по космическим просторам была красота неизменности. Вблизи та же картинка напоминала пчелиный улей. Сотни кораблей – от устаревших астероидных прыгунов и старательских скифов до «Бури», со всеми промежуточными стадиями.

Бобби искала «Бурю».

Трехо покинул систему на быстроходном лаконском челноке – рванул на Лаконию разбираться с кризисом в медленной зоне. А вот его «Буря» осталась шнырять между Спутниками Юпитера, как пес, вынюхивающий пропавшую антиматерию. Большей частью корабль держался на комплексной орбите рядом с Ганимедом, хотя раз юркнул и к Европе. Рано или поздно он придет к Каллисто и вынудит Бобби к действию. До тех пор она могла утешаться тем, что новый лаконский вице-адмирал сейчас тоже мается бессонницей у себя на койке, поскольку груз антиматерии, способный прикончить целую луну, пропал и надо его искать.

Бобби постучала по красной точке, обозначавшей «Бурю».

– Я могу все, что можешь ты, и еще лучше.

Экран выбросил предупреждение. Новостной канал Цереры приглашал посмотреть сенсационные новости. Она включила воспроизведение. Со стола на нее серьезно глядел молодой человек, с лунным акцентом говоривший:

– Это Дэвис Майлз с «Церерского часа», а за моей спиной вы можете видеть, как силы безопасности станции совместно с государственной разведкой Лаконии обезвреживают затаившуюся здесь, в центре Цереры, ячейку преступных сепаратистов в процессе самого обширного прочесывания со времени присоединения коалиции к Лаконской Ассоциации Миров.

Спину у Бобби совсем свело. И не только потому, что каждый провал подполья увеличивал риск для нее и ее людей. Ей было мерзко видеть, как на глазах переписывается история. «Присоединение системы Сол к Ассоциации Миров» – какое деликатное иносказание для «Лакония ввалилась на корабле, наполовину построенном чужаками, и колошматила всех до тех пор, пока мы не задрали лапки и не подставили ей брюхо».

Приближалось время, когда, даже если от Наоми не будет вестей, придется делать извечный человеческий выбор: драться или бежать. Пока репортер перечислял захваченное оружие и бойцов, она хрустела костяшками. Перед ней три возможности. Нападение на «Бурю», побег к вратам или уничтожение «Предштормового», после которого команда растворится среди мирного населения. И каждое решение было плохо по-своему.

– К разоблачению ячейки привел перехват шифрованной передачи по открытому каналу, – сказал репортер, и изображение переключилось на тучную женщину, щеку которой словно из баллончика опрыскали родимыми пятнами.

– Активность шифрованных передач совпала с прошедшим несколько ранее сбросом информации от известных сепаратистских элементов, – проговорила она, и Бобби выключила новости.

Она связалась с Джиллиан. Заместительница отозвалась так, словно ждала вызова. Не дав ей заговорить, Бобби спросила:

– Бутылка прошла?

– Да, – сказала Джиллиан. – Все скопировано. Я хотела дать тебе выспаться, пока идет дешифровка.

– Мы ведь гоним дешифровку на собственной системе, а?

– Ты посмотрела новости с Цереры. – Джиллиан утверждала, а не спрашивала. – Болваны наделали глупостей и поплатятся жизнью. Нам без них только легче. Мы не дураки. Мы будем жить.

– Когда могут быть готовы данные?

Джиллиан пожала плечами.

– Наверное, еще час.

– Я буду в тренажерке, – сказала Бобби. – Как только закончат, дай знать в ту же минуту. Понятно?

– Да, поняла, – протянула Джиллиан, и Бобби отключилась. Теперь уж точно не заснуть. Нервы искрили звездами. Она снова вывела на экран тактическую схему. Красная точка «Бури» держалась вблизи Ганимеда. Бобби долго сверлила ее взглядом, словно командир мог ощутить ее внимание и спасовать. Потом закрыла дисплей и пошла на «Предштормовой».

В зале было светло и чисто. Все тренажеры – марсианской конструкции, подправленной лаконскими технологиями. Бобби окунулась в тренировку, словно усилие помогло бы забыться – а оно отчасти и помогло. Она сорок минут проработала в геле на сопротивление, когда поступило сообщение от Джиллиан. Бутылка пришла с Оберона. От Наоми. Ответ, на который она надеялась. Бобби, запыхавшаяся и взмокшая, открыла приложенный файл.

Фильтр фона поместил Наоми в белую пустоту. Словно ангел посылал весть с абстрактных небес. Наоми бессознательно пригибала голову, как всегда, когда сообщала плохие новости.

– Привет, Бобби, – сказала она. – Твой план… выглядит основательным.

Бобби ухмыльнулась так, что заныли щеки.

* * *

Перед смертью ее дед не раз заговаривал о том, как удивительно отчетливы стали для него детские воспоминания. Пусть он не мог запомнить имя своей сиделки или кто только что его навестил, зато все подробности детства были яркими и живыми. Как будто прошлое набирало силу по мере того, как стиралось настоящее и будущее. Он рассказывал, как впервые увидел живого кота, как удивительно было держать его на руках, и каждый раз в его голосе звучало то же благоговейное изумление. Память Бобби была на это неспособна – пока еще. Но, пожалуй, что-то уже начиналось. Собирая команду «Предштормового» на инструктаж, она вспоминала годы службы на Марсе.

Ее первый стрелковый взвод возглавлял сержант Хак. Он был на полголовы ниже Бобби, с острой, как у терьера, мордочкой и начинающейся залысиной. И никто ни до, ни после него не вселял в нее такой преданности и такого страха, как он. Она была совсем зеленая, прямо из учебки, а он превращал ее в настоящую десантницу. На каждом инструктаже перед заданием он находил способ показать, что помнит о ней. Кивок, прикосновение к плечу или руке. Как-то он давал понять: мол, что бы ни случилось, ты там будешь не одна. Он никогда не унижал ее, проговаривая это вслух, и никогда не оставлял несказанным. После его отставки она узнала, что он обращался так со всеми.

И теперь, когда ее люди возвращались на корабль, она проделывала что-то в том же роде. Стояла в шлюзе, чтобы увидеть каждого. Тимона Коула со старой, расплывшейся от времени в синеватую кляксу татуировкой рассеченного круга АВП на тыльной стороне ладони. Лиз Чу с ее светлой сединой. Каспара Асау, похожего на подростка в окружении старых родственников. Денизу Лу. Скаджали Остин-Бей. Яна Фримана. И чуть ли не последним Алекса Камала. Алекса, самого старого друга, с которым, казалось, прожито полдюжины жизней.

Он выглядел сонным, словно его выдернули из постели. Может, так и было. Он не стал бы жаловаться. Он задержался перед ней, и на миг они словно вернулись на «Росинант». Домой. Она коснулась его руки, а он кивнул так, словно все понял. Может, и правда понял.

Когда команда собралась в кубрике, Бобби вывела на систему свою схему. Она заполнила всю стену. Услышав, как кто-то кашлянул, Бобби спохватилась, что рассматривает ее несколько долгих секунд. С наслаждением.

– Ну вот, – заговорила она. – Получена весточка сверху. Новое задание. Серьезный риск. Высокое вознаграждение.

Она переключилась на изображение «Бури». При всей необычности «Предштормового» в частностях в целом его архитектура говорила на том же языке, что и марсианские корабли в десятилетия до скудных лет. «Буря» была другой. Бледная, асимметричная, придатками и изгибами она больше всего напоминала чудовищный позвонок.

– Нам предстоит убить вот это.

Бобби выждала полминуты, почти готовая к мятежу. «Буря», как будто даже не вспотев, прижала сапогом всю систему Сол. Скажи Бобби: «Нам предстоит вывернуться наизнанку и превратиться в чаек», – прозвучало бы не менее реалистично. Но никто ей не возразил. Заглядывая в лица, Бобби видела интерес. Предвкушение. Видела надежду и понимала, что ее желание было правильным.

– Устроить этот фокус поможет попавший нам в руки небольшой груз, – продолжала она, кивнув державшейся в последних рядах Рини Клодин.

Кто-то спросил:

– Что за груз?

– «Магнетары» работают на антиматерии, – объяснила Бобби. – Захваченный нами грузовик вез подзарядку для «Бури».

– Господи! – вырвалось у Каспара.

– Совершенно верно, – отозвалась Бобби. – Но ее еще надо доставить, а второго выстрела нам не дадут. Последняя операция, кроме антиматерии, принесла нам запасные части для сенсорной установки, очень похожей на ту, что используется на «Предштормовом». Я помню записи сражения и знаю: чем бы ни швыряла в нее коалиция Земля – Марс, «Буря» только отряхивалась. Однако…

Она вывела схему. На дисплее павлиньими перьями засветились перекрывающиеся поля «Бури». Зоны действия датчиков. Бобби стукнула по одной, и та отвалилась.

– Учитывая полученные «Бурей» удары и сведения о ее полете после того, я думаю, что им необходима замена вот этой установки. И, если наши выводы верны, они означают, что у нее есть слепое пятно. Вот здесь.

Теперь на экране обозначился узкий черный конус – зона, которую не захватывали глаза корабля.

– А если мы правильно оценили их потребность в антиматерии, использовать излучатель поля они не смогут. Значит, будут обходиться только конвенционным оружием.

– Капитан? – начал Каспар. Джиллиан глянула на него так, словно подумывала дать затрещину, но Бобби кивнула парню. – Я не понял… в смысле даже с одними торпедами и рельсовыми и даже с этой дырой в обзоре…

– Они все равно побьют нас в честном бою и все равно увидят на подходе, – кивнула Бобби. – Мы и не будем прятаться. Возьмем с Каллисто челнок. Маленький, из частных. Даже без эпштейна. И выведем его… – Она снова переключилась на Юпитер со спутниками. На схеме системы загорелась ярко-голубая точка. – …сюда. На такую орбиту, чтобы подумали, что он направляется к Амальтее. Два человека команды и торпеда на газе. Да, они медлительные. Зато не светятся. Практически не дают тепловой подписи.

– Бист бьен, – сказал Тимон. – Сотнями такие гонял на Церере, са-са?

Джиллиан резко одернула его:

– Нельзя ли не перебивать капитана?

– Самым сложным будет подстроиться к курсу «Бури»… вот так.

От Ганимеда протянулась красная дуга, разрезанная метками времени. Дав приближение, Бобби показала, как маленький голубой челнок попадает в слепое пятно и остается там на несколько долгих секунд.

– Вот такое окно, – сказала она. – Не похоже на ловушку, потому что мы и не подумаем прятаться. Мы окажемся там первыми и сольемся с общим движением. Итак, нам понадобится наживка. Что-то настолько важное, чтобы выманить «Бурю» туда, где она нам нужна. Наживкой станет «Предштормовой».

Она дала им время осмыслить. И словно видела, как проступает на лицах понимание. Удар был оглушительным. Всего один выстрел, а если случится промах, они погибнут все. Подполье лишится единственного корабля, вооруженного лаконской техникой.

– Я поведу челнок. Рини возьму для работы по специальности. «Предштормовым» останется командовать Джиллиан. – Старпом, услышав это, подтянулась. Крепче сжала челюсти. Прямо как поймавшая след охотничья собака. – Задачей «Предштормового» будет удерживать «Бурю» на таком курсе, чтобы челнок оставался в слепом пятне.

Сидевший в сторонке Алекс подался вперед. Он сложил руки на коленях, не поднимал глаз. Бобби не знала, о чем он думает.

– Если кому-то это не по душе, – продолжала Бобби, – силой не держу. До готовности челнока и нужного сочетания орбит остается четверо суток. Все это время я могу принимать отставки. Сластить пилюлю не буду. Ничего опаснее мы еще не делали. Даже если победим, вероятны потери. Скорее всего, тяжелые. Но я даю слово каждому из вас, что за безнадежную задачу мы бы не брались. Я послала детальные планы главам групп. Если есть вопросы, валяйте, спрашивайте. Лишь бы не запороть все на хрен потому, что кто-то перепутает право и лево. Ясно?

Люди нестройно подтвердили.

– Я спрашиваю: ясно?

На этот раз хор отозвался дружнее. Наполнил пространство. Налился силой.

– Потрясающе. Приказ вы слышали. Свободны.

Джиллиан мигом сорвалась с места, подгоняла команду, как овец. Чуть ли не покусывала. От этого ей придется избавиться, прежде чем она получит собственную команду. Но сейчас Бобби не стала вмешиваться. На корабле накопилась энергия, которую надо было выплеснуть. Она и в себе ее ощущала.

Вернувшись в свою каюту на «Предштормовом», она занялась наведением порядка. Каюта этого не требовала – требовала Бобби. Ритуал уборки успокаивал. Она обнаружила, что напевает себе под нос. Бог весть сколько она этого не делала. Еще предстояло вернуться в свой временный лагерь и подчистить все следы своего пребывания, но с этим можно было подождать. Она уже решила, что Алекс не придет, когда он постучал в дверь каюты.

– Привет, – начала она.

– Наоми одобрила твою идею?

– Так далеко не пошла. Скорее, она считает, что эта плохая идея в самый раз по нынешней ситуации.

Алекс выдавил улыбку. Он был так меланхоличен, что она почти устыдилась своего радостного предвкушения.

– Если захочешь отойти в сторону, никто не станет думать о тебе хуже. Кит тебе сын. Ты часть его жизни, а это… если выберешь его, я пойму.

– Ты не весь план выложила. Что будет после доставки заряда?

– Мы никогда такого не делали. Думаю, что перед этим взрывом ядерный будет вроде хлопушки, а больше не знаю, что сказать. Но «Предштормовой» – крепкий корабль. Даже если его достанет обломками, может и выдержать. Возможно.

– Но челнок тебе придется куда-то отвести, – сказал Алекс. – Возьми меня. Я придумаю, чем прикрыться.

– Ты мне нужен на «Предштормовом». Чтобы вывести «Бурю» туда, куда надо и когда надо. Для этого нужен классный пилот. Ты. Мы с Рини будем в силовых скафандрах. Даже если челнок разнесет в клочья, наша защита окажется надежнее. А ты успеешь нас подобрать.

Алекс мялся. Она видела, как он подыскивает возражения, – так пожилые супруги видят, когда мужу или жене надо передать соль.

– Мне тоже не нравится, что мы будем врозь, – сказала Бобби. – Но так надо.

– Да, капитан. Ладно. – Он вздохнул и, к ее удивлению, вдруг ухмыльнулся. – Чертово родео выйдет.

– Они даже не узнают, что их убило, – сказала Бобби. – Жаль только, что Трехо не будет на корабле, когда мы превратим его в горячую быстро движущуюся пыль.

– До него еще доберемся, – пообещал Алекс. – Пойду прилежно заниматься диагностикой системы, в которой я вполне уверен, дабы внушить себе чувство, будто хоть отчасти контролирую ситуацию.

– Разумно, – одобрила Бобби. – А я останусь ждать, сколько моих людей предпочтет сбежать, чтобы не лезть в это дело.

– Никто не сбежит. За тобой пойдут даже на штурм ада. Мы тебе доверяем. – Помолчав, он поправился: – Я тебе доверяю.

Дверь за ним закрылась, и Бобби опустилась на край койки, как в теплую ванну. Она заснула, еще не закрыв глаз.