Текст книги "Черная книжка"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц)

16

– Кстати, должен извиниться за то, что сегодня вечером опоздал, – сообщил Билли в микрофон. – В центре города, в Ассоциации американских юристов, произошел захват заложников. Ассоциация проводила ежегодный съезд, и группа парней ворвалась в помещение и взяла всех адвокатов в заложники. Террористы выдвинули довольно жесткие требования. Сказали, что, если им не дадут миллион долларов и не предоставят самолет в Мексику, они будут выпускать каждый час по одному адвокату.

Слушателям, похоже, шутка понравилось. Билли отхлебнул из бокала и поставил его на стул перед собой, стараясь не заслонять смартфон, прикрепленный к сиденью и записывающий его выступление на встроенную видеокамеру.

– Хотя нет, на самом деле я только что вернулся с кладбища. Я отдавал дань уважения одному своему старому другу. А когда шел обратно к автомобилю, увидел могильный камень, на котором было написано: «Здесь лежит адвокат и честный джентльмен». И, знаете, я подумал, что это просто удивительно. Я и понятия не имел, что можно хоронить двух человек в одной могиле.

Анекдоты про адвокатов. Их так много, что вылавливать их из памяти так же легко, как ловить рыбу в бочке, в которой этой рыбы – полным-полно.

– Мне следовало бы вести себя более любезно, – продолжал Билли. – Можно ведь оскорбить чьи-то чувства. Сегодня утром я накричал на одного из прокуроров на перекрестке 26-й улицы и Калифорния-стрит возле здания суда. Орал, что все адвокаты – балбесы. После этого ко мне подошел какой-то парень: «Послушайте, ваша реплика меня очень обидела». Я сказал: «Извините. А вы что, адвокат?» Он ответил: «Нет, я балбес».

Билли чувствовал, что язык ворочается все медленнее, а слова становятся неразборчивыми. Он опустил микрофон, взял смартфон и нажал на иконку, чтобы моментально закачать сделанную видеозапись на страницу в «Фейсбуке», которую он делил со Стюартом.

Стюарт – старик, который находился рядом с ним в больнице все страшные ночи три года назад. Тогда Билли было не до смеха, а позже он стал навещать Стюарта в доме престарелых и очень сильно его смешил. Он начал закачивать свои комические выступления в баре на их совместную страницу в «Фейсбуке», заходить на которую Стюарта научила внучка. Как-то раз она сообщила Билли: первое, что делает старик каждое утро, – так это включает компьютер и проверяет, нет ли нового видео.

Билли сошел со сцены и, пошныряв глазами по залу, поймал себя на том, что направляется к столу, за которым сидит Эми Лентини.

– Вы здесь что-то потеряли? – поинтересовался он, подходя к Лентини. – Или просто потянуло в трущобы?

Она улыбнулась. Это была не очень-то теплая улыбка, но, по крайней мере, не такая холодная, как погода на улице.

– Я узнала, что здесь бывают неплохие комедии, – нашлась она.

Билли пожал плечами:

– Нужен ли мне при нашем разговоре адвокат, Эми?

– Я сама адвокат, – пожала она плечами. – Одного защитника вполне хватит.

– Даже слишком много.

– Да, я поняла из вашего монолога. Кстати, очень смешного. Ваша репутация – вполне заслуженная. – Она придвинулась к нему поближе. – Нам нет необходимости быть врагами. Мне просто нужна правда.

«О-о, ты собираешься поиграть со мной в хорошего полицейского и плохого полицейского, Эми? Да это я, черт возьми, придумал такую игру!»

– И вы уверены в том, что знаете, в чем заключается правда?

– Вполне, – сказала она.

Она поймала ртом соломинку и стала пить из своего бокала что-то цветное и пахучее.

А ротик у нее был замечательный. Билли впервые в жизни захотелось быть соломинкой.

Да и одета женщина умопомрачительно. Даже слишком для такого места, как это.

– Вы проверяете, нет ли у меня с собой записывающего устройства, детектив? – спросила она.

Билли, моргнув, посмотрел в сторону. На такой вопрос лучше вообще ничего не отвечать.

Она слезла с табурета, не снимая сумочку, висящую на плече, и развела руки в стороны:

– Вы хотели бы меня ощупать?

«А ты та еще штучка, да? Идешь на любые ухищрения, какие только возможно, правда?»

– Итак, вы думаете, что я делал видеозаписи того борделя, чтобы затем шантажировать людей, – сказал Билли.

Ее умопомрачительные губки скривились в очередную улыбку.

– Как бы я стал это делать по отношению к мэру? Или по отношению к архиепископу? Понимаете, Эми, если их арестовать, то шантаж автоматически становится невозможным. Какой смысл?

– Ладно, – согласилась она. – Воспринимайте, как считаете нужным. Но я вообще-то не говорила, что это делали вы, детектив. Хотя уверена, что кто-то из полицейских.

– Ну, тогда мне хотелось бы поймать хитроумного парня не меньше, чем вам.

– Кто сказал, что это парень?

У Билли не было ответа на поставленный вопрос. Во всяком случае, отвечать он не собирался. Она, похоже, пыталась настроить его против напарницы – Кейт. Хотела запудрить ему мозги.

Кроме того, она сейчас еще и забавляется, если судить по озорной улыбке. К чему, черт возьми, она клонит? Она вряд ли могла надеяться, что он раскроется и признается (признаваться ему, правда, в любом случае не в чем, но тем не менее…). На что она сегодня вечером рассчитывала? Она смотрела на него томным взглядом.

Он почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Эта женщина была очень хороша собой.

Он наклонился к ее уху. От волос пахло какими-то ягодами.

– Флирт, к которому вы пытаетесь прибегнуть, не сработает, – предупредил он. – Ничего – абсолютно ничего – не произойдет, и мы оба об этом знаем.

– Да ладно, Билли, не будьте таким пессимистом.

Он отпрянул от нее. Ну что за странная дама?

– Вам нравится играть с опасностью, да?

– Так же, как и вам, – парировала она, не отводя взгляда.

– Вы думаете, что я прохвост.

– Я уверена, что вы прохвост. И знаете, что в этом самое лучшее?

– Поведайте мне, Эми.

– Самое лучшее заключается в том, что вы мне во всем признаетесь. В пределах сорока восьми часов – не более того – вы обо всем мне расскажете. Либо вы, либо Кейт. Один из вас будет просить пощады. Это – гонка, в которой вам, Билли, не следует финишировать вторым.

Билли сам сто раз говорил примерно такие же слова подозреваемым. «Тот, кто заговорит первым, получит бо́льшую скидку».

– Вы не очень-то хорошо меня знаете, – сказал Билли.

– О-о, я знаю вас лучше, чем вы полагаете. Вы не можете предпринять ничего такого, чего я не смогла бы предвидеть.

– Вы уверены? – усмехнулся Билли, подмигнул ей и зашагал прочь. Взяв пальто, он вышел на улицу. Свежий воздух показался ему приятным – по крайней мере, поначалу. Билли потопал ногами, засунул руки в карманы и стал ждать. Ждать пришлось недолго.

Некоторое время спустя из «Дыры в стене» стремительно вышла Эми Лентини. Она поспешно осмотрелась по сторонам и, заприметив Билли, направилась к нему.

– Ну ладно, – сказала она. – Где он?

– Где что, Эми?

– Мой значок, – уточнила она. – Он лежал в моей сумочке. Теперь его там нет.

– Ну, я вообще-то видел какой-то значок прокурора вон там, в той луже. Может, это он и есть?

Она посмотрела на него сердитым взглядом, подошла к луже, наклонилась и вытащила двумя пальцами из грязной жижи значок в кожаном чехле.

– Я с удовольствием отправлю вас в «Стейтвилл»,[23]23
  «Стейтвилл» – тюрьма в штате Иллинойс, неподалеку от Чикаго.


[Закрыть] – прошипела она.

– Я слышал, что в это время года неплохо в тюрьме «Джолиет». – Помахав рукой, Билли остановил такси, поворачивающее в сторону станции «Рокуэлл». – Послушайте, Эми, – крикнул он вслед Лентини, направившейся обратно в бар.

Она обернулась.

– Если вы собираетесь нанести мне удар, то сделайте это сильно, – посоветовал он.

– Почему же?

– Потому что я нанесу ответный удар, – отрезал Билли и сел в такси.

17

Билли вел машину по извилистым улицам района Гайд-Парк неподалеку от кампуса Чикагского университета. Это весьма престижный вуз, всемирно известное учреждение с самым современным оборудованием. Однако находится он в одном из самых опасных районов города. Великие умы со всего мира приезжают сюда, чтобы учиться или преподавать, способствовать дальнейшему развитию естественных наук, математики, права и медицины, но даже на пути от входа в университет до автомобиля им требуется охрана, чтобы защититься от грабителей.

Билли и Кейт все еще занимались расследованием смерти второкурсницы, найденной с признаками удушения менее чем в четырех кварталах от того места, мимо которого они сейчас проезжали. Билли пытался докопаться до истины, куда студентка ходила в день убийства, и они вдвоем с Кейт приезжали сюда поговорить с одним из преподавателей биологического факультета, который прислал жертве несколько двусмысленных СМС в течение недели, предшествующей ее смерти.

Беседа ничего не дала, и теперь они ехали обратно, так сказать, с пустыми руками. Кейт рассеянно возилась со своим смартфоном, скачивая из Интернета одно за другим сообщения о секс-скандале, который угрожал смести с поста мэра Фрэнсиса Делани и все его ближайшее окружение, пошатнуть католическую церковь и… кстати, поставить крест на карьере детективов Билли Харни и Кэтрин Фентон.

– Ты чокнешься, если будешь читать все это дерьмо, – сказал Билли.

– Как может мэр не подать в отставку? – задала риторический вопрос Кейт, глядя в смартфон.

– Он будет вести себя как Билл Клинтон в свое время. Скажет, что, дескать, это всего лишь вопрос его личной сексуальной жизни, а на пост мэра его избрали люди и потому он не станет уходить с поста, чтобы не подвести избирателей. Будет делать вид, что переживает за всех нас.

– Да уж, наверное.

– Послушай, раз уж мы оказались здесь, давай заглянем в «Моррис». Я так голоден, что готов слопать трусы прокаженного.

– «Моррис»? Чтобы ты заказал себе польскую сосиску?

Кейт, соблюдая сумасшедший режим тренировок, не ела, если могла выдержать чувство голода. Строила храм своего тела и все такое прочее.

– К вашему сведению, детектив, – усмехнулся Билли, – я и не собирался заказывать себе польскую сосиску.

– Нет? А что тогда? Салат от шеф-повара? Или стопроцентный йогурт?

– Дело в том, что я рассчитываю съесть две польские сосиски.

– Ума не приложу, как ты сейчас вообще можешь думать о еде.

Колени Кейт двигались вверх-вниз: она непрерывно отбивала ступнями какой-то ритм по полу «Тахо».[24]24
  «Тахо» («Шевроле тахо») – марка автомобиля.


[Закрыть] Похоже, нервничала. Она не могла отогнать от себя мысли о том, что произошло.

– Мне необходимо поддерживать физическую силу, чтобы я мог эффективно бороться с преступностью, – провозгласил Билли.

– Тебя вообще может что-нибудь взять за живое, а?

Билли посмотрел на Кейт. Он знал ее довольно хорошо, однако не привык видеть такую ее сторону. Обычно она вела себя довольно жестко, любила идти на обострение. Но при этом оставалась очень даже симпатичной женщиной, у которой имелись свои – весьма специфические – уязвимые места. По неизвестной причине, похоже, нажалась какая-то кнопка внутри Билли, что заставило его посмотреть на напарницу как на абсолютно другого человека.

«Не заводись, Харни. Даже и не думай. Это случилось только один раз».

– С нами все будет в порядке, – успокоил он. – Мы не сделали ничего плохого.

Она горько засмеялась. В ее смехе было заложено много смысла – возможно, больше, чем он мог распознать. «Не всегда все так просто, – хотела, казалось, сказать Кейт. – И не всегда имеет значение то, что ты прав. Ты вполне можешь оказаться не в том месте и не в то время».

– Я не допущу, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое, Кейт. У тебя не будет никаких серьезных неприятностей. Обещаю тебе.

Она повернулась к нему. Их взгляды встретились. Это продлилось лишь пару секунд: Билли не хотел отвлекаться от управления автомобилем на дороге с таким оживленным движением. Однако взгляды были весьма многозначительны.

«Не делай так снова, Харни. Один-единственный раз. Все получилось, конечно, здорово, но только один раз».

Он снова взглянул на нее. Кейт все еще не сводила с него глаз, и ее пристальный взгляд был весьма красноречивым.

«Ну да, тот секс был умопомрачительным, я это признаю».

– Мы храним наши тайны, не так ли, напарник? – спросила она.

Билли кивнул.

– Мне не понравились взгляды, которые женщина-прокурор бросала в твою сторону вчера вечером. Я даже начала немножко ревновать.

– Она – акула.

– Да, но, как я недавно выяснила, тебе нравится плавать в глубокой воде.

– Ощущение опасности может быть даже забавным, – беспечно ответил Билли.

– Да, может, – согласилась Кейт. – Особенно во время обеденного перерыва. Пока мы не вернулись.

«Нет, Харни. Ни в коем случае».

– Просто чтобы немного отвлечься от дел, – уточнил он.

– Правильно.

– Терапия и все такое прочее.

– Именно так. Ты готов к небольшой терапии?

Билли изменил направление движения, выехал на магистраль Лейк-Шор-драйв и погнал «Тахо» на большой скорости в сторону Белмонт-авеню.

У Кейт имелась квартира в доме, расположенном чуть в стороне от магистрали Лейк-Шор-драйв в районе Лейквью. Ее площадь не превышала семисот квадратных футов, но из окна открывался восхитительный вид на озеро. И сегодня вид из окна был великолепен, а озеро – спокойно и величественно, но откуда Билли об этом знать? Он ведь и не взглянул на окно. Они с Кейт занялись этим, как только вошли в квартиру. Он снял с нее бронежилет, стащил свитер, расстегнул блузку и, положив руки ей на грудь, почувствовал пальцами кружева…

И вот она уже обнажена, вот ее крепкое прекрасное тело, и кожа, от которой исходит тепло, и пот на лице, и ее язык, и дыхание с запахом мяты. Она перехватила инициативу, взяла губами его сосок и начала сосать с таким остервенением, что ему стало больно. Затем она опустилась на колени и, схватившись зубами за его трусы, стащила их. Ей, впрочем, не было необходимости возбуждать его еще сильнее, он и так перешел на повышенные, буквально зашкаливающие обороты, – но она все же уделила время ласкам там, внизу. Ее рука теребила ходовую часть, рот играл с дросселем, а затем… затем, черт побери, у него закончились автомобильные аналогии…

Он поднял ее на ноги, резко повернул на сто восемьдесят градусов и грубо толкнул на спинку кожаного дивана. В полицейской академии когда-то учили именно так жестко обращаться с правонарушителями в критической ситуации. Ей понравилось. Оказавшись в наклоненном положении над диваном, она с одобряющим мурлыканьем приподняла задницу.

– Ничего себе, полицейский, а что вы собираетесь со мной делать?

Билли обычно вел себя в подобных ситуациях совсем не так, но сейчас решил немного оторваться и шлепнул ее по ягодицам.

– Это все, на что вы способны? – подзадоривала она. – Я вела себя очень плохо.

Ну что же, лиха беда начало. Он хлестнул ее по заднице еще сильнее.

– Шлепните меня снова.

Неплохое предложение, и он не стал от него отказываться.

– Я вас арестовываю, – предупредил он.

– Тогда мне лучше расставить ноги в стороны. Чтобы вы могли проверить, не припрятала ли я где-нибудь контрабанду.

Ну да, конечно, действовать следовало по стандартной процедуре.

Он стал проверять, ощупывая ее между ног. Она издала тихий стон – такой стон, какого он еще не слышал.

«Уважаемый „Пентхаус“, [25]25
  «Пентхаус» – иллюстрированный эротический журнал, издаваемый в Нью-Йорке.


[Закрыть] я никогда бы не подумал, что со мной такое произойдет…»

Он наклонился над ней и стал старательно прощупывать пальцами влагалище, чтобы окончательно убедиться, что она не прячет оружие. Это ей понравилось еще больше, а когда он начал «работать» там языком, она задышала как самка какого-то животного во время течки. Теперь она раскрылась так, что уже точно не смогла бы ничего утаить внутри.

– Полицейский, – простонала она, – я думаю, что вам уже пора меня трахнуть.

18

Ну что же, это было интересно.

Билли посмотрел на потолок в спальне Кейт. Парень чувствовал себя таким изможденным, что даже сомневался, сможет ли подняться с постели. Он знал, Кейт – волейболистка и фанатично увлекается боевыми искусствами, но он даже не подозревал, что она еще и гимнастка-любительница.

А ему пришлось выступить в роли гимнастического коня.

– Вот теперь – точно все, – поклялась она.

– Конечно. Больше – ни разу.

– А иначе все слишком усложняется.

– Никаких сомнений. Рад, что мы оба с этим согласны.

Он посмотрел на ее. Она посмотрела на его. Выражение лиц у обоих было не очень-то серьезным.

– Честное слово, – еще раз подтвердил он.

– Поддерживаю.

И вдруг с их смартфонов одновременно донесся звуковой сигнал. Кто-то очень невовремя прислал сообщение. В прошлый раз, когда они в одно и то же время получили эсэмэски, их вызывали в офис прокурора штата.

Билли проверил смартфон. «Вот черт!..» – подумал он.

– Ну, жизни они нам уже не дадут, – прокомментировала Кейт полученное СМС.

– Послушай, напарница, не драматизируй…

– Нас вызывают в кабинет суперинтенданта полиции, Харни. Ты считаешь, что это хорошая новость?

Нет, он так не считал. Весь обратный путь Кейт выдвигала одно предположение за другим, снова и снова восстанавливая в памяти все, что произошло, и пыталась выявить различные мотивы всех действующих лиц в этой истории. Билли никак не реагировал. Чему суждено произойти, то обязательно случится, независимо от того, смогут ли они с Кейт спрогнозировать события. Он уже давным-давно осознал, что, если кто-то должен услышать плохую новость, он ее непременно услышит.

Им пришлось ждать перед дверью в кабинет: мистер Большой Начальник занимался другими важными делами. Когда дверь наконец открылась, из нее выглянула Эми Лентини.

– Суперинтендант полиции сейчас вас примет, – уведомила она, даже не скрывая своей радости.

Суперинтендант Тристан Дрискол сидел за столом, облаченный в униформу, – одному богу известно, зачем он ее надел. Может быть, хотел продемонстрировать, что он – настоящий полицейский.

– Детектив Харни, детектив Фентон.

Он не предложил им присесть, а потому они остались стоять.

– Мы отправляем вас в оплачиваемый административный отпуск до завершения расследования, которое проводит прокурор штата.

Кейт понуро опустила голову. Билли даже не пошевелился.

– Сдайте значки.

Кейт, похоже, решила подождать, пока Билли первым сделает это.

– Аресты производил я. Не Кейт, – нахмурился Билли. – Заберите мой значок, а ее – оставьте.

Дрискол уставился на Билли. Его зрачки сузились.

– Сдайте свои значки, – повторил он.

– Я сдам его полицейскому, – заупрямился Билли.

Суперинтендант полиции повернул голову, как будто не расслышал.

– Вы, детектив, намекаете, что я – не полицейский?

– Я не намекаю, – возразил Билли. – Я говорю открытым текстом.

Кровь прихлынула к лицу Дрискола так быстро, как будто его голову поместили в микроволновку.

– Вы хотите пойти в неоплачиваемый отпуск, детектив?

– У вас нет оснований отправлять меня в неоплачиваемый отпуск. Если бы вы имели на это право, то воспользовались бы им раньше. Попытаетесь так сделать – и у вас будут неприятности. Мы оба это знаем. – Билли сделал пару шагов вперед и уперся ладонями в письменный стол, за которым сидел суперинтендант. – Вы – политикан, пытающийся спасти свою задницу. Если мэр слетит с должности, вслед за ним потеряете кресло и вы. Вы – не полицейский. Вы, черт побери, просто трус.

Билли бросил на стол свой значок с такой силой, что тот отскочил от крышки и упал на пол. Кейт с мрачным выражением лица, но без единого слова положила на стол свой значок.

– Сообщите, когда будете готовы поговорить, – попросила Эми Лентини. Ее глаза сверкали так, как будто она переживала самый счастливый момент в своей жизни.

– О-о, я буду поддерживать с вами связь, Эми, – пообещал Билли, направляясь к выходу. – Можете на меня рассчитывать.

19

Билли стоял внутри небольшого кафе на Огайо-стрит, глазея на агентство недвижимости, которое находилось на первом этаже здания по другую сторону улицы. В окне агентства виднелся плакат, на котором была изображена улыбающаяся семья, состоящая из представителей разных рас. Глава семейства пожимал руку агенту, который только что продал ему дом с белым дощатым забором – дом, в котором семья будет жить долго и счастливо.

Билли прекрасно помнил, что у его семьи долгой и счастливой жизни не получилось.

Мимо окна прошел Гоулди, шагая очень осторожно по коварному тротуару, все еще покрытому льдом. Парок его дыхания тянулся за ним, как дым за паровозом.

Гоулди зашел в кафе и встал рядом с Билли.

– Тяжелый день, – констатировал он. – Мне жаль, что у тебя возникли проблемы.

– Ничего страшного. Я давно хотел пройти через что-нибудь такое, что позволило бы мне, как полицейскому, получить определенную закалку.

– Ты уже говорил с отцом? – спросил Гоулди.

Билли отрицательно покачал головой:

– Четыре голосовых сообщения от него.

– Он ужасно за тебя переживает. Тебе следовало бы ему позвонить.

Может, и следовало бы. Отец Билли – Дэниел Харни, начальник следственного управления, – гордился в жизни двумя вещами: во-первых, двое его отпрысков стали полицейскими, а во-вторых, ни один из них не прибегнул для этого к его помощи. «Все, что ты получаешь, ты получаешь благодаря своим личным заслугам, а не потому что папочка – начальник».

Это было правильно. Билли и не хотел жить по-другому. Но иногда папа уж слишком перегибал палку: его стремление избежать кумовства любой ценой отдаляло их друг от друга, создавая между ними едва ли не пропасть. После громких арестов знакомые полицейские не упускали случая похвалить Билли – либо во время общения с ним в «Дыре в стене», либо посредством СМС, телефонных звонков и просто приветственных выкриков где-нибудь в коридоре. Это делали все, кроме отца.

– Ну ладно, – поморщился Билли. – У тебя есть для меня что-нибудь?

Гоулди тяжело вздохнул. Значит, нет.

– Сейчас сложилась такая ситуация, что выяснить что-либо стало труднее, чем раздвинуть ноги монашки. Единственное, о чем я могу рассказать, – так это то, что мы все время думали. Суперинтендант полиции пытается спасти мэра, и единственный способ, который ему приходит в голову, заключается в том, чтобы расправиться с тобой и Кейт.

– Что-то мне непонятно, – пожал плечами Билли. – Даже если бы я на самом деле украл маленькую черную книжку, это не меняет того факта, что мэр совал свой член туда, куда не следовало.

Гоулди ничего не ответил. Он даже не вздохнул. Билли посмотрел на него.

– Даже если, – передразнил его Гоулди. – Ты имеешь в виду, гипотетически.

Билли снова стал таращиться в окно. Прохожие на тротуаре ежились, сутулились, втягивали головы в плечи – в общем, вели себя так, как будто на улице разыгралась непогода.

– Даже если ты украл маленькую черную книжку, – сказал Гоулди.

Лейтенант Майк Голдбергер был самым умным из всех, кого знал Билли.

– Позволь мне кое о чем тебя спросить, – понизил голос Гоулди. – Насколько хорошо ты знаешь Кейт?

– Лучше, чем она сама.

– Ты доверяешь ей?

– Да.

Подумав еще пару секунд, Билли закивал:

– Да, доверяю.

– А может, она взяла ту черную книжку?

– Нет. Я не видел, чтобы она ее брала.

– У нее была возможность. Она ведь занималась обыском, не так ли?

Да, занималась. Билли вспомнил, как Кейт рылась в шкафах и ящиках в кабинете на втором этаже особняка.

– Сомневаюсь, что она стала бы это делать, – не соглашался Билли.

– Насколько хорошо она знает тебя?

Билли пожал плечами.

– Ты понимаешь, о чем я спрашиваю, – добавил Гоулди.

– Она не знает обо мне. – Билли покачал головой. – Никто не знает. Никто, кроме тебя и меня.

Снаружи, на Огайо-стрит, резко, с громким скрипом остановилось такси, едва не столкнувшись с грузовиком.

– Ты уверен? – переспросил Гоулди.

– Да, Гоулди. Полагаю, если бы я признался напарнику, что тайно работаю на отдел внутренних дел, я бы запомнил. Думаю, это я уж точно запомнил бы.

– Хорошо, хорошо. – Гоулди положил ладонь на плечо Билли и с силой надавил на него. – А твоя сестра?

– Нет, – отбивался Билли. – Пэтти не знает.

– А твой отец?

– А вот об этом скажи мне ты, Златовласка.[26]26
  Слово «Гоулди» созвучно с английским вариантом имени сказочного персонажа Златовласки («Голдилокс»).


[Закрыть]

Гоулди отшатнулся от него.

– Если бы твой отец узнал, что ты – мой человек среди детективов, он подвесил бы меня за трусы на крючке для верхней одежды.

Билли воззрился на Гоулди.

– Ты, наверное, думаешь, что вся возня происходит именно по этому поводу? Думаешь, кто-то знает, что я работаю на вас? А инцидент с мэром используется лишь для того, чтобы остановить меня?

Это, конечно, был вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов.[27]27
  Намек на знаменитую телеигру «Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов», которая транслировалась в США в 1950-х годах.


[Закрыть]

Лицо Гоулди приняло невозмутимое выражение.

– Я, безусловно, надеюсь, что нет, – замялся он. – Потому что если все на самом деле так, то потеря работы будет для тебя самой маленькой проблемой.