Текст книги "Черная книжка"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

56

Я вошел в кабинет Эми в заранее оговоренное время, то есть в десять часов, чтобы заняться подготовкой к грандиозному судебному разбирательству. Моя голова все еще гудела от попойки, которую я устроил для себя прошлым вечером. А еще – от того, что мне только что сообщила Ким Бинс. Ну и, конечно, от разговора с моей сестрой Пэтти неподалеку от места преступления. Да уж, моей голове было от чего гудеть.

Около своего кабинета Эми поздоровалась со мной довольно холодно: «Доброе утро, детектив, очень любезно с вашей стороны, что пришли», – но когда она закрыла за собой дверь и мы оказались наедине, положила ладошки мне на грудь.

– Привет, – прошептала она.

Я буквально отшатнулся, чем очень удивил ее. Когда мы поцеловались прошлым вечером, это явно было нечто большее, чем обычный поцелуй, и вызвало у меня ощущения, которых я не испытывал годами. Ее охватили такие же чувства. Во всяком случае, мне так показалось. Она впилась в меня взглядом, ожидая объяснений.

– Мне необходимо вам кое-что сказать, – пробормотал я.

Она посмотрела на меня с недоумением. Кстати, выглядела она великолепно: светло-серый костюм, волосы искусно зачесаны назад. Эми была умной – очень умной – и красивой женщиной. Такая комбинация была для меня убийственной.

– Вы предлагали Рамоне Диллавоу иммунитет в обмен на маленькую черную книжку?

Эми моргнула – всего лишь разок, – а во всем остальном лицо осталось невозмутимым.

– Да, – ответила она.

– А другим обвиняемым? Архиепископу? Мэру? Знаменитостям и бизнесменам? Вы обещали снять обвинения, если они помогут найти маленькую черную книжку?

– Да, обещала, – не стала отрицать она.

– А мне об этом вы не сообщили?

Она покачала головой.

– Я – прокурор. Вы – свидетель. Как прокурор я не обязана держать вас в курсе своих действий, относящихся к стратегии правоохранительной деятельности. – Не отрывая от меня взгляда, она наклонила голову. – К тому же это было до того, как… как я начала…

– Начала что? – Я поймал себя на том, что хочу побыстрее услышать, что она скажет.

– …доверять вам, – договорила она. – До того, как стала к вам неравнодушна.

Мне очень захотелось пойти у нее на поводу, поверить ее словам, ослабить бдительность и пустить ее в свою душу. Но я ничего не ответил. Я заметил на ее лице обиженное выражение из-за того, что я промолчал, однако сначала мне нужно было получить от нее более подробные ответы на мои вопросы.

– Вам известно, что я подозревала вас в воровстве маленькой черной книжки, – заговорила она. – Я от вас не скрывала. Мне нужна была черная книжка. И я не видела разницы, каким способом ее раздобыть.

– И вы по-прежнему так думаете? – поинтересовался я.

– Как именно?

– Как и раньше, считаете, что я взял маленькую черную книжку?

Она пару секунд помолчала, а затем ответила:

– Нет, я так уже не думаю.

– Но она вам все еще нужна. Вы все еще хотите ее заполучить.

Она подняла брови.

– Вообще-то нет. То есть я-то хочу, но решаю в данном случае не я.

– Что это означает?

Она завела прядь волос за ухо.

– Дело в том, что мне сказали, будто это теперь не так уж важно. Мне поручено пока отставить этот вопрос и сфокусироваться на победе в судебном разбирательстве относительно секс-клуба.

– А с чего вдруг? – наседал я. – Почему произошли такие перемены?

– Почему? Да потому, что вся страна следит за тем, что происходит в рамках уголовного дела – дела о секс-клубе. Это очень громкое дело. И проиграть его нам никак нельзя. Почему же еще?

– Может быть, вы хотите выиграть процесс, чтобы ваша начальница Маргарет Олсон могла занять место мэра после того, как добьется признания его виновным?

Эми поморщилась:

– Просто смешно. Маргарет не собирается выставлять свою кандидатуру.

– Не собирается?

– Нет. И мне, кстати, не нравится, что вы расспрашиваете меня о мотивах. Я занимаюсь расследованием этого дела, потому что считаю это необходимым.

Она на пару секунд задумалась, а затем спросила:

– Кто вам сказал, что Маргарет хочет занять кресло мэра?

Я покачал головой:

– На этот вопрос я ответить не могу.

– Ну неважно, кто бы ни сказал, он ошибается. Маргарет Олсон не будет выставлять свою кандидатуру на пост мэра. Хотите, повторю еще раз? Маргарет Олсон не будет выставлять свою кандидатуру на пост мэра!

Я не знал, что и думать. Эми подтвердила одну из новостей, которые сообщила Ким Бинс, и опровергла вторую. Мне хотелось верить Эми. Хотелось больше, чем чего-либо другого, – впервые за долгое время.

– Когда дело о секс-клубе завершится, я опять займусь поисками маленькой черной книжки, – пообещала она. – А вот на ближайшее время планирую выиграть это судебное разбирательство. И поскольку Рамона Диллавоу мертва, вы играете в данном деле еще более важную роль, чем раньше.

Я кивнул. Уж что-что, а это точно правда.

Она снова приблизилась ко мне и снова положила руки на грудь.

– Вы знаете, после того, что произошло между нами вчера вечером, я никак не ожидала, что сегодня утром моя встреча с вами начнется с расспросов. Я ожидала чего-то вроде этого.

Она потянулась вперед и легонько меня поцеловала. Я почувствовал, как во мне все растаяло.

Она приблизилась настолько, что ее губы оказались рядом с моими, я мог их ощущать, и мы продолжили разговор.

– Итак, – сказала она уже более спокойным тоном, – у нас все еще хорошие отношения?

Мое сердце заколотилось как бешеное. Я притянул ее к себе и поцеловал, но уже отнюдь не легонько.

Эми Лентини – хорошо ли, плохо ли – зачаровала меня.

57

После двухчасовой подготовки к судебному разбирательству я вышел из Дейли-центра и пошел по Дейли-плаза. Я чувствовал себя изможденным. В животе урчало – желудок требовал обеда. Погода была холодной и сумрачной, и одетые с ног до головы пешеходы шли опустив головы. Среди служебных автомобилей, припаркованных на Дейли-плаза, я заметил ярко-красный, как пожарная машина, «Корветт».

Заметить его было совсем не трудно. Все равно как огненный шар на фоне темного неба.

Замечательная тачка. Нечто такое, чего я никогда не смогу себе позволить. Тот, кто хочет заработать много денег, не идет в полицейские.

Дверца машины со стороны водителя открылась, и перед моим взором предстал не кто иной, как моя напарница – детектив Кэтрин Фентон.

Мне, правда, потребовалось несколько секунд, чтобы ее идентифицировать. Гибкая, атлетически сложенная; стильное пальто, суженное в талии; длинные ноги; сапоги высотой до колен с широкими каблуками. В этих пределах все оставалось таким же, как раньше. Это была все та же Кейт. А вот от шеи и выше она стала совсем другой. Она была коротко подстрижена, почти без челки, а кончики волос сильно завиты у щек. Цвет волос тоже изменился: красноватый оттенок стал более темным и насыщенным. Он теперь был больше похож на цвет крови.

И «Корветт».

Она заметила выражение моего лица.

– Нравится? – спросила она, но не так, как будто она вежливо напрашивается на комплимент. Нет, в ее голосе прозвучал вызов – что-то вроде: «Да пошел ты к черту, если не нравлюсь».

Кроме того, я не был уверен, что конкретно она имеет в виду – свою новую тачку или новую внешность. Возможно, и то и другое. Вероятно, ее интересовало мое мнение о Кейт в версии 2.0.

– Ну конечно, – не стал отрицать я. – Ты получила наследство? Или что-то еще?

Она продолжала идти по направлению ко мне своим характерным уверенным шагом. Ее каблуки громко цокали по тротуару, а губы расплылись в соблазняющей улыбке. Со своей новой обалденной внешностью она, по моему мнению, явно перегнула палку. Дело в том, что улучшать тело было уже некуда, как ни старайся, – оно и так идеально. А со своими чертами лица и высокими скулами она излучала сексуальность в любой момент дня и ночи. Но это, как я всегда думал, происходило потому, что она не прилагала никаких усилий. Теперь же она попыталась некие усилия приложить. Она, можно сказать, повесила у себя на груди объявление по этому поводу.

Она заперла дверцу своего нового автомобиля при помощи пульта дистанционного управления.

– Насколько я знаю, – огрызнулась она, – мне не требуется твое разрешение на покупку машины.

Она остановилась и посмотрела на меня вызывающим взглядом: что, и такой я тебе не нравлюсь?

– Итак, Рамоны Диллавоу больше нет, – констатировала она. – Кто, по-твоему, приложил к этому руку?

Кого мы подозреваем в убийстве Рамоны Диллавоу? До этой минуты моего мнения никто не спрашивал, да и уголовное дело – не мое. Хотя мне не хотелось ломать голову, но в глубине души я понимал, что свою сестру из личного списка подозреваемых еще не вычеркнул.

Однако для меня было вполне очевидно, что убийство Диллавоу имело отношение к маленькой черной книжке, и я не исключал, что Кейт могла забрать книжку с места преступления.

Это означало, что она тоже находилась в моем черном списке.

– Понятия не имею, – сказал я. – А ты?

– Мне-то откуда знать? – В ее голосе снова зазвучали враждебность и вызов. Она кивнула в сторону Дейли-центра. – Как прошел сеанс подготовки? Я – следующая.

В этом был смысл. Она тоже являлась свидетельницей по делу о секс-клубе. Однако я даже не знал, что ее сюда вызвали, и сей факт лишь подчеркивал отчужденность, возникшую между мною и Кейт. Мы все еще каждый день работали в паре, но наше общение теперь ограничивалось исключительно работой. Больше никаких разговоров в машине о том о сем, никакого обмена сокровенными мыслями или секретами. Не так давно я знал о Кейт все. Я был в курсе, чем она ужинала прошлым вечером, знал ее планы на уик-энд, все мысли и суждения, появлявшиеся в ее голове. Теперь мне не было известно даже то, что она, оказывается, встречается с прокурором по одному из наших дел.

– Твоя подружка Эми сегодня в хорошем настроении? – спросила Кейт.

Я закатил глаза.

– Хм, по крайней мере, ты больше не отрицаешь, что она – твоя подружка, – сказала Кейт с таким видом, будто одержала маленькую победу, которой была совсем не рада.

Мне не пришло в голову, чем бы попытаться погасить этот огонь, а потому я решил никак на него не реагировать и попросту промолчал.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты не трахался с ней в ее кабинете, – паясничала Кейт. – Мне ведь придется там сидеть. – Я опять ничего не ответил, потому что она не нуждалась в моих ответах. – Немножко опасного секса в офисе, по ту сторону двери стоят какие-то люди, ты заставил ее наклониться над письменным столом…

– Кейт, ради бога, перестань!

Она продолжала таращиться на меня.

– Я просто проверяю. Мне ведь известно, что Билли любит иногда почудить по части секса.

Она напомнила о нашем недавнем прошлом, нашей мимолетной интимной связи с ледяным спокойствием. Однако за показным равнодушием таилась серьезная обида: «Эми и в самом деле нравится тебе больше, чем я?»

Я ничего не мог с этим поделать прямо сейчас, стоя посреди Дейли-плаза на холоде и на сильном ветру. Совсем неподходящее место для того, чтобы поговорить по душам. Здесь хорошо разве что ругаться.

Мне пора было идти, возвращаться в полицейский участок, но она со мной еще не закончила.

– Она по-прежнему достает тебя по поводу маленькой черной книжки? – поинтересовалась она. – Возможно, мне следует быть готовой к очередным расспросам?

– Нет, – успокоил ее я, втайне радуясь смене темы. – Просто факты, относящиеся к нашему делу. Они пока что отложили вопрос о черной книжке.

Кейт стала молча смотреть на меня, пытаясь что-то прочесть по выражению моего лица. Из наших ртов вырывалось что-то похожее на серый туман. Ветер то и дело набрасывался на меня, пытаясь проникнуть под пальто.

– Ее больше не интересует маленькая черная книжка? – в конце концов отреагировала Кейт. В ее словах чувствовалось неприкрытое удивление, хотя она и попыталась задать вопрос как бы между прочим. – Я думала, книжка – единственное в жизни, что мотивирует нашу мисс Эми. А теперь она ее не интересует?

Я пожал плечами. Говорить от имени Эми – не моя работа.

– Ну что же, Билли, поздравляю: ты отвлек ее внимание от этого предмета. Ты, должно быть, трахал ее очень хорошо.

– Кейт, хватит.

Она наклонила голову и подняла брови.

– Не говори, что она изображала из себя недотрогу. Невинная девочка из Висконсина с наивными глазками? Которая не хочет спешить, желает подождать подходящего момента, потому что это имеет для нее большое значение? Которая вертит тобой как хочет, обращается с тобой как с каким-то щенком…

– Я с этим закончил, – отрезал я, уходя. – Я не играю в эту игру.

– Нет, – громко возразила она. – Ты играешь в ее игру. И даже не знаешь об этом.

58

Лейтенант Майк Голдбергер разрезал яичницу на части ножом и вилкой с таким видом, как будто он – генерал, реализующий стратегию «разделяй и властвуй». Он суетился – что было для него необычным, – и суета эта проявлялась, в частности, в той манере, в которой он кромсал яичницу. Мы когда-то частенько ходили с ним перед работой завтракать в «Митчеллс». Правда, в последний раз это было очень давно, но в начале недели Гоулди вдруг решил возродить нашу традицию – возможно, потому что совсем скоро должно было состояться судебное заседание, посвященное секс-клубу.

– Какие последние новости относительно Рамоны Диллавоу? – поинтересовался я. – И относительно Джо Вашингтона? Есть какие-то зацепки по убийствам?

– Кто бы их ни совершил, он действовал толково, – нахмурился Гоулди. – Никаких улик на месте преступления. Сработано чисто. Почти профессионально.

Он перешел к своей сосиске и стал разрезать ее так энергично, как будто от этого зависела его жизнь.

Я взял со стола свою чашку кофе, но тут же поставил обратно.

– Черт побери, Гоулди, ты заставляешь меня нервничать. Мне ведь придется давать показания.

– Вот это-то меня и беспокоит, – признался Гоулди, а такое он говорил весьма редко. Когда Гоулди волновался, он не показывал этого – наоборот, всячески старался казаться абсолютно невозмутимым. – Если дело примет невыгодный оборот и судья решит, что у тебя не было достаточных оснований врываться в особняк, то, мой мальчик Билли, виноватым станешь ты. Ты – и никто другой.

– Ты полагаешь, что я не догадываюсь?

– Если догадываешься, то почему же ты не нервничаешь, парень? – Гоулди помахал рукой перед моим носом. – Сидишь с таким видом, как будто тебе абсолютно на все наплевать. Ты всегда себя так ведешь. Ты и раньше так себя вел. Когда ты был ребенком, твои братья делились с тобой и друг с другом всеми мыслями, которые только приходили им в голову. А Пэтти? Пэтти вечно о чем-то переживала, боялась, что ее будут ругать. Ты же всегда хохмил, но никогда не выказывал своих эмоций – как будто все, что происходило, ты знал заранее. Ты вел себя всегда так, будто тебе уже все известно.

Это была всего лишь моя обычная манера поведения. Мне следовало бы стать игроком в покер.

– Вообще-то я нервничаю, – признался я. – Но Эми полагает, что нам есть чем крыть. Лично я бы сказал, что руководствовался исключительно своей интуицией, когда я устраивал облаву в особняке. Но она придала моим показаниям такой вид, как будто я составил себе целый список достаточных оснований, прежде чем вломился туда. Она толковая, Гоулди. Она замечательный адвокат.

Гоулди вытер рот матерчатой салфеткой и покосился на меня.

– Ну ты на меня и посмотрел! – Я откинулся на спинку стула. – Говори, что там у тебя за мысли.

– Почему бы тебе попросту не признаться, что ты влюблен? – спросил Гоулди.

Я уже открыл было рот, чтобы возразить, но передумал.

– Вообще-то это замечательно, – продолжал Гоулди. – Прекрасно. Великолепно. Настало время прийти в себя после утраты Валерии. Никто так не рад за тебя, парень, как я.

Я наклонился к нему:

– Чувствую, что следующую фразу ты начнешь со слова «но».

Гоулди вздохнул, отхлебнул кофе и поставил чашку обратно на стол.

– Но, – сказал он, – неужели это обязательно должна быть Эми Лентини? Я не хочу никого обижать, но она – настоящая акула. Она сжует тебя и выплюнет.

– Не хочешь никого обижать? А что же тогда это было – комплимент?

– Эй, послушай. – Он поднял руки, как будто хотел сдаться. – Она умопомрачительно шикарная дама. По шкале от одного до десяти она соответствует отметке «сто». Тут никаких сомнений. Желаю хорошо провести с ней время. Однако, Билли, эта женщина не переживает о твоих кровных интересах.

– Неужели?

Гоулди на несколько секунд задумался, наклонился вперед.

– Она в конце концов найдет маленькую черную книжку. Ты сказал, что она отложила вопрос до того момента, когда закончится судебное разбирательство. Однако судебное разбирательство состоится уже на этой неделе. И когда оно завершится, она снова займется черной книжкой. Я прав?

– Да, – согласился я.

– И она думает, что ее взял ты. Я опять прав?

– Она говорит, что так не думает.

– Она говорит, что так не думает. Она говорит, что так не думает. – Гоулди покачал головой. – А ты, конечно же, веришь, потому что она никогда от тебя ничего не скрывала.

Справедливый упрек. Но я и в самом деле верил ей. Я был не способен отделить свой мозг от своего сердца.

– Ты думаешь, что маленькая черная книжка – у меня, – предположил я. – Ты думаешь, что ее забрал я. Это – единственная причина, почему ты так встревожен.

Гоулди вдруг переключил свое внимание на кофе: опустошил чашку и снова налил доверху из чайничка цвета меди, который официантка оставила на столе.

– Я никогда не спрашивал тебя об этом, – напомнил он. – Ни единого раза.

– Так возьми и спроси.

Он покачал головой.

– Не имеет значения. Забрал ты ее или не забрал, ты – лучший полицейский из всех, кого я знаю. Ты делаешь честь полиции тем, что работаешь здесь. Да и вообще ты офигенно классный парень.

Его лицо покраснело, а по выражению глаз было видно, что он говорит искренне. У Гоулди никогда не было собственных детей. Его жена умерла от рака в возрасте двадцати девяти лет, и они не успели обзавестись детьми до ее болезни. Гоулди был лучшим другом моего отца и, можно сказать, дядей для меня и моих братьев с сестрой. Но он оставался полицейским: всегда старался быть невозмутимым и не выказывать своих чувств. Поэтому пришлось признать, что сегодняшняя его откровенность меня обезоружила.

– Звучит так, как будто ты составляешь мой некролог, – хмыкнул я.

Он позволил себе на секунду улыбнуться.

– Если ты и в самом деле ее взял, у тебя были на то свои причины, и я их знать не хочу. Понятно? Вот на этом давай и остановимся.

– Спроси у меня, – сказал я. – Спроси, взял ли я ее.

– Да заткнись ты уже. Я не собираюсь спрашивать. – Он положил руку на стол. – Сделай мне одно одолжение, хорошо? Не позволяй никому другому спрашивать тебя об этом. Ни Пэтти, ни Кейт, ни, конечно же, Эми.

Не съев ни крошки, а только яростно искромсав еду, Гоулди посмотрел на счет и бросил на стол несколько купюр. Я попытался добавить десять баксов, но он жестом остановил меня, как будто я оскорбил его до глубины души.

Заплатив по счету, он посмотрел мне прямо в глаза.

– Просто помни: кто-то убивает людей ради того, чтобы найти маленькую черную книжку, – предупредил он. – Поэтому, если она у тебя, друг мой, то будь очень осторожен.

59

Расставшись с Гоулди, я пошел к своему автомобилю, чтобы отправиться на работу. При этом я почти машинально зашел в мобильный Интернет на своем смартфоне и просмотрел новости – так делают в наше время почти все.

Я пролистал заголовки и остановился как вкопанный. Ким Бинс опубликовала новую фотографию в рамках еженедельного скандального разоблачения клиентов, посещавших особняк-бордель. Она обещала мне – как же она тогда выразилась? – что от следующей фотографии глаза у меня «станут круглыми».

Она оказалась права.

Во многих отношениях в этой фотографии не было ничего особенного. У большинства запечатленных на подобных снимках людей было схожее положение тела: голова опущена, как будто они не хотели бросаться в глаза, боялись, что их заметят. Таких разоблаченных накопилось не один десяток: власть имущие и прочие известные люди, причем как очень знаменитые, так и не очень.

На новом снимке был запечатлен один из членов городского совета Чикаго – по моим подсчетам, уже четвертый. Да, четыре члена городского совета попали в кадр, поднимаясь по ступенькам особняка-борделя, и теперь публично разоблачены Ким Бинс. Мне не были знакомы ни лицо, ни фамилия этого мужчины. В городском совете состоит пятьдесят человек, и я не знал их всех. В сопроводительной статье говорилось, что он представляет северо-западную часть Чикаго.

За опубликованием фотографии последует обычная шумиха, традиционные возражения. «Фотография ничего не доказывает… Идти по улице в районе Голд-Коуст – вовсе не преступление… Я толком не помню, что происходило в тот вечер – возможно, я ходил по магазинам». Один из «героев», которого недавно назначили в комитет по вопросам образования города Чикаго, заявил, что он прогуливался с собакой – которая, разумеется, была не на поводке – и фотограф специально сделал так, чтобы она в кадр не попала. Еще один из «застуканных» – актер из числа не самых знаменитых, который в детстве был телезвездой, а вот во взрослом возрасте не добился на телевидении оглушительного успеха, – заявил, что его поместили на фотографию при помощи фотошопа – «приделали» его голову к телу другого человека.

Запечатленный на только что опубликованном фото человек тоже, видимо, будет давать опровержение – аргументированные или не очень, – ничего сверхъестественного.

Однако в этой конкретной фотографии имелось кое-что необычное – нечто такое, что дало основание Ким выделить снимок среди прочих.

На фотографии была запечатлена женщина.

Патрисия Брэдфорд – член совета района, которая, судя по статье Ким, являлась разведенной матерью троих детей, работающей в городском совете четвертый срок.

В общем, женщина. А почему бы и нет? Почему секс-клуб, в котором люди видят укромное место, позволяющее им реализовывать сексуальные фантазии, должен быть предназначен только для мужчин?