Текст книги "Черная книжка"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

12

– Нам крышка, – констатировала Кейт.

– Никакая нам не крышка. Ты преувеличиваешь.

Билли снял резиновые перчатки. Он сейчас стоял в вестибюле дома Рамоны Диллавоу в районе Линкольн-Парк. За руководство публичным домом, должно быть, платили очень хорошо, ибо трехэтажный особняк на Белден-авеню был роскошным – блестящие полы из твердой древесины и дорогие произведения искусства, самые современные бытовые приборы и оборудование, огромный – размером едва ли не с экран в кинотеатре – плоский телевизор на цокольном этаже, несколько рядов стульев перед этим телевизором (причем как раз таких, какие бывают в кинотеатрах), гигантская ванная комната с настоящей полноразмерной сауной и душевой кабиной, не уступающей по площади гостиной в квартире Билли. В доме имелось все, чего только можно пожелать.

Все, кроме маленькой черной книжки.

– Эта книжка может быть в каком угодно виде, – инструктировал Билли перед обыском полицейских и привлеченных технических специалистов.

Да, она могла быть в форме самой настоящей книжки, или же компьютера, или планшета, или флешки, или карты памяти. Она могла быть похожей на телефонный справочник или бухгалтерскую книгу. Или быть зашифрованной и представлять собой записи карандашом на последних страницах какого-нибудь романа, стоящего на книжной полке. В общем, она могла быть в какой угодно форме.

И находиться где угодно.

Однако за восемь часов они не нашли ничего. У Рамоны Диллавоу имелся электронный планшет и персональный компьютер, и технические специалисты скачали все их содержимое на внешний жесткий диск, чтобы затем проанализировать, однако предварительный анализ, выполненный одним из технических специалистов, не дал никаких положительных результатов.

Билли выпил еще одну бутылку воды. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Он попытался рассуждать стратегически – как думала бы сама Рамона Диллавоу. «Если бы я имел нечто ценное вроде такой книжки и хотел бы, чтобы важный предмет никто не нашел, но при этом чтобы он не потерялся, куда бы я его поместил?» Проблема в данном случае заключалась в том, что всем его мыслям и идеям приходилось протискиваться через месиво ударов грома, тарелок и отбойных молотков, пытающихся изнутри разнести его череп на куски. Это было самое ужасное похмелье за всю жизнь…

– О-о, вот классно. Взгляни-ка.

Кейт передала Билли смартфон, на дисплее светилась интернет-статья одной из ведущих газет города – «Чикаго трибюн». Билли просмотрел подзаголовки, все они были посвящены недавним арестам.

Уйдет ли мэр в отставку?

Сторонники мэра выступают в его поддержку

Епархия архиепископа делает расплывчатое заявление

Но среди всего этого ему бросился в глаза такой подзаголовок:

Действия полицейских вызывают вопросы

В статье не сообщалось почти ничего нового. Вторая половина представляла собой перепечатку ранее опубликованных материалов: краткое описание произведенных арестов и известных людей, которые под эти аресты попали. Однако в первых трех абзацах говорилось, что мэр нанял адвоката – влиятельного юриста, который при Джордже Буше-старшем был министром юстиции США и уже заявил, что полиция «ошибочно восприняла абсолютно невинное поведение как какую-то преступную деятельность и ворвалась в частный дом, не имея никаких на то оснований».

Билли улыбнулся и покачал головой. Обычно он именно так реагировал на плохие новости. Его отношение ко всем событиям в жизни после того, что произошло три года назад, заключалось в следующем: самое худшее, что может случиться, уже позади, а все остальное – не самое худшее – ждет его впереди.

Но это была его работа, и она имела для него немалое значение. Это единственное, что у него сейчас есть. И хотя Кейт была склонна к преувеличениям, не только она била тревогу по поводу того, что, возможно, надвигается на Билли.

Тревогу бил и Майк Голдбергер, а уж у Гоулди нюх на такие вещи гораздо более развит, чем у остальных известных Билли людей.

– Все будет в порядке, Кейт, – сказал Билли, пытаясь убедить не столько ее, сколько самого себя.

И вдруг раздался звуковой сигнал одновременно из смартфона в руке Билли и из его собственного телефона, висящего в чехле на ремне штанов. Им обоим, получается, прислали текстовое сообщение в одно и то же время. Билли почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки.

Он отдал Кейт смартфон и вытащил свой. Им потребовалась секунда, чтобы прочесть сообщение и осознать, что текст один и тот же.

А прислал его лейтенант Визневски:

«Доклад на пятом этаже Дейли-центра через час».

На пятом этаже Дейли-центра размещался офис прокурора штата по округу Кук – главного прокурора по части преступлений, совершаемых в Чикаго и его пригородах.[20]20
  Округ Кук включает в себя Чикаго и прилегающие к нему территории.


[Закрыть]

Кейт посмотрела на Билли.

– Нам крышка, – побледнела она.

13

– Прокурор штата сейчас вас примет.

Сотрудник, произнесший эти слова, широко распахнул дверь из светлой древесины. Первое, что увидел Билли через огромное окно большой угловой комнаты, – темнота на улице. Затем ему бросились в глаза фотографии на стенах и памятные подарки на полках. На снимках был хозяин кабинета в компании с известными и очень уважаемыми людьми – что неудивительно для политика.

Еще через пару секунд он обнаружил в комнате двух человек: суперинтенданта полиции и прокурора штата по округу Кук.

Суперинтендантом был человек по имени Тристан Дрискол, которого мэр Фрэнсис Делани перетащил сюда из Ньюарка, штат Нью-Джерси, где тот трудился в должности начальника полицейского управления города. Брат Дрискола был лоббистом интересов мэра и его финансистом – на последних выборах он собрал для него миллионы долларов. И хотя Делани громогласно заявлял, что взял человека со стороны, чтобы очистить полицейское управление Чикаго, в действительности он взял к себе брата одного из тех людей, которым был больше всего обязан своим переизбранием на последних выборах. Вот такие порядки в Чикаго.

Рядом с суперинтендантом стояла прокурор штата по округу Кук Маргарет Олсон, которая три срока была членом совета района, прежде чем решила, что хочет стать главным прокурором округа. Она занималась юридическими вопросами всего пару лет, но выиграла выборы благодаря тому, что получила мощную поддержку от – угадайте с одного раза! – мэра Фрэнсиса Делани.

Осознавая, что многие люди подвергают сомнению ее компетентность, Маргарет Олсон решила стать самым жестким, самым агрессивным из всех прокуроров, которые когда-либо работали в этом округе: она никогда не закрывала дела, не доведя их до суда, и неизменно отвергала какие-либо соглашения между обвинением и защитой. Вскоре ее стали называть за глаза Максималисткой Маргарет – за любое совершенное преступление она всегда требовала максимально возможного наказания. Судьи ее ненавидели, борцы за гражданские права яростно критиковали. Полицейским не очень нравилось, что при рассмотрении каждого уголовного дела – даже явно выигрышного для прокурора и порой довольно мелкого – их обязательно вызывали в суд давать показания, потому что Маргарет не хотела идти ни на какие компромиссы. Кому она нравилась, так это адвокатам подсудимых, потому что Максималистка Маргарет давала им возможность неплохо заработать.

В комнате присутствовал и третий человек, а именно женщина, причем довольно молодая (возможно, одного возраста с Билли) и красиво одетая. Она уставилась на Билли таким пристальным и сосредоточенным взглядом, что парню даже показалось, будто она пытается прочесть его мысли.

Если бы она и в самом деле была на такое способна, то узнала бы, что он думал примерно следующее:

«Суперинтендант полиции Дрискол – бездушный подхалим. Прокурор штата Олсон – политическая проститутка, которая предъявила бы официальное обвинение даже своей собственной матери, если бы это повысило ее политические шансы хотя бы на один процент. Они оба обязаны своей должностью мэру, которого я совсем недавно унизил и растоптал… А вот ты какого происхождения, красавица? Думаю, итальянского. А может быть, греческого – с этими шелковистыми иссиня-черными волосами и запоминающимися темными глазами. Ты выглядишь как Кейт Бекинсейл, [21]21
  Кейт Бекинсейл – британская актриса.


[Закрыть] но с юридическим образованием. Это хорошая новость. Плохая новость: похоже, ты такой же приятный человек, как остроконечные бородавки на лице».

– Детективы, вы, конечно же, знаете суперинтенданта полиции, – завела свою песню Маргарет Олсон, сидя за письменным столом из ореха. Ее седеющие волосы были коротко подстрижены.

«Ну конечно, я знаю Тристана. Эй, Тристан, что это, черт побери, за имя для полицейского – Тристан? Твои родители ждали девочку, да?»

– Конечно, – вслух сказал Билли.

Кейт только кивнула, но промолчала.

– А это – заместитель прокурора штата Эми Лентини, – представила Олсон королеву красоты, которая стояла с абсолютно ледяным выражением лица.

«Итальянка. Получается, я угадал с первого раза».

– Она занимается в моем офисе специальными расследованиями. Садитесь, детективы, садитесь.

Билли и Кейт сели на стулья перед письменным столом. При этом они оказались зажатыми с флангов: слева от них находился главный полицейский, прямо перед ними – главный прокурор, а справа – Эми Лентини, занимающаяся, как только что выяснилось, специальными расследованиями.

«Прекрасно, – размышлял Билли. – Я знаю, что вы все трое горите желанием поблагодарить нас за то, что вчера вечером мы хорошо выполнили свою работу. Кто хочет начать благодарить первым? Поднимите руку!»

Билли бросил взгляд на Кейт, которая, похоже, слегка перепугалась. Ее реакция вызвала у него раздражение. Его даже разозлило то, что с ними обращаются подобным образом, то есть явно пытаются запугать. Почувствовав в себе инстинкт защитника, он хотел было взять Кейт за руку, но передумал.

– У нас есть несколько вопросов к вам относительно того, что происходило прошлым вечером, – начала Эми Лентини. – Мы полагаем, что вы не откажетесь помочь нам кое-что понять.

Очень милое приглашение к сотрудничеству (мы с вами, дескать, на одной стороне), сделанное женщиной, у которой такое выражение лица, как будто она вознамерилась отрубить им головы.

– Во-первых, почему вы вообще там оказались? – спросила она. – Район Голд-Коуст находится за пределами вашей юрисдикции.

– Я расследовал убийство, – начал объяснять Билли. – Убийство, совершенное неподалеку от кампуса Чикагского университета. Там задушили девушку. У меня имелся подозреваемый. За неделю до вчерашних событий я видел, как он заходит в особняк, и в результате длительных наблюдений я понял, что это что-то вроде публичного дома.

– Подобными делами должен заниматься отдел нравов, – заметила Эми Лентини.

– Да, конечно, однако мне не хотелось, чтобы вмешивался отдел нравов, потому что для меня было важно поймать своего подозреваемого.

– Почему?

– Вы когда-нибудь были полицейским, Эми?

Она слегка отпрянула. Билли не до конца понял, что вызвало у нее бо́льшую досаду: то, что он стал задавать ей вопросы, или то, что обратился к ней по имени.

– Видите ли, Эми, – продолжал Билли, – когда у вас такой подозреваемый, как у меня, – то есть мужчина с немалыми деньжищами, – то гораздо легче заставить его говорить, если на него имеется какой-нибудь компромат. Если бы я застукал его с проституткой, у меня появился бы серьезный козырь в общении с ним.

Эми Лентини в недоумении развела руки в стороны.

– Вы решили, что, если застанете его с девушкой легкого поведения, он от волнения тут же признается в совершении убийства?

– Ага, вот вы и ответили на мой вопрос.

– На какой вопрос я ответила?

– Вы никогда не были полицейским.

Билли откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу.

– Нам всем станет удобнее, если вы начнете вести себя в благожелательной манере и будете нам помогать, – вмешался суперинтендант полиции Тристан Дрискол, являющийся, в общем-то, для Билли начальником.

«А ты, Тристан? Ты когда-нибудь был полицейским? Я имею в виду, настоящим полицейским?»

Билли кашлянул себе в кулак.

– Если бы я сцапал этого типа просто на улице, то уже через две секунды он звонил бы адвокатам. – Билли начал разжевывать очевидное. – Но если бы разговор начался в ситуации, когда он с ужасом думал бы о том, что о его встрече с проституткой узнают жена и дети, я мог бы сделать ему предложение, от которого он не стал бы отказываться. Если бы он ответил на несколько вопросов, я, возможно, закрыл бы глаза на его постельную сцену в секс-клубе. При этом он, безусловно, не ответил бы мне на главный вопрос – убивал ли он ту девушку. Но я заставил бы его признаться, что он с ней знаком, что присылал ей эсэмэски, – ну и все такое прочее. Я мог бы начать создавать фундамент, на котором основывалось бы дальнейшее расследование.

Лентини, глядя на Билли, несколько раз моргнула.

– И как бы это вам помогло? Ваш план, кстати, сработал?

– Нет, – признался Билли.

– Нет, – передразнила она. – Потому что ваш подозреваемый все равно сразу же позвонил адвокату. Потому что средства массовой информации прознали о крупной облаве – арестах, относящихся к сфере деятельности отдела нравов, но произведенных детективом, расследующим убийства. Причем журналистам все стало известно еще до того, как упомянутый детектив прибыл вместе с арестованными в полицейский участок. То есть надежда на то, что подозреваемый будет бояться гнева жены, растаяла – все, корабль уже уплыл.

Да, именно так. Однако как только Билли увидел всех тех людей внутри особняка, он не смог это проигнорировать. Да ему, в общем-то, и не следовало игнорировать. Ведь он был полицейским, столкнувшимся с совершающимся преступлением.

Впрочем, Лентини высказалась верно: как только Билли арестовал мужчин и проституток, его план в отношении человека, подозреваемого в убийстве, тут же провалился.

Лентини подловила его на мелочи, и все в комнате это понимали.

Билли почувствовал, как по его телу пробежали первые холодные мурашки.

– Давайте поговорим о маленькой черной книжке, – перевела разговор Лентини.

14

– Где она? – спросила Эми Лентини.

Она не спросила: «Вам удалось ее найти?» Не поинтересовалась: «У вас есть какие-нибудь зацепки?» Она задала вопрос таким образом, как будто полагала, что Билли точно знает на него ответ.

– Не знаю, – поморщился Билли. – Мы тщательно обыскали особняк и дом менеджера. Мы просмотрели всю информацию в ее ноутбуке и в электронном планшете. Где-то, конечно, должны иметься какие-то записи. Как-то же нужно было вести список клиентов. Что-то обязательно должно быть – может, не книжка, а жесткий диск, флешка, даже просто листки с записями.

– Согласна.

– Хорошо, – вздохнул Билли. – Я рад, что мы хоть в чем-то друг с другом согласны.

Лентини не оценила его юмор.

– У нас есть основания полагать, что она была там, – сказала Лентини. – В особняке.

– Еть основания? Какие?

– У нас сейчас нет возможности это обсуждать.

– У вас сейчас нет возможности… – Билли едва не вскочил со стула. – Что значит «нет возможности обсуждать»? Я – детектив, ведущий расследование. Если имеется малейшая зацепка, я должен о ней знать. Мы ведь, я полагаю, работаем в одной команде.

Лентини ничего не ответила. Ли́ца у суперинтенданта полиции и прокурора штата стали каменными.

– Это еще что такое? – Теперь Билли не смог усидеть на стуле. – С каких пор офис прокурора штата не делится информацией с полицейским управлением?

– Видимо, с этого момента, – произнесла Кейт, впервые вступая в разговор. Лицо у нее побледнело.

– Данное дело больше не ваше, – отчеканила Лентини. – Вы от него отстранены.

– Не вам решать. Прокурор штата не…

– Я так решил, – подключился суперинтендант полиции.

Билли посмотрел на Тристана Дрискола, чувствуя, как в груди медленно нарастает жгучий гнев.

– Что вам известно о видеозаписи, о которой заговорили в прессе сегодня? – спросила Лентини. – Видеозаписи того, как квотербек из команды «Грин-Бей Пэкерс» посещает особняк прошлым летом?

Билли, почувствовав слабость в коленках, ответил не сразу.

«Это может оказаться последним арестом, который ты произведешь», – предупреждал его Визневски.

– Я видел видеозапись на каком-то веб-сайте, – сказал он. – Все, что мне известно.

– Это вы сделали видеозапись, детектив?

Билли наконец-таки отвел взгляд от суперинтенданта полиции и снова посмотрел на Лентини:

– Что за ерунду вы говорите? С какой стати я стал бы делать видеозапись?

– Скажите, а вы дадите согласие на обыск вашей квартиры и осмотр личных вещей?

Билли направился к Эми Лентини, которая, когда он стал к ней приближаться, встала. Он подошел к ней очень близко – почти нос к носу. Она смотрела на него с таким видом, как будто провоцировала сделать что-нибудь, что еще больше усугубило бы и без того обострившуюся ситуацию. Он почувствовал, как в нем просыпается ирландец. Ладони сжались в кулаки, к лицу прихлынула кровь.

– А теперь скажите, Эми, зачем вам может понадобиться производить обыск у меня дома? – прошипел он.

Внезапно дверь кабинета открылась, и зашел лейтенант Майк Голдбергер вместе с неизвестным мужчиной, одетым в костюм. «Гражданский», – подумал Билли.

Что, черт возьми, здесь делает Гоулди?

– Извините, что прервал ваш разговор, господин суперинтендант полиции, госпожа прокурор штата, – сказал Голдбергер.

Суперинтенданту, похоже, такое вторжение не понравилось:

– Лейтенант, что в…

– Я услышал об этой встрече, и решил позаботиться, чтобы после нее никто не смог вас обвинить, сэр. – Гоулди показал рукой на стоящего рядом с ним мужчину. – Это представитель профсоюза полицейских. Поскольку дело касается поведения полицейского, присутствующие здесь детективы, само собой разумеется, имеют право на то, чтобы при их допросе в рамках внутреннего расследования присутствовал представитель профсоюза. Я не хотел, чтобы появились какие-либо основания для критики в ваш адрес.

Билли, несмотря на напряженность ситуации, не смог удержаться от улыбки. Гоулди явился сюда спасать их с Кейт, прихватив с собой, можно сказать, адвоката, но изображает все так, как будто заботится о благе суперинтенданта полиции.

– Это… Лейтенант, вы ведете себя неадекватно, – взъерепенился суперинтендант. – Кроме того, к вашему сведению, речь не идет о внутреннем полицейском расследовании.

– А о чем же тогда идет речь? – включился представитель профсоюза – невысокий мужчина с короткой стрижкой и вызывающим выражением лица. – Лично мне кажется, что очень даже похоже на внутреннее полицейское расследование.

– Это расследование, проводимое офисом прокурора штата, – попыталась выкрутиться Эми Лентини.

– Но в присутствии суперинтенданта полиции. Ага, получается, что вы решили обойти право детективов на присутствие представителей профсоюза при их допросе, формально называя внутреннее расследование расследованием, проводимым прокурором штата?

«Именно так они и сделали», – мысленно констатировал Билли.

– Это… Это, пожалуй, тоже выглядело бы не очень красиво, – разволновался на публику Гоулди. – Вот почему я подумал, что лучше позаботиться о вашей безопасности, господин суперинтендант полиции.

Билли невольно задумался, как же это Гоулди удается сохранять серьезное выражение лица в подобной ситуации. «Когда я вырасту, Гоулди, – размышлял он, – хочу стать таким, как ты».

– Возможно, правильнее было бы перенести встречу на другое время, – предложил Гоулди. – Чтобы убедиться, что у нас соблюдены абсолютно все формальности.

Дрискол с растерянным видом посмотрел на прокурора штата и на Лентини…

Билли и Кейт вышли из помещения вместе с представителем профсоюза.

– Харни, – окликнула его Эми Лентини, выходя вслед за ними в коридор.

Билли остановился и обернулся. То же самое сделала и Кейт.

– Вы комик, да? – процедила Лентини. – Посмотрим, насколько будет весело, когда я разберусь с вами.

Кейт, которая стала белой, как призрак, решила ответить без слов: она показала Эми Лентини средний палец.

– Думаю, что со мной все будет в порядке, – ответил Билли.

Он повторил жест напарницы, и они вдвоем с Кейт пошли прочь.

15

– Плей-офф – это совсем другое дело, – заявил Сош, ставя пол-литровый бокал на стол так, что из него едва не выплеснулось пиво. – Нужно иметь того, кто способен забить гол, и надежного вратаря. У нас есть Кейн, но я не очень-то уверен насчет Кроуфорда.

Команда «Чикаго Блэкхокс»[22]22
  «Чикаго Блэкхокс» – профессиональная хоккейная команда, базирующаяся в городе Чикаго.


[Закрыть] была любимой темой разговоров в «Дыре в стене». Детектив Сошиа в данный момент «просвещал» Билли по поводу того, каким образом можно выиграть Кубок Стэнли. Сош точно таким же образом распространялся на данную тему на прошлой неделе, но сейчас он был слишком пьян для того, чтобы помнить об этом.

В «Дыру в стене», как всегда, набилось множество посетителей. Помещение здесь было, пожалуй, похолоднее сердца владельца многоэтажного дома, сдающего квартиры внаем, но полицейские не позволили бы никакому холоду лишить их выпивки. В последнее время они еще больше сплотились, потому что настроения в обществе «мы против них» чрезвычайно активизировались. Особенно в связи с тем, что все активно пользовались смартфонами со встроенными фотоаппаратами и видеокамерами. На каждую видеозапись, иллюстрирующую чрезмерно агрессивное поведение полицейского, приходилось десять случаев, которые почему-то никто не снимал, когда страж порядка гнался за правонарушителем по темной аллее или выламывал дверь, за которой притаился преступник, не зная, что его ждет за этой дверью – возможно, заряженный пистолет. Осуждать полицейского легко, а вот понять логику его действий – задача посложнее.

Билли пил сейчас исключительно пиво. Он решил, что сегодня вечером – никаких крепких напитков. Кейт находилась где-то поблизости. Она пребывала в мрачном настроении – после того, что произошло вчера вечером в офисе прокурора штата, ее терзали опасения. Она вообще всегда чего-то опасалась, боялась, что произойдет самое худшее, снова и снова представляя себе ужасное развитие событий.

– Тебе следовало бы быть тренером, Сош, – заметил Билли с невозмутимым видом. – Я серьезно. Ты должен сдать свой значок и стать тренером по хоккею.

– У меня для этого недостаточно теоретических знаний, – возразил Сошиа с таким выражением лица, словно Билли и в самом деле говорил серьезно.

– Ну, недостаточность теоретических знаний не помешала тебе стать полицейским.

Однако Сош его уже не слушал.

– Эй, Ромео, – хитро прищурился он, слегка наклоняя голову. – Вон там – слева – сидит телка и все время на тебя таращится.

Билли никогда не мог понять женщин, которых тянуло к полицейским. Ну с какого перепугу нежное создание может вдруг захотеть подружиться с полицейским? Ведь они каждый божий день имеют дело с отбросами общества, всяческим дерьмом, смертью, насилием, горем… После этой грязи они приходят домой и должны говорить жене: «Привет, милая, как прошел день? Твое мясное блюдо так аппетитно пахнет!» Во всяком случае, от них ожидают таких слов.

Впрочем, Билли только представлял себе такую картинку. Жениться во второй раз он не собирался.

Парень поднял бокал и посмотрел направо.

– В другую сторону, Эйнштейн, – прокомментировал Сош. – Слева от тебя.

Билли опустошил бокал и поставил его на стол.

– Я думал, ты имел в виду, слева от тебя – значит, справа от меня. Понятно? Потому что мы сидим напротив друг друга. Тебе, пожалуй, следует выпить еще один бокал.

– Мне нужно пойти отлить. Если ты не станешь цепляться к этой телке, то я тебя заменю. Она, черт ее побери, выглядит как кинозвезда.

Сош слез с табуретки, едва не свалившись с нее. Билли посмотрел налево.

Да уж, там и в самом деле сидела красивая женщина и действительно смотрела прямо на него.

Этой женщиной была заместитель прокурора штата Эми Лентини. Ее темные волосы были зачесаны назад – так, как это делают женщины, отправляясь вечером погулять. Она улыбнулась ему двусмысленной улыбкой. И показала средний палец.

Он сделал изумленное выражение лица, даже повернул голову и посмотрел назад с таким видом, как будто данный жест мог быть адресован кому-то еще. Затем снова посмотрел на нее и положил руку себе на грудь, как бы спрашивая: «Это вы мне?»

Он не станет клевать на ее наживку. Если она пришла сюда по его душу – а по-видимому, это было именно так, потому что Эми Лентини не походила на обычных посетительниц «Дыры в стене», – то первый шаг могла сделать и сама.

– Вот черт, а что она здесь делает?

Гоулди появился из ниоткуда. Он, как всегда, присматривал за Билли.

– Она думает, что я – коррумпированный полицейский, – признался Билли. – Уж ты-то можешь оценить.

Лейтенант Майк Голдбергер начал руководить отделом внутренних дел полицейского управления Чикаго несколько лет назад. Его отдел был самым непопулярным подразделением полицейского управления по вполне понятным причинам, однако Гоулди заработал себе хорошую репутацию благодаря своей честности и прямоте. Если ты совершал что-то предосудительное, тебя уличали, но никогда не обвиняли во всех смертных грехах. Гоулди не выбрали бы полицейским года, но в общем и целом коллеги уважали его за подход к работе.

– Я ловлю плохих полицейских, – сказал он. – Я не поливаю грязью хороших. Вот в чем заключается разница между ней и мной.

– Это не единственная разница, – заметил Билли. – У нее не выпадают волосы.

– Не разговаривай с ней, – посоветовал Гоулди. – Она попытается подловить тебя, пока твоя бдительность ослаблена.

Билли встал, чтобы снова наполнить бокал и взять еще один для Соша.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы моя бдительность была ослаблена?

– Не думаю, что ты чувствуешь, когда это происходит.

– Именно так, – согласился Билли, чувствуя, что язык уже с трудом ворочается. Пожалуй, он выпил многовато. Но раз так, то еще один бокал ничего по большому счету не изменит.

Подойдя к стойке бара, он увидел возле нее Кейт, болтающую с группой патрульных. Мужчины по очереди пытались произвести на нее впечатление – каждый буквально выпрыгивал из штанов, пытаясь сказать что-нибудь сногсшибательно остроумное, от чего она сама рухнет к нему в объятия. Все попытки были обречены на провал, но мужское внимание помогло Кейт хоть немного отвлечься от переживаний по поводу недавних событий. Эти парни, по крайней мере, пытались не сболтнуть ничего лишнего.

Кейт встретилась с ним взглядом и кивнула в сторону Эми Лентини. Билли сделал рукой движение, как будто закрывает рот на застежку-молнию, тем самым давая Кейт такой же совет, какой получил от Гоулди: не разговаривай с ней.

Гоулди был прав: Эми хотела нанести удар в тот момент, когда он себя не контролировал в достаточной степени. Ему не следует разговаривать с ней. Вообще, Гоулди появился очень даже вовремя.

Билли услышал, как кто-то зовет его по фамилии. Затем его позвал еще один человек, и вскоре уже несколько посетителей бара начали скандировать:

– Хар-ни! Хар-ни!

Билли знал, чего они хотели. Он, правда, был не в настроении, но осознавал, что рано или поздно пойдет на поводу у публики. А если это произойдет очень поздно, то с учетом скорости опустошения бокалов с пивом он вполне может даже забыть свою фамилию.

Направляясь к микрофону, он прошел мимо ее стола. Она хлопала в ладоши вместе с остальными посетителями бара.

«Расскажу несколько анекдотов в микрофон и поговорю с ней», – решил он.