Текст книги "Черная книжка"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Дэвид Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

36

После всех треволнений следовало бы поехать домой, в свой городской особнячок, налить себе чего-нибудь крепкого и поразмыслить над двумя вопросами, которые я не мог выбросить из головы.

С какой целью моя сестра Пэтти встречалась с менеджером особняка-борделя?

Кто, черт побери, за мной следил?

Однако мне не хотелось ломать себе голову прямо сейчас, поэтому я отправился в «Дыру в стене». Там, как обычно, было полно полицейских и их подружек. Большинство из них уже хорошенько подвыпили, что меня вполне устраивало. Я не хотел ни с кем разговаривать. Мне нужен был общий гул посетителей бара, тепло и веселое оживление. Впрочем, парочка бокалов бурбона тоже не повредит.

Детектив Ленни Сошиа – Сош – находился в углу бара, разговаривая о чем-то с несколькими приятелями. Наверное, рассказывал очередную историю о полузащитниках команды «Чикаго Блэкхокс», но очень сомнительно, чтобы кто-то из присутствующих мог понять хотя бы половину произносимых слов. Увидев меня, Сош поднял в знак приветствия бокал, пролив в порыве чувств немного пива себе на рубашку. Самое прекрасное заключалось в том, что он этого даже не заметил.

Хотя нет, его самое замечательное качество заключалось в том, что завтра ровно в восемь утра он будет сидеть за письменным столом, готовый отправиться на любое задание. Сош был одним из тех, кто много пил исключительно ради того, чтобы на время позабыть о дерьме, с которым приходится сталкиваться на работе, но неизменно снова приходил на работу за новой порцией дерьма. Если вдруг случится, что Сош окажется при смерти, не так-то легко будет вырвать из его руки значок полицейского, даже если в другой руке он будет держать бутылку пива «Будвайзер».

Я выпил у стойки бара пару бокалов виски «Мэйкерс Марк»[41]41
  Сегодня виски «Мэйкерс Марк» – довольно редкий продукт, который производится небольшими партиями. (Примеч. ред.)


[Закрыть] и окинул взглядом посетителей. До меня донесся женский смех, и я невольно отреагировал на звук. Обернувшись, увидел Эми Лентини. Она сидела за высоким столом с незнакомым мне парнем – надо сказать, весьма симпатичным. В животе у меня вдруг образовался странный комок.

«Вот черт! – подумал я. – Кавалер ей под стать». Она явно имела возможность выбирать. Вероятно, даже заставляла мужчин ползать перед ней по полу ради того, чтобы она согласилась сходить с ними в кино, ресторан или на выставку.

Пришлось признать, что я ее недооценивал. Она была ужасно умна и, по-видимому, очень хорошо проявила себя в работе. Ведь будучи когда-то федеральным прокурором, она сумела разоблачить сенатора штата Висконсин. А еще скрутила в бараний рог меня, когда устроила имитацию допроса в суде.

«Наблюдай за ней, – напомнил я себе. – Наблюдай очень внимательно».

Мы встретились взглядами, и она на мгновение замерла. Я кивнул.

Она показала мне средний палец. И улыбнулась. Я почувствовал, как что-то внутри меня поднимается. Что-то такое, из-за чего я обычно попадал в неприятности.

Парень, с которым она разговаривала, представлял собой здоровяка со светло-каштановыми волосами, толстой шеей и мощными плечами (таких обычно выбирают королем бала на вечеринках бывших выпускников, они блещут в спортивных командах университетов), который, по-видимому, добивался успехов в карьере за счет того, что эффектно улыбался, правильно завязывал галстук и отпускал уместные и своевременные шуточки. Возможно, он тайно носил женское белье и сосал большой палец, когда спал ночью в постели с плюшевым мишкой.

Так рассуждать было нечестно с моей стороны. Я ведь совсем не знал этого парня. Возможно, в действительности он совсем не такой. Может, он всего лишь ходит по ночам на скотный двор, где занимается сексом с домашними животными.

Господи, ну что со мной такое, а? Какое мне дело до того, чем занимается Эми Лентини в свободное время? Если ей захотелось пообщаться с каким-то красавчиком, у которого коэффициент умственного развития – как у пенька, то кто может ей помешать? «Ну уж конечно не я», – мысленно сказал я себе и, осушив третий бокал бурбона, попросил подать четвертый. Меня не интересовала Эми Лентини. Совсем не интересовала. Ну просто ни капельки.

И тут я увидел, что ко мне приближается лейтенант Майк Голдбергер. Я почувствовал сильное облегчение. Гоулди был для меня своего рода портом во время бури. Всем нужен такой порт. Мне он жизненно необходим прямо сейчас.

Гоулди, несомненно, нравилось периодически опрокидывать бокал-другой, но он приходил в «Дыру в стене» совсем не поэтому. Он приходил в это место, потому что здесь много болтают – особенно после дюжины выпитых бокалов «Гиннесса».[42]42
  Guinness («Гиннесс») – популярная ирландская пивная торговая марка, под которой производятся несколько сортов пива. (Примеч. ред.)


[Закрыть] Он предпочитал вести себя очень тихо, говорить крайне мало и лишь аккуратно направлять разговор в нужное ему русло – как будто перед вами просто очень вежливый человек, – хотя в действительности он собирал по крупицам всевозможную информацию и старался ее запомнить. Он обладал бо́льшим количеством сведений и о большем числе полицейских, чем любой другой знакомый мне человек.

– Как дела? – спросил он, прислоняясь к стойке бара и заказывая бармену такой же бокал виски «Мэйкерс Марк», как у меня.

Я изменил положение тела – отвернулся от зала и, повернув голову к Гоулди, уже открыл было рот, но на пару секунд задумался. Гоулди почувствовал, что я хочу ему что-то сказать. Он знал меня очень хорошо. Приятель слегка наклонился в мою сторону.

Но о чем я мог ему рассказать? Конечно же, не хотелось, чтобы он – или кто-нибудь другой – узнал, что Пэтти встречалась с Рамоной Диллавоу. Пэтти была моей проблемой. Она ведь моя сестра-близнец. Мне совсем не нужно, чтобы она «засветилась» перед функционерами. Нет, упоминать о ней я не собирался.

И тут, словно подсказка с небес, в бар зашла моя сестра Пэтти.

Нет, я уже твердо решил: чего бы ни добивалась Пэтти, это будет моей и только моей проблемой.

А как насчет хвоста, который весь вечер сопровождал меня? Вот в этом вопросе Гоулди вполне мог помочь.

– Мне кажется, за мной следят, – признался я. – Завтра мне понадобится твоя помощь.

Гоулди поднял бокал, мигом осушил его и жестом показал бармену, чтобы тот подал еще один такой же. Затем вытащил из своей пачки купюр двадцатку и положил на стойку бара.

– Позвони мне, – сказал Гоулди, вполне резонно рассудив, что углубляться в подобный разговор у стойки бара нецелесообразно. Он взял второй бокал, выпил залпом и его и, не говоря больше ни слова, вышел.

Я снова посмотрел на стол, за которым сидела Эми. Парень, с которым она общалась, обхватил рукой спинку ее стула. Эми, похоже, не возражала. Я почувствовал, как что-то обожгло меня изнутри. Возможно, бурбон, который я пил? Да, скорее всего, бурбон виноват.

Я услышал, как кто-то громко назвал мою фамилию, потом подхватили другие голоса: «Хар-ни! Хар-ни!» Мне совсем не хотелось идти паясничать перед микрофоном, но более интересного занятия у меня сейчас, в общем-то, не было. Да и мой друг Стюарт, зайдя завтра утром на нашу страничку в «Фейсбуке», надеюсь, будет благодарен, если я слегка взбодрю его видеозаписью анекдотов.

Пробираясь к сцене, я прошел мимо Эми – показал ей палец и подмигнул.

37

– Один парень заходит в исповедальню, – зубоскалил Билли, стоя на сцене в «Дыре в стене». – И говорит священнику: «Сегодня вечером у меня был самый дикий секс в жизни. Я встретился с тремя проститутками…»

Слушая побасенки брата, Пэтти пыталась протиснуться сквозь толпу людей, заполнивших бар. Она заметила среди посетителей прокурора Эми Лентини – ту самую, которая «наезжала» на Билли. Рядом с Лентини сидел парень. И не просто парень, а умопомрачительно красивый мужчина. Ну разве эти двое не представляли собой идеальную пару? Эффектная итальянская красавица и парень-модель в стиле Келвина Кляйна.

«Мы занимались сексом весь вечер, – рассказывает он священнику. – Испробовали все позы. В одной из них я висел на люстре…»

Эми, похоже, не очень-то интересовалась своим изящно причесанным красавцем: подперев подбородок кулаками, она таращилась на Билли. Такой взгляд Пэтти уже когда-то видела. Выражение лица Эми явно демонстрировало, что она не просто слушает комика и наслаждается его юмором. Блеск в ее глазах свидетельствовал о том, что она воспринимает Билли отнюдь не только как артиста.

Ну да, подобный взгляд Пэтти уже видела. Такими глазами смотрела на ее брата Кейт.

– Мы использовали цепи и кнуты, – продолжал Билли. – Мы надевали различные костюмы. Я изображал то тюремного надзирателя, то врача…

Красивый приятель Эми посмотрел на нее, затем на сцену, потом снова на Эми. Он тоже обратил внимание, что его спутница совсем забыла о нем и не сводит глаз с Билли. Он что-то сказал ей. Она рассеянно кивнула. Он поднялся со стула, взял пальто и направился к выходу. Эми, похоже, этого даже не заметила.

– В конце концов священник говорит: «Ну хорошо, хорошо, я понял – у вас весь вечер был дикий, извращенный секс. И теперь вы хотите, чтобы я отпустил вам грехи, не так ли?» А парень в ответ: «О-о, нет, святой отец – я не католик. Я даже не верю в Бога». «Зачем же вы об этом рассказали?» – удивляется священник. Парень признается: «Ну как почему, святой отец? Да я всем рассказываю!»

Слушатели начали громко смеяться. Все, кроме Эми. Вообще-то она снизошла до улыбки, но ей нравился отнюдь не похабный юмор – ее привлекал тот, от кого этот юмор исходил.

Пэтти тем временем приближалась к Эми, чувствуя, что вся дрожит. Она подошла к столу, за которым сидела прокурор, но ничего не сказала.

Билли, стоя на сцене, взял смартфон и нажал на иконку – иконку, которую Пэтти настроила так, чтобы можно было моментально загружать видеозаписи традиционных юмористических выступлений на страничку в «Фейсбуке», которую он делил с другом Стюартом. Билли не смог бы настроить подобным образом программу, даже если бы ему угрожали пистолетом. Для технических ухищрений ему нужна была Пэтти. Она была необходима ему для многих вещей, хотя сам он не всегда это осознавал.

Билли завершил выступление, и Эми наконец заметила Пэтти.

– Вы знаете, кто я? – спросила Пэтти.

Эми, растерявшись, отрицательно покачала головой:

– Извините, но я вас не знаю.

– Я – Пэтти. Пэтти Харни. Сестра Билли.

– А-а, понятно.

Эми протянула руку для рукопожатия, но Пэтти проигнорировала ее жест.

– Я его сестра-близнец, – добавила она.

Эми убрала руку и недоуменно уставилась на Пэтти.

– Билли прошел через мясорубку, – сказала Пэтти. – Вы знаете, что с ним произошло?

– Я… Э-э… Мне жаль, что… что такое с ним…

– Так вы знаете, не так ли? Вы, наверное, знаете о нем все. Потому что проводите расследование в отношении него. Вы знаете, что произошло с ним и его близкими родственниками?

Эми ничего не ответила, но Пэтти видела, что собеседница напряглась, приготовившись к обороне.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, Пэтти?

– Ну конечно же можете, Эми. Вы можете держаться подальше от моего брата. Это очень мне поможет.

К тому моменту Эми уже успела перейти в разговоре из режима холодной вежливости в режим враждебности:

– А вам-то какое дело?

– Большое дело, черт возьми, Эми, очень большое. И вам лучше иметь в виду, что я не шучу.

– О-о, я вижу.

– Вы когда-нибудь имели дело с полицейским, который очень зол на вас, Эми?

Эми поднялась со стула и встала лицом к лицу с Пэтти:

– По правде говоря, нет. А вы когда-нибудь имели дело с прокурором, который очень зол на вас?

Пэтти позволила себе улыбнуться. Эми, со своей стороны, выдержала ее пристальный взгляд.

– Держитесь подальше от моего брата, – повторила Пэтти, растягивая слова.

38

– Я буду здесь всю неделю, – пообещал я, прежде чем выключить микрофон и прикрепить его обратно к подставке. Затем я взял смартфон, нажал пальцем на иконку, чтобы загрузить видеозапись на нашу со Стюартом совместную страничку в «Фейсбуке», и сошел со сцены.

Бармен уже подготовил бокал с бурбоном и «прицеп» – бокал пива, который следовало выпить вслед за виски. Это было с его стороны своего рода выражением благодарности по отношению ко мне. Он, похоже, думал, что мои комедийные выступления притягивают людей в его заведение. Я не знал, соответствует ли это действительности. По собственному желанию я обычно выходил на сцену похохмить, чтобы спустить пар, отвлечься от того, что меня тревожило. Можно сказать, юмор был способом разобраться с самим собой. В других случаях, когда я был не в настроении, но чувствовал себя в какой-то степени обязанным подняться на сцену, я переходил на «автопилот» и попросту вытаскивал из своего «архива» анекдоты, которые накопились в памяти за много лет. Мой мозг работал именно таким образом. Спросите у меня пароль для входа в «личный кабинет» на интернет-сайте моего банка – и мне непременно придется посмотреть в записи. Спросите, какой анекдот рассказал мне Ричи Стетсафаннис в четвертом классе школы, – и перескажу его слово в слово.

Я выпил виски, затем пиво. Рядом со сценой находились двое ребят, с которыми я когда-то сталкивался на патрулировании, и они притащили меня к своему столу. Мне совсем не хотелось с ними разговаривать, но мама с детства учила быть вежливым. Мы по очереди вспоминали интересные случаи того времени, когда вместе патрулировали улицы, – истории, восприятие которых с течением времени сильно изменилось. Это позволило нам представлять себя мужественными, смелыми и решительными полицейскими, а не перепуганными сосунками, которыми мы тогда были на самом деле. Теперь мы как будто забыли, как мысленно молились, чтобы не оказаться в затруднительной ситуации и – упаси Господи! – не застрелить кого-нибудь.

Воспользовавшись небольшой паузой в разговоре, я сказал парням, что мне нужно пойти отлить – вранье, но зато самый легкий способ вырваться на свободу. Мой взгляд быстренько переместился на стол, за которым сидела Эми Лентини с приятелем. Сейчас за столом никого не было.

Я оглядел стойку бара и снова не нашел Лентини.

Я горестно вздохнул. Надо признать, я почувствовал разочарование. Не понял почему, но почувствовал. Я был похож на школьника, приревновавшего одноклассницу.

Выпил я немало, а завтра меня ждал тяжелый день. В соответствии с запиской, которую я написал на листке бумаги и положил в лоток под окошком кассира в банке, завтра вечером мне предстояло встретиться с кем-то на станции метро, и я должен надлежащим образом подготовиться: ведь нужно застукать того, кто за мной следил. Этот человек наверняка туда придет.

Поэтому я решил свалить отсюда. Своего автомобиля у меня сейчас не было: я приехал сюда, в «Дыру в стене», на такси. Толкнув входную дверь, я вышел на улицу, и на меня тут же набросился ветер. На улице было так холодно, что даже адвокат засунул бы руки в свои собственные карманы. Но мне холодный воздух даже понравился. Он слегка взбодрил меня, уже полусонного. Я решил пройтись несколько кварталов и понаблюдать, как на меня подействует ночная свежесть.

Я также принял еще одно решение: достал из кармана смартфон и, прежде чем успел уговорить себя этого не делать, набрал номер Эми Лентини.

Она ответила после третьего гудка.

– Ну-ну, – сказала она.

Настроение моментально поднялось. Похоже, она внесла меня в список контактов, не поленилась записать в телефоне мою фамилию. Знаю-знаю – я вдруг стал ощущать себя, будто снова учусь в младшем классе. Видимо, следующим моим шагом будет записка ее подружке с вопросом: «Как думаешь, я ей нравлюсь?»

– Надеюсь, не разбудил, – произнес я вместо извинений.

– Нет, все в порядке.

Я мало что смог извлечь из ее слов. Дышала она, похоже, ровно – значит, я не оторвал ее от умопомрачительного секса с этим ее танцором из группы «Чиппендейлз».[43]43
  «Чиппендейлз» – американская мужская танцевальная группа, известная исполнением мужского стриптиза.


[Закрыть]

– Я слушала сегодня ваше выступление на сцене, – призналась она.

– Да. Я собирался подойти, но вы к тому времени уже ушли. Слишком много впечатлений для одного вечера?

– Послушайте, я ведь уроженка маленького городка, затерянного в глуши штата Висконсин. Я привыкла вставать рано утром, чтобы доить корову.

Да уж куда там! Но мне понравилось, с каким юмором она к себе относится, пусть даже мы оба знали, что она всего лишь фантазирует.

– У вас, похоже, классный парень, – похвалил я.

Мне самому не поверилось, что я это сказал. Наверное, сыграли свою роль несколько выпитых бокалов бурбона.

«Тебе следует прекратить разговор прямо сейчас – ты, придурок. А иначе наболтаешь лишнего».

– Он не мой парень, – возразила она.

– Не ваш? А он об этом знает?

– Теперь знает.

«Она забивает голы один за другим!»

Я ничего не сказал в ответ. Я и без того уже выставил себя болваном, сделав ее парня темой нашего разговора.

– Вы позвонили, чтобы признаться, Билли? Сказать, что вы украли маленькую черную книжку?

Я пересек перекресток, не заметив едущего прямо на меня автомобиля. Водитель даже не сбавил скорость. Просто посигналил, ожидая, что я отскочу в сторону. Он, должно быть, родился и вырос именно в этом городе.

– Нет, – сказал я. – Думаю, что воспользуюсь своим правом не давать никаких показаний.

– Тем не менее вы мне позвонили.

Она и вправду была адвокатом. И сейчас она была права. Я действительно набрал ее номер. Хотя и сам не понимал зачем. А может, и понимал, но не хотел никому признаваться – даже себе.

– Вы когда-нибудь едите? – спросил я, чувствуя, что пульс набирает невообразимую скорость.

– Я… Да, бывало такое.

Она, похоже, собралась поломаться, да?

– Вы приглашаете меня на обед? – вдруг спросила она.

– Нет. Я просто веду наблюдение за повседневной жизнью людей.

– А-а, понятно.

– Но если бы вы захотели позвать меня пообедать, было бы замечательно.

Ей, похоже, понравился такой ход, и она захихикала:

– Прекрасно сформулировано, детектив. Так что, получается, что это я приглашаю вас в ресторан?

– Я согласен, – сказал я. – Я имею в виду, раз уж вы так настаиваете.

Пока в трубке звучал ее заливистый смех, я нажал кнопку «отбой». Решил, что следует прекратить разговор, пока я все еще выигрываю по очкам. Моя походка стала более энергичной. Ветер ощущался как приятный морской бриз.

«У тебя нет ни малейшего представления, во что ты себя втягиваешь, – говорил я мысленно сам с собой. – Но будет прикольно выяснить».

39

На следующее утро мне было совсем не до веселья. Я шел пешком на станцию с таким ощущением, как будто к ногам привязали мешки с песком, а по голове барабанили, как по наковальне, малюсенькие молотки.

Кейт уже была на месте и выглядела свежей и сосредоточенной. Она почувствовала, что я приближаюсь, еще до того, как увидела меня. Она медленно повернула голову.

Кейт посмотрела на меня так, как будто раньше мы с ней никогда не встречались.

Это продлилось, правда, не дольше пары секунд – она кивнула мне в знак приветствия.

Вчера мы расстались, мягко говоря, не очень хорошо. Мы – ни больше ни меньше – обвиняли друг друга в воровстве маленькой черной книжки и не доверяли друг другу. Однако своим кивком она дала мне понять, что у нас с ней есть совместная работа и мы будем ее выполнять.

Я просто кивнул в ответ. Пока что этого было достаточно.

День тянулся очень долго. Нам пришлось заниматься убийством, совершенным в южной части Чикаго, – убийством, которое, похоже, началось как ограбление, но затем привело к гибели человека, когда один из трех подозреваемых вытащил нож. Все, что мы имели, – это труп и расплывчатые описания. На проведение судебно-медицинской экспертизы уйдет несколько дней, и она вполне может оказаться бесполезной. На месте преступления было много крови, но не вся она принадлежала жертве, а потому, если злоумышленники уже попадали в базы данных, нам, возможно, удастся установить их личности благодаря результатам анализа ДНК.

Мы начали утро с расспросов. Когда речь заходит об убийствах, совершенных в южной части города, слово «расспросы» чаще всего означает, что «никто ничего не видел и никто ничего не знает». Нельзя сказать, что людям попросту наплевать. Нет, им было не наплевать. Большинство людей в любом районе – даже самом криминальном – хотят, чтобы преступники сидели в тюрьме, а законопослушные граждане могли жить спокойно. Проблема заключается в том, что гангстеры держат эти районы в таком страхе и напряжении, что люди, которые дают показания полиции, вынуждены затем всю оставшуюся жизнь «оглядываться». Как-то раз я расследовал убийство, совершенное возле перекрестка Сисеро-авеню и 79-й улицы у входа в магазин «Севен-илевен».[44]44
  «Севен-илевен» (7-Eleven) – крупная сеть небольших магазинов, работающая в 18 странах.


[Закрыть] Камера видеонаблюдения внутри магазина зафиксировала все происходящее, и менеджер передал запись полиции. Три дня спустя магазин подожгли, и он полностью сгорел. На металлической двери, выходящей на задний дворик, появилось нацарапанное ножом название местной уличной банды.

Кроме того, как вы, возможно, уже слышали, некоторые люди не доверяют полиции.

Соедините страх и неприязнь – и получить свидетельские показания окажется задачей не из легких. Поэтому для нас это был тяжелый день. К пяти часам мы решили, что на сегодня хватит и я навещу родственников жертвы на следующий день – возможно, им что-либо известно.

– Увидимся завтра, – сказал я Кейт, не глядя на нее. Она слабо помахала рукой, но не сказала ни слова.

Когда она ушла, я достал смартфон и снова посмотрел на фотоснимок записки, которую засунул в лоток под окошком кассира:

«Завтра в шесть часов вечера. Красная линия, станция „Джексон“, платформа для поездов, едущих в северную сторону. Возьми это с собой».

Я выбрал именно эту платформу метро для фиктивной встречи, потому что там было бы очень сложно следить за мной, не выдав себя. Кто бы ни интересовался мною – в метро ему не удастся прятаться в темноте салона автомобиля с включенными фарами или вести наблюдение с безопасного расстояния с помощью бинокля. Если «хвосту» хотелось знать, с кем я встречусь – якобы встречусь, – ему придется самому прийти на чертову платформу. А еще он наверняка понимал, что я могу заскочить в вагон подъехавшего электропоезда и ему, если он захочет не упустить меня, придется сделать то же самое.

Я назначил «встречу» на шесть часов, потому что в это время на платформе будет много людей. Если бы я выбрал позднее вечернее время, платформа была бы пустой и он побоялся бы спуститься вслед за мной, потому что понимал бы – заметить его будет совсем не трудно. А в шесть часов он будет чувствовать себя более уверенно, поскольку сможет затеряться в толпе и наблюдать тайком за мной и за тем, с кем я – якобы – намеревался встретиться.

Слабое место моего плана заключалось в том, что в действительности никакой встречи я, конечно же, не планировал и никто мне ничего не принесет. В этой части предстоящих событий придется импровизировать.

Вот как раз для таких ситуаций и нужны друзья, к которым можно обратиться за помощью. А единственным моим другом был Гоулди.

Я пришел на платформу без десяти минут шесть и расположился на южном конце. Мне хотелось, чтобы я бросался в глаза. Я стоял в углу и смотрел в сторону севера. Отсюда мне было видно других людей, находящихся на платформе. Пассажиры на противоположной платформе, которые намеревались сесть в электропоезд, следующий в южном направлении, тоже были как ладони.

Видеть-то я их видел, а вот хорошенько разглядеть – и, возможно, узнать кого-нибудь из них – мне было бы сложно. В Чикаго свирепствовала зима, а потому народ одевался соответствующим образом: зимние шапки, шарфы, теплые куртки, застегнутые до подбородка, – и это лишало меня возможности детально рассмотреть то или иное лицо. Освещение на станции было довольно хорошим, но видеть сквозь одежду не дано никому.

Гоулди не собирался приходить сюда сам. Сказал, что пришлет помощника. Сообщил, что я с этим парнем не знаком и что это будет высокий афроамериканец в пальто верблюжьего цвета.

Без пяти шесть прибыл электропоезд, следующий в сторону юга, и с громким шипением остановился. Все, кто стоял на противоположной платформе, должны были в него сесть. Оставаться на платформе не было никакого резона, не так ли? Единственный смысл стоять на платформе метро в том и заключается, чтобы дождаться электропоезда и сесть в него.

Когда двери электрички открылись, одни пассажиры вышли, и другие, ожидавшие на платформе, вошли. По крайней мере, мне так показалось. Людей было довольно много, и разглядеть, что делает каждый из них, мне мешал находящийся между мною и пассажирами поезд.

Когда он, зашипев и как бы тяжело выдохнув, снова пришел в движение и уехал, я окинул взглядом противоположную платформу. Почти все находившиеся на ней люди двигались по направлению к выходу.

Почти все.

Один человек задержался на платформе. Он был одет в коричневую спортивную вязаную шапочку и застегнутую аж до подбородка плотную куртку шоколадного цвета с высоко поднятым воротником. Он стоял ко мне спиной. Раньше я его на платформе не видел. Похоже, он только что сошел с поезда.

И он не двинулся по направлению к выходу, а остался стоять на платформе.

Я достал телефон и сделал вид, что разговариваю. Такая уловка позволяла мне вести наблюдение, делая вид, что я рассматриваю людей как бы между прочим, а вообще-то якобы целиком и полностью сконцентрировался на телефонном разговоре.

Боковым зрением я заметил, что ко мне кто-то приближается. Я повернул голову и увидел высокого афроамериканца в пальто верблюжьего цвета с разноцветным шарфом на шее. Встретившись со мной взглядом, он кивнул. Это был тот самый парень, которого обещал прислать Гоулди.

Я посмотрел на стоящего на противоположной платформе мужчину в вязаной шапочке и куртке шоколадного цвета. Он слегка задрал край рукава и взглянул на наручные часы. Затем – пару секунд спустя – повернул голову по направлению ко мне.

Я отвел глаза в сторону за мгновение до того, как он посмотрел на меня, – иначе бы встретился с ним взглядом.

– Я знаю, – вещал я в смартфон, делая вид, что занят разговором. – Я тоже не мог в это поверить.

Мужчина на противоположной платформе не заметил, что я наблюдал за ним, – я был уверен. Но я сумел идентифицировать его за долю секунды, прежде чем отвел взгляд в сторону.

Я его узнал. Это был не кто иной, как мой начальник.

Человеком, наблюдающим за мной с противоположной платформы, был лейтенант Пол Визневски.