Текст книги "Благородный дом. Роман о Гонконге."

Автор книги: Джеймс Клавелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

Когда Армстронг вернулся в коулунское управление, поступил ещё один звонок о Джоне Чэне, на сей раз из Ваньчая с гонконгской стороны, в районе доков рядом с Глессингз-Пойнт. Звонивший якобы стал свидетелем того, как Джона Чэня, с повязкой из грязного бинта на правом ухе, заносили в многоквартирный дом. Этот очевидец назвал свое имя и номер водительского удостоверения, чтобы иметь возможность претендовать на вознаграждение в пятьдесят тысяч гонконгских долларов, назначенное «Струанз» и Благородным Домом Чэнь. Армстронг снова привел людей в указанное место, оцепил его и возглавил тщательный поиск. Было почти пять утра, когда он дал отбой операции и распустил подчиненных по домам.

– Брайан, лично я отправляюсь в койку, – объявил Армстронг. – Ещё одна напрасно потраченная ночь, просто фан пи[152]152
  Здесь: пущенная коту под хвост (кит.).


[Закрыть].

Брайан Квок тоже зевнул.

– Да. Но раз уж мы в этих краях, может, позавтракаем в «Пара»? А потом, потом пойдем посмотрим на утреннюю разминку.

Усталость тут же как рукой сняло.

– Это ты здорово придумал!

Ресторан «Пара» на Ваньчай-роуд, рядом с ипподромом Хэппи-Вэлли, работал круглосуточно. Готовили в нем прекрасно, цены были невысокие, правда, он слыл местом встреч членов триад и их девиц. Когда в просторное, шумное, оживленное заведение, наполненное звоном посуды, широким шагом вошли двое полицейских, внезапно наступила тишина. Неверной, ныряющей поступью навстречу гостям устремился хозяин, Одноногий Ко, сияя лучезарной улыбкой, и проводил к лучшему столику.

– Цзю ни ло мо и на тебя, Старый Друг, – мрачно проговорил Армстронг и, добавив ещё несколько отборных кантонских ругательств, остановил взгляд на компании молодых головорезов. Те смотрели на него разинув рот, но тут же нервно отвернулись.

Одноногий Ко захихикал, показав гнилые зубы.

– Ах, Господа, вы оказали честь моему бедному заведению. Дим сум?

– Почему бы и нет?

Дим сум – буквально «малая еда»[153]153
  Наиболее приемлемым вариантом буквального перевода словосочетания дим сум (дянъ синь) представляется «выбирать что душе угодно».


[Закрыть] – это конвертики из теста на один укус, которые начиняют мелко нарезанными креветками, овощами или самым разнообразным мясом, затем варят на пару либо хорошо прожаривают и едят, чуть приправив соей, или крохотные порции курятины либо другого мяса под различными соусами, или всевозможные кондитерские изделия.

– Досточтимые Господа на ипподром?

Брайан Квок кивнул, прихлебывая жасминовый чай. Взгляд его скользил по посетителям, и многие занервничали.

– Кто выиграет в пятом?

Хозяин ресторана замешкался, понимая, что лучше сказать правду. Он осторожно произнес на кантонском:

– Ни про Голден Леди, ни про Ноубл Стар, ни про Пайлот Фиша, ни про Баттерскотч Лэсс ещё не... Ещё нет сведений, кого следует предпочесть. – Холодные черно-карие глаза остановились на нем, и он насилу сдержал дрожь. – Клянусь всеми богами, именно так и говорят.

– Хорошо. Я приеду сюда в субботу утром. Или пришлю своего сержанта. Шепнешь ему на ухо, не затевается ли какая грязная игра. Да. А если выйдет так, что какой-то из лошадей в корм подмешали допинг или какую-то подсекли и я не буду знать об этом в субботу утром... то, может статься, что твои супы останутся тухнуть лет на пятьдесят.

– Да, Господин, – нервно хохотнул Одноногий Ко. – Позвольте теперь распорядиться насчет вашей ед...

– Пока ты здесь: что болтают про Джона Чэня?

– Ничего. О, просто ничего, Досточтимый Господин. – Над верхней губой Одноногого выступили капельки пота. – Никакой информации о нем – Благоухающая Гавань чиста, как сокровище девственницы. Ничего, Господин. Реальных слухов – ни на ветерок собачий, хотя все ищут. Я слышал, что предложено огромное дополнительное вознаграждение.

– Да? Сколько?

– Ещё сто тысяч долларов, если его найдут в течение трех дней. Оба полицейских присвистнули.

– Предложено кем? – спросил Армстронг. Преданно глядя на него, Одноногий пожал плечами.

– Никто не знает, Ваша Светлость. Говорят, один из Драконов – или все Драконы. Сто тысяч и продвижение по службе, если за три дня... если его вызволят живым. Прошу вас, позвольте теперь распорядиться насчет вашей еды.

Они смотрели ему вслед.

– Что это ты наехал на Одноногого? – спросил Армстронг.

– Надоело его сладкоречивое лицемерие – и все эти мелкие головорезы поганые. Только плеткой можно решить наши проблемы с триадами.

Армстронг заказал пиво.

– Когда я надавил на сержанта Тан-по, не ожидал, что это подействует так быстро. Сто тысяч – деньги немаленькие! Не может быть, чтобы это было просто похищение. Господи Иисусе, такая сумма! Должно быть, тут что-то особенное.

– Да. Если это правда.

Но ни к каким выводам они не пришли, а когда оказались на ипподроме, Брайан Квок пошёл связаться с Главным управлением, Армстронг же навел бинокль на Баттерскотч Лэсс. Кобыла уже покидала дорожку, чтобы отправиться вверх по склону холма назад в конюшни. «Похоже, она в прекрасной форме. Да и все остальные тоже. Черт, на которую ставить?»

– Роберт?

– О, привет, Питер. Питер Марлоу улыбнулся.

– Рано встаем или поздно ложимся?

– Поздно.

– Заметили, как рванула Ноубл Стар, хотя жокей ничего не предпринимал?

– Какой вы глазастый.

Усмехнувшись, Питер Марлоу покачал головой и указал на группу людей вокруг одной из лошадок.

– Это мне Дональд Мак-Брайд сказал.

– Ага! – Мак-Брайд, один из распорядителей на бегах, был невероятно популярен. Этот евразиец занимался недвижимостью и приехал в Гонконг из Шанхая в сорок девятом. – Он часом не сказал, кто победит? Уж кому знать, как не ему?

– Нет, не сказал, но пригласил в субботу в свою ложу. Вы как, идете на скачки?

– А как же! Я подойду к вам в членскую ложу – я с такими «шишками» дел не имею!

Какое-то время они наблюдали за лошадьми.

– Голден Леди смотрится хорошо.

– Они все хорошо смотрятся.

– Ничего нового не слышно про Джона Чэня?

– Ничего. – В бинокль Армстронг увидел Данросса, беседовавшего с несколькими распорядителями. Неподалеку терся человек из Эс-ай, приставленный к тайбаню Кроссом. «Папка в пятницу, – подумал полицейский. – Чем быстрее мы увидим эти папки АМГ, тем лучше». Он ощутил легкую тошноту и не мог понять, то ли это дурное предчувствие в отношении документов либо «Севрина», то ли просто усталость. Он потянулся было за сигаретой – и остановил себя: «Тебе не хочется курить, совсем не хочется». – Вам следует бросить курить, Питер. Это очень вредно.

– Да. Надо бросать. А у вас как, получается?

– Без труда. Да, Питер, вспомнил: старик дал добро на вашу поездку по пограничной дороге. Послезавтра, в пятницу, ровно в шесть ноль-ноль утра в Главном управлении Коулуна. Хорошо?

Сердце Питера Марлоу забилось чаще. Наконец-то он сможет взглянуть на материковый Китай, бросить взор в неизвестное. На Новых Территориях было лишь одно место – холм в пограничной полосе, – откуда туристы могли взглянуть на Китай, но находилось оно довольно далеко от границы и с него мало что удавалось увидеть. Даже в бинокль.

– Вот здорово! – в восторге воскликнул он.

По совету Армстронга он обратился с письменной просьбой к комиссару. Пограничная дорога вилась вдоль всего берега. Движение любого транспорта и пешеходов по ней было запрещено, исключение делалось только для местных жителей на отдельных участках. Она тянулась по широкой нейтральной полосе между колонией и Китаем. Раз в день по ней проходил патруль под особым контролем. Гонконгское правительство не хотело вносить разлад в отношения с КНР.

– С одним условием, Питер: вы молчите об этом около года.

– Даю слово.

Армстронг подавил ещё один зевок.

– Вы будете единственным янки, который когда-либо ездил или проедет по ней.

– Здорово! Спасибо.

– Почему вы приняли гражданство? Питер Марлоу задумался.

– Я – писатель. Это главный мой хлеб. Теперь люди начинают читать то, что я пишу. Возможно, мне хотелось бы иметь право выступать с критикой.

– Когда-нибудь были за «железным занавесом»?

– О да. В июле был в Москве на кинофестивале. Там Америку представлял фильм, снятый по моему сценарию[154]154
  На III Московском международном кинофестивале, проходившем 7-21 июля 1963 г., был представлен американский фильм «Большой побег», снятый режиссером Джоном Стёрджесом по сценарию Джеймса Клавелла. Сюжет фильма основан на действительных событиях Второй мировой войны – побеге большой группы летчиков союзных ВВС из специального нацистского концлагеря.


[Закрыть]. А что?

– Ничего. – Армстронг вспомнил о московских штампах в паспортах Бартлетта и Кейси. – Просто спросил, – улыбнулся он.

– Услуга за услугу. Я тут слышал кое-что про винтовки Бартлетта.

– Вот как? – Армстронг мгновенно сделал стойку, весь внимание. Питер Марлоу, редкая птица в Гонконге, был вхож во все слои общества, многие враждующие кланы принимали его как своего.

– Вероятно, это всего лишь разговоры, но некоторые приятели приходят вот к каким заключениям...

– Китайцы?

– Да. Они считают, что эти винтовки – пробная отправка. Она предназначалась одному из ваших пиратствующих китайских граждан – по крайней мере, одному из тех, кто когда-то занимался контрабандой, – для переброски южновьетнамским партизанским бандам, вьетконговцам.

– Это слишком притянуто за уши, Питер, – хмыкнул Армстронг. – Гонконг не самый удобный перевалочный пункт для оружия.

– Да. Но эта отправка была особой, первой. С ней торопили, и осуществлена она была в спешке. Вы когда-нибудь слышали о группе «Дельта»?

– Нет. – Армстронг был поражен. Откуда Питер Марлоу знает об этой операции? Ведь Роузмонт, сообщивший о ней под большим секретом, уверял, что её держат в строжайшей тайне.

– Насколько я знаю, Роберт, это отряд специально подготовленных солдат американской армии, спецподразделение, которое действует во Вьетнаме небольшими группами под контролем американской группы технической поддержки. За этим названием скрывается ЦРУ. Похоже, они работают настолько успешно, что Вьетконгу срочно потребовалось современное оружие в больших количествах, и он готов хорошо платить. Поэтому винтовки и отправили сюда срочно на самолёте Бартлетта.

– А он с этим связан?

– Мои друзья в этом сомневаются, – произнес Марлоу, подумав. – Во всяком случае, винтовки американские, армейского образца, верно, Роберт? Так вот, если бы эта отправка прошла, то осуществлять крупные поставки было бы несложно.

– О, и каким образом?

– Оружие будут поставлять Соединенные Штаты.

– Что?

– Да-да. – Лицо Питера Марлоу оставалось спокойным. – На самом деле все очень просто: скажем, партизанам Вьетконга заранее сообщают точные сведения о том, когда, куда, в каком количестве и какое вооружение – от стрелкового оружия до ракет – прибывает во Вьетнам.

– Господи!

– Вот-вот. Вы же знаете, что такое Азия. Немного сян ю туда, немного – сюда, и увести все это не составит труда.

– Для них это будет все равно что иметь собственный арсенал! – воскликнул пораженный Армстронг. – А как они будут платить за оружие? Через какой-нибудь местный банк?

Питер Марлоу посмотрел на него:

– Опиумом. С доставкой сюда. Один из наших банков предоставляет финансирование.

Полицейский офицер вздохнул. Все встало на свои места, красивая схема.

– Не подкопаешься, – проговорил он.

– Да. Какой-нибудь паршивый ублюдок в Штатах – предатель – просто передает, что и когда. Таким образом, противник получает все необходимое оружие и боеприпасы, чтобы убивать наших собственных солдат. Он платит за оружие зельем, которое ему ничего не стоит. Насколько я представляю, это у них едва ли не единственный пользующийся спросом товар, который имеется в большом количестве и который легко приобрести. Опиум, доставленный сюда китайским контрабандистом, превращается в героин, потому что именно здесь есть специалисты по этой части. Предатели в Штатах заключают соглашение с мафией, которая продает героин с невероятной прибылью ещё большему числу детей и таким образом развращает и губит самый, черт побери, важный наш актив – молодое поколение.

– Как я уже сказал, не подкопаешься. Чего только некоторые подонки не сделают за деньги! – снова вздохнул Армстронг и расправил плечи. Он немного подумал. Вырисовывалась отчетливая картина. – Вам что-нибудь говорит фамилия Банастасио?

– Похожа на итальянскую, – промолвил Питер Марлоу с невинным выражением лица.

Информацию он получил от двух журналистов-португальцев, которые недолюбливали полицию. Когда он спросил, можно ли передать их соображения копам, де Вега сказал: «Конечно, но полиция никогда этому не поверит. Но ни слова про нас и не называйте никаких имен: ни Четырехпалого У, ни Контрабандиста Ба, ни Цзина, ни Банастасио – никого».

Помолчав, Армстронг спросил:

– Что ещё вам довелось услышать?

– Много чего, но на сегодня достаточно: сегодня моя очередь поднимать детей, кормить их завтраком и отправлять в школу. – Питер Марлоу закурил, и Армстронг снова болезненно ощутил, как хочется дымка его собственным легким. – Кроме одного, Роберт. Знакомый журналист просил передать, что, как он слышал, в Макао вскоре состоится большой сбор наркодельцов.

Голубые глаза сузились.

– Когда?

– Не знаю.

– Что за сбор?

– Основные игроки. По его словам, поставщики, импортеры, экспортеры, дистрибьюторы.

– Где именно в Макао?

– Он не сказал.

– Имена.

– Никаких имен. Он ещё добавил, что на это сборище приедет какая-то очень важная персона из Штатов.

– Бартлетт?

– Господи, Роберт, я не знаю, а он не говорил. Линк Бартлетт, похоже, человек весьма приятный и прямой. Думаю, что его пытаются очернить сплетники и завистники.

Армстронг скептически улыбнулся.

– Я лишь коп, подозревающий всех и вся. Преступники есть везде – и на самом верху, и в нужнике. Питер, старина, передайте своему журналисту от меня: если захочет что-нибудь мне сообщить, пусть звонит напрямую.

– Он вас боится. Я тоже!

– Вы все у меня под колпаком, – улыбнулся в ответ Армстронг. Марлоу ему нравился. Суперинтендент был признателен ему за информацию. Слава богу, Питер – надежный посредник, умеющий держать язык за зубами. – Вот что, старина, спросите у него, где в Макао, и когда, и кто, и... – Тут его осенило, и Армстронг выпалил наудачу: – Питер, если бы вам нужно было выбрать в колонии самое подходящее место для ввоза и вывоза контрабанды, на чем бы вы остановились?

– Абердин или бухта Мирс. Каждому известно, что как раз эти места контрабандисты облюбовали ещё во времена основания Гонконга.

Армстронг вздохнул.

– Согласен.

«Абердин, – думал он. – Кто там у нас в Абердине? Один из двух сотен контрабандистов. Первенство держит, конечно же, Четырехпалый У. Четырехпалый У со своим большим черным „роллс-ройсом" (номерной знак – счастливая восьмерка), чертовым громилой Током Два Топорика и прытким племянничком, у которого американский паспорт и диплом Йельского – Йельского ли? – университета. На первом месте Четырехпалый. Потом Пун Хорошая Погода, Контрабандист Ба, Та Сапфок, Рыбак Пок... Господи, список бесконечен, это только те, о которых мы знаем. Так, а в бухте Мирс, на северо-востоке, рядом с Новыми Территориями? Братья Ба, Большеротый Фан и тысяча других...»

– Ну что ж, – подвел черту он, очень и очень довольный. Что-то подсказывало ему: это Четырехпалый, хотя слухи никак не связывали старика У с торговлей героином. – Услуга за услугу: передайте вашему журналисту, что сегодня из Пекина прибывает наша парламентская делегация, которая была там с визитом... Что случилось?

– Ничего. – Питер Марлоу старался, чтобы на лице ничего не отразилось. – Что вы говорили?

Армстронг пристально посмотрел на него и продолжил:

– Делегация прибывает из Кантона дневным поездом. В шестнадцать тридцать две на границе они пересядут с поезда на поезд. Мы узнали об изменениях в планах только вчера вечером, так что, возможно, вашему приятелю удастся взять эксклюзивное интервью. Похоже, им много чего удалось достичь.

– Спасибо. От имени моего приятеля. Да, спасибо. Я немедленно передам ему. Ну, мне надо идти...

К ним торопливо подошел Брайан Квок.

– Привет, Питер. – Он тяжело дышал. – Роберт, извини, но Кросс хочет видеть нас немедленно.

– Да пошло оно все к черту! – устало произнес Армстронг. – Говорил тебе, лучше подождать, прежде чем докладывать. Этот ублюдок вообще никогда не спит. – Он потер лицо, чтобы снять усталость. Под налитыми кровью глазами лежали тёмные круги. – Бери машину, Брайан, встретимся у главного входа.

– Хорошо. – Брайан Квок быстро ушел. Обеспокоенный Армстронг проводил его взглядом.

– Городская ратуша горит? – шутливо спросил Питер Марлоу.

– В нашем деле всегда где-нибудь горит, парень. – Полицейский глядел испытующе. – Пока я не ушел, Питер, хотелось бы узнать, чем вас так впечатлила новость о торговой делегации.

Помолчав, Марлоу ответил:

– Я был знаком с одним из них во время войны. С лейтенантом Робином Греем. Он был начальником лагерной полиции в Чанги последние два года[155]155
  Фактически лагерем управляли британские офицеры, отвечавшие за соблюдение введенного японцами режима. Даже комендантом лагеря был английский полковник.


[Закрыть]. – Теперь его голос стал ровным, немыслимо ровным и ледяным – Армстронг и не думал, что такое возможно. – Я ненавидел его, а он ненавидел меня. Надеюсь, что не встречу его, вот и все.

На другой стороне ипподрома, за кругом победителя, Горнт следил в бинокль, как Армстронг двинулся вслед за Брайаном Квоком. Потом, задумавшись, перевел окуляры на Питера Марлоу, который неторопливо направлялся к группе тренеров и жокеев.

– И везде-то он сует свой нос, ублюдок! – прошипел Горнт.

– А? Кто? О, Марлоу? – хихикнул сэр Дунстан Барр. – Он не сует нос, просто хочет как можно больше узнать о Гонконге. Его завораживает твое темное прошлое, старина, твое и Тайбаня.

– А у тебя нет семейных тайн, Дунстан? – мягко спросил Горнт. – Ты хочешь сказать, что ты и твоя семья кристально чисты?

– Боже избави! – благодушно откликнулся Барр, спеша задобрить Горнта. – Боже милостивый, нет! Копни поглубже любого англичанина – и наткнешься на пирата. Мы все под подозрением! Такова жизнь, а?

Горнт промолчал. Он презирал Барра, но тот был ему нужен.

– Я тут в воскресенье собираюсь устроить гулянку на яхте, Дунстан. Не хочешь поехать? Тебе будет интересно.

– Вот как? И кто будет почетным гостем?

– Я хотел пригласить только мужчин – без жен, а?

– Ага! Тогда я тоже играю, – тут же просветлел Барр. – Можно взять с собой подругу?

– Хоть две, если есть желание, старина. Чем больше, тем веселее. Будут только свои, люди надежные и проверенные. Пламм – он добрый малый, а его подруга чертовски веселая малышка. – Горнт заметил, что Марлоу двинулся в другую сторону: писателя окликнул кто-то из группы распорядителей, где главенствовал Дональд Мак-Брайд. Горнту вдруг кое-что пришло в голову, и он добавил: – А не пригласить ли мне и Марлоу тоже?

– Зачем, если ты считаешь, что он везде сует свой нос?

– Возможно, ему будет интересно послушать подлинную историю Струанов, наших отцов-основателей, пиратов прошлых и нынешних. – На лице Горнта блуждала улыбка, а Барр терялся в догадках, что за дьявольщину тот задумал.

Полнокровный толстяк вытер лоб.

– Господи, хоть бы дождь пошёл. Знаешь, Марлоу летал на «харрикейнах». Сбил трех проклятых «бошей» во время «Битвы за Англию», до того как его послали в Сингапур, в эту жуткую мясорубку. Никогда не прощу чертовым япошкам того, что они делали с нашими парнями там, здесь и в Китае.

– Я тоже, – мрачно согласился Горнт. – А ты знаешь, что мой отец был в Нанкине в тридцать седьмом, во время «Нанкинской резни»[156]156
  «Нанкинская резня» – зверства японских военных после захвата в 1937 г. китайского города Нанкина, когда было уничтожено более 300 тысяч китайских мирных граждан и военнопленных.


[Закрыть]?

– Нет. Господи, как он оттуда выбрался?

– Несколько дней его прятали свои: у нас там были давние добрые партнеры. Потом выдал себя за дружественного корреспондента лондонской «Таймс», наплел япошкам с три короба и вернулся в Шанхай. Его до сих пор мучают кошмары.

– Кстати о кошмарах, старина: не пытался ли ты устроить кошмар Иэну вчера вечером, когда отправился к нему на прием?

– Ты думаешь, он расквитался, поработав с моей машиной?

– Как? – Барр был потрясен. – Господи милостивый! Ты хочешь сказать, то, что с тобой случилось, подстроено?

– Главный цилиндр разрушен от удара. Механик считает, что это мог быть камень.

Барр не отрываясь смотрел на собеседника, качая головой.

– Иэн не дурак. Бешеный, да, но не дурак. Это было бы умышленное убийство.

– А что, это в первый раз, что ли?..

– На твоем месте, старина, я не стал бы говорить такие вещи публично.

– Но мы же свои люди, старик. Верно?

– Да. Коне...

– Вот и хорошо. – Горнт обратил на него взгляд тёмных глаз. – Наступает время, когда друзья должны держаться вместе.

– Как это? – мгновенно насторожился Барр.

– Да-да. Рынок очень нестабилен. Эта беда с «Хо-Пак» может здорово смешать все наши планы.

– Акции моей «Гонконг энд Ланьдао фармз» стоят прочнее Пика.

– Ты стоишь прочно при условии, что швейцарские банкиры и дальше будут открывать тебе новые кредитные линии.

Обычно красное лицо Барра побледнело.

– Что?..

– Без их займа тебе не прикупить «Гонконг докс энд уорвз», «Ройял иншуэранс оф Гонконг энд Малайя», не закрепиться в Сингапуре и не завершить множество других хитрых делишек, которые у вас на повестке дня – у тебя и у твоего новоиспеченного друга, Мейсона Лофта, вундеркинда с Треднидл-стрит[157]157
  Треднидл-стрит – улица в лондонском Сити, где находится несколько крупных банков, в том числе Банк Англии (его ещё называют «Старая дама с Треднидл-стрит»).


[Закрыть]. Верно?

Барр уставился на приятеля, и по спине толстяка катился холодный пот. Он был потрясен тем, что Горнт посвящен в его секреты.

– Откуда ты узнал?

– У меня друзья наверху, старина, – засмеялся Горнт. – Не беспокойся, пока ты со мной, твоя ахиллесова пята неуязвима.

– Нам... нам никакая опасность не грозит.

– Конечно нет. – Горнт снова направил бинокль на свою лошадь. – О, кстати, Дунстан, мне может понадобиться твой голос на следующем заседании банка.

– Насчет чего?

– Ещё не знаю. – Горнт посмотрел на него сверху вниз. – Мне просто нужно знать, что я могу на тебя рассчитывать.

– Да. Да, конечно. – Барр нервно прикидывал, что у Горнта на уме и откуда могла просочиться информация. – Всегда рад удружить, старина.

– Благодарю. Ты продаешь акции «Хо-Пак»?

– Конечно. Вчера, слава богу, снял все свои деньги. А что?

– Я слышал, что сделка Данросса с «Пар-Кон» не состоится. Подумываю о том, чтобы сбыть с рук и его акции тоже.

– Вот как? Сделки не будет? Почему? Горнт язвительно улыбнулся.

– Потому, Дунстан, что...

– Привет, Квиллан, Дунстан. Прошу прощения, что прерываю. – К ним суетливо подошел Дональд Мак-Брайд, а за ним ещё двое. – Разрешите представить мистера Чарльза Блицманна, вице-президента компании «Америкэн суперфудз». Он возглавит новую объединенную компанию «Дженерал сторз – Суперфудз» и собирается обосноваться в колонии. Мистер Горнт и сэр Дунстан Барр.

Высокий светловолосый американец в сером костюме, галстуке и очках без оправы приветливо протянул руку.

– Рад познакомиться. Неплохой тут у вас ипподромчик.

Горнт пожал руку без всякого энтузиазма. Рядом с Блицманном крутился один из распорядителей Скакового клуба, теперешний тайбань компании «Эйч Кей дженерал сторз» Ричард Гамильтон Пагмайр. Этому заносчивому коротышке было около пятидесяти, и он всегда принимал свою малорослость как вызов.

– Привет, вы двое! Ну, кто выйдет победителем в пятом?

– Скажу после скачек, – процедил с высоты своего роста Горнт.

– Да ладно, Квиллан, ты же знаешь, что все будет решено ещё до того, как пройдет парад участников.

– Если сможешь это доказать, всем нам, я уверен, будет любопытно знать. Мне так точно, а тебе, Дональд?

– Я уверен, что Ричард просто шутит, – ответил Дональд Мак-Брайд. У этого шестидесятилетнего евразийца были приятные черты лица и теплая улыбка. – Вечно ходят слухи, что результаты скачек согласованы заранее, – добавил он, обращаясь к Блицманну, – но мы делаем все возможное, и если кого-нибудь поймаем, голова его полетит с плеч! Во всяком случае, с ипподрома он точно вылетит.

– Черт возьми, в Штатах тоже фальсифицируют результаты скачек. А здесь, где скачки непрофессиональные и широко доступные, смухлевать, я думаю, гораздо легче, – небрежно бросил Блицманн. – Этот твой жеребец, Квиллан, – он из Австралии, полукровка, верно?

– Да, – коротко бросил Горнт, покоробленный такой фамильярностью.

– Дон тут объяснял кое-какие ваши правила скачек. Я, конечно, хотел бы влиться в ваше скаковое братство – надеюсь стать и членом с правом голоса.

Сообщество немногих избранных, Скаковой клуб не спешил распахнуть свои двери для чужаков. Он объединял двести членов с правом голоса и четыреста без права голоса. Попасть в членскую ложу могли лишь первые. Только они пользовались привилегией иметь своих лошадей. Только они вольны были рекомендовать две кандидатуры в год для приема в клуб без права голоса. Принимать или не принимать, решали распорядители, их вердикт считался окончательным, а голосование было тайным. И только член с правом голоса мог стать распорядителем.

– Да, – повторил Блицманн, – это было бы просто здорово.

– Я уверен, что это можно устроить, – улыбнулся Мак-Брайд. – Клубу нужна «свежая кровь» – и новые лошади.

– Вы планируете жить в Гонконге, мистер Блицманн? – осведомился Горнт.

– Зовите меня Чак. Я сюда надолго, – ответил американец. – Полагаю, что я – новый тайбань «Суперфудз оф Эйша». Здорово звучит, верно?

– Великолепно! – вяло произнес Барр.

Блицманн, ещё не научившийся улавливать английскую иронию, самодовольно продолжал:

– Наш совет директоров в Нью-Йорке взвалил все на меня. Как выразился один человек из Миссури, «бак» остается здесь[158]158
  Выражение Гарри Трумэна (1884-1972), президента США в 1945-1953 гг., который таким образом давал понять, что не собирается перекладывать на кого-либо ответственность за управление страной. «Бак» (англ. buck) – фишка или серебряный доллар, передаваемый сдающему карты при игре в покер.


[Закрыть]. – Он улыбнулся, но никто этого выражения не оценил. – Я сюда по меньшей мере на пару лет и уже предвкушаю удовольствие от каждой проведенной здесь минуты. Мы готовимся переехать прямо сейчас. Завтра прилетает моя невеста...

– Вы только что поженились, мистер Блицманн?

– О нет, это просто... Просто мы так говорим в Америке. Мы женаты уже двадцать лет. Скоро в нашем новом доме все устроят, как ей хочется, и мы будем счастливы пригласить вас на ужин. Может, барбекю? Мы уже договорились о бифштексах, все будет в лучшем виде. Стейки на косточке и знаменитые нью-йоркские бургеры, их будут привозить сюда самолётом раз в месяц. И картошка из Айдахо, – с гордостью добавил он.

– Я рад слышать насчет картошки, – произнес Горнт, и все остальные притихли, зная, что он терпеть не может американскую кухню, особенно пережаренные бифштексы, гамбургеры и, как он её называл, «пастообразную печеную картошку». – Когда будет оформлено слияние?

– В конце месяца. Наше предложение принято. Все согласовано. Я действительно надеюсь, что наше американское «ноу-хау» придется к месту на вашем великолепном маленьком острове.

– Я полагаю, вы построите особняк?

– Нет, сэр. Дикки[159]159
  Блицманн имеет в виду Пагмайра: Дикки – уменьшительное от Ричард.


[Закрыть] вот, – продолжал Блицманн, и все изумленно захлопали глазами, – предоставил нам пентхаус в жилом доме своей компании на Блор-стрит, так что мы устроились как нельзя лучше.

– Удобно, – одобрил Горнт.

Остальные еле сдержались, чтобы не засмеяться. В доме номер один по Блор-стрит располагался самый старый и самый известный в колонии Дом Легкого Поведения. Заведение открыла в 1860-х годах одна из «юных леди» миссис Фотерингилл – Нелли Блор – на деньги, которые якобы предоставил ей Кулум Струан, и там до сих пор придерживались изначальных правил: только европейские или австралийские дамы, и никто из иностранных джентльменов или туземцев не допускается.

– Очень удобно, – повторил Горнт. – Только вот проходите ли вы по всем требованиям?

– Как вы сказали, сэр?

– Ничего. Я уверен, что Блор-стрит подходит на все сто.

– Вид великолепный, но вот сантехника никуда не годится, – пожаловался Блицманн. – Скоро моя невеста это дело исправит.

– Она ещё и сантехник? – съязвил Горнт.

– Нет, что вы, – засмеялся американец. – Но здорово разбирается в этом.

– Прошу прощения, мне нужно найти своего тренера. – Горнт кивнул остальным и повернулся к Мак-Брайду: – Дональд, можно тебя на минутку? Это насчет субботы.

– Конечно, мы скоро увидимся, мистер Блицманн.

– Разумеется. Но зовите меня Чак. Удачного вам дня. Мак-Брайд отошел вместе с Горнтом.

– Надеюсь, ты говорил несерьезно, предлагая его в члены с правом голоса? – спросил Горнт, когда они остались одни.

– Вообще-то, серьезно. – Было видно, что Мак-Брайду не по себе. – Ведь это первый раз, когда крупная американская компания сделала заявку на то, чтобы прийти в Гонконг. Он будет иметь для нас довольно большое значение.

– Но это же не причина, чтобы допускать его сюда, верно? Сделаем его членом без права голоса. Тогда он сможет попасть на трибуны. А если хочешь пригласить его в свою ложу, это уже дело твое. Но членом с правом голоса? Боже милостивый, да он выберет «Суперфудз» своей эмблемой на скачках! С него станется...

– Он просто новичок и во многом не разбирается, Квиллан. Я уверен, что американец быстро пообтешется. Он человек достаточно приличный, хоть и делает немало оплошностей. Этот малый очень богат и...

– С каких это пор деньги стали паролем, отворяющим двери в Скаковой клуб? Тоже мне «Сезам, откройся»! Боже милостивый, Дональд, будь это так, на нас обрушилась бы целая лавина выскочек-китайцев – рисковых торговцев недвижимостью или игроков на фондовой бирже, сорвавших куш на нашем рынке. Нам и ветры пустить будет негде.

– Не согласен. Может быть, стоит увеличить число членов с правом голоса?

– Нет. Ни в коем случае. Конечно, вы, распорядители, поступите как вам заблагорассудится. Но я предлагаю подумать.

Горнт был членом с правом голоса, но не распорядителем. Каждый год двенадцать распорядителей избирались тайным голосованием двумястами членами с правом голоса. Имя Горнта каждый год фигурировало в открытом списке кандидатов в распорядители, и каждый год он не набирал достаточного числа голосов. Большинство распорядителей переизбиралось членами клуба ещё на один срок автоматически, пока они не уходили в отставку, хотя время от времени их лоббировали.

– Очень хорошо, – сказал Мак-Брайд. – Когда предложат его кандидатуру, я упомяну, что ты против.

Горнт многозначительно улыбнулся:

– Это равносильно тому, что он уже выбран. Мак-Брайд усмехнулся:

– Не думаю, Квиллан. На сей раз будет по-другому. Паг попросил меня представить его всем. Должен сказать, что каждый раз он производит неважное впечатление. Я познакомил его с Полом Хэвегиллом, и Блицманн тут же начал сравнивать банковские процедуры здесь и в Штатах самым нелицеприятным образом. А при знакомстве с Тайбанем, – тут седеющие брови Мак-Брайда взмыли вверх, – он заявил, что рад знакомству, потому что хотел услышать из первых уст о «Карге» Струан, Дирке Струане, а также других пиратах прошлого и торговцах контрабандным опиумом! – Он вздохнул. – Иэн и Пол, конечно же, забаллотируют его, так что не думаю, что тебе стоит сильно переживать. На самом деле я вообще не понимаю, почему Паг продался американцам.

– Потому что он не такой, как его отец. С тех пор как старый сэр Томас умер, дела у «Дженерал сторз» идут все хуже и хуже. Тем не менее Паг лично получает шесть миллионов американских долларов и нерасторжимый контракт на пять лет. Так что для него это одно удовольствие, никакой головной боли, и семье не о чем беспокоиться. Он хочет удалиться на покой в Англию: Эскот[160]160
  Ежегодные скачки в Эскоте (графство Беркшир), проходящие с 1711 г. по неизменным с 1805 г. правилам, – одно из самых значительных событий для английской аристократии. Туда стремятся попасть богатейшие люди мира.


[Закрыть] и все такое.

– Ага! Тогда это очень хорошая сделка для старины Пага! – Мак-Брайд посерьезнел. – Квиллан, пятый заезд – интерес к нему просто огромный. Меня беспокоит, не вмешался бы кто. Мы собираемся усилить контроль над всеми лошадьми. Ходят слухи...