Текст книги "Благородный дом. Роман о Гонконге."

Автор книги: Джеймс Клавелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

23

17:45

Данросс сидел в конференц-зале «Струанз» вместе с остальными членами совета директоров «Нельсон трейдинг» и смотрел на Ричарда Квана.

– Нет, Ричард. Извини, но до закрытия завтрашних торгов я ждать не могу.

– Для вас это ничего не решает, тайбань. А для меня – все. – Ричард Кван весь взмок. Остальные – Филлип Чэнь, Ландо Мата и Зеппелин Дун – наблюдали за ним.

– Я не согласен, Ричард, – резко возразил Ландо Мата. – Мадонна, ты, похоже, не отдаешь себе отчета в том, насколько серьезна эта ситуация с массовым оттоком вкладчиков!

– Да-да, – поддержал его Зеппелин Дун, лицо которого аж подергивалось от сдерживаемой ярости.

Данросс вздохнул. Если бы не он, все бы уже бесновались и кричали друг на друга, не скупясь на грязные ругательства. Так бывает на любых официальных переговорах между китайцами, не говоря уже о таких серьезных, как эти. Но правила Благородного Дома требовали, чтобы все заседания советов директоров проводились на английском, а разговор по-английски исключал китайские ругательства. Из-за этого китайцы чувствовали себя не в своей тарелке. В том-то, конечно, и заключался весь смысл правила.

– Этот вопрос нужно решить сейчас, Ричард.

– Согласен. – У Ландо Маты, красивого пятидесятилетнего португальца с резкими чертами лица, кровь матери-китаянки ярко проявлялась в тёмных глазах, шевелюре и золотистой коже. Длинными тонкими пальцами он беспрестанно барабанил по столу. Он понимал, что Ричард Кван никогда не осмелится раскрыть, что банк контролирует он, Ландо Мата, Прижимистый Дун и Контрабандист Mo. «Банк – это одно наше предприятие, – со злостью думал он, – но наше золото в слитках – совсем другое дело». – Мы не можем допустить, чтобы наше золото или наличность оказались под угрозой!

– Ни за что, – нервно бросил Зеппелин Дун. – Отец велел мне ясно дать это понять. Он хочет свое золото!

– Madre de Dios[135]135
  Матерь Божья (порт.).


[Закрыть], у тебя в хранилищах почти пятьдесят тонн нашего золота.

– На самом деле больше пятидесяти, – уточнил Зеппелин Дун. На лбу у него выступили капельки пота. – Мой старик дал мне все цифры: всего миллион семьсот девяносто две тысячи шестьсот шестьдесят восемь унций, а слитков по пять таэлей – двести девяносто восемь тысяч семьсот семьдесят восемь. – Воздух в просторном зале был теплый и влажный, и окна открыли. Сорокалетний мужчина с маленькими узкими глазками, Зеппелин Дун, старший сын Прижимистого Дуна, был хорошо одет, плотно сложен и по-английски говорил как представители высшего класса. Прозвали его так из-за кинофильма, который Прижимистому случилось посмотреть в день его рождения. – Верно, Ричард?

Ричард Кван подвинул лежавший перед ним листок с повесткой дня, на котором было отмечено количество золота и текущий баланс «Нельсон трейдинг». Если сегодня вечером придется расстаться с этим золотом в слитках и наличностью, это будет тяжелый удар по ликвидности банка, а когда новость просочится, – а она, конечно, просочится, – пошатнется вся его структура.

– Что ты собираешься делать, болван, кость собачья? – орала на него жена перед его отъездом из офиса.

– Тянуть, тянуть и надеяться, что...

– Нет! Скажись больным! Если ты болен, ты не можешь отдать им наши деньги. Ты не можешь ехать на собрание! Быстро отправляйся домой, и мы сделаем вид...

– Не могу, Тайбань звонил мне лично. И эта собачья кость Мата тоже звонил! Я не смею не пойти! О-хо-хо!

– Тогда выясни, кто все это затеял, и откупись! Где твоя голова? Кого ты задел? Должно быть, кого-то из этих грязных гуйлао. Найди этого человека и откупись, иначе мы потеряем банк, членство в Скаковом клубе, потеряем лошадей, потеряем «роллс-ройс» и свою репутацию навсегда! Айийя! Если банк обанкротится, ты никогда не будешь сэром Ричардом Кваном, хотя мне самой наплевать, буду я леди Кван или нет, о нет! Сделай что-нибудь! Найди...

По спине катился пот, но Ричард Кван сохранял самообладание и пытался найти выход из лабиринта.

– Золото в сохранности. Сохранней и быть не может. Все в порядке и с вашей наличностью. Мы были банкирами «Нельсон трейдинг» с самого начала, и никогда не возникало даже намека на неприятности. Мы шли на большой риск вместе с вами вначале...

– Ну, будет тебе, Ричард, – сказал Мата, не выказывая неприязни. – Золотом не рискуют. Тем более нашим золотом.

Золото принадлежало компании «Грейт гуд лак» из Макао, которая владела также почти тридцатилетней монополией на игорный бизнес. На сегодняшний день активы компании превышали два миллиарда американских долларов. Тридцать процентов принадлежали лично Прижимистому Дуну, сорок процентов – лично Ландо Мате, а ещё тридцать процентов – наследникам Контрабандиста Mo, умершего в прошлом году.

«И между нами, – думал Мата, – нам принадлежат пятьдесят процентов „Хо-Пак", который ты, глупый кусок собачьего дерьма, каким-то образом ухитрился подвергнуть опасности».

– Мне очень жаль, Ричард, но я голосую за то, чтобы «Нельсон трейдинг» сменила банк. Во всяком случае, на время. Прижимистый Дун на самом деле очень расстроен... И у меня ещё доверенность семьи Цзинь.

– Но, Ландо, – начал Ричард Кван, – ведь беспокоиться не о чем. – Он ткнул пальцем в лежавшую на столе полуоткрытую газету «Чайна гардиан». – В новой статье Хэпли опять говорится, что у нас все в порядке, что все это буря в стакане воды, которую инициировали злонамеренные бан...

– Очень может быть. Но китайцы верят слухам, а отток вкладчиков – это факт, – резко бросил Мата.

– Мой старик верит слухам, – пылко заявил Зеппелин Дун. – И он верит Четырехпалому У. Четырехпалый позвонил сегодня днем, и сказал, что забрал все свои деньги, и предложил ему сделать то же самое, и через час мы с Ландо уже летели в нашей «каталине», а ты знаешь, как я ненавижу самолёты. Ричард, ты прекрасно знаешь: когда старик хочет, чтобы что-то было сделано сейчас, это делается сейчас.

«Да, – с отвращением думал Ричард Кван, – этот гнусный старый скряга из могилы вылезет за своими пятьюдесятью центами».

– Я предлагаю подождать день или около того...

Данросс позволил им высказаться для приличия. Он давно уже решил, что делать. Как дочерняя компания, «Нельсон трейдинг» полностью принадлежала «Струанз», поэтому остальные члены совета директоров мало что решали. «Нельсон трейдинг» обладала эксклюзивной лицензией правительства Гонконга на импорт золота, однако без торговли золотом с компанией «Грейт гуд лак» – то есть без расположения Прижимистого Дуна и Ландо Маты – прибыли «Нельсон трейдинг» были бы почти нулевыми.

«Нельсон трейдинг» получала комиссионные в размере одного доллара за каждую ввезенную для компании и выгруженную на пристани в Макао унцию и ещё один доллар за унцию при экспорте из Гонконга. В качестве дополнительного вознаграждения за предложение полностью гонконгской схемы «Нельсон трейдинг» было предоставлено десять процентов от реальной прибыли. В этом году японское правительство произвольно зафиксировало свой официальный курс золота на уровне пятидесяти пяти долларов за унцию – прибыль в пятнадцать долларов на унции. На черном рынке давали больше. В Индии цена составила почти девяносто восемь долларов.

Данросс глянул на часы. Через несколько минут подъедет Кросс.

– У нас активов более чем на миллиард, Ландо, – снова начал Ричард Кван.

– Хорошо, – решительно вступил в беседу Данросс, чтобы подвести черту. – Тогда, Ричард, действительно никакой разницы нет. Ждать бессмысленно. Я уже сделал кое-какие распоряжения. Наш грузовик будет у вашего служебного входа ровно в восемь.

– Но...

– Почему так поздно, тайбань? – спросил Мата. – Ещё нет и шести.

– К этому времени уже стемнеет, Ландо. Не хотелось бы перевозить пятьдесят тонн золота средь бела дня. Вокруг могут крутиться какие-нибудь преступники. Кто его знает. А?

– Господи, ты думаешь... триады? – ахнул Зеппелин Дун. – Я позвоню отцу. Он пришлет дополнительную охрану.

– Да, – поддержал Мата. – Позвони сейчас же.

– В этом нет необходимости, – остановил Данросс. – В полиции сказали, что лучше шума вокруг этого не поднимать. Они заверили, что будут присутствовать там незаметно.

Мата колебался.

– Ну, если ты настаиваешь, тайбань. Под твою ответственность.

– Конечно, – вежливо подтвердил Данросс.

– Как мы можем быть уверены, что у «Виктории» все в порядке?

– Если «Виктория» обанкротится, нам, скорее всего, вообще нечего будет делать в Китае. – Данросс снял телефонную трубку и набрал личный номер Джонджона в банке. – Брюс? Иэн. Нам понадобится хранилище – ровно в двадцать тридцать.

– Очень хорошо. Там будут наши люди из службы безопасности, они помогут. Входите со служебного входа, что на Дирк-стрит.

– Да.

– Полиция поставлена в известность?

– Да.

– Хорошо. Кстати, Иэн, насчет... Ричард ещё с тобой?

– Да.

– Позвони мне, когда сможешь: я сегодня вечером дома. Я тут наводил справки, и дела у него обстоят совсем неважно. Все мои китайские друзья-банкиры очень нервничают: даже у «Мок-Дун» случился небольшой отток в Абердине, и у нас тоже. Мы, конечно, ссудим Ричарду, сколько потребуется, против его ценных бумаг – бумаг, которые принимаются банками, – но на твоем месте я изъял бы всю контролируемую тобой наличность. Договорись с «Блэкс», чтобы твой чек был первым при проведении расчетов этой ночью. – Все банковские расчеты по чекам и банковским ссудам проводились в подвале Банка Лондона, Кантона и Шанхая пять дней в неделю в полночь.

– Спасибо, Брюс. Пока. – Потом, обращаясь к остальным: – Все продумано. Конечно, об этой перевозке нужно молчать. Ричард, мне нужен банковский чек на сумму баланса «Нельсон трейдинг».

– А мне нужен чек на баланс отца! – эхом отозвался Зеппелин.

– Я пошлю вам чеки первым делом с утра, – сказал Ричард Кван.

– Сегодня вечером, – отрезал Мата. – Тогда расчеты можно будет произвести сегодня. – Его глаза прищурились ещё больше. – И, конечно же, ещё один на мой баланс.

– Но столько наличности, чтобы обеспечить эти три чека, просто нет, – взорвался Ричард Кван. – Столько денег нет ни у одного банка. Даже у Банка Англии.

– Конечно. Пожалуйста, позвони, кому сочтешь нужным, и заложи какие-то из своих ценных бумаг. Или Хэвегиллу, или Сазерби. – Пальцы Маты перестали выбивать дробь по столу. – Они ждут твоего звонка.

– Что?

– Да. Я говорил с обоими сегодня.

Ричард Кван не ответил. Нужно было придумать, как избежать передачи денег сегодня. Если сегодня этого не случится, он получит проценты за день, а к завтрашнему дню, возможно, уже и отпадет необходимость их выплачивать. «Цзю ни ло мо на всех этих паршивых гуйлао и полукровок, которые ещё хуже!» Его улыбка оставалась такой же приятной, как и у Маты.

– Ну, как вам будет угодно. Тогда встречаемся у меня в банке через час...

– Так ещё и лучше, – подхватил Данросс. – Филлип сейчас поедет с тобой. Ты можешь передать ему все чеки. Ты не против, Филлип?

– О да, да, тайбань.

– Прекрасно, благодарю тебя. И тогда, если ты сразу передашь их в «Блэкс», они в полночь произведут по ним расчеты. Ричард, у тебя уйма времени. Верно?

– О да, тайбань, – проговорил обрадованный Ричард Кван. Ему только что пришел в голову блестящий выход. «Сделаю вид, что плохо с сердцем. В машине, когда буду возвращаться в банк, а потом...»

Но от холодного блеска глаз Данросса сразу подвело живот, и он тут же передумал. «Почему я должен отдавать им столько своих денег?» – сокрушался он, вставая из-за стола.

– Я сейчас больше не нужен? Хорошо, пойдем, Филлип. Они вышли. Наступила продолжительная тишина.

– Бедняга Филлип выглядит ужасно, – заметил Мата.

– Да. И неудивительно.

– Грязные триады, – поежился Зеппелин Дун. – Эти Вервольфы, должно быть, иностранцы, ведь надо додуматься до такого: взять и прислать ухо! – Он поежился ещё раз. – Надеюсь, до Макао они не доберутся. Ходят упорные слухи, что Филлип уже вышел на них и ведет с Вервольфами переговоры в Макао.

– В этом нет ни капли правды, – поморщился Данросс.

– Даже если он и ведет переговоры, тебе об этом не скажет, тайбань. Я бы тоже держал это в секрете от всех. – Зеппелин Дун мрачно смотрел на телефон. – Цзю ни ло мо на всех мерзких похитителей!

– С «Хо-Пак» покончено? – спросил Мата.

– Если Ричард Кван не сумеет сохранить ликвидность, то да. Сегодня днем закрыл все свои счета Дунстан.

– А, значит, опять слухи подтверждаются!

– Боюсь, что так! – Данроссу было жалко Ричарда Квана и «Хо-Пак», но завтра он собирался играть на понижение. – Его акции рухнут.

– А как это повлияет на бум, который ты предсказываешь?

– А разве я предсказываю?

– Ты покупаешь много акций «Струанз», мне так сказали. – Мата многозначительно улыбнулся. – Этим же занимается Филлип, и его тайтай, и её семья.

– Любой поступает мудро, покупая наши акции, Ландо, когда бы он это ни делал. Их очень недооценивают.

Зеппелин Дун внимательно прислушивался. Сердце его забилось сильнее. До него тоже доходили слухи о сегодняшних покупках Благородного Дома Чэнь.

– А вы видели сегодня колонку Старого Слепца Дуна? О грядущем буме? Он говорит об этом очень серьезно.

– Да, – торжественно произнес Данросс. Прочитав её сегодня утром, он даже фыркнул и решил, что явно недооценивал Диану Чэнь. Он заставил себя ещё раз пробежать глазами колонку и на миг задумался: а всегда ли предсказатель выражает свое мнение?

– Старый Слепец Дун не твой родственник, Зеп? – спросил он.

– Нет, тайбань, насколько мне известно, нет. Цзю ни ло мо, но как же жарко сегодня. Я бы с радостью вернулся в Макао: там погода значительно лучше. Ты в этом году участвуешь в автогонках, тайбань?

– Да, надеюсь, что участвую.

– Прекрасно! Проклятый «Хо-Пак»! Ричард ведь выдаст нам чеки, да? У моего старика случится удар, если не хватит хоть одного пенни.

– Это точно, – согласился Данросс и тут же подметил какое-то странное выражение в глазах Маты. – Что случилось?

– Ничего. – Мата посмотрел на Зеппелина. – Зеп, на самом деле нам очень важно сейчас быстро получить одобрение твоего отца. Может, вы с Клаудией разыщете его?

– Неплохая идея. – Китаец послушно встал и вышел, закрыв за собой дверь.

Данросс переключил внимание на Мату:

– Так что?

Мата помедлил. Потом спокойно произнес:

– Иэн, я собираюсь изъять свои деньги из всех предприятий Макао и Гонконга и перевести их в Нью-Йорк.

Данросс обеспокоенно смотрел на него:

– Этим ты вызовешь потрясение всей нашей системы. Если уйдешь ты, уйдет и Прижимистый Дун, и семья Цзинь, Четырехпалый... и все остальные.

– Что важнее, тайбань, система или твои собственные деньги?

– Мне бы не хотелось, чтобы система испытала подобное потрясение.

– Ты заключил сделку с «Пар-Кон»? Данросс наблюдал за ним.

– На словах – да. Контракты будут подписаны через семь дней. Твой уход скверно отзовется на всех нас, Ландо. Очень скверно. А что скверно для нас, будет очень скверно для тебя и для Макао.

– Я подумаю над тем, что ты сказал. Значит, «Пар-Кон» приходит в Гонконг. Очень хорошо. А если компания «Америкэн суперфудз» купит контрольный пакет «Эйч Кей дженерал сторз», это придаст рынку ещё один толчок. Возможно, Старый Слепец Дун снова не преувеличивает. Возможно, нам повезет. Он раньше когда-нибудь ошибался?

– Не знаю. Лично я считаю, что у него нет тайной телефонной связи со Всемогущим, хотя многие придерживаются иного мнения.

– Бум – это было бы хорошо, действительно очень хорошо. Время самое подходящее. Да, – как-то странно добавил Мата, – можно было бы чуть раскочегарить величайший бум в нашей истории. А?

– А ты поможешь?

– Десять миллионов американских долларов, от меня и Цзиней. Прижимистого Дуна это не заинтересует, я знаю. Предлагай, где и когда.

– Полмиллиона в «Струанз» в самом конце дня в четверг, а остальное распределяется между «Ротвелл-Горнт», «Эйшн пропертиз», «Гонконг уорф», «Гонконг пауэр», «Голден ферриз», «Коулун инвестментс» и «Эйч Кей дженерал сторз».

– А почему в четверг? Почему не завтра?

– «Хо-Пак» обрушит рынок. Купив большое количество в четверг перед закрытием торгов, мы заработаем целое состояние.

– Когда ты объявляешь о сделке с «Пар-Кон»? Данросс подумал:

– В пятницу, после закрытия торгов.

– Прекрасно. Я с тобой, Иэн. Пятнадцать миллионов. Пятнадцать вместо десяти. Ты завтра будешь играть на понижение акций «Хо-Пак»?

– Конечно. Ландо, ты не знаешь, кто стоит за этой паникой в «Хо-Пак»?

– Нет. Но средства у Ричарда слишком рассредоточены, и он вел себя не слишком разумно. Люди говорят, китайцы не доверяют ни одному банку, и они реагируют на слухи. Я считаю, этот банк обанкротится.

– Боже!

– Джосс. – Пальцы Маты перестали стучать по столу. – Я хочу втрое увеличить наш импорт золота.

Данросс смотрел на него не отрываясь.

– Зачем? Ты почти достиг «потолка». Если увеличить импорт, неизбежны ошибки и сбои. А сейчас все уравновешено и работает, как надо.

– Да, но Четырехпалый У и остальные уверяют, что могут провернуть несколько крупных отгрузок.

– Не стоит подталкивать их – или твой рынок. Не стоит.

– Иэн, послушай минуту. Сейчас не все слава богу в Индонезии. Тревожно в Китае, Индии, на Тибете, в Малайе, Сингапуре. Волнения на Филиппинах. А теперь ещё американцы собрались в Юго-Восточную Азию, что замечательно для нас и ужасно для них. Инфляция будет расти, и тогда, как это обычно бывает, каждый здравомыслящий бизнесмен в Азии, в частности бизнесмены-китайцы, захотят избавиться от бумажных денег и получить золото. Мы должны быть готовы обслужить этот спрос.

– Что тебе известно, Ландо?

– Много чего любопытного, тайбань. Например, часть высшего генералитета США стремится к широкомасштабной конфронтации с коммунистами. Для этого выбран Вьетнам.

– Но американцам никогда там не победить. Им не позволит Китай, так же как в Корее. Пусть заглянут в любой учебник истории и прочитают, что при вторжении в регион любого захватчика Китай всегда переходил свои границы, чтобы защитить буферные зоны.

– Тем не менее конфронтация произойдет.

Данросс изучающе смотрел на Ландо Мату. Этот невероятно богатый человек очень долго занимался торговлей, каковую почитал почтенным занятием, и потому имел широкий доступ к тайнам из тайн.

– Что ещё тебе известно, Ландо?

– Бюджет ЦРУ увеличен в два раза.

– Эта информация должна быть секретной. Этого не может знать никто.

– Да. Но я знаю. Их система безопасности просто поражает. Иэн, ЦРУ проникло повсюду в Юго-Восточной Азии. Я считаю, что некоторые из его введенных в заблуждение приверженцев даже пытаются внедриться в торговлю опиумом в Золотом треугольнике ради того, чтобы привлечь к борьбе с Вьетконгом[136]136
  Вьетконг [от Viet Nam Cong San (по терминологии южновьетнамских властей) – вьетнамский коммунист] – группы южновьетнамских повстанцев, получавших поддержку вооруженных сил Северного Вьетнама в ходе войны во Вьетнаме. В 1960 г. объединились в Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама.


[Закрыть] горные племена Меконга.

– Господи!

– Да-да. Наши братья на Тайване просто в бешенстве. И все больше и без того огромных средств американского правительства вкладывается в обустройство аэродромов, гаваней, дорог. На Окинаве[137]137
  Окинава – крупнейший остров в архипелаге Рюкю (Япония) в Восточно-Китайском море. С 1945 по 1972 г. находился под контролем администрации США. На острове, который называли «непотопляемым авианосцем США», расположено много американских военных баз.


[Закрыть], Тайване и особенно в Южном Вьетнаме. Некоторые политические кланы со связями наверху помогают поставлять цемент и сталь на весьма выгодных условиях.

– Кто?

– Ну, кто производит цемент? Возможно... скажем, в Новой Англии?

– Господи боже мой, ты уверен? Мата улыбнулся без тени юмора:

– Я слышал даже, что часть очень солидного правительственного займа Южному Вьетнаму была потрачена на строительство аэродрома, на месте которого до сих пор непроходимые джунгли. О да, Иэн, прибыли уже огромные. Поэтому, пожалуйста, закажи тройные отправки начиная с завтрашнего дня. В следующем месяце мы задействуем для перевозок суда на подводных крыльях: это сократит время пробега до Макао с трех часов до семидесяти пяти минут.

– А на «каталине» не надежнее?

– Нет. Не думаю. Суда на подводных крыльях могут брать на борт гораздо больше золота и обойдут любую посудину в этих водах. У нас постоянная связь по радару, самая лучшая, так что мы уйдем от любых пиратов.

Данросс помолчал:

– Такие партии золота способны привлечь самых разных преступников. Возможно, даже жуликов международного масштаба.

Мата улыбнулся своей многозначительной улыбочкой:

– Пускай приходят. А вот уйти им не удастся. У нас, азиатов, длинные руки. – Пальцы снова забарабанили по столу. – Иэн, мы с тобой давние друзья. Хочу посоветоваться.

– Буду рад – о чем бы ни шла речь.

– Ты веришь в перемены?

– В бизнесе?

– Да.

– Смотря в чем, Ландо, – не задумываясь, ответил Данросс. – Благородный Дом в чем-то не изменился почти что за полтора столетия, а в чем-то претерпел очень большие изменения. – Он пристально посмотрел на старшего собеседника, ожидая, что тот скажет.

В конце концов Мата заговорил:

– Через несколько недель правительству Макао придется вновь проводить тендер на право заниматься игорным бизнесом... – Данросс мгновенно обратился в слух. Весь большой бизнес в Макао велся на условиях предоставления монополии предпринимателю или компании, которые были согласны платить за эту привилегию самый высокий налог. – Пошёл пятый год. Через каждые пять лет наш департамент рассматривает заявки. Тендер открыт для всех, но на практике мы очень скрупулезно оцениваем все кандидатуры. – На миг повисло молчание, потом Мата продолжал: – Моего старого компаньона Контрабандиста Mo уже нет в живых. Его отпрыски в большинстве своем расточители, их больше интересует западный мир, казино на Лазурном берегу и гольф, а не благосостояние и будущее синдиката. Семью Mo ждет извечная судьба: один из десяти тысяч кули проводит выгодную сделку, делает деньги, вкладывает их в землю, наживает капитал, становится богатым, покупает юных наложниц, которые быстро сводят его в могилу. Второму поколению неймется, оно тратит капитал и закладывает землю, чтобы купить репутацию и благосклонность дам. Третье поколение продает землю и разоряется из-за тех же самых сомнительных благ. Четвертое поколение – кули. – Он говорил это спокойным, даже мягким голосом. – Мой старый друг умер, и я не испытываю никаких чувств к его сыновьям или к сыновьям его сыновей. Они богаты, очень богаты благодаря мне и займут подобающее им место – хорошее, плохое или очень плохое. Что касается Прижимистого... – Его пальцы снова остановились. – Прижимистый умирает.

Данросс был поражен.

– Но я видел его всего неделю или около того назад, и он выглядел здоровым, слабым, как всегда, но полным обычного жизнелюбия.

– Он умирает, Иэн. Я знаю, потому что переводил для него, когда его осматривали португальские специалисты. Он не доверился никому из сыновей – сам сказал мне об этом. Не один месяц пришлось уговаривать его пойти к врачам, и оба доктора уверенно сказали: рак толстой кишки. Опухоль дала метастазы по всему организму. Медики определили ему месяц-два... Это было неделю назад. – Мата улыбнулся. – Старина Прижимистый изругал их, заявил, что они, дураки, ничего не понимают и он не станет платить за неверный диагноз. – Стройный португалец невесело усмехнулся. – Его состояние составляет шестьсот миллионов американских долларов, но он так и не оплатил счет, не стал ничего предпринимать. Продолжает пить вонючие и отвратительные на вкус китайские травяные настои и покуривать время от времени опиум. Он просто не может согласиться с западным диагнозом, диагнозом гуйлао – ну ты знаешь. Ты ведь хорошо знаешь его, верно?

– Да.

Когда Данросс ещё школьником приезжал на каникулы, отец, бывало, посылал его поработать у старых друзей. Одним из них был Прижимистый Дун. Данросс хорошо помнил то жуткое лето в Макао. Он провел его, обливаясь потом, в грязном подвале принадлежащего синдикату банка, стараясь угодить наставнику и не расплакаться от ярости при мысли о том, что ему приходится выносить, в то время как его приятели играют на улице. Прижимистый многое растолковал ему про деньги: чего они стоят, как их зарабатывать, как не упустить, как давать в рост, рассказал о жадности китайцев и обычной ставке, по которой они дают в долг, в хорошие времена – два процента в месяц.

«Обеспечения бери вдвое больше, чем нужно. А если его нет, то смотри в глаза тому, кто берет в долг! – орал Прижимистый. – Если нет обеспечения, поднимай процент. Потом подумай, можно ли ему доверять. Сможет ли он вернуть деньги? Работяга он или лодырь? На него смотри, болван, он – твое обеспечение! Сколько моих тяжким трудом заработанных денег ему нужно? Усердный ли он работник? Если да, то что для него два или четыре процента в месяц? Ничего. Но если ему суждено разбогатеть, то разбогатеет этот блудодей с моих денег. Сам этот человек и есть нужное тебе обеспечение! Сыну богатого можешь дать взаймы все, что угодно, если он занимает под свое наследство и у тебя есть печатка его отца. Все это будет спущено на певичек, но ничего страшного: это его деньги, а не твои! Как стать богатым? Копить! Копишь деньги, на одну треть покупаешь землю, одну треть даешь взаймы, а одну треть оставляешь наличными. Давай в долг только цивилизованным людям и никогда не доверяй гуйлао..» – И тут он хохотал.

Данросс хорошо помнил этого старика с неподвижным взглядом, почти беззубого. Прижимистый мог прочитать лишь три иероглифа собственного имени, но голова его работала как компьютер, он помнил до последнего медяка, кто ему должен, какую сумму и когда обязан вернуть. Не было такого, чтобы кто-то не отдал ему долг. Лучше было отдать, чем подвергаться нескончаемым преследованиям.

В то лето тринадцатилетний Данросс и подружился с Ландо Матой. Уже тогда Мата был почти что призраком, загадочной личностью, вхожей в самые высокие, правящие круги Макао и всегда остающейся в тени. Его мало кто знал в лицо, португалец появлялся и исчезал по своей прихоти, прибирал к рукам что хотел, пожиная невероятные богатства где и когда ему было угодно. Даже сегодня имя Ландо Маты знала лишь горстка людей. Даже Данросс никогда не посещал его виллу на улице Разбитого Фонтана – широко раскинувшееся приземистое здание, которое пряталось за стальными воротами и высоченными каменными стенами. На самом деле Данросс не знал о нем ничего: ни откуда он родом, ни кто были его родители, ни как ему удалось заполучить две монополии, принесшие безграничное богатство.

– Печально. Жаль старика Прижимистого, – произнес Данросс. – Он всегда оставался грубым старым ублюдком, но со мной был не грубее, чем с собственными сыновьями.

– Да. Он умирает. Джосс. И я не испытываю никаких чувств ни к кому из его наследников. Как и семья Цзинь, они будут богатыми, все они. Даже Зеппелин, – с презрительной усмешкой изрек Мата, – даже Зеппелин получит от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов американских долларов.

– Господи, как подумаешь обо всех деньгах, которые приносит игорный бизнес... Глаза Маты прищурились.

– Нужно ли мне что-то менять?

– Если хочешь оставить по себе память, то да. Сейчас синдикат разрешает только китайские азартные игры: фань-тань, домино и кости. Если модернизировать бизнес с дальним прицелом: построить большое новое казино со столами для рулетки, игры в «двадцать одно», «шмен-де-фер», даже для американского крэпса, к вам в Макао будет слетаться стаями вся Азия.

– Есть ли шанс, что азартные игры будут легализованы в Гонконге?

– Никакого. Ты лучше меня знаешь, что без азартных игр и золота Макао смоет в море. Британский и гонконгский бизнес стоит на том, что этого допустить нельзя. У нас есть скачки, у вас – столы. Но если заправлять этим по-современному: новые отели, новые игры, суда на подводных крыльях, у вас будет столько прибыли, что придется открывать собственный банк.

Ландо Мата вынул листок бумаги, глянул на него и передал Данроссу:

– Здесь четыре группы имен, по три в каждой, тех людей, которые могли бы получить разрешение на участие в тендере. Я хотел бы знать твое мнение.

Данросс даже не посмотрел на список.

– Ты хочешь, чтобы я выбрал группу из трех человек, насчет которых ты уже принял решение?

Мата засмеялся:

– Ах, Иэн, ты слишком много знаешь про меня! Да, я выбрал группу, которую ждет успех, если её предложение будет достаточно весомым.

– Кто-нибудь из этих людей знает, что ты можешь выбрать их в качестве партнеров?

– Нет.

– Ну, а как насчет Прижимистого и семьи Цзинь? Они просто так не отдадут свою монополию.

– Если Прижимистый умрет до тендера, будет образован новый синдикат. Если нет, изменения тоже произойдут, но по-другому.

Данросс бросил взгляд на список. У него перехватило дыхание. Все это были хорошо известные китайцы из Гонконга и Макао, люди солидные, некоторые с занятным прошлым.

– Ну что ж, их, конечно, все знают, Ландо.

– Да. Чтобы зарабатывать такое огромное богатство, чтобы управлять империей игорного бизнеса, нужны люди дальновидные.

– Согласен, – улыбнулся вместе с ним Данросс. – Тогда почему в этом списке нет меня?

– Уходи в течение этого месяца из Благородного Дома, и можешь образовать свой собственный синдикат. Гарантирую, твое предложение пройдет. Мне сорок процентов.

– Извини, но это невозможно, Ландо.

– За десять лет ты можешь заработать личное состояние от пятисот миллионов до миллиарда долларов.

Данросс пожал плечами:

– Что такое деньги?

– Mo цзин, мо мин! Нет денег – нет жизни.

– Да, но никакие деньги не заставят меня уйти. И все же я заключу с тобой сделку. «Струанз» будет вести игорный бизнес за тебя через подставных лиц.

– Извини, нет. Или все, или ничего.

– Мы могли бы делать это лучше и дешевле, чем кто-либо другой, с большим вкусом.

– Если ты уйдешь. Все или ничего, тайбань.

У Данросса даже голова заболела при мысли о таком количестве денег, но по голосу Ландо Маты он понял, что это предложение окончательное.

– Ну что ж, справедливо. Извини, я занят.

– Я уверен, что тебя, лично тебя, будут рады видеть в качестве... в качестве консультанта.

– Если я выберу правильную группу?

– Возможно, и так. – Португалец улыбнулся. – Так что? Данросс задумался: стоит ли брать на себя риск такого партнерства?

Быть частью игорного синдиката Макао – это не то, что быть распорядителем Скакового клуба.

– Я поразмыслю и дам тебе знать.

– Хорошо, Иэн. Сообщи свое мнение в ближайшие два дня, э?

– Договорились. Ты скажешь мне, которое предложение прошло, – если решишь производить изменения?

– Партнер или консультант должен знать это. Ну, а теперь последний вопрос, и мне надо идти. Думаю, что своего друга Цу-яня ты больше не увидишь.

Данросс изумленно уставился на него:

– Что?

– Он позвонил мне из Тайбэя вчера утром в жутком состоянии. Спросил, не могу ли я прислать за ним «каталину», чтобы забрать его лично. «Это срочно, – сказал он, – объясню при встрече». Пообещал, что, как только прилетит, приедет прямо ко мне. – Мата пожал плечами и стал смотреть на свои ногти с прекрасным маникюром. – Цу-янь – старый друг, и я помогал старым друзьям и раньше, так что я дал добро на этот полет. Он так и не появился, Иэн. О, он прилетел на гидросамолёте, и мой водитель встречал его на пристани. – Мата поднял глаза. – В это просто трудно поверить. Цу-янь был одет в какое-то рванье, как грязный кули, и на голове у него была соломенная шляпа. Он промычал что-то насчет того, что встретится со мной позже вечером, вскочил в первое попавшееся такси и умчался так, словно за ним гнались все дьяволы ада. Мой водитель просто застыл от изумления.