Текст книги "Благородный дом. Роман о Гонконге."

Автор книги: Джеймс Клавелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

– Что ты имеешь в виду?

– Пьяный, но не очень. Бывает у некоторых британских «розовых», умеренных либералов, вроде Сэма и Молли Финн.

– Это те, что все время пишут письма в газеты?

– Да. Они больше зануды, чем неблагонадежные. Во всяком случае, этот мой человек сказал капитану Суслеву, как и было приказано, что мы приносим извинения, но, похоже, у одного из его моряков случился сердечный приступ в телефонной будке на терминале «Голден ферриз». Суслев едва не потерял дар речи, и было из-за чего. В кармане Воранского «случайно оказалась» дословная запись телефонного разговора его убийцы. Мы перевели её на русский, дабы выказать им наше неудовольствие. Они на этом судне все профессионалы, достаточно опытные, чтобы знать, что без веской причины, если нас не спровоцируют, мы их агентов не убираем. Им прекрасно известно, что мы лишь наблюдаем за теми, кто у нас на заметке, а если они начинают основательно досаждать, депортируем. – Кросс мрачно глянул через стол на Роузмонта, хотя и продолжал говорить как ни в чем не бывало. – Мы считаем, что наши методы более эффективны, чем нож, удавка, яд или пуля. Роузмонт кивнул:

– Но кому понадобилось убивать его?

Кросс снова посмотрел на фотографии. Этих двух китайцев он не знал, но лица были видны отчетливо, а тело на заднем плане служило невероятной уликой.

– Мы найдем их. Кто бы они ни были. Звонивший в полицейский участок заявил, что они из 14К. Но хотя говорил он на шанхайском диалекте, акцент выдавал в нем жителя Нинбо[129]129
  Нинбо – город к югу от Шанхая.


[Закрыть], так что вряд ли это правда. Видимо, член какой-то триады. Может, «Зеленого Пана». Вне сомнения, хорошо обученный профессионал: владение ножом прекрасное, точность удара высокая – человек умирает через секунду, не издав ни звука. Это мог быть один из тех, кого ваше ЦРУ натаскивало для разведки Чан Кайши. А может, корейский спецагент: там тоже есть ваши ученики, и они тоже имеют зуб на Советы, верно? Или китайский агент, хотя это очень маловероятно. Их люди обычно не идут на убийство гуйлао и, уж конечно, не будут этого делать в Гонконге.

Роузмонт кивнул, пропустив критику мимо ушей, и передал Кроссу оставшиеся фотографии. Он крайне нуждался в помощи англичанина.

– Это снимки дома, в который они зашли. И таблички с названием улицы. Наш человек иероглифов не знает, но они переводятся как «Улица Первого Времени Года, дом четырнадцать». Это какой-то паршивый закоулок на задворках автобусного парка в Норт-Пойнт.

Кросс принялся тщательно изучать снимки. Роузмонт бросил взгляд на часы, потом встал и подошел к единственному окну, выходившему на часть гавани.

– Взгляните! – гордо произнес он.

Остальные двое подошли к нему. К военной верфи на гонконгской стороне двигалась, огибая Норт-Пойнт, громада ядерного авианосца. Корабль был украшен флагами расцвечивания, все обязательные для подъема полотнища трепетали на ветру. На просторной палубе толпилось множество моряков в белой форме, аккуратными рядами стояли грозные реактивные истребители. Водоизмещение авианосца достигало почти восьмидесяти четырех тысяч тонн. Никакой дымовой трубы, только широкий, зловещего вида комплекс мостика, расположенная под углом к корпусу взлетная полоса длиной тысяча сто футов[130]130
  330 м.


[Закрыть] для одновременного взлета и посадки реактивных самолётов. Первый авианосец нового поколения.

– Вот это корабль! – с завистью проговорил англичанин. Колосс первый раз заходил в Гонконг со времени ввода в строй в шестидесятом году[131]131
  Видимо, речь идет о «Констеллейшн» (CV-64), суперавианосце класса «Китти Хок», входившем тогда в состав 7-го флота США.


[Закрыть]. – Красавец, – признал он, хотя ему было неприятно, что корабль американский, а не английский. – Какую он может развить скорость?

– Не знаю. Это секретная информация, как и почти все остальное. – Роузмонт повернулся к нему: – Может, выдворите это треклятое советское шпионское судно к чертовой матери из порта?

– Можем выдворить, можем и взорвать, что будет в равной степени глупо. Стэнли, не стоит напрягаться. Нужно подходить к этому чуть более цивилизованно. Ремонт их судов – а некоторые действительно нуждаются в ремонте – неплохой источник дохода и разведывательной информации, и платят они по счетам исправно. Наш подход уже апробирован и проверен годами.

«Да, – беззлобно подумал Роузмонт, – но ваши методы уже не работают. Британской империи больше нет, британское владычество ушло в прошлое. Теперь мы имеем дело с другим противником, с более умными, жесткими, преданными своему делу фанатиками-тоталитаристами. Они не играют по правилам, но строят планы переустройства мира, которые щедро финансируются, чего бы это ни стоило. У вас, британцев, теперь нет ни денег, ни влияния, ни флота, ни армии, ни военной авиации. В вашем, черт возьми, гнилом правительстве полно социалистов, врагов, и мы считаем, что они вас продали. Вас уделали изнутри, ваши спецслужбы оскандалились: одни провалы начиная с Клауса Фукса[132]132
  Клаус Фукс (1911-1988) – немецкий ученый-физик, коммунист. После прихода к власти нацистов в 1933 г. бежал во Францию, а затем – в Англию, где был привлечен к работе над английской атомной бомбой и даже получил британское подданство. В 1943 г. его перевели в США для участия в «Манхэттенском проекте». В 1944-1945 гг., работая в секретном атомном центре в Лос-Аламосе, Фукс передавал важнейшую секретную информацию на Восток. Арестован ФБР в январе 1950 г. и приговорен к 14 годам тюремного заключения, из которых отбыл 9,5 года. По оценке зарубежных специалистов-атомщиков, сделанной уже после смерти этого выдающегося ученого, его разведывательная деятельность заставила США отказаться от планов применения ядерного оружия против Советского Союза, который в сжатые сроки создал собственную атомную бомбу.


[Закрыть] и кончая Филби и прочими. Господи, мы выиграли для вас обе эти проклятые войны, по большей части заплатили за них, а мирное время вы оба раза изгадили. А если бы не наше командование стратегической авиацией, наши ракеты, наши ударные ядерные силы, наш военно-морской флот, наша армия, наши ВВС, наши налогоплательщики, наши деньги, вы были бы уже на том свете или в треклятой Сибири. А пока, нравится мне это или нет, я вынужден иметь с вами дело. Гонконг нам нужен как окно, а сейчас нам нужны ваши полицейские, чтобы охранять авианосец».

– Родж, спасибо за дополнительных людей, – поблагодарил он. – Мы, конечно, признательны за это.

– Мы тоже не хотим никаких происшествий, пока он здесь. Красивый корабль. Завидую, что у вас такой есть.

– Капитан будет держать корабль и экипаж в строгости: со всеми увольняющимися на берег проведут инструктаж, предупредят. Ну и мы будем помогать на все сто.

– Я распоряжусь, чтобы вам предоставили список баров, куда вашим морякам лучше не заходить. Одни из них известны как места сборищ коммунистов, а другие часто посещают наши парни с корабля ВМС Её Величества «Дарт». – Кросс улыбнулся. – Тут недалеко до потасовки.

– Это точно. Родж, в этой истории с убийством Воранского слишком много совпадений. Может, прислать человека, говорящего по-шанхайски, чтобы помог при допросе?

– Я дам знать, если мне потребуется помощь.

– Тогда нельзя ли нам сейчас получить копии остальных докладов АМГ тайбаню? И мы отстанем от тебя.

Кросс ответил пристальным взглядом, неловко поежившись, хотя и был готов к этому вопросу.

– Я должен получить добро от Уайтхолла. Роузмонт был удивлен.

– Наш самый высокий человек в Англии связался с вашим Большим Белым Отцом, и добро получено. Тебя должны были известить ещё час назад.

– Вот как?

– Да. Мы, черт возьми, и понятия не имели, что услуги АМГ оплачивались Тайбанем, не говоря уже, господи прости, о передаче секретной информации! Все провода раскалились докрасна, стоило Эду получить первый экземпляр последней воли и завещания АМГ. У нас зеленый свет из Вашингтона на получение копий остальных докладов, и мы пытаемся проследить звонок в Швейцарию, но...

– Повтори, что ты сказал!

– Звонок Кернана. Второй звонок, который он сделал.

– Не понимаю. Роузмонт объяснил. Кросс нахмурился.

– Мои люди не упомянули об этом. И Данросс не сказал. Ну, и зачем Данросс солгал – или умолчал об этом? – Он передал в точности слова Данросса. – Какой ему резон скрывать это?

– Да, никакого. Хорошо, Родж: Тайбань – кошер?[133]133
  Кошер (иврит. чистый, неоскверненный) – у ортодоксальных иудеев – пища (в основном мясо), добытая или приготовленная по правилам иудейской веры.


[Закрыть] Кросс рассмеялся:

– Если ты имеешь в виду, является ли он стопроцентным британским роялистом и пиратом, который предан своему дому, себе и королеве – не обязательно в этом порядке, – то ответом будет «безусловно, да».

– Тогда нельзя ли нам сейчас получить копии, Родж? И мы пойдем.

– Когда я получу добро от Уайтхолла.

– Может, проверишь у шифровальщиков? Это шифровка срочности один-четыре «а». В ней говорится, что, получив её, ты должен передать нам копии.

Один-четыре «а» посылались очень редко. Они предполагали незамедлительное разрешение и незамедлительное исполнение.

Кросс медлил, чтобы как-то выбраться из ловушки, в которую попал. Он не смел признаться, что докладов АМГ у него до сих пор нет. Он взял трубку и набрал номер.

– Это Кросс. Есть ли что-нибудь для меня от «Источника»? Шифровка срочности один-четыре «а»?

– Нет, сэр. Кроме той, что мы посылали час назад. Вы за неё расписывались, – ответила женщина из Эс-ай.

– Благодарю вас. – Кросс положил трубку. – Пока ничего.

– Черт, – пробормотал Роузмонт, а потом добавил: – Они божились, что уже передали и что вы должны получить её ещё до нашего прихода. Она может прийти в любую секунду. Мы подождем, если ты не возражаешь.

– У меня скоро встреча в Сентрал. Может, попозже вечером? Оба покачали головой.

– Мы подождем, – сказал Лэнган. – У нас приказ немедленно отослать доклады назад, вручив лично в руки, и охранять двадцать четыре часа в сутки. Сейчас в Кай-Так должен прибыть армейский транспортный самолёт, чтобы взять на борт курьера. Мы не можем даже снять с них здесь копии.

– А вы не перегибаете палку?

– На этот вопрос только ты можешь ответить. Что в них?

Кросс вертел в руках зажигалку с красивой гравировкой «Кембриджский университет». Она была у него ещё со студенческих лет.

– Верно ли то, что АМГ говорит о ЦРУ и мафии? Роузмонт ответил таким же пристальным взглядом.

– У вас, ребята, во время войны каких только жуликов не было. Мы научились у вас пользоваться всем, что попадется под руки, – у вас это было первое правило. Кроме того, – с абсолютной убежденностью добавил он, – эта война – наша, и мы её выиграем, чего бы нам это ни стоило.

– Да-да, мы должны выиграть, – с такой же уверенностью отозвался Лэнган. – Потому что, если мы её проиграем, весь мир полетит к черту и другого шанса у нас уже не будет.

На закрытом мостике «Советского Иванова» трое человек наводили бинокли на ядерный авианосец. У одного, в гражданском, укрепленный у горла микрофон был соединен с магнитофоном. Он давал экспертную техническую характеристику того, что видел. Время от времени свои соображения вставляли двое других в облегченной морской форме. Один был капитан корабля Григорий Суслев, другой – его первый помощник.

Авианосец красиво входил на рейд в окружении буксиров, но без буксирных тросов. Его весело приветствовали гудками паромы и грузовые суда. На кормовой палубе играл оркестр морских пехотинцев. Моряки в белом махали проходящим судам. День был очень влажный, и все предметы в полуденном солнце отбрасывали длинные тени.

– Капитан – мастер своего дела, – сказал первый помощник.

– Да. Но с помощью всех этих радаров с кораблем управится и ребенок, – ответил капитан Суслев. На добродушном лице этого широкоплечего бородача выделялись глубоко посаженные карие славянские глаза. – Похоже, вон те, на марсе, – новая разработка «Дженерал электрик», дальнего радиуса действия. Верно, Василий?

Технический эксперт тут же оторвался от своего занятия.

– Верно, товарищ капитан. Но вы только взгляните на корму! На правой полетной палубе у них четыре перехватчика F5[134]134
  Первые истребители F5 «Фридом файтер» выпущены фирмой «Нортроп» в 1962 г.


[Закрыть].

Суслев беззвучно присвистнул:

– Предполагалось, что они вступят в строй только в будущем году.

– Точно, – подтвердил гражданский.

– Доложите об этом отдельно, как только он пришвартуется. Ради одной этой новости стоило идти в рейс.

– Есть.

Суслев отрегулировал фокус бинокля, потому что корабль чуть повернулся. Были видны бомбодержатели на самолётах.

– Сколько, интересно, ещё «эф пятых» у него в утробе? И сколько атомных зарядов они могут нести?

Ещё некоторое время они наблюдали за авианосцем.

– Может, на этот раз повезет, товарищ капитан, – заметил первый помощник.

– Будем надеяться. Тогда смерть Воранского не будет напрасной.

– Надо же американцам свалять такого дурака и привести его сюда. Неужели не понимают, какой это соблазн для каждого агента в Азии?

– Нам везет, что они такие. Это значительно облегчает нашу работу. – Суслев снова сосредоточился на перехватчиках, которые выглядели как шершни-солдаты среди простых шершней.

На мостике вокруг него было полно современной разведывательной аппаратуры. Один из радаров прочесывал гавань. За экраном, где авианосец выделялся большим светлым пятном среди мириадов других пятен, бесстрастно следил седовласый моряк.

Бинокль Суслева переместился на зловещий комплекс мостика авианосца, потом прошел по всей длине корпуса корабля. Размеры и мощь авианосца заставили его невольно содрогнуться.

– Говорят, он ни разу не заправлялся с тех пор, как вступил в строй в шестидесятом году.

Позади них открылась дверь в радиорубку, расположенную рядом с мостиком. Подошедший радист отдал честь и передал радиограмму:

– Срочная из Центра, товарищ капитан.

Суслев принял радиограмму и расписался за неё. Она представляла собой бессмысленный набор слов. Взглянув последний раз на авианосец, капитан опустил бинокль и покинул мостик. Его каюта располагалась на носу на той же палубе. Дверь, как и оба входа на мостик, была под охраной.

Заперев каюту, Суслев открыл небольшой потайной сейф. Достал спрятанную за дополнительной стенкой книжку кодов, сел за стол и быстро расшифровал послание. Перечитал его и какое-то время сидел, уставившись взглядом в пустоту.

Он прочитал радиограмму второй раз, затем вернул на место книжку кодов, закрыл сейф и сжег оригинал сообщения в пепельнице. Потом снял трубку телефона:

– Мостик? Пришлите ко мне в каюту товарища Меткина! Подойдя к иллюминатору, он задумался. Каюта была не прибрана.

На столе в рамке стояла фотография крупной, застенчиво улыбающейся женщины. И ещё один снимок: симпатичный молодой человек в военно-морской форме и девушка, которой нет и двадцати. На полузаправленной койке – книги, теннисная ракетка и газета.

В дверь постучали. Он открыл. За дверью стоял моряк, который смотрел на экран радара.

– Заходи, Дмитрий. – Суслев указал на дешифрованную радиограмму и закрыл за ним дверь.

Меткин был невысокого роста, коренастый, с седеющими волосами и добрым лицом. Официально он был политическим комиссаром и потому старшим офицером на корабле. Он взял в руки расшифрованную радиограмму. В ней говорилось:

Срочно. Григорию Суслеву. Вам надлежит немедленно принять на себя обязанности Воранского. Лондон сообщает о крайне высоком интересе ЦРУ и Эм-ай-6 к информации, содержащейся в папках с синей обложкой, которые переданы Иэну Данроссу из компании «Струанз» координатором британской разведки АМГ. Прикажите «Артуру» немедленно добыть копии. Если Данросс уничтожил их, телеграфируйте о возможности задержать его для интенсивного «химического» допроса.

Лицо Меткина стало серьезным. Он глянул через стол на Суслева:

– АМГ? Алан Медфорд Грант?

– Да.

– Чтобы ему гореть в аду тысячу лет.

– Будет гореть, если есть справедливость в этом мире или в мире ином, – мрачно усмехнулся Суслев.

Он прошел к шкафчику и вытащил початую бутылку водки и пару стопок.

– Слушай, Дмитрий, если у меня не получится или я не вернусь, примешь командование на себя. – Он поднял ключ. – Откроешь сейф. Там инструкции по дешифровке и все прочее.

– Позволь мне пойти вместо тебя вечером. Ты важ...

– Нет. Спасибо, дружище. – Суслев тепло похлопал его по плечу. – Если что, принимай командование на себя и выполняй задание. Для этого нас и учили. – Они чокнулись. – Не переживай. Все будет в порядке.

Его устраивало, что он волен поступать, как пожелает. Суслеву нравилась его работа и то положение, которое он занимал. Никто не догадывался, что как заместитель начальника шестого отдела Первого управления КГБ по Азии он отвечает за всю разведывательную деятельность в Китае, Северной Корее и Вьетнаме; что он старший преподаватель факультета иностранных дел Владивостокского университета по специальности 2А «Контрразведка»; что он полковник КГБ и, самое главное, что он входит в высший партийный эшелон Дальнего Востока.

– Центр отдал приказ. Ты должен охранять наши тылы. Так?

– Конечно. Об этом не беспокойся, Григорий. Я-то все выполню. Но я переживаю за тебя.

Они плавали вместе уже несколько лет, и Меткин относился к Суслеву с большим уважением, хотя не понимал, на чем основан непререкаемый авторитет капитана. Иногда его так и подмывало попробовать это выяснить. «Ты стареешь, – говорил себе Меткин. – На следующий год тебе на пенсию. Могут понадобиться влиятельные друзья, а единственный способ получить помощь влиятельных друзей – знать их тайны. Но с Суслевым или без Суслева свою почетную пенсию и спокойную жизнь в собственном домике в Крыму ты заработал». Сердце Меткина забилось быстрее при мысли о райских местах у Черного моря, где они с женой проведут остаток дней как в чудесном сне. Иногда будут видеться с сыном, подающим надежды офицером КГБ, который работает сейчас в Вашингтоне. И больше никакого риска и опасности, ни за границей, ни на родине.

«О Господи, оборони сына моего от предательства или ошибки!» – страстно взмолился он, и тут же, как всегда, ощутил подступившую волну тошноты. Что будет, если начальство узнает, что он тайно верует в Бога, что так воспитали его родители-крестьяне? Случись такое, прощай, Крым! Доживать свой век ему придется в каком-нибудь холодном захолустье, в жалкой халупе.

– Воранский, – произнес он, как всегда старательно скрывая ненависть к этому человеку. – Ведь прекрасный был оперативник, верно? На чем он мог проколоться?

– Его предали, вот в чем дело, – мрачно изрек Суслев. – Мы найдем его убийц, и они ответят за все. Если на следующем ноже написано мое имя... – Большой мужчина пожал плечами и, вдруг усмехнувшись, налил ещё водки. – Ну и что? Давай, за наше дело, за партию и мать Россию!

Они чокнулись и выпили до дна.

– Когда ты идешь на берег?

Суслев закусил неразбавленную водку. Внутри разливалось приятное тепло, все тревоги и страхи стали казаться не такими реальными. Он указал в иллюминатор.

– Как только этот пришвартуется, – раскатисто хохотнул он. – А красивый корабль, верно?

– Нам ведь нечем достать этого ублюдка, капитан, да? Или эти истребители? Нечем.

Суслев улыбнулся и налил ещё.

– Нечем, товарищ. Но если у противника нет настоящей воли к борьбе, даже сотня таких авианосцев ничего не изменит.

– Да, но американцы такие сумасброды: стоит какому-нибудь генералу разойтись, и они могут стереть нас с лица земли.

– Согласен, сейчас они могут это сделать, но не сделают. Кишка тонка. – Суслев снова выпил. – А что будет очень скоро? Пройдет совсем немного времени, и мы заткнем их носами их собственные задницы! – Он вздохнул. – Это будет славно.

– Это будет ужасно.

– Нет, недолгая, почти бескровная война с Америкой. А все остальное рухнет, как прогнивший труп.

– Бескровная? А как насчет их атомных бомб? И водородных?

– Они никогда не применят против нас ядерное оружие или ракеты: слишком боятся наших, даже сейчас! Потому что уверены, что мы-то свои применим.

– А мы применим?

– Не знаю. Кое-кто из командования способен пойти на такое. Не знаю. Для ответного удара мы применим их наверняка. А вот первыми? Не знаю. Угрозы всегда будет достаточно. Я не уверен, что нам вообще когда-нибудь придется вести боевые действия. – Он поджег край дешифрованной радиограммы и положил её в пепельницу. – Ещё лет двадцать разрядки – эх, и какой русский гений изобрел её?! – и наш военно-морской флот, наша авиация будут многочисленнее и лучше, чем у них. Танков и солдат у нас уже больше, а вот без кораблей и самолётов придется подождать. Двадцать лет не такой уж большой срок, подождем, и тогда мать Россия станет править всем миром.

– А Китай? Как насчет Китая?

Суслев выпил залпом и снова наполнил стопки. Бутылка опустела, и он бросил её на койку. Его глаза остановились на пепельнице: бумага съежилась и потрескивала, догорая.

– Скорее всего, Китай – единственное место, где мы можем применить ядерное оружие, – произнес он, словно речь шла о чем-то обыденном. – Здесь нам не нужно ничего. Ничего. Это решит проблему Китая раз и навсегда. Сколько мужчин призывного возраста у них было, по последней оценке?

– Сто шестнадцать миллионов в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет.

– Ты только представь! Сто шестнадцать миллионов желтых дьяволов на пяти тысячах миль нашей с ними границы... И после этого иностранцы говорят, что мы относимся к Китаю предвзято! – Он сделал глоток водки, желая на этот раз продлить удовольствие. – Атомное оружие решит проблему Китая раз и навсегда. Быстро, просто и перманентно.

Его собеседник кивнул:

– А что этот Данросс? Бумаги АМГ?

– Мы добудем их. В конце концов, Дмитрий, один из наших людей – член семьи Данросса, другой – его деловой партнер, а третий состоит в особой разведслужбе. Везде вокруг него «Севрин». А кроме того, мы можем выйти на десяток гнилых либералов в его собственном парламенте и кое-кого в правительстве. – Оба усмехнулись.

– А если он уничтожил документы? Суслев пожал плечами:

– Говорят, у него фотографическая память.

– Вы стали бы проводить допрос здесь?

– «Химический» допрос – вещь небезопасная. Она требует времени. Я не занимался этим никогда. А ты?

– Я тоже.

Капитан нахмурился.

– Когда будешь сегодня вечером отправлять доклад, сообщи в Центр, чтобы подготовили специалиста на случай, если он нам понадобится. Коронского из Владивостока, если он не занят.

Дмитрий задумчиво кивнул. Его внимание привлек лежавший на койке капитана смятый утренний выпуск «Гардиан». Он подошел и взял в руки газету. Глаза у него загорелись.

– Григорий, если нам нужно основательно «поработать» с Данроссом, почему бы не свалить все на этих? Ведь тогда времени у нас будет навалом. – Кричащий заголовок гласил: подозреваемые по делу вервольфов. – А если Данросс не вернется... Может, тогда тайбанем станет наш человек, а?

Суслев хохотнул:

– Дмитрий, ты гений.

Роузмонт бросил взгляд на свои часы. Он прождал уже достаточно.

– Родж, можно позвонить по телефону?

– Конечно.

Погасив сигарету, американец набрал номер центрального коммутатора ЦРУ в консульстве.

– Это Роузмонт, мне два-ноль-два-два. – Это был номер центра связи ЦРУ.

– Два-ноль-два-два. Чэпман слушает. Кто это?

– Роузмонт. Привет, Фил, что нового?

– Ничего, только Марти Повитц докладывает об активности на мостике «Иванова». Трое парней с мощными биноклями, Стэн. Один в гражданском, другие – капитан и первый помощник. Один из радаров ближнего радиуса действия работает без остановки. Может, поставить в известность капитана «Коррехидора»?

– Нет, черт возьми, ни к чему заставлять его вертеть хвостом больше, чем нужно. Слушай, Фил, мы получили подтверждение по нашему сообщению сорок-сорок один?

– Конечно, Стэн. Оно пришло в... Ага, есть!.. Оно пришло в шестнадцать ноль три по местному времени.

– Спасибо, Фил, пока.

Роузмонт закурил ещё одну сигарету. Некурящий Лэнган мрачно уставился на него, но ничего не сказал, потому что Кросс тоже курил.

– Ну и чего ты тянешь, Родж? – грубо спросил Роузмонт, к изумлению Лэнгана. – Ты получил наше срочное сообщение один-четыре «а» в шестнадцать ноль три, одновременно с нами. К чему этот театр?

– Сейчас мне так удобно, – шутливо отвечал Кросс. Роузмонт вспыхнул, Лэнган тоже.

– Ну, а мне – нет, и нам приказано забрать копии прямо сейчас.

– Мне очень жаль, Стэнли.

Шея Роузмонта побагровела, но он сдержался.

– Ты не собираешься подчиняться один-четыре «а»?

– Сейчас нет.

Роузмонт встал и направился к двери.

– О'кей, Родж, но тебе всыплют по первое число. – Он вырвал задвижку, дернул на себя дверь и вышел. Лэнган тоже встал с застывшим лицом.

– В чем причина, Роджер? – спросил он. Кросс спокойно смотрел на него:

– Причина чего?

Эд Лэнган тоже начал закипать, но вдруг остановился, ужаснувшись своей догадке.

– Господи, Роджер, у тебя ещё их нет? Все дело в этом?

– Да будет тебе, Эд, – как ни в чем не бывало проговорил Кросс, – уж кто-кто, а вы-то должны знать, как эффективно мы работаем.

– Это не ответ, Роджер. Они у тебя или нет?

Спокойные глаза фэбээровца не отрываясь смотрели на Кросса, но того это нисколько не смущало. Тогда Лэнган вышел и закрыл за собой дверь. Кросс тут же нажал на потайную кнопку. Задвижка встала на место. Другой потайной выключатель остановил магнитофон. Кросс поднял трубку и набрал номер.

– Брайан? От Данросса что-нибудь было?

– Нет, сэр.

– Встречайте меня внизу, немедленно. С Армстронгом.

– Есть, сэр.

Кросс положил трубку. Он вынул ордер на задержание, быстро вписал туда имя Иэна Струана Данросса и подмахнул два экземпляра. Первый оставил, а другой запер в ящик стола. Пробежался глазами по кабинету. Удовлетворенный, аккуратно пристроил в щель между корпусом стола и ящиком кусочек бумаги таким образом, чтобы узнать, не открывал ли кто ящик в его отсутствие. Он вышел из кабинета, и сверхнадежные замки закрылись за ним.