Текст книги "Благородный дом. Роман о Гонконге."

Автор книги: Джеймс Клавелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

– О, я только теперь узнала, что вы не хотели уходить. Не обращайте внимания на Джоанну, – спокойно посоветовала Пенелопа. – Она зануда. Всегда была такой.

– Это моя вина: я ещё не привыкла к вашим обычаям.

– Глупости это все, но со временем вы свыкнетесь с тем, что гораздо проще позволять мужчинам вести себя по-своему. Я лично ухожу с удовольствием. Должна сказать, для меня их разговоры по большей части скука смертная.

– Да, иногда так и есть. Но дело в принципе. К нам должны относиться как к равным.

– Мы никогда не будем равными, дорогая. Во всяком случае, здесь. Это Гонконг, колония Её Величества.

– Мне все это говорят. И как долго будет длиться наше отсутствие?

– О, где-то с полчаса. Определенного времени не существует. Вы давно знакомы с Квилланом Горнтом?

– Сегодня вечером увидела в первый раз.

– Он... его не очень-то жалуют в этом доме.

– Да, я знаю. Мне рассказали о той рождественской вечеринке.

– Кто рассказал?

Кейси поведала то, что знала.

Наступило напряженное молчание. Потом Пенелопа промолвила:

– Нехорошо, когда посторонние оказываются вовлеченными в семейные дрязги, верно?

– Да, – согласилась Кейси. – Но ведь такое случается в каждой семье. Мы – я и Линк – приехали сюда, чтобы организовать новый бизнес. Мы надеемся, что начнем его с одной из ваших крупных компаний. Мы здесь чужаки и знаем это, потому и подыскиваем партнера.

– Хорошо, дорогая. Я уверена, что вы примете решение. Будьте терпеливы и осторожны. Ты согласна, Кэтрин? – обратилась она к невестке.

– Да, Пенелопа. Я согласна. – Кэтрин посмотрела на Кейси тем же спокойным взглядом, что и Данросс. – Надеюсь, вы сделаете правильный выбор, Кейси. Все люди здесь довольно мстительные.

– Почему?

– Общество у нас очень тесное, много родственных связей, все знают друг друга – тут ничто не тайна. Это одна причина. Другая в том, что ненависть здесь длится поколения, и питают её целыми поколениями. Если ненавидишь, то ненавидишь всей душой. Есть и третья: нравы здесь пиратские, ограничений мало, так что можно безнаказанно проворачивать разные дела, да ещё какие. И наконец, здесь очень высоки ставки: огреб кучу золота – можно законно им владеть, даже если оно нажито незаконно. Гонконг – такое место, где все в движении: сюда никто не приходит, чтобы остаться навсегда, даже китайцы – лишь заработать денег и уйти. Другого такого места нет на земле.

– Но ведь уже несколько поколений Струанов, Данроссов и Горнтов живут здесь, – возразила Кейси.

– Да, но все они здесь по одной причине – из-за денег. Деньги – здешнее божество. Как только они у вас появляются, вы исчезаете – европейцы, американцы и, конечно же, китайцы.

– Ты преувеличиваешь, Кэти, дорогая, – заметила Пенелопа.

– Да. И все же это правда. Добавлю ещё причину: мы все время живем на грани катастрофы. Нас преследуют пожары, наводнения, эпидемии, оползни, беспорядки. Половина населения – коммунисты, половина – националисты, и они ненавидят друг друга так, что ни одному европейцу этого никогда не понять. А Китай – Китай может проглотить нас в любой момент. Так что живи сегодня, и к черту все остальное! Хватай, что сможешь, потому что кто знает, что будет завтра? Не вставай ни у кого на пути! Люди здесь жестче, чем где-нибудь, ибо в Гонконге все действительно непрочно, тут нет ничего постоянного.

– Кроме Пика, – вставила Пенелопа. – И китайцев.

– Даже китайцы стремятся побыстрее разбогатеть и выбраться отсюда – больше, чем многие другие. Погодите, Кейси, вы поймете. Вы ощутите на себе чары Гонконга – или его зло, в зависимости от вашего видения. Для бизнеса это самое восхитительное место на земле. Скоро у вас появится ощущение, что вы в центре мира. Для мужчины это буйство страстей и захватывающее приключение. Господи, для мужчины это просто замечательно, но для нас это ужасно. Каждая женщина, каждая жена страстно ненавидит Гонконг, сколько бы ни делала вид, что это не так.

– Да будет тебе, Кэтрин, – начала Пенелопа, – ты снова преувеличиваешь.

– Нет. Нет, я не преувеличиваю. Мы все живем здесь под угрозой, Пенни, и ты это прекрасно знаешь! Мы, женщины, ведем битву, которую нам суждено проиграть... – Кэтрин остановилась и выдавила из себя улыбку. – Прошу прощения, что-то я разошлась. Пенн, думаю, я пойду поищу Эндрю, а если он захочет остаться, потихоньку улизну, с твоего позволения.

– А ты хорошо себя чувствуешь, Кэти?

– О да, только подустала. Мой младшенький – сущее наказание, но на будущий год он уезжает в школу-интернат.

– Как прошло обследование?

– Прекрасно. – Кэти вымученно улыбнулась Кейси. – Будет желание, звоните. Мой номер есть в телефонной книге. Не выбирайте Горнта. Это станет роковой ошибкой. Пока, дорогая, – добавила она, обращаясь к Пенелопе, и ушла.

– Она такая милая, – сказала Пенелопа. – Но треплет себе нервы по пустякам.

– А вы чувствуете себя под угрозой?

– Я очень счастлива с детьми и мужем.

– Она спросила, чувствуешь ли ты себя под угрозой, Пенелопа. – Сюзанна де Вилль припудрила нос и принялась изучать свое отражение в зеркале. – Чувствуешь?

– Нет. Иногда у меня бывает подавленное состояние. Но... я чувствую угрозу не больше, чем ты.

– Ах, chérie, но я же парижанка, разве может что-то представлять для меня угрозу? Вы были в Париже, мадемуазель?

– Да, – сказала Кейси. – Прекрасный город.

– Это целый мир, – проговорила Сюзанна с галльской скромностью. – Уф, я выгляжу не больше чем на тридцать шесть.

– Чепуха, Сюзанна. – Пенелопа посмотрела на свои часы. – Думаю, мы можем уже вернуться. Извините, я на минуту...

Сюзанна проводила её взглядом, а потом снова переключила внимание на Кейси.

– Мы с Жаком приехали сюда, в Гонконг, в сорок шестом.

– Вы тоже член семьи?

– Отец Жака женился на одной из Данроссов во время Первой мировой войны – на тетушке тайбаня. – Она склонилась к зеркалу и убрала кончиком пальца немного пудры. – В «Струанз» важно быть членом семьи.

Кейси заметила, как наблюдают за ней из зеркала проницательные галльские глаза.

– Конечно, я согласна с вами. Это просто глупость, чтобы дамы уходили после ужина. Но ведь очевидно, что с нашим уходом исчез и тот накал, который там был, верно?

Кейси улыбнулась.

– Думаю, да. А почему Кэтрин сказала «под угрозой»? Под угрозой чего?

– Молодости, конечно, молодости! Здесь десятки тысяч шикарных, весьма практичных и миловидных молоденьких Chinoises[102]102
  Китаянок (франц.).


[Закрыть] с длинными черными волосами, красивыми кокетливыми derrières[103]103
  Задницами (франц.).


[Закрыть] и золотистой кожей, которые действительно понимают мужчин. Секс для них то, что он есть на самом деле: пища и, зачастую, предмет для натурального обмена. Это неотесанный английский пуританин вывихнул мозги своих дам, бедняжек. Слава богу, я родилась француженкой! Бедная Кэти!

– О, – выдохнула Кейси, сразу все поняв. – Она узнала, что у Эндрю кто-то есть?

Сюзанна улыбнулась и не ответила, а лишь продолжала смотреть на её отражение в зеркале.

– Мой Жак... конечно, у него тоже кто-то есть. У всех мужчин кто-то есть. Кто-то есть и у нас, если мы благоразумны. Но мы, французы, понимаем, что такие грехи не должны мешать хорошему браку. Мы не придаем им излишнего значения, non?[104]104
  Верно (франц.).


[Закрыть] – Выражение её темно-карих глаз чуть изменилось. – Oui![105]105
  Да! (франц.)


[Закрыть]

– Но ведь это непросто, верно? Непросто для женщины жить с этим?

– Все непросто для женщины, chérie, потому что мужчины такие crétins. – Сюзанна де Вилль поправила складку, потом подушила кожу за ушами и ложбинку меж грудей. – У вас здесь ничего не получится, если попытаетесь играть по мужским, а не по нашим, женским правилам. Вам здесь выпадет редкий шанс, мадемуазель, если вы в достаточной степени женщина. И если будете помнить, что все Горнты ядовиты. Приглядывайте за своим Линком Бартлеттом, Сирануш. Уже есть дамы, которые хотят овладеть им и унизить вас.

14

22:42

Наверху, на втором этаже, из затененной части длинного балкона осторожно вышел человек и проскользнул через открытые стеклянные двери в ещё более глубокую темноту кабинета Данросса. Он замер, прислушиваясь, почти невидимый в своей черной одежде. В комнату долетали отдаленные звуки вечеринки, отчего тишина и ожидание становились ещё тяжелее. Он включил маленький фонарик.

Круг света упал на картину над каминной полкой. Он подошел ближе. Дирк Струан, казалось, наблюдал за ним, дразня легкой усмешкой. Затем луч света двинулся к краям рамы. Осторожно взявшись за неё рукой, человек попробовал двинуть её сначала с одной, потом с другой стороны. Картина бесшумно отошла от стены.

Человек вздохнул.

Он внимательно осмотрел замок, потом вынул небольшую связку отмычек. Выбрал одну, попробовал открыть, но она не поворачивалась. Ещё одну. Снова неудача. Ещё и ещё одна, раздался легкий щелчок, и отмычка почти повернулась, но не до конца. С остальными отмычками тоже ничего не вышло.

Он раздраженно попытался вставить ту, что почти повернулась, но замок не открывался.

Пальцы умело ощупали края сейфа в поисках тайного запора или ключа. Он попробовал ещё раз отмычку, которая почти повернулась, и так и этак, мягко и с нажимом, но она не поворачивалась.

Он снова замер в нерешительности. Через некоторое время он осторожно вернул картину на место – глаза Дирка уже смотрели на него с издевкой – и подошел к столу. На нем было два телефона. Он взял трубку того, который, как ему было известно, не имел добавочных в доме, и набрал номер.

Послышался монотонный сигнал, который потом прекратился. – Да? – ответил мужской голос по-английски.

– Мистера Лоп-сина, пожалуйста, – негромко проговорил он начало пароля.

– Здесь нет никакого Лоп-тина. Извините, вы ошиблись номером. Отзыв был как раз тот, который он хотел услышать.

– Я хотел бы оставить сообщение.

– Извините, вы ошиблись номером. Проверьте номер в телефонном справочнике.

Снова верный отзыв, его конец.

– Это «Лим», – прошептал он, назвав свою конспиративную кличку. – «Артура», пожалуйста. Это срочно.

– Минуту.

Он услышал, как передают трубку, а потом донеслось сухое покашливание, которое он сразу узнал.

– Да, «Лим»? Вы нашли сейф?

– Да. Он за картиной над камином, но ни один из ключей не подходит. Мне нужно специальное обору... – Он вдруг остановился на полуслове. Приближались голоса. Он осторожно положил трубку. Быстрая нервная проверка: все ли на месте – и, выключив фонарик, он поспешил на балкон, тянувшийся по всей длине северного фасада. На какой-то миг сияние луны осветило его. Это был Официант Фэн. Потом он исчез, и черный костюм официанта слился с темнотой.

Дверь отворилась. Вошёл Данросс, а за ним Брайан Квок. Данросс включил свет. Комната сразу стала теплой и приветливой.

– Нас здесь не побеспокоят, – сказал Данросс. – Будь как дома.

– Спасибо. – Брайана Квока пригласили наверх впервые.

Оба держали в руках рюмки с коньяком. Они подошли к окнам, где было больше прохлады и под легким ветерком колыхались прозрачные шторы, и сели в легкие кресла с высокой спинкой друг против друга. Брайан Квок разглядывал картину, изумлявшую тонкостью светопередачи.

– Потрясающий портрет.

– Да. – Данросс бросил взгляд через плечо и замер. Картина была чуть смещена. Этого, кроме него, не заметил бы никто.

– Что-нибудь случилось, Иэн?

– Нет. Нет, ничего, – произнес Данросс, успокаиваясь после того, как все чувства инстинктивно напряглись, чтобы проверить, нет ли в комнате посторонних. Теперь он снова обратил все внимание на суперинтендента-китайца, но в глубине души недоумевал, кто и зачем мог трогать картину. – Что у тебя?

– Два момента. Первое – ваш пароход, «Восточное облако».

– О, – вырвалось у удивленного Данросса.

Один из многочисленных каботажных пароходов «Струанз», бороздивших торговые пути Азии, «Восточное облако» был десятитысячник и ходил по крайне прибыльному маршруту Гонконг—Бангкок – Сингапур—Калькутта—Мадрас—Бомбей с заходом время от времени в столицу Бирмы – Рангун. Он вывозил из Гонконга самые разные промышленные товары и ввозил различные виды индийского, малайского, тайского и бирманского сырья, шелк, драгоценные камни, тик, джут, продовольствие. Шесть месяцев назад пароход был задержан индийскими властями в Калькутте после того, как таможенники неожиданно обнаружили в одной из угольных ям тридцать шесть тысяч таэлей контрабандного золота. Чуть больше тонны.

– Золото – это одно, ваше превосходительство, и к нам оно не имеет никакого отношения, – говорил Данросс генеральному консулу Индии в Гонконге, – но задерживать судно – это нечто другое!

– А, много очень прошу прощения, мистер Данросс, сэр. Закон есть закон, а контрабанда золота в Индию действительно очень серьезно, сэр, и закон говорит, что любое судно с контрабандным товаром на борту может быть задержано и продано.

– Да, может быть. Возможно, ваше превосходительство, в данном случае вы сможете повлиять на властей...

Однако все настойчивые просьбы Данросса отвергались, и все попытки ходатайства на высшем уровне, предпринимаемые в течение многих месяцев в Индии и даже в Лондоне, не имели успеха. Расследования индийской и гонконгской полиции не выявили никаких улик против членов экипажа, но «Восточное облако» оставался на приколе в гавани Калькутты.

– Так что насчет «Восточного облака»? – спросил Данросс.

– Мы думаем, что сможем убедить индийские власти отпустить пароход.

– Взамен на что? – насторожился Данросс. Брайан Квок засмеялся:

– Ни на что. Мы не знаем, кто занимался контрабандой, но нам известно, кто был информатором.

– Кто?

– Семь с лишним месяцев назад вы изменили политику набора экипажей. До этого на свои суда компания «Струанз» набирала исключительно кантонцев, но потом по какой-то причине вы решили нанять шанхайцев. Верно?

– Да. – Данросс вспомнил, что это предложил Цу-янь, сам шанхаец, убеждавший, что «Струанз» должна протянуть руку помощи беженцам с севера. «В конце концов, тайбань, они тоже хорошие моряки, – настаивал Цу-янь, – и плату требуют небольшую».

– Таким образом, на «Восточное облако» набрали экипаж из шанхайцев, – думаю, это был первый такой экипаж, – а кантонская команда, которая осталась без работы, потеряла лицо и потому пожаловалась Красному Жезлу своей триады...

– Брось ты, ради бога, какие триады в наших экипажах?

– Я уже много раз говорил, Иэн: китайцы – великие любители объединяться. Хорошо, давай назовем лидера триады в ранге Красного Жезла представителем их профсоюза – хотя, насколько я знаю, профсоюзов у вас тоже нет. Так вот, этот тип сказал в совершенно определенных выражениях, что, мол, о-хо, мы действительно потеряли лицо из-за этой неотесанной деревенщины с севера, но я разберусь с этими ублюдками. И он подкупил индийского информатора здесь, который за вознаграждение, согласованное, конечно, заранее, передал эту информацию в индийское консульство. Точнее, информатор получил часть денег.

– Что?

– Да-да, – расплылся в улыбке Брайан Квок. – Вознаграждение поделили в соотношении двадцать к восьмидесяти между этим индийцем и кантонским экипажем, который должен был идти на «Восточном облаке». Репутация кантонцев была восстановлена, а презренное шанхайское отребье с севера попало в вонючую индийскую тюрягу и потеряло лицо.

– О боже!

– Да-да.

– У тебя есть доказательства?

– О да! Но видишь ли, какое дело, наш индийский друг обещал помогать нам в будущих расследованиях взамен на... э-э... некоторые услуги, так что мы предпочли бы не называть его. Ваш «профсоюзный лидер»? А-а, одно из его имен – Большеротый Тук, и он три с лишним года работал на «Восточном облаке» котельным машинистом. Работал – потому что, увы, больше мы его не увидим. На прошлой неделе мы повязали Большеротого Тука при всех регалиях триады 14К – при очень высоких регалиях Красного Жезла – с помощью шанхайского информатора. Этот малый приходится братом одному из тех моряков, что изнемогают в вонючей индийской тюряге.

– Большеротого депортировали?

– О да, в мгновение ока. Триады мы действительно не жалуем. Теперь это преступные шайки, которые занимаются всевозможными мерзостями. Тука отправили на Тайвань, где, как я понимаю, его ожидает неласковый прием, поскольку сообщество северных шанхайских триад «Зеленый Пан» и сообщество южных кантонских триад 14К по-прежнему борются за контроль над Гонконгом. Большеротый Тук был 426, это точно...

– Что это значит?

– О, я думал, ты знаешь. Все состоящие в триаде известны под номерами и под символическими титулами, причем эти номера всегда кратны мистическому числу 3. За лидером триады закреплен номер 489. Цифры, составляющие это число, при сложении дают двадцать один, а два плюс один дает три. Двадцать один к тому же кратно числу 3, которое символизирует творение, а умноженное на 7 – «смерть» – означает перерождение. Второй по рангу в триаде – Белый Веер – обозначается номером 438. За ним следует Красный Жезл – номер 426. Самый низший – 49.

– Но я тебя умоляю, это не кратно трем!

– Верно. Но четырежды девять будет тридцать шесть, число тайной клятвы на крови. – Брайан Квок пожал плечами. – Ты же знаешь, как мы, китайцы, помешаны на числах и связанной с ними магией. Он был Красный Жезл, 426, Иэн. Мы поймали его. Так что триады существуют или, по крайней мере, существовали на одном из ваших судов. Верно?

– Похоже, что так. – Данросс проклинал себя за то, что, отдав предпочтение шанхайцам перед кантонцами, не учел: неизбежна потеря лица, а значит, быть беде. И теперь он понял, что оказался в ловушке. На семи его судах шанхайские экипажи, а на пятидесяти с лишним – кантонские. – Господи, я не могу уволить шанхайцев, которые уже набраны. А если я этого не сделаю, все повторится в больших масштабах и лицо потеряют уже обе стороны. Как же решить эту проблему?

– Отведи определенные маршруты исключительно шанхайцам, но только после консультации с их 426, Красным Жезлом... виноват, с их «профсоюзными вожаками». И конечно, с их кантонскими коллегами – но предварительно сговорись с известным предсказателем, который объявит, что подобный исход был бы фантастическим джоссом для обеих сторон. Как насчет Старого Слепца Дуна?

– Старого Слепца Дуна? – засмеялся Данросс. – Замечательно! Брайан, ты гений! Услуга за услугу. Только для твоих ушей?

– Хорошо.

– Гарантируешь?

– Да.

– Завтра утром первым делом покупай акции «Струанз».

– А сколько?

– Сколько хватит средств.

– А как долго их держать?

– А на сколько у тебя духу хватит? Брайан невыразительно присвистнул.

– Спасибо. – Он на миг задумался, а потом заставил себя снова обратиться к текущим делам. – Вернемся к «Восточному облаку». Теперь, Иэн, мы подошли к одному из интересных моментов. Тридцать шесть тысяч таэлей золота официально стоят один миллион пятьсот четырнадцать тысяч пятьсот двадцать американских долларов. Но если их переплавить в контрабандные слитки по пять таэлей и тайно переправить на берег в Калькутте, эта партия для частных покупателей будет стоить в два, а то и в три раза дороже – скажем, четыре с половиной миллиона американских долларов, так?

– Не знаю. Точно.

– О, зато я знаю. Упущенная прибыль составляет больше трех миллионов – убыток по вложениям около полутора.

– И что?

– А то, что все мы знаем: шанхайцы такие же скрытные, как кантонцы, чаочжоу, фуцзяньцы или любые другие мелкие группировки китайцев. Так что контрабандой, конечно, хотел подзаработать шанхайский экипаж. Это их рук дело, Иэн, хотя нам ничего не доказать, пока. Поэтому ты можешь поставить свой последний доллар на то, что из Макао в Гонконг и на борт «Восточного облака» золото переправляли тоже шанхайцы, что изначально в Макао золото покупалось тоже на шанхайские деньги и поэтому часть денег определенно составляли средства «Зеленого Пана».

– Ничего из этого не следует.

– У тебя уже есть какие-то вести о Цу-яне? Данросс воззрился на него:

– Нет. А у тебя?

– Ещё нет, но мы ведем расследование. – Брайан тоже посмотрел на него. – Первое, что я хочу сказать: «Зеленому Пану» нанесен серьезный удар, а преступники страшно не любят терять тяжелым трудом заработанные деньги, поэтому «Струанз» могут ждать крупные неприятности, если ты не пресечешь эту беду в зародыше, как я предложил.

– Не все члены «Зеленого Пана» – преступники.

– Это как посмотреть, Иэн. Второй момент, только для твоих ушей: мы уверены, что Цу-янь участвует в преступной деятельности, связанной с контрабандой золота. Третье и последнее, что я хочу сказать: если определенная компания не хочет, чтобы её суда задерживали за контрабанду золота, она легко может уменьшить свой риск, сократив ввоз золота в Макао.

– Ещё раз? – Данросс был приятно удивлен тем, что умудрился сказать это спокойным голосом, и в то же время задавался вопросом, что особой разведслужбе известно точно и что она лишь предполагает.

Вздохнув, Брайан Квок продолжил выкладывать информацию, предоставленную Роджером Кроссом:

– «Нельсон трейдинг».

Огромным усилием воли Данросс сохранил бесстрастную мину.

– «Нельсон трейдинг»?

– Да. «Нельсон трейдинг компани лимитед оф Лондон». Как тебе известно, «Нельсон трейдинг» располагает эксклюзивной лицензией правительства Гонконга на приобретение золота в слитках на международном рынке для гонконгских ювелиров и, что гораздо более важно, такой же эксклюзивной монополией на перевалку золота в слитках, не облагаемого пошлиной, через Гонконг в Макао – вместе с ещё одной компанией, поменьше, «Сол Файнхаймер буллион компани», тоже лондонской. У «Нельсон трейдинг» и «Файнхаймер» есть кое-что общее. Например, некоторые члены советов директоров, одни и те же адвокаты.

– Да что ты?

– Да. Мне кажется, ты тоже входишь в совет директоров.

– Я вхожу в советы директоров почти семидесяти компаний.

– Верно, и не все из этих компаний полностью и даже частично принадлежат «Струанз». Конечно, некоторыми можно владеть полностью через подставных лиц, тайно, не правда ли?

– Да, конечно.

– К счастью, у нас в Гонконге не нужно предоставлять списки директоров или акций, верно?

– К чему ты клонишь, Брайан?

– Ещё одно совпадение: зарегистрированный головной офис «Нельсон трейдинг» в лондонском Сити расположен в том же здании, что и ваша британская дочерняя компания, «Струан Лондон лимитед».

– Это большое здание, Брайан, одно из лучших мест в городе. Там, должно быть, компаний сто.

– Многие тысячи, если включать все фирмы, зарегистрированные там поверенными. Все эти холдинги, объединяющие массу компаний с номинальными директорами, которые скрывают всевозможные семейные тайны.

– Так и что? – Мысль Данросса уже работала абсолютно четко. «Откуда у Брайана вся эта информация? И к чему, черт возьми, он ведет?»

«Нельсон трейдинг» была тайной дочерней компанией, которую «Струанз» контролировали через подставных лиц с момента её создания в 1953 году, специально для торговли золотом через Макао. Макао – единственная территория в Азии, куда можно легально ввозить золото.

– Кстати, Иэн, ты знаком с этим португальским гением из Макао – сеньором Ландо Матой?

– Да, знаком. Очаровательный человек.

– Да, очаровательный. А ещё у него хорошие связи. Ходят слухи, что пятнадцать лет назад он убедил власти Макао ввести монополию на ввоз золота, а потом продать эту монополию ему и паре его приятелей за скромный годовой налог – около одного американского доллара за унцию. Кроме того, этот же человек, Иэн, первым предложил властям Макао легализовать азартные игры... и, что интересно, предоставить ему и паре его приятелей такую же монополию. Все очень удобно, да?

Данросс не ответил, а лишь пристально смотрел на улыбающееся лицо и глаза, которые не улыбались.

– Так что несколько лет все шло хорошо, – продолжал Брайан. – Потом в пятьдесят четвертом с ним встретились кое-какие люди из Гонконга, которые живо интересовались золотом – в пятьдесят четвертом был изменен наш гонконгский закон о золоте. Они предложили улучшенный вариант схемы, ставший теперь легальным: их компания легально покупает золото в слитках на мировом рынке по поручению синдиката из Макао по той же легальной цене тридцать пять американских долларов за унцию и открыто привозит в Гонконг по воздуху или морем. По прибытии груза в Гонконг наши собственные таможенники легально следят за перевалкой из Кай-Так под охраной или от пирса до парома на Макао, или до гидросамолёта «каталина». Когда паром или гидросамолёт прибывает в Макао, его встречают чиновники португальской таможни, и золото в стандартных слитках по четыреста унций перегружается под охраной на автомобили, а на самом деле – в такси, и доставляется в банк. Это замызганное уродливое маленькое здание, где не занимаются обычными банковскими операциями. У банка нет солидных клиентов – кроме этого синдиката. Банк никогда не открывает дверей – кроме как для золота. Там вообще не любят визитеров. Как ты думаешь, кому он принадлежит? Сеньору Мате и его синдикату. Как только золото попадает в их банк, оно исчезает! – Брайан Квок просиял в улыбке, словно иллюзионист, выполняющий свой величайший фокус. – В этом году пока пятьдесят три тонны. В прошлом году пятьдесят восемь тонн! Столько же в предыдущем году, и годом раньше, и так далее.

– Много золота получается, – с готовностью подхватил Данросс.

– Да, много. Очень странно, что властям Макао или Гонконга, похоже, наплевать на то, что золото ввозится, но вроде как не вывозится. Ты следишь за моей мыслью?

– Да?

– Разумеется, на самом деле происходит вот что: попавшее в банк золото из стандартных слитков по четыреста унций переплавляют в более мелкие слитки по две или, гораздо чаще, пять унций, которые значительно легче транспортировать – и переправлять контрабандой. И вот мы подошли к единственному нелегальному звену всей этой замечательной цепочки – вывозу золота из Макао и контрабандному ввозу его в Гонконг. Конечно, незаконным является не вывоз его из Макао, а только ввоз в Гонконг. Но и тебе и мне известно, что ввезти что-либо контрабандой в Гонконг сравнительно нетрудно. А невероятная прелесть всей схемы состоит в том, что коль скоро это золото оказалось в Гонконге, каким бы образом оно туда ни попало, любой может обладать им на законном основании и никаких вопросов к нему не возникнет. В отличие, скажем, от Штатов или Англии, где иметь золото в слитках в частном владении не разрешается. А раз его можно легально иметь, его можно и легально вывозить.

– К чему ты клонишь, Брайан? – Данросс сделал глоток коньяка. Брайан Квок поболтал выдержанный ароматный напиток в рюмке, не пытаясь нарушить сгустившееся молчание. Наконец он произнес:

– Нам нужна кое-какая помощь.

– Нам? То есть особой разведслужбе? – встревожился Данросс.

– Да.

– Кому в Эс-ай? Тебе? Брайан Квок помедлил.

– Самому мистеру Кроссу.

– Что за помощь?

– Он хотел бы прочитать все доклады, полученные тобой от Алана Медфорда Гранта.

– Повтори, что ты сказал, – проговорил Данросс, чтобы дать себе время подумать: вот уж этого он никак не ожидал.

Брайан Квок вынул фотокопию первой и последней страницы перехваченного доклада и подал Данроссу:

– В наши руки только что попала копия вот этого. – Данросс бросил взгляд на страницы. Было ясно, что они подлинные. – Нам хотелось бы быстро глянуть на остальные.

– Я тебя не понимаю.

– Я не принес весь доклад лишь для удобства, но, если хочешь, можешь получить его завтра. – Взгляд Брайана не дрогнул. – Мы были бы признательны за это – мистер Кросс сказал, что будет признателен за помощь.

На какой-то миг Данросса просто парализовало от чудовищности скрытого в этой просьбе смысла.

– Этот доклад – и остальные папки, если они ещё существуют, – частная собственность, – услышал он свой голос. Он говорил, тщательно выбирая слова. – Во всяком случае, вся содержащаяся в них информация является частной: она предназначалась лично для меня и для правительства. Вы, несомненно, можете получить все, что хотите, по своим собственным разведывательным каналам.

– Да. А пока суперинтендент Кросс на самом деле был бы очень признателен, Иэн, если бы ты позволил нам взглянуть на доклады.

Данросс отпил глоток коньяка, скрывая растерянность. Он понимал, что может с легкостью отрицать существование других папок, может сжечь их, или спрятать, или просто оставить там, где они есть, но ему не хотелось отказывать особой разведслужбе в помощи. Помогать ей – долг тайбаня. Особая разведслужба – жизненно важная часть особого подразделения, гарант безопасности колонии. Без них, по его убеждению, положение Гонконга в Азии было бы шатким. А без прекрасной контрразведки, если даже одна двадцатая часть докладов Гранта соответствует действительности, их дни сочтены.

Господи Иисусе, не в тех руках...

Всю грудь стеснило, пока он пытался найти выход из затруднительного положения. На ум пришла та часть последнего доклада, где говорилось о предателе в полиции. Потом вспомнились слова Кернана о том, что, кроме его копий, других не существует. Что предназначалось только ему и что было известно британской разведке? Почему такая секретность? Почему Грант не получил разрешения? Господи, а если я ошибался, считая, будто кое-что притянуто за уши? Если информации попадет не в те руки, в руки противника, большая часть её может оказаться смертельно опасной.

Ему пришлось приложить усилие, чтобы успокоиться и сосредоточиться.

– Я подумаю над тем, что ты сказал, и поговорю с тобой завтра. Первым делом.

– Прошу прощения, Иэн. Мне приказано на... убедить тебя в том, что дело не терпит отлагательства.

– Ты хотел сказать «настоять»?

– Да. Извини. Мы просим о помощи. Это официальное обращение с просьбой о сотрудничестве.

– А «Восточное облако» и «Нельсон трейдинг» – это что, бартер?

– «Восточное облако» – подарок. Эта информация тоже подарок. До «Нельсон трейдинг» нам нет дела, лишь мимолетный интерес. Все сказанное останется между нами. Насколько мне известно, никаких официальных документов у нас нет.

Данросс изучающе смотрел на приятеля: высокие скулы, широко поставленные глаза с тяжелыми веками, прямой немигающий взгляд, приятные и правильные черты лица и густые чёрные брови.

– Ты читал этот доклад, Брайан?

– Да.

– Тогда ты понимаешь, в каком я затруднительном положении, – сказал он, проверяя Квока.

– А, это ты о предателе в полиции?

– А что там говорится на сей счет?

– Ты прав, что осторожничаешь. Да, совершенно верно. Ты говоришь об агенте, возможно в чине суперинтендента?

– Да. Тебе известно, кто он?

– Нет. Нет ещё.

– Ты кого-нибудь подозреваешь?

– Да. За ним сейчас ведется наблюдение. Об этом не нужно беспокоиться, Иэн, копии просмотрим только я и мистер Кросс. У них будет высший уровень секретности, это точно.

– Минуточку, Брайан! Я не говорил, что они существуют. – Данросс сделал вид, что сердится, и тут же заметил промелькнувшую в глазах собеседника вспышку – то ли гнева, то ли разочарования. Лицо оставалось бесстрастным. – Поставь себя на мое место, человека далекого от всего этого. – Все его чувства пришли в напряжение, и он продолжал в том же духе: – С моей стороны было бы довольно, черт возьми, глупо хранить такую информацию, верно? Гораздо мудрее уничтожить её, после того как были предприняты конкретные шаги. Верно?