Текст книги "Безжалостные Существа (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Если мне что-то и не нравится, так это то, что меня принимают как должное.

Смотря прямо в глаза Кейджа, я говорю:

– Заранее извини, если это оскорбит тебя, Ромео, но если бы твоё высокомерие было ядерной энергией, оно могло бы напитать собой всю Вселенную.

Через мгновение Кейдж откидывает голову назад и смеётся.

Меня это так поражает, что я падаю прямо на кухонный стол.

А он всё смеётся и смеётся, его широкая грудь трясётся, руками Кейдж обхватывает живот, пока, наконец, не вздыхает и не смотрит на меня, качая головой.

– Ты очаровательна, когда злишься.

– Не заставляй меня бить тебя в голень. У меня вспыльчивый характер, да будет тебе известно.

Наклонившись, чтобы опереться руками на стол по обе стороны от моего тела, Кейдж пристально смотрит мне в глаза.

– Отлично. Хочу, чтобы ты говорила всё, что думаешь, когда ты со мной. Говорила мне, когда мне дозволено будет переступить черту. Надери мне зад, если посчитаешь это необходимым. Потому что одно я могу тебе гарантировать: я не простой человек. Я определённо выведу тебя из себя.

Мило улыбаюсь ему.

– Серьёзно? Шокирующе.

– Умница.

– На сто процентов. Думаю, это то, что ты должен знать обо мне. Кроме того, раз уж мы так откровенны и всё такое, я не уверена, как я отношусь к идее «перегнуть тебя поперёк колен». Мне не нравится сама идея быть отшлёпанной.

– А если бы я мог гарантировать, что тебе это понравится?

Я сопротивляюсь желанию закатить глаза.

– Это так похоже на то, что сказал бы мужчина.

Кейдж лишь улыбается. Это выглядит опасно.

– Пока оставим это на потом. Есть ещё какие-нибудь придирки, о которых я должен знать?

Его взгляд полон животного желания, что я едва могу сосредоточиться.

– Составлю тебе список.

– Уверен, так и будет, – хихикает Кейдж.

Мы смотрим друг на друга, пока он не наклоняется ближе и не приближает свой рот к моему уху.

– У тебя всё ещё есть мой номер? – шепчет Кейдж.

– Д-да.

– Отлично. Воспользуйся телефоном.

Кейдж втягивает в себя мой запах в районе моей шеи, издаёт низкий горловой звук удовольствия, затем выпрямляется и берёт своё пальто со спинки стула, где он его оставил.

Затем Кейдж уходит так же внезапно, как и появился, закрыв за собой мою входную дверь.

Когда через несколько минут Моджо, зевая, заходит на кухню, я всё ещё сижу там, где меня оставил Кейдж, чувствуя биение своего сердца каждой частичкой тела, ощущая лёгкое прикосновение его губ к моей шее каждым дюймом своей плоти.

12

Нат

На следующий день я звоню Слоан во время обеденного перерыва на работе и пересказываю ей всю историю. Она молчит, когда я заканчиваю, пока, наконец, на линии не раздаётся тихий свист.

– Ух ты. Этот парень действительно что-то с чем-то.

– Как ты думаешь, что мне следует делать?

– У меня есть для тебя два слова. Первое слово начинается с «Трахни», а второе начинается с «Его».

– Такой тонкий намёк, – сухо произношу я.

– Тогда ладно. Что ты хочешь сделать?

Взволнованная, я разворачиваюсь и шагаю в другую сторону в учительской. Сэндвич с индейкой, который я принесла на обед, лежит нетронутым на столе рядом со мной. Я даже не знаю, зачем сделала его сегодня утром. Наверное, я думала, что к этому времени мой желудок успокоится.

Но это не так. У Кейджа есть какой-то неведомый способ нарушать нормальное функционирование моего организма. Я уверена, что если бы я когда-нибудь увидела его голым, то упала бы замертво от сердечного приступа ровно через две секунды.

– Он просто... очень. Ты понимаешь, что я имею в виду? – Слоан издаёт сочувственный вздох. – И он очень загадочный. И великолепный. Он, наверное, самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

– Короче, он не из твоей лиги, если ты мне это пытаешься сказать. В этом городе ты могла бы заполучить любого мужчину, которого захочешь. Даже тех, кто женат.

– Не совсем понимаю, почему ты в конце упомянула об измене, но спасибо за комплимент.

– Я имею в виду, что ты из тех девушек, которые обычно заставляют здравомыслящих мужчин сходить с ума. Ты можешь превратить папу римского в сексоголика.

– Ты явно упустила своё истинное предназначение в криминальном чтиве.

– Я говорю серьёзно. Это всё из-за девственницы с телом, созданным для греха. Мужчины сходят с ума от этого дерьма. Ты – одна из их десяти стандартных фантазий.

– Мне неприятно разрушать твой пузырь, но я перестала быть девственницей с тех пор, как Опра ушла из телевизионного эфира.

– Достаточно близко. Сколько членов ты видела воочию?

– Тебе отлично известен ответ на этот вопрос. И почему это звучит так, будто у тебя на самом деле есть список из десяти стандартных мужских фантазий?

– Потому что он у меня есть. Ты хочешь их услышать?

– Нет, – решительно заявляю я.

Игнорируя мой категоричный ответ, Слоан начинает отмечать галочками список.

– Секс втроем, конечно, номер раз. Мужчинам просто нравится эта фантазия. Если забыть о том, что большинство из них будут разочарованы двумя женщинами, а не одной, это их любимое занятие. В самый раз для дрочеров. Затем у нас по списку секс в людном месте, вуайеризм, девственницы...

– В любое время, когда ты захочешь вернуться к моей проблемной личной жизни, я буду ждать тебя здесь.

– ... ролевые игры, глубокий минет, связывание...

– У нас уже десять набралось? У меня сразу после обеда встреча, которую я не могу пропустить.

– ... порка, доминирование и анальный секс.

Когда я некоторое время ничего не говорю, Слоан спрашивает:

– Ты всё ещё там?

– Да. Просто эти последние три...

– Что? – спрашивает Слоан. Я почти вижу, как она сгорбилась, сжимая телефон в ожидании.

– У меня такое чувство, что эти три – любимые варианты Кейджа.

Следует её низкий и взволнованный вздох.

– Боже мой. Я знала, что он идеален.

– Анальный секс? Нет, спасибо. Эта дырочка только для выхода.

– Детка, слово на букву «А» потрясающее.

Сильно сомневаюсь.

 – Как ты вообще понимаешь, что испытываешь оргазм сквозь всю эту раздирающую плоть боль?

Она усмехается.

– Ты не позволяешь ему просто засунуть его в себя, дурочка! Ты должна смазать этот маленький бутончик и подготовить его!

Один из моих коллег-мужчин проходит мимо, улыбаясь и кивая мне. Я улыбаюсь в ответ, скрещивая пальцы, чтобы громкий голос Слоан не пронёсся слишком далеко. У меня и так хватает проблем.

Понизив голос, я говорю:

– Двигаемся дальше. Порка? Как будто я непослушный пятилетний ребёнок? Мне это кажется глупым.

– Тебе так не покажется, когда ты будешь лежать лицом вниз на его коленях с покрасневшим задом и мокрой киской.

Я начинаю смеяться и не могу остановиться.

– Смейся сейчас, подружка, потому что я могу гарантировать, что ты не будешь смеяться, когда он будет вытворять с тобой не самые хорошие вещи, пока он привязывает тебя к своей кровати.

Я застонала, положив руку на лоб.

– Это чересчур для меня. Моё представление об извращении – это оставить свет включённым во время миссионерской позы.

– Тьфу. Знаю. Это трагично.

– Мне нужно идти. Моя встреча начнётся через несколько минут.

– Счастливый час сегодня вечером? Я буду в «Ла Кантина» со Ставросом и его приятелями в пять. Ты должна привести Кейджа. Увидеть, как этот бульмастиф ладит с другими собаками.

Собираюсь отказаться, но на самом деле это хорошая идея.

Я никогда не видела, чтобы Кейдж общался с кем-то, кроме Криса, да и то не при идеальных обстоятельствах. Вероятно, я смогу многое узнать о Кейдже, увидев его в окружении других людей. Как он себя ведёт, что говорит…

Чего он не говорит.

– Отлично. Я спрошу его. Я напишу тебе, если мы приедем.

– Круто. Не могу дождаться встречи с тобой, детка. И твоим соблазнительным мужчиной. Не ненавидь меня, если я надену что-нибудь развратное.

– Я была бы разочарована в крайней степени, если бы ты этого не сделала.

Как только мы разъединяемся, я набираю номер Кейджа.

Не то чтобы я призналась бы Кейджу в этом, но я знаю его наизусть.

Я провела постыдное количество времени, глядя на визитную карточку, которую он дал мне с нацарапанным на обратной стороне номером телефона. На оборотной стороне – контактная информация мастера по пошиву костюмов на заказ на Манхэттене.

Кейдж был бы великолепен в костюме. Я надеюсь, что никогда не увижу его в одном из них, потому что, какая бы сила воли ни была у меня рядом с этим человеком, она мгновенно рассыплется.

Красивый мужчина в идеально сидящем костюме – мой криптонит.

Всего через один гудок на том конце линии поднимают трубку. Никто ничего не говорит, поэтому я нерешительно говорю:

– Алло? Кейдж? Это Натали.

– Ты позвонила, – произносит он.

При этом у Кейджа хриплый голос. Он одновременно довольный и удивлённый.

А я-то думала, что мой выбор предрешён.

– Да. Так и есть. Привет.

Я должна сейчас засунуть в рот свой сэндвич с индейкой, чтобы не сморозить какую-нибудь глупость. Чувствую, как это происходит. Кейдж заставляет мой мозг превратиться в кашу, словно это какое-то пережаренное ризотто.

– И тебе привет. Я как раз думал о тебе.

Сердце, успокойся. Возьми себя в руки. Господи, ты жалкая.

– А? – говорю я, стараясь говорить небрежным тоном.

– Да. Мой член твёрд как камень.

А-а-а вот и жар приливает к моим щекам. Замечательно. Я пойду на встречу с таким видом, будто меня только что перекинули через стол и оттрахали до потери пульса.

– Могу я попросить тебя об одолжении?

– Всё что угодно.

– Не мог бы ты сбавить обороты на несколько тысяч делений?

– Что?

– Твою взрывную грубую и наглую самоуверенность. Это выбивает меня из колеи. Честно говоря, я не знаю, как правильно реагировать на использование слова «член», произнесённого в течение пяти секунд после начала разговора. Особенно, когда оно сопровождается выражением «твёрдый как камень». Должно быть, я пропустила этот день на уроке этикета.

Наступает пауза, затем он смеётся. Звук глубокий, насыщенный и в целом замечательный.

– Ты забавная.

– Это означает «да»?

– Это значит «да». Прошу прощения. Ты просто заставляешь меня...

– Я знаю это чувство.

– Ты не знаешь, что я собирался сказать.

– На взводе? Расстроен? Выведен из равновесия? Смущён?

Ещё одна пауза.

– Ты знала, что я собирался сказать.

– Я спец по разгадыванию смыслов.

– Читаешь мысли?

– Определяю эмоции. Всё из-за той терапии, которую я проходила.

Я останавливаюсь и закрываю глаза, качая головой от собственного идиотизма. У меня никогда не было такой проблемы ни с одним из мужчин, которых я знала, но рядом с Кейджем, когда я раскрываю рот, мне нельзя доверять. Глупые штуки летят во все стороны.

– Тебе это помогло?

Кейдж кажется заинтересованным, поэтому я отвечаю честно.

– Не совсем. Я всё ещё чувствовала себя дерьмово, просто теперь лучше подбирала прилагательные, чтобы описать это состояние.

Я слышу какой-то шорох на другом конце линии, как будто он двигается. Затем Кейдж выдыхает.

– Мне жаль, что тебе пришлось так тяжело.

– О, боже. Пожалуйста, не жалей меня. Терпеть не могу жалость больше всего на свете.

– Это не жалость. Это сочувствие.

– Не уверена, что они так уж отличаются.

– Отличаются. Одно из них – снисхождение. Другое – понимание того, что кто-то переживает, потому что ты был там. И ты бы не пожелал таких страданий никому другому. И ты хотел бы облегчить это.

Кейдж понижает голос.

– Мне бы хотелось облегчить твои страдания.

Эмоции бурлят в моей груди, поднимаясь вверх и формируя комок в горле. Сглотнув несколько раз, я тихо говорю:

– В таком случае, спасибо.

Через мгновение, когда я больше ничего не говорю, Кейдж бормочет:

– Если ты не против, я бы хотел поцеловать тебя, когда увижу в следующий раз.

– Я думала, что я должна была сделать первый шаг.

– И ты сделала. Ты позвонила мне. Теперь мяч на моей стороне. Что скажешь?

Мне нравится, что Кейдж спрашивает разрешения. Он не похож на человека, который у кого-то спрашивает разрешения.

– Я говорю... возможно. Но я не могу этого гарантировать. Мои чувства к тебе довольно непредсказуемы. В одну минуту я могу захотеть поцеловать тебя, а в другую – столкнуть на оживлённое шоссе. Нам придётся действовать на слух.

Кейдж хихикает.

– Вполне справедливо.

– Итак... – Я делаю вдох и собираю всё своё мужество. – Звоню, чтобы узнать, свободен ли ты сегодня вечером.

В его паузе я чувствую, как он удивлён.

– Ты приглашаешь меня на свидание?

Я издаю стон.

– Да ладно, серьёзно? Я в этом не сильна!

– Ну, не знаю, кажется, что ты в этом очень даже хороша. Даже профессиональна.

Я ощетиниваюсь от его озорного тона.

– Ты дразнишь меня?

– Может быть, немного.

– Ну, прекрати!

– Извини, – говорит Кейдж, и в его голосе совсем не слышится сожаления. – Дразнить – одно из моих любимых занятий.

Намёк в его голосе заставляет меня похолодеть.

– Мы же договорились, или нет, что ты сбавишь обороты?

– Я понятия не имею, что ты имеешь в виду, – невинно произнёс Кейдж.

Да, верно.

– Вернёмся к сегодняшнему вечеру. Ты согласен?

Голос Кейджа становится задумчивым.

– Понятия не имею. Всё зависит... Куда ты меня приглашаешь?

Я откладываю телефон в район талии, откидываю голову назад и закрываю глаза. Через мгновение я снова подношу телефон к уху.

– Что случилось? Я потерял тебя?

– Всё ещё здесь. Просто мне жаль каждого мужчину, который когда-либо приглашал женщину на свидание.

– Не весело выставлять себя на всеобщее обозрение, не так ли?

– Это и правда ужасно. Я не знаю, как вы, ребята, это делаете.

– Мы настойчивые. – Кейдж понижает голос. – А в моем случае – безжалостные.

Учительская опустела. Обед закончился, и через две минуты я должна была быть на собрании преподавательского состава.

Но мне в этот момент было почти всё равно.

– Я заметила это в тебе. Сразу после того, как я заметила, что у тебя есть склонность к таким поворотам, от которых девушке может стать так больно, как от удара хлыстом.

– Да, но ты заметила мои бицепсы? Мне говорили, что они впечатляют.

Игривость в его голосе заставляет меня наклонить голову.

– Ты флиртуешь со мной?

– Ты говоришь так же удивлённо, как я, когда узнал, что ты печёшь печенье.

– Просто твоё настроение меняется так же быстро, как я меняю туфли. Я никогда не встречала кого-то, кто мог бы так быстро превратиться из знойного типа в разом поглупевшего.

– Поглупевшего? – В голосе Кейджа звучит отвращение. – Я никогда в жизни не был глупым.

– Слишком мужественный для этого, да?

– Слишком мужественный. Как ты смела заметить.

Я вынуждена засмеяться, потому как он снова флиртует со мной. Беззаботный Кейдж – это не то, чего я ожидала.

– Ты сегодня в хорошем настроении.

– Ты позвонила. Ты пригласила меня на свидание. Ты, очевидно, беспомощна против моих чар...

– Давай не будем увлекаться.

– ...что означает, что мой план работает идеально.

– Что за план?

Кейдж делает ещё один поворот, превращаясь из игривого в обжигающе сексуального так быстро, словно по щелчку пальцев.

– Сделать тебя своей, – рычит он.

Я решаю, что сейчас самое подходящее время присесть. Я опускаюсь на стул за столом и облизываю губы. Мой пульс – это рёв, подобный грохоту океанских волн в ушах.

– Ты ничего такого не говоришь.

– Просто зондирую почву. Ты уже знаешь, что я очень прямолинеен.

– Чего я не знала, так это то, что твоя прямолинейность наступает без предупреждения. Никогда не могу к этому подготовиться. Мы будем двигаться с нормальной скоростью, разговаривая, как два почти незнакомых человека...

– Мы это уже обсуждали. Мы не чужие друг другу.

– ... а потом из ниоткуда – бац! Появляется Кристиан Грей и начинает щелкать своим кожаным хлыстом для верховой езды и выкрикивать команды.

Мгновенная пауза, затем Кейдж говорит:

– Без понятия, кто такой этот Кристиан Грей, но, похоже, он бы мне понравился.

Это именно то, чего я боюсь.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, прежде чем мы отправимся на наше свидание.

– Звучит зловеще.

– Просто ты очень настойчив, Кейдж. Ты очень... провокационный. Настойчивый. – По моим щекам разливается жар. – Сексуальный.

Кейдж ждёт большего. Когда я не продолжаю, он нетерпеливо спрашивает:

– И?

– А я нет.

После паузы Кейдж говорит тихим голосом:

– Не могу сказать наверняка, говоришь ли ты, что тебе это не нравится, или тебе это нравится.

– На самом деле это немного сложно.

Я колеблюсь, не зная, как много рассказать, но решаю, что уже слишком поздно отступать. Если бы я не хотела говорить об этом, мне не следовало бы поднимать эту тему.

– Если быть до конца честной, мне это действительно нравится. То, что ты говоришь, шокирует меня, но также...

Его голос понижается ещё на октаву.

– Что?

Мой пульс учащённо бьётся, я шепчу:

– Это заводит меня.

Тишина потрескивает. Я слышу, как дышит Кейдж. Его дыхание отличается от того, каким оно было раньше. Грубее.

– Мне нужно, чтобы ты знала, что я никогда не причиню тебе вреда. Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Доверяла мне без всяких оговорок. Пока ты мне доверяешь, всё в твоих руках. Ты принимаешь решения. Ты устанавливаешь правила. Даю тебе слово, я не сделаю ничего такого, о чём ты меня специально не попросишь.

Я отбрасываю мысль о том, чтобы специально просить Кейджа о чём-либо.

– Видишь, в том-то и дело. Я не, эм...

Будь уже взрослой девочкой, Натали. Просто скажи ему правду.

Стараясь говорить как можно ровнее, я говорю:

– Не уверена, что смогу быть такой же прямолинейной, как ты. По правде говоря, я довольно консервативна. – Я откашлялась, чтобы избавиться от комка в горле. – В постели.

Хриплым голосом Кейдж произносит:

– Ты думаешь, я этого не знаю?

Мой желудок сжимается.

– Это так очевидно?

– Что очевидно, так это то, что ты такая чертовски милая, я просто хочу отведать каждый дюйм твоего тела. Если ты боишься, что разочаруешь меня, не стоит. Ты идеальна. Ты – мой ночной горячий, мокрый сон. Если тебе не нравится то, что я говорю или делаю, скажи мне. Я хочу, чтобы ты говорила мне только правду, потому что не хочу неосознанно сделать что-то, что всё испортит. Это означает, что тебе придётся общаться со мной, хорошо это или плохо. ― Кейдж хихикает. – В чём, до сих пор, ты была очень хороша.

Я совсем запыхалась, и единственное, что делаю, это сажусь.

Мне явно стоит обратиться к врачу, чтобы проверить свою сердечно-сосудистую систему.

Кейдж должен знать, что в данный момент я не в состоянии дать вразумительный ответ, потому что он проявляет милосердие, становясь деловым.

– Хорошо, мисс Петерсон. Я принимаю ваше предложение о свидании. Во сколько вы заедете за мной?

– Я? Заеду за тобой? Подожди...

– Ты права, машину должен вести я. Людям, которые так сильно сжигают печенье, нельзя доверять водить машину.

Я смеюсь.

– О, так ты хочешь, чтобы я с тобой общалась? Вот где я говорю тебе не проявлять свои шовинистические замашки.

– Ты не шутила, что пропустила тот день, когда у тебя был урок этикета.

– Я также пропустила и тот, на котором нас учили не быть маленькими остроумными придурками.

И снова Кейдж выжимает сто восемьдесят, переходя от светлого к тёмному, перетекая на другую тему, словно ртуть.

– Не волнуйся, – говорит Кейдж твёрдым, властным голосом. – Я исправлю это плохое поведение. Я буду исправлять его снова и снова, положив ладонь на твою голую задницу, пока ты не будешь извиваться у меня на коленях и умолять позволить тебе кончить.

Затем Кейдж говорит, что заедет за мной в шесть, и вешает трубку.

13

Нат

К тому времени, как Кейдж стучит в мою дверь в шесть, я спокойна и собрана.

Ха!

На самом деле я нервничаю, но твёрдо решила этого не показывать.

Когда я открываю дверь, он стоит на моём крыльце в своём фирменном наряде а-ля аристократ вне закона, состоящем из джинсов, чего-то кожаного и роскошного пальто. Пальто, которое он носит, наверное, стоит дороже моей машины.

Непослушные волосы укрощены. На его лице застыло суровое выражение. В одной из своих больших лапищ он держит букет изящных белых цветов, обёрнутый белой атласной лентой.

Это неожиданно милый жест. Галантный. Мне трудно представить Кейджа у флориста, составляющего букетную композицию, но букет явно не из тех, что продаются в продуктовых магазинах. Он больше похож на его гардероб: простой, но дорогой.

Это человек, который тщательно подходит к выбору вещей.

– Привет, – говорю я, чувствуя себя скованно. – Ты отлично выглядишь.

– Не так хорошо, как ты.

Кейдж протягивает цветы.

Я беру их у него и приглашаю его войти.

– Только поставлю их в воду, возьму пальто, и мы можем идти.

Кейдж закрывает дверь, а я направляюсь на кухню на поиски вазы. Нахожу её в шкафу над холодильником. Наполняю водой, снимаю полиэтиленовую плёнку и ленту с букета и подрезаю стебли цветов.

Затем стараюсь не дёргаться, расставляя цветы в вазе, а Кейдж стоит в двух шагах и смотрит на меня так, словно он кактус в засушливой пустыне, а я для него – первый весенний дождь.

Я настолько ошеломлена интенсивностью его взгляда, что у меня челюсть отвисает.

– Ты бросил трубку, прежде чем я успела сказать тебе, что Слоан присоединится к нам со своим парнем. Вообще-то, я не уверена, что технически он её парень. Просто я так его называю, потому что нет благопристойного определения для «аромата месяца». Она перебирает мужчин, как перчатки. Не то чтобы я её осуждала. Вовсе нет. Просто говорю, что он будет там. Тот парень. О, и несколько его друзей, видимо, тоже. Надеюсь, это нормально. Знаю, что это должно было быть наше свидание, но фактически, это двойное свидание. То есть, это всё ещё наше свидание, просто на нём будет чуть больше людей...

Кейдж протягивает руку и нежно берет меня за запястье.

– Успокойся, – пробормотал он. – Вдохни.

Я закрываю глаза и делаю, как велит Кейдж.

– Прости. Как правило, я более расслабленная.

– Знаю. Я тоже.

Когда я открываю глаза и смотрю на Кейджа, то замечаю, как он смотрит на меня с таким желанием в глазах, что на долю секунды я перестаю дышать.

Кейдж берёт кухонные ножницы из моей руки, кладёт их на стойку и притягивает меня к себе, не ослабляя нежной хватки на моём запястье. Уговаривает, а не требует.

Просьба, не приказ.

Кейдж обвивает мои руки вокруг своих плеч, затем обхватывает меня за талию, притягивая меня вплотную к себе, и смотрит на меня сверху вниз, говоря низким голосом:

– Я не переставал думать о тебе с того дня, как мы встретились. Я не из тех, кто зацикливается на чём-то, но я зациклился на тебе. До такой степени, что моё внимание рассеивалось. До такой степени, что это мешало моей работе. Я не могу выбросить тебя из головы, и я пытался. Честно-честно. Но всё без толку. Поэтому я оставил попытки. Я не собираюсь играть с тобой в игры. Не буду пытаться держать тебя в неведении. Я сказал тебе, что чувствую и чего хочу. Буду делать это до тех пор, пока ты не почувствуешь себя в безопасности, чтобы сделать следующий шаг, или пока тебе не надоест это, и ты не скажешь мне, чтобы я отвалил. Не нужно нервничать рядом со мной. Я самый непредсказуемый человек, которого ты когда-либо встречала. То, что я хочу от тебя, не изменится, если ты скажешь что-то не то. Моё желание в отношении тебя останется неизменным, даже если ты наберёшь вес, подстрижёшь волосы или решишь стать вегетарианкой. Оно не изменится, даже если ты скажешь, что больше никогда не желаешь меня видеть, и мы разойдёмся в разные стороны. Я выполню твою просьбу, но это не заставит меня перестать хотеть тебя. Но ты должна знать... – Кейдж колеблется. – Ты должна знать, что я не очень хороший человек.

Я заключена в его объятия. Моё сердце бьётся, как молот о наковальню. Мне кажется, что пол ушёл у меня из-под ног, или что я падаю в свободном падении сквозь пространство, и всё это из-за слов Кейджа, его запаха и тёплого, сильного тела, прижатого ко мне.

Если и когда он поцелует меня, я воспламенюсь.

– Плохой парень никогда не предупредит женщину, которую он хочет, о том, что он плохой.

Разочарованный моим замечанием, Кейдж качает головой.

– Это не гипербола. Это правда.

– Я тебе не верю.

– А стоило бы.

– А если я скажу, что мне всё равно?

– Тогда я бы сказал, что ты ведёшь себя глупо.

Мы смотрим друг на друга, стоя нос к носу. У обоих дыхание сбивчивое. Достаточно слегка наклонить шею, чтобы его губы оказались на моих.

Внезапно я хочу этого так сильно, что у меня перехватывает дыхание.

– Ты обещал, что никогда не причинишь мне вреда. Ты говорил мне правду?

Кейдж отвечает незамедлительно.

– Да.

– Значит, то, что ты плохой... это касается только других людей?

Кейдж мгновение молча борется с собой, его брови сведены вместе, он выглядит таким красивым, что это причиняет боль.

– Это связано с моей работой. Моим образом жизни. Моей жизнью.

– Иными словами ты преступник.

И снова он отвечает мгновенно.

– Да.

Если моё сердце будет биться ещё быстрее, я упаду замертво.

– Насколько преступник?

– Самый большой. Самый плохой. Наихудший из всех.

– Какая-то бессмыслица. Какой преступник будет ходить и рекламировать, что он злодей?

Его голос становится жёстким.

– Такой, которому нужно, чтобы женщина, которую он хочет, понимала, во что она ввязывается.

Я еле сдерживаю смешок, смущённая и расстроенная.

– Так теперь ты пытаешься меня отпугнуть?

– Пытаюсь просветить тебя.

– Могу я узнать, почему?

Его голос становится грубым.

– Потому что как только ты окажешься в моей постели, ты принадлежишь мне. И всё. Как только ты станешь моей, я никуда тебя уже не отпущу. Даже если ты попросишь меня об этом.

Мы пристально смотрим друг на друга. Через мгновение я говорю:

– Ого. У нас с тобой даже ещё первого свидания не было.

Кейдж рычит:

– Я такой, какой есть. То единственное плохое, что я не делаю, – я не лгу. Я никогда не буду тебе врать, даже если знаю, что тебе это чертовски не понравится.

Кейдж взволнован, я это ясно вижу. Он взволнован и раздражён, он вот-вот взорвётся.

Но это не пугает меня. Наоборот, интригует до чертиков. Как и всё, что он сказал.

Вся та хренова туча бабла, которую я выложила за курс терапии... какая пустая трата денег.

– Ладно. Допустим, я принимаю то, что ты мне говоришь. Допустим, мы будем двигаться дальше, исходя из того, что я знаю, что ты в списке непослушных у Санты, – произношу я.

Кейдж вздыхает, закрывая глаза.

– Всё гораздо хуже, черт возьми.

– Прошу, прекрати ругаться на меня. Вообще-то я пытаюсь кое-что сказать.

Кейдж открывает глаза и смотрит на меня, взгляд его при этом пылает. В его стиснутой челюсти, словно сумасшедший, дёргается мускул.

Очарованная этой непокорной мышцей, я провожу по ней кончиком пальца.

Кейдж замирает от моего прикосновения, настолько, что кажется, будто он перестал дышать.

Я тихо признаюсь:

– Всю свою жизнь я была пай-девочкой. Я принимала только правильные решения. Не делала глупостей или каких-либо дикостей. Даже будучи ребёнком, я чётко следовала всем правилам. Но всё это не защитило меня от худшего из того, что могла предложить мне жизнь. То, что я была хорошей, не уберегло меня от боли, депрессии и желания поскорее покончить с собой, чтобы избавиться от боли.

– То, что ты достаточно честна, чтобы рассказать мне о том, что ты только что и сделала... Полагаю, это должно заставить меня бояться, но вместо этого я чувствую себя в большей безопасности. Это заставляет меня доверять тебе. Потому что правда всегда намного сложнее, чем красивая обёртка. Я предпочту уродливую правду, чем красивую ложь.

– Поэтому давай просто пойдём на наше свидание, как два нормальных человека. Давай просто насладимся обществом друг друга. После этого мы будем проживать по одному дню за раз. По часу за раз, если понадобится. Нет необходимости решать всё сегодня вечером. Хорошо?

Кейдж смотрит на меня в напряжённом молчании в течение долгого момента. Я могу проследить по взгляду, как в его мозгу крутятся шестерёнки. Затем он неохотно кивает, как будто согласие продолжать встречаться со мной противоречит его здравому смыслу.

И от этого я чувствую себя с ним в большей безопасности.

Никто, будучи плохим, не будет ставить благополучие другого человека выше своего собственного.

Нарциссы и психопаты так не поступают.

Чувствуя себя смелой, я снова обхватываю его плечи руками и прижимаюсь к нему, словно кошка.

– Итак... тот поцелуй, о котором ты упоминал ранее в телефонном разговоре.

Его взгляд воспламеняется. Кейдж скрежещет зубами и ничего не говорит.

Я улыбаюсь ему, точно зная, как повлияли на него мои слова, чувствуя пьянящий прилив сил от мысли, что что-то настолько незначительное может выбить у такого, как он, почву из-под ног.

– Если я правильно помню, ты сказал, что я должна прямо попросить тебя о том, чего хочу.

Кейдж прикрывает глаза. Он выдыхает, делая это очень медленно. В его груди грохочет звук, напоминающий рёв дикого медведя.

– Это то, о чём ты просишь? – грохочущим голосом произносит Кейдж.

Я делаю вид, что задумалась на мгновение, поджав губы.

– Я не знаю. Разве?

Его глаза становятся чёрными. Убийственно чёрными. Чёрными, как у сумасшедшего.

Единственное, как я могу на это отреагировать, – улыбнуться чуть шире.

Убийственно нежно Кейдж говорит:

– Осторожно, красавица.

Мне нравится, когда он так меня называет. Это заставляет все мои пустоты наполниться трещащим белым светом и начать петь.

Глядя в его горящие глаза, я шепчу:

– Нет. Думаю, что с меня хватит осторожности. Поэтому я бы хотела, чтобы ты поцеловал меня...

Кейдж прижимается своими губами к моим.

Его поцелуй дикий, требовательный, почти пугающий своей интенсивностью. Как будто он хочет заползти в мою душу прямо через рот. Кейдж запускает руку в мои волосы и держит мою голову, впиваясь в мой рот глубоким поцелуем, издавая негромкие стоны удовольствия, его большое твёрдое тело прижимается к моему.

Мой пульс учащается, а кожа горит, я запускаю руки в его волосы и позволяю ему взять то, что он так жадно требует.

Поцелуй длится бесконечно, пока я не убеждаюсь, что не смогу устоять на ногах.

Затем Кейдж резко отстраняется и стоит, обнимая меня, с закрытыми глазами и вздымающейся грудью, не ослабляя крепкую хватку, которой удерживает мои волосы, ни на дюйм.

Его выдох превращается в стон.

Я тоже хочу застонать, но в данный момент я не способна связно мыслить.

Меня никогда, никогда в жизни так не целовали.

Я даже не представляла, чего мне не хватало.

Кейдж скользит рукой по моей талии к бедру, которое затем сжимает. Потом он скользит рукой от бедра к моей заднице и берет её в охапку, сжимая. Кейдж притягивает меня ещё ближе, так что наши тела находятся максимально близко, что я чувствую каждый дюйм его возбуждения.

Тяжело дыша, Кейдж прижимается ртом к моему уху.

– На хрен поход в ресторан. Я просто жажду отведать тебя сегодня.

Возможно, потому что у меня голова идёт кругом, я начинаю нервно смеяться.

– О, нет, Ромео. Ты не сможешь пропустить часть ухаживаний. Тебе придётся оплатить мне ужин или два в дорогом ресторане, прежде чем ты доберёшься до второй фазы. Если ты ещё не заметил, я старомодна.