Текст книги "Я вырубила его одним ударом (СИ)"

Автор книги: Джессика Франсес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Вау, это невероятно. Я знакома с тобой целую вечность, но оказывается, ничего о тебе не знаю.

Он тепло улыбается мне сверху вниз, нежно кладя руки на мои бёдра, и я сопротивляюсь желанию сделать шаг, чтобы наши тела оказались достаточно близко и соприкоснулись.

– Я могу завезти их вечером после работы. Ты возвращаешься на своей машине ко мне, а потом я заеду за тобой по дороге в магазин, чтобы купить кое-какие продукты. Тебе придётся рассказать мне, какие десерты тебе нравятся. Тогда я приготовлю тебе ужин. Завтра, если хочешь, можешь пойти со мной на вечер бинго.

– Договорились, – быстро соглашаюсь я, потому что мне интересно увидеть Деклана в этой обстановке. Возможно, именно поэтому он иногда ведёт себя так по-стариковски, раз регулярно составляет компанию пожилым людям.

Мы улыбаемся друг другу, и у меня возникает ощущение, что время течёт, но в то же время кажется, что времени вообще нет. Как будто мы застряли вместе в одном прекрасном моменте, в котором я хотела бы остаться подольше. Однако у нас обоих есть работа, которую нужно делать.

– Я просмотрю записи с камер наблюдения в обеденное время; посмотрим, что я смогу узнать у флориста, который доставил цветы. Как только у меня будут данные об этом ублюдке, мы вместе позвоним ему.

– Хорошо.

Приятно осознавать, что Деклан будет со мной на каждом этапе этого пути.

***

– Удалось что-нибудь выяснить у флориста? – спрашиваю я, абсолютно не надеясь на какой-либо результат.

– Вообще-то, да. Владелице потребовалось некоторое время, чтобы перезвонить мне, но она вспомнила женщину, которая купила цветы, – говорит он мне, тяжело откидываясь на спинку стула.

– Женщину?

– Да, но у неё нет записей с камер наблюдения, и я не смог найти ничего поблизости от этого района, чтобы получить изображение. Однако она сказала, что цветы купила чернокожая женщина, по описанию лет двадцати с небольшим. Она всё организовала и оплатила своей кредитной карточкой в начале прошлой недели, так что я попросил Джерри поднять файлы. Если мы сможем связать данную женщину с этим мудаком, у нас может появиться повод заставить полицию отнестись к этому серьёзно.

Я медленно киваю, надеясь, что это, наконец, хорошие новости. Но опять же, это было организовано до того, как Боуэн появился на горизонте. Может, это не он? Мог ли это быть кто-то другой?

– Есть что-нибудь от Джерри по поводу электронного письма или плана по отвлечению Боуэна?

– Пока нет. Но у меня есть его номер телефона, так что, думаю, нам нужно покончить с этим.

Я снова киваю, на этот раз с ещё меньшим энтузиазмом, и плюхаюсь на стул перед столом Деклана.

Он хватает свой рабочий телефон, настраивает отслеживание и нажимает кнопку записи, прежде чем набрать номер Боуэна.

Боуэн отвечает всего после одного гудка.

– Пизор, – рявкает он.

От звука его голоса у меня мурашки по коже. Я хочу убежать, но Деклан протягивает руку и хватает мою ладонь.

Я не одна, и осознание того, что он со мной, помогает мне заговорить.

– Привет, это Саша.

– Кто? – в его голосе звучит искреннее недоумение, что совершенно сбивает меня с толку.

– Саша Дженнингс.

– О, точно. Извини, я был немного занят. Твоя мама сказала, что ты позвонишь мне, хотя я понятия не имел, что у тебя есть мой личный номер. Как именно ты узнала этот номер?

Опять же, я не так представляла себе этот разговор. Я предполагала, что в мой адрес будут брошены жуткие комментарии, заявления о чрезмерной самоуверенности и дерзкие слова. А не удивление, безразличие и забывание того, кто я, чёрт возьми, такая.

– У меня свои способы, – я не хочу, чтобы у Деклана были неприятности, хотя догадаться не так уж сложно. – Послушай, я просто хотела сказать. Ты несомненно считаешь, что осыпать меня цветами – это лестно, но я не заинтересована. Я хочу, чтобы ты прекратил их присылать и никогда больше не связывался со мной каким-либо образом.

Деклан кивает. Ему нравятся мои слова или, возможно, уверенность, с которой я говорю.

– Цветы? Я не уверен, что понимаю тебя. Но послушай, пока я разговариваю с тобой по телефону, мне нужно кое-что прояснить, – раздаётся шаркающий звук, как будто он перебирает бумаги на своём конце провода. Он вообще уделяет мне всё своё внимание? – Твоя мать упомянула, что ты заявила о своей заинтересованности в отношениях со мной, но, боюсь, срок действия моего предложения уже закончился. Меня интересовало только что-то краткосрочное, и хотя я нахожу тебя привлекательной, я не ищу жену. Итак, мне жаль, но того, на что ты надеешься, не произойдёт.

Мой рот открывается, когда я пытаюсь переварить это.

Мой преследователь расстаётся со мной? Он вообще серьёзно? Или мы всё совершенно неправильно поняли? Боуэн был просто жутким чуваком, а не преследователем? Есть кто-то другой, кто присылает мне цветы и жуткие сообщения?

– Саша? Ты меня поняла? Я не хочу неприятностей, и я также не хочу хлопот с изменением этого номера. Удали его, пожалуйста, – его голос звучит строго и без обиняков.

– Ммм… конечно? – я говорю не столько уверенно, сколько похоже на идиотку.

– Очень признателен, – его голос звучит отрешённо, когда он заканчивает разговор, и я не спешу возвращать трубку Деклану.

– Что только что произошло?

Прежде чем Деклан успевает мне ответить, его телефон звонит снова. Он поднимает трубку, и его суровое выражение лица не меняется, пока он слушает того, кто на другом конце провода.

Минуты проходят в молчании Деклана, затем он, наконец, благодарит того, с кем разговаривал, и вешает трубку. Затем он смотрит на меня на протяжении долгого времени, не произнося ни слова, поскольку его разум явно что-то обдумывает.

– В чём дело? Кто звонил? – наконец требую я.

– Это был Джерри, – медленно отвечает он.

– Что он тебе рассказал? – я машу рукой, чтобы поторопить его, когда он замолкает.

– Он смог отследить покупку по кредитной карте, – говорит Деклан, и в его голосе нет облегчения, скорее нерешительность и задумчивость.

– И…? – я выпрямляюсь на стуле. Это же хорошая новость, верно?

– Ну, кредитка привела к тебе.

Его ответ шокирует меня настолько, что я отшатываюсь, как будто его слова ударили меня.

– Ко мне? Что?

– Использованная карта была твоей, – повторяет он, всё ещё говоря так, словно пытается переварить это в голове.

– Мою кредитную карту украли? – я ахаю, и мои ноги начинают двигаться. Я мчусь к своему столу и открываю верхний ящик, чтобы вытащить свою сумку. В моей сумочке лежат все мои кредитные карты. Ни одна не пропала.

– Я не понимаю, – бормочу я, снова перебирая их, затем смотрю на Деклана, который последовал за мной.

– Эта кредитная карта была одобрена всего месяц назад

– Кто-то украл мои документы? – моё сердце бешено колотится в груди. Все слышали о подобных вещах, случившихся с другими людьми, но я не могу поверить, что это происходит со мной.

– Я бы предположил, что кто-то использовал твои данные, чтобы сделать себе кредитку под твоим именем.

– Чёрт, так это кто-то другой, не Боуэн?

Кто та женщина, которая купила цветы? Это она мой преследователь?

– Джерри не смог найти электронное письмо, только историю твоего поиска, где ты загуглила стихотворение. Это было три с половиной недели назад.

– Да, вроде так, – я пожимаю плечами, но это не скрывает, что моё тело дрожит. – Итак, что нам теперь делать?

Деклан делает глубокий вдох, и я следую его примеру, даже если мой вдох не кажется таким уж успокаивающим.

– Мы продолжаем поиски, но смотрим глубже. Если это не Боуэн, в чём я до сих пор не уверен, тогда, возможно, это может быть кто-то из твоего прошлого. Или, как бы страшно это ни звучало, неуравновешенный человек, которого ты вообще не знаешь. Кто-то мог нацелиться на тебя, а ты даже подозреваешь.

Дрожь пробегает по моей коже, когда я задаюсь вопросом, как долго кто-то был одержим мной.

Деклан быстро подходит ко мне и отводит обратно к моему рабочему стулу, после чего приседает передо мной на корточки и держит мои руки в своих.

– Это же не Джордан Йорк, нет? – мой преследователь в колледже. После того, как Деклан разобрался с ним, я больше ничего о нём не слышала. Я почти не видела его в кампусе. Казалось, он просто исчез, не то чтобы меня это волновало. Но что, если это он? Что, если он затаил обиду?

– Нет, я навёл о нём справки вчера, просто чтобы быть уверенным. Шесть лет назад он попал в автомобильную аварию; с тех пор его не выпускали из психиатрического отделения.

Его слова шокируют меня просто потому, что я не думала о нём. Я выбросила его из головы и просто надеялась, что он усвоил урок и не доставит проблем кому-то ещё. Знать, что он почти всё это время находился в психиатрическом отделении, кажется странным.

– Я не знаю никого другого, кто бы это мог быть. Если это не Боуэн, тогда это, должно быть, незнакомец, – я хочу в отчаянии всплеснуть руками, но Деклан не позволяет мне сдвинуть их с места ни на дюйм.

– Удивительно, сколько врагов человек может нажить, сам того не осознавая.

– Что ты имеешь в виду? – рявкаю я, будучи не в настроении, чтобы он сейчас увиливал в ответах.

– Например, тот бармен в Калифорнии был зол, – подмечает он, но потом его взгляд устремляется куда-то поверх моего плеча, и он хмурится. – Хотя, он, скорее всего, больше зол на меня, чем на тебя.

– Какой бармен?

Деклан снова сосредотачивается на мне, его взгляд мягкий, а тон нежен.

– Тот, кто что-то подсыпал тебе в напиток.

Я не ожидала, что он заговорит об этом.

– Он даже не знает, кто я.

– Ну, он определённо узнает, кто я. Я позвонил его боссу, и на следующий день его уволили.

Моя челюсть отвисает на несколько позорных секунд, прежде чем я захлопываю рот.

– Серьёзно?

– Конечно. Этот мудак был готов подсыпать тебе наркотики в напиток, зная, что это будет означать для тебя. Кто, чёрт возьми, знает, сколько ещё раз он это делал или позволял этому случиться? Его босс заверил меня, что его занесут в чёрный список и не допустят к работе ни в одном баре Калифорнии.

– Вот чёрт! – я фыркаю, чувствуя себя виноватой, раз даже не задумывалась о том, что сделал этот ублюдок. Как я могла забыть об его причастности? Как я могла просто отпустить это, как будто это не опасно для жизни?

– Было слишком поздно выдвигать против него обвинения и, вероятно, невозможно доказать, что это сделал он, даже если на следующий день в моём организме всё ещё были следы наркотика. Я сомневаюсь, что он вышел через чёрный ход просто ради развлечения. Ему нужно было оказаться подальше от камер, – Деклан поглаживает моё запястье большим пальцем, скорее всего, видя моё волнение.

К сожалению, я злюсь на себя не меньше, чем на бармена. Нам следовало отвезти Деклана в больницу и немедленно сдать анализы.

Конечно, этому парню может быть трудно устроиться на работу барменом, но это не значит, что наказание соразмерно его поступкам. Особенно, если он делал подобные вещи раньше.

– Так ты думаешь, что это мог быть он? – наконец, выдавливаю я, и мой голос звучит хрипло из-за комка эмоций, болезненно застрявшего у меня в горле и мешающего глотать.

– Безработный придурок, который живёт на другом конце страны? Нет. Он ни за что не сможет позволить себе осыпать тебя даже пятой частью этих цветов. К тому же, это началось ещё до того, как мы уехали на свадьбу.

– Но это также подтверждает, насколько маловероятно, что это Боуэн, – подмечаю я, надеясь, что это не звучит как нытьё.

– Возможно, или же я могу быть прав насчёт того, что он знал о тебе раньше. У меня всё ещё плохое предчувствие на его счёт. Что-то просто не даёт мне покоя. На данный момент он остаётся главным подозреваемым, – Деклан крепко сжимает мои руки, и напряжение вновь волнами исходит от его тела.

Напоминание об инциденте с подмешанными наркотиками также означает, что я вспоминаю, как тогда не доверяла Деклану. Я сказала ему, что его инстинкты ничего для меня не значат. Но я ошибалась. Они действительно имеют для меня значение, и мои собственные инстинкты вторят его чутью. Может, подозревать Боуэна кажется нелогичным, но он определённо остаётся подозреваемым.

Мы оба на мгновение замолкаем, переваривая его слова, а я также размышляю, кто ещё может ненавидеть меня. Мне никто не приходит в голову. Я никогда не привлекала к себе внимание в колледже и в последнее время живу тихой жизнью. Кто мог хотеть навредить мне? Или помешаться на мне до такой степени?

– Можем мы вернуться кое к чему? – наконец спрашивает Деклан, переминаясь с ноги на ногу. Я уверена, что его положение на корточках не самое удобное.

– Конечно, – отвечаю я кивком. Мои мысли вернулись к Джордану Йорку. Что-то насчёт него не даёт мне покоя. Что-то, что просто ускользает от моего сознания, но кажется важным.

– Мудак Боуэн упомянул твою мать. Как это связано? – резкий голос Деклана отвлекает меня от моих мыслей, и я осторожно смотрю на него, замечая беспокойство в его взгляде.

– Ох, – я закатываю глаза, надеясь, что моя беспечность по этому поводу успокоит его. – Она звонила мне недавно. Спрашивала, насколько серьёзно у меня с тобой.

Его глаза распахиваются шире, затем быстро сужаются.

– И что ты ей сказала? – он внимательно наблюдает за мной. Интересно, почему он кажется нервничающим?

– Ну… – начинаю я с сарказмом в голосе, – Само собой, я сказала ей, что у нас всё невероятно серьёзно, и она восприняла это как то, что я определённо готова дать Боуэну шанс.

Деклан качает головой, тихо фыркнув.

– Значит, я так понимаю, в ближайшем будущем мне не удастся завоевать расположение твоих родителей.

– Если только ты не выиграешь в лотерею, не унаследуешь крупную сумму денег, или частный бизнес внезапно не пойдёт в гору, и ты не начнёшь зарабатывать шестизначные суммы, тогда нет, маловероятно.

– Для тебя это имеет значение? – и внезапно его нервозность обретает больше смысла.

– Что именно? Что ты не зарабатываешь шестизначную сумму, или что мои родители тебя не одобрят? – спрашиваю я. Ни то, ни другое не имеет для меня значения. Меня просто удивляет, что после последних нескольких дней Деклан думает, будто это повлияет на меня или мои чувства.

– И то, и другое.

Я открываю рот, чтобы дать ему короткий ответ, но что-то в его напряжённом теле, скрежещущих зубах и обеспокоенных глазах побуждает меня вдаться в подробности.

– Я примерно знаю, сколько ты здесь зарабатываешь, и это не то, на что стоит смотреть свысока. Однако, даже если бы ты не зарабатывал такую сумму денег, с моей стороны всё равно не было бы возражений. Если бы ты был бесцельным, безработным, целыми днями сидел на диване и ничего не делал, тогда я могла бы начать осуждать. Но у тебя есть работа, которую ты любишь, и она позволяет тебе оплачивать счета и быть счастливым. Это всё, чего я когда-либо хотела от партнёра.

– Что касается моих родителей, – говорю я, используя его хватку на своих руках, чтобы притянуть его ближе, пока мне не удаётся крепко ухватиться за его рубашку, за которую я удерживаю его на месте, и наши носы соприкасаются. Я хочу, чтобы он услышал мои слова и увидел правду в моих глазах, когда я их произношу. – Думаю, даже немного жутко то, насколько сильно мне нравится тот факт, что они так категорически тебя не одобряют. Если ты не нравишься им – жадным до денег, статусным шлюхам, поверхностным засранцам – значит, ты действительно стоящий.

Он поднимается из своего согнутого положения, но продолжает наклоняться, так что оказывается передо мной. Он улыбается мне, обхватывая ладонями моё лицо, а затем наклоняется ближе, так что наши губы соприкасаются, и он целует меня.

Я обвиваю руками его шею, подвинувшись вперед на своём сиденье, чтобы углубить наш поцелуй, но громкий стон разрывает нас прежде, чем я успеваю насладиться процессом.

– Ребят, вы же весь обед пускали друг на друга слюни. Осталась всего пара часов работы; я уверена, Зандеру понравилось бы, если бы вы провели их именно за работой.

Я бросаю на Синтию недовольный взгляд, когда эти слова немедленно заставляют Деклана увеличить дистанцию между нами.

Она уже четвёртая, кто обламывает мне «малину» за последнюю неделю.

– Я уверена, вы сможете сдерживать себя до пяти часов, – продолжает Синтия, и я показываю ей язык, на что она отвечает тем же, проходя мимо моего стола и направляясь в кабинет Джоуи.

– Твои друзья очаровательны, – шутит Деклан.

Я фыркаю.

– У тебя есть Джоуи в качестве лучшего друга, так что, что бы ты ни думал, я определённо выигрываю.

– Формально Джоуи и твой друг тоже.

Я непреклонно качаю головой.

– Братский кодекс означает, что он больше твой, чем мой. Но она права; Зандер разозлился бы, если бы увидел нас.

Мои слова должны были прозвучать легко, но, кажется, они ещё больше угнетают Деклана, который почти мгновенно делает ещё один маленький шаг в сторону от меня.

– Ты беспокоишься о Зандере? – наконец, встревоженно спрашиваю я. Если он волнуется, то это означает, что мои надежды на лёгкий разговор с Зандером могут оказаться несбыточными, и я точно выдаю желаемое за действительное.

– Честно? Немного волнуюсь, – признаётся он, покусывая губу.

– Я тоже. Думаю, он посчитает это хорошим. Однако ему, возможно, потребуется минута или две, чтобы смириться с этим, – уверенно говорю я, молясь всем высшим силам, чтобы мои надежды оправдались.

Деклан кивает, отводя взгляд и на мгновение погружаясь мыслями куда-то вдаль, прежде чем снова сосредоточиться на мне.

– Я буду в своём кабинете, если понадоблюсь, – он нежно сжимает мою руку и уходит, а я неохотно возвращаюсь к работе.

Я невольно оглядываю офис, вижу цветы, разбросанные по всему помещению, и возвращаюсь к своим предыдущим мыслям.

Что здесь происходит? Это Боуэн или кто-то другой? И какова конечная цель?

Судя по оставленным запискам, это похоже на возможную любовную одержимость. Тогда зачем красть мои документы только для того, чтобы получить кредитную карту? И зачем выбирать флориста, у которого нет камер видеонаблюдения, но затем использовать кредитную карту, которая приведёт ко мне? Это просто способ напугать меня? Способ попытаться стать мной? Или меня подставляют?

Подставляют для чего?

И, застонав, я задаюсь вопросом, насколько раздражающим будет процесс отмены этой поддельной кредитной карты.

***

Деклан готовит просто потрясающе, как я и надеялась. Я сервирую стол, пока он хозяйничает на кухне. От запахов у меня урчит в животе, и пока мы едим, разговор представляет собой смесь воспоминаний о прошлом, развенчивания неверных предположений друг о друге и разговоров о наших надеждах на будущее. Всё это легко, естественно и напоминает о нашем сегодняшнем ланче.

– Просто с ума сойти, как быстро всё изменилось между нами, – говорю я Деклану, когда он убирает последнюю вымытую тарелку и бросает полотенце на стол.

– Ты имеешь в виду то, что мы не ссорились друг с другом уже пару дней? – он ухмыляется, и мне интересно, что такого он вспомнил, что вызвало у него эту ухмылку.

– Ты ненавидел меня с тех пор, как мне исполнилось девять, – напоминаю я ему.

– Ненависть – слишком сильное слово. Я предпочитаю «не нравилась». Теперь мне нравится думать, что я был идиотом с двенадцати лет.

– Мне тоже нравится так думать, – шучу я, когда он берёт меня за руку и ведёт к своему дивану.

– Хотел бы я, чтобы у меня было лучшее объяснение тому, как я вёл себя с тобой, чем то, которое я дал тебе вчера, но не всегда твои деньги заставляли меня вести себя таким образом.

– Серьёзно? – я задерживаю дыхание, гадая, не узнаю ли сейчас то, что он от меня скрывал. У меня не было причин так думать, кроме моих инстинктов. Однако я всегда думала, что раздражение Деклана на меня было вызвано чем-то большим, чем просто деньги.

– Я понял, что для меня всё немного изменилось, когда ты пошла в девятый класс.

– Неужели? – его постоянное нытьё о том, что я «всегда путаюсь под ногами» и «такая девчонка», казалось, никогда не прекращалось, независимо от того, сколько нам было лет в детстве.

– Ну, да. Я помню, как ты зашла в столовую с парой своих друзей, и обычно ты всегда была одета в толстовку с капюшоном или свитер. Но в тот день на тебе была только обтягивающая маленькая футболка, и я понял, что у тебя есть сиськи, – он говорит это таким будничным тоном, что я почти пропускаю это мимо ушей.

– Что, прости? – ахаю я.

– Ну, ладно, я и до того дня знал, что у тебя есть сиськи. Но я не знал, что у тебя такие потрясающие сиськи, – объясняет Деклан, на что я отвечаю хлопком его по руке. – Эй, не забывай, в тот момент я был подростком. Сиськи были почти всем, что меня волновало.

– Перестань называть их сиськами, – огрызаюсь я.

– Как ты хочешь, чтобы я их называл? Титьки? Дыни? Пригоршни рая?

Я снова шлёпаю его, затем прислоняюсь к нему, а он легко обхватывает меня рукой и прижимает к себе.

– Как насчёт «груди»?

– Хорошо, тогда я был любителем груди. Остаюсь им и сейчас, но я склонен видеть больше, чем просто грудь.

– Приятно это знать.

– В конце концов, мужчина рано или поздно должен вырасти, – говорит он легко, с улыбкой в голосе, и я понимаю, почему, когда он продолжает. – Я научился ценить великолепные ножки, сочную попку и, само собой, женскую киску, которая определённо является вратами в рай.

– Дек! – теперь я уже визжу, поворачиваясь, чтобы влепить ему пощёчину, но прежде чем я успеваю коснуться его, Деклан сдвигает нас так, что я оказываюсь под ним, а он нависает надо мной. Мое дыхание учащается, когда его взгляд опускается к моим губам.

– Я также люблю женские губы, представляю, каковы они на вкус, представляю, как они прижимаются к моему телу, возможно, к определённому месту больше, чем к другим, – он подмигивает. – Но я также знаю, что, как бы ни было важно её тело, её разум, возможно, ещё важнее. Ей нужно смешить меня, быть умной, понимающей, сострадательной и милой. У неё должно быть огромное сердце и амбиции, страсть и драйв.

– Значит, полагаю, я вполне подхожу по всем пунктам, – шучу я.

Деклан не отводит от меня серьёзного взгляда, когда отвечает:

– Это да.

– Дек… – бормочу я, не зная, как на это ответить.

– Но в тот день, вернувшись в школу, я увидел твои сиськи. И я думаю, что часть меня, нижняя часть, – улыбается он, – немного влюбилась в тебя в тот день. И я ненавидел то, как сильно парни вокруг меня обращали на тебя внимание.

– Это тогда ты и остальные решили отпугнуть от меня всех парней? – спрашиваю я, надувшись. Для меня свидания в школе не были весёлым опытом.

– Ага, – это говорится без малейших угрызений совести.

– Это было невероятно раздражающе.

– Я знаю. Ты никогда не стеснялась выражать нам своё раздражение по этому поводу, – теперь к нему возвращается улыбка, и он, очевидно, видит забавную сторону в этих спорах.

– Хорошо, это отчасти объясняет тот момент в школе, но почему между нами ничего не изменилось? Мы с Зандером часто ссорились, но он один из моих самых близких друзей. Я нахожу Джоуи слегка раздражающим, но я никогда его не ненавидела. Ты всегда думал, что я какая-то избалованная засранка?

– После того, как я выпустился из школы, я не особо задумывался о тебе, – признаётся он. – Когда мне позвонил Зандер по поводу того, что Йорк домогался тебя в колледже, я разозлился, что кто-то к тебе пристаёт. Тем не менее, я чувствовал такое же раздражение из-за того, что я был единственным, кто мог разобраться с этим. Потом я увидел тебя, и к этому моменту я понял, что мне нравятся задницы, ноги и киски. Я не разобрался во внутренних вещах. И снова определённая часть меня тогда немного влюбилась в тебя.

Я качаю головой в ответ на его объяснение.

– Ты вёл себя как придурок в тот день.

– Я был зол на себя, потому что думал, что знаю, кто ты такая и чего хочешь.

– И какая же я была?

– Я всегда видел твои деньги. Всю мою жизнь мне казалось, что их бросали мне в лицо.

Я бледнею от этого, жалея, что это вообще происходило. Вчера, во время нашего разговора, я была уверена, что никогда никому не бросала этого в лицо. Что я никогда так себя не вела. Неужели я ошибаюсь? Неужели я делала это с Декланом, даже не осознавая этого?

– Не надо, – он отвлекает меня от моего беспокойства. – Это была моя проблема, а не твоя. Я знал, что у тебя есть деньги, поэтому я всегда искал их в тебе. Видел это в одежде, которую ты носила, в машине, которую ты водила, и в богатом колледже, в котором ты училась, – его плечо слегка приподнимается в извиняющемся пожатии. – Я всегда видел в тебе только деньги. Горячее тело, конечно, но тогда только твои деньги. Я полагал, что ты найдёшь себе какого-нибудь богатого мудака, с которым сможешь остепениться. Я полагал, что ты рассматриваешь нас – меня – как благотворительное дело; кого-то, кого можно пожалеть.

– Я никогда так не думала, – категорически отрицаю я.

– Знаю. То есть, теперь я это знаю. Но долгое время именно так я и думал. Когда Зандер нанял тебя, наконец-то уволив ту тупую девку, которая на него вешалась, я был в ярости. Как кто-то вроде тебя мог захотеть постоянную работу? Регулярную зарплату? Я знал, что мы можем тебе доверять, но не думал, что ты продержишься здесь достаточно долго, чтобы на тебя можно было положиться.

Эти слова причиняют боль, потому что я всегда гордилась тем, что я надёжный друг, уравновешенный человек, который всегда поддерживает других. Хотя я знаю, что он говорит в прошедшем времени, и всегда было ясно, что я ему никогда не нравилась, неприятно осознавать, что он так плохо думал обо мне.

Деклан сдвигается, просовывает одну ногу между моими и поднимает её вверх, пока не упирается мне в промежность. Я задыхаюсь, когда воздух застревает в моих лёгких, и желание немедленно начинает охватывать моё тело. Оказывается, он просто занимает более выгодную позицию, чтобы расположиться надо мной.

Он убирает руку, лежащую на подлокотнике, и обхватывает моё лицо, возвращая мои глаза к своим.

– Мне жаль, что я когда-либо придерживался такого мнения, и я благодарен, что ты доказывала мне обратное на каждом шагу.

Я слегка улыбаюсь ему, уже чувствуя, как моя обида рассеивается. Это в прошлом, и я не могу сказать, что никогда не думала ужасных вещей о Деклане. Цепляние за это ни к чему не приведёт.

– Но, видя тебя почти каждый день, видя, как хорошо ты вписываешься в коллектив и как хорошо работаешь, я начал терять свою слепую ненависть к тебе.

– Правда? – потому что он всё равно был мудаком по отношению ко мне, пока я работала с ним.

– Я видел, какая ты умная и сообразительная. Я видел твоё сострадание, когда мы узнали новости о родителях Зандера, и я видел твоё стремление помогать людям, когда клиенты надеялись на лучшее, но им сообщали плохие новости. Ты без колебаний утешала их, говорила им ободряющие слова, чтобы придать им сил.

– Когда Ава впервые вошла в наши двери, ты увидела, как Зандер относится к ней, и сразу же приняла её. Возможно, на протяжении всего нашего детства мне удавалось скрывать свои неправильные представления о тебе, но сейчас это стало сложнее.

– Тогда зачем ты оставался мудаком по отношению ко мне? – не унимаюсь я. Само собой, дело было не только в том, что ему нравилось спорить со мной.

– Потому что я злился из-за того, что вообще мог что-то чувствовать к тебе, – признаётся Деклан, опустив глаза.

– А? Что в этом плохого?

– Ну потому что… – он громко сглатывает, его взгляд прикован к моим грудям, но я знаю, что он их не видит. Мыслями он где-то далеко.

– Деклан?

– Потому что, как я мог испытывать к тебе такие чувства, когда Арти любил тебя?

Воздух в моих лёгких полностью исчезает, когда его слова поражают меня, как прямой удар кулаком.

В школе не только Зандер, Деклан и Джоуи следили, чтобы я была недоступна для свиданий. Был ещё Арти, мальчик, который жил через дорогу от меня и Зандера, и который тоже был мне как брат.

Будучи на три года младше, я всегда была немного вне их компании. Мне оставалось ещё три года в школе, а они уже в учились колледже. Затем я поступила в совершенно другой колледж, и это означало, что ещё четыре года я видела их только тогда, когда приезжала домой на каникулы.

Потеря Арти была ужасной, и после этого я ещё несколько месяцев плакала почти каждую ночь, но я знаю, что парням было ещё хуже. Они видели его почти каждый день, и пока часть меня легко могла представить, что он всё ещё где-то там, живет своей жизнью, ребята ощущали его нехватку как живую частичку их повседневной жизни, потерянную навсегда.

– Саш, дыши! – требовательно говорит Деклан, слегка встряхивая меня и заставляя осознать, что я больше не лежу на диване, а Деклан не надо мной. Я сижу, Деклан сидит рядом со мной, и он выглядит таким обеспокоенным, каким я его никогда не видела.

Сделав глубокий вдох, затем ещё один, я пытаюсь собраться с мыслями.

– О чём ты говоришь? – наконец, хриплю я.

Деклан теперь выглядит нерешительным, вероятно, сожалея, что заговорил об этом.

– Арти был влюблён в тебя, – тихо говорит он, собираясь с духом.

– Ты ошибаешься, – я качаю головой, и отрицание тяжело оседает во мне.

– Нет. Однажды вечером, за пару лет до его смерти, мы пошли выпить, и под конец на ногах остались только Арти и я. Он признался, что влюблён в тебя ещё с детства. Я думаю, Зандер сразу почувствовал братскую связь с тобой, но Арти испытывал нечто другое. Когда они начали тусоваться с тобой, я помню, как мы с Джоуи не соглашались на это. Ну то есть, ты была просто надоедливым ребёнком и понятия не имела о делах парней. Но Зандер и Арти всегда настаивали и всегда побеждали. В конце концов, ты покорила Джоуи, а я просто перестал жаловаться им и вместо этого начал пытаться сделать так, чтобы ты захотела уйти.

– Почему он никогда не говорил мне? – шепчу я, всё ещё пытаясь осмыслить эту новую информацию.

– Я думаю, он просто ждал. В школе ты была слишком юной, а потом уехала. Я думаю, он собирался сделать свой ход, когда ты закончишь колледж, а потом… Я не знаю. – Деклан слегка пожимает плечами. – Он сосредоточился на том, чтобы стать полицейским, а потом его убили, – прямолинейно заканчивает Деклан, и даже спустя столько времени я вздрагиваю от его слов.

– Я всегда… Он всегда был мне как брат, – тихо говорю я.

– Я знаю, и я думаю, что в глубине души он тоже это знал.

– Поверить не могу… – я качаю головой, чувствуя, что мой мир пошатнулся.

– Я знаю, ты всё ещё пытаешься переварить это, и, возможно, мне не следовало тебе говорить, но я хочу, чтобы ты поняла, что творилось у меня в голове, – он кладёт руки мне на плечи, скользя ими вверх по шее и располагая их по обе стороны от моего лица. – Я постоянно разрывался между тем, что я чувствовал раньше, и тем, что я начинал испытывать к тебе. Добавь к этому мою вину за то, что я знал о чувствах Арти к тебе, и мою потребность защитить тебя ради него любой ценой, и, думаю, это просто вынудило меня быть мудаком по отношению к тебе.