Текст книги "Собрание сочинений"
Автор книги: Джером Дэвид Сэлинджер
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 41 страниц)
Девять рассказов
Самый день для банабульки
В отеле поселились девяносто семь рекламщиков из Нью-Йорка и так забили все междугородные линии, что девушке из 507-го пришлось ждать соединения с полудня чуть ли не до половины третьего. Однако времени она не теряла. Прочла в женском карманном журнале статью «Секс – развлечение. Или ад?» Вымыла щетку и расческу. Свела небольшое пятно с юбки бежевого костюма. Перешила пуговицу на блузке из «Сакса». [49]49
«Сакс Пятая Авеню» – американский элитный универсальный магазин, основан в 1898 г.
[Закрыть]Выдернула два свежих волоска, пробившихся из родинки. Когда телефонистка наконец вызвала девушкин номер, та сидела в нише окна и докрашивала ногти на левой руке.
Такие девушки совершенно ничего не станут бросать, если звонит телефон. У таких, судя по всему, телефон не умолкает с наступления половозрелости.
И вот телефон разрывался, а она подвела кисточку к ногтю мизинца и очертила контур лунки. После чего закрыла пузырек и, встав, помахала в воздухе левой – невысохшей – рукой, туда-сюда. Затем сухой рукой взяла из оконной ниши уже полную пепельницу и перенесла на тумбочку, где стоял телефон. Села на заправленную узкую кровать и – на пятом или шестом звонке – сняла трубку.
– Алло, – сказала она, отставив левую руку подальше от белого шелкового халата, который только на ней и был – да еще шлепанцы: кольца остались в ванной.
– Нью-Йорк вызывали, миссис Гласс? На проводе, – сказала телефонистка.
– Спасибо, – ответила девушка и пристроила пепельницу на тумбочке.
Пробился женский голос:
– Мюриэл? Ты?
Девушка слегка отвернула трубку от уха.
– Да, мама. Ты как? – ответила она.
– Я до смерти за тебя переживала. Ты почему не позвонила? У тебя все хорошо?
– Я пыталась дозвониться вчера вечером и позавчера. Здесь телефон…
– У тебя все хорошо, Мюриэл?
Девушка увеличила угол между ухом и трубкой.
– Все прекрасно. Только жарко. Такой жары у них во Флориде не бывало с…
– Ты почему не позвонила? Я до смерти за…
– Мама, дорогая моя, не ори на меня. Я прекрасно тебя слышу, – сказала девушка. – Вчера вечером я звонила дважды. Один раз прямо после…
– Я и отцу твоему сказала вчера вечером, что ты, наверное, позвонишь. Так нет же, он… У тебя все хорошо, Мюриэл? Скажи правду.
– У меня прекрасно. И хватит уже спрашивать.
– Вы когда доехали?
– Откуда я знаю? В среду утром, рано.
– Кто вел?
– Он, – ответила девушка. – И не дергайся. Вел он очень славно. Я даже поразилась.
– Онвел? Мюриэл, ты дала мне слово, что…
– Мама, – перебила девушка. – Я же говорю. Он вел машину оченьславно. Вообще-то не больше пятидесяти всю дорогу.
– А с деревьями не глупил, как раньше?
– Я же сказала,мама, он очень славно вел. Ну пожалуйста. Я попросила его держаться поближе к белой полосе и все такое, и он меня понял и держался. На деревья даже старался не смотреть, я видела. Кстати, папа машину починил?
– Нет еще. Требуют четыреста долларов только за…
– Мама, Симор сказалпапе, что заплатит за ремонт. Незачем…
– Ну, посмотрим. Как он держался – в машине, ну и в целом?
– Нормально, – ответила девушка.
– Обзывал тебя этой жуткой…
– Нет. У него теперь кое-что новенькое.
– Что?
– Ох, да какая розница, мама?
– Мюриэл, я хочу знать.Твой отец…
– Ладно, ладно. Он зовет меня мисс Духовная Гулёна-1948, – ответила девушка и хихикнула.
– Ничего смешного, Мюриэл. Совершенно ничего. Это кошмар. А вообще – грустно.Как подумаю, что…
– Мама, – перебила девушка. – Послушай меня. Помнишь книгу, которую он мне прислал из Германии? Ну эту – немецкие стихи. Куда я ее задевала? Ума не…
– Она где-то у тебя.
– Точно? —спросила девушка.
– Разумеется. То есть где-то у меня. В комнате у Фредди. Ты ее бросила тут, а у меня не было места в… А что? Она ему нужна?
– Нет. Но он про нее спрашивал, когда мы ехали. Прочла я или нет.
– Она же на немецком!
– Да, моя дорогая. Это без разницы. – Девушка закинула ногу на ногу. – Он говорит, стихи эти, оказывается, написал единственный великий поэт нашей эпохи.Говорит, надо было перевод купить или как-нибудь. Или выучить язык,если угодно.
– Кошмар. Кошмар. А вообще – грустно,вот что. Твой отец вчера вечером сказал…
– Секундочку, мама, – сказала девушка. Сходила к окну за сигаретами, закурила, вернулась к кровати. – Мама? – спросила она, выдыхая дым.
– Мюриэл. Так, послушай меня.
– Я слушаю.
– Твой отец разговаривал с доктором Сивецки.
– Так? – сказала девушка.
– Он всеему изложил. По крайней мере, мне он так сказал – ты же знаешь своего отца. Про деревья. Эту историю с окном. Весь этот кошмар, что он бабушке наговорил про ее виды на кончину. Что он сделал с этими славными снимками с Бермуд – все.
– И? – сказала девушка.
– И. Во-первых, тот ответил, что выпускать его из госпиталя – это было преступлениеармии, слово чести. Он весьма определенносказал твоему отцу, что есть немалая возможность – очень большаявозможность, как он сказал, – что Симор совершенно утратит контроль над собой. Даю слово чести.
– Здесь в отеле есть психиатр, – сказала девушка.
– Кто?Как его фамилия?
– Откуда я знаю? Ризер или как-то. Говорят, очень хороший.
– Никогда не слышала.
– Но он все равно, говорят, очень хороший.
– Мюриэл, пожалуйста, не хами. Мы за тебя оченьпереживаем. Вообще-то вчера вечеромотец хотел вызвать тебя телеграммой дом…
– Мама, я сейчас домой не поеду. Так что успокойся.
– Мюриэл. Слово чести. Доктор Сивецки сказал, что Симор может совершенно утратить кон…
– Я только что приехала,мама. Это у меня первый отпуск за много лет, и я не собираюсь все упаковатьобратно и мчаться домой, – сказала девушка. – И я все равно сейчас дороги не перенесу. Я так обгорела, что хожу с трудом.
– Ты на солнце обгорела? Ты что, не мазалась этим «Бронзом», я же тебе положила? Я в сумку прямо…
– Мазалась. Но сгорела все равно.
– Кошмар. И где ты сгорела?
– Везде, дорогая моя, везде.
– Кошмар.
– Выживу.
– Скажи мне, а ты с этим психиатром говорила?
– Ну как бы, – ответила девушка.
– И что он сказал? Где был Симор, когда вы разговаривали?
– В Океанском салоне, на пианино играл. Он оба вечера, что мы тут были, играл.
– Ну, и что он сказал?
– Ой, да ничего такого. Сначала со мной сам заговорил. Я вчера вечером на бинго рядом с ним сидела, и он спросил, не муж ли это мой играет в соседнем зале на пианино. Я говорю, да, муж, а он спрашивает, он что, заболел. А я говорю…
– А почему он спросил?
– Откудая знаю, мама? Наверное, Симор бледный такой, – сказала девушка. – В общем, после бинго они с женой позвали меня выпить. Я и пошла. Жена у него просто жуть. Помнишь это кошмарное вечернее платье, мы его в витрине «Бонуита» [50]50
«Бонуит-Теллер» – элитный универсальный магазин, основанный Полом Бонуитом в 1895 г. Закрылся в начале 1980-х гг.
[Закрыть]видели? Ты про него еще сказала, что к нему нужно маленькую, просто крохотную…
– Зеленое?
– Вот в нем она и ходит. Там одни ляжки. Она у меня все спрашивала, не родственник ли Симор той Сюзанне Гласс, у которой магазин на Мэдисон-авеню, шляпный.
– Но что же он сказал? Врач.
– А. Ну, в общем, ничего такого. То есть, мы же в баре сидели и прочее. Там жуткий шум.
– Да, но… но ты ему рассказала, что он пытался сделать с бабушкиным креслом?
– Нет,мама. Я не очень вдавалась в подробности, – ответила девушка. – Может, еще получится с ним поговорить. Он торчит в баре целыми днями.
– А он не сказал, возможно ли, чтобы… ну, ты понимаешь – он чудить, скажем, начал? С тобой что-нибудь сделал?!
– Вообще-то нет, – ответила девушка. – Ему нужно побольше фактов, мама. Им же про детство надо все вызнать – вот в этом смысле. Я же сказала, нам едва удалось вообще поговорить, такой там шум стоял.
– М-да. Как твое синее пальто?
– Нормально. Я часть набивки вытащила.
– А что вообщес одеждой в этом году?
– Жуть. Но инопланетная. В общем, сплошные блестки, – сказала девушка.
– Как номер?
– Нормально. Но и только.Тот, что у нас до войны был, не дали, – сказала девушка. – Люди в этом году кошмарные. Ты бы видела, что с нами в ресторане сидит. За соседним столиком. Будто на самосвале приехали.
– Ну что, сейчас так повсюду. Как балерина?
– Слишком длинная. Я же говорила, она слишком длинная.
– Мюриэл, я только еще раз у тебя спрошу – с тобой правда все хорошо?
– Да,мама, – ответила девушка. – В девяностый раз.
– И ты не хочешь вернуться домой?
– Нет,мама.
– Твой отец вчера вечером сказал, что он с большой радостью заплатит, если ты поедешь куда-нибудь одна и все обдумаешь. Можно отправиться в очень славный круиз. Мы оба подумали…
– Нет, спасибо, – сказала девушка и сняла ногу с ноги. – Мама, этот звонок будет сто…
– Как вспомнишь, что ты всювойну этого мальчика ждала… то есть, как подумаешь про всех этих полоумных женушек, которые…
– Мама, – сказала девушка, – давай закругляться. А то Симор зайдет.
– А он где?
– На пляже.
– На пляже? Без присмотра? Он хорошо себя ведет на пляже?
– Мама, – сказала девушка, – ты говоришь о нем так, словно он буйный…
– Ничего подобного я не говорила, Мюриэл.
– Ну, так это прозвучало. Он же там просто лежит. В халате даже.
– В халате? Почему?
– Откудая знаю? Наверное, потому что бледный.
– Господи, да ему нужносолнце. А заставить, чтоб снял, нельзя?
– Ты же его знаешь, – ответила девушка и вновь скрестила ноги. – Говорит, не желает, чтобы все это дурачье пялилось на его татуировку.
– Но ведь у него нет никакой татуировки! Он что, в армии сделал?
– Нет, мама. Нет, дорогая моя. – Девушка встала. – Послушай, я, наверное, завтра тебе позвоню.
– Мюриэл. Так, послушай меня.
– Что, мама? – сказала девушка и переступила на правую ногу.
– Позвони мне, как толькоон сделает или скажетчто-нибудь чудное – сама понимаешь. Ты меня слышишь?
– Мама, я Симора не боюсь.
– Мюриэл, я хочу, чтобы ты мне пообещала.
– Ладно, обещаю. До свиданья, мама, – сказала девушка. – Папу целуй. – Она повесила трубку.
– Синь мой глаз, – говорила Сибил Карпентер – она жила в отеле с матерью. – Ты видала, где синь мой глаз?
– Киска, прекрати. Ты мамочку просто с ума сводишь. Сиди, пожалуйста, спокойно.
Миссис Карпентер мазала плечи Сибил маслом для загара, втирала его в хрупкие крылышки лопаток. Сибил шатко примостилась на огромном надувном мяче лицом к океану. На ней был купальник канареечного цвета – верхняя часть его девочке все равно не понадобилась бы еще лет девять-десять.
– Оказалось, обычный шелковый платок – вблизи очень хорошо было видно, – произнесла женщина в шезлонге рядом с миссис Карпентер. – Но вот как она его завязала? Такая прелесть.
– Похоже на то, – согласилась миссис Карпентер. – Сибил, не дергайся,котенок.
– Ты видала, где синь мой глаз? – спросила Сибил.
Миссис Карпентер вздохнула.
– Ну хорошо. – Она завернула колпачок на пузырьке масла. – Теперь беги играй, котенок. А мама пойдет в отель и выпьет мартини с миссис Хаббел. Принесу тебе оливку.
Очутившись на свободе, Сибил мигом помчалась к равнине пляжа и дальше, к Рыбацкому павильону. Остановилась только сунуть ногу в руины замка из мокрого песка, а вскоре и вообще оказалась за территорией для постояльцев.
Она прошла так с четверть мили, затем вдруг как-то боком понеслась по мягкому песку. И остановилась там, где лежал на спине молодой человек.
– Ты в воду пойдешь, синь мой глаз? – спросила она.
Молодой человек вздрогнул, правая рука его дернулась к отворотам махрового халата. Он перевернулся на живот, с глаз его спала колбаса полотенца, и он сощурился на Сибил.
– Эгей. Привет, Сибил.
– Ты в воду пойдешь?
– Я тебяждал, – ответил молодой человек. – Что нового?
– Что? – спросила Сибил.
– Нового что? Что у нас в программе?
– Мой папа завтра прилетает на самом лёте, – ответила Сибил, пиная песок.
– Только мне в лицо не надо, детка, – сказал молодой человек, придержав девочкину лодыжку – Что ж, папе твоему уж давно пора объявиться. Я жду его с минуты на минуту. С минуты на минуту.
– А где дама? – спросила Сибил.
– Дама? – Молодой человек стряхнул песок с редких волос. – Трудно сказать, Сибил. Может оказаться где угодно – в тысяче мест. У парикмахера. Красить волосы в норковый цвет. Или у себя в номере мастерить куклы для бедных детишек. – Растянувшись на животе, он поставил один кулак на другой, а сверху утвердил подбородок. – Спроси у меня еще что-нибудь, Сибил, – сказал он. – Отличный у тебя купальник. Синие мне особенно нравятся.
Сибил воззрилась на него, затем перевела взгляд на свой выпирающий животик.
– Он желтый, —сказала она. – Это желтый.
– Правда? Подойди-ка ближе.
Сибил шагнула вперед.
– Ты абсолютно права. Какой же я дурень.
– Ты в воду пойдешь? – спросила Сибил.
– Я всерьез над этим раздумываю. Очень много над этим думаю, Сибил, ты будешь рада, когда узнаешь.
Сибил потыкала ногой небольшой резиновый матрас, на который молодой человек иногда клал голову.
– Он сдулся, – сказала она.
– Ты права. Надуть его надо побольше, чем я готов. – Он убрал кулаки и уперся подбородком в песок. – Сибил, – сказал он. – Ты прекрасно выглядишь. Приятно тебя видеть. Расскажи мне о себе. – Молодой человек вытянул руки и взялся за девочкины лодыжки. – Я Козерог, – сказал он. – А ты?
– Шэрон Липшуц сказала, ты ей дал посидеть за пианино, – сказала Сибил.
– Шэрон Липшуц так говорила?
Сибил рьяно закивала.
Молодой человек отпустил ее лодыжки, подобрал руки и улегся лицом на правый согнутый локоть.
– Что ж, – сказал он, – ты же знаешь, как оно бывает, Сибил. Я сидел и играл. Тебя нигде не видно. Подошла Шэрон Липшуц и села рядом. Я же не мог ее столкнуть, правда?
– Мог.
– Нет-нет. Нет. Я не мог так поступить, – сказал молодой человек. – Но я тебе скажу, что я сделал.
– Что?
– Я сделал вид, что она – это ты.
Сибил тут же нагнулась и стала копать ямку в песке.
– Пошли в воду, – сказала она.
– Хорошо, – ответил молодой человек. – Кажется, у меня получится.
– А еще придет – ты ее столкни, – сказала Сибил.
– Кого столкнуть?
– Шэрон Липшуц.
– A-а, Шэрон Липшуц, – произнес молодой человек. – Все время слышу это имя. Смешивает желанья и память. [51]51
Строка из поэмы англо-американского поэта Томаса Стирнза Элиота (1888–1965) «Бесплодная земля» (1922), пер. Я. Пробштейна.
[Закрыть]– Он вдруг поднялся во весь рост. Посмотрел на океан. – Сибил, – сказал он. – я знаю, что мы сделаем. Мы поищем банабульку.
– Кого?
– Банабульку, – сказал он и развязал пояс халата. Потом снял халат совсем. Плечи у него были бледные и узкие, а плавки – ярко-синие. Халат он сложил сначала вдоль, затем три раза поперек. Полотенце, раньше лежавшее у него на лице, он развернул, расстелил на песке, а сверху положил халат. Нагнулся, сунул матрас под правую руку. А левой взял за руку Сибил.
Вместе они направились к океану.
– Полагаю, в свое время ты повидала немало банабулек, – сказал молодой человек.
Сибил помотала головой.
– Нет? Где ж ты живешьтогда?
– Не знаю, – ответила Сибил.
– Да знаешь. Должна же знать. Шэрон Липшуц вот знает, где живет, а ейвсего три с половиной года.
Сибил резко остановилась и выдернула руку. Подобрала обычную морскую ракушку и с подчеркнутым интересом уставилась на нее. Потом выбросила.
– Корявая Роща, Коннектикут, – произнесла она и зашагала дальше, выпятив животик.
– Корявая Роща, Коннектикут, – повторил молодой человек. – А это часом не где-то рядом с Корявой Рощей, штат Коннектикут?
Сибил посмотрела на него.
– Я там и живу, – раздраженно сказала она. – Я и живув Корявой Роще, штат Коннектикут.
Она отбежала на несколько шагов вперед, ухватила левую ногу левой рукой и еще пару-тройку шагов проскакала так.
– Ты себе не представляешь, насколько мне стало яснее, – сказал молодой человек.
Сибил отпустила ногу.
– А ты читал «Негритенка Самбо»? [52]52
«Негритенок Самбо» (1899) – книга шотландской детской писательницы Хелен Бэннерман (1862–1946). Ее главному герою приходится отдать одежду и обувь тиграм, но в конце ему удается их перехитрить.
[Закрыть]– спросила она.
– Забавно, что ты спросила, – ответил он. – Я как раз дочитал его вчера вечером. – Он нагнулся и снова взял девочку за руку. – И как тебе? – спросил он.
– А тигры там бегали совсем вокруг дерева?
– Я думал, вообще не перестанут. Столько тигров я никогда не видел.
– Там всего шесть было – сказала Сибил.
– Всегошесть? – воскликнул молодой человек. – Ты считаешь, шесть – это всего?
– А тебе нравится воск? – спросила Сибил.
– Что мне нравится? – переспросил молодой человек.
– Воск.
– Очень. А тебе?
Сибил кивнула.
– А оливки нравятся? – спросила она.
– Оливки – да. Оливки и воск. Никуда без них не хожу.
– А Шэрон Липшуц тебе нравится? – спросила Сибил.
– Да. Да, нравится, – ответил молодой человек. – И особенно мне в ней нравится то, что она никогда не делает гадостей собачкам в вестибюле отеля. Тому комнатному бультерьеру, например, который живет с канадской дамой. Ты, может, мне и не поверишь, но естьтакие девочки, которым нравится тыкать в эту собачонку палками от воздушных шариков. Шэрон так никогда не делает. Она всегда милая и добрая. Вот поэтому она мне так нравится.
Сибил молчала.
– А мне нравится свечки жевать, – наконец сказала она.
– Кому ж не нравится? – сказал молодой человек, ступая в воду. – Ой какая холодная. – Он бросил матрас на воду. – Нет, Сибил, погоди секундочку. Давай зайдем поглубже.
Они побрели дальше, пока вода не заплескалась у Сибил вокруг талии. Тогда молодой человек поднял девочку и уложил животом на матрас.
– Ты разве купальную шапочку не носишь? – спросил он.
– Не отпускай, – скомандовала Сибил. – Держи меня, ну.
– Мисс Карпентер. Прошу вас. Я знаю, что делаю, – сказал молодой человек. – Только не пропусти банабулек. Сегодня самый день для банабульки.
– Я ни одной не вижу, – сказала Сибил.
– Это понятно. Повадки у них оченьпричудливые. – Он толкал матрас дальше. Вода еще не поднялась ему до груди. – И жизнь весьма трагичная, – сказал он. – Ты знаешь, что они делают, Сибил?
Та покачала головой.
– Ну, они заплывают в норку, где лежит много бананов. Когда они туда вплывают, на вид они – очень обыкновенные рыбки. Но внутри они ведут себя, как свинки. Да я вообще знал одну банабульку, которая заплыла так в бананорку и слопала целых семьдесят восемь бананов. – Он подтолкнул матрас с пассажиркой на фут ближе к горизонту. – Естественно, их внутри так разносит, что они уже не могут выбраться из норки. Не пролезают в дверь.
– Не очень далеко, – сказала Сибил. – И что с ними потом?
– С кем что потом?
– С банабульками.
– А, когда они налопаются бананов и не могут выплыть из бананорки?
– Да, – сказала Сибил.
– Ну, мне очень не хочется тебе говорить, Сибил. Они умирают.
– Почему? – спросила Сибил.
– Ну, на них нападает бананемочь. Ужасная болезнь.
– Вон ползет волна, – тревожно сказала Сибил.
– Мы не обратим на нее внимания. Мы ей покажем нос, – сказал молодой человек. – Как два задаваки. – Он взялся за лодыжки Сибил и нажал вниз и вперед. Матрас вспорол гребень волны. Светлые волосы Сибил окатило, но вопила она с удовольствием.
Рукою, когда матрас выровнялся, она откинула с глаз размазанную мокрую прядку и сообщила:
– Я только что видела.
– Кого видела, милая?
– Банабульку.
– Господи, не может быть! – сказал молодой человек. – А у нее во рту были бананы?
– Да, – сказала Сибил. – Шесть штук.
Молодой человек вдруг взял мокрую ногу Сибил, свисавшую с матраса, и поцеловал в стопу.
– Эй! – повернувшись, произнесла хозяйка ноги.
– Сама эй! Возвращаемся. Тебе уже хватит?
– Нет!
– Извини, – сказала он и стал толкать матрас к берегу, пока Сибил не сползла в воду. Оттуда уже молодой человек нес его в руках.
– Пока, – сказала Сибил и без сожалений побежала к отелю.
Молодой человек надел халат, туго запахнул его, а полотенце сунул в карман. Подобрал скользко-мокрый громоздкий матрас, взял под мышку. В одиночестве побрел к отелю по мягкому горячему песку.
В цоколе отеля, через который полагалось входить купальщикам, в лифт с молодым человеком зашла женщина: нос у нее был вымазан цинковой мазью.
– Я вижу, вы смотрите на мои пятки, – сказал молодой человек, когда кабина двинулась.
– Прошу прощения? – отозвалась женщина.
– Я сказал, вы смотрите на мои пятки.
– Прошу прощения.Вообще-то я смотрела в пол, – сказала женщина и отвернулась от него к дверям.
– Если хотите смотреть на мои пятки, так и скажите, – произнес молодой человек. – Только, черт побери, не надо исподтишка.
– Дайте мне выйти, пожалуйста, – быстро сказала женщина молоденькой лифтерше.
Двери кабины открылись, и женщина выскочила, не оглянувшись.
– У меня две нормальные пятки, и я не вижу ни малейшего повода, черт побери, на них пялиться, – сказал молодой человек. – Пятый, прошу вас. – Из кармана халата он достал ключ.
Он вышел на пятом этаже, прошагал по коридору и открыл дверь номера 507. В комнате пахло новыми чемоданами из телячьей кожи и ацетоном.
Он глянул на девушку, спавшую на узкой кровати. Затем подошел к чемодану, открыл его, из-под груды трусов и маек вытащил автоматический «ортгис» калибра 7,65. [53]53
«Ортгис» – немецкий пистолет, разработанный конструктором Генрихом Ортгисом, выпускался с 1920-х годов компанией «Дейче Верке». Во время Второй мировой войны считался популярным трофеем у американских солдат.
[Закрыть]Отщелкнул обойму, осмотрел, вставил на место. Взвел курок. Затем перешел к пустой кровати и сел, посмотрел на девушку, поднес пистолет и выпустил пулю себе в правый висок.
