Текст книги "Тамариск Роу"

Автор книги: Джеральд Мернейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

начиная с какой-то случайно выбранной бусины и продвигаясь вперед на одну бусину

Каждая тайна – так, что всякий раз, когда он останавливается и держит бусину между пальцами, словно шарик на свету, её цвет всегда поражает его и заставляет искать соответствие между чем-то в тайне, что она символизирует, и прохладным, едва заметным огнём внутри сине-зелёного рога. Он настолько искусен в этом, что всего за несколько секунд может связать тончайший оттенок – от почти непроницаемого бутылочно-зелёного до неуловимого фрагментированного лаймово-жёлтого – с каким-нибудь пейзажем, по которому когда-то прошёл Господь, или с залитыми солнцем листьями, под которыми когда-то ждала Богоматерь, и видит название любой тайны всего лишь хрупкой стенкой, подобной внешней дрожащей оболочке шарообразного желе, едва удерживающей светящуюся нестабильную массу за собой. Когда несколько металлических звеньев его чёток ломаются, Климент идёт к брату Косме, который однажды объявил его классу, что умеет чинить сломанные чётки. Брат отводит Климента в мастерскую для старшеклассников. Тот чинит бусины плоскогубцами за несколько минут. Климент видит, что комната почти пуста, и говорит своим самым чарующим голосом: «Я люблю моего брата-четки». Брат Космас обнимает мальчика и шепчет: «Ты, должно быть, младенец Богоматери».

Клементу нравятся комиксы Devil Doone

Родители Клемента никогда не позволяют ему тратить деньги на покупку комиксов. Если он берёт старые комиксы у братьев Постлтуэйт, мать сначала просматривает их, чтобы убедиться, что они подходят для чтения. Пока Клемент лежит на диване, поправляясь после ветрянки, и читает комиксы, которые принёс ему брат Косма, Августин говорит: «Удивляюсь, что религиозный брат одобряет, когда его ученики тратят время на такую ерунду». Когда родители выходят из комнаты, Клемент отворачивается к спинке дивана и снова читает комиксы «Дьявол Дуна».

Мужчина с гладко причесанными тёмными волосами и тонкими усиками путешествует куда ему вздумается в безымянной стране пустынь, прерий и возвышающихся городов, которая может быть только Америкой. Клемент обнаруживает, что, как он и подозревал, в таких городах, как Нью-Йорк, есть укромные места, где мужчина может уберечь любимую женщину от любых невзгод и скрыть её от посторонних глаз. Он изучает каждую линию на рисунках Дьявола Дуна и красавицы в пентхаусе и даже пытается карандашом…

Украсить скудные, слегка разочаровывающие наброски и незаконченные штрихи, чтобы яснее представить себе ослепительные зеркальные стекла, защищающие сад на крыше от малейшего дуновения ветра, удлинённые кушетки среди зелени горшечных растений, заваленные абсурдно высокими атласными подушками, и богато украшенные клетки экзотических птиц и аквариумы с блестящими рыбами. Он рад узнать, что, когда мужчина уверен, что любимая им женщина больше никогда не будет испытывать искушения восхищаться другими мужчинами, он может найти места, называемые ночными клубами, где он и она могут часами сидеть в укромных уголках за колоннами, облицованными зеркалами, и смотреть сквозь гигантские пальмовые листья туда, где сияющие окна небоскребов превосходят звёзды. Клемент читает вслух слова, парящие над жёсткими усами Дьявола Дуна на последней странице комикса, нежно обнимая женщину, которую ему пришлось преодолеть сотни миль, чтобы наконец найти и спасти, рискуя жизнью – так мой котёнок научился не играть с огнём – и теперь я хочу преподать ей ещё один урок. Он пристально всматривается в несколько линий на заднем плане, намекающих на то, что место, где мужчина и женщина наконец нашли друг друга, находится в самом сердце равнинной сельской местности Америки, вдали от пентхаусов и ночных клубов. Он пытается нарисовать последующие сцены, но не может создать ни пейзажа, ни обнажённого женского тела, представляющего собой лишь несколько неудовлетворительных чёрных мазков на серо-белом фоне. Он переходит к следующему эпизоду серии приключений Дьявола Дуна. Подобно тайнам чёток, комиксы о Дьяволе Дуне предлагают разные сцены и разные виды борьбы за триумфальное завершение, над которыми можно размышлять, чтобы открыть множество истин. Но даже после целого дня, проведенного в размышлениях о тайнах Дьявола, Клемент осознает, что от него все еще скрыта какая-то тайна, которая, если бы он смог ее раскрыть, сделала бы Дьявола Дуна, его любимую женщину и окружающую их сельскую местность такими же реальными, как люди и ландшафты Тамариск-Роу, и, возможно, даже научила бы его, как построить в сельской местности вокруг ипподрома город, подобный Нью-Йорку или Сент-Луису, где люди могли бы жить так же, как жил Дьявол. В своем последнем и величайшем приключении Дьявол Дун стоит на горе, которая должна была бы находиться в Скалистых горах, и говорит женщине, самой скрытной из всех его подружек, что она должна прийти и посмотреть его гравюры. Клемент спрашивает мать, что такое гравюры. Она отвечает, что не знает. Он спрашивает отца, и Августин хочет узнать, где он вычитал это слово. Клемент должен показать ему комикс «Дьявол Дун». Августин сжигает все истории о Дьяволе в печи и велит мальчику перестать читать американскую ерунду и найти…

Что-то стоящее на его книжной полке. Единственная книга, которая там привлекла Клемента, – «Man-Shy» Фрэнка Далби Дэвисона. Он снова перелистывает страницы и с нетерпением ждёт, когда построит в углу своего заднего двора несколько деревянных загонов, где стадо диких коров сможет размножаться и бродить без помех, не сдерживаемых заборами, легко избегая людей, которые медленно продвигаются к ним. Но когда он кладёт «Man-Shy» обратно на полку, то замечает там словарь и ищет гравюры с этим словом. Он решает, что его родители и взрослые, создавшие комиксы про Дьявола Дуна, должны знать о чём-то, чего он до сих пор не открыл. Он строит свои деревянные загоны, но размещает их в горах ещё дальше, чем Америка, чтобы люди, которые медленно приближаются к диким скотам, могли быть выходцами из городов, где, в местах более странных, чем пентхаусы и ночные клубы, мужчины и женщины делают вместе то, что невозможно описать словами или картинками.

Клемент рисует замечательные картины цветными карандашами.

В первую неделю года брат Косма велит мальчикам обернуть тетради по религии коричневой бумагой, а затем выбрать икону и наклеить её на обложку. Он советует им уделить особое внимание выбору иконы, поскольку она должна вдохновлять их на преданность в течение всего года и долгие годы. Он настоятельно рекомендует выбрать икону Богоматери, которая является лучшей покровительницей для мальчика.

Клемент уговаривает свою мать заплатить два пенса в церковной лавке миссис Линахан за открытку, на которой Богоматерь изображена так близко, что текстура её кожи и форма лица заставляют его нежно провести пальцами по её совершенным чертам. По краю её голубой мантии идёт ряд золотых звёздочек, настолько тонких, что они меркнут, когда он держит картинку под определённым углом на ярком свету, и подсказывают ему мотив для следующего дюйма узора благодати, который он пытается вышить на белой ткани своей души. Раз в неделю брат Космас разрешает мальчикам заполнить страницу в тетради несколькими предложениями, которые он печатает на доске, и картинкой, которую они могут нарисовать для собственного удовольствия. Лишь немногие мальчики могут позволить себе цветные карандаши. У Клемента, как и у большинства его одноклассников, есть небольшая коробка дешёвых мелков. Он использует всё время на уроках, чтобы аккуратно писать предложения, а вечером забирает книгу и мелки домой, чтобы дорисовать страницу. После

За чаем он рассказывает матери, что у него много трудного домашнего задания по религии, и целый час работает над страницей за кухонным столом. Он выбирает два цвета, которые, как он знает, редко используются вместе другими мальчиками (тёмно-синий и зелёный, фиолетовый и оранжевый, розовый и чёрный), и добавляет лучи, ореолы или призрачные контуры ко всем словам в предложениях – один цвет для заглавных букв, другой для строчных. Вокруг таких вызывающих ассоциации слов, как «таинство», «освящающая благодать», «чётки», «соборование», он создаёт особую рамку из двух цветов. Поскольку он никогда не умел рисовать ничего лучше детских фигурок, он перебирает свою коллекцию религиозных открыток и религиозных книг («Младший брат Иисус», «Мой Господь и мой Бог – ребёнок помогает на мессе», «Букет Богоматери»), которые ему прислали тёти, и обводит контуры святых на папиросной бумаге, а затем переписывает их в тетрадь по религии. После этого ему остаётся только раскрасить контуры и добавить деревья, холмы, звёзды, лучи сияния, гроздья цветов или облака с пробивающимися сквозь них лучами света, чтобы завершить рисунок. Иногда отец заглядывает в учебник по религии и говорит, как жаль, что он не уделяет больше времени домашнему святому, вместо того чтобы хвастаться книгой, чтобы завоевать расположение братьев. Но Климент уверен, что он и брат Косма знают самую истинную религию, которая не имеет ничего общего с вытиранием посуды или радостными ответами родителям, а призвана заставить человека осознать тенистые деревья и кустарники на заднем плане святых изображений и то, что может быть за ними, или показать ему картины невероятно гладкой кожи и одежд, окрашенных в цвет неба или моря, и алтари, сияющие, как драгоценности, в лабиринтах церквей, которые вдохновят его сделать свое собственное сердце и душу лабиринтом нефов и туннелей, склепов и огненных алтарей, задрапированных странно окрашенными тканями, чтобы Богоматерь, маленький Иисус и святые могли наслаждаться, открывая в странных углах места по своему собственному сердцу, которые они приготовили на небесах, чтобы те, кто любит их, могли уйти подальше от глаз толп обычных католиков, которые только что сумели спасти свои души, и сравнивать дюйм за дюймом каждую тропинку, ведущую к другим тропинкам, и каждый переулок, который, кажется, заканчивается вспышкой света из неизвестного источника, с Мили тропинок и переулков там. Каждый понедельник – День Евангелия, когда брат Косма рассказывает классу историю из Нового Завета об Иисусе. Этот день Климент любит меньше всего, потому что в истории Иисуса, когда он был взрослым человеком, нет ничего, что подходило бы для страниц его книги по религии. Каждый день

Но в понедельник Клемент внимательно слушает брата Косму, ожидая слов и фраз, которые он сможет записать цветными мелками в своей тетради в конце недели. Однажды брат показывает классу книгу по религии Билли Мэлэди и говорит: «Эта страница, пожалуй, самая красивая из всех, что когда-либо рисовал любой мальчик в этом классе, но даже если бы она была в тысячу раз прекраснее, она не дала бы нам даже смутного представления о прекрасных местах, которые ждут нас, если мы будем слушать Иисуса».

Родители Клемента поощряют его читать

Когда тесты за первый семестр заканчиваются, Клемент приносит домой свой отчет и с гордостью рассказывает отцу, как он дал классному гонщику Майклу Мэггсу длинный старт с поворота на прямую и едва не догнал его.

Августин говорит: «Я очень разочарован, что мой сын не смог победить даже целую плеяду слабаков Бассета». Он просит Клемента узнать, чем зарабатывает на жизнь отец Мэггса, и предполагает, что тот – тихий человечишка за прилавком магазина, которому по ночам больше нечем заняться, кроме как стоять над сыном и забивать ему голову домашними заданиями. Августин отводит Клемента в угол гостиной и ставит его перед книжным шкафом, положив руку ему на плечо. Он говорит: «К сожалению, у меня никогда не было ни времени, ни денег, чтобы собрать настоящую коллекцию книг, но теперь, когда ты учишься в колледже, ты должен быть готов прочесть некоторые из них и извлечь из них пользу. Здесь даже есть несколько книг, которые, держу пари, ты не найдешь в доме твоего драгоценного Мэггса. Когда я был мальчиком, я часами просиживал на кухне в Куррингбаре при свете керосиновой лампы, уткнувшись носом в любую книгу, которая попадалась мне на глаза. Ты можешь выбрать здесь любую книгу и прочитать ее, но сначала покажешь ее мне, чтобы я убедился, что она подходит». Клемент знает названия книг своего отца почти не глядя – «Австралийские птицы» Лича, «Человек-робкий», «Пыльный – история собаки», «Последняя поездка Лассетера», «Полное собрание поэтических произведений Роберта Бернса», «Прекрасные девушки и серые лошади – баллады» Уилла Огилви, «Тысяча и одна ночь», «Этимологический словарь Чемберса», «О нашем выборе», «Наш новый выбор», «Три пьесы» сэра Артура Пинеро, «Дети пруда» и другие рассказы Артура Мейчена, «Справочник по инспекции мяса» Викторианского правительства (с фотографиями коров и быков внутри, помеченных

пунктирные линии), «Менделизм» (с цветными картинками белых, чёрных и золотистых кроликов, душистого горошка и человеческих рук с пухлыми пальцами), книга без обложки, на страницах которой были схемы различных видов японских и немецких бомб и инструкции по рытью бомбоубежищ, «Путь в Рим» Хилера Беллока, «Спортивный ежегодник» Дж. Дж. Миллера за 1947 год, «От побережья до побережья» – антология австралийских рассказов за 1946 год, полдюжины журналов National Geographic, несколько десятков журналов Walkabout, более сотни последовательных выпусков «Австралийского журнала». Августин снимает «Мэн-Шай» и говорит: «Возможно, это лучшая книга для мальчика, с которой стоит начать».

Возможно, для некоторых из них ты ещё слишком мал, но там есть хороший словарь, где можно посмотреть значение непонятных слов. Клемент не напоминает отцу, что он уже прочитал эту книгу всего несколько недель назад. Он помнит, как плакал всю последнюю главу, и снова садится читать «Man-Shy». Перед тем, как лечь спать, он спрашивает отца, можно ли ему записаться в юношескую библиотеку в здании ратуши. Августин с подозрением спрашивает, не являются ли какие-нибудь мальчики-католики из Братского колледжа членами библиотеки. Клемент говорит, что видел, как некоторые мальчики постарше меняли там книги. Августин отвечает, что он может записаться при условии, что покажет каждую книгу своей матери или себе, прежде чем начать читать. Первая книга, которую Клемент приносит домой, называется «Манко – перуанский вождь». Когда он почти дочитал её и задумал превратить свой задний двор в пейзаж Перу, пересеченный тайными тропами, известными только инкам, чьи сокровища спрятаны в конце самой грозной из них, его мать говорит отцу: «Я сегодня просматривала книгу Клемента, и мне кажется, она не подходит для католика. Лучше верни её завтра и возьми журнал «Geographic» или что-нибудь безобидное». Она читает Августину вслух: индейцы той части страны были обращены в христианство испанскими священниками и номинально были католиками. Но втайне они насмехались над верой священников и продолжали совершать обряды своих предков. Августин говорит: «Да, я понимаю, о чём ты», и велит Клементу вернуть книгу на следующий день.

Мистер Гласскок и Августин отказываются от пива и ставок

Всё субботнее утро Августин проводит на заднем дворе. Он ловит и обрабатывает каждую молодую курочку из загона, где их около двадцати, и надевает фиолетовые кольца на лапки нескольких избранных. Он объясняет сыну, что отбраковывает птиц.

Клемент делает вид, что ему интересно, но всякий раз, когда отец отворачивается, мальчик наблюдает за петухами в загонах, куда впервые бросают курочек. Как только курочка, трепеща, падает на землю, петух набрасывается на неё и подпрыгивает вверх и вниз, вцепившись клювом ей в перья на шее и прижавшись розовым задом к её. Когда миссис Киллетон уходит в Бассетт, Клемент бродит по дому, размышляя, будет ли у него когда-нибудь ещё шанс побыть наедине с другим мальчиком или девочкой теперь, когда его отец собирается отказаться от скачек. В обеденное время Клементу странно видеть скатерть, расстеленную на старом синем линолеуме на столе, и отца, сидящего с газетой, прислонённой к бутылке томатного соуса.

Августин читает страницу о скачках. Он рассказывает жене, что сделал пять хороших ставок, просто чтобы посмотреть, как бы всё сложилось, если бы он поехал в Мельбурн или отнёс деньги на уборку в «Клэр Касл» за углом, где небольшая букмекерская контора принимает ставки весь день в баре.

Клемент выходит к забору Гласскоков. Мистер Гласскок усердно косит высокую траву, которая бесконтрольно росла по углам двора Гласскоков с тех пор, как Клемент себя помнит. Клемент заходит в дом и рассказывает матери. Она предупреждает его, чтобы он ничего не говорил сыновьям Гласскоков о том, что их отец впервые за много месяцев вернулся домой в субботу вечером, а не выпил. Клемент слушает вместе с отцом первые скачки в Мельбурне. Мать говорит, что не видит ничего плохого в том, что мальчик время от времени интересуется скачками, теперь, когда его отец окончательно вылечился. Выбор Августина выигрывает первые скачки.

Августин говорит: конечно, это был фаворит, но это хороший и здоровый способ пополнить свой банк в начале дня, ставя на фаворита в забеге двухлеток. Я ставлю шесть фунтов против четырёх. Я уже выигрываю шесть фунтов, а следующий забег – барьерный. Я уйду куда-нибудь под тень дерева, съем сэндвич и поболтаю с приятелем. Мужик без ума от участия в конкурных скачках, потому что все участники конкура – участники ринга, который определяет, чья очередь побеждать. Он возвращается к своим курам. Клемент заглядывает через ограду дома Гласскоков. Началась игра в крикет: мистер Гласскок и маленький Найджел против Гордона и его старшего брата. Мистер Гласскок открыл игру для своей команды. Клемент отходит от ограды и продолжает игру, которую начал несколькими днями ранее, принеся…

Он берёт первую книгу, взятую им в детской библиотеке в ратуше Бассета. Он строит монастырь для общины монахов, которые не подозревают, что, отступая всё дальше в горы от свирепых испанских солдат, своих соотечественников, они приближаются к тайному затерянному городу, где последний из инков всё ещё правит своим верным отрядом воинов и своим дворцом, полным жён. Счёт мистера Гласскока растёт. Иногда он забивает шесть мячей на задний двор Киллетонов, и Клементу приходится отбивать мяч. Годами у братьев Гласскоков было правило: пересечь забор – шесть и аут, но сегодня они игнорируют его, боясь разозлить отца. Августин зовёт Клемента в дом, чтобы сообщить, что его специальный забег в третьем забеге пришёл с небольшим отрывом на третье место, примерно восемь к одному, так что он получил прибыль в два фунта и теперь опережает соперника на восемь фунтов на бумаге. Монахи читают молитву и наслаждаются покоем своего сада и безмятежными грядами зелёных холмов, простирающихся до самого горизонта. Раздаётся крик от Гласскоков. Мистер Гласскок получил чистый боулинг со счётом 128. Мальчики сочувствуют ему и указывают на неровность на поле, из-за которой мяч несправедливо низко летел. Они предлагают объявить ноубол и позволить отцу продолжить иннинг, но мистер Гласскок настаивает на выходе и передаёт биту Найджелу, который мягко и легко перебрасывает её в бамбуковую рощу Киллетонов на шесть очков. Один из самых святых монахов строит свою маленькую хижину на краю холма за монастырём с гротом, где он высаживает кусты роз, чтобы Богородица могла покоить свои стопы среди лепестков. Третья ставка Августина выигрывает примерно семь к двум, увеличивая его преимущество в двадцать два фунта.

Он решает увеличить свой выигрыш и хорошенько постараться на последних двух ставках.

Найджела наконец застал врасплох его капитан, мистер Гласскок, которого капитан соперника пригласил выступить на поле. Мистер Гласскок открыл игру для своей команды. Монах едва поверил своим глазам, увидев на другой стороне долины золотые стены затерянного города. Он уселся среди деревьев, скрытый от посторонних глаз, и попытался решить, вернуться ли ему в монастырь и помочь монахам снова отправиться на утомительные поиски по-настоящему уединённого и безопасного места, или остаться и помочь инкам охранять их сокровища и жён в последние несколько лет, пока испанские солдаты наконец не обнаружат их, что может произойти даже раньше, чем они ожидали. Мистер Гласскок подаёт обоим мальчикам быстрые йоркеры с круглой рукой, набирая в общей сложности семнадцать очков, а затем снова отправляет их отбивать, стремясь к чистой победе. Августин расхаживает взад-вперёд по кухне, приложив руки к голове, потому что его предпоследний…

Ставка сыграла примерно пять к одному. Он решает поставить двадцать фунтов на каждый забег в последнем забеге и говорит, что всё-таки решил заехать в Клэр-Касл и хоть что-то там заработать. Жена говорит: «Так вот как долго держатся твои обещания». Команда мистера Гласскока выигрывает с разницей в один иннинг и 118 ранов. Он говорит жене, что ему так жарко и хочется пить после игры в крикет, что он просто сбегает в Клэр-Касл за несколькими бутылками. Лошадь Августина финиширует второй в последнем забеге. Он слушает стартовые цены и подсчитывает, что в этот день выиграл бы почти сто фунтов. Он долго сидит с карандашом, блокнотом и страницей с расписанием скачек, а потом говорит, что, честно говоря, не представляет, как он сможет прожить остаток ночи. Мистер Гласскок удивляет свою семью, приехав домой до наступления темноты. Он сидит на задней веранде, пьет из бутылки и бросает теннисные мячи в пни, все еще стоящие на заднем дворе.

Его сыновья бегут за каждым мячом. Тени заполняют долины Анд.

Монах наконец отправляется к инкам с мольбами позволить ему прожить как один из них оставшиеся годы, прежде чем их найдут испанцы. На ужин ему дают холодную комковатую кашу, а жену – с корками в уголках рта и красной сыпью по всей груди. Монахи в монастыре решают, что он заблудился в джунглях, и не отправляются на его поиски.

Мастер вызывает Августина

После недель такой жары, что даже миссис Киллетон, прожившая всю жизнь в северной Виктории, бормочет: «Сыта по горло этой вонючей, гнилой жарой», огромные чёрные тучи наползают на Бассетт откуда-то издалека, откуда-то издалека. Когда в город ударяет первая молния, Клемент наблюдает, как его мать бегает из комнаты в комнату, развешивая бельё на зеркалах и картинах со стеклянными дверцами – так, как когда-то учила её собственная мать, чтобы молнии не попадали в дом. Мальчик всё так же боится гроз, как и в детстве, но мать больше не сажает его на колени и не рассказывает о маленьких детях, которые ждут родителей в своих ветхих, протекающих домах, которые никогда не вернутся домой, потому что в них ударила молния, когда они пытались укрыться под деревьями, или читает стихи до слёз. Теперь

Он держится как можно дальше от окон и просит Бога уберечь дом Киллетонов от молний, а стены и крышу – от дождя. Мать напоминает ему, что отец всё ещё не вернулся с работы и, возможно, толкает велосипед сквозь бурю на улице. Клемент опускается на колени перед алтарём в своей спальне и молится: «Господи, пожалуйста, сохрани папу и верни его домой, чтобы мы все вместе могли отправиться в Западный округ». Буря проходит, и по северному небу разливается странный цвет. Клемент видит его как что-то оранжево-красное и намекает матери, что, возможно, на дальней стороне Бассета вспыхнул сильный пожар. Мать говорит, что не видит ничего особенного. Она утверждает, что этот цвет – красновато-розовый, как у почвы в северной части страны, и что он вызван пыльной бурей, как и сотни других, которые она видела с детства в городке к северу от Бассета. Она думает, что недавно где-то читала, что на севере разразилась сильная засуха, и фермерам приходится стоять и смотреть, как их землю уносит ветром. Августин возвращается домой и смеётся над Клементом за то, что тот переживает за отца во время шторма.

Клемент заставляет его посмотреть на небо. Августин говорит, что оно скорее оранжево-золотистого цвета, что иногда свет после грозы играет странные трюки, и что то, что виднеется в небе, может быть милями пшеничных загонов к северо-западу, в той части Малли, единственного района Виктории, который он никогда толком не исследовал, не отражал и не путал в закате. После чая снова начинается дождь и барабанит по железной крыше дома Киллетонов. Кто-то стучит в дверь. Августин идёт по коридору, насвистывая невнятную мелодию, которой он всегда пытается скрыть своё беспокойство. Гость – Стэн Риордан, который никогда раньше не заходил к Киллетонам. Стэн отказывается войти и говорит, что у него есть сообщение для Августина. Кто-то только что позвонил Риорданам из Мельбурна.

Августину приходится звонить по номеру в Мельбурне ровно в девять утра.

Августин смотрит на номер в блокноте Риордана и говорит: «Мне не обязательно записывать этот номер, приятель, я должен знать его наизусть после всех этих лет, это старый Мастер срочно посылает за мной, в воздухе витает что-то ужасно важное». Стэн предлагает отвезти Августина к нему домой, чтобы воспользоваться телефоном Риорданов. Августин оставляет его стоять у двери, пока тот надевает шляпу и пальто, достаёт из шкафа свой лучший самописный карандаш с серебряным колпачком и блокнот, в который его жене не разрешается заглядывать, потому что там записаны его ставки. Клемент уже спит, когда его отец возвращается от Риорданов. Мальчик сидит.

В постели он приподнялся и подслушивает через стену. Августин напоминает жене, что за все годы в Бассете Хозяин звонит ему впервые, но она, похоже, не впечатлена. Он говорит, что после всех своих переживаний его безмерно радует мысль о том, что Гудчайлд хочет использовать его в качестве своего агента в Бассете. Миссис Киллетон спрашивает его, откуда он знает, что Гудчайлд не звонил другим мужчинам в Бассете и не рассказал им ту же историю. Августин отвечает, что понятия не имеет, как зовут эту лошадь, и не узнает до позднего вечера пятницы, когда позвонит в Мельбурн, и Гудчайлд поговорит с ним по шифру, назовёт имя и сумму, которую нужно поставить. Жена спрашивает, где же ему взять деньги на ставки, если он должен всем букмекерам в Бассете. Он отвечает ей, чтобы она не волновалась, потому что он будет рад просто рассчитаться со Стэном Риорданом и позволить остальным свистеть за свои деньги. Она говорит, что не понимает всей этой тарабарщины, которая происходит вокруг одного забега, и почему Гудчайлд просто не отнесет все свои деньги на скачки, не вложит их в лошадь и не покончит с этим, вместо того чтобы донимать таких людей, как ее муж, по всей Виктории.

Августин с радостью объясняет ей идею ставок SP. Он объясняет, что если бы Гудчайлд был настолько глуп, чтобы взять, скажем, две тысячи фунтов на скачки и попытаться поставить их на лошадь, каждый зевака и зевака в толпе тоже поставил бы на эту лошадь, так что если бы Гудчайлд не погиб в спешке, он, вероятно, поставил бы в среднем два к одному на свои деньги, но если он распределит свои две тысячи между своими агентами и каждый из них поставит, скажем, сотню на лошадь за две минуты до начала скачек, и если, пока все это происходит, Гудчайлд стоит на ипподроме под деревом, где все видят, как он ест пирог или ковыряется в носу и не проявляет никакого интереса к ставкам или, что еще лучше, выбрасывает двадцать фунтов на какую-то другую лошадь в скачках, то цена на лошадь, которую он действительно хочет выиграть, может упасть до шестерок или восьмерок, что, конечно, означает, что его коэффициент в две тысячи фунтов по стартовой цене вернет ему двенадцать или даже шестнадцать тысяч фунтов, при условии, конечно, что какой-нибудь агент не подведет команду и не снизит ставку слишком рано и не даст какую-нибудь SP

Букмекеру пора звонить в Мельбурн и предупреждать крупных спекулянтов, чьи люди ждут у входа на ипподром, готовые ворваться внутрь с большими деньгами и снизить цену на лошадь до начала скачек. Миссис Киллетон говорит, что, кажется, впервые в жизни поняла, что такое большие ставки, и осознала, почему её муж всегда молчал о своих ставках.

Августин не рассказал своей жене, что перед тем, как уйти от Риорданса в ту ночь, он

сказал Стэну, что самая выгодная ставка всех времен будет сделана через несколько дней и что его босс в городе, возможно, захочет поставить на нее двести фунтов, или что Стэн Риордан сам согласился сделать ставку у другого букмекера и добавить, возможно, еще двести от себя, и уж точно не сказал, что он (Огастин) будет каждую ночь часами лежать без сна до дня скачек, надеясь, что Стэн не сделает ставку слишком рано и все не испортит.

Климент произносит молитву, которая никогда не терпела неудач

Однажды в школе мистер Коттер говорит мальчикам, что, хотя они и изучают религию у брата Космы, им не помешает узнать у него что-нибудь ещё. Он говорит им то, что они уже много раз слышали от него: что он особенно предан Непорочному Зачатию.

и что они могут забыть всё, чему он их учит, лишь бы не забывать молиться Богоматери, когда им действительно что-то нужно. Он протягивает руки к бледной статуе Богоматери на алтаре в углу комнаты и говорит: «Вот она, мальчики, и я говорю вам от всего сердца, что она никогда не откажет вам ни в чём, о чём бы вы её ни попросили». Мальчики молчат. На некоторых лицах даже видны зачатки искреннего интереса к странному молодому человеку и его особой преданности. Затем мистер Коттер добавляет своим обычным учительским голосом: «Если это, конечно, ради вашей души».

Мальчики снова расслабляются, и их лица снова приобретают привычную расслабленность.

Клемент Киллетон считает, что он единственный мальчик, которому всё ещё интересно, когда мистер Коттер начинает писать на доске слова «Memorare», единственной молитвы, которая всегда будет услышана, и просит мальчиков переписать её в тетради и выучить наизусть. Как пишет Клемент: « Помни, о, большинство» . Любящая Дева Мария, что никогда не было известно ни в одном веке, что кто-либо, кто прибегал к твоей защите, умолял о твоей помощи или искал твоего заступничества. Покинутый. Вдохновленный уверенностью, я лечу к Тебе, о Дева Девы, мати моя. К Тебе прихожу, пред Тобою стою грешный и скорбно. Не презри, Матерь Слова Воплощённого, молитв моих, но милостиво услышь и даруй им. Аминь , он произносит их себе под нос, словно последние слова трансляции гонок, хрипло прокриченные в микрофон, когда поле, заросшее рябью, проходит мимо столба и, разливаясь невидимыми волнами, растекается по милям дремлющих сельскохозяйственных угодий, где женщины в тени