Текст книги "Печальный урожай"

Автор книги: Дженнифер Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

4 Бетси всем желает добра

Дневная работа закончилась, когда солнце уже клонилось к закату, а долины начал затягивать туман.

Освобождённые от тяжёлой ноши, деревья в глубине сада как-то сразу распрямились, подтянулись. Контейнер был доверху наполнен яблоками, теперь потерявшими свой нежный глянец.

Освещённые золотистым светом из окон, сборщики урожая медленно, группками брели в сумерках к дому.

– Ох, руки онемели! – стонала Джилл. – И ноги подкашиваются!

– Стареешь, Джилли, – смеялся Родни. – Это ещё что, завтра утром вообще пальцем пошевелить не сможешь.

– Спасибо, утешил, – устало откликнулась Джилл.

Они прошли по газону и гуськом поднялись на крыльцо. Дверь распахнулась, и на пороге выросла Бетси.

– Сапоги снимайте здесь. Чай готов.

– Слава тебе господи! – пробормотала Кэт, с трудом стягивая резиновые сапоги и следом за всеми входя в яркий круг света, льющегося из пылающего камина.

Зоя, разрумянившаяся, в халатике и тапочках, сидела на диване рядом с Алисой. Два лица – старое и юное – оторвались от настольной игры, обратив взгляд к тем, кто нарушил их покой.

Кэт сбросила куртку и подошла к дочери.

– Нравится тебе здесь?

– Ага, – довольно ответила Зоя. – Я уже помылась и выпила лимонаду, а тётя Алиса показала мне все свои страшные яды, про которые утром говорила. А попозже она найдёт мне поезд и Ноев ковчег. Знаешь, мам, я уже два раза выиграла, а тёте Алисе всё не везёт.

– Да, – согласилась Алиса, – она меня всё время обыгрывает.

– Зоя, – с тревогой сказала Кэт, – я надеюсь, ты понимаешь, что трогать бутылки в чулане ни в коем случае нельзя. Я боюсь, как бы…

– Ну что ты, мам…

– Крохе любопытно, – попыталась оправдаться Алиса. – Она знает, что трогать нельзя. Правда, куколка?

Зоя кивнула.

– Только в резиновых перчатках. Мам, когда тётя Алиса была такая, как я…

– Что было, то прошло, – перебила Алиса, виновато взглянув на Кэт.

Зоя решительно сменила тему разговора:

– Ой, мамочка, какая ты смешная. У тебя нос весь красный!

– Не заговаривай мне зубы, – ответила Кэт. – Как же ему быть? Я ведь не сидела в тепле целый день и не нежилась под душем, как некоторые, а работала.

– Но ты же сама велела мне идти в дом, – возмутилась Зоя. – Ты сказала, чтобы я шла вместе с тётей Алисой. А тётя Бетси тоже мылась в душе перед чаем, и она говорит…

– Ну ладно, я пошутила. Только прошу тебя, девочка, в чулан больше ни ногой, слышишь? Ой, что я с тобой болтаю, надо же скорей занимать очередь в душ. Пока!..

Бетси разработала целую систему приёма душа, которой должны были следовать все сборщики урожая; согласной этой системе, достигалась максимальная экономии горячей воды, поскольку устройство для её подогрева в доме было старое и ненадёжное. В ванной одновременно находилось по два-три человека. Пока один мылся ровно три минуты (за этим Бетси следила по часам на кухне), следующий раздевался и ждал своей очереди, дрожа и переминаясь с ноги на ногу на холодном линолеуме. По сигналу Бетси тот, кто блаженствовал в облаке пара под тёплой струёй, неохотно уступал место ближнему. Совместное мытьё было не в правилах Бетси, и поэтому соблюдался железный порядок: сначала «девочки», а потом «мальчики», а на стыке полов – супружеские пары.

Джереми не желал принимать участие в «этом идиотизме» и, к огорчению Кэт, всё время, пока они жили у Алисы, принципиально оставался немытым. Бетси, видимо, и в голову не приходило, что Джереми таким образом протестует против её «системы», скорее всего, она считала, что он и дома не моется, но никогда на этот счёт не высказывалась: давно уже усвоила, что лучше с ним не связываться.

Кэт сходила к себе в спальню взять всё, что нужно для мытья, и направилась в кухню, где у плиты сновала Бетси, свежая, румяная, надушенная жасминовыми духами. Сама без спешки принимала душ днём, утверждая, что сберегает воду для тех, кто будет мыться перед ужином. Анна, прислонившись к притолоке ванной, смотрела перед собой невидящим взглядом. За дверью бы слышен шум льющейся воды. Первой мылась Берди – это была привилегия всех новеньких. За ней уже вошла Джилл, поджидая своей очереди. Кэт встала рядом с Анной.

– Конец света! – проворчала Анна. – Неужели мама так никогда и не поймёт, что мы уже не дети!

– Но ведь горячей воды мало, – примирительно заметила Кэт. – Иначе на всех не хватило бы.

– Да брось ты, это только предлог, – отмахнулась Анна. – Как будто мы не можем быстро принять душ без этой дурацкой процедуры. Просто мать обожает командовать и думает, что мы всё ещё дети.

Кэт пригляделась к ней: брови нахмурены, выражение лица по-детски обиженное. Как она сейчас похожа на Родни, да и на Криса, подумала Кэт. Вот и они, чуть что не по ним, точно так же надуваются. Она всегда называла это «миной балованного ребёнка» и за Анной прежде такого не замечала. Жаль, если в ней это проявится… Кэт резко очнулась от окрика Бетси:

– Анна! Анна, поторапливайся, сейчас твоя очередь. Дорогуша, ты слышишь меня? Воды не хватит, если каждый… – Голос Бетси всё набирал силу.

«Мина балованного ребёнка» мгновенно исчезла с лица Анны, сменившись виноватой покорностью.

– Иду, иду, мама, – пробормотала она и поспешно скрылась в ванной.

В щель вырвалось облачко пара, старая дверь со скрипом захлопнулась. Бетси послала обворожительную улыбку Кэт и тут же перевела взгляд на часы, стоявшие на холодильнике. Джилл вряд ли может рассчитывать, что отведённое ей время продлится хоть на секунду.

Чувствуя себя полной дурой, Кэт заняла место Анны у двери. Подошла Сонси в красном халатике, с цветастым клеёнчатым пакетом и розовым полотенцем в руках.

– Я за тобой, – сказала она. – А кто там сейчас?

– Если не ошибаюсь, Берди, Джилл и Анна, – устало ответила Кэт. – Берди одевается, Анна раздевается, а Джилл принимает душ. Так что очередь большая.

Они прислонились к стене; обеим было неловко.

– Какой славный у тебя халатик, – выдавила из себя Кэт. – Очень приятный оттенок и пуговки милые, похожи на красные чашечки.

– Да он ведь уже… – начала было Сонси, но вдруг слова ей заглушил жуткий вопль из ванной, разнёсшийся по всему дому.

Кэт инстинктивно отпрянула: кто-то ломился в дверь с той стороны. Потом крики внезапно стихли, и наступила тишина. В дверь просунулась голова Берди. Без очков лицо её казалось ещё меньше; она близоруко моргала перед толпой, сбежавшейся со всего дома.

– Ничего страшного, просто Анна обнаружила на ноге пиявку и очень испугалась.

– И только-то?! – рявкнул Родни. – А я уже подумал, не набросился ли на неё маньяк с топором, так она орала!

Бетси протиснулась вперёд.

– Анна, не трогай, не трогай её. Я сейчас принесу соль. Кто-нибудь закройте, пожалуйста, воду в душе!

Дверь широко распахнулась, вышла окутанная клубами пара Берди в какой-то экзотической полосатой хламиде. Она вела под руку Анну. Та хромала, придерживая ногу под коленкой, а лицо у неё совершенно сливалось с халатом цвета сливок.

– Присосалась прямо через носок. Такая огромная… Наверное, ещё в саду… Боже, какая мерзость! – Анну передёрнуло, было видно, что её мутит. – Я растерялась и дёрнула, а теперь кровь никак не остановишь.

– Глупая девочка! – воскликнула Бетси. – И что с тобой происходит? Дай посмотрю. Осторожней, не испачкай халат!

– Да ладно, мам, не волнуйся. Я пойду присяду. – Из-за бледности глаза Анны казались просто огромными. Она пошатываясь направилась в гостиную.

Бетси загородила ей дорогу с криком:

– Анна! Стой там на линолеуме, пока я схожу за йодом. Ты же весь пол закапаешь!

Но тут чья-то рука, отстранив Бетси, потянулась к Анне.

– Пойдём, Анна, пойдём, погреешься, – сказал Уилф. Он осторожно вывел Анну из обступившей её толпы и усадил в гостиной на тахту, а кровоточащую ногу положил на стул.

– Принеси йод, – повернулся он к Родни, – и немного ваты или бинт.

Родни взглянул на мать, но, не сумев ничего прочесть в её лице, втянул голову в плечи и полез в буфет за йодом и ватой. Всё это он молча передал отцу и ретировался.

Кэт вместе с остальными наблюдала, как неловко Уилф копошился над ранкой от укуса. Надо что-то сделать, думала она, надо разорвать это сковавшее всех оцепенение. Обстановка как-то странно и тревожна накалена. Кэт видела, что Зоя и Алиса, сидя в гостиной, наблюдают за происходящим. У Зои глаза стали совсем круглые, а Алиса… Алиса улыбалась. Но это была недобрая улыбка. И Кэт, больше не раздумывая, шагнула вперёд.

– Анна, хочешь чаю?

– Рекомендую – универсальное средство от всех болезней. Изобретатель – Кэт Дилани! – хохотнул Джереми.

Напряжение мгновенно спало. Крис пошёл ставить чайник. Анна взяла у отца тампон с йодом и сама приложила его к ноге. Все зашумели, окружили Анну, стали вспоминать случаи с пиявками. Зоя и Алиса вместе вышли из гостиной.

– Спасибо, папа, мне уже лучше, – проговорила Анна, благодарно улыбнувшись отцу. – И чего я так перепугалась, идиотка!

Уилф смочил йодом ещё один тампон, дал ей и, вспомнив о каких-то своих делах, удалился к себе в спальню.

Кэт с улыбкой глядела ему вслед. Потом, повернувшись, чтобы что-то сказать Джереми, вдруг заметила, что Бетси из кухни тоже провожает взглядом Уилфа. Не подозревая, что на неё смотрят, она позволила своим чувствам отразиться на лице. В её глазах было странное сочетание недовольства, и нежной заботы, и чего-то ещё… Может, страха? Но это длилось всего секунду: Бетси быстро перехватила пристальный взгляд Кэт и опять надела улыбающуюся маску. Но её птичьи глаза не улыбались, а прикушенная верхняя губа придавала улыбке что-то застывшее, неестественное. Потом она отошла к плите.

– Кэт, что с тобой? – тихо спросил Джереми, толкая её в бок. – Стоишь с открытым ртом, как полоумная.

Кэт непонимающе взглянула на него. Рядом с ним, держа в одной руке пакет с губной и полотенцем, а в другой – аккуратно сложенную одежду, стояла Берди. Она уже надела очки, за ними живо поблёскивали янтарные глаза, уголки губ искривились в улыбке.

– Забавно, правда, Лани? Как она сразу встряхнулась, когда почувствовала на себе взгляд.

– Ты заметила? – прошептала Кэт, придвигаясь к ней поближе.

– Да, конечно, – спокойно отозвалась Берди. – Удивительная женщина. Я всё время за ней наблюдаю.

– О ком это вы? – вмешался Джереми.

– Тсс… Я потом тебе скажу.

Кэт было не по себе. Даже нежная, трогательная забота Уилфа о дочери теперь казалась какой-то нарочитой и потому неприятной. А что означает это странное выражение Бетси? Чего она испугалась? Может, ревнует Уилфа к Анне? Или её вывело из себя то, что в критический момент не она, а он оказался в центре внимания?

– Мам, а мам, – Зоя дёрнула мать за рукав, – посмотри, что мы нашли!

– Ноев ковчег? – Кэт рассеянно поглядела на груду какого-то хлама, сваленного в старинную плетёную корзину для белья.

– Да нет! – презрительно фыркнула Зоя. – Ты что, ковчега никогда не видела? Его мы не нашли, зато нашли теннисные ракетки, сетку и это… как его? – Она повернулась к Алисе за подсказкой. – Ага, серсо… а ещё смотри-ка! – Зоя вытащила из корзинки прекрасную чёрную вязаную шаль и кружевные митенки, тоже чёрные. – Я наряжусь в них, возьму вот этот веер и буду настоящая старая дама. Видишь, они без пальцев, это так надо.

– Какая прелесть! Роскошная шаль, Алиса! И митенки… Это же большая редкость. А вы не боитесь, что она…

– Ну, мам! – обиженно протянула Зоя.

– Она будет обращаться с ними аккуратно. Правда, детка? – хрипло произнесла Алиса и ободряюще кивнула Зое.

Девочка, не взглянув больше на мать, бросилась к камину со своими сокровищами.

– Удивляюсь, как их моль не съела в том старом комоде, – усмехнулась Алиса. – Надо же маленькой даме поразвлечься. Наверно, это вещи моей тётки Джемаймы. Да-а… Отец говаривал: «Беспечной молодости птица в золу и пепел обратится».

С этими словами Алиса прошествовала к своему креслу у огня.

Мрачноватые поговорки были у папаши, подумала Кэт и пошла помочь накрывать на стол.

– Пожалуйста, ещё две салатные ложки, Кэт, – попросила Бетси. – Ну вот, как будто всё готово. Только салат заправить. Родни! – Она постучала в дверь ванной. – Всё, выходи оттуда! Пора ужинать. А тебе, бедняжка, так и не удалось принять душ и переодеться. – Она сочувственно взглянула на Кэт.

– Ничего, Бетси, один раз можно пропустить, – ответила Кэт. – Или перед сном вымоюсь, ведь вода к тому времени подогреется, правда?

– Мм, пожалуй, – уклончиво ответила Бетси. – Но я понимаю, как приятно освежиться перед ужином. Хорошо хоть Верити и Джилл успели, они же гости в полном смысле слова, хотя Джилл и раньше иногда наезжала, но я как-то не воспринимаю её членом нашей семьи в отличие от Ника, тебя и Джереми.

Кэт что-то промычала в ответ и занялась салатом.

– А Верити… – продолжала Бетси, понизив голос, – вы с ней, кажется, учились вместе?

– Да.

Бетси задумчиво покивала; Кэт опять словно услышала скрип колёсиков у неё в голове и слегка улыбнулась.

– Очень способная девушка, сразу видно. Должно быть, получала стипендию в школе…

– Да, но…

– Нет-нет, дорогая, я ни о чём не спрашиваю. Какое мне дело, кто она по происхождению? В наше время о человеке судят по тому, чего он сам добился в жизни. И потом, разве на эту стипендию проживёшь? Я же знаю, сколько Родни получает – курам на смех!

Бетси продолжала рассуждать, а Кэт слушала вполуха и про себя посмеивалась. Сперва она хотела было сказать, что Берди благодаря своим успехам заслужила стипендию в их привилегированной школе, но её отец отказался, с тем чтобы деньги передали ученице из небогатой семьи. Довольно странный поступок для такого делового человека, но отец Берди всегда был непредсказуемым. Впрочем, об этом лучше помолчать. Узнай Бетси, что её новая гостья не из рабочей семьи, как она определила по виду, что имя её отца широко известно по крайней мере в финансовых сферах, непременно начала бы её обхаживать, а это наверняка бы пришлось Берди не по нутру. Берди никогда не афишировала своё происхождение; она сама, наперекор отцу, стала зарабатывать себе на жизнь, отказалась от места адвоката, служит простым научным сотрудником, одевается, как бедная студентка, не принимает никакой материальной помощи, но, в конце концов, это её личное дело.

И не то чтобы у Берди с отцом какие-то разногласия: насколько Кэт могла судить, Берди любит его, а он её просто обожает. Они даже внешне очень похожи: он такой же маленький, невзрачный. Вот только глаза, огромные янтарные глаза Берди унаследовала от матери, умершей, когда они ещё учились в школе. Кэт хорошо её помнила – редкой красоты была женщина. Наверно, Берди считала, что ей нечего равняться с матерью, и потому даже не пыталась «подчёркивать свои достоинства», как пишут в дамских журналах. Она с детства была со странностями, и, надо сказать, детство у неё было не из лёгких.

– Кэт, Кэт, проснись! – Крис пощёлкал пальцами у неё перед носом. – Пойдём к столу. Давай я отнесу салат. Мы все уже с голоду помираем.

За ужином Бетси, как всегда, блистала, Родни отпускал грубые шутки, Ник добродушно улыбался, а остальные чувствовали себя не в своей тарелке. Зоя, нарядившись в чёрную шаль и кружевные митенки, с аппетитом съела полпорции спагетти, но на вторую половину её уже не хватило. Она неохотно поковыряла салат и без разговоров отправилась спать, даже про десерт не спросила. Вот что делает с детьми чистый воздух, подумала Кэт.

– Сегодня на десерт только кекс, – заявила Бетси. – Я хотела сделать пудинг, но за этими треволнениями… – И она одарила всех улыбкой.

Анна встала.

– Что ж, раз я лишила вас заслуженного десерта, пойду хотя бы принесу кекс и кофе.

– Спасибо, дорогуша, ты у меня умница! – Бетси откинулась на спинку стула и лишь на миг прикрыла глаза, однако жест был достаточно красноречивый, чтобы все отметили, как она устаёт, стараясь им угодить.

Анна снова не могла отделаться от чувства вины. Крис выглядел озабоченным. Уилф сидел нахохлившись. Ник, Джилл, Кэт и Джереми переглянулись.

Сонси, заметив это, по обыкновению разнервничалась, валя всё на себя. Боже, каким ничтожеством надо быть, чтобы так реагировать на выходки Бетси! Она неловко поднялась, с грохотом отодвинула стул, и покраснела.

– Я помогу тебе, Анна, – пробормотала она и, ни на кого не глядя, вышла в кухню.

– До чего забавна! – услышала она за спиной спокойно-высокомерный голос Бетси, от которого можно было взбеситься.

Кэт отхлебнула кофе и потянулась за своим рукодельем.

– О, Кэт, ты всё ещё колдуешь над своими полевыми цветочками? – изумилась Бетси.

– Да, – сокрушённо вздохнула Кэт. – Наверно, так никогда не закончу.

– И как у тебя терпения хватает! – сказала Джилл. – Ну-ка покажи, что ты успела вышить с тех пор, как я видела это в последний раз. Ага, вот тут и тут. Что же, ты порядком продвинулась.

– А я, между прочим, тоже пристрастилась к вышиванию, – весело сообщила Бетси. Она открыла плетёную корзину и показала начатый узор. – Мило, правда?

– Да, очень, – ответила Кэт, разглядывая отпечатанный на канве рисунок – весьма банальный букетик весенних цветов в пастельных тонах.

– К нему ещё прилагается прелестная овальная рамочка. Когда закончу – повешу в холле. Я только учусь вышивать, но даже не подозревала, как это увлекательно.

– Ой, Бетси, а это что? Шкатулка? Откуда она у вас? Сразу видно, старинная. – Кэт вытащила из корзины жестяную шкатулку. Рисунок на крышке уже выцвел, но всё-таки можно было рассмотреть, как три медведя-коала, сидя на эвкалипте, задумчиво глядят вдаль – так умеют глядеть только коалы.

– Я с детства храню тут свои сокровища.

Вид у Бетси был несколько обиженный, и Кэт, к своему стыду, поняла, что проявила бестактность, расхваливая шкатулку после того, как столь сухо отозвалась о рукоделье.

– Теперь я приспособила её под нитки. – Бетси с грустью вздохнула.

– А раньше там были фотографии и разные штучки, да, мама? – попытался утешить её Родни.

– Да, Родни, ты прав. Милая моя шкатулочка! Я даже возила её всюду с собой. А ещё любила уединиться в саду под большой яблоней и перебирать там свои ценности. Я сегодня рассказал об этом Зое, и она, золотко, решила тоже завести себе сокровищницу в обувной коробке. Слышишь, тётя Алиса?

Алиса буркнула что-то в ответ.

– Бедная малышка, – продолжала Бетси. – В наше время жизнь у детей стала тяжёлой. Они теперь лишены таких простых радостей, как шалаши, шкатулки и тому подобное. Все живут в городах, мамы работают, детишек отдают в детские учреждения, и для прежних забав у них нет ни времени, ни места.

– Ну, не скажите… – Кэт понимала, что Бетси говорит это ей в отместку и самое разумное – не обращать внимания, и всё же начинала поневоле раздражаться.

– Да я не виню родителей, боже упаси! Они вольны думать о себе и жить так, как им нравится. Ведь нынче об этом им только и твердят со всех сторон. Почему они должны всем жертвовать ради детей, как мы когда-то. Наши взгляды устарели, сейчас рассуждают иначе и, наверно, правильнее. – Бетси со вздохом открыла свою шкатулку. – Но нам, старомодным, трудно к этому привыкнуть. В наше время дети были на первом месте. – Она улыбнулась своим мыслям и чуть кокетливо продолжала: – Я только надеюсь, что Крис и Сью не дойдут до того, чтоб запихнуть моего будущего внука в ясли. Да я им просто не позволю, вот и всё. Я ещё не так стара и смогу позаботиться о малыше.

Кэт резко выпрямилась, охваченная бессильной яростью. Поверх склонившейся над вышиванием головы с великолепной укладкой поглядела на Джереми, а он лукаво подмигнул в ответ. Потом бросила быстрый взгляд на Сонси: та втянула голову в высокий ворот свитера, лицо было спрятано в тени.

Бетси выбрала розовую нитку и спокойно вдела её в иголку.

– А ты, Джилл, не привезла никакого рукоделья? – Чёрные глаза чуть блеснули.

– Не-ет, – протянула Джилл. – В отличие от Кэт я совершенно к этому не способна.

– Ну и зря – рукоделье очень успокаивает. Да и большого ума тут не надо. Я раньше тоже считала, что мне это не по силам, когда видела, как Кэт мучается. А оказалось – ничего сложного, правда, Кэт?

Кэт кивнула и заставила себя улыбнуться, хотя внутри у неё всё кипело.

– Сонси, а ты бы тоже показала Кэт свою работу, – предложил Крис.

– Да нет, не стоит. – Сонси испуганно, умоляюще взглянула на него.

– Но ты же взяла её, не так ли? Где она?

– Где-то там… в комнате. Я потом найду, – едва слышно вымолвила Сонси.

– Что ты стесняешься, глупенькая, я ведь тоже только учусь! – воскликнула Бетси. – А Крис не говорил, что ты вышиваешь. Это же замечательно! – Бетси просияла. – Все вышивают. Ну, мальчики, смотрите, какие у вас жёны рукодельницы.

Родни хрипло захохотал.

Крис поднялся и, не обращая внимания на Сонси, пытавшуюся его удержать, вышел из комнаты. Он вернулся, неся за пластмассовые ручки корзинку, расписанную лиловыми цветами.

– О! – У Бетси взлетели брови. – Какая… необычная корзинка, Сью! А впрочем… очень мило… Где ты её откопала?

Впервые за весь вечер Сонси посмотрела свекрови прямо в глаза и спокойно объяснила:

– Это мамин подарок. Она сама её сделала, когда я пошла работать.

Бетси прикусила язык. Насмехаться над чьей-то умершей матерью кощунственно – она это понимала.

Сонси открыла корзинку и достала кусок полотна в круглых пяльцах. Кэт придвинулась поглядеть, и у неё даже дух захватило. Она ожидала… трудно сказать, чего она ожидала, но такого… Исключительно тонкая, художественная работа: старая садовница в соломенной шляпе сидела на скамейке в саду, освещённая лучами заката. Множество оттенков от зелёного до золотистого, сливаясь, создавали в игре теней и света ощущение полного, умиротворяющего покоя.

Кэт перевела взгляд на Сонси.

– Какое чудо! Сонси, это просто невероятно! Я и не представляла, что ты такая художница.

Сонси робко улыбнулась, зардевшись.

Крис сиял.

– Она никогда никому не показывает, такая застенчивая! Я ей говорю: сумасшедшая, ведь одна вышивка отнимает у тебя полгода, а то и год. А что в итоге? Она их просто запихивает куда-нибудь или дарит. В больнице уже висят две или три, ещё с тех пор, как мы женаты не были. Но уж эту повесим у себя, она мне обещала.

– А почему ты нам никогда об этом не говорил? – Бетси напряглась, сдвинула брови. – Мне и в голову не приходило, что Сью занимается рукодельем.

– Понимаешь… – смутился Крис. – Сонси не хочет. Она ведь такая скрытная.

Глаза Бетси расширились и стали жёсткими. Своей холёной рукой она потянулась к пяльцам.

Сонси не сразу отдала работу, только теперь Кэт поняла, что стоит за этой «стеснительностью». Бедняжка изо всех сил старалась сохранить что-то своё, хоть какую-то малость, недоступную контролю, насмешкам и придиркам Бетси. Но не тут-то было – вот сейчас она прикоснётся своими пальцами, что-нибудь снисходительно процедит, и всё будет испорчено.

– Ах, Джереми! – вскрикнула вдруг Кэт и, можно сказать, вырвал пяльцы из рук Сонси, повернула вышивку к мужу. – Ты только взгляни!

Джереми, Ник и Джилл в безмолвном восхищении уставились на картину.

– Сью, а где ты купила такой набор? Мне в магазине ничего подобного не встречалось, – мрачно проговорила Бетси. – Какой там номер партии? Рисунок, по-моему, очень замысловатый, хотя и несколько…

– Да нет, мам, – рассмеялся Крис, – это не набор. Сонси сама рисует на канве и цвета сама подбирает.

– А-а, – протянула Бетси. – Вообще-то я сразу подумала, что-то здесь не то… вся эта зелень и разные стежки. Но всё равно, Сью, работа очень своеобразная, пусть не…

– Бесподобно, Сонси! – перебивая её, горячо заговорила Кэт. – Я ещё в жизни не видела ничего подобного.

– Милая Кэт, как всегда, образец великодушия, – ласково заметила Бетси, но глаза её метали молнии. – Люблю таких восторженных людей. – Она с грустью погладила свою вышивку. – Ладно, уберу-ка я, пожалуй, эти жалкие потуги и займусь посудой. Дилетантам здесь не место.

Закусив губу, она сложила рукоделье в корзину и сверху прикрыла его шкатулкой.

Улыбка мгновенно сошла с лица Криса; он сконфузился.

Вот болван, подумала Кэт, возвращая Сонси вышивку и глядя, как та поспешно прячет её в свою нелепую лиловую корзинку. Как будто не знает, с кем он имеет дело. Впрочем, с него взятки гладки. Отвечать за всё придётся Сонси. Кэт вдруг почувствовала, что больше не в силах выносить эту гнетущую атмосферу, и, подойдя к Джереми, потянула его за рукав.

– Мы всё вымоем, Бетси. Не спорьте, прошу вас. Пошли, Джереми.

Джереми и Кэт тихо переговаривались на кухне.

– Всё очень просто. Скажешь, что у тебя горло разболелось, и привет…

– Неудобно, Джереми. Никто не поверит! Уж Бетси-то сразу всё поймёт и будет оскорблена…

– Ну и чёрт с ней! Кошмар! Дикость!.. Сама виновата! Я всегда говорил, что в их семействе все… чокнутые, но теперь это, по-моему, переходит всякие границы.

– И всё-таки неудобно… яблоки… Берди…

Джереми в сердцах швырнул мокрое полотенце на плиту.

– Ещё о Берди заботиться! Она ведь сама напросилась. К тому же её это как будто даже развлекает. Клянусь! Твоя толстокожая Берди просто обожает чужие скандалы.

– Неправда! Вечно ты…

– Да ладно, плевать мне на неё. Скажи лучше, где полотенца.

– Вон там, в буфете, на нижней полке.

– Тут есть всё, кроме кухонных полотенец. – Джереми стал рыться на полке, натыкаясь на грелки для чайника, крышки от молочников и салфетки, которые мать Алисы, вероятно, стелила на поднос, но с тех пор никто ими не пользовался.

Вдруг на зелёный линолеум вывалились потускневшие кольца для салфеток и раскатились по всему полу.

– Дьявольщина! – прошипел Джереми.

– Ах, какой же ты неловкий! Посмотри, что наделал!

Они одновременно наклонились, чтобы подобрать кольца, и сильно стукнулись лбами. Джереми взвыл от боли и опустился на пол, обхватив голову руками. Кэт резко выпрямилась и стиснула зубы от внезапно подкатившей злости.

Дверь из гостиной приоткрылась, и в неё просунулась рыжая грива Джилл.

– Ой, простите, – сказала она, вытаращив глаза и приподняв брови.

– Да заходи, Джилл! Ты не помешала. Мы тут чуть не подрались. – Внезапно к ней вернулось хорошее настроение. Она протянула Джереми рука, помогая ему подняться.

– Нервные клетки не восстанавливаются, – тяжело вздохнул он, потирая лоб. – В довершение ко всему голову расшиб…

– Не могу ли я чем-нибудь помочь? – предложила Джилл. – Если честно, нет сил сидеть там с ними. Объясните мне, что значит весь этот ужас!

– Спроси чего полегче! – огрызнулся Джереми. – Мы завтра уезжаем. Кэт заболевает.

– Ну уж нет, Джереми Дарси! – злобно прошипела Джилл. – Вы что, собираетесь оставить нас Ником на съедение этим Тендерам?

– Не волнуйся, Джилл, – спокойно отозвалась Кэт. – Никуда мы не уедем. Ох, чёрт, перчатки порвались. Резина слишком тонкая. Такие покупать без толку. Слушай, Джилл, там в столе должна быть ещё упаковка. Не поищешь? Ну вот, давай сюда. Спасибо.

Джереми решил не сдаваться без боя.

– Я думаю, Кэт, раз ты больна, мы должны уехать…

Но продолжить ему не дали: дверь снова отворилась и в кухню проскользнул Ник.

– Ишь вы какие умные! Сами улизнули, а мне амбразуру закрывать?

Он повернулся к Джереми.

– Бетси вымещает свою злобу на Сонси, а Алиса прицепилась к Анне. В общем, они там как кошки на раскалённой крыше.

– Ужасно! – подхватила Кэт. – Мы уже вчера имели удовольствии… Неужели так будет продолжаться каждый вечер?

– Помяните моё слово, эту женщину однажды обязательно кто-нибудь прикончит, – угрюмо пробормотал Джереми. – И никто, кроме неё самой, даже не удивится.

– Да, бедняжка Бетси! Она ведь всем желает добра.

– Ты неисправима, Кэт, – снисходительно бросил муж. – Неужели ты до сих пор не уразумела: никакого добра она никому не желает. А желает она только одного: чтобы все плясали под её дудку.

– Нет, Джереми, это было бы слишком просто, – отрезала Кэт. – Тут что-то кроется. Ты заметил, как она посмотрела нынче на Уилфа?.. Она чего-то боится, уверяю тебя.

– Точно! – кивнул Ник, задумчиво поглаживая бороду. – Старик ведет себя более чем странно… И эти его траурные истории…

– А как вам Алиса? – подхватила Джилл. – По-моему, она совсем из ума выжила. Но уж лучше бы Бетси оставила её в покое. Ведь старуха явно не хочет уезжать из этого дома. Она привыкла к своему старому хламу, и больше ей ничего не нужно. Кстати, никто не хочет поиграть в «Ма-йонг» (Настольная игра, распространённая в странах Юго-Восточной Азии и Британского содружества. В «Ма-йонг» играют фишками и карточками) или в «Эрудита»? Алиса, как ни странно, помнит, где они лежат. Я лично предпочитаю «Эрудита», а вы?

Джилл с удивительной лёгкостью умела перескакивать с одного на другое, но Кэт решительно прервала этот «поток сознания»:

– Слушай, Ник, а чего она теперь прицепилась к Анне? Неужели опять насчёт пиявок?

– Нет.

– А что?

– Я не дослушал лекцию о злодеяниях Дамьена Трелора, с подчёркнутым безразличием ответил Ник, внимательно изучая ноготь на большом пальце. – О его жестокости по отношению к бедняжке Анне, о его тщеславии, напыщенности и полном отсутствии моральных устоев.

– Боже, какое идиотство! – простонала Кэт. – И чем он им не угодил?

– Он поддонок, – твёрдо сказал Джереми. – Я просто диву даюсь, как Анна могла…

– Ерунда! Он очень интеллигентный и приятный человек, – резко возразила Джилл.

Кэт и Джереми изумлённо воззрились на неё. Джилл с вызывающим видом выдержала эти взгляды, но её бледное веснушчатое лицо загорелось румянцем. Даже шея в вырезе полосатого джемпера вспыхнула.

– В последнее время при Джилл о Дамьене лучше не говорить, – через силу усмехнулся Ник и побледнел так же внезапно, как Джилл покраснела. – Она за него горло перегрызёт. Вы же знаете, они вместе работают над книгой. Очень тесное сотрудничество, я бы даже сказал – интимное.

– Заткнись, Ник, ты мелешь чушь! – напустилась на него Джилл и, повернувшись к Кэт, добавила: – Дамьен написал прекрасную книгу об австралийском антиквариате. И фотографии сам сделал – тоже великолепные. Мы будем её издавать, и я работаю над ней как редактор, вот и всё. Книга очень важная, и мне хочется, чтобы всё было в лучшем виде, и Дамьену тоже, поэтому нам приходится часто встречаться, вместе думать, обсуждать, снимать вопросы. И ничего особенного, а уж тем более интимного в этом нет.

Джилл надменно вскинула голову и говорила запальчиво, что совершенно не в её стиле. Может быть, поэтому то, что она хотела всем внушить, выходило не слишком убедительно. Дамьен между нею и Ником явно стал камнем преткновения.

– Что ж, если вы привечаете только таких прохвостов и жуликов, то удивительно, как это издательством «Пинки» до сих пор не заинтересовалась полиция, – насмешливо произнёс Ник.

Кэт изумлённо поглядела на него. Куда девался то приветливый, жизнерадостный человек, с которым они вместе всегда стремились погасить назревающие конфликты. Холодные глаза, в лице ни кровинки, зубы стиснуты – настоящий Отелло! Невероятно: ведь Ник и ревность – несовместимые понятия. Кэт вдруг услышала, как кто-то стучит в парадную дверь и она открывается. Ох, только бы не разбудили Зою, подумала Кэт.