Текст книги "Нечаянная страсть"
Автор книги: Дженис Лэйден
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Глава 20
– Брр! – прорычал Томас Лэндон, отведя в сторону руку с пустой кружкой. – Будьте вы прокляты, Финч! Что вы подложили в этот гнусный отвар? – Он откинулся на подушки.
– О, милорд, уж не хотите ли вы выведать мои тайны? Нет, готов побиться об заклад, что нет. – Финч взял кружку из слегка дрожащей руки барона и поставил ее на столик. – Зато теперь вы почувствуете себя гораздо лучше. Все хорошо. Вы велели разбудить вас рано, что очень необычно для вас, хотя вам и удалось поправить ваши дела сегодня ночью. – Финч откинул тяжелое стеганое одеяло и протянул руку за халатом барона, сшитым из прекрасного бургундского шелка.
– Я, видно, выпил лишнего, – пробормотал Лэндон, потянувшись рукой к виску. Боже, как у него трещала голова! Финч держал наготове халат, но барон даже не пошевелился. – Не сказал ли я, почему хочу встать рано, Финч? – тихо спросил Лэндон.
– Полагаю, вы намеревались повидаться со своим доверенным, – бесстрастно ответил Финч, выпрямившись и не выпуская из рук халат хозяина.
«Благослови, Господи, Финча, – подумал Лэндон. Всегда такой осмотрительный и большой мастер поторговаться при любой сделке. Незаменимый человек!» Что бы ни сболтнул Лэндон ночью о поверенном, он не сомневался: никто из слуг не выведает у Финча ни единого слова. Но сейчас барон более всего ценил в лакее то, что тот говорил тихо и не раздвинул шторы на окнах. Поэтому проклятый солнечный свет не хлынул в спальню. Лэндон взглянул на непроницаемого Финча и невольно улыбнулся. Этот педант, вероятно, простоит все утро с халатом в протянутых руках, если хозяин не соблаговолит подняться.
Пожалев верного и толкового лакея, Томас Лэндон наконец спустил ноги с кровати.
В гардеробной стояла благословенная тишина, пока Финч брил и причесывал хозяина, а потом смазывал его седые волосы какой-то особой помадой, с секретом рецепта которой никогда бы не расстался. Лэндон подозревал, что это один из таких же древних семейных рецептов, как и гнусный отвар, коим тот постоянно отпаивал его, или вонючая мазь, творившая чудеса с обшарпанными ботфортами. А вот запах помады доставлял Лэндону удовольствие. Ничего удивительного: обычное сочетание миндаля и розмарина, однако, принюхавшись, барон ощущал слабую примесь бараньего жира. Впрочем, барон сомневался, что, когда-нибудь узнает рецепт.
Когда Финч наконец отошел, удовлетворенный делом рук своих, Лэндон поднялся из-за туалетного столика и позволил лакею надеть на себя сюртук. Размышления над рецептами Финча уводило его от неприятных мыслей, связанных с конкретными делами, но барон понимал, что ему придется ими заняться, и притом весьма скоро.
– Знаете, старина, я сделал это, – тихо сказал Лэндон, пока Финч стряхивал воображаемые пушинки с его сюртука. – Я полностью отыгрался.
– Знаю, милорд, – так же тихо ответил Финч.
– Неужели? – Барон бросил пристальный взгляд на лакея.
– Да, милорд, вы… сами мне об этом сказали. Ночью. – Лакей явно смутился.
– Едва ли я был способен сказать что-либо внятное этой ночью, – сухо возразил барон.
– О милорд, вы… э-э… что правда, то правда, вы были довольно…. э-э… прошу прощения, ваша светлость, но вы этой ночью были довольно пьяны. И все время… э-э… бормотали что-то несусветное. Мне оставалось только уложить вас в постель. Ваши слова я даже не разобрал, но вы что-то упорно, твердили, дергая, меня за рукав, словно это было для вас очень важно. Потом вы наконец затихли, но тут же вдруг сели на кровати, четко сказали, что отыграли Уикем, и велели разбудить вас рано, поскольку собирались сегодня же отправиться к мистеру Фэйрли. Лишь после этого вы уснули как невинный младенец.
– Вот оно что… – Лэндон вдруг вспомнил, как ночью, несмотря на сильное опьянение, отчетливо осознал кое-какие вещи. А может, именно благодаря этому состоянию? Разве безумцы не постигают порой истин, недоступных другим? Почему же такое не может случиться и с человеком, одурманенным выпивкой? Он медленно обвел глазами свою гардеробную, задержав взгляд на огромном платяном шкафу, на выдвижных ящиках и на стоявшем в углу массивном кресле. Тут до него дошло, что Финч пристально и странно смотрит на него. Барон знал, что от всезнающего лакея почти ничего нельзя утаить, но на этот раз никто, абсолютно никто не должен догадаться о его замыслах.
Лэндон улыбнулся, и Финч, кажется, немного успокоился.
– Могу ли я вас поздравить, милорд? – Лакей расплылся в улыбке. Подав барону шляпу и перчатки, он добавил: – Хотелось бы, ваша светлость, сказать от имени слуг, что все мы… да, все мы очень рады за вас и… и премного вам благодарны.
Лэндона тронуло это выражение искренней признательности и уважения, однако он насторожился:
– От имени слуг, Финч?
Улыбка исчезла с румяного лица Финча, и оно снова стало непроницаемым.
– Простите, милорд, я подумал, что дела у вас срочные, и велел подать карету. – В глазах лакея вспыхнуло любопытство. Финч считал делом чести никогда не распространять неосторожные высказывания хозяина, а также то, о чем тот бормочет ночью, но полагал, что хорошие новости не являются тайной.
А новости очень хорошие, напомнил себе Лэндон, предвкушая приятную поездку, и направился к двери.
Но Дермота Финча было не легко провести. Хорошо изучив хозяина, он заподозрил что-то неладное. Прибрав в гардеробной, лакей решил поговорить с мисс Морайей.
Барон спустился по парадной лестнице и повернул было к вестибюлю, но внезапно решил, что Ходж с лошадьми подождет, пока он сам сделает кое-что еще. Лэндон направился в малую столовую, полагая, что найдет там старшую дочь, которая в отличие от Тэсс никогда не засиживалась за завтраком. Увидев в дверях отца, Морайя вскочила и вопросительно взглянула на него:
– Папа?
Барон понял, что дочь взволнована, однако тотчас подумал, как недурно она выглядит в бледно-розовом домашнем платье, несмотря на усталые глаза! Должно быть, Морайя не выспалась.
Лэндон широко улыбнулся:
– Наверное, я не ошибусь, дорогая, предположив, что ты уже слышала нашу новость. Финч, вероятно, объявил о ней и на первом этаже.
– Да, папа, но это же так чудесно! – Морайя крепко обняла отца, умолчав о том, что слуги узнали обо всем задолго до появления Финча. О том, как сама узнала эту новость, она, разумеется, тоже не поделилась с бароном. Отступив от отца, Морайя оглядела его. Финч хорошо потрудился: ничто во внешности барона не напоминало о ночных возлияниях. – Я знала, что вы отыграетесь, папа, не сомневалась в этом! Мы все гордимся вами!
Она не надеялась на то, что все пройдет столь гладко, однако отец почему-то не выглядел счастливым и, более того, вымученно улыбался.
– Вы выглядите сегодня вполне здоровым и бодрым, – заметила Морайя. – Вы… вы куда-то собираетесь? – Она подавила закравшееся ей в голову опасение. Нет, даже Томасу Лэндону не найти в окрестностях Мач-Хенли такого места, где начинают играть в карты до десяти утра. Да и одет он не для дальнего путешествия, значит, в Лондон сегодня не поедет.
– Да, собираюсь. У меня есть одно дело в деревне. Не нужно ли тебе что-нибудь привезти?
– Нет, папа, спасибо.
– Я совсем забыл, Морайя. Прошлой ночью, как ты знаешь, мне везло и я выиграл несколько больше того, что проиграл Роану в первом, так сказать, туре. – Он полез в карман сюртука и вынул небольшой кошелек. – Вот здесь немного денег. Купи себе и Тэсс новые платья, а если что-то останется, расплатись с самыми нетерпеливыми кредиторами. Ну а теперь я поеду, дорогая, – смущенно добавил он.
Морайя не выразила удивления.
– Спасибо, папа, – прошептала она, поцеловав его в щеку.
Сунув кошелек в карман, она подошла к столу, ошеломленная и сбитая с толку. Никогда еще, сколько Морайя себя помнила, отец не давал ей денег, пока она, сама их не просила. Он, конечно, не возражал, чтобы дочь купила себе новое платье, но ему самому это не приходило в голову, а Морайя редко обращалась с этим к отцу из-за более важных расходов. Как капризный ребенок, отец полагал, что расплатиться с надоедливым кредитором всегда успеет. Главное же – не упустить шанс выиграть целое состояние в игорном притоне.
Морайя быстро вынула кошелек, открыла его и пересчитала деньги. Сто двадцать фунтов! А ведь виконт говорил о ста фунтах, выигранных отцом. Девушка всерьез встревожилась. Ее, конечно, обрадовало, что отец не намерен тут же спустить деньга за карточным столом, но беспокойство за него не покидало Морайю. Никакого ликования барон явно не испытывал, но особенно насторожило Морайю то, что он отдал ей все выигранные деньги.
В растерянности она вернулась к своим бумагам. Едва ли отец столкнется с большими трудностями в Мач-Хенли. Ей же предстоит решить, как лучше использовать эти постыдные лишние сто фунтов. Девушка старалась не задумываться, почему они достались барону. Видит Бог, она не желала принимать денег от виконта, но вернуть их, как требовала гордость, ей не позволяли обстоятельства. Морайя не могла позволить себе такого жеста. Слишком многие пострадают, если она так поступит. Следует, конечно, подумать и об отце. Он всегда хотел, чтобы у нее были деньги, и хотя уделял мало внимания хозяйственным делам, до него наверняка доходили разговоры слуг о неоплаченных счетах и назойливых кредиторах.
Едва она взялась за утреннюю почту, как вошел Ривс и сказал, что Финч просит разрешения поговорить с ней. Эта необычная просьба удивила и напугала Морайю. Отец! Должно быть, с ним что-то случилось! Но это же нелепо. Ведь он только что вышел от нее. Не понимая своего безотчетного страха, Морайя поднялась и пошла навстречу Финчу.
– Мисс Морайя, простите что потревожил, но не могли бы вы уделить мне минуту? – Финч почтительно поклонился.
– Отец? С ним… с ним все в порядке?
Лакей кивнул.
– Барон сейчас на пути в деревню, мисс Морайя.
Девушка с облегчением вздохнула.
– Да, да, разумеется. Так чем же я могу быть вам полезна, Финч? – спокойно спросила она.
– Дело в том… – Лакей умолк и взглянул на Ривса, по-прежнему стоявшего в дверях. Казалось, он не испытывает ни малейшего интереса к происходящему, но и Морайя, и Финч понимали, что Ривс внимательно прислушивается к каждому слову.
– Я вам больше не нужен, мисс Морайя? – наконец спросил Ривс.
– Спасибо, Ривс, можете идти.
Финч взглянул на хозяйку, как только закрылась дверь. Морайя едва заметно усмехнулась. Лакей не слишком церемонился с Ривсом. Конечно, дворецкий занимал особое положение в доме, но Финч считал себя обязанным подчиняться только хозяину, ибо пользовался его неограниченным доверием. Поза лакея и нарочитая пауза давали ясно понять, что он не намерен делить это доверие ни с кем из слуг. Слегка покраснев, Финч переступил с ноги на ногу и продолжал:
– Так вот, меня… меня беспокоит хозяин, мисс. Видите ли, он… О, может, мне не следовало бы ничего говорить, поскольку это лишь мое ощущение, но он словно не в себе, мисс. Не хочу вас тревожить, но… понимаете…
– Конечно, Финч. Вы правильно сделали, что пришли. Но что… что именно вы заметили в поведении барона? – с тревогой спросила Морайя.
– Видите ли, он… он вовсе не кажется счастливым, несмотря на то, что произошло минувшей ночью. Он был утром, я бы сказал, слишком… слишком тихим, мисс Морайя.
Девушка не собиралась ни с кем делиться своими опасениями насчет отца, тем более что, как и Финч, не могла объяснить их. Однако, подумав, она сказала:
– Возможно, его беспокоит будущее, Финч. Полагаю, следует внушить барону, что он не должен надолго покидать Уикем.
Финч понял: мисс Морайя надеется, что ему удастся убедить хозяина не ездить в Лондон. Он и сам с удовольствием сделал бы это. Правда, престиж лакея возрастает, когда хозяин появляется в столичном обществе, элегантно одетый, в начищенных до блеска ботфортах и в галстуке, завязанном по последней моде. Но Финч уже уяснил себе, что Лондон барону противопоказан. Они много бывали там вместе, и Дермот Финч делал все, чтобы барон чувствовал себя хорошо.
– Прекрасная мысль, мисс, – кивнул Финч. – К тому же сейчас в Лондоне многолюдно и очень жарко.
Лакей был удовлетворен разговором с мисс Морайей. Она разительно отличалась от других женщин, которые кричат и не желают ничего слушать, когда мужчине нужно обсудить с ними дела. Но последние слова Морайи его встревожили.
– Отлично. Думаю, отец с удовольствием поживет некоторое время в деревне. К тому же нам уже нечего беспокоиться по поводу шкафчика с револьверами. Спасибо, Финч, что вы пришли. Заходите в любое время.
Лакей удалился, испытывая смутное беспокойство. Да, он позаботится о хозяине и положит на место ключ от шкафчика с револьверами. Но что же все-таки его тревожит?
Глава 21
Томас Лэндон велел Хоуджу высадить его из кареты, не доезжая окраины деревни. Желая приободриться, он подумал, что прогулка по деревенской тропке под ярким солнцем поможет ему. Барон не знал, разнесли уже болтливые слуги по деревне последние новости или нет, но, судя по тому, что происходило в его доме, считал это вполне возможным. Поэтому решил идти быстрой и легкой походкой, хотя надеялся в этот ранний час никого не встретить.
Стояла полная тишина. Барон, проходя мимо домиков, размышлял о дочерях. Тэсс выглядела вечером превосходно и так напоминала Клариссу, что Лэндон наверняка пустил бы слезу, не будь он так озабочен необходимостью отыграть усадьбу. Он понимал, что Тэсс вышла из детского возраста. Даже Морайя была весьма привлекательна, а уж она-то и подавно не ребенок. Старшая дочь уже несколько лет вела хозяйство поместья, да и из платьев своих давно уже выросла. Барон глубоко вздохнул. Да, пока, он проводил время в Лондоне, то проигрывая свое состояние в карты, то пытаясь отыграть его, дочери стали взрослыми. До этой недели он никогда не задумывался об их будущем и теперь признавался себе, что и вообще не уделял им внимания. Морайе уже год назад следовало выйти в свет, как ее сверстницы. Но, увы у них не было денег для лондонских сезонов. И даже теперь, когда барон отыграл Уикем, они по-прежнему не обладали ничем, кроме крыши над головой, заложенной и перезаложенной. Если бы только Лэндон вкладывал изредка перепадавшие ему деньги в землю или в усовершенствования, способствующие увеличению дохода… Но барон снова и снова проигрывал их. О Боже, как он дошел до такой жизни?
Лэндон смахнул слезу. Навстречу ему быстро шли молодые служанки и, перешептываясь о чем-то, не отрывали от него любопытных глаз. Девушки не заговорили с ним, но барон приподнял шляпу, когда они, присев в реверансе, поспешили дальше. Значит, почти равнодушно подумал он, слухи уже распространились. Что ж, пришло время и ему сделать свое дело. Конечно, все испытали почти благоговейный восторг, но только не Лэндон. Он не ощущал злорадной радости и даже не чувствовал себя победителем. По правде говоря, барон вообще не считал своей победу прошлой ночью. Он даже не был убежден, что ему повезло. Нет, в глубине его сознания укоренилась мысль, что когда он уже впал в глубокое отчаяние, к нему протянулась рука Провидения. Барон понимал, что больше никогда не оттолкнет эту руку, никогда не падет так низко. Чтобы предотвратить это, существовал только один путь. Поэтому-то барон и спешил поговорить с мистером Фэйрли.
Лэндон шел по дороге, предаваясь воспоминаниям о прошлой ночи. Хотя накануне его одолевали совсем другие проблемы, за обедом барон вдруг осознал, что Роан – интересный мужчина и неплохо было бы иметь его зятем. Конечно, их семьи разделила ужасная трагедия, но это было так давно… Роан был тогда еще ребенком, и Лэндон сомневался, что ему известны все печальные подробности. А если и так, он, наверное, все уже давно забыл. Барон видел, как виконт беседовал с его дочерьми. Поначалу ему казалось, что Роану понравилась Тэсс. Стараясь ее развеселить, он делал ей комплименты. Но при этом в глазах Роана не было никакого огня. Он смотрел на Тэсс с тем спокойным восхищением, с каким разглядывают произведение искусства.
Но, как ни странно, взгляд Роана становился теплее и проникновеннее, когда он останавливался на Морайе. Виконт проявил необычный интерес к ее рассказу об аббатстве… И все же Лэндон сомневался, чтобы внимание такого человека, как Роан, могла бы привлечь Морайя. Да, она говорила с ним очень умно, но ведь мужчине нужно от женщины нечто большее, чем знание местной истории.
Лэндона тревожили эти мысли. Конечно, его дочери могут искать себе мужей повсюду, но единственная надежда для них – брак здесь, в провинции. Теперь, когда он отыграл Уикем, их замужество вполне реально. У дочерей есть крыша над головой, а главное, владельцы поместья выглядят более респектабельно. Для Тэсе выйти замуж не составит труда. Как только она станет постарше и начнет выходить в свет, от поклонников не будет отбоя. Красота и хорошие манеры часто важнее приданого. А вот Морайя… Увы, она далеко не красавица, а к тому же еще слишком… разумная, что ли… чертовски умная. Это совсем не по вкусу большинству мужчин. Лэндон не на шутку встревожился за старшую дочь.
Он успокоил себя тем, что у нее останется поместье. Возможно, когда-нибудь земля начнет приносить доход, достаточный для того, чтобы выкупить закладные. Да, Уикем снова в, его руках.
Повернув, Лэндон оказался на мощеной улице и пришел в беспокойство, увидев несколько экипажей. Впрочем, барон тут же подумал, что их владельцы разошлись по магазинам, а пока они будут там, он успеет пройти расстояние, отделявшее его от кирпичного здания, где находилась контора Альберта Фэйрли. Но, не успев сделать и нескольких шагов, барон заметил миссис Шуи, выходившую из галантерейного магазина. Она тотчас направилась прямо к нему. Что ж, если ему и суждено кого-то встретить, то надо радоваться тому, что это именно она. Лэндон приподнял шляпу и поклонился:
– Доброе утро, миссис Шуп.
Дама улыбнулась, отчего резче обозначились тонкие морщинки вокруг ее рта. Лэндон быстро оглядел светло-каштановые волосы, собранные в пучок на затылке, элегантный костюм и модную шляпку. От этой женщины, казалось, исходил покой, и барон ощущал это всякий раз при встрече с ней. Да, если бы он подумывал о новой женитьбе… Лэндон тут же напомнил себе, что сердце миссис Шуп принадлежит другому. Он не прислушивался к сплетням, однако почему-то верил, что в жизни этой дамы есть мужчина. О том, кто этот человек, строилось много предположений, но тайну миссис Шуп так никто и не раскрыл, и барон сомневался, что это кому-нибудь удастся. Да, миссис Шуп заслуживала внимания, но даже она не могла заменить Лэндону Клариссу.
– Как приятно видеть вас снова в деревне, милорд. Надеюсь, вы и сами рады этому? – Глаза ее искрились – не оттого ли, что она знала о последних событиях в его жизни? Лэндон сомневался, что миссис Шуп придает значение досужим разговорам, но если она что-то случайно и слышала, то была слишком хорошо воспитана, поэтому не упомянула бы об этом.
– Да, я чувствую себя здесь вполне хорошо, дорогая миссис Шуп, – ответил барон.
– Очень рада, за вас, – искрение сказала она. – Кстати, на днях я встретила здесь, в деревне, ваших дочерей. Они очаровательны.
– Благодарю вас, миссис Шуп. – Лэндон улыбнулся. – Я не успел заметить, как они выросли, – добавил он озабоченно. Почему-то ему было очень легко разговаривать с этой женщиной.
Миссис Шуп сразу же поняла, что его беспокоит.
– Все дети растут быстро. Полагаю, мужчине трудно справляться с двумя дочерьми на выданье.
Лэндон подумал: «Любая другая женщина произнесла бы эти слова кокетливо, намекая на то, что она и есть та единственная, которая сумела бы выдать замуж моих дочерей, своих падчериц! Между тем миссис Шуп ничуть не удивляла его тревога, и она видимо, не порицала Лэндона за то, что он прежде так непростительно пренебрегал интересами дочерей. Эта дама вела себя столь деликатно, что барону стало ясно: миссис Шуи – одна из немногих истинных леди, которых он когда-либо знал. Лэндон почти завидовал счастливцу, удостоившемуся ее внимания.
– Вы угадали мои мысли, миссис Шуп. Я знаю, что уже пора… – Барон умолк, опасаясь сболтнуть лишнее и сообразив, что и так зашел уж слишком далеко. – Я… ну… то есть… – забормотал он.
Миссис Шуп быстро пришла ему на помощь:
– О, милорд, простите, что задержала вас. Полагаю, вы слишком заняты.
Лэндон с облегчением вздохнул:
– Я был очень рад поговорить с вами, миссис Шуп. Желаю вам всего лучшего.
– Благодарю вас, милорд. Желаю и вам удачи, – ответила она мягким, мелодичным голосом. Лэндон поклонился собеседнице и поднес к губам ее руку. – Поклонитесь от меня дочерям, – с живостью добавила она. – Возможно, мы встретимся на балу у Кроули.
Барон растерялся, но почти сразу все вспомнил. Несколько дней назад Финч что-то говорил ему насчет бала в честь виконта, но ему тогда было не до этого. Он находился в столь плачевном положении, что и не помышлял присутствовать на этом рауте. Однако теперь ситуация разительно изменилась, и Лэндон вместе с дочерьми мог пойти к Кроули. Кто знает, вдруг одна из них привлечет к себе внимание какого-нибудь достойного человека? Барон подумал о Морайе и о деньгах, которые ей вручил. Почему бы Морайе не заказать себе платье? Нет, до бала осталось всего два дня. Однако она чертовски проворна! Впрочем, надежды на успех у нее все равно нет, с досадой подумал он и тут вспомнил о своей собеседнице.
– Да, миссис Шуп. Уверен, что мы там встретимся. – Барон приподнял шляпу и долго смотрел вслед удалявшейся от него маленькой изящной женщине.
Когда она скрылась из виду, Лэндон с запозданием удивился тому, что Агата Кроули позволила миссис Шуп переступить порог своего дома. «Должно быть, это инициатива сэра Хью, – решил он. – Общество, вероятно, будет довольно интересным, хотя обычно подобные приемы смертельно скучны. Особенно с тех пор, как приходится посещать эти рауты без Клариссы. Но я пойду на бал к Кроули, это необходимо сделать ради дочерей. Постараюсь очаровать дам, а перед мужчинами предстать победителем. Однако держаться следует скромно, поскольку бал дают в честь человека, которому я только что нанес поражение. Хорошо, что Роан, проиграв, не проявил ко мне враждебности, иначе было бы чертовски неудобно показаться там».
Лэндон интуитивно чувствовал, что виконт отнесся к своему проигрышу спокойно. Барон объяснял это тем, что Роан вовсе не жаждет завладеть поместьем, требующим забот и вложения больших денег.
Наконец он подошел к кирпичному зданию, где помещалась контора его адвоката. Поднимаясь по ступенькам, барон убеждал себя, что пути назад нет. Безупречная репутация Фэйрли должна сослужить ему хорошую службу. Лэндон не собирался раскрывать все свои планы. Фэйрли должен следовать букве закона. Главное, чтобы никто не узнал об истинных замыслах барона.
Глубоко вздохнув, он переступил порог конторы Альберта Фэйрли. Имея столь твердые намерения, Лэндон не допустит, чтобы ему изменила смелость. Да, избранный им путь причинит боль дочерям, но это решение принесет им пользу. Для него же самого нет иного честного выхода:
