Текст книги "Я прекрасна!"
Автор книги: Дженис Каплан
Соавторы: Линн Шнернбергер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
Запутанная? Мне она кажется предельно ясной. Каждая одинокая женщина должна избегать пищи, богатой углеводами, туфель «Изи страйд», свиданий вслепую, которые организует пастор (как и свиданий с самим пастором), а также… женатых мужчин.
– Хорошо, расскажи мне все, – говорю я, намереваясь быть объективной. Сначала я выслушаю историю своей лучшей подруги, а потом сообщу ей, что она губит свою жизнь.
– У Оуэна с женой не очень хорошие отношения, – говорит Кейт извиняющимся тоном. – Они уже думали о том, чтобы жить отдельно. Или он планирует поговорить с ней. Что-то в этом роде.
– А что ты ожидала от него услышать? Что они на Таити строят дом своей мечты?
– Оуэн говорит мне правду.
– Правда состоит в том, что он не собирается уходить от жены, – твердо заявляю я. – И тебе следует об этом знать. Ты что, не смотришь шоу Опры? «Женатые мужчины только говорят, но ничего не делают».
– Закажи для меня стакер с этой фразой, и я налеплю его на бампер машины, – вздыхает Кейт. – Послушай, мне все равно. Мы с Оуэном неравнодушны друг к другу и отлично проводим время. Только это имеет значение. У нас замечательные и… черт возьми, очень сексуальные отношения.
Вот в этом я не сомневаюсь. В романе с женатым мужчиной столько интриги! Все эти разговоры шепотом и тайные свидания. Шоколад, забытый горничной, которая разбирала вам постель в середине дня… Но дело совсем не в этом.
– Женатые мужчины приводят к летальному исходу. Я волнуюсь за тебя.
– Не нужно, – останавливает меня Кейт. – Оуэн не ядовитый.
– А также не одинокий, не холостой и недоступный для рождественских ужинов и семейных мероприятий, – напираю я, стараясь, чтобы Кейт вникла в то, что я ей говорю. Хотя, вынуждена признать, не так уж плохо пропустить обед с родственниками мужа.
Кейт берет солнечные очки «Персол» и блестящую заколку для волос, которые продавцы предусмотрительно положили перед зеркалом, как и саронг с цветочным орнаментом, шлепанцы, украшенные драгоценными камнями, пляжную сумку от Луи Вюиттона и подходящее к ней полотенце от Диор. Все это – модные аксессуары к купальному костюму. В наше время для принятия солнечных ванн нужна более серьезная экипировка, чем для покорения Гималаев.
– Меня не волнует, что он женат, – говорит Кейт, глядя мне прямо в глаза. – Я серьезно. Наконец-то я перестала искать идеального мужчину. Мне уже достаточно лет, чтобы понять – прожить жизнь можно по-разному. У меня отличная практика, замечательные друзья, а теперь еще и шикарный мужчина. Сколько женщин могут похвастать этим? И я счастлива.
– Ты не можешь чувствовать себя счастливой, – говорю я. – Признавайся. Ты хочешь замуж, только скрываешь это. И рассчитываешь, что он уйдет от жены.
– Нет, – твердо заявляет Кейт. – Я не надеюсь на это, и мне все равно. – Она внимательно рассматривает блестящую заколку и убирает назад свои роскошные волосы. Потом подходит и гладит меня по руке. – Послушай, я не против любви и брака. Это здорово, что вы с Брэдфордом нашли друг друга. Но между мной и Оуэном происходит нечто особенное. Я не знаю, чем все это закончится, и просто собираюсь наслаждаться жизнью.
Не сомневаюсь. Именно это она и будет делать. По крайней мере, некоторое время. У Кейт сейчас первый этап страстного увлечения, когда отношения кажутся очень прочными, все поступки любимого – правильными, а здравый смысл куда-то улетучивается. Спорить с женщиной в такой ситуации так же бессмысленно, как пытаться оторвать девочку-подростка от ее карманного компьютера. Так что я вполне могу закончить этот разговор и переключиться на нейтральную тему.
– А для чего тебе новый купальник? Куда Оуэн везет тебя в этот уик-энд? – интересуюсь я, глядя на микроскопические клочочки ткани на прекрасном теле Кейт. – Надеюсь, в Рио. В любом другом месте тебя могут арестовать.
– Ты считаешь, что он слишком маленький? – спрашивает она, глядя в зеркало и растягивая ткань трусиков.
– Ты сможешь снять его одним движением, – честно отвечаю я, понимая, что Кейт по крайней мере не потеряла право носить бикини, когда перестала пользоваться блеском для губ «Бонни Белл» и купила себе дорогой консилер от Бобби Брауна.
– Я не слишком стара для него? – спрашивает она недоверчиво.
– Ты выглядишь в нем лучше, чем любая двадцатилетняя девушка, – убежденно говорю я.
Кейт оглядывается на молодую блондинку, которая расхаживает в бикини, напомнившем мне кубик Рубика, – все квадратики прилипли к нужным местам.
– Может быть, не лучше каждой двадцатилетней, но все равно ты чертовски хороша, – смеюсь я. Заглядываю в примерочную и вижу еще три купальника, ожидающих своей очереди. – Хочешь и эти померить?
– Нет, этот как раз то, что нужно, – вздыхает Кейт, бросив последний оценивающий взгляд в зеркало.
– Я могу подождать.
– Мне нравится этот, – говорит Кейт и отправляется переодеваться.
Разве какая-нибудь другая женщина сможет так быстро подобрать себе купальник? Без всякой суеты, не перемерив еще тридцать моделей, – и быть абсолютно уверенной, что сделала правильный выбор. Только моя Кейт! Она знает, чего хочет. К сожалению, в этот раз она, увы, хочет Оуэна.
Сейчас семь часов вечера. Я уже в третий раз звоню в больницу, но Берни пока еще не родила.
– Как ты думаешь, мне приехать? – спрашиваю я Эйдена, когда он наконец, берет трубку.
– Нет, все в порядке. Здесь и так уже много народу. Медсестры, врачи, барабанщик.
– Барабанщик?
– Музыкальное сопровождение для родов, – объясняет Эйден. – Настраивает на примитивный первобытный ритм.
– И помогает?
– Не знаю. Наверное, даже Лондонский симфонический оркестр мало что мог бы сейчас изменить.
– А как в госпитале относятся к тому, что в гинекологическом отделении играет Ринго?
– Это не Ринго, – извиняющимся тоном говорит Эйден. Он не понял, что я пошутила, – не могла же я и в самом деле подумать, что в больничных коридорах разгуливают музыканты «Битлз». – Барабанщик входил в пакет услуг высшего разряда. Это была одна из причин, почему мы выбрали этот госпиталь. Ведь Берни показывала тебе рекламные проспекты?
Конечно, показывала. Когда я рожала Дилана, единственное, что мне подарили, – это пакет с памперсами и кремом «Пондз». Сейчас же, когда в сфере услуг для беременных такая огромная конкуренция, госпиталь выбирают, словно роскошный отель. Простыни от «Фретте» или «Аничини»?
Специалисты по рефлексологии или акупунктуре? Я уже не говорю о том, что можно выбрать между гинекологическим креслом или бассейном, хотя здесь даже думать нечего. Какой-то ненормальный решил, что раз девять месяцев в животе у матери младенцы проводят в воде, стоит попробовать рожать в воду. Берни это предложение не понравилась. Она решила, что занятий по плаванию «Вместе с мамой» будет вполне достаточно.
– Но ты хотя бы поел? – спрашиваю я Эйдена, вспомнив, что Берни заранее заказала для него на ужин лобстера и бифштекс.
– Ужин превосходный, но я не смею к нему притронуться. Как-то нечестно. Берни сосет лед, и я вместе с ней.
– Ну что ж, если грохнешься в голодный обморок, по крайней мере ты уже в госпитале, – ободряю я Эйдена. – Держитесь. И звоните, как только будут новости. – Я решаю не говорить о том, что направляюсь ужинать в Мидтаун, в модный китайский ресторан. Нас туда пригласил Брэдфорд.
Двадцать минут спустя я приезжаю за Диланом в Уэст-Виллидж, где он был в гостях у своего лучшего друга. Мы держим путь в «Сианиз палас». Считается, что это новый модный ресторан, но его название вызывает у меня ассоциации с медицинским термином, обозначающим какую-нибудь мерзкую разновидность насморка. Швейцар в белых перчатках открывает перед нами тяжелую позолоченную дверь, и я удивляюсь, о чем только думал Брэдфорд, затевая все это. Неужели он забыл, как ведут себя семилетние дети? Учитывая, что в Нью-Йорке на каждом углу есть шумные китайские ресторанчики, где детям очень уютно, как можно было выбрать это изысканное заведение, ведь самый громкий звук здесь – это плеск воды перье о стенки хрустальных бокалов…
Дилан оглядывает зал, в котором царит тишина и не видно ни одного ребенка, и хватается за воротник рубашки-поло, одетой специально по случаю выхода в ресторан. Потом нерешительно поднимает глаза на метрдотеля.
– У вас есть печенье с сюрпризом? – с надеждой в голосе спрашивает он.
– Извините, сэр? – Метрдотель в смокинге и галстуке-бабочке недоуменно смотрит на Дилана.
– Печенье с сюрпризом. В китайском ресторане, куда мы ходили раньше, у входа стояла большая чаша.
– Но это не китайский ресторан, – высокомерно заявляет метрдотель. – У нас китайско-тайско-французская кухня-фьюжн. – Он величественно протягивает нам меню и пододвигает мне стул.
Интересно, что может получиться, если смешать традиционную кухню этих стран? Куриный паштет Генерала Цо? Буйабес из тушеных овощей с курицей? Чтобы открыть это заведение, наверняка потребовалось оформить кучу зеленых карт [10]10
Зеленая карта – временный вид на жительство с правом на работу, выдаваемый иностранцу при выполнении им определенных требований законов США.
[Закрыть].
Мы пьем лимонад и ждем Брэдфорда. Но его все нет и нет, поэтому я заказываю рисовые вонтоны для Дилана, который приходит в восторг от крекеров всех цветов радуги и с огромным удовольствием опустошает тарелку. Мы берем еще одну порцию. Я и сама уже умираю от голода и рассеянно надкусываю один, розового цвета.
– Ой! – Я бросаю крекер на стол. – Настоящий пенопласт! Как ты можешь есть такое?
– А мне нравится, – заявляет сын, набирая еще горсть. И зевает. – Я наелся. Может, пойдем?
Официант уже понял, что мы собираемся ужинать хрустящими вонтонами, и перестал подливать воду в наши бокалы. Поскольку каждая порция стоит четыре доллара девяносто пять центов, думаю, наш счет окажется не таким уж маленьким, но у него другое мнение. Конечно, он не может рассчитывать, что каждый клиент закажет дегустационное блюдо «Вкусы мира» стоимостью в сто пятьдесят долларов, но, видимо, надеется, что мы возьмем еще хотя бы парочку яичных роллов.
Я начинаю злиться не меньше официанта. Где Брэдфорд? Хорошо, что пока я еще могу хоть чем-то развлечь Дилана. Выкладываю на стол две ручки и лист белой бумаги.
– Крестики-нолики или морской бой? – предлагаю я.
– Морской бой, – довольно улыбается сын и хватает ручку.
Расставляю точки в шесть рядов через одинаковый интервал, а потом мы по очереди соединяем их. Вначале игра продвигается быстро, но потом я застреваю и бью мимо. Дилан радостно уничтожает первую фигуру.
– Ура! – кричит он.
– Подожди, дружок, все только начинается, – смеюсь я.
Он находит еще три моих корабля.
– Я выигрываю! Уничтожил твои, мам! Ты такая неповоротливая!
Пожилая пара за соседним столиком смотрит на нас с осуждением, словно мы играем в рулетку в зрительном зале театра «Метрополитен-опера».
И Брэдфорд, который наконец, появляется за нашими спинами, скорее всего разделяет их мнение. Не заметив на столе бумаги и того, что я тоже рисую, он выхватывает у Дилана ручку.
– Молодой человек, на скатерти не пишут, – строго говорит он.
Поскольку он и не подумал с нами поздороваться, я тоже решаю обойтись без приветствия.
– Почему нет? – спрашиваю я, вставая, чтобы защитить Дилана. – Многие великие художники рисовали на скатертях. Пикассо. И Дюбюффе.
– Это совсем другое. Они были знамениты.
– И Дилан, может быть, когда-нибудь прославится, – не унимаюсь я.
– Мы не рисовали на скатерти, – вставляет Дилан, заметив, что мы удалились от основной темы. И показывает Брэдфорду исчерканный лист бумаги. – Видишь? Смотри.
Брэдфорд сожалеет о своей горячности. Выдавливает из себя слабую улыбку и ерошит Дилану волосы.
– Извините, ребята, – говорит он, опускаясь на стул. – Сегодня был тяжелый день. Мне нужна диетическая кола, чтобы немного прийти в себя.
Пытаюсь улыбнуться, но все равно злюсь на Брэдфорда. Опоздал на сорок минут да еще накинулся на нас! Правда, нужно отдать ему должное – если мой жених знает, что был не прав, то сразу же старается загладить вину. Он берет у Дилана лист бумага и внимательно разглядывает его.
– Это все твои очки под буквой «Д»? – удивляется он.
– Да, – кивает Дилан.
– Так ты почти уничтожил силы противника. Верно, Дил?
– Именно это я и сказал, – ликует сын.
– Хотите закончить игру? – спрашивает Брэдфорд, ослабляя узел галстука, но, вспомнив, где находится, снова затягивает его. – Я буду судьей.
– Ты шутишь? – говорю я. – Мне вряд ли удастся отыграться. Спасибо, что спас меня.
Брэдфорд берет меня за руку.
– Вот для чего я здесь, – говорит он и спрашивает одними губами: – Простишь меня?
Я сжимаю его руку и подставляю щеку для поцелуя. Подошедший официант оглядывает Брэдфорда и успокаивается. Наконец-то за нашим столиком появился человек, который вполне может заказать утку по-пекински. Брэдфорд зачитывает из меню забавные названия французско-китайско-тайских блюд и разрешает Дилану самому сделать выбор. К счастью, еда оказывается не такой экзотичной, как я боялась.
– Я хочу то блюдо, в котором есть «дракон», – говорит Дилан, заглядывая в меню через плечо Брэдфорда.
– Я тоже, Дил. Давай закажем его. А как насчет вот этого, которое названо в честь императора?
В итоге они выбирают шесть основных блюд и две закуски, Брэдфорд просит официанта принести палочки и уточняет:
– Всем троим.
– Нет, мне нужна вилка… – Дилан в замешательстве.
Но когда приносят палочки, выясняется, что у Брэдфорда есть план. Он просит ставшего крайне услужливым официанта (заказ восьми дорогих блюд гарантирует, что вода в наших бокалах будет постоянно) принести круглую резинку и умело обматывает ею верхнюю часть палочек так, что ими теперь можно щелкать.
– Попробуй вот так, – говорит Брэдфорд, помогая Дилану зажать палочки в пальцах, и показывает, как управляться с ними. – Так научилась моя дочь Скайла. Освоила их перед нашей поездкой в Китай.
– А мы можем поехать в Китай? – восклицает сын, возбужденно стуча палочками. – Кажется, у меня получается!
– Конечно. Мы можем поехать куда угодно. Ты когда-нибудь был в Париже?
Смотрю на Брэдфорда, подняв одну бровь. Он знает о моем убеждении, что детям не стоит давать все сразу и быстро. Пусть даже ты можешь позволить себе все. Поняв мой намек, Брэдфорд быстро добавляет:
– Может быть, начнем с того, что этой осенью поедем в горы Таконик собирать яблоки? Ты когда-нибудь делал это?
– Угу, – разочарованно тянет Дилан, и мечты о Великой стене рассеиваются под тяжестью воспоминаний о физическом труде. – Мы с мамой ездим туда каждый год. В прошлом году я съел так много яблок, что меня вырвало в машине по дороге домой.
– Теперь мы этого не допустим, – обещает Брэдфорд. – Скайла будет следить за тобой.
– С ней мы не соскучимся, – замечаю я. – Мы так рады, что уже через два дня заканчивается ее поездка и она возвращается домой. Как здорово, что мы будем все вместе!
Дилан хмыкает. Возможно, я одна с нетерпением жду возвращения Скайлы. Ну, или в основном я. Я не проявляю особого энтузиазма по поводу соглашения между Брэдфордом и его бывшей женой, по которому их дочь будет по нескольку недель жить в доме каждого. Но не сомневаюсь, что у нас все получится. У меня есть такое дурацкое представление о смешанной семье, живущей вполне счастливо. И Скайла с удовольствием станет моей советчицей в вопросах молодежной моды. И моим билетом на фильмы для подростков, которые я тайно люблю, но стесняюсь одна ходить в кинотеатр. Подростки только в сопровождении взрослых могут попасть на фильмы, которые им смотреть не рекомендуется. А любому уважающему себя взрослому требуется тринадцатилетняя девочка, чтобы насладиться просмотром «Дневников принцессы».
– Скайла звонила сегодня из Рима, – говорит Брэдфорд, стуча палочками. – В Ватикане было неплохо, но гораздо больше ей понравилось в бутике «Прада».
– Я бы не волновалась по этому поводу, – замечаю я. – Некоторые люди сравнивают его посещение с духовным опытом.
– Нам еще предстоит об этом услышать, – говорит Брэдфорд. Он смотрит на Дилана, который жадно, орудуя палочками, расправляется с уткой по-пекински. А потом, качая головой, поворачивается ко мне. – Я немного волнуюсь, – признается он. – После двух месяцев, проведенных в Европе с матерью, Скайла очень нелестно высказалась о нас с тобой.
Я киваю:
– Не волнуйся. Я смогу расположить ее к себе.
Брэдфорд берет меня за руку.
– Спасибо тебе. Я рад, что ты готова к этому. Но… со Скайлой вряд ли будет легко.
Глава четвертая
Телефонный звонок раздается в два часа ночи. Брэдфорд не шевелится. Что такое с этими мужчинами? Мы просыпаемся от шелеста листопада. Мужчины же запросто проспят Армагеддон и даже не перевернутся на другой бок.
Я тянусь через Брэдфорда, чтобы снять трубку. Пусть поспит еще секунд пятнадцать, хотя я уверена, что звонят ему. Наверное, у одного из брокеров компании в Японии или Лондоне, или где еще могут проходить эти чертовы торги, когда у нас ночь, возник неотложный вопрос. Попробуйте поговорить о том, как делать деньги, не просыпаясь!
Но это не деловой звонок. По крайней мере, он не касается Брэдфорда. Схватив трубку, я слышу голос Кейт:
– Привет! Не спишь?
– Думаю, уже нет, – я едва шевелю языком и тру глаза, – но спала.
– Хорошо, что ты проснулась, – говорит Кейт. – У меня отличная идея.
Сажусь и подкладываю подушки под спину, чтобы устроиться поудобнее. Брэдфорд безмятежно переворачивается во сне, и его теплая ладонь оказывается у меня на бедре. Я стараюсь говорить тише, чтобы не разбудить его, но разве это возможно? Он начинает храпеть так громко, что Кейт обеспокоенно спрашивает:
– С тобой все в порядке?
– Конечно, – отвечаю я. – Я в постели. А ты где?
– Тортола, Британские Виргинские острова, – говорит она таким тоном, словно мне следовало об этом знать. Хотя, вероятно, Кейт права. Как я могла забыть о купальнике? В два часа ночи (или в сорок один год?) мои мозги работают не так быстро, как хотелось бы.
– Оуэну понравилось бикини? – интересуюсь я.
– Очень, – лаконично сообщает Кейт. – За те несколько минут, что он меня в нем видел. Ему пришлось уехать, как только мы добрались сюда. Честно говоря, мне это совсем не нравится. Я только и успела, что намазаться кремом с фактором девяносто восемь, чтобы можно было выйти на пляж. Но вместо пляжа он отправился в аэропорт.
Не знаю, что заставило Оуэна покинуть остров, но теперь хотя бы понимаю, как Кейт удается сохранить идеально гладкую кожу. Она пользуется кремом с таким супермощным фактором защиты, что эта цифра вполне может обозначать количество очков, забитых в баскетбольном матче. Хотя, если вспомнить, у Кейт раньше были симпатичные веснушки на носу, которые, видимо, она удалила, когда они вышли из моды. А что, если мода вернется? Ведь тенденции меняются каждую наносекунду. Стоит сделать биоэпиляцию бровей и превратить их в модные тоненькие ниточки, как вдруг «Элль» объявляет о том, что кустистость снова в моде. Или стоит, например, привыкнуть пить коктейль «Беллини», как тут же все переключаются на имбирный «Дайкири». А уж если пройти через мучительную восьмичасовую японскую процедуру распрямления волос, то можно гарантированно ожидать возвращения причесок в стиле афро.
– Оуэн уехал? Как такое возможно? – Я заставляю себя вернуться к теме разговора. – Что-то случилось?
– Позвонила его жена, – сердито рассказывает Кейт. – Она прервала свой отдых в «Каньон ранч», куда отправилась на этот уик-энд, из-за аллергии после отшелушивающей процедуры для лица с яблоком и овсяной мукой. – Она останавливается, а потом ехидно добавляет: – Ничто натуральное ей не подходит.
Задумываюсь о том, чем Оуэн – бизнесмен, занимающийся недвижимостью, может помочь при аллергической реакции на процедуру для лица. Если только принести розы? Было бы лучше, если бы поехала доктор Кейт. Но с другой стороны, может быть, и нет. Наверняка правилами Американской медицинской ассоциации женщинам-врачам запрещено лечить жену своего любовника. Думаю, это должно быть вписано даже в Женевскую конвенцию.
– И что ты собираешься дальше делать на острове? – спрашиваю я.
– Следовать совету Оуэна. Жить в роскошном бунгало на берегу океана, пить «Маргариту» и чертовски весело проводить время, – решительно заявляет Кейт.
Стараюсь придержать свой язык. Сейчас не время указывать ей на минусы женатого любовника. Слова «я же тебя предупреждала» никогда не сорвутся с моих губ.
Брэдфорд начинает в полудреме легонько поглаживать мне бедро, а я прикасаюсь к его щеке и взглядом показываю, что не против. Он придвигается ближе.
– Так вот что пришло мне в голову, – продолжает Кейт. – Может быть, ты прилетишь ко мне на уик-энд? Ты всегда говорила, что хочешь заняться виндсерфингом. Вот и подходящая возможность.
Брэдфорд уже почти проснулся, он гладит меня по волосам и нежно целует в плечо. Его теплые губы осторожно прикасаются к моей шее, и я чувствую, что возбуждаюсь.
– Я не могу уехать, – говорю я, думая о наших с Брэдфордом планах на выходные. А также о том, что он планирует сделать прямо сейчас: что-то из разряда пресловутого кувыркания в стоге сена. Я не собираюсь отказываться от этого ради кувыркания в волнах.
– Это плохо, – расстраивается Кейт. – Ты уверена, что мне не удастся соблазнить тебя?
Обнимаю Брэдфорда за талию и решаю не распространяться о том, что в действительности есть для меня соблазн.
– Чуть не забыла, – вспоминаю я, – звонили Берни и Эйден. Близнецы все-таки появились на свет. Эйден немного проголодался, а так полный порядок и все здоровы.
– Я рада за них, – говорит Кейт. И тут же у нее появляется новая идея. – Если Берни уже родила, может быть, она захочет присоединиться ко мне. Ей не помешает провести пару дней на пляже.
– Наверное, она была бы не прочь, но доктор запретил заниматься виндсерфингом в ближайшие двадцать четыре часа, – смеюсь я. – А потом есть еще одна проблема. Она должна быть рядом с малышами, чтобы кормить грудью.
– Она может взять их с собой, – предлагает Кейт, которая всегда легко приспосабливается к любой ситуации. Правда, сейчас в ее голосе звучит некоторая неуверенность.
– Может быть, близнецам лучше покинуть госпиталь в коляске, а не на «Боинге-757», – замечаю я.
Кейт вздыхает:
– Ладно, ничего страшного. Я знаю, как проводить уик-энд в одиночестве. Буду наслаждаться уединением продолжительностью в сто часов. Может быть, потом напишу об этом книгу.
Бывают ситуации и похуже, чем необходимость провести два дня на острове за чтением пляжной литературы и поиском ракушек на красивом пляже. А если Кейт прогуляется вдоль моря в своем новом сексуальном купальнике, ей не грозит длительное одиночество. Впрочем, в ее планы новые знакомства как будто не входят. Хоть Оуэн на какое-то время исчез с этого острова, но, очевидно, по-прежнему остается в ее жизни.
Когда я вешаю трубку, Брэдфорд, получив мои губы в свое полное распоряжение, долго целует их.
– Теперь мне нужно все твое внимание, – наконец говорит он.
– Пожалуйста. – Я закрываю глаза и наслаждаюсь его тяжестью на своем теле.
Вдруг в гостиной раздается какой-то звук, и я сажусь на постели.
– Не волнуйся, – говорит Брэдфорд. Его сильные руки берут меня за плечи и нежно опрокидывают. – Это всего лишь Пэл.
Словно услышав свое имя, пес тявкает. Мне это кажется странным. Никогда раньше не слышала, чтобы он лаял ночью. Но потом все стихает, и Брэдфорд покрывает мое тело поцелуями. Теперь мы уже движемся вместе, утратив ощущение времени, и наши тела находят единый ритм. Мое дыхание учащается, и я кричу от удовольствия.
И тут в комнате раздается еще один вскрик.
– О Господи, папочка! Чем ты занимаешься? – слышится возмущенный девичий вопль.
На мгновение я встречаюсь с Брэдфордом взглядом – мы оба в таком шоке, что не можем шевельнуться. Потом он спрыгивает с меня, хватает с кровати измятую простыню и заворачивается в нее. Я тянусь за своей скинутой второпях футболкой и закрываюсь подушкой. Шансов найти трусики у меня нет.
– Скайла! – произносит Брэдфорд, вглядываясь в темноту и наконец различая около кровати тонкую фигурку своей дочери, которой скоро исполнится четырнадцать. В голосе моего жениха слышится больше радости, чем могли бы чувствовать большинство мужчин в подобной ситуации. – Какой сюрприз! – добавляет он. – Мы ждали тебя только завтра.
– Ну, вот я и вернулась, – нахально заявляет Скайла, пожимая плечами. Рюкзак от «Прада» сползает вниз и шлепается на пол.
Судя по всему, веселье только начинается. В спальню в сопровождении преданного пофыркивающего Пэла входит блондинка, одетая в голубой облегающий брючный костюм. Шарф от «Гермес» завязан на шее безупречным узлом. Волосы лежат так, будто укладку ей делал сам Луис Ликари. Сейчас глубокая ночь, но выглядит эта женщина так, словно только что сошла с рекламы на последней странице журнала «Город и деревня».
Откинув одеяло, блондинка чопорно опускается на край кровати. Она не смотрит в мою сторону и, клянусь, принюхивается.
– Брэдфорд, как это понимать? Когда твои жена и дочь возвращаются домой… – начинает она.
Брэдфорд уже успел нырнуть в ванную и надеть джинсы. Выходя оттуда, он бросает мне махровый халат.
– Бывшая жена, если память мне не изменяет.
– Какая разница? – качает головой Мими. – И кто твоя новая девушка?
– Ты знакома с Сарой и знаешь, что она не просто девушка, а моя невеста, – резко говорит Брэдфорд.
Мими разглядывает меня. Я сижу съежившись в футболке «Нью-Йорк янкиз» и замызганном халате Брэдфорда, который к тому же мне велик. Сейчас я явно уступаю Мими. Хотя мой жених носит костюмы, сшитые на Сэвил-роу, и кашемировые джемпера от Лоро Пиана, он абсолютно равнодушен к одежде, которую надевает, выходя из душа.
– Итак, ты его невеста. Большое дело. И рискованная затея, если тебя интересует мое мнение, – саркастически замечает Мими. – Ты получила бриллиантовое кольцо и переехала сюда. Но я не стала бы говорить, что все уже решено. Ты об этом не задумывалась? – Она с довольным видом разглядывает свой маникюр и таинственно улыбается. – Знаешь, все еще может измениться.
– Мими, ты снова ошибаешься, – говорит Брэдфорд. – Сара переехала сюда до свадьбы только потому, что Дилану нужно нормально начать учебный год. И, кроме того, все давно уже решено.
– Вы хотя бы пользуетесь презервативами? – спрашивает Скайла.
Мими ухмыляется и переводит на меня свой хищный взгляд.
– Ты достаточно хорошо играешь в теннис, чтобы здешний клуб приглашал тебя участвовать в парном турнире? А знаешь, что это такое – быть «трофейной женушкой»?
– А у тебя есть личный закупщик в «Бергдорф»? – наносит следующий удар Скайла.
– Брэдфорд уже сказал тебе, что не любит заниматься сексом по утрам? – с молниеносной скоростью выпаливает Мими.
Так, помедленнее. Эта парочка задает вопросы быстрее, чем Тим Рассерт в программе «Встреча с прессой». И когда обсуждаются такие темы, цензор любого телеканала требует, чтобы программа транслировалась с задержкой не менее пяти секунд. Скайла садится на нашу кровать рядом с матерью. Мы определенно в тесном семейном кругу. Может быть, мне следует приготовить чай?
Но Брэдфорд не намерен ждать сладкого. Он подходит к кровати и обнимает за плечи Скайлу.
– Мими, заканчивай с этим. О чем вообще ты думала, заявившись сюда посреди ночи?
– Тебе не понравилось, что я так надолго забрала Скайлу, – пожимает она плечами, поправляя золотую булавку на шарфе. – Не ты ли говорил, что хочешь видеть ее сразу, как мы вернемся? Вот, пожалуйста! Мы приехали – и сразу сюда!
– И я очень устала. – Скайла громко зевает.
Я встаю и протягиваю ей руку.
– Полет, видимо, совсем тебя вымотал, – с сочувствием говорю я. – Пойдем, ты ляжешь. Я покажу твою комнату.
– Мне не нужна помощь. Я прекрасно знаю, где моя комната, – огрызается Скайла, вставая и поднимая с пола рюкзак. – Это мой дом, а вовсе не твой.
– Скайла, дорогая, – одобрительно посмеивается Мими, – нехорошо так разговаривать с этой… женщиной.
– Но это ведь мой дом! Я живу здесь дольше, чем она. Гораздо дольше! – Скайла повышает голос.
– И будешь продолжать здесь жить, даже когда ее не будет, – говорит Мими.
– Я в этом не сомневаюсь.
Скайла удаляется, и я замечаю, что Брэдфорд крепко стискивает зубы.
– Я не позволю тебе так себя вести, – выговаривает он Мими, стараясь контролировать себя и не повышая голоса. – Два года назад ты сама приняла решение и ушла от меня к главному исполнительному директору с подмоченной репутацией. Теперь тебе придется смириться с последствиями.
– Какими последствиями? – Мими принимает невинный вид. – Я немного расслабилась. И вернулась. Теперь ты расслабляешься. Послушай, дорогой, разве у тебя это надолго?
– На всю жизнь, – говорит Брэдфорд и берет меня за руку. – Мы с Сарой собираемся пожениться. Это уже решено. А с тобой я в разводе. И в этом тоже нет сомнений. Почему ты никак не можешь понять?
– Потому что я решила вернуть тебя, – жеманно сообщает его бывшая жена. – А Мими получает все, что хочет.
– Насколько я помню, Мими нужен был главный исполнительный директор с более тугим, чем у меня, кошельком, – замечает Брэдфорд. – Что ж поделать, если ему предъявили обвинение в мошенничестве и отправили в тюрьму?
– Он выходит через два года, – говорит Мими. – Правда, он мне никогда не нравился, а его подарок, ожерелье с сапфирами и бриллиантами, оказался подделкой.
Брэдфорд качает головой:
– Я не собираюсь ворошить прошлое. Спасибо, что завезла Скайлу. Я рад, что она дома. Давай вернемся к нашему соглашению: неделю она живет у нас, неделю – у тебя. – Он бросает взгляд на часы. – Хочешь, чтобы мы тоже привезли ее в три утра, или нам выбрать более подходящее время?
Мими игриво теребит сережку от Эльзы Перетти [11]11
Перетти, Эльза – дизайнер изысканных украшений, более 30 лет работающая для Тиффани. Наиболее известны изделия из серебра.
[Закрыть]и обворожительно улыбается. Наклонившись к Брэдфорду, она интимно кладет руку ему на плечо.
– Дорогой, как тебе будет удобно. Я вовсе не хотела тебя огорчать. Скайла соскучилась, да и я тоже. Разлука была такой долгой.
Что она имеет в виду, говоря о разлуке? И для кого она была долгой, если уж на то пошло? Для Брэдфорда и Скайлы или для Брэдфорда и Мими? Господь свидетель, я по ней не скучала. Брэдфорд, надеюсь, тоже.
– Послушай, – Брэдфорд немного смягчается, – мы рады видеть здесь Скайлу в любое время дня или ночи. Дверь всегда открыта. И у нее есть ключ. Но в следующий раз, когда ты приедешь, я попросил бы тебя воспользоваться дверным звонком. И будет неплохо, если ты предупредишь нас заранее.
– Помнится, ты любил, когда я делала тебе сюрпризы. – Мими кокетливо постукивает пальцами по его плечу. – Ты понимаешь, что я имею в виду, верно? Ту ночь в Вене! Черный кружевной пояс с подвязками. Не сомневаюсь, ты не забыл…
Брэдфорд как-то смутился. Что ж, значит, он помнит. Мими тоже замечает, что ее бывший муж изменился в лице. И доверительно сообщает:
– Я до сих пор храню его… – Она обольстительно проводит рукой по бедру.
