Текст книги "Я - гнев"
Автор книги: Джен Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Ничто
Черная краска.
Здесь не слышно звуков и криков. Они отскакивают от крашеных стен, и их поглощает тьма. Я застывшая тень. Марионетка. Кто-то тянет меня за нитки.
Помогите!
Голоса. Между стен я слышу их шепот. Они гладят меня по коже и проскальзывают внутрь, в желудок, стоит мне открыть рот. Они копошатся возле моей селезенки, словно тысячи мышат.
Они пришли, увидели и победили. Они пришли за мной. Они хотят забраться еще глубже в мою голову. Они хотят поговорить со мной. Голоса предупреждали меня об этом. Если как следует побиться головой о стену, может быть, это прекратится. Но я не могу заставить себя прикоснуться к стене. Тогда меня поглотит тьма. Нет, так нельзя. Я должен выбрать другой путь.
Помогите мне.
У меня нет сил.
Мейсон
Клетки.
Полная комната клеток.
Сверху горели лампы дневного света. Здесь стоял вечный день. Было странно вновь увидеть электрический свет. Он обжигал глаза и заставлял часто моргать. Как будто кто-то выставил Мейсона на всеобщее обозрение на самое видное место.
От этого света некуда было деваться.
Они находились среди руин казино Эджуотер. Когда загонщики провели Даниэля с Мейсоном под огромной потухшей вывеской казино, в этом было что-то сюрреалистичное. Многие ли могут похвастаться тем, что их вели в игорное заведение под дулом пистолета? В былые времена это стало бы отличным поводом сделать пост на «Фейсбуке» или в «Твиттере».
Загонщики, очевидно, переделали помещение под свои нужды, потому что внутри здание было совершенно не похоже на казино. Разве игорные заведения не должны быть аляповато-яркими? Майкл никогда не был в казино и не мог определить, для чего раньше предназначалась эта комната, но сейчас ее явно распотрошили и вынесли все, что только можно, чтобы освободить место для клеток. Стены были выкрашены в черный цвет. В дальнем углу комнаты громоздились столы для рулетки и игровые автоматы.
Мейсон сел на пол, прислонившись к стене своей маленькой тюрьмы – полтора на полтора метра. Решетчатые стенки достигали в высоту метров шести-семи; сверху была натянута колючая проволока. Зазор между ней и стенками был, но совсем небольшой. Даже если бы Майклу удалось забраться наверх, он содрал бы всю кожу, пытаясь протиснуться наружу. Или его застукали бы охранники, которые ходили мимо клеток. У них были пистолеты и другое оружие.
На Мейсоне все еще была куртка. Загонщики обшарили его карманы и вынули складной нож. Забрали кошелек, в котором оставалось несколько долларов, – хотя деньги сейчас ничего уже не значили. Но в карман рубашки они не залезли и крошечный пузырек с песком не нашли. Это было единственное, что оставалось у Мейсона. Он хотел достать пузырек и подержать в руках, но боялся, что кто-то заметит. Так что его талисман оставался скрытым от чужих глаз.
Его талисман…
Было странно осознавать, что у него больше нет удостоверения личности. И новое он, понятное дело, заказать не мог. В заднем кармане было непривычно пусто. А если сейчас с ним что-нибудь случится и потом никто не сможет опознать его труп? Он умрет безымянным. Был ли у Синички особой кошелек, когда он ее хоронил? Найдут ли когда-нибудь ее тело? И если прочитают ее имя на полусгнивших правах, будет ли это иметь какое-то значение?
Мейсон слегка покачал головой. Сейчас не время для этих нелепых мыслей. Надо сосредоточиться. Для начала, например, понять, как выбраться на свободу.
Но если даже ему удастся перелезть через ограду, его тут же подстрелят.
Двери в его камере не было. Загонщики просто оттянули сетку на полметра и втолкнули Мейсона внутрь. Сетку скреплял навесной замок – очень дешевый, Мейсон покупал такие в магазине уцененных товаров. Но даже двухбаксовый замок справлялся со своей задачей. Мейсон снова обшарил карманы, но не нашел ничего, чем можно было бы его взломать.
Оставалось только ждать.
В комнате было полно других людей. Большая часть клеток заполнена до отказа. В дальнем углу кто-то плакал. Кажется, голос женский, но разобрать было трудно. Мейсон попытался увидеть плачущего человека, но тот находился слишком далеко, и между ними было много слоев сетки. Мейсону удалось разглядеть только темную фигуру, скорчившуюся на полу. Из соседней клетки кто-то протягивал сквозь сетку руки, пытаясь дотянуться до всхлипывающего человека и успокоить его.
Никто ни с кем не разговаривал. Несколько человек то и дело поглядывали на Мейсона. Но все молчали. Говорить не о чем. Всем было и так понятно, о чем думает каждый, кто оказался в этой комнате.
Лампа над головой у Мейсона то и дело мигала. При этом она издавала громкий неприятный гул.
– Просто превосходно! – донеслось справа.
Даниэль сидел через одну клетку от Мейсона. Пожилой мужчина в камере между ними то ли умер, то ли просто уснул – определить было невозможно. Мужчина лежал лицом вниз на полу, укрывшись пиджаком. Он не пошевелился с тех пор, как они пришли. Вроде бы мужчина дважды дернул ногой, но, может, Мейсону просто показалось.
Было довольно прохладно. Мейсон пару раз с силой выдохнул, но облачка пара не увидел. Сунув руки в карманы, он вновь прислонился к решетке.
– Так, значит, чья это была светлая идея? – Он говорил полушепотом, но в притихшей комнате его голос прогремел как выстрел.
– Думаю, твоя, – откликнулся Даниэль. Он сидел в паре метров от Мейсона, тоже прислонившись к решетке и рассеянно постукивая ногой по бетонному полу. – Помнишь ведь, мой план заключался в том, чтобы не попасться?
– Рад, что ты так спокойно об этом говоришь.
– Внутри я весь дрожу от страха. Мурашки по спине, истерические припадки, все дела, – Даниэль повернул голову и пристально посмотрел на Мейсона. Поднял руку и слегка пошевелил пальцами, сделав вид, будто они дрожат. – Кроме шуток, ты же понимаешь, что они так просто нас не отпустят, да?
Мейсон отвернулся от Даниэля и встретился глазами с какой-то девушкой. Ее длинные волосы были спутаны, очки покосились. Несмотря на грязь, покрывающую лицо девушки, Мейсон отметил, что некогда она была весьма хорошенькой. Он бы обернулся на такую в школьном коридоре. Теперь у нее ввалились щеки, а под большими испуганными глазами залегли тени. Как она сюда попала? Ее поймали или она наслушалась обещаний из репродукторов и сама пришла прямо в лапы загонщикам? Дело нехитрое. Возможно, девушка была очень напугана, устала прятаться и медленно умирала от голода. Ей было нетрудно убедить себя, что во Дворце ей действительно помогут. Мейсон хотел что-нибудь ей сказать, но не смог придумать ничего, что не прозвучало бы фальшиво или снисходительно. К тому же девушка сидела за несколько клеток от него; Мейсон даже не знал, услышит ли она его слова.
– Ну, и что нам теперь делать? – Мейсон сглотнул. Во рту было сухо.
– Молчать, – ответил Даниэль. – Мы не должны им ничего рассказывать. Особенно про остальных. Если они узнают, где живет Ариес, они убьют ее. Они всех убьют – и это в лучшем случае.
– Ты правда думаешь, что я способен на такую глупость?
– Да.
У Мейсона вспыхнули щеки. Он сжал кулаки:
– Я никогда не причиню Ариес вреда, и ты это прекрасно знаешь. По крайней мере, мне хватает порядочности, чтобы быть с ней рядом. А ты знаешь, что нужен ей, но и ухом не ведешь.
Даниэль зло прищурился.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – процедил он. – Я держусь от нее подальше, чтобы ее защитить.
– Защитить? – Мейсон против воли повысил голос. – От чего? Как?
– Увидишь.
Оба надолго замолчали. Мейсон уставился наверх, на колючую проволоку. Проще было смотреть туда, чем на остальных беспомощных пленников.
– Это бессмысленно, – сказал наконец Даниэль. – Если им нужна информация, они ее получают. Мы с тобой никак не сможем им помешать. Они умеют залезать человеку в голову.
Послышался звук шагов по полу, и Мейсон насторожился. По проходу шли четверо загонщиков, каждый с полицейской дубинкой. Мейсон сразу почувствовал, что они пришли за ним с Даниэлем. Он не ошибся – загонщики остановились возле его клетки. Самый низкорослый засунул ключ в замок и отодвинул решетку.
– Пошли, – сказал он.
Мейсон не шелохнулся.
Двое крупных загонщиков вошли в клетку, нагнулись к Мейсону, схватили его за руки и вытащили наружу.
Все случилось так быстро, что он даже не успел среагировать. К тому же он понимал, что в драку ввязываться не стоит. При взгляде на всех четверых казалось, что они будут только рады, если он сейчас выкинет какой-нибудь фокус. Один так крепко сжал дубинку, что даже костяшки побелели.
Они прислонили Мейсона к соседней клетке, где по-прежнему лежал без движения то ли мертвый, то ли живой человек. Его нога слегка дернулась, но это мог быть просто мышечный спазм. У Мейсона не было времени приглядеться. Самый крупный из загонщиков схватил Мейсона за руку, резко заломил назад и застегнул у него на запястьях наручники. Мейсону удалось слегка повернуть голову и посмотреть на Даниэля. Тот сидел, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди.
Глаза у него были широко распахнуты.
Мейсон хотел было что-то сказать, но загонщики потащили его прочь.
Его привели в комнату без окон. Там стояли два стула и стол. У стены примостился запыленный шкаф для документов. Сверху лежала заплесневевшая обертка из-под гамбургера.
Загонщики посадили его на тот стул, что был ближе к столу, и покинули комнату. Мейсон, все еще в наручниках, с трудом встал. Подошел к двери и попытался повернуть ручку. Дверь была заперта. Мейсон оглядел комнату. Может, в столе что-нибудь найдется? У стола было два ящика, оба с правой стороны. Эта задачка была уже потруднее; Мейсону пришлось согнуть колени, чтобы открыть первый ящик. Ему удалось с этим справиться, но ящик оказался пуст. Ни ручек, ни скрепок – ничего, чем можно было бы расстегнуть наручники. Даже никакою завалящего конверта.
До второго ящика достать было еще сложнее. Надо было встать на колени – этот маневр дался Мейсону с трудом. Двигаться с закованными за спиной руками было почти невозможно. А в кино все всегда так просто!.. Кое-как приземлившись на одно колено, он сжал металлическую ручку и потянул на себя.
Во втором ящике тоже было пусто.
Мейсон, опираясь на стол, выпрямился. Разочарованный, пинком ноги задвинул ящик обратно.
Шкаф тоже ничем его не порадовал – все ящики были заперты.
Мейсону оставалось только ждать.
Садиться он не хотел. В таком положении он казался себе слишком уязвимым. Вместо этого он неловко прислонился к стене, не обращая внимания на боль в руках в том месте, где он до крови стер их наручниками. Посмотрев наверх, Мейсон увидел в углу возле двери маленькую камеру. Загонщики все это время за ним следили? Смеялись над его беспомощностью?
Если бы не скованные за спиной руки, он показал бы в камеру средний палец. Сохранять хладнокровие вдруг стало очень трудно.
Вскоре Мейсон услышал скрежет ключа в замке.
Загонщик, который вошел в дверь, не был особенно жутким на вид. Не был огромным и устрашающим. С его одежды не стекала кровь. Фактически он казался нормальным человеком. Одет он был в нарядную рубашку и джинсы; начищенные ботинки блестели. На шее болтался небрежно завязанный голубой шелковый галстук. Загонщик был гладко выбрит и носил стильную прическу. В уголках губ залегли морщинки, как будто он в любой момент был готов рассмеяться. Казалось, что это обычный человек, собравшийся вечером прогуляться по городу, а не убийца.
Даже монстрам иногда удается скрыть свою сущность.
Мужчина подошел к столу и пододвинул к себе стул. Уселся, непринужденно откинувшись на спинку, как будто собрался мило поболтать с приятелем. Мейсон не удивился бы, если бы тот закинул ноги на стол. А потом, например, скинул ботинки и предложил Мейсону чашку кофе или стаканчик доброго вина.
Мужчина указал на свободный стул по другую сторону стола:
– Не присядешь?
Мейсон не пошевелился.
– У тебя нет выбора, – сказал мужчина. – Или ты сядешь по доброй воле, или я позову кого-нибудь из этих милых ребят, и тебя усадят насильно.
Сопротивляться было бессмысленно, и оба это знали. Мейсон медленно подошел к стулу и устроился на нем. Это заняло у него больше времени, чем обычно, потому что трудно было держать равновесие. В итоге руки оказались зажаты между спиной и металлическими прутьями стула. Мейсон наклонился вперед и постарался сделать вид, будто он не чувствует, как глубоко в запястья врезаются наручники.
Мужчина одобрительно кивнул.
– Здравствуй, Мейсон. – Он понаблюдал за выражением лица своего пленника и улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. – Можешь называть меня Леон. Удивлен, что я знаю твое имя? – Он сложил руки на коленях и вежливо улыбнулся, ожидая ответа.
В комнате повисла тишина. Если бы здесь висели часы, их тиканье показалось бы оглушительно громким. Мужчина продолжал улыбаться, но его улыбка с каждой секундой становилась все менее дружелюбной.
Наконец Мейсон произнес:
– У вас мой кошелек. Там мое удостоверение.
Мужчина рассмеялся. Его грудь вздымалась и опадала. Щеки разрумянились, глаза заискрились.
– Очень хорошо. Очень, очень хорошо. Ты умный парень.
– Да, я даже сам шнурки завязываю.
– Не думаю, что иначе ты продержался бы так долго. – Леон продолжал растягивать рот в улыбке. Однако в его глазах, вокруг радужки, пульсировали черные вены, и это придавало ему зловещий вид. – Но дело не в удостоверении. Мы уже давно за тобой следим. Мы знаем, что ты проделал долгий путь, прежде чем добраться до Ванкувера. И знаем, что по дороге у тебя было несколько любопытных встреч.
Мейсон пожал плечами.
– Тебя не удивляет, что нам все это известно?
На самом деле Мейсон удивился, но он ни за что бы это не признал. Он молчал, обдумывая ответ.
– У вас мое удостоверение, – сказал он наконец. – Вы знаете, откуда я. Все остальное – игра в угадайку. Невозможно было бы пройти полстраны и не встретиться ни с кем из ваших придурков.
Мейсон вспомнил Твигги, одноногого загонщика, который пытался убить его в Калгари. Был и еще один загонщик – гопник из города Хоуп, который пристал к Мейсону, пока тот копал Синичке могилу.
Загонщик снова засмеялся. Он смеялся долго и натужно, и Мейсон знал, что таким образом загонщик хочет его расколоть. Но он не собирался что-то выдавать этому подонку. Он сохранит хладнокровие и ничего не расскажет. Жизнь Ариес и всех остальных зависела от этого.
– Как там Синичка?
Мейсон подпрыгнул на стуле. Мужчина наклонился вперед, пристально глядя на Мейсона своими карими глазами.
– Мы все про вас знаем, мистер Дауэлл, – сказал Леон. – И про твою маму, и про твоих друзей. Мама ведь умерла в автокатастрофе, так? Жаль, жаль, но, пожалуй, это была наилучшая смерть из возможных. И ты счастливо избежал взрыва школы. И да, мы знаем все про Синичку, которая сейчас лежит в могиле возле Хоупа. Она умерла от диабета, так? От нас ничего не скрыть.
У Мейсона сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он чувствовал, как на виске бьется жилка. Все мысли о том, что надо сохранять спокойствие, мигом улетучились.
– Как? – наконец выдавил он.
Мужчина улыбнулся:
– Разве не очевидно? Мы читаем твои мысли. Ловим их по ночам, как радиоволны.
Нет. Это было невозможно. Мейсон давно сделал выбор. Эти твари не могли проникнуть ему в голову. Иначе получалось, что он один из них. А он был не таким.
Он не мог быть загонщиком.
Он бы об этом уже давно узнал. Так ведь?
Мейсон осознал, что отчаянно пытается изгнать из головы все мысли об Ариес и остальных ребятах. Если уж загонщики залезли ему в мозг, им придется попыхтеть.
Леон встал и аккуратно придвинул стул к столу. Подошел к Мейсону и встал прямо позади него. Положил ему руки на плечи и сжал пальцы.
– Она была особенной девушкой, правда? – Пальцы впивались все глубже, пережимая нервы. Руки и шею пронзила острая боль. – Уверен, ты сделал все, что мог, чтобы ее спасти. Какая жалость! Мы знали, что будут происходить случайные смерти вроде этой. Было невозможно все проконтролировать. Но это небольшая цена за великое будущее человечества. За мир, где будут править сильные, а слабых не станет. Нет ничего гуманного в том, чтобы продлевать жизни людей, которые ослабляют генофонд.
Синичкин диабет. Плохие гены. Мейсон закрыл глаза и попытался не слушать.
– Ты должен понимать, что мы не хотим терять тех, в ком видим потенциал. Особенно если они способны повлиять на кого-то вроде тебя. Мне жаль, что она не осталась в живых. Даже со своими порчеными генами она была бы нам полезна. Нам нужны новые члены команды. Люди вроде тебя, которые смогут что-то предложить новому миру.
– Она бы ни за что не стала вам помогать.
Леон прервал безумный сеанс массажа.
– Ты удивишься, узнав, на что способны люди при должной мотивации.
– И что же вы мне хотите предложить? – спросил Мейсон, стараясь, чтобы его голос не дрожал. – Мне ничего не нужно. Вы не можете дать мне ничего такого, что заставило бы меня присоединиться к вашей… команде.
Леон наклонился к самому уху Мейсона:
– Именно это я и хотел услышать. Ты правда думаешь, будто я жду, что ты добровольно на это согласишься? О нет. Это было бы слишком просто.
Он замолчал. Мейсон чувствовал у себя на щеке его горячее дыхание.
– Это меня разочаровало бы. Я жду от тебя большего. И дождусь.
Мейсон дернулся вперед, но Леон сжал пальцы и притянул его назад. Если бы у него были свободны руки!.. Тогда у него был бы шанс хотя бы врезать этому типу.
– Отпусти меня, – прорычал Мейсон.
– Я еще не закончил, – возразил Леон.
Он снова скрутил Мейсона. Тот закусил губу, чтобы не закричать от боли. Казалось, будто Леон сейчас вырвет ему руки.
– У тебя внутри тьма, парень, – сказал Леон. – От этого никуда не деться. Она сочится из твоих пор. Забавно то, что мы не знаем, чья это тьма.
– Врешь, – процедил Мейсон сквозь сжатые зубы.
– Неужели? Ты что, отрицаешь свою темную натуру? Не надо лгать. Я же умею читать мысли. В твоей ненависти – огромный потенциал. Так или иначе, у нас полно времени, чтобы с этим разобраться. Ты никуда отсюда не уйдешь. И еще нам предстоит поговорить о твоих друзьях. Больше всего меня интересует девушка по имени Ариес. Ты мне все про нее расскажешь.
Мейсон постарался ничем не выдать своего волнения.
– Я не знаю никого по имени Ариес.
– Ой, ну прекрати, самому-то не стыдно? – Леон наклонился к Мейсону. – Мы можем играть в эти игры сколько угодно, но ты все равно проиграешь. Теперь это наш мир. Привыкай. Чтобы проникнуться его величием, достаточно посмотреть в окно. Ни тебе, ни твоим милым друзьям не под силу ничего изменить. Ты будешь нам подчиняться и не жаловаться. Да, конечно, ты станешь сопротивляться. Но это продлится недолго. Поверь, мы умеем переубеждать.
– Ну так попробуйте.
– Мы уже начали. – Леон сжал его виски. Немного подождал. Затем сдвинул пальцы, так, что они оказались в паре сантиметров от глаз Мейсона. – Мне стоит лишь слегка надавить. Даже не нужно прикладывать силу. Сколько ты продержишься, прежде чем глаза у тебя лопнут, словно воздушные шарики?
Мейсон затаил дыхание и приготовился к боли. Он не должен кричать. Как бы они его ни пытали, он не сделает им такого подарка. По крайней мере, он надеялся, что ему хватит сил.
Вдруг Леон отпустил Мейсона, усмехнулся, отошел в сторону и открыл дверь. Другой загонщик что-то ему протянул. Леон неспешно вернулся к Мейсону.
– Это, друг мой, датчик, – сказал загонщик, показав ему небольшое устройство. – Крепится на лодыжку. Замечательная штучка. Она будет докладывать нам обо всех твоих перемещениях. – Леон нагнулся и сдернул с Мейсона ботинок и носок.
Мейсону стоило огромных усилий не пнуть Леона в лицо. В дверях стоял другой загонщик, и по нему было видно: он будет только рад, если Мейсон сейчас что-нибудь выкинет.
– Ты не сможешь его сломать, – сказал Леон. – И снять не сможешь. И если попытаешься сбежать, мы будем знать, где тебя искать. Мы пойдем следом и заберем тебя – и всех, с кем ты вступишь в контакт. Видишь? Вот какая ты важная птица.
На лодыжке у Мейсона защелкнулся тяжелый браслет.
– Вот так. Надеюсь, ты попробуешь сбежать. Тогда ты существенно облегчишь нам задачу. – Леон встал и поправил галстук. – За тобой придут и отведут тебя во двор. Тебе скажут, что делать. Надеюсь, ты последуешь приказам. – Он отошел к двери и помедлил на пороге. – Признаться, я разочарован. Я ожидал от тебя большего.
На этот раз улыбнулся Мейсон:
– Ну извини.
– Я удивлен, что ты так и не догадался, – сказал загонщик. – Но ты умный парень. Думаю, рано или поздно ты поймешь.
– Что пойму? – Руки так и жгло, и Мейсон попытался усесться по-другому, чтобы унять боль.
– Спроси своего друга, Даниэля. Он все про это знает.
За Леоном закрылась дверь, и Мейсон остался наедине со своей болью.
Через некоторое время с него сняли наручники и бесцеремонно вытолкали во двор.
Просторный двор, примыкающий к казино, располагался на том месте, где когда-то была открытая театральная сцена Дворца наций. Теперь тут была просто куча мусора, окруженная все тем же забором с колючей проволокой. Как в настоящей тюрьме, по углам стояли кое-как склепанные вышки, на которых дежурили загонщики с автоматами.
Сцена стояла немного в стороне. Когда-то здесь играли разные группы. Теперь сцену покрывали осколки прожекторов и покореженные куски металла.
Несколько недель назад Мейсон с Ариес ходили в армейский магазин на Гастингс-стрит, рассчитывая найти там необходимые вещи. Однако поиски не увенчались успехом. Все шкафы по какой-то загадочной причине оказались пустыми. Теперь Мейсон знал по какой. Все было здесь. Десятки палаток и тентов закрывали людей от дождя, который в Ванкувере был самой привычной погодой. Несколько огромных зонтиков раскинулись над грязными пластиковыми стульями – здесь были общие зоны. Чуть поодаль располагались биотуалеты и бассейны. В углу была аккуратно развешана выстиранная одежда. Здесь была даже палатка с красным крестом, намалеванным поверх брезента.
Повсюду были пленные. Они грели руки, скорчившись у маленьких костерков. Сидели на холодном бетонном полу, притулившись возле входа в палатку. Посреди лагеря Мейсон увидел нескольких женщин в окружении детей – тем было около десяти лет. Дети не бегали, не играли – они угрюмо сидели в углу и смотрели друг на друга. Они даже плакать не осмеливались.
В ловушку попалось невероятно много людей – по впечатлениям Мейсона, около двух сотен. Все выглядели донельзя измотанными. Люди сидели на грязных стульях или на земле и тихо разговаривали, то и дело метая взгляды в сторону вооруженных загонщиков. Некоторые, как заметил Мейсон, косились и на него. Но никто с ним не заговаривал.
Мейсон не знал, что делать. Он стоял там, куда его привели, и не понимал, куда идти. Он сделал несколько шагов и остановился. Может, надо подождать, пока кто-нибудь подойдет и заговорит с ним? Должен же быть у этих людей какой-то лидер. Он сказал бы Мейсону, куда ему податься, и нашел бы для него палатку.
Наконец Мейсон решился подойти к ближайшей группке. Несколько мужчин расположились вокруг костра у сцены, вполголоса переговариваясь. У некоторых все тело покрывали синяки – черные и желтые. Иные перевязали руки грязными окровавленными тряпками. У человека, что сидел ближе всего к Мейсону, судя по всему, в нескольких местах были сломаны пальцы. Глаз у него заплыл, а на щеке был огромный струп. Но стоило Мейсону подойти поближе, люди разбежались в разные стороны, не глядя на него.
– Они тебе не доверяют.
– А? – Мейсон посмотрел на человека, появившегося словно ниоткуда. Это был мускулистый мужчина под сорок, в бейсболке и в синей ветровке, какие любят носить велосипедисты.
– Все эти люди, – сказал мужчина. Вид у него был дружелюбный. Он слегка улыбнулся Мейсону. – Они не знают, чего от тебя ждать, – равно как и от того парня, с кем ты пришел. Слухи здесь распространяются очень быстро. Они слышали, что с вами связана какая-то темная история, а это никогда до добра не доводит.
– Что еще за история?
Мужчина пожал плечами:
– Я не любитель сплетен и стараюсь к ним не прислушиваться. Будь моя воля, я бы вообще их запретил. Но вот что я скажу: народ не уверен, на чьей вы стороне – ты и твой друг. Кто-то сказал, что ты убил какую-то девушку. Конечно, некоторые загонщики утверждают, что ты и их убивал. Никто не знает, кому верить. Загонщики не раз засылали сюда шпионов. Люди уже тронулись умом. Не знают, кому можно доверять.
– Я не загонщик. И не убивал никаких девушек. – Это прозвучало не так убедительно, как он надеялся. – И Даниэль тоже. – Мейсон быстро огляделся: – Он здесь?
Мужчина покачал головой:
– Не-а. Все еще сидит внутри. Но если тебя вытащили, то, уверен, вскоре доберутся и до него.
– А зачем они это делают? Зачем держат людей в клетках?
– На некоторых надо надавить. Там, внутри, есть женщина-невролог. Несколько недель назад она пыталась перелезть через ограду. Обычно за такое убивают, но доктора – слишком ценный ресурс. Другая девушка – компьютерный гений или что-то вроде того. Закончила институт, когда ей было всего шестнадцать. Работала на правительство. Еще им попался парень, который работал в энергетической компании. Они хотят заставить его все починить.
– А почему они уверены, что те люди не лгут?
– Загонщики умеют развязывать языки, – сказал мужчина. – На вранье здесь далеко не уедешь. Загонщики всегда узнают правду.
– Значит, тех людей посадили в клетки, потому что они отказывались сотрудничать?
– Не только. Некоторые попросту слишком ценные, чтобы держать их снаружи. Конечно, вокруг этого рождаются сплетни. Большинство из тех, кто попадает в казино, наружу уже не выходит. Так что народ не может взять в толк, кто ты такой.
– И что же мне делать?
– Держаться потише. Не привлекать к себе внимания. – Мужчина кивком указал на ближайшую вышку. У ее подножия расхаживали двое загонщиков с автоматами. – Особенно их внимания. Им лучше не попадаться на глаза.
Мейсон кивнул. Загонщики остановились возле небольшой кучки людей, что-то сказали, и вперед вышло трое человек. Четвертый отказывался двигаться. За это он получил удар по голове. Мужчина упал, и один из загонщиков несколько раз его пнул.
Мейсон направился было в ту сторону, но провожатый остановил его:
– Не стоит.
– Что происходит? – сердито спросил Мейсон. – Почему никто ему не поможет?
– А что они могут сделать? – отозвался мужчина. – Вступить в драку? У них уже не хватит на это духу.
– Но они могли бы что-нибудь сделать!
– И в итоге их застрелили бы, – сказал мужчина. – Этот парень, которому влетело, должен знать: здесь надо выполнять приказы, если хочешь остаться в живых. Если загонщики решат, что ты бесполезен, ты труп. Этому идиоту, видимо, жить надоело.
– Куда они их ведут? – Загонщики вместе с группкой людей пересекли двор.
– Кажется, хотят, чтобы те навели порядок, – предположил мужчина. – Работы полно. С недавних пор они отправляют людей убирать улицы. Уносить тела и все такое. Кто-то должен привести город в порядок после всего, что они натворили. Да и землетрясение постаралось. Еще людей посылают на электростанцию – хотят, чтобы она вновь заработала. Каждый день туда отправляют человек двадцать. Скоро сам все узнаешь. Тут почти каждому находят занятие. Некоторым – лучше, чем остальным.
– А как они следят, чтобы люди не сбежали?
– Страх – мощная штука. А у некоторых здесь остаются близкие.
Значит, датчиков у них нет. Мейсон посмотрел на ноги своего собеседника. На лодыжках у него ничего не было. Значит, устройством снабдили только Мейсона. Но почему? Он порадовался, что датчика не видно под джинсами.
– Единственный способ здесь выжить – стать полезным, – сказал мужчина. – Уповай на то, что окажешься им нужен.
Мейсон рассеянно кивнул. Да, загонщикам он нужен. Леон ясно дал ему это понять.
– Пойдем, – сказал мужчина. – Поищем тебе место для ночлега. Здесь, конечно, не пятизвездочный отель, но я уверен, что ты знавал и худшие времена. Как и все. Тут есть несколько палаток – недостаточно, конечно. С каждым днем здесь все больше и больше народу. Но какой-нибудь кров тебе отыщем, чтобы ты не мок под дождем.
– Спасибо.
– Я Чаплин, – сказал мужчина, протягивая руку.
– Мейсон.
Они прошли мимо женщин, которые укладывали грунт. Бетонный пол в этом месте был разворочен. Рядом с металлической оградой лежали мешки с удобрениями. Невдалеке валялись пакеты с семенами и разные садовые приборы – мотыги, лейки и тому подобное. Женщины усердно работали, таская мешки по импровизированному полю. Лица их были перепачканы, руки изрезаны и перевязаны самодельными бинтами. Все выглядели подавленными. Женщины смотрели в основном под ноги, иногда вскидывая взгляд на охранников.
– Что хорошо в Ванкувере – так это то, что грядки можно копать круглый год, – саркастично заметил Чаплин, увидев, куда смотрит Мейсон. – До весны вряд ли что-то вырастет, но это загонщиков не останавливает – они хотят, чтобы все уже сейчас было как надо.
Под тентом возле входа в казино были навалены спальные мешки. Чаплин взял один и кинул Мейсону.
Они пошли по лагерю. По пути Чаплин рассказывал:
– Вот здесь у нас туалеты. Если хочешь хоть немножко отмыться, для этого есть кое-какие принадлежности. Их может брать всякий, только не вздумай уносить их к себе в палатку. Этого здесь не любят. У нас тут все общее. – Он указал туда, где в ряд стояли столы. Там было устроено что-то вроде кухни. – Ужин в шесть часов. Ничего особенного, самая простая еда. Зато не даст тебе умереть с голодухи. Хотя, конечно, ее не хватает. Я бы тебе посоветовал подойти попозже, когда остальные уже поужинают. Это наше золотое правило: сначала наедаются женщины и дети. Надо сказать, некоторых здешних феминисток это здорово раздражает. – Чаплин громко рассмеялся. – Ну, и если с тобой действительно все чисто, то остальные скоро это поймут.
Мейсон кивнул.
– Но я бы на твоем месте все равно держал ухо востро, – заметил Чаплин. – Мы, конечно, не загонщики, но уже и не люди. Темные сейчас времена. Меняют людей. Всех нас изменили.
Наконец они пришли к пустой палатке в углу двора. Это была двушка, которая знавала лучшие дни. Молния сломалась, а в районе двери в брезенте зияла дырка, словно прожженная свечой.
– Вот лучшее, что я могу тебе предложить, – сказал Чаплин. – Если твой друг когда-нибудь выберется наружу, я пошлю его сюда. Удачи!
Чаплин развернулся, подошел к людям, сидящим возле одного из костров, и заговорил с ними. Слов было не слышно, но Мейсон и так понимал, о чем идет речь. Несколько человек повернули головы и в упор посмотрели на него.
Решив не обращать на них внимания, Мейсон закинул свой спальник в палатку и сам туда залез. Внутри было влажно. Мейсон сел на пол и развернул свою новую постель. Никакой подстилки здесь не было – спать предстояло прямо на твердой земле. И под голову нечего было подложить.
