Текст книги "Я - гнев"
Автор книги: Джен Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Внутри никого не было. Майкла захлестнуло облегчение, но только на секунду. Им еще многое предстояло сделать. Он запрыгнул на водительское сиденье, Хит уселся сзади.
Он был прав: ключи торчали в замке зажигания.
– Невероятно, – пробормотал Майкл.
Фургон завелся с первой попытки. Майкл боялся, что сейчас загонщики выбегут на улицу, заслышав шум двигателя. Но, когда он тронулся с места и поехал, за ним никто не погнался. Они спокойно доехали до конца квартала и свернули за угол.
– Готово, – сказал Хит. – Поехали за твоим другом. А потом за моей сестрой.
– Даже не верится, – заметил Майкл. – Если бы я знал, что все так просто, я бы уже сто лет назад угнал фургон. Это куда лучше, чем разъезжать на мопеде.
Он выглядел веселым, но изнутри его грызли сомнения. Это было просто. Слишком просто. Майкл по опыту знал, что в новом мире ничего не проходит гладко. Однако он решил не прислушиваться к внутреннему голосу. Осторожность никому еще не мешала, но можно же признать, что тебе в кои-то веки повезло?
Может, встреча с Хитом ознаменовала начало долгожданной белой полосы и теперь жить станет полегче?
Это было славное утро. Дождь кончился, и Майкл вез к любимой девушке ее брата.
Жизнь налаживалась.
Клементина
Ее не впервые подводил собственный взрывной характер. Обычно Клементина была легкой в общении и покладистой – это могли бы подтвердить очень многие жители Гленмура, ныне покойные. Она была самой милой и добродушной черлидершей из всех, что когда-либо поддерживали команду «Гленмурские Гоблины». Но когда Клементина злилась, она выходила из себя. В такие моменты ей напрочь отказывала логика.
Не надо было ссориться с Ариес. Нельзя было вымещать боль и отчаяние на подруге. Надо было отойти в угол и сосчитать до десяти или успокоиться каким-нибудь другим способом. Вместо этого Клементина дала волю своему гневу и повела себя как последняя сволочь. Ариес – ее подруга. Она не заслужила такого обращения.
Дура! Дура! Дура!
Бессердечная, бессердечная дура.
Клементина знала: все, что она наговорила Ариес, – неправда. Ладно, не все, но высказывать это в таком тоне было нельзя. Да, Ариес действительно повезло больше, чем многим, но это ничего не значило. Да, она не вскакивала ночью в холодном поту, увидев во сне человека, которого она пырнула в живот ножом для конвертов. Да, она не бродила среди повешенных, как Клементина перед встречей с Майклом. Но от этого Ариес не переставала быть героем. В конце концов, именно благодаря своей осторожности она стала таким замечательным лидером.
Но извиняться было уже поздно.
Клементина отправилась к дому Грэхема вслед за Ариес и Натаном, после того как к ней прибежала запыхавшаяся Ева.
– Я не смогла их остановить, – выпалила она. – Ариес мне чуть голову не оторвала, когда я сказала, что мне не нравится их затея. Как думаешь, она на меня за что-то злится?
Клементина нашла Раджа и попросила его пойти вместе с ней.
Хуже всего, что Ариес права. В приступе ярости Клементина была готова убить всякого, кто ей противоречил. Но она быстро успокоилась, немного подумала и поняла, что идти к Грэхему, когда Брэнди предупредила, что загонщики направляются именно туда, – не лучшая идея. Ребенок ребенком, обязательства обязательствами, но разумнее всего было остаться дома и приготовиться к эвакуации.
На войне нельзя без жертв. Конечно, чем меньше потерь, тем лучше. Однако люди продолжают умирать, и с этим ничего нельзя поделать.
Это дерьмово. Очень, очень дерьмово. Но никто не обещал, что жизнь будет справедливой.
Ариес права. Всех не спасти. Но сейчас она пыталась сделать невозможное – все потому, что Клементина разоралась и наговорила ерунды.
Дорогой Хит, я опять все испортила. Надо высечь это на моем надгробии: «Здесь лежит Клементина, которая всегда все портила». Но я же могу все исправить, правда? Правда же?
У нее не было ответа. Единственное, что могла сделать Клементина, – уговорить Раджа отправиться вместе с ней на поиски Ариес. Уповая на то, что еще не слишком поздно.
Отвратительнее всего было то, что в голове у Клементины зудел голосок, который пытался ее убедить, будто Ариес хотела пожать ее лавры. Ариес хотела стать героем. Спасти семью Грэхема вместо Клементины.
Хватит. Только посмотри на меня, Хит. Я опять с кем-то соревнуюсь. Помнишь, как я расстроилась, когда решила, что Имоджин хочет стать главной черлидершей вместо меня? Я дулась на нее целую неделю, и ты в конце концов стукнул меня по макушке и сказал, что нельзя быть такой жадиной. Надо давать людям шанс. Будь лучше, чем ты есть, и пусть другие последуют твоему примеру. И прочее бла-бла-бла. Неужели я правда такая мелочная?
Они долго не протянут, если будут ссориться по любому поводу. Надо было решать все вопросы вместе. Клементина это знала. И Ариес тоже. С Майклом и Райдером была похожая история. Клементина видела, что командирские качества Райдера вызывают у Майкла одновременно отторжение и восхищение.
Они разобщались все сильнее и сильнее. Неужели никто, кроме Клементины, этого не замечал? Одни пропали, другие цапались между собой – такими темпами они рано или поздно попадутся в лапы загонщикам.
Но Клементина не собиралась так просто сдаваться.
Она хотела снова всех объединить – даже ценой собственной жизни.
Клементина застыла на пороге кухни. Ни Ариес, ни загонщики ее не заметили. Радж был рядом – он прислонился к ней и держал оружие наготове. Клементина чувствовала, как он напрягся.
Загонщик поднял ружье, и на кончике его грязного колпака звякнули бубенцы. Клементине захотелось схватить этот колпак и затолкать загонщику в глотку.
– Счастливого Рождества! – повторил он. – Ты отличный подарочек. А ну вставай! Я доставлю тебя по адресу. Упакую в красивую обертку с бантиком. Леон будет доволен.
Ариес лежала на полу, застывшими глазами глядя на тело, распростертое рядом с ней. Клементина чуть не вскрикнула, когда поняла, чье это тело.
Натан.
Сейчас было не время его оплакивать.
– Так, значит, ты та самая Ариес, – сказал загонщик. Он широко ухмыльнулся и указал стволом ружья на недвижное тело Натана. – Он ведь так тебя называл, да?
– О чем ты? – спросила Ариес.
– Да брось, – протянул загонщик. Он приставил ствол к ее руке. – Вставай. Скоро воссоединишься с друзьями. Пусть у всех будет замечательное Рождество!
– Убей меня, – сказала Ариес. По щекам у нее текли слезы.
У Клементины замерло сердце. Нет, Ариес не может сдаться. После всего, что она пережила… Ни за что! Она ей не позволит! Времени на раздумья не было. Клементина метнулась вперед, сжимая в руках электрошокер, который взяла у Катарины.
Она смела с пути загонщицу, приставила электрошокер прямо к затылку, закрытому красным колпаком, и надавила на кнопку.
Загонщик подпрыгнул и забился в судорогах. Он не кричал – просто выплясывал свой танец смерти в полной тишине. В нос ударил запах горелой плоти. Наконец загонщик выронил ружье, и Клементина выключила электрошокер. Мужчина осел на пол; падая, он ударился головой о стол. Клементина пропустила через его тело еще один разряд – на всякий случай.
– Вот черт, – сказал Радж. Он подобрал ружье и нацелил на загонщицу, которая скорчилась в углу. – Я знал, что Райдер просил каких-то ребят-инженеров подзарядить эти штуки, но даже не подозревал, на что они способны.
– Ариес! – Клементина опустилась на пол рядом с подругой. – Прости меня, пожалуйста. Я самая настоящая дрянь. Я беру все свои слова назад. Ты права я вела себя как упрямая дура. Но я была в отчаянии. Я не знала, что все кончится вот так.
– Натан… – Ариес не отрывала взгляда от бездыханного тела. – Я не могла. Я не хотела… все случилось так быстро…
Радж присел рядом. Не сводя глаз с загонщицы, он осторожно перевернул тело Натана, чтобы пощупать у него пульс. Вдруг он не умер, а просто потерял сознание? Клементина затаила дыхание – но увы. Радж слегка покачал головой. В глазах у него не читалось никакой надежды.
– Как я это объясню Еве? – спросила Ариес. Ее голос звучал холодно и безучастно. – Я убила его.
– Не надо ничего объяснять, – сказала Клементина. – Просто скажем правду. Ева поймет. Ты тут ни при чем. Ты его не убивала.
– Я привела его сюда, – возразила Ариес.
– Только потому, что я отказывалась признавать твою правоту. Если кто-то и виноват в его смерти, то это я. – Клементина попыталась обнять Ариес, но та ее оттолкнула. Они сидели на полу в пустом доме, пропахшем кровью и смертью.
– Как я могла это допустить? – наконец спросила Ариес. – Я так старалась. Я просто хотела, чтобы все были в безопасности. И ничего не получилось.
– Неправда, – запротестовала Клементина. – Без тебя мы бы все пропали. Неужели ты не понимаешь, насколько ты нам нужна?
– Но я его убила.
– Вообще-то, – подал голос Радж, – его убили загонщики, а не мы. Мы просто выживаем, как можем.
Загонщица послала Раджу воздушный поцелуй, и он поднял ружье повыше. Клементина с трудом подавила желание подойти и стукнуть ее со всей силы.
– Это полная чушь, – отрезала Ариес. В ее глазах разгоралась злость, заглушая жалость к себе. – Я настоящая идиотка. Даже не думай говорить, что это не моя вина. Ты оказалась права, Клем. Надо было к тебе прислушаться. Мне просто везло. Я старалась избегать… всего на свете. Я просто трусиха. И что случилось, когда я решила что-то изменить? Я убила человека. Убила Натана. Кто бы сомневался! Да, раньше в моей группе тоже умирали люди. Давно еще, когда мы прятались в театре. Я не смогла всех спасти. Но за это время я должна была хоть чему-то научиться! Натан был очень хорошим. Он этого не заслужил.
Ариес встала и отошла к стене. Там были аккуратно развешаны семейные фото, забранные в рамочки. Родные Грэхема в самых разных местах. На пляже. Вокруг елки. Рядом с Белль из «Красавицы и Чудовища».
Ариес со всей силы ударила в стену кулаком.
Одна из фотографий упала с глухим стуком. Клементина охнула.
Ариес снова ударила. И снова. И снова. Она методично молотила кулаками по стене, оставляя на костяшках следы штукатурки. Ариес сбила руки до крови, и на белой стене появились красные пятна.
Радж хотел шагнуть к ней, но Клементина схватила его за руку. Ариес надо было как-то выместить свою боль, и не стоило ей мешать.
Ариес больше минуты колотила стену. Когда она наконец опустила руки, они уже начали опухать. Как у Мейсона тогда, в Гастауне, после драки с загонщиками.
– А с этой что делать? – Ариес резко повернулась к пленнице в углу.
Загонщица больше не ухмылялась. Она раскачивалась взад-вперед с совершенно ошалелым видом и разговаривала сама с собой.
– Нет, – пробормотала она. – Неправда. Неправда. Я не хотела.
– Чего не хотела? – спросила Ариес.
Но загонщица ее не слушала.
– Так холодно, – прошептала она. – Спала. Я спала.
– Сумасшедшая, – сказал Радж.
Внезапно загонщица вскочила и сбила Раджа с ног. Тот выронил ружье. Клементина его подхватила. Загонщица схватила Ариес и неловко притянула к себе, словно пытаясь обнять, а затем пулей вылетела из комнаты, прежде чем кто-то успел опомниться.
– Черт, что это было? – Радж пришел в себя первым.
– Она плакала, – сказала Ариес. – Показалось, будто она… на секунду пришла в себя.
– Или придумала отличный способ сбежать, не угодив под пули, – заметил Радж. – Погонимся за ней?
– Пусть уходит, – покачала головой Ариес. – Не думаю, что она вернется.
Клементина подошла к Ариес и крепко ее обняла.
– Я такая дура, – прошептала она. – Ты сможешь меня простить?
– Нет, – ответила Ариес. – Не смогу. И себя тоже не прощу. Но нам все равно надо жить дальше.
Клементина кивнула.
– Прежде всего надо найти остальных, – сказала Ариес. – И поискать маленькую дочку Грэхема. Здесь ее нет. Ее забрали загонщики. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ее вернуть. Ради Грэхема. И ради Натана.
– Ну, найти ее не так-то сложно, – заметила Клементина. – Мы знаем, где сейчас Мейсон. И я готова спорить, что и девочка там же.
Ариес удивленно вытаращила глаза:
– Ты знаешь, где сейчас Мейсон? Откуда?
Клементина показала на мертвого загонщика, лежащего на полу:
– Благодаря ему. Помнишь, когда она наставил на тебя ружье, он сказал, что знает твое имя?
– И что? – Ариес нахмурилась.
– А потом сказал, что не убьет тебя, а отведет туда, где ты воссоединишься с друзьями. Это может значить только одно: Мейсон в плену во Дворце наций. Может быть, он под пытками назвал им твое имя. А может, они как-то еще его узнали. Давай спасем его и сами все выясним. Теперь-то мы знаем, что делать.
– Ну что, ребятки, организуем побег из тюрьмы? – Радж улыбнулся.
Клементина подняла электрошокер:
– Как говорил мой папа, в яблочко!
Они отнесли тело Натана назад в убежище.
– Если нужно, я сама вырою ему могилу, – сказала Ариес. – Я хочу похоронить его в саду, там, где растут цветы.
– Я тебе помогу, – отозвалась Клементина. – Думаю, в гараже есть какие-нибудь лопаты. А если нет, я сбегаю в строймагазин и принесу.
– Мы все тебе поможем, – подтвердил Радж.
Раджа даже не пришлось ни о чем просить – он поднял тело Натана и нес его всю дорогу до дома. Ариес и Клементина хотели сначала поговорить с Евой, прежде чем показывать ей погибшего брата.
К счастью, когда они осторожно вошли в дом через заднюю дверь, Евы на кухне не было.
К ним тут же подбежала Джой.
– О боже, – выдохнула она.
– Помоги нам, – попросила Клементина. – Давай отнесем его в спальню. Мы пока не хотим, чтобы остальные видели.
Они отнесли тело на верхний этаж и положили на кровать. Радж тут же направился в гараж за лопатами.
– Что мы скажем Еве? – спросила Джой. Слезы струились у нее по щекам и капали с подбородка.
– Что-нибудь придумаем, – ответила Клементина.
Ариес хотела было что-то сказать, но тут в комнату вошел Колин со странным выражением на лице. В руках он по-прежнему держал свою невыносимую приставку. Мелодия из «Супер Марио» эхом отдавалась от стен.
– Минус один, – негромко сказал Колин. – Твой фан-клуб редеет, Ариес.
Клементина выступила вперед, стиснув кулаки, но тут у нее из-за спины вылетела Джой и помчалась к дверям, где стоял Колин. Тот сжался и выронил приставку, пытаясь закрыть лицо руками.
Но Джой пронеслась мимо него и вбежала в ванную, хлопнув дверью.
– Знаешь что? – сказала Клементина. – Ты просто омерзителен. И не стоишь моего времени.
Она тоже прошла мимо, толкнув Колина плечом. Из-за двери ванной доносились резкие звуки – Джой тошнило. Клементина надеялась, что ее рвало в мусорную корзину, а не в унитаз, – слив больше не работал.
Ариес сообщила Еве печальную новость, и Клементина рассердилась сама на себя, когда почувствовала облегчение от того, что ей не пришлось в этом участвовать. Она вышла во двор и стала помогать Раджу рыть могилу. Это было непросто – уже через несколько минут Клементине начало казаться, что у нее сейчас переломится спина. Но отказывалась себя жалеть и трудилась еще усерднее, ощущая, как на руках вспухают мозоли.
Они копали молча.
Это дало Клементине время подумать. Подготовиться к тому, что ее ждет. Эвакуация отошла на второй план – сначала надо было спасти Мейсона. Если загонщики его пытают, рано или поздно он расскажет им про убежище. Поскольку монстры еще не ломились в дверь, Клементина предположила, что Мейсон пока не раскололся. Но кто знает, как долго он продержится? Вызволить Мейсона – задача не из легких; здесь нужен четкий план.
Что касается Майкла, то Клементина запретила себе переживать за него. Она снова и снова говорила себе, что он в безопасности. Потом, когда они спасут Мейсона и дочку Грэхема, Клементина отправится в университет и прочешет всю территорию, но найдет Майкла. Даже если ей придется идти одной.
– Нам понадобится оружие, и не только оно, – сказала она Раджу, когда яма достигла в глубину метра с небольшим. Этого должно было хватить – все равно сил у них больше не оставалось. Они обернут Натана в одеяла; может быть, удастся нарвать в саду цветов.
– Можем взять лопаты, – предложил Радж.
– Тебе не обязательно идти, – сказала Клементина. – Ты ведь даже не знаешь Мейсона. Ты не должен ради него рисковать жизнью. Если что, тебя все поймут.
Радж хмыкнул:
– Похоже, ты совсем меня не знаешь, детка. В груди у этого тощего студента-химика бьется сердце героя. И к тому же я вам понадоблюсь. Я могу делать кое-что, чего никто из вас не умеет.
– И что же?
Радж ухмыльнулся:
– Я умею взрывать.
Ничто
Она танцует в ночи. При каждом шаге в глазах у нее, подобно бриллиантам, сверкают молнии и слышатся раскаты грома, что звучат как стук влюбленного сердца. По легкости и грациозности ей нет равных. Там, куда она ступила, распускаются цветы и устремляют к ней свои нежные лепестки. Все, что только есть в этом мире доброго и прекрасного, тянется к ее теплу.
Я сижу и смотрю, как она танцует. Ее свет недосягаемо ярок. Ее красота слепит мне глаза, но я не могу отвести взгляд.
Она – забытая песня, которую я не могу вспомнить, как ни стараюсь. Стоит мне уловить ритм, как мелодия улетучивается из головы. Она – последняя страница в книге, которую я потерял, не успев дочитать до конца. Она – средоточие всего прекрасного, с каждой секундой мне хочется любить ее все сильнее и сильнее, и это уже невыносимо.
Она богиня.
Но излечить меня она не может.
Я вижу ее во сне, но сны эти туманны, и мне никогда не удается ее коснуться. Я пытаюсь найти ее, но вокруг слишком много деревьев, и я теряю дорогу. Я стою под дождем, в моих кроссовках хлюпает вода, а она танцует в солнечном свете, и лучи золотят ее волосы и прекрасное лицо.
Она никогда не будет моей.
Моя тьма бессильна перед ее чарами. Мне надо собраться с силами и держаться от нее подальше. Я не хочу, чтобы она увяла от моего прикосновения.
Она – песня, написанная не для меня.
МЕЙСОН
Настало утро, холодное и ясное. Бледно-желтое солнце выкарабкалось из-за горизонта.
Мейсон проснулся и попытался стряхнуть с себя остатки невнятных сновидений. Во сне он обнимал Кейси, чтобы та не замерзла, и отлежал руку. Девочка лежала на плече у Мейсона, обняв его одной рукой и посасывая палец. Вся правая сторона тела затекла и болела, но Мейсон не решался пошевелиться – он хотел дать ребенку еще хоть немного поспать. Во сне ведь не чувствуешь боли.
Накануне вечером Мейсон хотел оставить Кейси в местном детском саду, но она вцепилась ему в куртку и не отпускала. Кричала, когда ей пытались разжать пальцы, и крепче прижималась к Мейсону. Так что у него не оставалось выбора – пришлось сидеть с ней до тех пор, пока она не заснет. Когда Кейси наконец закрыла глаза, какие-то девушки вызвались за ней приглядеть, но Мейсон решил остаться с малышкой. Ему было невероятно ее жаль. И теперь, несмотря на пронзительную боль в руке и в пояснице, он лежал и не шевелился.
Мейсона беспокоило, что Кейси к нему так привязалась – нежданно-негаданно. Он не слишком подходил на роль защитника. Нужен был кто-то получше, кто-то более надежный. Кто-то, у кого к ноге не прицеплен датчик.
Появление Кейси в лагере могло значить только одно: Грэхем и его люди мертвы. А вдруг его пытали, желая вытрясти информацию об Ариес и всех остальных? Насколько Мейсону было известно, вечером в лагерь больше никого не привозили. Он надеялся, что Грэхем умер быстро и не успел ничего рассказать.
В утреннем тумане показалась женщина – по виду типичная бабушка. Волосы у нее были завязаны в пучок; в руках она несла чашку кофе.
– Вот, возьми, – сказала она и поставила чашку рядом с Мейсоном.
– Спасибо.
Он отпил кофе, и по горлу разлилось приятное тепло. Мейсон поморгал и сделал еще несколько глотков, стараясь избавиться от изнуряющей слабости во всем теле. Когда он в последний раз нормально высыпался? Он уже и не помнил.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала женщина. – Девочку никто не тронет. Обещаю. Они сюда даже не заходят. В таком состоянии ты ей только навредишь. Я о ней позабочусь до твоего прихода.
Мейсон хотел было отказаться, однако понял, что женщина права. Надо было поспать хотя бы несколько часов. Мейсон поставил чашку и помог женщине поднять Кейси. Вместе они отнесли девочку на пустую кровать.
Кейси во сне перевернулась на бок, не выпуская пальца изо рта.
– Ей с тобой повезло, – сказала женщина. – Пусть другие говорят что хотят. Я вижу, что ты хороший мальчик. Сегодня ты это доказал.
– Спасибо, – поблагодарил Мейсон. – Скажите ей, что я через несколько часов вернусь. Если ей будет страшно, можете смело меня разбудить.
Женщина улыбнулась и слегка подтолкнула его к выходу.
В лицо ударил холодный утренний воздух. Мейсон выдохнул облачко белого пара. Несколько человек было на ногах, в основном женщины с детьми; они провожали его взглядами, пока он шел к своей палатке.
К тому времени, когда Мейсон добрался до места, он уже еле передвигал ноги – даже споткнулся, когда забирался внутрь.
Даниэль все еще спал. Мейсон стянул с него одно из одеял и попытался устроиться поуютнее.
– Как ночка? – глухо проговорил Даниэль, уткнувшись носом в подушку.
– Бурная, – ответил Мейсон.
– Поспи, – пробормотал Даниэль. Он еще что-то сказал, но Мейсон его уже не слышал – он был уже где-то далеко.
Сон сморил его мгновенно.
Мейсон проснулся оттого, что загонщики схватили его за руки и куда-то потащили. Сонный, он даже не сопротивлялся, когда его поволокли в казино.
За секунду перед тем, как за Мейсоном захлопнулись двери, он увидел Даниэля. Тот стоял и смотрел ему вслед. На лице у Даниэля читался неподдельный ужас.
Интересно, почему Даниэль так испугался? Это же не его тащили в казино. Ему бы стоило, напротив, расслабиться.
Мейсона привели в ту же самую комнату, что и накануне, и снова сковали наручниками. На сей раз Мейсон даже не пытался от них избавиться. Он просто сел на стул и стал ждать Леона.
Прошло десять минут. Наконец дверь открылась, и в комнату вошел главный загонщик. Теперь он был не один. Рядом с ним стояла загонщица в белом халате, с черной сумкой в руках. Как будто Мейсон вызвал врача на дом.
– Доброе утро, Мейсон! – подчеркнуто жизнерадостным голосом сказал Леон. – Как спалось?
Майкл чуть не поежился. В голосе Леона было что-то такое, что напоминало скрип ногтей по доске.
– Плохо? – Леон присел на край стола. – Я слышал, вчера вечером ты поднял тут большую бучу. Довел до того, что твоего дружка убили. Если верить слухам, ты, конечно, перед этим здорово его разукрасил. Вот так теперь поступают с друзьями, да?
– Так вот откуда вы знаете про Синичку, – догадался Мейсон. – Пол вам все рассказал.
Леон широко улыбнулся, показав белоснежные зубы.
– Я бы сказал, что мне напела одна маленькая птичка, но это было бы пошло. Разве нет?
Мейсон пожал плечами.
– Ты что, не понял? – Леон наклонился к самому его лицу. – Маленькая птичка. Синичка. Отлично придумано, аж душа радуется.
– У тварей вроде тебя нет души.
Леон рассмеялся:
– Мне нравится ход твоих мыслей, Дауэлл. Но нет, твой друг Пол не выдавал мне твоих секретов. Хотя, само собой, я не скажу тебе, кто их выдал. Надо же поддерживать мистический ореол! Я могу читать твои мысли, помнишь? Как же еще заставить тебя извиваться передо мной в пыли?
Он обернулся и кивнул загонщице-врачихе. Та подошла к столу, водрузила на него свою сумку и щелкнула застежками.
– Она, конечно, тоже поможет, – сказал Леон. – Ты у нее сейчас запоешь. Прямо как маленькая птичка.
Мейсон усмехнулся:
– Ни за что.
Леон и ухом не повел.
– Не зарекайся, Дауэлл. Готов поспорить: стоит тебе кое-что узнать, ты заговоришь по-другому.
Он замолчал, ожидая, что Мейсон проглотит наживку. Но тот не собирался участвовать в этой игре. Врачиха начала распаковывать свою сумку. Сначала она извлекла наружу длинный скальпель и с довольным видом поднесла его к свету. За ним последовало продолговатое электронное устройство с металлической головкой. Мейсон немедленно его узнал – он видел такие каждое лето в Южном Саскачеване, когда гостил на ферме у бабушки с дедушкой.
Электрохлыст для скота.
Тело подвело Мейсона. Он резко выпрямился и вжался в спинку стула, не в силах отвести взгляд от инструмента.
Леон улыбнулся еще шире:
– Знаешь, что это такое, да? Я не удивлен. Ты же рос на ферме. Сколько коров ты гонял таким хлыстом?
Мейсон не стал отвечать. Он злился, что не может отвести взгляд в сторону.
Врачиха обошла вокруг стола, сжимая в руке хлыст. Она приставила его к столешнице и нажала на кнопку. Комнату наполнило жужжание; из хлыста полетели искры. Леон отодвинулся от Мейсона, чтобы женщина могла приблизиться.
– Может быть больно, – предупредил Леон. – Конечно, тебе всего-то стоит поговорить со мной. Все очень просто. Ответь на мои вопросы, и все.
Электрохлыст снова зажужжал, выпуская искры.
– Ладно, – сказал Мейсон. – Что ты хочешь узнать?
– Вчера случилось небольшое происшествие, – начал Леон. – Мы повстречались с парой твоих приятелей. Подружка у тебя очень боевая. Понимаю, почему вы с Даниэлем боретесь за ее внимание. Я бы не отказался с ней поразвлечься.
Мейсон стиснул за спиной кулаки.
– Но я что-то отвлекся, – сказал Леон. – О чем это я? Ах да, происшествие. Она все еще жива. Но не всем так повезло.
– Кто погиб?
Леон улыбнулся.
– Кто? – Мейсон пытался подняться со стула, но Леон не дал ему это сделать. – Кого вы убили?
– А этого я тебе не скажу, – сказал Леон, надавив Мейсону на плечо. – А то все веселье испорчу.
Ариес была жива. Так сказал Леон. Эта мысль принесла Мейсону облегчение. Но кто же погиб? Майкл? Джой? Натан? Вдруг Мейсон подумал, что загонщик врет, желая вывести его из себя.
Но лицо Леона говорило об обратном. Он так и сиял от радости. Такой восторг нарочно не изобразишь.
В голове у Мейсона что-то треснуло, и сквозь разлом потек яд, наполняя его сознание жуткими мыслями.
– Я убью тебя, – сказал Мейсон.
Леон расхохотался:
– Терпение, мой мальчик, терпение. Мы только начали.
Он повернулся и кивнул врачихе. Та подошла поближе, не выпуская из рук хлыста.
– У нас целый день впереди, еще успеешь меня обругать последними словами. А сейчас расскажи, где найти Ариес.
Электрохлыст опустился Мейсону на грудь.
Его притащили назад и швырнули в палатку. Мейсон ударился головой о твердый пол. Он был не в силах даже шелохнуться – так и лежал, прислонившись щекой к земле. Кровь на спине уже остыла, и Мейсон чувствовал, как она стекает по коже.
Даниэль схватил его за плечи и перевернул Мейсон скривился от боли: на спине были самые сильные ожоги, и теперь одежда прилипла к коже.
– Ты живой?
Мейсон кивнул – по крайней мере, попытался.
– Что они тебе сказали?
В голосе Даниэля звучала паника, Мейсон ясно ее слышал и знал, что если откроет глаза, то увидит у него на лице все то же выражение ужаса. Но Мейсон не хотел открывать глаза. Он хотел спать. Если ему повезет, он потеряет сознание и хотя бы ненадолго отвлечется от ожогов и синяков, которые покрывали все его тело.
Но Даниэль не сдавался:
– Что они тебе сказали?
Он слегка встряхнул Мейсона – не больно, но глаза пришлось открыть.
– А то, что я им сказал, тебя не волнует?
– Ладно. Что ты им сказал?
Мейсон застонал. Спина вся горела.
– Ничего.
– Ну, а они тебе?
– Сказали, что застрелили Кеннеди.
Даниэль подавился смешком:
– Ну ты и клоун, турист.
– Стараюсь.
Даниэль дал Мейсону подушку, и тот, морщась от боли, засунул ее под голову. Уютнее ему не стало. Мейсон был уверен, что в таком состоянии ему не заснуть – если только не удастся пустить себе пулю в лоб.
– Они очень много спрашивали про Ариес, – сказал Майкл, пристально глядя на Даниэля. – Откуда они о ней столько знают?
– Понятия не имею, – пожал плечами Даниэль.
Врет.
– Ты что-то знаешь. – Мейсон вспомнил свой разговор с Леоном. – Они так говорят.
– Знаю достаточно, чтобы держать рот на замке, – отрезал Даниэль. – Если ты рассказал им, где она…
– Я тоже не сказал ни слова. Иначе с чего бы мне так выглядеть? Думаешь, я сам их попросил меня избить? Меня пытали электрохлыстом. Ты хоть можешь себе представить, как это больно?
– Могу.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Сквозь тонкие стенки палатки до них долетали звуки с улицы.
– Теперь я знаю, что делать, – наконец сказал Мейсон.
– И что же?
– Я убью их, – заявил Мейсон. – Чего бы мне это ни стоило.
Даниэль придвинулся к нему:
– Следи за языком, турист.
Мейсон закрыл глаза.
– Ты правда думаешь, что мне не наплевать? Пусть слушают. Я не боюсь.
– Я не об этом. Кое-какие слова нельзя взять назад. Они приведут тебя во тьму.
– А может быть, мне и нужна тьма, – сказал Мейсон, помолчав.
Даниэль долго тер глаза.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Это не шутки, Дауэлл. Послушай меня. Ты думаешь, что можно пойти, убить несколько загонщиков и объявить себя героем, который спасает человечество. Это нормально. У тебя есть цель. Великая, священная цель. Но теперь они пришли, отобрали у тебя игрушки и задали тебе взбучку, и ты собираешься им отомстить. Можно убивать загонщиков, прежде чем они убили тебя. Но мстить им за то, что они тебе досадили… Это не пройдет даром. Если впустишь в себя тьму, назад дороги не будет.
– Хочешь сказать, что я стану загонщиком? – Мейсон приподнялся на локте. – Последний раз, когда я смотрел в зеркало, у меня в глазах не было никаких черных вен. Ты сам говорил, что нельзя превратиться в загонщика. Или я уже такой, или нет.
– А кто сказал, что я прав? – Даниэль резко повысил голос. – С каких это пор я стал всезнающим мудрецом? Я разбираюсь во всем этом не лучше тебя.
Мейсон улыбнулся:
– Ну ты и лицемер! Помнишь, как мы дрались с загонщиками в торговом центре? Разве не ты сказал, что у меня «есть потенциал»? Нес какую-то чушь насчет того, что я чувствую тьму. Ты сам вложил мне в руку нож. А теперь, когда я принял твою точку зрения, ты начинаешь шуметь и говорить, чтобы я двигался к свету?
Даниэль пожал плечами:
– Может, я ошибался.
– Нет, не ошибался.
– Каждый шаг приближает нас туда, куда мы хотим попасть – или не хотим, – сказал Даниэль. – Направление зависит от тебя. Послушай меня, Мейсон. Не иди по этой дороге. У тебя есть выбор. У загонщиков его нет.
– Ты что, жалеешь этих монстров?
– Может быть.
У порога палатки образовалась какая-то тень. Даниэль встал, расстегнул дверь и откинул полог. Снаружи стояла девушка из детского сада. Судя по всему, она не ожидала увидеть Даниэля.
– Э-э… – произнесла она, глядя на Мейсона, – та вчерашняя девочка… Она проснулась и хочет к тебе. Ни с кем больше не разговаривает. Можешь прийти?
Мейсон не хотел никуда идти. Он хотел лечь и забыться – хотя бы на несколько минут. Почему его даже ненадолго не могут оставить в покое? Но вместо этого он кивнул и встал, ухитрившись не закричать от боли. Выбираясь из палатки, он как следует толкнул Даниэля в бок.
Тот собирался было что-то еще сказать, но Мейсон ушел, прежде чем Даниэль успел вымолвить хоть слово.
