Текст книги "Я - гнев"

Автор книги: Джен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Мейсон не мог определить, в сознании ли он. Только видел, что его друг не пытается выплыть к берегу.

Не обращая внимания на окоченевшие руки, Мейсон немедленно устремился вниз по течению, вслед за Куртом. Он плыл, изо всех сил напрягая мышцы, и старался не думать о том, что будет, если он не успеет вовремя. Просто плыл и двигал руками – правой-левой, правой-левой.

«Давай, Дауэлл! Шевелись!»

С берега Мейсону что-то кричали, но он не сводил глаз с Курта. Том и Скотти, наверное, только что слезли на землю, к Стейси и Бритни. Они ничем не могли помочь.

Он поднажал.

Курт снова высунул голову над поверхностью – уже ближе к Мейсону. Тот еще сильнее заработал ногами.

Мейсон чуть не вскрикнул от облегчения, когда задел рукой спину Курта. Он обхватил друга за шею и поднял его голову над водой. Не дал себе поддаться панике, когда увидел, что тот не дышит, и сосредоточился на том, чтобы поскорее добраться до берега.

Том уже ждал их. Он не стал забираться вверх по склону и бежал вдоль кромки воды. Когда они приблизились, Том по пояс вошел в реку и принял Курта из ослабевших рук Мейсона. Вместе они вытащили друга на берег, где Том отпихнул Мейсона и принялся делать Курту искусственное дыхание изо рта в рот.

Через несколько бесконечно долгих минут Курт закашлялся. Изо рта у него полилась вода. Веки задрожали, и он приоткрыл глаза.

– Что это была за хрень? – выдавил он.

Мейсон бросил взгляд на мост. По берегу к ним медленно шли остальные приятели. Девушки шагали впереди, Скотти плелся в хвосте, даже не стараясь их догнать.

– Точно не знаю, – ответил Мейсон.

– Я ничего такого не делал, – сказал Курт. – Он просто вдруг повернулся и врезал мне со всей дури. – Курт ощупал лицо и поморщился: – Кажется, он мне нос сломал.

– Скотти тебя ударил? – удивился Том. – Не может быть! Он в жизни никого не бил. Он же настоящая размазня. Даже камень не может пнуть, не мучаясь совестью.

– Ну, а меня ударил, – пожал плечами Курт. – Дал по лицу и потом столкнул с моста.

Мейсон поднялся и зашагал к девушкам. Он шел вдоль берега, по щиколотку в воде, хлюпая кроссовками по грязи. Вскоре он поравнялся с девчонками и, не глядя на них, повернулся к Скотти:

– Ты ударил его?

Скотти ничего не ответил. Он смотрел на Мейсона глазами, полными ненависти.

Мейсон толкнул Скотти в кусты:

– Отвечай.

– Ну да, да, я его стукнул, – буркнул Скотти. – Он первый начал. Вас-то он не трогал, а меня чуть с моста не сбросил. Почему вы его не остановили?

Мейсон так и застыл:

– Все произошло слишком быстро. Ты сам видел.

Скотти не ответил.

– Ты мог его убить, – наконец сказал Мейсон.

– А он мог убить меня, – парировал Скотти.

– Он же шутил. Ну да, это была дурацкая шутка. Признаю. Но ты поступил куда хуже.

– Ну ты и лицемер, – заметил Скотти. – Ничего, когда-нибудь это тебе отольется. И очень скоро. Вот увидишь.

Скотти повернулся и убежал в кусты, прежде чем Мейсон успел что-то ответить. Он стоял и смотрел туда, где только что был Скотти. Потом подошла Бритни и протянула ему рубашку.

– На, возьми, – сказала она. – Ты весь дрожишь. Замерзнешь насмерть.

– Спасибо, – поблагодарил Мейсон.

Рубашка была теплой.

– Пойдем за ним? – Том подошел к Мейсону, застегивая на ходу пуговицы.

– Не надо, – ответил Мейсон. – Может, он ждет нас в машине, но что-то я сомневаюсь. Пусть пройдется. Может, остынет.

– Это была какая-то чудовищная хрень, – сказал Том. – Почему Скотти это сделал? Я и не подозревал, что он так ненавидит Курта.

– Не знаю. – Мейсон покачал головой. – Это все было очень странно. Ты видел его глаза?

К ним подошли остальные; девушки приобняли Курта. Кровь из носа капала прямо на рубашку.

– Я хочу домой, – сказала Стейси.

Мейсон кивнул:

– Да, пожалуй, хорошая мысль.

Ариес

На Гранвиль-стрит собралась целая толпа, и настроена она была отнюдь не дружелюбно.

Ариес и Сара договорились встретиться в кафе «Бленц» и выпить кофе, перед тем как отправиться по магазинам. Денег ни у кого из них не было, но это не имело значения. Глазеть в витрины можно бесплатно, а на Робсон-стрит всегда было на что посмотреть. Но вскоре после того, как они взяли кофе и уселись во дворике, на тротуаре начали собираться люди. Через полчаса они были уже на взводе. Ариес чувствовала, как накаляется атмосфера, – толпа так и кипела от волнения.

– Это какой-то протест? – спросила Ариес.

Было трудно судить. Пожилой мужчина в очках и с кособокой стрижкой орал на людей, собравшихся на другой стороне улицы. В руках у него был плакат, осуждающий аборты. На нем был в деталях изображен мертвый зародыш рядом с вешалкой. От этой картинки Ариес затошнило, и она отодвинула кофе. Мужчина тряс своим плакатом и кричал на ребят, раздававших наклейки в поддержку секс-меньшинств. Те показывали ему средние пальцы и размахивали радужными флагами. Рядом расположилась группа людей в странных белых масках с длинными носами. Они были облачены в черные плащи и платья и прыгали посреди улицы, поддерживая маски, чтобы те не свалились, и подметая полами мостовую. Сзади к Ариес и Саре подскочила девушка с зелеными волосами и кольцом в носу и кинула им на стол какие-то листовки о правах животных. Ариес увидела фотографии обезьян, истязаемых в лабораториях, и быстро перевернула листовки, но на другой стороне тоже не было ничего хорошего. Она выбросила их в мусор.

– Дичь какая-то, – сказала Сара. – Они все здесь собрались, но, кажется, все они против друг друга.

– Да уж, я бы уволила организатора всего этого дела, – кивнула Ариес.

Сара усмехнулась. Тут зажужжал телефон – пришло сообщение, и она полезла строчить ответ. По ее улыбке Ариес догадалась, что это Колин. Она никогда не могла понять, почему ее лучшей подруге нравится самый придурочный парень в школе.

– Смотри, чувак из «Гринписа» ковыряет в носу, – сказала Сара, убирая телефон обратно в сумку. – Как думаешь, это у них такой корпоративный стиль?

– А что, вполне может быть, – заметила Ариес. – Это же так естественно, а «Гринпис» – за естественность!

Сара хихикнула:

– Да уж, этот парень близок к природе!

– Очень все это странно, – проговорила Ариес. – Никогда раньше не видела, чтобы люди протестовали вообще против всего. Разве это не убивает саму идею протеста?

На улице толпились разношерстные группки людей. Они выглядели взволнованными. Кажется, никто не понимал, что происходит. Толпа заполонила тротуары и выплескивалась на проезжую часть, так что водителям приходилось замедлять ход и сигналить. Водитель автобуса съехал на обочину и начал орать на компанию подростков в черных толстовках и рваных джинсах. Те огрызались на него и отказывались уходить с дороги.

Людей становилось все больше, и вид у них был все более озадаченный. Многие из вновь прибывших не имели никакого отношения к протесту, как Сара и Ариес. Они услышали, что в соседнем квартале какая-то суматоха, и пришли посмотреть, в чем дело. Кто-то строчил эсэмэски. Немецкие туристы в рубашках с надписью «Ванкувер» оживленно болтали друг с другом и снимали происходящее на дорогие камеры. Ариес услышала, как какая-то взбудораженная девушка кричит по телефону друзьям, чтобы те приходили и присоединялись к веселью. Кто-то врезался в девушку, телефон вылетел у нее из рук и упал под ноги другой девушке, которая случайно наступила на него своим тяжелым ботинком.

– Эй!

Ариес подняла голову и увидела, что к их столику направляются Бека Филипс и Джой Ву.

– Все как будто с ума посходили, правда? – громко спросила Джой. Шум вокруг все нарастал, и ей приходилось кричать. – Вы только представьте! Мы только что приехали на легком метро и видели кучу копов в экипировке. У них с собой слезоточивый газ!

Бека закивала:

– Возможно, надо убираться отсюда. Все это добром не кончится. Копы начинают сердиться.

– Безумие какое-то, – вздохнула Ариес. – Как думаете, что происходит?

Сзади кто-то закричал. Ариес выгнулась и посмотрела, что происходит. Двое из ребят в черных толстовках схватили автомат по продаже газет и запустили им в припаркованную машину. Зазвенело разбитое стекло, заголосила сигнализация.

– В новостях все только об этом и говорят, – сказала Джой. – Судя по всему, какая-то группа хакеров разослала сообщения по ванкуверским форумам. Каждая протестная группа получила информацию о том, что сегодня надо собраться на Гранвиль-стрит.

– Получается, кто-то все это придумал? – изумилась Сара.

– Вроде того.

Дальше по улице стоял бездомный с пустым стаканчиком из-под кофе и просил подаяния. Парень в дорогой кожаной куртке вышиб стаканчик у него из рук, и мелочь посыпалась в водосток. Бродяга встал на колени, чтобы собрать деньги, и тут его кто-то пнул.

– Так или иначе, пора уходить, – сказала Джой. – Мы хотим прорваться назад. У меня в нескольких кварталах от Дэви-стрит припаркована машина. Вас подбросить куда-нибудь?

Ариес посмотрела на Сару. Они приехали сюда на метро. Если возле станции собрались вооруженные полицейские, то, возможно, пробиться туда не выйдет. Может быть, станцию даже временно закрыли. А мысль идти домой пешком Ариес совсем не привлекала.

– Да, мы бы не отказались, – сказала Сара. – Если вы не против.

– Ну само собой, – откликнулась Джой. – Но давайте пойдем, пока тут все окончательно с ума не посходили.

Ариес встала, а Сара полезла под стол за сумкой. Ариес первой заметила кирпич. Она успела схватить Сару и оттащить ее в сторону, прежде чем витрина разбилась вдребезги. На место, где они только что сидели, посыпались осколки стекла и обломки неоновой вывески. Ариес обернулась и увидела двух удаляющихся парней в толстовках.

– Все хорошо? – спросила она у Сары.

Та кивнула. Нижняя губа у нее дрожала.

– Ну что за уроды, а! – возмутилась Джой. – Как будто здесь и без них недостаточно бардака!

Она развернулась и крикнула в толпу:

– А ну-ка, давайте еще раз, трусы!

Сара нервно хихикнула.

Они начали пробираться сквозь толпу по направлению к Дэви-стрит. Продвигались они медленно – народ стоял очень плотно. Ариес заметила, что в некоторых магазинах продавцы заперли двери и повесили на них таблички «Закрыто». Ариес отлично их понимала.

– По крайней мере, мы уходим от копов, – сказала Бека. – Не думаю, что родители будут в восторге, если меня арестуют. Хотя брат бы оценил.

– Откуда все эти люди? – удивилась Сара. Ее чуть не снес мальчишка в солнечных очках и со скейтбордом. – Как будто сейчас Новый год. В жизни не видела такой толпы. А мы же здесь были во время Олимпиады. Помните? Такого столпотворения даже близко не было.

– Видимо, новости быстро разносятся, – предположила Ариес. Она увидела целое семейство, прячущееся на пороге дома; глава семьи пытался уклониться от одного из загадочных прыгунов в масках. – Странно это все. Как будто людям делать больше нечего.

С другого конца улицы донеслись громкие хлопки. Кто-то рядом закричал. Бека тут же зажала уши.

– Похоже на выстрелы, – заметила Джой. – Давайте скорее!

– Где стреляют? – спросила Сара.

– Позади нас, – ответила Ариес и прислушалась. – По крайней мере, мне так показалось.

– Я не горю желанием это выяснять, – бросила Джой, протискиваясь между перепуганной парой в одинаковых ветровках.

Но впереди все тоже было не слава богу. Кто-то из противников абортов сцепился с девушкой – кажется, активисткой «Гринписа», трудно было разобрать. Он размахнулся и ударил кричащую девушку табличкой прямо по голове. Выступила кровь; другой протестующий, возможно защитник животных, схватил другую табличку, и завязалась ожесточенная потасовка.

В нескольких метрах от Ариес и компании стоял мужчина в грязных спортивных штанах, без рубашки, зато в колпаке Санта-Клауса. Он размахивал над головой плакатом, где кривыми буквами было написано:

ЭТО КОНЕЦ СВЕТА

Мужчина что-то напевал себе под нос – снова и снова. Ариес прислушалась и разобрала слова:

«Господи, да будет так. Господи, да будет так».

Все это было настолько комично, что Ариес не выдержала и рассмеялась. Сара посмотрела на нее как на сумасшедшую.

Но она подавила смешок не из-за Сары – из-за плаката. Он возвышался над бесконечным людским морем – и при взгляде на него Ариес вдруг почувствовала, как к горлу подступает комок, а по спине бегут мурашки.

Плакат говорил правду.

Ну нет, что за чушь! Люди постоянно предрекают конец света. Не может же какой-то придурок в шапке Санта-Клауса знать то, что другим не известно? Миру еще не скоро придет конец.

Так ведь?

Он прав.

Ариес не сразу поняла, что этот тихий голос доносится изнутри ее головы. Она чуть было не обернулась, чтобы посмотреть, кто это сказал.

«Отлично, теперь и ты съехала с катушек. Интересно, у него найдется для тебя шапка?»

Мужчина заметил, что Ариес смотрит на него в упор, и начал пробираться к ней сквозь толпу. Она застыла на месте. Люди врезались в нее, толкали ее, пихали – но она не могла пошевелиться.

Тогда Сара схватила ее за руку и потянула за собой. Между Ариес и человеком в шапке прокатилась очередная волна людей – и плакат исчез из виду.

– Пошли, – сказала Сара. – А не то потеряем Джой. Я не хочу тут застрять.

– Я тоже, – согласилась Ариес.

Прошло несколько минут, прежде чем они наконец добрались до конца квартала. Джой и Бека ждали их на углу.

– Пойдемте на Хоув-стрит, – сказала Джой. – Думаю, там полегче.

Ариес кивнула.

Внезапно раздались громкие хлопки. Кто-то посреди перекрестка запустил в воздух фейерверки. Ариес толкнули сзади; она обернулась и сразу узнала зеленоволосую девушку, которая вручила ей листовку о защите прав животных. Девушка взвизгнула, упала на колени и зажала уши. Фотографии замученных обезьянок и брошюры с призывами отказаться от меха разлетелись по асфальту.

Ариес подняла голову. Там, вверху, взрывались фейерверки, но их почти не было видно. Жаль, что сейчас так светло, подумала Ариес, было бы красиво. Люди, напуганные взрывами, с криками рванулись прочь, толкаясь и распихивая друг друга. Кажется, никто, кроме Ариес, не осознал, что это всего лишь фейерверки. Сара схватила ее за руку и потянула к себе – подальше от толпы.

– Все в порядке, не бойтесь! – закричала Ариес. Но ее никто не услышал.

Из толпы раздался вопль:

– Копы!

В том конце улицы показались полицейские в бронежилетах. Они шли сквозь толпу, подняв дубинки; кто-то даже ими размахивал. Полицейские двигались единым строем, оттесняя толпу назад, на Гранвиль-стрит. Люди метались во все стороны, пытаясь вырваться.

Все это не слишком-то было похоже на подавление массовых беспорядков.

Ариес осознала, что Сара все еще тянет ее за руку, грозя вырвать плечо из сустава. Ариес повернулась и позволила подруге утащить себя прочь. Они и еще несколько десятков человек устремились назад, на Хельмкен-стрит. Джой и Бека опережали их метра на три; Джой показывала куда-то направо.

На Хоув-стрит действительно было полегче. Люди по-прежнему суетились и метались во все стороны, но толпа здесь была реже, и можно было прибавить шагу. Несколько машин выезжали со стоянки и медленно двигались вдоль улицы. Кажется, все вдруг решили, что им не хочется здесь задерживаться.

Они прошли два квартала и добрались до автомобиля Джой.

Все окна были разбиты. Землю вокруг машины и кожаные сиденья усыпало стекло.

– Вот блин, – вздохнула Джой. – Папа меня убьет.

Могло быть и хуже, подумала Ариес, сметая с пассажирского сиденья осколки. Например, могли бы порезать шины. Но она не стала произносить это вслух. Джой бы это не успокоило.

Наконец машина завелась, и они поехали прочь – так быстро, как только могли.

– Ну что, было весело, – заметила Сара, когда они выезжали на мост. – Чем займемся завтра? Ограбим банк? Прыгнем с парашютом?

– У меня контрольная по химии, – сказала Ариес. – Тот еще экстрим.

На мосту почти никого не было. Ариес смотрела в окно, на бухту, где вдоль океана растянулся Стэнли-парк. По воде скользили яхты, люди гуляли по берегу, радуясь хорошей погоде. Над Английской бухтой горделиво парили чайки, не обращая внимания на людей внизу. Все дышало спокойствием. Невероятный контраст с тем местом, откуда они только что выбрались.

Удивительно, как быстро все меняется.

Ничто

Люди срывались с цепи. По всему миру. Все эти события были связаны. Но большинство из них прошли незамеченными, и никто ни о чем не догадался.

Ой!..

Мы еще несколько недель отсиживались в тени и устраивали микрокатастрофы – предупреждения, которым никто не внимал до самого последнего момента. Все это представлялось нам очень важным – как будто мы хотели запомнить все до мельчайших деталей, чтобы это было занесено в исторические труды, которые, возможно, когда-нибудь о нас напишут.

Интересно, будут ли меня помнить? Надеюсь, что нет.

Лучше бы не помнили.

НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА
ПОСЛЕ
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЙ

Мейсон

На Кэмби-стрит было тихо. Ни единого шороха.

Рокот двигателя нарушил блаженное молчание.

Кажется, было воскресенье. Утром Мейсон заметил, что кто-то поставил на большой металлический холодильник календарь. Они начали маркером вычеркивать даты. Минуло уже так много бесконечных дней… Мейсон больше не мог вспомнить, какой сейчас день недели. От него уже давно не требовались точность и пунктуальность. Часов у него не было, и за временем он не следил. Для кого-то время еще имело значение – но не для него. Мейсон был уверен, что теперь сутки делятся просто на день и ночь. Но тот, кто вычеркивал даты, похоже, знал что к чему. Судя по календарю с пушистыми котятами, было воскресенье и до Рождества оставалась всего неделя. Удивительно, как быстро летит время. Правда, в этом году никто не будет аккуратно развешивать над камином чулки. Не будет эгг-нога[1]1
  Эгг-ног – традиционный рождественский напиток на основе сырых куриных яиц и молока, иногда алкогольный.


[Закрыть] и вечеринок в подвале у друзей. В прошлом году Том так напился, что заблевал всю дорожку карамельками и пирожками с изюмом. Увы, старые добрые времена не воротишь.

В Ванкувере совсем не было снега, и Мейсон все никак не мог к этому привыкнуть. В Саскатуне в это время года все укутывало толстое белое покрывало. Сейчас он мог бы расчищать лопатой снег, а мама пекла бы вышеупомянутые пирожки с изюмом и прочие рождественские сладости. Нет, Мейсон не жаловался. Он с трудом себе представлял, как выжившие обходились сейчас в его родном городе без электричества. Они все превратились бы в сосульки. Интересно, Саскатун стал окончательно заброшенным городом или его улицы, как и здесь, патрулировали загонщики?

Столько праздников потеряли теперь свое значение! Он уже и думать забыл о Дне благодарения и Хеллоуине. Как и обо всем остальном. Когда-то 31 октября[2]2
  31 октября, в канун Дня Всех Святых, отмечается Хеллоуин.


[Закрыть] было его любимым днем в году. Маски, наряды, конфеты… Все это потеряло смысл. Сейчас повсюду и так было полным-полно чудовищ. Им даже костюмы были не нужны.

К счастью, сейчас Мейсона никто из них не преследовал.

Проехав Парк королевы Елизаветы, Мейсон вырулил на середину дороги. Он огляделся, убедился, что на побережье никого нет, и заглушил двигатель. Стянул шлем и оставил его болтаться на рукоятке руля. Прислушался, готовый в любую минуту уловить звук, предупреждающий об опасности. Голоса. Шум машин. Рев обезумевших маньяков, бегущих прямо на него. Все, что угодно.

Сверху послышались крики канадских казарок. Они летели на север – скорее всего, в Стэнли-парк, где они могли провести денек, греясь в лучах солнца, чистя перышки в искусственных прудах и наслаждаясь уединением. Впрочем, люди никогда особенно не беспокоили казарок. Возможно, птицы даже не заметили их исчезновения.

Хорошо быть птицей.

Он отвернулся от неба и посмотрел на заднее сиденье мопеда, где милая зеленоглазая девушка пыталась снять шлем.

– И куда теперь? – спросил Мейсон.

Ариес ерзала, пытаясь расстегнуть ремешок под подбородком. Мейсон прикусил язык, чтобы не сказать что-то из серии «а я тебе говорил». На мопеде невозможно было переговариваться – чтобы подсказать дорогу, пришлось бы кричать, а это привлекло бы лишнее внимание. Да к тому же Ариес настояла, чтобы они надели защиту. Мейсона не слишком-то заботило, разобьет он голову об асфальт или нет. Но он предпочел не вступать в спор.

В последнее время вообще проще было соглашаться, чем спорить.

– Можем тут свернуть налево или ехать дальше до Сорок девятой улицы, – сказала Ариес, пытаясь распутать волосы. – Ты сам выбрал эту дорогу.

– Я ничего не выбирал, – возразил Мейсон. – Я здесь впервые, помнишь? Совсем не знаю город. Турист, как выражается твой парень.

Ариес нахмурилась:

– Он не мой парень.

– Тогда почему ты каждую ночь вылезаешь из окна и бежишь с ним на свидание?

Мейсон порадовался, увидев у нее на лице неподдельное удивление. Ариес не знала, что последние несколько ночей он за ней наблюдал. Она, видимо, думала, что ей удается держать все в секрете. Остальные, быть может, и вправду ничего не замечали. Но только не Мейсон. Он сам привык скрытничать. Сам часто гулял по ночам. Ему не удавалось надолго заснуть. Он не привык жить в одном доме с такой кучей народу, а когда он погружался в дремоту, что-то постоянно выдергивало его обратно в реальность. Слишком много воспоминаний вставало перед его глазами, слишком много кошмаров ему снилось. Когда Мейсон уставал ворочаться, он прокрадывался наружу и шел гулять. Далеко он не забредал – проходил пару кварталов и возвращался. Этого ему хватало, чтобы глотнуть воздуха. Иногда он бродил по саду и смотрел, как по небу неторопливо ползет луна. Там он чувствовал себя в большей безопасности. Мейсон казался себе ангелом-хранителем. Он приглядывал за всеми остальными, пока те спали, вверив себя его опеке.

Каждую ночь он уговаривал себя не уходить. Долго ли он продержится, долго ли сможет убеждать себя в том, что надо остаться?

Теперь их было много. Все эти люди стали его новой семьей – и за каждого он нес ответственность. Мейсону этого не хотелось. Он уже столько раз подводил тех, кто на него полагался. Погубил уже столько людей…

Когда Мейсон наконец уснул, ему приснилась она.

Синичка.

Пообещай мне одну вещь.

С тех пор как они повстречались на дороге – двое путников, пытающихся выжить, – его держало на плаву это обещание. Но почему он до сих пор здесь? Он ей больше ничего не должен. Она же не просила его найти себе новых спутников и заботиться о них. Мейсон выполнил свое обещание – он почувствовал океан, и от этого ему стало легче. Но душа его по-прежнему оставалась пустой. А Синичка – мертвой. Как и все остальные. С приходом в Ванкувер ничего не изменилось. Мейсон засунул руку в карман и стиснул небольшой стеклянный пузырек, который он теперь повсюду носил с собой. Склянка с песком.

Он положил ее в карман тем самым утром, когда зашел по колено в океан, – в знак того, что сдержал данное Синичке обещание. Пузырек его успокаивал. Он был чем-то вроде талисмана – хотя Мейсон и не верил в такие штуки.

– Давай поедем на Сорок девятую, – наконец решилась Ариес. – Здесь налево, а потом еще несколько километров прямо.

– Как скажешь, – пожал плечами Мейсон.

Вдруг где-то неподалеку из репродуктора раздался голос:

«ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ГОРОД ЗАКРЫТ. ВЪЕЗД И ВЫЕЗД ЗАПРЕЩЕНЫ. НА УЛИЦЫ ВЫСТАВЛЕНЫ ЧАСОВЫЕ. В НАРУШИТЕЛЕЙ БУДУТ СТРЕЛЯТЬ. НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ПОКИНУТЬ ГОРОД НЕ ОСТАВАЙТЕСЬ ДОМА. ЭТО НЕБЕЗОПАСНО. ВЫЖИВШИМ СЛЕДУЕТ ПРОЙТИ В ЗДАНИЕ ДВОРЦА НАЦИЙ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА. ТАМ ВАМ СМОГУТ ОКАЗАТЬ ПОМОЩЬ.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ГОРОД ЗАКРЫТ…»

На втором витке запись остановилась.

В последние дни загонщики начали действовать более организованно.

И это пугало.

Мейсон взял шлем:

– Пора ехать. Давай, или нас заметят.

Ариес крепко обхватила его, устроившись сзади, и он завел мотор.

Голос доносился из белых фургонов с закрашенными окнами. Несколько таких фургонов ездило по улицам Ванкувера. Казалось, будто загонщики угнали весь автопарк какой-то дешевой транспортной компании. Водителей никто не видел, но все признавали, что они неплохо устроились.

Загонщики искали их.

Не только их. Любых выживших.

Мейсон старался не думать о том, что сделают загонщики, если поймают их с Ариес, пока они с ветерком катаются по городу.

Мейсон не знал, правду ли говорил голос из репродуктора. Он не пытался покинуть город. Но он ни на секунду не сомневался, что загонщики попытаются убить всякого, кто отнесется к их предупреждению недостаточно серьезно. Они уже уничтожили почти весь мир. Что им какие-то несколько жизней?

Предписание явиться в Дворец наций пугало еще сильнее. Загонщики охотились на выживших. И Мейсон был уверен, что несколько напуганных, измученных и сбитых с толку людей попадется в их ловушку. Хитрый ход – предложить помощь и спасение тем, кто выжил вопреки всему. Что у загонщиков на уме?

Он несколько дней размышлял над этим и решил, что надо отправиться в центр города и самому все узнать.

Через полчаса Мейсон съехал на обочину и заглушил мотор. Они припарковались возле двухэтажного дома, в районе, который когда-то, возможно, считался приличным. Вдоль тихой улицы стояли облетевшие деревья, похожие на скелеты; в траве гнили опавшие листья.

Мейсон оглядел улицу – не видно ли где признаков жизни. Трудно было поверить, что здесь никто не живет. Мейсон легко мог вообразить эту улицу полной народу. Полной подростков, нехотя сгребающих листья или занятых еще какой-нибудь рутинной работой. Людей, болтающих с соседями или расчищающих водостоки. Мамаш, пытающихся угнаться за детьми или толкающих перед собой коляски. Собачников, гуляющих со своими питомцами, хозяек, спешащих в магазин…

Но улица вымерла. Когда Мейсон слез с мопеда и поставил его на подпорку, по спине у него пробежал холодок.

Ариес не разглядывала улицу – она смотрела только на дом, возле которого они остановились. Это был двухэтажный дом, окруженный кованым забором. Машин возле него не было видно.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросил Мейсон. – Это не обязательно.

– Да, уверена, – кивнула Ариес. – Надо было сделать это еще давным-давно. Но я не могла собраться с силами. И время текло и текло. Но теперь у меня больше нет отговорок. Я уже здесь. И могу зайти.

Они повесили шлемы на мопед и подошли к калитке. Мейсон потянул за ручку, и калитка со скрипом открылась. Они пошли к крыльцу по каменной дорожке; звук их шагов гулко отдавался в ушах. Мейсон шел следом за Ариес и чувствовал, как сильно та напряжена. Он подумал, как ощущал бы себя, вернись он в свой родной дом в Саскатуне. Но это было исключено. Перед отъездом – много-много недель назад – он спалил дом дотла. И отчасти радовался этому. По крайней мере, не будет причин возвращаться.

«Ты никогда не вернешься. Больше никогда».

Ариес достала из кармана брелок – маленького игрушечного песика с глазками-пуговками – и увидела, что ей не нужны ключи. Дверь была приоткрыта. Оба приподняли полицейские дубинки, которые теперь повсюду носили с собой. Мейсон с Майклом взяли их у каких-то мертвых копов, которых нашли в машине в районе Китсилано. Они искали пистолеты, но тех уже давно след простыл. Дубинки, по крайней мере, были легче, чем бейсбольные биты. Жалко, что на всех не хватило.

Найти хорошее оружие было нелегко. Кажется, на все пистолеты и ружья кто-то уже наложил лапу.

– Они здесь были, да? – спросила Ариес, имея в виду загонщиков. Те нередко обыскивали дома. Ариес сама это видела в первые дни после землетрясения, когда пряталась с друзьями в гараже: загонщики вытаскивали людей из домов на улицу и убивали.

– Не знаю, – ответил Мейсон. – Может быть. Тут чисто. Крови не видно. Но это же ничего не значит, правда? С тех пор было много дождей.

Ариес ссутулилась, и Мейсон тут же понял, что ляпнул лишнего. До этого момента у нее еще оставалась надежда, что она придет домой и увидит родителей. Будут объятия, слезы, и жизнь вернется в привычную колею. Но открытая дверь и небрежно брошенная фраза Мейсона разрушили эту мечту.

– Прости, – сказал он.

Ариес обернулась и посмотрела на него:

– За что? Ты же ни в чем не виноват.

– Может быть, ты не найдешь того, что ищешь. Просто помни: некоторые вещи навсегда врезаются в память. Раз их увидев, ты обречен жить с ними до конца.

Ариес молчала, глядя ему в глаза. Он не отводил взгляда.

– С тобой такое было, да?

Она перевела взгляд с его лица на руку, пальцы на которой когда-то сломал загонщик.

– Все еще болит?

Мейсон слегка согнул руку и почувствовал тупую боль. С этим нечего было поделать. Не мог же он пойти в больницу и попросить наложить гипс. Клементина в конце концов перевязала ему руку бинтами, найденными в аптеке.

– Да, немного. Особенно во время дождя. Наверное, толком не зажила.

– Не расскажешь, как это случилось?

Он покачал головой. То, что произошло в тот день, оставалось между ним и Даниэлем. Главное, что они смогли задержать загонщиков – и все успели убежать и выжить. И теперь были в относительной безопасности. Ариес, как сильная девушка, наверняка поняла бы, что им пришлось сделать ради выживания. У каждого на руках кровь. Иначе их бы уже здесь не было. Но Мейсон не был готов это обсуждать. Он решил, что никто никогда не узнает о его прошлом, о том, что случилось с его мамой, и тем более о Синичке.

– Понимаю, – сказала она. Но Мейсон знал, что она не понимает.

– Хочешь, я подожду здесь? – Мейсону казалось, что он вторгается на чужую территорию. Он бы не позволил никому идти следом за ним. Он предпочел бы сделать все сам, в одиночку.

Она покачала головой:

– Нет, это слишком рискованно. И со мной все будет в порядке. Не волнуйся. Я не буду истерить, кататься по полу и тому подобное. Ты же знаешь, я сильная – как и ты.

– Может, я тебя не слишком хорошо знаю, но в этом я уверен, – кивнул Мейсон.

– Ну давай. – Она повернулась обратно к двери и слегка ее толкнула. В лицо им ударил запах затхлости и гнили. Дурной знак.

Но Ариес было так просто не остановить. Она подняла голову и шагнула внутрь. Мейсон помедлил и вошел за ней следом.

Оказавшись внутри, Ариес потеряла самообладание. Она побежала по коридору и исчезла за поворотом. Мейсон последовал за ней с дубинкой наготове. В гостиной было темно и холодно; в узких лучах света, сочащегося сквозь закрытые жалюзи, кружились пылинки.

– Мама? Папа?.. – проговорила Ариес сдавленным голосом.

Никто не отозвался. В комнате было пусто. Чувствовалось, что здесь давно никто не живет. Где бы ни находились родители Ариес, Мейсон был на сто процентов уверен, что здесь их нет.

По крайней мере, если они живы.

На бежевом коврике перед камином темнели брызги крови – давным-давно засохшей.

Ариес пробежала мимо Мейсона и устремилась вверх по лестнице. Он услышал, как она топочет по ступенькам. Вздохнул, подошел к окну, чуть раздвинул жалюзи и глянул в щель. На улице все еще было пусто. Хороший знак, но все равно не стоило задерживаться здесь дольше чем на пять минут. Мопед, каким бы маленьким он ни был, издавал шум, а шум привлекал вовсе даже не милых людей. Вполне возможно, что за ними уже следят.