Текст книги "Одиннадцатая заповедь"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Если вы потеряете клиента, компания все равно будет стоять за вас горой. – Коннор помедлил. – Но вам не позволят провалить дело больше двух раз.

Мэгги встала, повернулась к Коннору и сказала:

– Я хочу искупаться. Кто-нибудь пойдет со мной?

– Нет, но я, пожалуй, пойду, займусь серфингом, – Тара тоже поднялась из-за столика, пытаясь помочь матери закончить разговор.

– Сколько раз ты упала сегодня утром? – спросил Коннор, чувствуя, что, пожалуй, давно пора положить конец этим расспросам.

– Раз десять или больше, – ответила Тара. – Вот это был наихудший случай. – Она гордо указала на синяк на своем правом бедре.

– Почему вы позволили ей так рисковать, Стюарт? – Мэгги наклонилась, чтобы рассмотреть синяк.

– Потому что это дало мне возможность спасти ее и выглядеть героем в ее глазах.

– Предупреждаю вас, Стюарт, до конца недели она станет мастером по серфингу и кончится тем, что она будет спасать вас.

– Знаю, – кивнул Стюарт. – Но к тому времени, как это случится, я хочу научить ее прыгать с вышки на эластичном тросе.

Мэгги побледнела и быстро повернулась к Коннору.

– Не беспокойтесь, миссис Фицджералд, – быстро добавил Стюарт. – Задолго до этого вы все уже будете в Америке.

Тара взяла Стюарта под руку.

– Пошли, сверхчеловек. Давай найдем еще одну волну, из которой ты меня спасешь.

Стюарт вскочил и сказал, повернувшись к Коннору:

– Если вы когда-нибудь узнаете, что вашу дочь похитили, я не потребую и не приму выкупа ни в долларах, ни в какой-либо другой валюте.

Тара покраснела.

– Пошли, – сказала она, и они побежали к пляжу.

– А я впервые даже не попытаюсь вступить в переговоры, – сказал Коннор Мэгги, потягиваясь и улыбаясь.

– Приятный молодой человек, – Мэгги взяла мужа за руку. – Только жаль, что он не ирландец.

– Могло бы быть хуже, – ответил Коннор, вставая со стула. – Он мог бы быть англичанином.

Когда они шли к пляжу, Мэгги сказала:

– Знаешь, она сегодня утром пришла домой только в пять часов.

– Не говори мне, что ты всю ночь не спишь, когда Тара уходит на свидание, – Коннор улыбнулся.

– Говори потише, Коннор Фицджералд, и помни, что она – наш единственный ребенок.

– Она уже не ребенок, Мэгги, – сказал он. – Она взрослая женщина, и через год ее будут называть доктор Фицджералд.

– А ты о ней, конечно, не беспокоишься.

– Ты знаешь, что беспокоюсь, – Коннор обнял Мэгги за плечи. – Но если у нее роман со Стюартом – хотя это не мое дело, – то она могла выбрать кавалера и похуже.

– Я начала спать с тобой, только когда мы обвенчались. И даже когда мне сказали, что ты пропал без вести во Вьетнаме, я ни разу не взглянула на другого мужчину, хотя у меня не было недостатка в предложениях.

– Знаю, дорогая, – кивнул Коннор. – Но к тому времени ты уже знала, что я незаменим.

Коннор отпустил Мэгги и побежал к морю, оглядываясь, чтобы она не слишком отстала. Когда она его все-таки догнала, она совсем запыхалась.

– Деклан О’Кэйси сделал мне предложение задолго до…

– Знаю, дорогая, – снова кивнул Коннор. – И не проходит дня, чтобы я не благодарил Бога, что ты дождалась меня. Это поддерживало во мне жизнь, когда я сидел в плену во Вьетнаме. Это – и еще надежда увидеть Тару.

Слова Коннора напомнили Мэгги о том, что она, к сожалению, не может больше иметь детей. Она выросла в очень большой семье и сама хотела иметь большую семью. Она так и не примирилась с простой философией своей матери: «На все воля Божья».

Когда Коннор был во Вьетнаме, она проводила с Тарой много счастливых часов. Но как только он вернулся, девочка сразу же перенесла свою привязанность на него, и хотя Мэгги по-прежнему была близка с дочерью, она знала, что к Коннору Тара относится гораздо душевнее.

Когда Коннор поступил стажером в «Мэрилендскую страховую компанию», Мэгги очень удивилась. Она всегда думала, что, как его отец, Коннор хотел бы работать в правоохранительных органах. Но потом он ей рассказал, чем будет заниматься на самом деле. Хотя он не объяснил всех подробностей, он сообщил ей, кто будет его работодателем и какую важную роль играет неофициальный сотрудник прикрытия, или НСП. Мэгги честно хранила тайну. То, что ей было запрещено обсуждать работу своего мужа с подругами и коллегами, иногда ставило ее в неловкое положение. Но она решила, что это – лишь небольшое неудобство, особенно по сравнению с тем положением, в которое многих других жен ставили их мужья, когда они очень охотно обсуждали с ними свою работу во всех подробностях, а свои внебрачные отношения старались скрывать.

Она лишь надеялась, что когда-нибудь ее дочь найдет мужчину, готового сидеть на скамейке всю ночь, чтобы только увидеть, как она отдернет занавеску.

Глава седьмая

Джексон закурил сигарету и начал внимательно слушать, что ему говорит человек из Белого дома.

Когда Ллойд в конце концов кончил говорить, он отпил глоток минеральной воды, поставленной перед ним официантом, и приготовился слушать, какой первый вопрос задаст ему бывший заместитель директора ЦРУ.

Джексон погасил сигарету.

– Могу я спросить, почему вы решили, что я самый подходящий человек для выполнения этого задания?

Ллойд не удивился. Он уже решил, что если Джексон задаст ему этот вопрос, он просто-напросто скажет правду.

– Мы знаем, что вы оставили свой пост в ЦРУ из-за… из-за разногласий, – Ллойд подчеркнул это слово, – с Элен Декстер, несмотря на то что у вас была репутация безупречного работника и вы считались ее естественным преемником. Но после того, как вы уволились – по причинам, которые кажутся несколько странными, – то не сумели найти работу, достойную вашей квалификации. Мы подозреваем, что Декстер тоже сыграла в этом какую-то роль.

– Одного телефонного звонка вполне достаточно, – сказал Джексон, – чтобы – говорю вам конфиденциально – чтобы вас вычеркнули из любого списка кандидатов. Я не люблю плохо говорить о людях, которые еще живы, но в случае с Элен Декстер я готов сделать исключение. – Он закурил новую сигарету. – Видите ли, Элен Декстер считает, что Том Лоуренс занимает второйпо важности пост в Америке. Это онаявляется истинным защитником веры, последним бастионом обороны отечества, и для нее избранные политические деятели – это всего лишь временное неудобство, которое избиратели рано или поздно устранят.

– Президент не раз в этом убеждался, – сочувственно кивнул Ллойд.

– Президенты приходят и уходят, мистер Ллойд. Держу пари, что, как и все мы, ваш шеф – живой человек, и, значит, Декстер будет собирать на него досье, которое должно как дважды два четыре доказать, что он недостаточно компетентен, чтобы быть избранным на второй срок. И, кстати, наверняка у нее есть такое же пухлое досье и на вас.

– Значит, мы должны начать составлять наше собственное досье, мистер Джексон. И я думаю, нет человека, который сделал бы это лучше вас.

– С чего, по-вашему, я должен начать?

– Прежде всего вы должны расследовать, кто стоял за убийством Рикардо Гусмана в Боготе, – сказал Ллойд. – У нас есть основания полагать, что здесь прямо или косвенно замешано ЦРУ.

– Без согласия президента? – недоверчиво спросил Джексон.

Ллойд кивнул, вынул из портфеля папку и протянул Джексону. Тот раскрыл ее.

– Не спешите, прочтите все внимательно, – сказал Ллойд. – Потому что вы должны все это запомнить.

Джексон стал читать и высказывать свои соображения, еще не закончив даже первую страницу.

– Если мы предположим, что это был убийца-одиночка, не связанный ни с какой организацией, то вычислить его практически невозможно. Такие люди не оставляют своего обратного адреса. – Джексон помедлил. – Но если здесь замешано ЦРУ, значит, Декстер уже опередила нас дней на десять. Она, может быть, уже превратила в тупик любую тропинку, которая могла бы вывести нас на убийцу, разве что…

– Разве что? – спросил Ллойд.

– Я – не единственный, кому эта женщина отравила жизнь. Вполне возможно, что в Боготе есть еще кто-то… – Он помолчал. – Сколько у меня времени?

– Через три недели новый президент Колумбии приедет с официальным визитом в Вашингтон. Было бы хорошо, если бы мы к этому времени что-то узнали.

– Похоже, я снова чувствую себя в своей тарелке, – сказал Джексон, гася сигарету. – Помимо того, что на этот раз я имею удовольствие сражаться с Элен Декстер. – Он закурил новую сигарету. – На кого я работаю?

– Официально – ни на кого, но неофициально вы работаете на меня. Вам будут платить, как если бы вы все еще были сотрудником ЦРУ. На ваш счет ежемесячно будут поступать деньги, хотя, по понятным причинам, ваша фамилия не будет фигурировать ни в каких бумагах. Я свяжусь с вами, как только…

– Нет, мистер Ллойд, – перебил его Джексон. – Я сам свяжусь с вами, как только мне будет что сообщить. Двусторонние контакты гораздо более чреваты тем, что кто-то может вклиниться между нами. Все, что мне будет нужно, – это номер телефона, который нельзя отследить.

Ллойд написал на салфетке семь цифр.

– Это мой личный телефон, минуя секретаршу. После полуночи он автоматически переключается на мой домашний телефон, который стоит рядом с кроватью. Можете звонить мне в любой час дня и ночи. Если вы будете за границей, не заботьтесь о разнице во времени: я не возражаю, чтобы меня разбудили когда угодно.

– Это хорошо, – кивнул Джексон. – Ибо я думаю, что Элен Декстер никогда не спит.

Ллойд улыбнулся.

– Мы все продумали?

– Не совсем, – ответил Джексон. – Когда вы выйдете, поверните направо, а потом опять направо. Не оглядывайтесь и не останавливайте такси, пока не пройдете четыре квартала. Отныне вам придется мыслить так, как мыслит Декстер, и не забудьте, что она мыслит так уже тридцать лет. Я знаю только одного человека, который опережает ее мысли.

– Надеюсь, это вы, – улыбнулся Ллойд.

– Боюсь, что нет.

– Не говорите мне, что он работает на Декстер.

Джексон кивнул.

– Хотя он – мой лучший друг, но если Декстер прикажет ему убить меня, в Вашингтоне нет страховой компании, которая застрахует мою жизнь. Если вы хотите одолеть их обоих, надейтесь, что за последние восемь месяцев я еще не утратил сноровки.

Оба поднялись.

– До свиданья, мистер Ллойд, – Джексон пожал руку собеседнику. – Очень жаль, что это – наша первая и последняя встреча.

– Но мне казалось, мы договорились… – сказал Ллойд, вглядываясь в своего нового рекрута.

– Сотрудничать, но не встречаться, мистер Ллойд. Видите ли, если мы встретимся еще раз, Декстер сочтет, что это не простое совпадение.

Ллойд кивнул.

– Ладно, жду от вас известий.

– И мистер Ллойд, – добавил Джексон, – не ходите снова в Национальную галерею – разве что лишь для того, чтобы посмотреть картины.

– Почему? – Ллойд нахмурился.

– Потому что сонный сторож в 71-й галерее был посажен туда в тот день, когда вы поступили на свою нынешнюю службу. Это – данные из вашего досье. Вы ходите туда раз в неделю. Кто ваш любимый художник? Все еще Хоппер?

У Ллойда пересохло во рту.

– Значит, Декстер уже знает о нашей встрече?

– Нет, – сказал Джексон. – Вам повезло: сегодня у сторожа выходной.

Хотя Коннор много раз видел, как его дочь плачет, когда она была еще девочкой – поранив ногу, или из-за задетого самолюбия, или просто потому, что что-то пошло не так, как ей хотелось, – сегодня все было иначе. Когда она обнимала Стюарта, Коннор притворился, будто рассматривает книжки на стенде киоска, и вспоминал минувший отпуск – наверное, самый приятный в его жизни. Он прибавил в весе пару фунтов и почти обучился серфингу. Мэгги даже перестала каждое утро напоминать ему, что Тара предыдущим вечером не вернулась домой. Это значило, что его жена пусть неохотно, но одобрила роман своей дочери.

Коннор купил в киоске газету «Сидней монинг гералд» и перелистал ее, читая только заголовки, пока не дошел до раздела «Международные новости». Поперек трех колонок на нижней части страницы шел заголовок: «Блестящая победа Эрреры на выборах в Колумбии». Он прочел, что Эррера подавляющим большинством голосов победил кандидата от национальной партии, выдвинутого перед самыми выборами, после гибели Рикардо Гусмана. Дальше говорилось, что скоро Эррера отправится с официальным визитом в Соединенные Штаты, чтобы обсудить с президентом Лоуренсом проблемы, с которыми в настоящее время столкнулась Колумбия. В частности…

– Как ты думаешь, это подойдет для Джоан?

Коннор посмотрел на жену, державшую в руках эстамп с изображением Сиднейской гавани.

– Я бы сказал, это слишком современный стиль.

– Заканчивается посадка на рейс 816 компании «Юнайтед Эрлайнз» на Лос-Анджелес, – объявил громкоговоритель аэропорта. – Пассажиров просят немедленно пройти к выходу № 27.

Коннор и Мэгги быстро направились к залу для улетающих, стараясь держаться на несколько шагов впереди своей дочери и Стюарта, которые шли, взявшись за руки. Пройдя паспортный контроль, Коннор задержался, пока Мэгги говорила служащему, что за ней следуют еще два пассажира. Когда Тара появилась из-за угла, Коннор нежно обнял ее за плечи.

– Я понимаю, это не утешение, но мы с твоей матерью думаем, что он…

– Знаю, – ответила Тара, всхлипывая. – Как только я вернусь в Стэнфорд, я сразу же попрошу разрешения закончить свою докторскую диссертацию [25]25
  В США докторская степень (PhD.) примерно соответствует кандидатской степени в России.


[Закрыть]в Сиднейском университете.

Коннор увидел, что Мэгги разговаривает со стюардессой у выхода на рейс.

– Что, она так боится летать? – прошептала стюардесса, увидев, что девушка всхлипывает.

– Нет, ей просто пришлось оставить очень дорогую для нее вещь, которую не пропустили через таможню.

Почти все четырнадцать часов, что длился полет от Сиднея до Лос-Анджелеса, Мэгги спала. Тара всегда удивлялась, как это ей удается. Сама она никогда не могла даже вздремнуть в самолете хотя бы на несколько минут, сколько бы снотворного она ни приняла. Она взяла отца за руку. Он улыбнулся ей, но ничего не сказал.

Тара улыбнулась в ответ. Всю ее жизнь отец был центром ее существования. Она никогда не беспокоилась о том, что, может быть, никогда не встретит человека, который займет его место; ее гораздо больше волновало то, что отец не сможет с этим примириться. Теперь, когда это случилось, она с облегчением обнаружила, что отец – на ее стороне. Труднее оказалось добиться поддержки матери.

Тара знала, что будь на то воля матери, она все еще оставалась бы девственницей и, возможно, до сих пор жила бы дома в Вашингтоне. Только в одиннадцатом классе она перестала верить, что может забеременеть, если поцелуется с мальчиком. Это произошло тогда, когда ее одноклассница дала ей изрядно потрепанный экземпляр книги «Радость секса». По ночам, съежившись под одеялом, Тара при свете карманного фонарика перелистывала страницу за страницей.

Но только после окончания школы в Стоун-Ридже она потеряла невинность – и, если верить тому, что ей говорили подруги, она была последней в своем классе. Тара отправилась с родителями в долгожданную поездку в страну прадедов. В Ирландию и ее народ она влюбилась сразу после приземления в Дублине. В первый вечер за ужином в гостинице она сказала отцу, что не понимает, почему столько ирландцев не захотели оставаться на родине, а предпочли эмигрировать в Америку.

Молодой официант, который обслуживал их, посмотрел на нее сверху вниз и продекламировал:

 
«В Ирландии всем людям было больно,
Своей страной все были недовольны».
«О нет! Довольны были все кругом,
Когда мечом владели и пером».
 

– Уолтер Сэвэдж Лэндор, [26]26
  Уолтер Сэвэдж Лэндор (1775–1864) – английский поэт и эссеист.


[Закрыть]– сказала Мэгги. – А вы знаете, какая следующая строка?

Официант поклонился и продекламировал:

– «Когда же Тара [27]27
  Тара – холм в Ирландии, игравший важную роль в ирландской истории. В частности, в первые пять веков нашей эры там был замок, в котором жили ирландские короли – в том числе король Кормак (правил в 254–277 гг.) – первый законодатель Ирландии.


[Закрыть]поднялась высоко…»

Тара покраснела, а Коннор рассмеялся. Официант озадаченно посмотрел на нее.

– Меня зовут Тара, – объяснила девушка.

Перед тем как убрать тарелки, официант снова поклонился. Пока Коннор расплачивался, а Мэгги надевала пальто, официант пригласил Тару выпить с ним в пабе, когда кончится его смена. Тара охотно согласилась.

Следующие два часа она провела, смотря по телевизору старый фильм, а в полночь спустилась вниз. Она пошла в паб, который предложил Лиам: он был всего в нескольких сотнях шагов от гостиницы, и когда Тара вошла туда, Лиам уже ждал у стойки. Лиам сразу же предложил ей насладиться пивом «Гиннес». Ее не удивило, что он временно нанялся работать официантом во время каникул (он учился на последнем курсе колледжа Троицы, где изучал ирландскую поэзию). Однако Лиам удивился, как хорошо Тара знает Йейтса, Джойса, Уайльда и Синга.

Через два часа юноша проводил ее до гостиницы, нежно поцеловал ее в губы и спросил:

– Сколько времени ты будешь в Дублине?

– Еще два дня.

– Ну, так давай не потеряем зря ни минуты.

После трех почти бессонных ночей она уехала в Килкенни, где родился Оскар Фицджералд, чувствуя, что может прибавить пару новых сведений к книге «Радость секса».

Когда Лиам нес чемоданы к взятой напрокат машине, Коннор дал ему хорошие чаевые и прошептал:

– Спасибо.

Тара смущенно покраснела.

В Стэнфорде на втором курсе у Тары был, если можно так выразиться, роман со студентом-медиком. Но только когда он сделал ей предложение, она сообразила, что не хочет провести с ним всю оставшуюся жизнь. Ей потребовалось гораздо меньше года, чтобы прийти к прямо противоположному выводу в отношении Стюарта.

Впервые они встретились, столкнувшись во время серфинга. Это была ее вина: она не смотрела, куда движется, когда он спускался с большой волны, и она врезалась в него. Оба взлетели в воздух. Когда он поднял ее, она ожидала, что он ее обругает.

Вместо этого он только улыбнулся и сказал:

– В будущем старайтесь держаться подальше от полосы скоростного движения.

Немного позднее она снова повторила то же самое – но на сей раз намеренно, и он это понял.

Он засмеялся и сказал:

– У меня есть два варианта: либо я начну давать вам уроки, либо мы пойдем пить кофе. Иначе наша следующая встреча будет в местной больнице. Что вы предпочитаете?

– Начнем с кофе.

В эту ночь Тара уже хотела переспать со Стюартом, а когда десять дней спустя она улетала, жалела, что заставила его ждать три дня…

– Говорит капитан. Мы начинаем спуск к Лос-Анджелесу.

Мэгги внезапно проснулась, потерла глаза и улыбнулась дочери.

– Я заснула? – спросила она.

– Как только самолет взлетел, – ответила Тара.

После того как они забрали свой багаж, Тара попрощалась с родителями и пошла на свой внутренний рейс в Сан-Франциско. Когда она исчезла в толпе пассажиров, Коннор шепнул Мэгги:

– Меня не удивит, если она вернется и первым же рейсом улетит обратно в Сидней.

Мэгги кивнула.

Они поспешили к своему внутреннему рейсу. На этот раз Мэгги заснула еще до того, как кончился инструктаж о правилах соблюдения безопасности. Пока они летели через всю территорию Соединенных Штатов, Коннор попытался на время забыть о Таре и Стюарте и сосредоточиться на том, что ему нужно сделать в Вашингтоне. Через три месяца его должны вычеркнуть из списка кадровых исполнителей, а он все еще не знал, в какой отдел его переведут. Он боялся, что ему предложат работу в штаб-квартире с девяти до пяти – читать молодым сотрудникам лекции о своем опыте работы. Он уже предупредил Джоан, что уволится, если ему не предложат чего-нибудь более интересного: он не создан для преподавательской работы.

В прошлом году ему намекали, что предложат один или два поста на передней линии, но это было еще до того, как его начальник уволился без всякого объяснения. Несмотря на свой двадцативосьмилетний стаж и несколько хороших характеристик, Коннор знал, что теперь, когда Крис Джексон больше не работает в компании, его будущее, возможно, – вовсе не такое радужное, как ему раньше казалось.

Глава восьмая

– Вы уверены, что Джексону можно доверять?

– Нет, господин президент, не уверен. Но я уверен в одном: Джексон терпеть не может – повторяю, терпеть не может– Элен Декстер, так же как вы и я.

– Ну, что ж, это хорошая личная характеристика, – сказал президент. – Что еще побудило вас обратиться к нему? Потому что если ненависть к Элен Декстер – это главное условие пригодности для этой работы, то кандидатов на этот пост хоть отбавляй.

– У него есть и другие качества, которые нам нужны. Вот его послужной список: боевой офицер во Вьетнаме, глава контрразведки, не говоря уже о его репутации на посту заместителя директора ЦРУ.

– Так почему он вдруг уволился, хотя ему предстояла такая многообещающая карьера?

– Думаю, потому, что его карьера была чересчурмногообещающей, и он выглядел слишком серьезным претендентом на пост Элен Декстер.

– Если он сможет доказать, что она отдала приказ убить Рикардо Гусмана, он и будет серьезным претендентом на этот пост. Кажется, Энди, вы выбрали самого лучшего человека для этой работы.

– Джексон мне сказал, что есть кто-то лучше его.

– Так попробуем и его завербовать.

– Я тоже так подумал. Но выяснилось, что он работает в ЦРУ.

– Ладно, но, по крайней мере, он не знает, что Джексон работает на нас. Что еще он сказал?

Ллойд открыл папку и начал подробно рассказывать президенту о своей беседе с бывшим заместителем директора ЦРУ. Когда он закончил, президент спросил:

– Вы хотите сказать, что мне остается лишь сидеть и плевать в потолок, пока Джексон что-нибудь не выяснит?

– Таково было его условие, если вы хотите, чтобы он взялся за это задание. Но у меня такое ощущение, что Джексон – тоже не тот человек, который будет сидеть и плевать в потолок.

– Дай Бог, чтобы так, потому что Декстер очень уж действует мне на нервы. Будем надеяться, что Джексон даст нам достаточно длинную веревку, на которой мы ее повесим. И, кстати, давайте местом казни сделаем Розовый сад. [28]28
  Розовый сад – сад при Белом доме.


[Закрыть]

Ллойд засмеялся.

– И тогда, вдобавок, мы получим еще несколько республиканских голосов за законопроект о безопасности на улицах и сокращении преступности.

Президент улыбнулся.

– Кто следующий? – спросил он.

Ллойд посмотрел на часы.

– Сенатор Беделл уже некоторое время ждет в приемной.

– Чего он теперь хочет?

– Он хочет поговорить с вами о последних поправках к законопроекту о сокращении вооружений.

Президент нахмурился.

– Вы обратили внимание, сколько пунктов набрал Жеримский в последнем рейтинге?

Мэгги начала набирать номер 650, как только они вошли в свой джорджтаунский дом, а Коннор стал распаковывать чемоданы, прислушиваясь, о чем его жена говорит с их дочерью.

– Звоню тебе только для того, чтобы сказать, что мы прибыли благополучно, – начала она.

Коннор улыбнулся, услышав это неубедительное объяснение. Тара, конечно, не попалась на эту удочку, но он знал, что она будет подыгрывать Мэгги.

– Спасибо за звонок, мама, рада тебя слышать.

– У тебя все в порядке? – спросила Мэгги.

– Да, – ответила Тара и в дальнейшем разговоре дала понять матери, что она не собирается предпринимать никаких поспешных действий. Когда она сочла, что убедила мать, она спросила: – Папа здесь?

– Да, – Мэги передала трубку Коннору.

– Папа, ты можешь оказать мне одну услугу?

– Конечно.

– Пожалуйста, объясни маме, что я не собираюсь делать никаких глупостей. После того как я приехала, Стюарт звонил мне уже два раза, и он хочет… – Тара запнулась, – он хочет на Рождество приехать в Америку. Я уверена, что как-нибудь сумею продержаться до этого. Кстати, папа, я думаю, мне нужно тебя предупредить, какой рождественский подарок я хотела бы получить.

– Какой же, дорогая?

– Оплати все мои международные звонки за будущие восемь месяцев. Подозреваю, что это обойдется дороже, чем машина, которую ты мне обещал, когда я защищу докторскую диссертацию.

Коннор засмеялся.

– Так что скорее получай то повышение в должности, о котором ты нам говорил в Австралии. До свиданья, папа.

– До свиданья, дорогая.

Коннор положил трубку и улыбнулся Мэгги. Он уже собирался в десятый раз сказать ей, чтобы она перестала беспокоиться, когда зазвонил телефон. Он поднял трубку, решив, что это опять звонит Тара. Но это была не она.

– Простите, что я звоню, как только вы вернулись, – сказала Джоан. – Но я только что говорила с боссом, и у нас вроде бы случилось что-то очень важное. Когда вы можете приехать?

Коннор посмотрел на часы.

– Я буду у вас минут через двадцать, – сказал он и повесил трубку.

– Кто это? – спросила Мэгги, продолжая распаковывать чемодан.

– Джоан. Она хочет, чтобы я подписал несколько срочных контрактов. Это не займет много времени.

– Черт! – сказала Мэгги. – Я ведь так и не купила ей сувенир…

– Я найду для нее что-нибудь по пути в офис.

Коннор быстро вышел из комнаты, сбежал по лестнице и вышел из дома, прежде чем Мэгги успела его еще о чем-нибудь спросить. Он сел в свою старую тойоту, но она долго не заводилась. Наконец «старый танк», как Тара называла эту машину, завелся, и Коннор вырулил на 28-ую улицу. Через четверть часа он свернул на М-стрит, откуда, сделав левый поворот, спустился по пандусу в никак не помеченную подземную стоянку.

Когда Коннор вошел в здание, дежурный у входа прикоснулся рукой к полям шляпы и сказал:

– Добро пожаловать домой, мистер Фицджералд. Не ожидал увидеть вас раньше понедельника.

– Я тоже не собирался приехать раньше, – улыбнулся ему Коннор и направился к лифтам.

Он поднялся на седьмой этаж. Когда он вышел в коридор, его приветствовала секретарша, сидевшая за столом под табличкой с надписью: «Мэрилендская страховая компания». Указатель на первом этаже гласил, что эта уважаемая фирма расположена на седьмом, восьмом, девятом и десятом этажах.

– Рада вас видеть, мистер Фицджералд, – сказала секретарша. – Вас ждет посетитель.

Коннор улыбнулся, кивнул и пошел по коридору. Дойдя до угла, он увидел, что у дверей его кабинета стоит Джоан. По выражению ее лица он понял, что она уже давно ждет. Тут он вспомнил, что́ ему перед выходом из дома сказала Мэгги, – но Джоан явно думала не о том, какой сувенир ее ждет.

– Директриса пришла несколько минут назад, – сообщила Джоан, открывая дверь Коннору.

Коннор вошел в кабинет. За его столом сидела женщина, которая, насколько ему было известно, никогда не уходила в отпуск.

– Простите, что заставил вас ждать. Я только…

– У нас появилась проблема, – перебила его Элен Декстер, подвигая к нему через стол папку.

– Дайте мне одну хорошую нить, и я ее разовью, – сказал Джексон.

– Я бы рад, Крис, – сказал начальник полиции Боготы. – Но один или двое ваших бывших сотрудников уже мне сообщили, что вы теперь – persona non grata. [29]29
  Нежелательное лицо (лат.).


[Закрыть]

– Я не знал, что вы настолько щепетильны, чтобы обращать внимание на такие пустяки, – ответил Джексон, наливая полицейскому виски.

– Крис, вы должны понять, что когда вы были представителем своего правительства, игра шла в открытую.

– Насколько я помню, включая ваш магарыч.

– Ну, конечно, – небрежно сказал начальник полиции. – Не мне вам говорить, что расходы надо оплачивать. – Он отхлебнул виски. – Как вы хорошо знаете, инфляция в Колумбии очень высокая. Моя зарплата не покрывает даже повседневных расходов.

– Следует ли из этой короткой лекции, что ставка остается прежней, даже несмотря на то что я – persona non grata? – спросил Джексон.

Начальник полиции допил виски, вытер усы и ответил:

– Крис, в обеих наших странах президенты приходят и уходят – но только не старые друзья.

Джексон улыбнулся, достал из кармана конверт и под столом протянул его своему собеседнику. Начальник полиции заглянул внутрь, расстегнул карман мундира и спрятал туда конверт.

– Я вижу, ваш новый работодатель, увы, не позволяет вам прежней свободы, когда дело доходит до… гм… расходов.

– Одна хорошая нить – это все, что мне нужно.

Начальник полиции поднял пустой стакан и подождал, пока бармен не наполнил его. Он сделал большой глоток.

– Я всегда думал, Крис, что если вы ищете чего-то подешевле, нет лучшего места, чем ломбард. – Он улыбнулся, допил свой стакан и встал из-за стола. – И, помня о вашей проблеме, дорогой друг, я бы начал с района Сан-Викторина, и там я бы всего-навсего исследовал витрины.

Кончив читать подробности конфиденциального меморандума, Коннор передал папку обратно директору ЦРУ.

Ее первый вопрос его удивил.

– Сколько времени вам осталось до ухода на пенсию?

– Первого января будущего года я перестану быть кадровым исполнителем, но, естественно, хотел бы остаться работать в компании.

– В настоящее время будет не очень легко использовать ваши особые способности, – холодно сказала Элен Декстер. – Однако у меня есть вакансия, на которую я могу вас рекомендовать. – Она помолчала. – Это – должность директора нашего кливлендского отделения.

– Кливлендского?

– Да.

– После двадцативосьмилетнего стажа работы в этой компании, – сказал Коннор, – я надеялся, что вы сможете найти для меня что-нибудь здесь, в Вашингтоне. Вы, конечно, знаете, что моя жена – глава приемной комиссии Джорджтаунского университета. Ей будет невозможно найти аналогичную должность в штате Огайо.

Последовала долгая пауза.

– Я была бы рада вам помочь, – так же холодно произнесла Элен Декстер, – но в настоящее время в Лэнгли для вас нет ничего подходящего. Если вы согласитесь принять пост в Огайо, возможно, года через два мы сможем помочь вам вернуться в Вашингтон.

Коннор посмотрел на женщину, под началом которой он работал последние двадцать шесть лет, и болезненно ощутил, что она ударяет его тем же смертельным кинжалом, которым раньше пырнула многих его коллег. Но почему – после того как он всегда в точности выполнял все ее указания? Он посмотрел на папку. Или президент потребовал, чтобы кого-то принесли в жертву из-за действий ЦРУ в Колумбии? Неужели пост в Кливленде – это достойная награда для него за долгие годы безупречной службы?

– У меня есть другой выбор?

– Вы всегда можете претендовать на досрочную пенсию, – сухо сказала Декстер, как будто речь шла об уходящем на покой шестидесятилетием привратнике ее многоквартирного дома.

Коннор сидел молча, не веря своим ушам. Он отдал компании столько лет, и, подобно многим ее сотрудникам, несколько раз рисковал жизнью.

Элен Декстер поднялась из-за стола.

– Когда вы примете решение, дайте мне знать, – и она вышла, не произнеся больше ни одного слова.

Коннор сел за свой стол и некоторое время собирался с мыслями. Он вспомнил, как Крис Джексон рассказал ему, что восемь месяцев назад у него с Элен Декстер был почти точно такой же разговор. Только ему предложили не Кливленд, а Милуоки. Коннор тогда заявил Джексону с апломбом:

– Нет, со мной такого случиться не может. В конце концов, я – игрок в команде, и никто не заподозрит меня в том, будто я хочу занять ее место.

Но Коннор совершил более страшный грех. Выполняя приказ Декстер, он ненамеренно явился причиной ее возможного увольнения. Если его не будет в ЦРУ, она, вероятно, снова удержится на своем посту. Сколько других добросовестных сотрудников за эти годы было принесено в жертву на алтарь ее самолюбия?

В кабинет вошла Джоан, прервав его размышления. Она сразу поняла, что встреча окончилась плохо.