Текст книги "Одиннадцатая заповедь"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава тридцать первая

Два белых БМВ понеслись на запад по 66-му шоссе, преследуя пустое такси, которое всю дорогу до аэропорта беспардонно превышало скорость. Второе такси более медленно поехало на восток к стадиону Кука в Мэриленде.

Коннор еще раз обдумал свое решение выбрать не посольство, а стадион, несмотря на больший риск. Слишком легко ему позволяли пройти в посольство и выйти из него: никто не мог так небрежно относиться к вопросу обеспечения безопасности, особенно когда в городе находился президент России.

Когда Коннор вышел из такси у стадиона, он точно знал, куда ему идти. Он прошел по широкой дорожке к северному входу, где стояли две длинные очереди людей, которые перед каждым большим матчем надеются получить работу на день. Некоторым из них просто нужны деньги, а другие, как объяснил ему Мопс, – настолько фанатичные болельщики «Краснокожих», что они готовы на все, даже дать взятку, только чтобы попасть на стадион.

– Дать взятку? – недоверчиво спросил Коннор.

– О да! – ответил Мопс. – Кому-то ведь нужно обслуживать ложи для почетных гостей, и тогда они видят поле лучше всех.

– Очень интересный факт для моей статьи, – сказал Коннор.

В первой очереди стояли люди, готовые работать за пределами стадиона – направлять машины на стоянку или продавать болельщикам программки, подушки и сувениры. Во второй – люди, надеявшиеся работать на самом стадионе. Коннор встал в эту очередь, в которой в основном была безработная молодежь и, как выразился Мопс, «лоботрясы», ушедшие на досрочную пенсию: им просто хотелось «побыть на людях». Мопс даже описал, как эти люди бывают одеты, чтобы никто не принял их за безработных.

Сегодня людей, стоявших в очереди, внимательно оглядывали агенты секретной службы. Пока очередь медленно продвигалась вперед, Коннор читал «Вашингтон Пост». Бо́льшая часть первой страницы была посвящена речи Жеримского на совместной сессии обеих палат Конгресса. Реакция конгрессменов была неизменно враждебной. Когда Коннор начал читать редакционную статью, он подумал: «Жеримский, должно быть, очень доволен».

Перейдя к странице некрологов, он криво ухмыльнулся, прочтя о преждевременной кончине выдающегося ученого из его родного города.

– Привет! – сказал чей-то голос.

Коннор поглядел на изящно одетого молодого человека, пристроившегося позади него.

– Привет! – ответил он, возвращаясь к газете. Ему не хотелось затевать ненужный разговор с человеком, которого потом могут привлечь в качестве свидетеля.

– Меня зовут Брэд, – сказал молодой человек, протягивая руку.

Коннор пожал ее, но ничего не сказал.

– Я надеюсь получить работу на одной из осветительных вышек, – сказал тот. – А вы?

– Почему именно на осветительной вышке? – поинтересовался Коннор, не отвечая на заданный ему вопрос.

– Потому что там будет находиться специальный агент секретной службы, а я хочу узнать, в чем состоит его работа.

– Зачем? – Коннор сложил газету; это явно был разговор, от которого он не мог уклониться.

– Я думаю поступить на работу в секретную службу, когда окончу колледж. Я уже прохожу тренировочный курс, но хочу вблизи увидеть, как они работают. Один агент сказал мне, что доставлять еду на осветительную вышку за зонами защиты – это работа, за которую никто не хочет браться. Им страшно карабкаться по всем этим ступенькам.

«Сто семьдесят две ступеньки», – подумал Коннор, который уже раньше отверг мысль устроиться работать на осветительную вышку – не из-за ступенек, а из-за того, что оттуда невозможно быстро скрыться. Брэд начал рассказывать ему про свою жизнь, и к тому времени, как они дошли до начала очереди, Коннор уже знал, и в какой школе Брэд учился, и что сейчас он учится на последнем курсе Джорджтаунского университета, где изучает криминологию (тут Коннор подумал о Мэгги), и что он никак не может решить, поступить ли ему в секретную службу или стать юристом.

– Следующий, – сказал громкий голос, и Коннор очутился перед человеком, сидевшим за складным столом.

– Что у вас осталось? – спросил Коннор.

– Не очень много, – ответил человек за столом, взглянув на лежавший перед ним список, испещренный пометками.

– Что-нибудь по доставке еды работникам стадиона? – спросил Коннор.

Подобно Брэду, он точно знал, где он хочет работать.

– Мыть посуду или доставлять еду служащим в разных концах стадиона – это все, что у меня осталось.

– Мне подойдет второе.

– Как вас зовут?

– Дэвид Кринкл, – сказал Коннор.

– У вас есть удостоверение личности?

Коннор протянул ему водительские права. Человек за столом заполнил пропуск, вперед выступил фотограф, который снял Коннора «полароидом», и его снимок был тут же ламинирован на пропуск.

– Хорошо, Дэвид, – сказал человек за столом. – С этим пропуском вы сможете пройти всюду в пределах стадиона, кроме зоны повышенной безопасности, то есть в ложи для почетных гостей и высокопоставленных лиц. Но вам туда ходить и не нужно. – Коннор кивнул и прикрепил бейджик к своему свитеру. – Доложите о себе в комнату 47, сразу под блоком Г. – Коннор отодвинулся влево. Он точно знал, где находится комната 47.

– Следующий!

Коннору потребовалось гораздо больше времени, чтобы пройти через три кордона безопасности, в том числе через металлоискатель, чем в предыдущий день: сегодня проверку здесь осуществляли агенты секретной службы, а не обычные полисмены. Когда Коннор оказался внутри стадиона, он неторопливо прошел по внутреннему переходу, мимо музея и под красным флагом, провозглашавшим «ПРИВЕТ ПОБЕДИТЕЛЯМ!», пока не дошел до лестницы, над которой стрелка указывала на комнату 47: «Обслуживание продуктами питания». В маленькой комнатке, к которой вела лестница, он обнаружил десяток людей, слонявшихся без дела. Казалось, все они были знакомы с местными порядками. Некоторых из них, раньше стоявших перед ним в очереди, он узнал. Судя по их виду, все, кто находился в этой комнате, не нуждались в деньгах.

Коннор сел в углу и углубился в «Вашингтон Пост». Он перечитал статью о предстоящем матче. Тони Корнхайзер [54]54
  Тони Корнхайзер (рожд. 1948) – американский спортивный журналист, работавший для газеты «Вашингтон Пост», а также для радио и телевидения.


[Закрыть]полагал, что если «Краснокожие» побьют «Упаковщиков» – лучшую команду в стране, – это будет просто чудо. Он предсказывал разгромный счет. Коннор надеялся, что будет наоборот.

– Хорошо, – раздался чей-то голос. – Прошу внимания!

Коннор поднял глаза и увидел, что перед ними стоит огромный человек лет пятидесяти в форме шеф-повара, весом, наверное, килограммов двести, с массивным двойным подбородком. Он держал в руке дощечку с зажимом, под который был всунут лист бумаги.

– Я – управляющий отделом обслуживания продуктами питания, – сообщил он, – и, как вы видите, представляю собою лучший образец своей профессии.

Один или двое бывалых трудяг услужливо хихикнули.

– Я могу предложить вам две возможности. Вы будете либо мыть посуду, либо обслуживать работников стадиона и охранников, стоящих вокруг стадиона. Есть желающие мыть посуду?

Большинство присутствующих подняли руки. Раньше Мопс объяснил Коннору, что желающих мыть посуду всегда бывает очень много, так как они не только получают полную ставку – десять долларов в час, – но для некоторых из них объедки в коробках, оставшихся от почетных гостей, – это лучшая трапеза за целую неделю.

– Хорошо, – сказал управляющий.

Он отобрал пятерых и записал их имена. Закончив список, он сказал:

– Теперь – обслуживание. Вы можете обслуживать либо старший персонал, либо работников охраны. Старший персонал?

Почти все оставшиеся подняли руки. Когда управляющий кончил записывать имена, он постучал пальцем по своей дощечке.

– Отлично. Теперь все, кто в этом списке, могут приступить к работе.

Старые трудяги поднялись с мест и пошли к двери, которая, как знал Коннор, вела на кухню. Остались только он и Брэд.

– По обслуживанию охранников у меня есть две работы: одна – хорошая, а другая – паршивая, – сказал управляющий. – Ну, кому из вас повезет?

Он выжидательно посмотрел на Коннора, который кивнул и сунул руку в задний карман джинсов. Управляющий отделом обслуживания подошел к нему, даже не взглянув на Брэда, и сказал:

– Мне кажется, что вы предпочитаете удобную работу по обслуживанию «Джамбо-Трона».

– Именно так, – сказал Коннор, всовывая в руку управляющего стодолларовую банкноту.

Как и предсказал Мопс, управляющий спокойно положил деньги в карман.

– Вообще не надо было его приглашать на матч, – буркнул Том Лоуренс, садясь в вертолет, который должен был доставить его из Белого дома на стадион.

– А у меня такое чувство, что наши проблемы еще не кончились, – сказал Энди Ллойд, пристегиваясь к сиденью.

– Почему? Что еще может пойти не так? – спросил Лоуренс, когда лопасти вертолета начали вращаться.

– Перед тем как Жеримский вернется в Россию, остаются еще два официальных мероприятия, и я думаю, что Фицджералд будет ожидать нас на одном из них.

– Сегодняшний вечер исключается, – сказал Лоуренс. – Посол Петровский много раз говорил нашей секретной службе, что его люди вполне способны охранять своего президента. Во всяком случае, кто пойдет на подобный риск, когда вокруг Жеримского – такая охрана?

– Фицджералда охрана не смущает, – мрачно хмыкнул Ллойд. – Он не работает по общепринятым правилам.

Президент посмотрел вниз на здание российского посольства.

– В это здание довольно трудно войти, – сказал он, – не говоря уже о том, чтобы выйти из него.

– Сегодня днем на стадионе, где будет восемьдесят тысяч зрителей, у Фицджералда не было бы этой трудности, – ответил Ллойд. – На стадион легко войти, и из него так же легко выйти.

– Не забудьте, Энди, там будет лишь тринадцать минут, когда может возникнуть опасность. Но в любом случае все зрители матча пройдут через металлоискатель, так что никто не сможет пронести на стадион даже перочинный ножик, не то что винтовку.

– Вы думаете, что Фицджералд об этом не знает? – спросил Ллойд. – Имейте в виду, еще не поздно отменить эту часть программы.

– Нет, – Лоуренс покачал головой. – Если Клинтон мог стоять посреди стадиона на церемонии открытия Олимпийских игр в Атланте, я могу сделать то же самое на футбольном поле в Вашингтоне. Черт возьми, Энди, мы живем в демократической стране, и я не позволю, чтобы мне диктовали, как нам жить. И не забудьте, я тоже там буду, и я так же рискую, как и Жеримский.

– Конечно, сэр, – кивнул Ллойд. – Но если Жеримский будет убит, никто не похвалит вас за то, что вы стояли с ним рядом, и меньше всех – Декстер. Она первая укажет…

– Какая команда, по-вашему, сегодня победит, Энди? – перебил его президент.

Ллойд улыбнулся: его шеф часто применял такую уловку, когда не хотел продолжать неприятный для него разговор.

– Не знаю, сэр, – сказал он. – Но пока я не увидел, сколько работников нашего персонала сегодня утром садятся в машины, я понятия не имел, как много в Белом доме болельщиков «Краснокожих».

– Некоторые из них, возможно, болеют за «Упаковщиков», – сказал Лоуренс.

Он открыл папку, лежавшую у него на коленях, и стал изучать данные гостей, с которыми он встретится на стадионе.

– Итак, внимание, – сказал управляющий отделом обслуживания. Коннор сделал вид, будто сосредоточенно слушает.

– Прежде всего вы должны взять белую официантскую куртку и шапочку с надписью «Краснокожие», чтобы было видно, что вы здесь работаете. Затем вы подниметесь на лифте на седьмой этаж и будете ждать, пока я положу еду в грузовой лифт. Агенты секретной службы получают закуску в десять часов, а обед – кока-колу, сэндвичи и что они там еще хотят – в начале матча. Вы нажмете кнопку слева, – продолжал он, словно обращаясь к десятилетнему ребенку, – и примерно через минуту лифт поднимется к вам.

Коннор мог бы ему сказать, что подъем лифта с первого этажа на седьмой занимает ровно сорок семь секунд. Но поскольку до того лифт может остановиться на двух нижних этажах – на втором (клубные ложи) и на пятом (ложи для почетных гостей и важных лиц), где тоже был доступ к грузовому лифту, – то пока лифт будут там разгружать, ему, возможно, придется ждать его от двух до трех минут.

– Как только ваш заказ прибудет, вы понесете поднос с едой к агенту внутри «Джамбо-Трона» на восточной оконечности поля. В конце перехода с левой стороны будет дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен». – «Тридцать семь шагов», – вспомнил Коннор. – Вот ключ. Вы войдете в эту дверь и спуститесь по крытому переходу к задней двери «Джамбо-Трона». – «Семьдесят метров», – подумал Коннор; в юности, когда он играл в футбол, он мог пробежать такое расстояние за семь секунд.

Пока управляющий продолжал втолковывать Коннору то, что ему было известно как дважды два, Коннор осмотрел миниатюрный грузовой лифт; внутри было четко написано: «Максимальная нагрузка – 60 килограммов». Коннор весил 85 килограммов, так что он надеялся, что конструктор спроектировал лифт с запасом прочности. У него было еще две проблемы: он не мог заранее испробовать лифт, и он не мог помешать лифту остановиться на пятом или втором этаже во время спуска.

– Дойдя до задней двери «Джамбо-Трона», – продолжал управляющий, – вы постучите, дежурный агент откроет дверь и впустит вас. Передав ему поднос, вы можете вернуться на стадион и смотреть матч. Во время перерыва вы пойдете и возьмете поднос и понесете его к грузовому лифту. Нажмете зеленую кнопку, и лифт опустится в подвальный этаж. После этого вы можете смотреть матч до конца. Вам все понятно?

Коннора подмывало сказать: «Нет, сэр, будьте любезны, повторите все снова, только помедленнее». Но он сказал:

– Да, сэр.

– У вас есть вопросы?

– Нет, сэр.

– Хорошо. Если агент будет с вами вежлив, после матча я пошлю ему бифштекс. Когда он его съест, доложи́те мне, и вы полу́чите свои пятьдесят долларов. – Он подмигнул.

Мопс объяснил Коннору, что серьезные болельщики никогда не идут получать свою плату, если хотят, чтобы им снова дали работу.

– Помните, – сказал тогда Мопс, – если управляющий произнесет слово «плата», просто подмигните.

Коннор не собирался получать свои пятьдесят долларов и вообще возвращаться на стадион. Он подмигнул.

Глава тридцать вторая

– Почему Лоуренс летит на стадион на вертолете, а мне нужно ехать в машине? – спросил Жеримский, когда его кортеж из девяти лимузинов выезжал из ворот посольства.

– Ему надо приехать на стадион раньше вас, – ответил Титов. – Он хочет познакомиться со всеми гостями, чтобы, когда вы приедете, сделать вид, будто знал их всю жизнь.

– Что за способ управлять страной! – воскликнул Жеримский. – Ну, ладно. – Он сделал паузу. – Знаете, я ведь сегодня даже видел винтовку, из которой Фицджералд собирается меня убить. – Титов сделал удивленное лицо. – Это та же модель, которую ЦРУ подкинуло ему в Петербурге. Но с одной небольшой вариацией. – Он опустил руку в карман. – Вы знаете, что это такое? – спросил он, поднеся к носу Титова крошечный металлический предмет, похожий на согнутый гвоздь.

– Понятия не имею, – Титов покачал головой.

– Это боёк ударника от винтовки «Ремингтон-700», – сказал Жеримский. – Так что мы можем позволить ему спустить курок, прежде чем наши охранники его застрелят. – Он тщательно рассмотрел боёк. – Думаю, я установлю его на подставке у себя на письменном столе в Кремле. – Он положил боёк в карман. – Кстати, текст речи, которую я произнесу сегодня вечером, роздали журналистам?

– Да, господин президент, – ответил Титов. – Она полна обычных банальностей. Можете быть уверены, ни одна газета ее не напечатает.

– А как насчет моей непроизвольной реакции, когда Фицджералд будет убит?

– Вот она здесь, господин президент.

– Хорошо. Дайте мне ее послушать, – сказал Жеримский, откидываясь на сиденье.

Титов вынул из портфеля бумагу и начал читать текст, написанный от руки:

– «В день выборов президент Лоуренс позвонил мне по телефону и лично пригласил посетить его страну. Я чистосердечно принял это приглашение. Но что случилось, когда я приехал? Мою протянутую руку встретила не оливковая ветвь, а винтовка, направленная мне в сердце. И кто спустил курок? Офицер ЦРУ. Если бы не мое везение…»

–  Бывшийофицер, – поправил Жеримский.

– Я счел уместным, – Титов оторвался от своего текста, – внести в текст эту случайную ошибку, даже повторить ее. Чтобы никто не подумал, будто вы заранее знали, что произойдет. В Америке привыкли верить, что все на свете – это заговор.

– Я буду рад подпитать эту паранойю, – кивнул Жеримский. – Спустя долгое время после того, как Лоуренс перестанет быть президентом, я думаю, американские историки будут писать толстые тома о том, как из-за меня были полностью разрушены российско-американские отношения. Президентство Лоуренса останется лишь крошечной сноской в истории возрождения Российской империи под моим руководством. – Он улыбнулся Титову. – И после того как это будет достигнуто, больше не будет никаких разговоров о выборах. Я останусь у власти до самой своей смерти.

Коннор посмотрел на часы. Было без четырех минут десять. Он нажал кнопку на панели у грузового лифта и сразу же услышал жужжание механизма, когда лифт начал медленно подниматься на седьмой этаж.

Оставалось еще тридцать четыре минуты до того момента, когда стадион откроют для публики, хотя Коннор знал, что пройдет еще некоторое время, пока все зрители минуют кордоны безопасности и тридцать металлоискателей. Но у него было свое расписание, куда более точное, чем у кого бы то ни было на стадионе. Сорок семь секунд спустя он вынул из лифта поднос и нажал кнопку, давая знать работникам в цокольном этаже, что он этот поднос получил.

Он прошел к двери, на которой было написано: «Посторонним вход воспрещен». Держа поднос в одной руке, другой он повернул ключ в замке и вошел внутрь. Затем он включил свет и пошел по крытому переходу в заднюю часть «Джамбо-Трона». Он снова взглянул на часы – восемьдесят три секунды. Слишком долго, но, поскольку свой последний путь он проделает без подноса, он, возможно, сумеет добраться сверху до цокольного этажа меньше чем за две минуты. Если все пойдет по плану, он выберется со стадиона и направится в аэропорт до того, как успеют установить контрольно-пропускные пункты.

Держа поднос в одной руке, Коннор другой постучал в дверь. Ему открыл высокий, крепко сложенный человек.

– Я принес вам перекусить, – сказал Коннор, приветливо улыбаясь.

– Спасибо, – сказал снайпер из секретной службы. – Заходите.

Он снял с подноса сэндвич с ветчиной, а Коннор подошел к стальной платформе позади экрана, состоявшего из 786 телевизоров. Снайпер начал есть сэндвич. Коннор старался не показать ему, как внимательно он рассматривает его винтовку.

«Джамбо-Трон» размещался на трех этажах: на одном – выше платформы, и на одном – ниже. Коннор поставил поднос рядом с агентом, который сел на лестницу, ведущую к нижнему этажу. Агента явно больше интересовала банка диетической кока-колы, чем любознательность Коннора.

– Кстати, – сказал он между глотками кока-колы, – меня зовут Арни Купер.

– А меня – Дэвид Кринкл, – ответил Коннор.

– Сколько вы заплатили за возможность провести день в моем обществе? – с ухмылкой спросил Арни.

Вертолет приземлился к северо-востоку от стадиона, где его уже ждал лимузин. Когда Лоуренс и Ллойд вышли из вертолета, президент помахал рукой толпе доброжелателей и сел в машину. До стадиона было полкилометра, лимузин преодолел это расстояние меньше чем за минуту, проехав через все кордоны безопасности без помех. У входа на стадион их ждал Джон Кент Кук, владелец команды «Краснокожих».

– Большая честь видеть вас здесь, сэр, – улыбнулся Кук, когда Лоуренс вышел из лимузина.

– Рад снова с вами встретиться, Джон, – Лоуренс крепко пожал руку стройному седому человеку.

Кук повел президента к своему личному лифту.

– Джон, вы верите, что «Краснокожие» смогут победить? – усмехнулся Лоуренс, входя в лифт.

– Это именно такой провокационный вопрос, какого можно ожидать от политика, господин президент, – ответил Кук, входя в лифт. – Все знают, что вы – главный болельщик «Упаковщиков». Но я должен сказать в ответ на ваш вопрос: «Да, сэр». «Краснокожие» победят.

– А вот газета «Вашингтон Пост» с вами не согласна, – сказал президент, выходя из лифта.

– Пожалуй, вы последний человек, который верит тому, что пишет «Пост», господин президент, – сказал Кук.

Оба засмеялись, и Кук повел президента в свою ложу – большую удобную комнату, из которой открывался идеальный вид на поле.

– Господин президент, позвольте мне представить вас кое-кому, кто сделал «Краснокожих» лучшей командой в стране. Прежде всего – моя жена Рита.

– Рад с вами познакомиться, Рита, – Лоуренс пожал ей руку. – И поздравляю вас с триумфом на балу Национального симфонического оркестра. Говорят, под вашим председательством там были сделаны рекордные сборы.

Миссис Кук засияла от гордости.

Лоуренс мог припомнить подходящий факт или историю о каждом человеке, которого ему представляли. В их число входил и невысокий старик в пиджаке с фирменным знаком «Краснокожих», который явно никогда не был игроком.

– Это – Уошер Мопс, – сказал Кук, положив руку ему на плечо. – Он…

– …единственный человек, фотография которого красуется в зале славы «Краснокожих», хотя он никогда не играл в команде, – сказал президент.

Мопс расплылся в улыбке.

– И мне также известно, что он лучше всех знает историю команды.

Мопс тут же дал себе клятву никогда больше не голосовать за республиканцев.

– Скажите мне, Мопс, каков был средний регулярный счет в играх «Упаковщиков» против «Краснокожих» за сезон у Винса Ломбарди, [55]55
  Винс Ломбарди (1913–1970) – знаменитый футбольный тренер. В 1934–1969 годах он был тренером «Упаковщиков из Грин-Бея» и сделал эту команду одной из лучших в стране. В 1969 году он стал тренером «Краснокожих», которыми руководил один год.


[Закрыть]когда он был тренером «Упаковщиков», по сравнению с тем годом, когда он был тренером «Краснокожих»?

– «Упаковщики» – 459, «Краснокожие» – 435, – с грустной улыбкой сказал Мопс.

– Как я и думал. Ему вообще не нужно было уходить от «Упаковщиков», – сказал президент и хлопнул Мопса по плечу.

– Знаете, господин президент, – сказал Кук, – мне ни разу не удалось задать вопрос о «Краснокожих», на который Мопс не мог бы ответить.

– Вас когда-нибудь ставили в тупик, Мопс? – спросил президент.

– Все время пытаются, – ответил Мопс. – Вот только вчера один человек…

Мопс не успел закончить фразу, когда Энди Ллойд тронул Лоуренса за плечо.

– Простите, что я вас прерываю; нам только что сообщили, что президент Жеримский едет на стадион и будет здесь через пять минут. Вам с мистером Куком нужно пройти к северо-восточному выходу, чтобы его встретить.

– Да, конечно, – сказал президент и добавил, повернувшись к Мопсу: – Мы продолжим наш разговор, когда я вернусь.

Мопс кивнул, и президент и его антураж вышли из ложи, чтобы пойти встречать Жеримского.

– Здесь ужасно тесно, – прокричал Коннор, стараясь заглушить жужжание вентилятора на потолке.

– Конечно, – ответил Арни, допивая свою диетическую колу. – Но такова уж наша работа.

– Вы ожидаете сегодня каких-нибудь неприятностей?

– Не думаю. Мы, конечно, будем в полной готовности, когда оба президента выйдут на поле, но это продлится лишь восемь минут. Хотя, будь воля старшего агента Брэйтуэйта, они бы не вышли из ложи Кука, пока не кончится матч.

Коннор кивнул и задал еще несколько совершенно невинных вопросов, прислушиваясь к бруклинскому акценту Арни и отмечая про себя выражения, которые тот употреблял особенно часто.

Пока Арни ел шоколадное пирожное, Коннор посмотрел в щель во вращающихся рекламных плакатах. У большинства агентов секретной службы на стадионе в это время был перерыв, чтобы перекусить. Коннор посмотрел на осветительную вышку за западной зоной защиты. Там стоял Брэд рядом с агентом, который показывал на ложу Кука. «Вот таких-то молодых людей секретной службе и нужно бы вербовать», – подумал Коннор.

– Я приду к вам снова в начале матча, – сказал он, поворачиваясь к Арни. – Что вам принести? Тарелку сэндвичей, еще одно пирожное и банку колы – это вас устроит?

– Да, спасибо. Только поосторожнее с пирожным – пусть оно будет без крема. Мне наплевать на упреки жены, что я прибавил в весе пару килограммов, но в последнее время это стал замечать и мой начальник.

Прозвучала сирена, которая дала знать всем работникам стадиона, что уже половина одиннадцатого, и ворота открываются. Болельщики хлынули на стадион, и большинство из них сразу же устремились к своим обычным местам. Коннор взял пустую бутылку из-под колы и контейнер от сэндвичей и поставил их на поднос.

– Я принесу вам обед, когда начнется матч, – сказал он.

– Хорошо, – Арни кивнул, разглядывая в бинокль толпу внизу. – Но не приходите до тех пор, пока оба президента не вернутся в ложу Кука. Велено никого не пускать в «Джамбо-Трон», пока они на поле.

– Понимаю, – Коннор бросил последний взгляд на винтовку Арни. Уходя, он услышал голос в рации:

– «Геркулес-3».

Арни отцепил установку с пояса, нажал кнопку и ответил:

– «Геркулес-3» слушает.

Коннор задержался у двери.

– Пока совершенно нечего докладывать, сэр. Я как раз собирался осмотреть западную трибуну.

– Отлично. Сообщите, если заметите что-нибудь подозрительное.

– Ладно, – сказал Арни и снова прикрепил установку к поясу.

Коннор тихо вышел в крытый переход, закрыл за собой дверь и поставил пустую банку кока-колы на ступеньку. Он взглянул на часы, быстро прошел по крытому коридору, отпер дверь и выключил свет. Стадион кишел болельщиками, шедшими на свои места. Дойдя до лифта, Коннор снова посмотрел на часы. Сорок четыре секунды. Последняя пробежка должна занять не больше тридцати пяти. Он нажал кнопку. Через сорок семь секунд появился грузовой лифт. На втором или пятом этаже лифт явно никто не вызывал. Он положил поднос в лифт и снова нажал кнопку. Лифт сразу же стал опускаться в цокольный этаж.

Когда Коннор, одетый в белую официантскую куртку и шапочку с надписью «Краснокожие», небрежно пошел к двери с надписью «Посторонним вход воспрещен», никто не обратил на него внимания. Он вошел внутрь и запер за собой дверь. В темноте он пошел назад по крытому коридору и остановился в нескольких метрах от входа в «Джамбо-Трон». Он постоял, глядя вниз на огромную стальную балку, удерживающую массивный экран.

Коннор схватился за поручень и опустился на колени. Наклонившись вперед, он двумя руками уцепился за балку и соскользнул в нее из перехода. Он неотрывно смотрел на экран, который, согласно плану архитектора, был в двадцати метрах перед ним. Казалось, что это миля. Он видел небольшую ручку, но он все еще не знал, существует ли на самом деле запасной люк, ясно помеченный на технических чертежах. Он начал медленно ползти по балке, не глядя вниз на пропасть под ним глубиной метров шестьдесят; такое расстояние казалось ему двумя милями.

Когда Коннор наконец дополз до конца балки, он опустил ноги по ее бокам и ухватился за балку, как наездник. На экране крупный план гола из предыдущего матча «Краснокожих» сменился рекламой магазина спортивных товаров. Коннор сделал глубокий вдох и потянул за ручку. Люк открылся, обнаружив обещанное отверстие. Коннор медленно протиснулся внутрь и закрыл за собой люк. Находясь внутри холодной стальной балки, Коннор пожалел, что не взял с собой перчаток. Он чувствовал себя, как в холодильнике. Но с каждой минутой он ощущал все большую уверенность, что если будет необходимо, он вернется к своему первоначальному запасному плану, и никто не будет знать, где он прячется.

Больше часа он лежал внутри тесной стальной балки, где он едва мог повернуть руку, чтобы взглянуть на часы. Но во Вьетнаме он провел десять дней в одиночном заключении, стоя в бамбуковой клетке по горло в воде.

Уж Арни-то, во всяком случае, никогда этого не испытывал.