Текст книги "Муссолини"

Автор книги: Джаспер Ридли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Однако не всегда между Муссолини и Чемберленом дела шли гладко. Две такие сильные личности, старавшиеся всемерно поддерживать престиж своей страны, едва ли могли избежать возникавших время от времени разногласий. Когда одна итальянская компания захотела получить права на поиски нефти в Албании, а албанское правительство отдало эту концессию британской компании «Англо-персидская нефть», Муссолини поручил итальянскому послу в Лондоне маркизу ди Торретта подать протест по поводу действий британского правительства, вынуждавших албанцев отдать концессию англичанам.

Чемберлену не понравился тон и выражения ди Торретты, и он отреагировал очень резко. «Эти голословные утверждения, порочащие честь и достоинство правительства Его Величества, должны быть немедленно взяты назад, – писал он Грэму. – Ни один британский министр не смирится с заявлениями, подобными переданным Торреттой. И если Муссолини считает, что может вести себя в отношении нас так нагло, словно имеет дело с третьестепенной державой, он совершает роковую ошибку».

Однако Чемберлен готов был принять во внимание тот факт, что Муссолини был болен. Спор был улажен полюбовно. Муссолини отказался от своих обвинений, а Чемберлен уговорил албанское правительство и компанию «Англо-персидская нефть» отдать итальянцам 31 % в албанской нефтяной концессии. Французы, которые также надеялись иметь в ней свою долю, не получили ничего. Жесткий разговор Муссолини с Чемберленом оправдал себя.

В течение всех пяти лет пребывания на посту министра иностранных дел Чемберлен настойчиво проводил антисоветскую политику. Он аннулировал торговое соглашение, подписанное правительством Макдональда с Советским Союзом, после всеобщей забастовки в Британии выслал из Лондона советских торгпредов и направил британские войска в Китай на подавление коммунистической революции. Однако главным его детищем был проект проведения в 1925 году переговоров о вступлении Германии в мировое сообщество и окончании ее изоляции со времени поражения в войне, то есть с 1918 года. Целью Чемберлена при этом, по крайней мере частичной, было помешать изолированной от всех Германии вступить в тесный союз с другими странами, и прежде всего Советским Союзом. Политика Чемберлена вызывала подозрения и враждебность правых националистов во Франции, но Муссолини ее поддерживал.

Во Франции к власти вернулся Бриан, ставший министром иностранных дел в правительстве Поля Пенлеве. Бриан согласился с предложением Чемберлена, несмотря на яростные протесты у себя на родине. Немецкий министр иностранных дел Густав Штреземан был умеренным консерватором, и его политику весьма положительно оценивали либералы и сочувствующие Германии круги Запада.

Муссолини порадовал Чемберлена и британское общественное мнение, предложив, чтобы договор был зарегистрирован у Генерального секретаря Лиги Наций, причем в нем должно быть особо оговорено, что он подпадает под все условия Соглашения о Лиге. Это вызвало дополнительные трудности для немецкой стороны, так как Германии до этого не было позволено быть членом Лиги Наций. Однако Чемберлен уговорил Штреземана обойти этот пункт и пойти также на другие уступки для умиротворения французского общественного мнения. Он пообещал немецкому министру иностранных дел сделать все, что в его силах, для допуска Германии в Лигу Наций в 1926 году.

После того как предварительные переговоры были завершены, в октябре 1925 года в Швейцарии, в Локарно, состоялась конференция. Британскую делегацию возглавлял Чемберлен, французскую – Бриан, немецкую – канцлер Ганс Лютер и Штреземан, бельгийскую – Вандервельде, итальянскую – Гранди. Министры иностранных дел Польши граф Скржинский и Чехословакии Эдуард Бенеш присутствовали на некоторых заседаниях в качестве наблюдателей. Чемберлен надеялся, что Муссолини лично приедет в Локарно, но ему сообщили, что это маловероятно. Муссолини приезжал на конференции в Лозанну и в Лондон спустя несколько недель после того, как стал премьер-министром. С декабря 1922 года он не покидал Италию. Он не присутствовал ни на одном собрании Совета Лиги Наций или какой-либо другой международной конференции. Так что никто не верил, что он приедет в Локарно, тем более что Британия и Франция были представлены не премьерами, а министрами иностранных дел. Чемберлен написал Муссолини личное письмо с просьбой приехать в Локарно, потому что очень хочет с ним встретиться вновь.

Муссолини передал Грэму, что поедет в Локарно только из-за приглашения Чемберлена. Тем же вечером он покинул Рим и, прибыв в Локарно 15 октября, на следующий день участвовал в заключительном заседании конференции. Чемберлен был счастлив, его дружба с Муссолини укрепилась еще больше. Таким образом, Локарнский договор заменил антигерманский военный альянс Британии, Франции, Италии и Бельгии пактом пяти держав. Согласно ему четыре названные державы и Германия обязывались не нападать на других участников этого договора и прийти на помощь любой из этих пяти стран, если она станет жертвой агрессии. Локарнский договор приветствовали как огромное достижение. Все считали его заслугой Чемберлена, который был награжден орденом Подвязки и посвящен в рыцари.

Глава 20
ТЕРРОРИСТЫ

Итальянские социалисты не смогли добиться поддержки других партий в борьбе против Муссолини. Свобода их прессы была ограниченна, а деятельность и сама жизнь их активистов подвергались постоянной опасности со стороны фашистских сквадристов. Тогда они перешли к традиционной старой тактике насилия. Депутат-социалист Тито Дзанибони решил убить Муссолини и задумал сделать это 4 ноября 1925 года, в годовщину заключения перемирия 1918 года. В этот день Муссолини должен был выйти на балкон министерства иностранных дел, располагавшегося в Палаццо Чиджи в Риме, чтобы приветствовать парад армии и милиции. Дзанибони снял комнату в отеле напротив Палаццо Чиджи, из которой он мог свободно вести наблюдение и стрелять. Он достал милицейскую форму, чтобы получить доступ в отель и пронести винтовку. За несколько недель до этого он рассказал старому другу о своем решении, а тот донес на него в полицию. За Дзанибони было установлено наблюдение.

Полиция позволила ему войти в отель. Когда в 11 утра Муссолини должен был выйти на балкон, а Дзанибони приготовился к совершению теракта, полиция ворвалась в комнату. Террорист был арестован. Полицейские послали извещение в Палаццо Чиджи об обезвреживании преступника. Муссолини вышел на балкон с опозданием на 10 минут против назначенного срока и принял парад.

В прессе покушение на жизнь Муссолини освещалось очень широко. Со всех концов страны поступали поздравления с благополучным избавлением. «Бог спас ваше превосходительство и Италию», – писал дуче генерал Бадольо. Во многих городах католическая церковь вознесла благодарственные молитвы за его спасение. Полиция объявила, что прослежена связь между Дзанибони и генералом в отставке Кастелло, ненавидевшим фашизм. Полиция также якобы установила, что Дзанибони получил деньги от чехословацких социалистов в качестве вознаграждения за убийство Муссолини. Дзанибони был приговорен к тридцати годам заключения.

* * *

В феврале 1926 года вспыхнули беспорядки в Южном Тироле. В северную часть Трентино и Альто-Адидже, которые были освобождены итальянцами от австрийцев в 1918 году, входили районы, где большинство населения составляли говорящие по-немецки австрийцы. Муссолини сам признавал это в книге «Трентино глазами социалиста», написанной им в 1909 году. Теперь фашистская Италия управляла этими территориями, нарушая все принципы права наций на самоопределение, которое было провозглашено в 14 пунктах президента Вильсона и Версальским договором. Муссолини указывал, что блага итальянского правления дарованы всем без исключения жителям этого края, как говорящим по-немецки, так и по-итальянски. Однако в школах и во всех официальных церемониях употребление немецкого языка было запрещено. Австрийцы и немцы Альто-Адидже были этим крайне недовольны, а в Австрии и Германии шли протесты по поводу страданий «братьев в утраченном Южном Тироле». Их жалобы поддерживали социалистические партии всей Европы. Социалисты в статьях и выступлениях возмущались фашистским гнетом.

Однако один германский националист не поддерживал протесты Южного Тироля. Это был австриец, служивший ефрейтором в немецкой армии в Первую мировую войну, – Адольф Гитлер, создавший в 1920 году свою Национал-социалистскую рабочую партию Германии. В ней было всего семь членов, и она была одной из многих националистических группок в Германии. Когда Гитлер прочел о марше на Рим, он преисполнился величайшим восхищением перед Муссолини. Будучи яростным поборником угнетаемых немецких меньшинств в других странах, он тем не менее отказался бороться за права Южного Тироля, так как не мог идти против своего кумира.

В 1923 году Гитлер предпринял неудачную попытку мятежа в Мюнхене, был арестован и приговорен к пяти годам тюрьмы, а потом освобожден, отбыв всего 10 месяцев заключения. (Заметим, в 1919 году вспыхнуло восстание во главе с коммунистами. После подавления их лидеры были расстреляны правыми добровольческими отрядами.) Пока он находился в заключении, два видных члена нацистской партии, Альфред Розенберг и Адольф Дресслер, опубликовали статьи и книгу с проклятиями в адрес Муссолини – угнетателя народа Южного Тироля, а также ругали его за связь с богатыми итальянскими евреями вроде Финци, поддерживавшего фашистскую партию. Вышедший из тюрьмы Гитлер немедленно прекратил нападки на Муссолини. Но в феврале 1926 года доктор Генрих Гельд, премьер-министр Баварии, произнес в Мюнхене речь, в которой критиковал Локарнский договор, потому что в нем ничего не было сделано для освобождения народа Южного Тироля от итальянского гнета.

Речь Гельд а взбесила итальянцев, особенно рядовых фашистов, и Муссолини понял, что от него ждут резкой отповеди немцам в Палате депутатов. Он оправдал их надежды и предупредил Гельда, немцев и австрийцев, что если захочет, то прикажет итальянской армии перейти границу с Австрией дальше к северу от Бреннера. Затем он обрушился на немецких туристов, которые бродят по Италии в нелепых прогулочных шортах и гольфах, кои пристойнее носить на футбольном поле, а не на улицах итальянских городов и в соборах.

Выступление Муссолини порадовало его сторонников и большинство итальянцев, но вызвало такой же взрыв возмущения в Австрии и Германии, как речь Гельда в Италии. Штреземан в более сдержанных выражениях, чем Гельд, критиковал Муссолини за оскорбительные замечания о немцах. Британское министерство иностранных дел с огорчением наблюдало, как Муссолини и Штреземан ввязались в публичную перебранку, едва успев дружески пожать руки в Локарно. Чемберлен, зная, что Муссолини предстоит выступление в Сенате, поручил Грэму просить его для смягчения ситуации говорить более сдержанно и предложить Штреземану помириться.

Выступая в Сенате, Муссолини не сказал ничего, что могло быть расценено как попытка примирения с Германией, но и не стал накалять страсти. Британское правительство было удовлетворено его речью. Грэм написал Чемберлену, что состояние итало-германских отношений хотя и малоприятно, но не опасно.

Несмотря на случавшиеся время от времени осложнения, и Грэм, и Чемберлен восхищались Муссолини. Грэм восхвалял его «попытки научить дисциплине нацию, недисциплинированную по сути своей» (Муссолини удалось заставить водителей и прохожих соблюдать в Риме правила уличного движения!). Чемберлен соглашался с Грэмом. «Не мое дело как министра иностранных дел оценивать его действия во внутренней политике Италии, – писал он, – но если бы мне пришлось у себя в стране делать выбор между анархией и диктатурой, думаю, что я был бы на стороне диктатора… Полагаю, что нам долго пришлось бы искать другого итальянца, с которым британскому правительству было бы так легко сотрудничать».

Однако в британском министерстве иностранных дел были дипломаты, которым не нравились некоторые черты фашизма, но их рапорты с критикой фашистов стараниями правительственных чиновников, приверженных фашистам, не доходили до высшего начальства. Рапорты, благоприятные для фашистов, передавались министру иностранных дел, а иногда и королю Георгу V.

Жены британских государственных деятелей и дипломатов восхищались Муссолини едва ли не больше своих мужей. Жена Грэма, леди Сибил, была личным другом Муссолини и иногда приглашала его на «чаи для узкого круга» в посольство. В марте 1926 года в Рим приехала жена Уинстона Черчилля, Клементина. Сибил Грэм пригласила ее на чай, чтобы познакомить с Муссолини. Клементина писала Уинстону, что нашла его «очень внушительным, совершенно простым и естественным. Он держится с большим достоинством, обладает обаятельной улыбкой, а его красивые золотисто-карие пронзительные глаза можно видеть, но в них нельзя заглянуть». Когда Муссолини вошел, все, включая женщин, встали, словно это был король. «Это казалось само собой разумеющимся и естественным». Она не сомневалась, что он великий человек. Муссолини подарил ей свою подписанную фотографию. «Все посольские дамы умирают от зависти», – писала она Черчиллю. «Несомненно, он один из самых выдающихся людей нашего времени», – ответил жене Черчилль, однако напомнил ей слова либерального политика Огюстина Беррела: «О людях мирового масштаба лучше читать, чем жить под их властью».

Миссис Черчилль посчастливилось больше, чем Гитлеру, который примерно в то же время обратился в итальянское посольство в Берлине с просьбой прислать ему подписанную фотографию Муссолини. Министерство иностранных дел в Риме ответило Гитлеру вежливым отказом. Муссолини не хотел иметь ничего общего с немецкими националистами.

Впрочем, не все аристократки Британии испытывали восторг по поводу Муссолини. Весной 1926 года, за день до официального визита в Ливию 7 апреля, дуче открывал в Риме международный медицинский конгресс. Когда он после выступления направлялся к машине, стоявшая в нескольких ярдах женщина выстрелила в него из револьвера, нанеся легкое ранение – был оцарапан нос. Врачи, приехавшие на конгресс, бросились оказывать ему медицинскую помощь.

Стрелявшая женщина была арестована. Это была Вайолет Гибсон.

Гвидо Летти из секретной полиции Муссолини – Организации по наблюдению и подавлению антифашизма (ОВРА) – занялся выяснением, кто она такая и не действует ли по заданию какой-то международной политической организации. Летти был очень благодарен за помощь, которую ему оказала Британская служба паспортного контроля в Риме, всегда откликавшаяся на просьбы о сотрудничестве в выявлении подпольной деятельности противников правительства Муссолини.

Он выяснил, что Вайолет Гибсон – представительница англо-ирландской аристократии, дочь бывшего лорд-канцлера Ирландии. Ее считали неуравновешенной особой, с которой как-то случился нервный срыв посреди оживленной, лондонской улицы. У нее были личные контакты с Шин Фейн (организацией по борьбе за независимость Ирландии), но активной политической деятельностью она никогда не занималась. Ее брат, лорд Эшборн, был человеком эксцентричным. Он жил затворником во Франции, в замке неподалеку от Компьена. Посланный Летти агент поселился неподалеку от его замка, но об Эшборне никто из соседей не смог ничего ему сообщить. Таким образом, было установлено, что Вайолет Гибсон не входит ни в какой политический заговор, а является просто сумасшедшей одиночкой. Муссолини, который, несмотря на рану на носу, готов был на следующий день отплыть в Триполи, велел освободить ее и выслать из Италии, не предъявляя ей никаких обвинений.

* * *

Когда Муссолини практически уничтожил социалистические профсоюзы, он создал профсоюзы фашистские и весьма преуспел в убеждении рабочих туда вступать. Фашистские профсоюзы подчеркивали, что не хотят разрушать национальную экономику и разорять предпринимателей, как делали социалистические профсоюзы. Они стремятся всего лишь представлять интересы трудящихся в обществе, в котором работодатели и те, кто трудится, могут сотрудничать для общего блага. Фашистские профсоюзы не отрицали забастовок, но считали, что к ним следует прибегать только в крайнихслучаях, в качестве последнего аргумента. В августе 1924 года они призвали горняков к забастовке в поддержку требования об увеличении заработной платы на 20 % и добились повышения на 15 %. В марте 1925 забастовали по их призыву сталелитейщики.

Однако после того как Муссолини пережил бурю гнева после убийства Маттеотти и ему стало ясно, что консервативная и либеральная партии поддержат его против социалистов, он перешел на сторону хозяев против рабочих.

В своих выступлениях Муссолини подчеркивал, что фашизм признает историческую миссию капитализма, который совсем не клонится к упадку. Напротив, он еще даже не достиг зенита и просуществует многие столетия. Он заявил, что фашизм, безусловно, против социализма. Социалистическая концепция, рассматривавшая капиталиста как эксплуататора пролетариата, нелепа и ложна. Нынешний капиталист – это капитан промышленности, полностью понимающий свою ответственность за благосостояние тысяч рабочих, от него зависящих.

Муссолини 1925 года явно далеко ушел от Муссолини 1914 года. Вспомним, как 24 ноября 1914 года он объявил исключавшим его из партии социалистам: что бы они ни делали, он всегда будет верить в социализм.

Согласно закону от 3 апреля 1926 года, ни одна ассоциация работодателей или рабочих, работников искусства или лиц других профессий не может быть образована, пока руководители этой ассоциации не «предоставят доказательств своей компетентности, хорошего морального поведения и твердой веры в будущее нации». Общественные служащие, если случится забастовка, а они не сделают все от них зависящее для продолжения и восстановления нормальной работы общественной службы или общественно полезного предприятия, подлежат тюремному заключению от 1 до 6 месяцев. Организующих стачку или локаут, «чтобы повлиять или вынудить решение» государства или какого-либо государственного чиновника, ждут семь лет одиночного заключения.

В июне 1926 года правительство отменило 8-часовой рабочий день, установленный вскоре после прихода Муссолини к власти, и приняло 9-часовой рабочий день. В Хартии труда констатировалось, что итальянская нация представляет собой «моральное, политическое и экономическое целое, органически слитое с фашистским государством», что труд является «общественным долгом». Там же устанавливалось, что все рабочие споры должны разбираться трудовым судом. «Отклонения от дисциплины» на рабочем месте наказывались штрафами и увольнением. Первое судебное разбирательство согласно этим правилам произошло в Галларате, близ Милана, в ноябре 1926 года, когда 80 рабочих прекратили работу и попросили у своего работодателя прибавки. Каждый был оштрафован на сто лир плюс судебные издержки.

* * *

11 сентября 1926 года произошло очередное покушение на Муссолини, ехавшего в автомобиле по улицам Рима, когда молодой анархист, каменщик Джино Лючетти бросил бомбу в его машину. Бомба ударилась о переднее колесо, отскочила, покатилась по улице и взорвалась после того, как автомобиль проехал. Муссолини остался невредим, но несколько прохожих были ранены. Лючетти был арестован. Он рассказал полиции, что уже несколько лет состоит в партии анархистов и участвовал в уличных боях с фашистами, затем эмигрировал в Париж, где установил контакт с итальянскими анархистами-эмигрантами, которые и послали его в Италию убить Муссолини. Лючетти был приговорен к тридцати годам заключения. После падения Муссолини в июле 1943 года он был освобожден, но погиб несколько недель спустя во время авиационного налета союзников.

* * *

В конце 1926 года Остин Чемберлен и его жена Айви, совершавшие круиз по Средиземному морю на своей яхте, посетили Ливорно. Муссолини приехал повидаться с ними и приказал итальянскому флоту, стоявшему в порту, встретить Чемберлена салютом из девятнадцати орудий. Леди Чемберлен была еще более покорена Муссолини, чем в свое время миссис Черчилль. Она попросила у него фашистский партийный значок и с гордостью носила его во время пребывания в Ливорно и в других местах.

Вскоре после этого Чемберлены прислали свою дочь заканчивать образование во Флоренцию. Сэр Остин время от времени навещал ее там, а Муссолини приезжал во Флоренцию для личных бесед с ним. Эти беседы закрепили дружбу, так как их мнения по многим вопросам совпадали. К таким вопросам, в частности, относилась и Лига Наций. Чемберлен говорил, что Лига хороша, когда ссорятся воробышки, но бесполезна, если в спор вступают орлы. Муссолини так влюбился в эту фразу, что впоследствии часто ее цитировал, каждый раз подчеркивая авторство Чемберлена.

Чемберлен публично отдал дань уважения Муссолини, выступая 20 октября 1926 года на Имперской конференции в Лондоне перед руководителями британских доминионов. В своем обзоре британской международной политики он заявил, что отношения с Италией великолепны. Методы Муссолини могут быть иногда грубоваты, и он «может обидеться и даже прийти в ярость», но он необыкновенный человек, поднявшийся из простонародья, отказавшийся от социалистического экстремизма своей юности, когда во время войны «почувствовал зов патриотизма». Он спас свою страну от «политической коррупции, социальной анархии, промышленного упадка и национального вырождения» и возродил международный престиж Италии. Но Чемберлен был уверен, что фашистский режим не переживет смерть Муссолини, а ведь в предыдущем году были совершены три покушения на его жизнь.

Вскоре произошла еще одна попытка, которую решил предпринять юный Антео Дзамбони, 16-летний сын анархиста-печатника из Болоньи, Маммоло Дзамбони. (Он планировал убить Муссолини, когда тот в следующий раз посетит их город.) Антео был пылким анархистом, но хотя отец всегда поощрял его преданность идеям анархизма, убить Муссолини Антео, кажется, решил по своей инициативе, не советуясь ни с отцом, ни с кем-либо еще. Он все тщательно спланировал заранее. Присоединился к молодежному фашистскому движению авангардистов, так как считал, что ему легче будет приблизиться к Муссолини, если на нем будет надета их форма.

Муссолини прибыл в Болонью вечером 30 октября 1926 года с Рашелью, шестнадцатилетней Эддой и братом Арнальдо. Весь следующий день он провел, осматривая общественные здания и принимая парад фашистов. Вечером 31 октября он направился на вокзал, чтобы сесть в поезд на Рим. Рашель, Эдда и Арнальдо поехали на вокзал отдельно от него, а Муссолини с Гранди и мэром Болоньи, сидевшим рядом с ним в автомобиле, медленно покатили по улицам города. Вдоль тротуаров стояли фашисты и прогуливающаяся публика.

Антео Дзамбони в форме авангардиста удалось проникнуть за полицейское оцепление и войти в охранную зону. Он протолкался сквозь толпу на Виа делл'Индипенденца к краю тротуара. Накануне вечером он написал записку и оставил ее у себя в комнате: «Я не могу полюбить, так как не знаю, останусь ли жив, сделав то, что решил сделать. Убить тирана, который терзает нацию, не преступление, а справедливость. Умереть за дело свободы прекрасно и свято».

Когда автомобиль Муссолини проезжал мимо, Антео Дзамбони выстрелил в него из револьвера. Пуля лишь слегка порвала мундир мэра. Автомобиль помчался к вокзалу, унося от опасности Муссолини и его спутников. А разъяренная толпа бросилась на Дзамбони. Его тело, изрешеченное пулями и изрезанное ножами, было буквально разорвано на куски. Оторванные руки и ноги фашисты с триумфом носили по городу.

Благополучно добравшись до вокзала, Муссолини описал Рашели случившееся. «Кортеж медленно двигался вдоль улицы, когда я обратил внимание, что кто-то пробирается сквозь толпу поближе к автомобилю. Я еле успел заметить этого бледного взъерошенного мальчишку, как он выстрелил в мою сторону из маленького револьвера. Через секунду толпа набросилась и поглотила его, верша свое правосудие. Остановить их было невозможно. Чудовищно делать мальчика орудием преступления».

Фашисты, разъяренные четвертым покушением на жизнь Муссолини, реагировали бурно и свирепо. В Милане онисожгли штаб-квартиры социалистической и других оппозиционных партий. В Риме, Генуе, Неаполе и Кьявари они вламывались в дома социалистов и либералов и осыпали их угрозами. Отец Антео Дзамбони, Маммоло, и его тетка, Виргиния Табаррони, будучи известными анархистами, были арестованы и отданы под суд как соучастники в попытке покушения на убийство. Не было никаких доказательств, что они знали об этом, но тем не менее их признали виновными на том основании, что они напичкали Антео анархистскими идеями, приведшими его к преступлению. Они были приговорены к тридцати годам заключения, но вскоре прощены и выпущены на свободу по приказу Муссолини.

Зарубежные поклонники Муссолини спешили поздравить его с удачным избавлением. Американская газета «Вашингтон пост» назвала его мужественным человеком, исполняющим свой долг под угрозой смерти. В интервью корреспонденту «Нью-Йорк геральд трибюн» он сообщил, что счастливая звезда вновь уберегла его от руки убийцы, и уверенно предсказал: «Я умру естественной смертью».

5 ноября совет министров опубликовал ряд постановлений, дающих государству чрезвычайные полномочия для подавления подпольной антифашистской деятельности. Социалисты и оппозиционные пресса и организации были запрещены, а их депутаты изгнаны из парламента. Любой подозреваемый в антифашизме мог быть интернирован без суда. Смертная казнь в Италии была упразднена, но теперь ее вновь ввели за попытки убийства короля, королевы, престолонаследника и главы правительства. В ноябре 1926 года в Италии установилась фашистская диктатура.

* * *

В личной жизни Муссолини все было не так гладко. Ида Дальцер продолжала его донимать и после того, как он стал премьер-министром. Ей не позволялось приближаться к нему, но она вновь и вновь писала письма, напоминая о том, как он ее любил, и утверждала, что она, а не Рашель является его законной женой. Муссолини ей не отвечал. Возможно, его секретари заботились о том, чтобы он не получал ее писем. Она написала также папе.

Настал подходящий момент решить эту проблему. Однажды летом 1926 года министр просвещения Пьетро Феделе присутствовал на официальном приеме в Тренто, когда там появилась Ида и устроила истерическую сцену, завершившуюся тем, что она упала на землю и забилась в припадке вроде эпилептического. Ее отвезли сначала в психиатрическую лечебницу в Перджине-Вальсугана, а затем держали по очереди еще в двух венецианских больницах того же типа. В конце концов она вновь оказалась в Перджине. Врачи, ее обследовавшие, поставили диагноз «паранойя». Семье не разрешалось ее посещать, но сын, Бенито Альбино, писал ей нежные письма.

Она твердила докторам, что не сомневается в том, что Муссолини неизвестно, что с ней происходит, и продолжала строчить письма, так и не выходившие из стен больницы. «Мой дорогой Бенито, – писала она 24 июля 1927 года, – ты ничего не знаешь, ты не отдавал такого приказа (насчет нее. – Дж. Р.), значит, уверенная в этом, я могу бросать вызов им всем». Письмо было подписано: «Твоя отчаявшаяся Ида».

Семья заботилась о ней. Сестра Аде ль, бывшая замужем за банкиром из Тренто Риккардо Палчером, делала все что могла. Она обращалась ко всем видным фашистам или государственным чиновникам, приезжавшим в Тренто, и в конце концов встретилась с членами секретариата Муссолини. Но разговор не дал результата. В ночь с 15 на 16 июля Ида бежала из больницы в Перджине. Ей удалось добраться до Сопрамонте, но там после 36 часов свободы ее поймали днем 17 июля и отвезли в аналогичную больницу в Венеции, где она и скончалась в декабре 1937 года.

Бенито Альбино никогда не пытался увидеть своего отца, который видел его, когда ребенку было несколько дней от роду. Муссолини также никогда не стремился с ним познакомиться поближе. Дуче любил своих пятерых детей от Рашели и забыл о существовании Бенито Альбино. Незаконнорожденный сын рос как всякий другой ребенок в фашистской Италии. Он хорошо учился в школе, был членом фашистского молодежного движения. Он влюбился водну девушку и обручился с ней, но перед свадьбой решил совершить путешествие в Китай.

Что там произошло, остается тайной. Его родственники были убеждены, что по возвращении в Италию он был помещен в психиатрическую больницу, где и умер в 1942 году в возрасте 26 лет. Они считали, что он слишком открыто заявлял о том, что является сыном Дуче, и что его как и мать, ложно признали сумасшедшим, чтобы утихомирить… Возможно, в этой больнице он был убит.

Однако нет никаких письменных свидетельств о пребывании его в психиатрической больнице в Момбелло или о его смерти там. Семья считала, что больничные записи были уничтожены ОВРА или другими агентами правительства или фашистской партии.

Если секретариат Муссолини был способен убить Маттеотти, они могли также похитить Иду Дальцер и Бенито Альбино и заключить их в психиатрическую больницу. Они также могли позаботиться, чтобы Муссолини знал о судьбе своей бывшей любовницы и их сына не больше того, что знал о намерениях расправиться с Маттеотти. Его помощники понимали, что есть вещи, о которых он предпочитает не знать.

Однако некоторые друзья Бенито Альбино рассказывают иную историю. Они говорят, что нет никаких записей о его пребывании в больнице Момбелло и его смерти там, потому что он там никогда не был. Наоборот, в начале войны, в 1940 году, он поступил на флот и отважно служил на эсминце, действовавшем в Тирренском море. Решив доказать, что является достойным сыном Муссолини, он добился своего. Бенито Альбино погиб в боевой операции во время войны.

Встреча в 1909 году в Тренто с молодым социалистом Бенито Муссолини стала несчастьем в судьбе Иды Дальцер. История этой второй семьи Муссолини не слишком красива.