Текст книги "Муссолини"

Автор книги: Джаспер Ридли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Глава 18
МАТТЕОТТИ

На открытии вновь избранного парламента 30 мая 1924 года депутат-социалист Маттеотти в своем выступлении резко критиковал проведение всеобщих выборов. Его мощный голос не могли заглушить возмущенные вопли фашистских депутатов. Он перечислял примеры насилия и запугивания, которые использовали фашисты по всей стране. Маттеотти утверждал, что менее ста из пятисот кандидатов-социалистов имели возможность свободно передвигаться по своим избирательным округам, а некоторые из них боялись ночевать дома. Он требовал аннулирования результатов выборов и заявил, что депутаты-социалисты могут покинуть Палату в знак протеста. Подобная тактика имела в Италии давнюю традицию. Так, одним из широко известных событий истории Древнего Рима был происшедший в 500 году уход плебса на Авентинский холм в знак протеста против патрицианского правления. Тогда это вынудило патрициев дать плебсу право голоса в управлении республикой.

Маттеотти открыто говорил то, что многие итальянцы произносили шепотом: что запугивание, избиения и убийства совершались по заданиям группы фашистских руководителей, близких Муссолини. В народе их прозвали «ЧК» по аналогии с названием подобной организации в России.

Маттеотти ожидал, что его тоже убьют, как других социалистов, ставших жертвами фашистских сквадристов и ЧК. «Вы можете убить меня, – сказал он, – но вам никогда не убить моих идей… Мои идеи не умрут… Мои дети будут гордиться своим отцом… Рабочие отдадут почести моему праху… Да здравствует социализм!»

Его речь разъярила фашистских депутатов. Джунта, три года назад возглавивший группу фашистов, вытолкавших из парламента дезертира Мизиано, кричал, что Маттеотти сам бандит. В течение нескольких следующих дней вся фашистская пресса яростно поносила Маттеотти. Писали, что он смутьян, оболгавший фашистов, что его отказ принять результаты выборов и угроза удалиться на Авентинский холм подрывают конституцию, законность и порядок. 1 июня Муссолини писал в «Иль пополо д'Италия», что Маттеотти заслуживает худшей судьбы, чем просто быть названным бандитом. Чезаре Росси, член ближайшего окружения Муссолини, в разговорах с друзьями угрожал Маттеотти.

Однако 7 июня в Палате депутатов Муссолини произнес примирительную речь, полную сожалений о политических ссорах и призывов к национальному примирению. В тот же день лондонский журнал «Стэйтист» («Статистик») опубликовал статью Маттеотти, в которой тот писал, что владеет доказательствами того, как высшие правительственные чиновники Италии и Банк Италии брали взятки от американской компании «Синклер эксплорэйшн компани» за предоставление ей прав на поиски нефти в Эмилии и на Сицилии.

Во вторник, 10 июня, в 4.30 дня, когда Маттеотти вышел из своего дома в центре Рима и направился в Палату депутатов, пять человек, поджидавших его в автомобиле у подъезда, набросились на него и затащили в свою машину. Он был мужчиной высоким и мощным, так что оказал им отчаянное сопротивление, но им все же удалось затолкать его в автомобиль, который тут же умчался на бешеной скорости. Привратница дома, где жил Маттеотти, заметила эту машину еще раньше, когда та кружила вокруг дома. Она заподозриланеладное и записала номер автомобиля, но сидевшие в нем вышли и пригрозили ей.

На следующее утро, так как Маттеотти не вернулся домой, его жена заявила в полицию о похищении мужа. Привратница передала полиции номер машины, которая его увезла. Но полиция не стала ничего предпринимать. Когда семейный адвокат Маттеотти спросил их, что они предприняли по розыску и кто владелец автомобиля, они смутились и поначалу не хотели отвечать. Однако когда адвокат пригрозил сообщить в прессу о бездействии полиции, они признались, что машина принадлежит Филиппо Филиппелли, редактору фашистской газеты «Корриере италиано». Машина была найдена на одной из улиц Рима. Внутри и снаружи на ней были пятна крови.

12 июня об этом деле был запрос в Палате депутатов, и Муссолини попросили дать разъяснение. Он заявил, что полиция под руководством генерала Де Боно ведет энергичное расследование, пытаясь отыскать Маттеотти, но правительство понятия не имеет, где он может находиться. На эти слова депутат-республиканец прокричал, что все это доказывает соучастие Муссолини в убийстве политического противника. Депутаты – социалисты и коммунисты обвинили Муссолини и фашистов в том, что они убили Маттеотти. Муссолини был очень взволнован. В конце дебатов социалисты объявили, что их депутаты не будут участвовать в дальнейшей работе Палаты в знак протеста против убийства Маттеотти. 27 июня они покинули Палату. На политическом жаргоне тех дней это называлось «удалиться на Авентинский холм», поэтому их стали звать «авентинцами».

Только 16 августа было найдено тело Маттеотти на пустыре в двадцати километрах от Рима. Он был забит дубинками.

У Маттеотти было двое обожавших его сыновей, шести и четырех лет. Синьора Маттеотти не рассказала им, что случилось. Она сказала, что отец уехал в далекое путешествие, поэтому, когда раздавался звонок в дверь, дети бежали посмотреть, не он ли вернулся. Они обратили внимание на то, что у дома все время стояли какие-то люди. Это были агенты фашистской тайной полиции, которая продолжала держать семью под наблюдением и затрудняла друзьям общение с ними. Дети Маттеотти не могли понять, почему приятели по играм перестали их навещать. Когда они стали постарше, мать рассказала им правду.

В Палате депутатов Муссолини выразил негодование по поводу зверского убийства Маттеотти. Он послал синьоре Маттеотти свои соболезнования и распорядился о выплате ей пенсии, а также пообещал, что правительство позаботится, чтобы полиция нашла убийц и представила их суду. Он отдал приказ Де Боно проследить, чтобы это было сделано. Муссолини категорически отрицал, что он, правительство или фашистская партия имеют к случившемуся какое бы то ни было отношение, и пригрозил наказать социалистов и оппозиционную прессу, если они станут распространять эту клевету и попытаются использовать этот предлог для свержения его правительства.

* * *

В результате полицейского расследования было доказано: Маттеотти был убит пятью фашистами – Америго Думини, Альбино Вольпи, Амието Поверомо, Джузеппе Виола и Аугусто Малакриа. Они были арестованы. Полиция также арестовала Филиппелли, владельца запятнанного кровью автомобиля, и Филиппо Нальди, редактора другой фашистской газеты, обвинив их в соучастии в убийстве. На допросе Думини показал, что они похитили и убили Маттеотти по приказу Росси и Джованни Маринелли, члена Высшего фашистского совета. Как и Росси, Маринелли входил в ближайшее окружение Муссолини. Оба были арестованы и признались полиции, что отдали приказ похитить Маттеотти, потому что считали, что этого хочет Муссолини. По словам Росси, речь Маттеотти в Палате 30 мая так разозлила Муссолини, что он сказал им: «Чем занимается ЧК? Что делает Думини? После такой речи этого человека вообще больше не должны видеть». Придумал ли Росси для того, чтобы оправдаться, эту ссылку на то, что всего лишь выполнял приказ Муссолини, или решил отомстить вождю за то, что тот не защитил его и позволил арестовать? А если даже Муссолини и произнес эти слова, то что он имел в виду? Что он хочет, чтобы Марине л ли и Росси велели Думини убить Маттеотти? Или он вовсе не имел в виду ничего подобного и просто был разъярен?

Удивляет его вопрос: «Чем занимается ЧК?» Муссолини всегда отрицал существование ЧК в своем окружении и высмеивал это название, данное противниками фашистов его сотрудникам. Неужели он стал бы использовать его в личном разговоре с ближайшими сотрудниками? Или это было нечто вроде кислой шутки: где, мол, эта воображаемая ЧК? Что ж она не избавляет меня от этого вредного смутьяна?

После 1945 года Росси написал об убийстве Маттеотти в своей книге «Дело Маттеотти». В ней он повторил свое утверждение о словах Муссолини, что Думини и ЧК должны сделать так, чтобы Маттеотти больше не видели. Далее Росси пишет, что самым серьезным обвинением против Муссолини является созданная им политическая атмосфера, в которой стали возможными убийство Маттеотти, роковое нападение на отца Миндзони и другие подобные убийства и избиения фашистами своих политических противников. Это неопровержимый факт.

Взращенные на традиционном для Италии политическом насилии, окопном опыте Первой мировой войны и ненависти к социалистам-интернационалистам, которых они считали предателями, фашисты считали убийство привычным и удобным делом. А поскольку Муссолини опирался на фашистов и мог полагаться только на них, он косвенным образом разрешал им убивать. Самой поразительной чертой убийства Маттеотти, особенно потрясшей многих консервативных и умеренных итальянцев, было то, что исполнителями его оказались не какие-то рядовые сквадристы из провинции, а люди из близкого окружения Муссолини в Риме.

Когда впервые прозвучала новость об исчезновении Маттеотти, она вызвала такую бурю, от которой правительствопошатнулось. Позднейшие политические комментаторы и историки считают, что режим Муссолини заколебался, но устоял, потому что его противники упустили свой шанс. Так что Муссолини смог оправиться и спасти ситуацию. Однако на деле по-настоящему ему ничто не грозило. Возможно, у наблюдавших за ним в Палате создалось впечатление, что он взволнован и растерян, но, по сути, он оставался хозяином положения.

Муссолини немедленно обратился за поддержкой к своим фашистам. 13 июня он отдал называвшимся теперь милицией сквадам всех крупных провинциальных городов приказ быть готовыми вновь пойти маршем на Рим, чтобы предотвратить попытки переворота. Никто не мог остановить милицию, кроме армии, но армия не хотела свергать Муссолини. Этого вообще не хотел никто, за исключением социалистов и коммунистов. Все остальные, сожалея об убийстве Маттеотти, продолжали считать, что Муссолини лучше, чем коммунисты. Поэтому они предпочли поверить, что он ничего не знал об этом убийстве, а социалисты пытаются использовать его как повод для клеветы на дуче, стремясь свалить его режим и снова ввергнуть Италию в хаос анархии.

Зарубежные поклонники Муссолини заняли такую же позицию. Лондонская «Тайме» заклеймила убийство Маттеотти как еще один пример беззаконного насилия, к которому прибегают некоторые фашисты, но тут же поспешила добавить, что со стороны оппозиции в Италии будет очень неправильно попытаться использовать этот эпизод для свержения правительства Муссолини. «Тайме» посочувствовала «трагедии положения Муссолини» и «сокрушительному удару, которому он подвергся» как раз тогда, когда преуспел в наведении законности и порядка в стране. Газета, однако, не сомневалась, что Муссолини справится с ситуацией «единственно разумным путем», так как он «не тот человек, который сдается без серьезной борьбы». «Дейли мейл» приветствовала Муссолини как «спасителя Италии» и восклицала, что «в Англии все верят в синьора Муссолини, как и все итальянцы».

Рамсей Макдональд невольно помог Муссолини. Керзон оттягивал передачу Италии Джубаленда, несмотря на неоднократные предостережения Грэма, что промедление вызывает недовольство Рима и грозит ухудшением англо-итальянских отношений. Макдональд, приняв иностранные дела из рук Керзона, в свою очередь, подвергся нажиму со стороны Грэма, настаивавшего на передаче Италии Джубаленда. Будучи социалистом, Макдональд фашизм не любил, но при этом рвался доказать, что он не какой-нибудь тори-империалист вроде Керзона, отказывавшегося пойти на уступки во имя мира. После уточнения английскими и итальянскими экспертами всех деталей передачи 9 июня 1924 года министерство иностранных дел Англии завизировало договор о Джубаленде. Это произошло за день до убийства Маттеотти. Известия о новом успехе итальянской дипломатии поступили в нужный момент. Это была поддержка Муссолини.

Эфиопский принц Рас Тафари, ставший впоследствии императором Хайле Селассие и злейшим врагом Муссолини, также невольно ему помог. 18 июня он прибыл в Рим с государственным визитом. Муссолини использовал этот приезд, вызвав в Рим флорентийскую и перуджийскую милицию якобы для охраны принца. На самом деле он хотел, чтобы они были наготове на случай отражения попыток оппозиции сбросить фашистский режим. Муссолини принимал Рас Тафари на вилле Торлониа в Риме. Они понравились друг другу и дружелюбно побеседовали о возможности предоставления итальянской финансовой и экономической помощи развивающейся Эфиопии.

Даже советский посол К. К. Юренев оказал помощь Муссолини. За день до убийства Маттеотти он пригласил Муссолини на банкет в советском посольстве, который должен был состояться 11 июля. Возмущенные убийством социалисты и коммунисты попросили Юренева отозвать свое приглашение. Посол отказался это сделать, заявив итальянским социалистам и коммунистам, что не верит их предсказаниям о неминуемом падении Муссолини и что дружба с Италиейчрезвычайно важна для Советского Союза, который противостоит враждебному миру, и он, Юренев, не станет ничем раздражать Муссолини. Москва одобрила поведение своего посла (в 1937 году Юренев был арестован и расстрелян).

Муссолини пережил этот шторм. Турати так писал об этой ситуации в письме от 14 июня к Анне Кулешовой (постаревшей и подурневшей, но сохранившей ясность ума и ту же преданность социализму, что и 50 лет назад): «Позавчера мы были победителями, почти сами того не сознавая, а он был побежден и знал это. Вчера они снова осмелели». 17 июня Муссолини получил первую со дня убийства Маттеотти аудиенцию у короля, который не высказал ничего против его действий. 26 июня вотум доверия правительству был принят 225 голосами против 21 при б воздержавшихся.

Муссолини придерживался макиавеллиевской политики – предавать подчиненных во имя собственного спасения. Де Боно и еврей Альдо Финци, также видный фашист, подали в отставку с постов шефа полиции и заместителя министра внутренних дел, так как пошли слухи, что они пытались затруднить расследование убийства. Но Муссолини сделал все, чтобы не оттолкнуть от себя рядовых фашистов. Бальбо посоветовал ему расстрелять Думини и других исполнителей убийства. Но Фариначчи резко возражал против подобного предложения, и на фашистских митингах толпа ревела: «Да здравствует Думини! Да здравствует Вольпи! Смерть врагам Муссолини!»

Шли неделя за неделей, Муссолини оставался на прежнем месте и крепко держал бразды правления, протесты же «авентинцев» становились все более тщетными. К тому времени, как стали известны показания Росси (о словах Муссолини, что Думини и ЧК должны помешать Маттеотти выступать), то есть к ноябрю, они уже не могли причинить Муссолини особого вреда. Он уже был готов перейти в наступление и ударить по своим противникам.

В декабре 1924 года полиция задержала Джунту, возглавлявшего группу фашистов, которые напали на вышедшего из партии фашиста из-за разногласий с ее линией. Полиция обратилась к Палате депутатов с просьбой лишить Джунту парламентской неприкосновенности. Но депутаты-фашисты бурно запротестовали. Спустя несколько дней во Флоренции фашисты организовали большую демонстрацию протеста против ареста нескольких фашистов, совершивших акты преступного насилия против своих оппонентов. Они разломали печатные станки двух оппозиционных флорентийских газет, разгромили помещение масонской ложи и дома некоторых адвокатов, защищавших в суде антифашистов. Вспышки подобных протестов фашистов с применением насилия, правда меньшего масштаба, произошли в Болонье, Пизе и других городах. Фашисты вломились в дом бывшего соратника Муссолини социалиста Ладзари и избили его. В сентябре 1924 года в Турине был зверски избит молодой социалист, талантливый редактор журнала «Ри-волюционе либерале» Пьеро Гоблетти, и спустя 17 месяцев в возрасте 24 лет он скончался.

Фашистские демонстранты требовали освобождения из тюрем всех фашистов, а также чтобы Муссолини возглавил их и повел вперед, к завершению фашистской революции.

3 января 1925 года Муссолини обратился к Палате депутатов. Накануне у него была встреча с королем, в результате которой он убедился, что трудностей с Квириналом не возникнет. Дуче произнес речь, которую мечтали услышать его сторонники. «Я, я один, принимаю на себя всю политическую, моральную и историческую ответственность за все случившееся… Если фашизм проявил себя как преступное сообщество, если все акты насилия явились результатом определенного исторического, политического и морального климата, ответственность за это я тоже принимаю на себя».

Это было поразительное заявление, если учесть, что делалось оно спустя всего семь месяцев после убийства Маттеот-ти. Было ли это убийство одним из тех актов насилия, за которые он, по его словам, отвечал один? Но теперь, имея за собой бунтующих фашистов, он мог себе позволить заявить об этом открыто.

Он высмеял слух о том, что у него есть организация, называемая ЧК, которая совершает преступления. ЧК есть в России, и там она терроризирует весь класс буржуазии, но не в Италии. Он осудил социалистов, удалившихся на Авентинский холм. «Уход на Авентин есть действие неконституционное и вопиюще революционное. Это республиканство…» В этом месте его речи фашистские депутаты разразились криками: «Да здравствует король!»

Думини и его товарищи, убившие Маттеотти, Маринелли и Росси, побудившие их сделать это, а также Филиппелли, владелец автомобиля, и Нальди предстали перед судом за убийство. Их защищал Фариначчи, недавно получивший звание адвоката. Судебный процесс тянулся весь 1925 год. В декабре апелляционный суд постановил, что состава преступления в деле против Маринелли, Росси, Филиппелли и Нальди не имеется. Они были признаны невиновными и освобождены из тюрьмы. Росси вскоре покинул Италию и спустя некоторое время в Париже присоединился к эмигрантам-антифашистам и стал поносить Муссолини, раскрывая его роль в этом убийстве.

Пятеро, находившиеся в автомобиле в момент убийства Маттеотти, оставались под стражей до окончательного вынесения приговора по делу в марте 1926 года. Виола и Малак-риа были оправданы. Думини, Вольпи и Поверомо признаны виновными, но суд признал это убийство непредумышленным и совершенным под влиянием вызывающего поведения жертвы («вызывающим» было решительное сопротивление Маттеотти попытке его похитить). Все трое были приговорены к шести годам заключения без десяти дней. Согласно амнистии, приговор был на четыре года уменьшен. Так как до и во время суда они пробыли в тюрьме один год и девять месяцев, то до освобождения им оставалось отбыть в тюрьме два месяца и двадцать дней. Впоследствии Думини совершил другие преступления и снова попал в тюрьму. Оправданный по всем статьям Маринелли спустя некоторое время был вновь назначен в Высший фашистский совет и вернулся в личное окружение Муссолини.

Положение Муссолини в Италии было крепко как никогда. А вскоре его тепло приветствовали правительственные круги Британии и влиятельные деятели Соединенных Штатов Америки.

Глава 19
УКРЕПЛЕНИЕ ДИКТАТУРЫ

Муссолини сошло с рук убийство Маттеотти – убийство, которому он потворствовал, опираясь на самых зверски настроенных фашистов. Первой его реакцией на известие о смерти Маттеотти и поднявшуюся бурю протеста было последовать совету Федерцони и более умеренных и консервативных членов правительства. Он избавился от Финци и Де Боно, санкционировал аресты и суд над Марине л ли, Думини и другими убийцами. Однако затем, как вспоминает Рашель, его охватил страх, что, может быть, Федерцони задумал избавиться и от него самого. Он сделал ставку на Фариначчи и милицию, кричавших: «Да здравствует Думини!» В то время и позже он часто говорил Рашели, что благодарен Фариначчи, который спас фашистский режим во время кризиса 1924 года. Социалисты всех стран мира были поражены убийством Маттеотти. Национальный исполнительный комитет британской лейбористской партии на митинге с участием Рамсея Макдональда и министра внутренних дел Артура Хендерсо-на вынес по этому поводу резолюцию протеста. Итальянская пресса была возмущена тем, что британский премьер-министр проголосовал за эту резолюцию и тем самым вмешался во внутренние дела Италии. Макдональд поспешил заверить итальянское правительство, что присутствовал на митинге вкачестве члена Национального исполнительного комитета лейбористской партии, а не как премьер-министр и министр иностранных дел. Муссолини ответил, что принимает это объяснение и не заявит официального протеста, хотя считает, что Макдональд поступил бы мудрее, если бы покинул митинг до обсуждения этой резолюции.

Таким образом, Муссолини осудило лишь международное социалистическое движение и больше никто. Либеральный философ Бенедетто Кроче, папа Пий XI, а также консервативные государственные деятели, пресса Британии и других стран заявили о своей поддержке Муссолини наперекор попыткам красных использовать дело Маттеотти для свержения его режима. Социалисты надеялись, что мученическая смерть Маттеотти поднимет волну народного гнева, однако это привело к окончательному разгрому социализма в Италии.

Когда Муссолини осознал, что консерваторы, католическая церковь и даже либералы готовы простить ему убийство лидера социалистов, он понял, что может спокойно уничтожить социалистическое движение и что именно под знаменем антисоциализма объединятся его фашисты-революционеры и консервативная правящая элита.

Через несколько дней после его речи, которую он произнес 3 января, полиция стала преследовать социалистов, проводить обыски в помещениях их организаций, арестовывать активистов движения, ограничивать публикацию и распространение их газет, хотя Социалистическая партия и ее пресса продолжали функционировать на законных основаниях… по мере возможности. 15 февраля Муссолини назначил Фариначчи секретарем фашистской партии, хотя тот выступал в суде защитником Думини и других убийц Маттеотти. Это назначение было подачкой сквадристам и предостережением всем врагам фашизма.

В тот же день Муссолини сразил жестокий приступ язвы желудка. Это была первая серьезная болезнь в его жизни. Врачи и друзья считали, что болезнь была вызвана нервным перенапряжением в связи с кризисом из-за убийства Маттеотти. Он держался, пока кризис не прошел, но как только одержал победу, начались боли. Возможно также, язва была вызвана его образом жизни.

Муссолини вел жизнь аскетическую и прекрасно сознавал необходимость сохранять физическое здоровье. У многих политических вождей были привычки жизнелюбцев-бонвиванов, наслаждающихся всеми радостями жизни: едой, винами, коньяками и табаком… Такими были Генрих VIII, Людовик XIV, Петр Великий, Бисмарк. Муссолини, подобно Наполеону, Ленину и Гитлеру, удовлетворялся радостью власти. Ел он очень мало и быстро, редко тратя на еду более десяти минут. Почти никогда не пил вина, за исключением тостов, провозглашаемых на официальных банкетах. Никогда не пил крепких алкогольных напитков или коктейлей. В молодости он иногда покуривал сигареты, а во время Первой мировой войны, как и большинство солдат, приобрел окопную привычку курить много и постоянно. Но после демобилизации он сократил курение до одной-двух сигарет в день, а ко времени марша на Рим совсем бросил это занятие.

Как и у Наполеона, его единственным чувственным удовольствием был секс. У него вечно были любовные связи. Он считал, что массы похожи на женщин: они обожают властных мужчин. Муссолини получал огромное удовольствие, обольщая и подчиняя себе женщин, но еще больше он наслаждался, совращая и подчиняя себе массы.

Когда он стал премьер-министром и переехал в Рим, Ра-шель с детьми осталась в Милане, потому что дети чувствовали себя там уютнее и привыкли к местной школе. Муссолини жил один в квартире палаццо Титтони на Виа-Разелла. Квартира состояла из небольшой прихожей, столовой, довольно просторной спальни и еще трех комнат. Кухни в ней не было, и еду присылал ему повар барона, жившего в квартире этажом ниже. Накрывала на стол и убирала квартиру женщина, рекомендованная Маргеритой Сарфатти, но она не могла следить за тем, чтобы он целиком съедал хоть одну скудную трапезу, так, как это делала дома Рашель.

Занимая пост премьер-министра, он был слишком занят, чтобы тратить время на какой бы то ни было отдых. Однако он всегда любил театр и в Милане регулярно посещал свою ложу вместе с Рашелью, а иногда и с дочерью Эддой. В Риме он тоже приобрел ложу, но времени посетить театр так и не нашлось. У него даже не хватало досуга на любовные романтические связи со светскими красавицами, которых он встречал на официальных приемах, хотя они были заворожены его сильной холодной личностью и гипнотическим взглядом. «Я не отрицаю, что какие-то любовные романы у него были, – пишет в воспоминаниях Рашель, – но это вполне понятно, если вспомнить, какое фанатичное преклонение он вызывал в людях. И он всегда сам первый мне о них рассказывал. Иногда его раскаяние было поистине забавным».

Она тревожилась бы несравненно сильнее, если бы в Риме находилась Маргерита Сарфатти, так как всегда не могла терпеть ее, считая слишком властной и навязчивой. Но Маргерита оставалась в Милане со своим мужем. Кажется, Рашель была права, полагая, что у Муссолини нет времени на галантные похождения. Возможно, однако, что теперь, когда он правил Италией, ему не требовалось удовлетворять свою страсть к власти погоней за женщинами. Не исключено, что он находил больше удовольствия в роли сурового, холодного, недоступного бога, которым женщины восхищаются издали.

* * *

Власти пытались помешать распространению сведений о болезни Муссолини. Рашель хотела к нему приехать, но шеф миланской полиции убедил ее не ездить в Рим, чтобы не пошли слухи о том, что ее муж болен серьезно. Муссолини не мог работать в течение пяти недель, что дало возможность Фариначчи побуждать сквадристов к новым революционным эксцессам. Когда же Муссолини почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы 23 марта вновь приступить к руководству правительством, он не сделал никаких попыток их пресечь.

Особенно свирепствовала милиция во Флоренции. Когда убивали какого-нибудь фашиста, они нападали и выжигали редакции социалистических газет, дома социалистов, оппозиционеров-католиков и масонов. В течение всего XIX столетия масоны играли важную роль в освободительной борьбе Рисорджименто. Гарибальди стал «Великим Мастером Итальянской ложи Великого Востока». Виктор Эммануил II и многие другие видные лидеры нации были масонами. Однако в XX веке фашисты, так же как коммунисты, отнеслись к масонам как к соперничающей организации, которую поэтому следует уничтожить. Устав фашистской партии запрещал фашистам быть масонами, но некоторые видные фашисты тайно продолжали сохранять свое членство в масонских ложах.

Когда Фариначчи позволил флорентийским фашистам сжечь дотла дома тамошних масонов, Муссолини был возмущен. Еще больше он встревожился, когда в июне 1925 года в Риме фашисты напали на католическую процессию и папа заявил резкий протест. Также чрезвычайно неприятным был тот факт, что в течение всего 1925 года Фариначчи горячо защищал Думини и других убийц Маттеотти на долгом судебном процессе. Поэтому в апреле 1926 года Муссолини убрал Фариначчи с поста секретаря партии и назначил на его место менее одиозную фигуру Аугусто Турати (не состоявшего ни в каком родстве с известным лидером социалистов).

Дуче был очень удовлетворен тем, как развивались международные отношения Италии. В октябре 1924 года после всеобщих выборов к власти в Британии вернулись консерваторы. Макдональд подал в отставку, и его сменил на посту премьера Болдуин. Министром иностранных дел стал Остин Чемберлен, а министром финансов – Черчилль. Муссолини был доволен отставкой Макдональда, потому что хоть тот и отдал ему Джубаленд, но разозлил протестом против убийства Маттеотти.

Муссолини с удовлетворением прокомментировал падение лейборргстского правительства Макдональда как еще одно поражение международного социалистического движения.

Британские консерваторы во время выборов вели ожесточенную кампанию против установления отношений с большевистской Россией. Они поносили правительство Макдональда за признание Советского Союза и снисходительность к коммунизму. Они широко использовали в своей кампании письмо Зиновьева, якобы написанное им как генеральным секретарем Коммунистического Интернационала и обращенное к британским коммунистам. В письме он призывал их голосовать за лейбористов, так как коммунистам выгоднее иметь в Британии лейбористское, а не консервативное правительство.

Советское правительство и британская лейбористская партия настаивали, что это письмо – фальшивка. Теперь мы знаем, что так оно и было. В действительности, хотя письмо и выражало довольно точно позицию Зиновьева и Коминтерна, написано оно было белоэмигрантскими кругами в Берлине. После того как консерваторы вернулись к власти, они направили советскому правительству протест по поводу этого письма и провели расследование, чтобы установить, является ли оно подлинным или поддельным. Расследование показало, что письмо подлинное, и консерваторы приняли результат экспертизы, несмотря на протесты лейбористов.

Муссолини сообщил в послании к Грэму о своей радости по поводу победы консерваторов на выборах и подчеркнул, что не сомневался в подлинности письма Зиновьева. Грэм же тактично напомнил ему о непоследовательности его позиции. Когда за несколько месяцев до этого он обменялся послами с Советским Союзом, то выразил надежду, что отныне большевистская пропаганда в Италии будет сокращена. Муссолини ответил, что допустил ошибку и что советская подпольная деятельность в Италии после установления дипломатических отношений усилилась. Он достоверно знает, что Троцкий недавно тайно посетил Рим и выступил с обращением на подпольном собрании коммунистов. (В 1924 году Троцкий совершенно точно Рима не посещал, и маловероятно, что Муссолини верил в его появление там.) Но если в январе Муссолини хотел обогнать Макдональда в гонке за признание советского правительства, то в ноябре он желал внушить Остину Чемберлену, что настроен так же антибольшевистски, как британское правительство консерваторов.

Месяцем позже в Риме состоялось заседание Совета Лиги Наций, на которое приехал Остин Чемберлен, создав тем самым прецедент: впервые британский министр иностранных дел лично присутствовал на заседании Совета Лиги. Он встретился с Муссолини, и между ними сразу установились дружеские отношения. Чемберлен писал, что Муссолини «чудесный человек… который трудится на благо и величие своей страны».