Текст книги "Муссолини"

Автор книги: Джаспер Ридли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Глава 21
МАФИЯ

К ноябрю 1926 года парламентская демократия в Италии была окончательно уничтожена. Однако Муссолини дал ряд успокоительных интервью зарубежной прессе: римскому корреспонденту берлинской «Дойче альгемайне-цайтунг», по телефону «Чикаго трибюн» и Шоу Десмонду для лондонской «Санди пикториал». Он сообщил Шоу Десмонду, что не думает, будто случится Вторая мировая война, так как ужасы четырех лет Первой еще слишком живы в памяти людей. Он добавил также, что Англия и Италия никогда не воевали друг с другом и не станут делать этого впредь.

Сотрудник центрального департамента британского министерства иностранных дел мистер Оливер Харви был встревожен подавлением демократии и гласности в Италии. Он сопоставлял это с подавлением свободы в России. Сэр Остин Чемберлен с ним не соглашался. «Эти обобщения бесцельны, – написал он на докладной записке Харви. – Нет большей ошибки, чем подходить с британскими мерками к небританским условиям. Если бы Муссолини был англичанином и жил в Англии, он не был бы фашистом. Уверен ли мистер Харви, что сам он, будучи итальянцем и проживая в дофашистской Италии, не вступил бы в ряды фашистов?»

Министр финансов Уинстон Черчилль выразился еще более определенно и откровенно. На обратном пути послеотдыха в январе 1927 года, то есть через два месяца после окончательного установления в Италии фашистской диктатуры, он останавливался в Риме. После встречи с Муссолини на пресс-конференции с итальянскими и аккредитованными в Риме иностранными корреспондентами он заявил, что, как и многие, очарован Муссолини, «тем, как мягко и просто он держится, его спокойной, бесстрастной манерой, несмотря на тяжкий груз забот и множество грозящих ему опасностей». Разоткровенничавшись, он добавил: «Если б я был итальянцем, наверняка был бы всей душой ваш с самого начала и до окончания вашей победоносной борьбы со зверскими аппетитами и страстями ленинизма». Черчилль сказал, что и в иностранных делах фашистское движение «сослужило службу всему миру». Италия «доказала, что есть способ-противостоять губительным силам разрушения… Она дала нам необходимое противоядие против русской отравы».

Высказывания Черчилля были восторженно восприняты фашистской прессой Италии. Грэм написал Чемберлену, что считает заявления Черчилля отличными и что «Муссолини от них в восторге, чего не могу сказать о представителе русской прессы».

Муссолини восхваляли не только британские правоконсервативные политики, но и парадоксальный гений левого толка Джордж Бернард Шоу. В письме в газету «Дейли ньюс», затем перепечатанном в «Иль пополо д'Италия», Шоу писал, что итальянский народ пошел за Муссолини, так как объелся беззаконием и самодовольной глупостью парламента и захотел умелого и делового тирана. Муссолини и стал именно таким любимым тираном.

Газета лорда Розермира «Дейли мейл» поддерживала Муссолини больше других британских газет. Кроме восхищения Муссолини как врагом коммунизма, у Розермира были еще причины для воспевания его достоинств: дуче, как и лорд, был трезвенником и некурящим.

Еще один иностранный поклонник Муссолини, еще более пылкий, чем Черчилль, Шоу и Розермир, Ричард Уошборн Чайльд был американским послом в Италии во время маршана Рим. В 1924 году он оставил этот пост, но часто приезжал в Рим повидаться с Муссолини. Чайльд предложил ему написать автобиографию. Муссолини согласился. Книга была опубликована на английском в Нью-Йорке и Лондоне в 1928 году. На титуле стояло: «Бенито Муссолини. "Моя автобиография"». Она никогда не была переведена на итальянский язык.

По словам Чайльда, Муссолини диктовал текст, а он потом делал литературную обработку на английском языке и отсылал снова Муссолини, который вносил коррективы. В 1932 году Муссолини написал краткую биографию своего брата Арнальдо, скончавшегося в декабре 1932 года в возрасте 47 лет. В «Жизни Арнальдо» он пишет о своей безграничной с детства любви к брату, о том, как много помогал ему брат в политической работе и что именно Арнальдо внес главный вклад в работу над автобиографией 1928 года, утверждая, что без него она вообще не была бы написана. Это навело многих комментаторов на мысль, что именно Арнальдо написал так называемую автобиографию Муссолини. Некоторые пошли еще дальше, предположив, что Арнальдо написал за брата Бенито большинство статей и речей. Но это явная неправда, потому что статьи и речи Бенито, написанные после смерти Арнальдо, отличаются тем же блеском и энергичным стилем, что и при жизни брата.

Однако автобиография 1928 года весьма отличается от автобиографии, написанной Муссолини в 1911–1912 годах в тюрьме. Она написана не так, как другие творения Муссолини: грубее и гораздо жестче. В своих статьях и речах Муссолини никогда не щадил оппонентов и не сдерживал ударов, но его поношения противников обычно были сдобрены живым, чуть горьковатым юмором и полны не только угроз, но и насмешек. В рассматриваемой же автобиографии критика часто переходит в оскорбление противников, даже в отношении покойного Маттеотти. Эта книга очень странно представляла Муссолини его зарубежным поклонникам.

Самое удивительное в том, как она могла произвести такое благоприятное впечатление на бывшего американскогопосла. В своем предисловии к книге Чайльд, заявив сразу: «Я отвечаю за появление этой автобиографии», предсказывает, что ни один человек нашего времени не «будет преисполнен столь грандиозного величия, как Муссолини». По мнению Чайльда, того, кто управляет государством, можно считать государственным деятелем, но тот, кто подобно Муссолини «построил государство», должен быть назван «сверхсозидателем».

* * *

Репутация Муссолини за границей стала еще весомее после того, как он поборол мафию, контролировавшую Сицилию с начала века. Существует много размышлений и измышлений, но мало достоверных объяснений происхождения названия «мафия», а также времени и обстоятельств образования этой организации. Первые письменные упоминания о мафии относятся к 1865 году.

По мере ослабления мощи земельной аристократии влияние мафии возрастало. Главной ее целью было захватить в свои руки контроль за распределением сельскохозяйственной продукции. Крестьян принуждали продавать зерно и фрукты мафии, которая перепродавала их городским и сельским лавочникам, получая при этом громадную прибыль. Любой фермер или лавочник, пытавшийся обойти посредничество мафии и торговать напрямую, рисковал быть убитым. Главари мафии часто были видными фигурами городского среднего класса Палермо: адвокаты, доктора и другие специалисты. Крупные землевладельцы были против мафии, которая наживалась за счет их арендаторов и поэтому делала невозможным увеличение арендной платы. Связь местных властей с мафией, традиции кровной мести и беззакония, нежелание рядовых сицилийцев сотрудничать с полицией – все это препятствовало любым попыткам установить на Сицилии закон и порядок. В провинции Трапани (Западная Сицилия) бывало до семисот убийств в год.

До марша на Рим влияние фашистов на Сицилии было невелико. Однако когда Муссолини пришел к власти, они добились успеха на местных и национальных выборах. Вмае 1924 года Муссолини посетил Сицилию. Местные организации фашистов и бывших фронтовиков пожаловались ему на деятельность мафии и огромную преступность на острове. Дуче решил раздавить мафию. Для этой работы он выбрал Чезаре Мори, так как действия местных фашистов во главе с Альфред о Куччо против мафии были безрезультатными.

Фашисты ненавидели Мори с тех времен, когда, будучи префектом Болоньи в 1921 году, он равно применял закон как против фашистов, так и против красных. Он стал тогда мишенью враждебных демонстраций сквадристов Бальбо, так напугавших правительство Факты, что Мори был переведен из Болоньи в Бари, где активность фашистов была невелика. На следующий год он ушел с государственной службы и написал книгу своих воспоминаний о работе молодым полицейским на Сицилии и своих попытках борьбы с тамошней преступностью.

Муссолини решил, что Мори с его решительностью в установлении законности и порядка лучше всех сумеет справиться с сицилийской мафией. Он вновь призвал его на государственную службу и в июне 1924 года назначил префектом Трапани. В октябре 1925 года Мори был переведен с повышением на пост префекта Палермо и получил от Муссолини приказ действовать против мафии со всей свойственной ему энергией. Мори был консерваторам и поэтому был на стороне землевладельцев, а не мафии. Хотя ранее он боролся с фашистами, когда они в Болонье прибегали к противозаконному насилию, теперь он поддерживал их, потому что они управляли страной и хотели пресечь противозаконное насилие на Сицилии. Он готов был исполнить свой долг со всей беспощадностью, которой так жаждал Муссолини.

Мори начал свои операции 28 ноября 1925 года. Были арестованы сотни подозреваемых, включая всех с преступным прошлым, а также молодых людей среднего класса, посещавших ночные клубы, так как Мори резко осуждал сексуально разнузданное поведение. Он выпустил воззвание, предупреждающее «латитани» (тех, кто скрывался в горах от ареста), что, если они не сдадутся в течение 12 часов, онарестует их жен и детей. В течение пяти недель большое число бандитов, в том числе несколько главарей мафии, сдались властям. 6 января 1926 года Муссолини направил Мори телеграмму, поздравляя его с «великолепным» достижением. Мори продолжал операции еще в течение двух лет. Его противники обвиняли его в применении пыток для получения информации, а также жестоком обращении с арестованными женщинами и детьми. Однако он твердо отрицал это и убедил помещиков сделать крупные добровольные пожертвования ла поддержание семей, в которых мужчины были арестованы.

Он, несомненно, был очень популярен среди многих сицилийцев, а также имел абсолютную поддержку Муссолини. В мае 1927 года Муссолини заявил на заседании Палаты депутатов, что отвергает предположение, будто методы Мори были слишком крутыми, и что борьба с мафией будет продолжаться до тех пор, пока память о ней не изгладится из умов сицилийцев.

Операции Мори увенчались рядом широко освещаемых в прессе судебных процессов над теми, кто помогал мафии, хотя большинству привлеченных вменялись в вину только «преступные связи», так как не было никаких доказательств их прямого соучастия в преступлениях. Самый важный процесс начался 4 октября 1927 года в Термиие-Имересе. На скамье подсудимых оказались 154 человека, в том числе два священника и семь женщин. Обвинение вызвало более трехсот свидетелей. Муссолини считал, что суд слишком затянется. После того как он шел уже два месяца, дуче телеграфировал Мори, что ему следует придать суду «более быстрый, другими словами – более фашистский ритм», так как иначе он не закончится до 2000 года. Приговор был оглашен 10 января 1928 года после трехдневного судебного обсуждения.

Только восемь подсудимых были признаны невиновными. Семеро были приговорены к пожизненному заключению, другие – к разным срокам тюрьмы: от пяти до тридцати лет. Вероятно, суд над ними был беспристрастным, хотя правительственная «Джорнале д'Сицилиа» писала перед судом, что никто из адвокатов, которым выпала на долю мучительная обязанность защиты обвиняемых, не станет мешать славной работе национального правительства по освобождению Сицилии от преступности.

Муссолини был недоволен. Едва услышав о приговоре, он телеграфировал Мори, вновь требуя, чтобы будущие процессы проводились «в ритме, более соответствующем духу времени, другими словами, по-фашистски». Но следующий процесс над сицилийской мафией, на котором перед судом предстали 161 обвиняемый и 500 свидетелей, тянулся еще дольше: с августа 1928 до весны 1929 года.

Зарубежные поклонники Муссолини аплодировали его действиям против мафии. «Нью-Йорк тайме мэгэзин» писал, что мафия умерла, а новая Сицилия возродилась к жизни. Но Грэм оценивал результаты скромнее, так как обратил внимание на то, что главных мафиози не судили. 1 августа 1928 года он писал Остину Чемберлену, что Мори договорился с главарями мафии и отдал под суд «мелких негодяев» и многих людей, чья связь с мафией состояла лишь в том, что они из страха подчинялись ее приказам. Грэм считал, что Мори уничтожил многих мафиози, а «также достаточное количество невинных людей весьма сомнительными методами, в том числе сфабрикованными полицией уликами». Как обычно, Грэм винил в этом не своего друга Муссолини, а его подчиненного Мори.

Теперь Мори стал рьяным фашистом и выразил свою «благодарность, преданность и любовь» к Муссолини в мае 1928 года в речи перед своими «товарищами чернорубашечниками». Вскоре после этого Муссолини назначил его сенатором. На следующий год Мори оказал Муссолини еще одну услугу при проведении всеитальянского плебисцита о поддержке избирателями дуче и фашистского режима. Мори проинструктировал чиновников, что плебисцит должен быть всеобщим. Жителей Палермо всегда было трудно заставить прийти на выборы. Они верили в вендетту и в то, что себе надо помогать самому, а не выбирать какое-то там правительство. Перед приходом к власти Муссолини в Палермо голосовало лишь 25 % избирателей. На плебисците в марте 1929 года на избирательные участки явилось 92 %. «За» было подано 190 797 голосов, «против» – 320.

Однако Куччо и другие сицилийские фашисты никогда не любили консерватора Мори, а Муссолини в конечном итоге местных фашистов никогда не озлоблял. В июне 1929 года, спустя три месяца после того, как Мори успешно добился «всеобщности» плебисцита, Муссолини отстранил его от должности префекта Палермо в связи возрастом (ему исполнилось 57 лет), поблагодарив за огромные заслуги перед Италией в деле морального, политического и социального возрождения благороднейшего из ее островов.

Методы Муссолини и Мори, когда к суду привлекались мелкие члены мафии, а главарям позволялось уйти от ответа, возможно, были несправедливы, но весьма эффективны. Руководители мафии отдали приказ свернуть все операции, хотя сама организация тайно продолжала существовать. В течение семнадцати лет после 1926 года мафия на Сицилии не действовала. Ее бурная жизнь и власть над населением возродилась в конце Второй мировой войны, с приходом американцев, уничтоживших там фашистскую власть.

Глава 22
КОНКОРДАТ

Величайшей заботой Муссолини в 1927 году было падение рождаемости. 26 мая он произнес в Палате депутатов большую речь на эту тему. Число рождений в Италии тогда составляло 27 на 1000 человек в год и считалось лучшим по сравнению с Францией, где эта цифра была 18 на 1000, или с Британией, где было 16 на 1000, то есть ниже всех в Европе. Однако по сравнению с Германией, где это соотношение составляло 35 на 1000, или с Болгарией, где рождаемость была самая высокая – 40 на 1000, Италия явно отставала. Она была ниже, чем в самой Италии сорок лет назад, между 1881 и 1885 годами (38 на 1000). Муссолини тревожило, что численность населения Италии в 1925 году возросла на 470 000 человек, а в 1926 году – только на 418 000. Правда, в трущобах Палермо и Неаполя она продолжала расти, но в Милане и Турине оставалась на том же уровне и население там увеличивалось только за счет приезжих. Он напомнил депутатам, что 1500 лет назад Римская империя пришла в упадок из-за уменьшения численности населения.

Поскольку рождаемость в сельской местности была выше, чем в городах, Муссолини восхвалял сельскую жизнь. Но на селе была слишком велика безработица, и в первые же месяцы 1928 года многие сельские жители потянулись в города. Муссолини попытался их остановить, начав с осени широкую кампанию под лозунгом «Пустейте, города», которая воспевала прелести и преимущества села перед городской цивилизацией. Он сопроводил ее указом о введении ограничений на трудовую миграцию и законом 1934 года против переселения в города.

Чтобы противостоять угрозе уменьшения численности населения, Муссолини сделал попытку воспрепятствовать эмиграции. Никому не разрешалось покидать Италию без паспорта, в выдаче которого отказывали людям работоспособного возраста, желавшим уехать из страны навсегда. Значительное число итальянцев покидали родину нелегально. Многие переходили Альпы по снегу, некоторых обстреливали и убивали пограничники.

В результате настойчивого стремления Муссолини повысить рождаемость были запрещены аборты. Кроме того, он был убежден, что женщины должны рожать детей и заботиться о них сидя дома, а не работать на фабриках или в конторах. Когда в 1919 году он основал «Фашио ди комбаттименто», его программа включала предоставление женщинам права голоса. Но, придя к власти, это обещание он не выполнил, а в беседе с Эмилем Людвигом в 1932 году сказал, что, если он предоставит итальянкам право голоса, народ его засмеет. Еще он говорил Людвигу, что отвергает принятую в большевистской России систему, при которой мужчины и женщины играют равную роль в общественной жизни. В Италии «женщина должна играть роль пассивную», потому что женщины не могут поступать конструктивно. «Во все века цивилизации была ли когда-нибудь женщина зодчим? Попросите ее построить вам простую хижину, не то чтобы храм, – и она не сумеет этого сделать… А что касается политической жизни, они и вовсе ничего в ней не значат». В англосаксонских странах дело обстоит по-другому. Они, вероятно, кончат матриархатом, и ими станут править женщины. Муссолини также заявил Людвигу, что «на сильных мужчин женщины влияния не имеют». Однако женщины-фашистки были чуть ли не самыми пылкими его сторонницами. Он часто выступал на специальных женских фашистских митингах и благодарил их за заслуги перед фашизмом и Италией.

* * *

Постепенно, одну за одной, Муссолини оставил все свои доктрины, которые с таким блеском и энергией развивал до 1914 года: интернационализм, социализм и республиканство. Теперь ему надо было лишь отречься от своей ненависти к католической церкви. И 17 февраля каждого года он больше не твердил о мученичестве Джордано Бруно, а взялся залечивать трещину между государством и церковью Италии. Трещина эта существовала при всех правительствах, правых и левых, со времен битв Рисорджименто и вторжения итальянской армии в Рим в 1870 году, когда город был аннексирован Итальянским королевством. Папа продолжал оставаться в Ватикане, но ни один папа с момента избрания не выходил за пределы Ватикана на протяжении почти шестидесяти лет.

Муссолини подготовил почву для перемены своей позиции вскоре после марша на Рим в статье, опубликованной 25 мая 1922 года в «Иерархии» и перепечатанной позднее в «Иль пополо д'Италия»: «Фашизм уважает религию, он не атеистичен, он не против христианства, не против католичества». Спустя пять дней после того, как он стал премьер-министром, в годовщину перемирия на итальянском фронте, 4 ноября 1922 года, дуче вместе с генералом Диацем и адмиралом Таоном ди Ревелем принимал почести у могилы Неизвестного солдата в Риме. Впервые частью церемонии стала церковная служба. Когда министр просвещения Джентиле в 1923 году представлял на рассмотрение свои первые реформы, Муссолини настоял, чтобы впервые с момента создания Итальянского королевства в государственных школах наличествовало распятие.

Муссолини внес и личный вклад в умиротворение церкви. В июне 1923 года, навещая Рашель и детей дома в Милане, он устроил, чтобы всех троих детей, двенадцатилетнюю Эдду, шестилетнего Витторио и четырехлетнего Бруно, окрестили частным образом прямо в домашней обстановке. Ихкрестил отец Коломбо Бонданини, шурин его брата Арнальдо. Два года спустя он предложил Рашели обвенчаться. Рашель считала это необязательным, так как они жили вместе с 1910 года и прошли через гражданское бракосочетание в 1915 году. «Для меня, – писала она впоследствии, – наша глубокая привязанность друг к другу, тот факт, что мы выстояли вместе, плечом к плечу, все бури нашей жизни, а главное, наши дети казались мне гораздо более крепкой связью, чем любые условности. Но я охотно согласилась освятить наш союз перед лицом Бога». Вероятнее всего, она имела в виду, что с готовностью согласилась способствовать дальнейшей политической карьере Бенито и его новой позиции в отношении церкви. 28 декабря 1925 года в Милане монсеньором Маньяги был негласно совершен церковный обряд их бракосочетания.

В августе 1926 года Муссолини начал секретные переговоры о сближении между Итальянским королевством и папством с кардиналом Пьетро Гаспарри, престарелым государственным секретарем Ватикана, который родился и прожил там 18 лет до захвата Рима итальянской армией в 1870 году. Однако между фашистским государством и церковью все еще оставались спорные моменты.

3 апреля 1926 года фашистское молодежное движение получило официальный статус под названием «Национальное дело Балиллы» (ОНБ), в честь юноши-героя Джана Баттисты Перассо, по прозвищу Балилла, первым поднявшегося на восстание против австрийских войск в Генуе в 1746 году. С шести лет мальчики и девочки входили в ту или иную молодежную группу согласно их возрасту. Дети от шести до восьми лет звались «Фигли делла лупа», то есть «Дети волчицы», в честь легендарной волчицы, выкормившей основателей Рима Ромула и Рема. Затем шли «Балилла», «Авангардисты» и «Юные фашисты» для мальчиков, «Итальянские малыши» и «Юные итальянки» для девочек. В 21 год мужчина становился фашистом, то есть членом фашистской партии, а женщина в 25 лет или ранее, если выходила замуж, становилась «донна фашиста», то есть фашисткой.

Детей не принуждали вступать в ОНБ, но они оказывались под сильным моральным давлением, а большинство хотели присоединиться к движению просто потому, чтобы не отставать от школьных товарищей. Если родители были антифашистами и запрещали детям вступать в эти организации, в большинстве случаев это лишь заставляло тех сильнее туда стремиться.

12 января 1927 года был принят закон, запрещавший создание новых молодежных движений и распускавший отделения детских католических организаций повсюду, за исключением городов с населением более 20 000 человек. Наиболее важным было организовать вступление детей из сельской местности, где было очень сильно влияние приходских священников, в фашистские, а не в католические движения. В декабре 1927 года правительственный циркуляр предписал учителям начальных школ, чтобы все дети моложе 15 лет автоматически включались в «Балиллы». Членство в «Авангардистах» и «Юных фашистах» для детей среднего возраста оставалось добровольным, но они все охотно стремились туда вступить. За период с сентября 1925 по июль 1927 года количество членов «Балиллы» выросло с 100 000 до 1 236 000.

В апреле 1928 года особым декретом были распущены все другие молодежные организации. Таким образом, прекратили существование католический «Азионе каттолика» («Католическое действие») и итальянские отделения британских бойскаутов лорда Р. Баден-Поуэлла. Это огорчило британских поклонников Муссолини, но они все равно предпочитали его коммунистам. Итальянская католическая церковь реагировала более резко, прервав переговоры Гаспарри с Муссолини. Противостояние закончилось тем, что Муссолини разрешил дальнейшее существование «Азионе каттолика», так как в отличие от «полувоенных» бойскаутов католики занимались лишь вопросами религии.

После этого переговоры Муссолини с Ватиканом о примирении и конкордате (договоре между папским престолом и каким-либо государством о положении, правах и обязанностях церкви в данном государстве) были возобновлены. Состоялось несколько частных встреч с Франческо Пачелли, братом будущего папы Пия XII, видным католическим юристом, который часто выступал от Ватикана в сложных с правовой точки зрения переговорах. Множество спорных пунктов и вопросов приходилось разрешать компромиссами с обеих сторон. К 11 февраля 1929 года все было улажено. Муссолини, которого сопровождали Гранди, Джунта и другие официальные лица министерства иностранных дел, встретились в Латеранском дворце в Риме с кардиналом Гаспарри, Франческо Пачелли и другими представителями Ватикана. Гаспарри с трудом поднялся на ноги, чтобы приветствовать Муссолини и принять участие в церемонии подписания документа. Муссолини умолял его не вставать, однако он настоял на этом. Муссолини и Гаспарри скрепили договор подписями, причем Гаспарри презентовал Муссолини золотое перо, которым он подписался.

Согласно Латеранскому договору, папа впервые признал Итальянское королевство и его владычество над городом Римом, за исключением городского округа Ватикана. Итальянское правительство признавало папу в качестве правителя суверенного государства Ватикан. Италия и Ватикан должны были обменяться полномочными послами. Лица, постоянно проживавшие в Ватикане, будут гражданами Ватикана, а не итальянскими подданными. Ватикан обязывается соблюдать нейтралитет по отношению к Италии и воздерживаться от вмешательства в ее внутреннюю политику. Итальянское правительство признает законность церковных корпораций, таких, как женские и мужские монастыри. Религиозное обучение будет обязательным во всех государственных школах. Браки, освященные в церкви, будут считаться законными, даже если не были предварительно оформлены в государственном порядке. «Азионе каттолика» прекратит в Италии всякую политическую деятельность.

Было достигнуто соглашение по вопросу, споры о котором между Итальянским королевством и папством длились на протяжении 70 лет: о денежной компенсации, полагающейся церкви за папскую собственность, захваченную государством во время Рисорджименто. Итальянское правительство, которое до этого категорически отказывалось платить компенсацию, теперь согласилось выплатить папству 750 миллионов лир и продолжить переговоры о дальнейшей миллиардной компенсации по претензиям, которые должны были быть улажены в прошлом.

Папа Пий XI и Муссолини приветствовали этот договор. 12 февраля на площади Святого Петра была отслужена благодарственная месса. Папа раздавал благословения из окна своего дворца. Муссолини и фашистская пресса позаботились о том, чтобы его дочь Эдда, уже восемнадцатилетняя девушка, заняла заметное место среди молящихся на площади. В большинстве итальянских городов в церквах и соборах также вознесли благодарственные молитвы. Фашистские газеты прославляли новое достижение дуче. Папа объявил, что Муссолини – «провидец».

Когда сразу после церемонии подписания Муссолини позвонил Рашели в Карпену (в области Романья), у нее в гостях находился отец Фачинетти, друг семьи, ставший впоследствии епископом Триполи. Он попросил разрешения поговорить с Муссолини и сказал ему, что тот разрешил проблему, ставившую в тупик как государственных деятелей, так и священнослужителей. Фачинетти потом сказал Рашели, что это событие есть «святейшее достижение нашего времени».

Не обошлось, конечно, и без критики. Социалисты заклеймили Латеранский договор позором, а британская «Дейли геральд» и другие социалистические газеты в разных странах рассматривали этот договор как сдачу позиций католической церкви. Он был обруган и заклеймен зарубежными протестантами и либеральными гуманистами Франции. «Эр нувель» («Новая эра») писала, что это альянс двух Римов против Франции 1789 года, Франции свободы, Франции европейской безопасности, ради поддержки нового «кондотьера». Король Виктор Эммануил III также был не очень доволен, так как договор опровергал все антипапские традиции Савойского дома, берущие начало со времен Рисорджименто. Однако он делал довольное лицо. Подобным же образом поступал и друг Муссолини, Эзио Гарибальди, и другие старые гарибальдийцы, а также республиканцы-мадзинисты.

Муссолини решил, что теперь, когда фашисты и католическая церковь действуют заодно, пришла пора провести среди итальянского народа плебисцит по поводу того, одобряют ли они фашистский режим. Изгнав из Палаты депутатов коммунистов, социалистов и республиканцев, он убедил парламент принять закон об отмене выборов в Палату. В будущем депутаты станут назначаться Высшим фашистским советом, а избиратели по всей Италии должны будут принимать или отвергать их списком. Теперь народ приглашали ответить «да» или «нет» на вопрос, поддерживают ли они правительство, фашизм и дуче Бенито Муссолини. Как обычно, Муссолини все рассчитал правильно. После того как поработали пресса и префекты, антифашистам не дали возможности вести свою пропаганду, а церковь и «Азионе каттолика» призвали своих сторонников ответить «да», 24 марта 1929 года к урнам явились 89,6 % избирателей. «Да» сказали 8 519 559 человек, «нет» – 155 761.

Среди славословий по поводу Латеранского договора и повторяющихся банальностей политиков, церковников и журналистов Муссолини удалось внести оригинальную и идущую вразрез восторгам ноту в свою речь по поводу договора, произнесенную в Палате депутатов 13 мая. Он сказал, что Римскому государству подобает жить в согласии с Римской церковью, потому что христианство распространилось по миру благодаря своей связи с Римом. Если бы христианство не пришло в Рим, а оставалось в Палестине, оно бы умерло и погрузилось в забвение, как все другие религиозные секты, процветавшие в ту пору на Востоке. Он проследил развитие христианства на протяжении 1900 лет его истории. Говоря об императоре Константине, герое церкви, сделавшем Римскую империю христианской, Муссолини упомянул, что тот убил своего соперника Максимуса в борьбе за трон, жестоко расправился с его семьей – мужчинами, женщинами и детьми, в точности как русские большевики недавно уничтожили семью Романовых.

Муссолини сказал, что либеральным идеалом является свободная церковь в свободном государстве, не упомянув, что это слова Кавура. Однако этот идеал абсурден. Если государство свободно и либерально, то папство воспользуется ситуацией и установит авторитарную церковь, которая никак не будет свободной. Если же государство достаточно сильно, чтобы это предотвратить и контролировать церковь, то церковь тем более свободной не будет. Он проследил историю конфликтов между государством и церковью, императорами и папами в средние века. Во время Реформации нации, исповедовавшие протестантство, завершали подобные конфликты тем, что делали одного и того же человека, короля, главой и авторитарного государства, и авторитарной церкви. В католической Европе авторитарное государство сумело жить в мире с авторитарной церковью, именно это повторяется вновь в фашистской Италии.

Однако папа счел необходимым указать кардиналам, что утверждение Муссолини, будто Церковь Христова, оставшись на Востоке, погрузилась бы в забвение, есть ересь. При этом он не собирался возобновлять конфликт с фашистами из-за речи дуче в Палате депутатов. 11 февраля 1932 года, в третью годовщину подписания Латеранского договора, папа дал Муссолини личную аудиенцию в Ватикане. Дуче преклонил колена и поцеловал руку папы, а Пий провел его по папской библиотеке.