Текст книги "Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)"

Автор книги: Джанет Рэллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

Снова в безопасности.

Я подумала о записи и задалась вопросом, смогу ли я когда-нибудь снова чувствовать себя в безопасности.

ГЛАВА 28

Было два тридцать утра, когда я подъехала к «Штайгенбергер Нил Палас» в Луксоре. Я не могла придумать правдоподобную историю, чтобы рассказать клерку отеля о том, почему я зашла в вестибюль посреди ночи без денег, без бронирования и нуждалась в телефоне. Правда не сработала бы. Я не могла привлекать полицию. Я не могла сказать им, что меня похитили, когда я рыскала по нераскрытым гробницам.

Как оказалось, мне не нужна была правдоподобная история для клерка отеля. Я подошла к стойке регистрации, попросила воспользоваться телефоном, и мужчина положил его на стойку, едва взглянув на меня, прежде чем вернулся к набору текста на своём компьютере. Он, должно быть, подумал, что я поздний гость.

Папа ответил после одного гудка. Я слышала тревогу в его голосе, беспокойство, вложенное в одно слово.

– Алло?

– Я в порядке, – сказала я. – Я нахожусь в «Штайгенбергер Нил Палас» в Луксоре. Я сбежала.

Тогда клерк осмотрел меня более внимательно, но ничего не сказал.

Папа облегченно вздохнул.

– Где Хорусиане?

– Насколько я знаю, всё ещё в Эдфу, – я видела это название на указателях автострад. Ирония этого места не ускользнула от меня. В древности именно в Эдфу, Гор и Сет сражались в своей величайшей и последней битве, в которой Гор убил Сета.

– Я ищу адрес отеля, – сказал папа. – Я буду там, как только смогу.

– Чисиси предал нас Хорусианам. Он сказал им, где нас найти.

Клерк поднял брови, явно понимая, что я не гость. Я не хотела беспокоиться о том, что он знал или кому мог рассказать, поэтому я ошеломила его. Он стоял неподвижно, как в стоп-кадре, с выражением зарождающегося раздражения на лице. Надеюсь, мой телефонный звонок закончится к тому времени, как он придёт в себя.

– Чисиси считал свои деньги на базе Хорусиан, – сказала я.

– Я подумал, что, должно быть, случилось что-то подобное, – голос папы был хриплым от гнева. – Чисиси приехал не для того, чтобы забрать нас из Долины Царей. Когда я, наконец, вернулся в отель, кто-то обыскал наш номер. Он украл мои деньги и ещё кое-что. К счастью, я хранил наши паспорта и большую часть наших денег в сейфе отеля. С нами всё будет в порядке.

– Дейн сказал, что все остальные Сетиты в Египте мертвы.

– Они все? – Папа прерывисто вздохнул. – Я знал об Асуанах. Хорусиане забрали и остальных тоже?

– Они говорили о переезде в Аргентину и Новую Зеландию, чтобы попытаться перехватить Сетитов, направляющихся в Антарктиду.

Папа неодобрительно хмыкнул. Я услышала, как захлопнулась дверь.

– Я сейчас сажусь в машину. Я буду там через десять минут. Ищи красную «Хонду». Также следи за любыми другими автомобилями, которые въезжают на стоянку. Хорусиане могли последовать за тобой.

Я повернулась, чтобы видеть парковку, хотя и сомневалась, что они последовали за мной. Я не заметила здесь никого на автостраде.

– Они причинили тебе боль? – спросил папа. – Они пытались получить от тебя информацию?

– Нет, там были Дейн и миссис Брекенридж. Они были… – я не могла рассказать ему по телефону, что произошло. – Никто не причинил мне вреда, – я расскажу ему о диктофоне, когда мы оба будем менее безумны. На этот раз я буду вести себя осторожно.

– Как тебе удалось сбежать? – тон папы стал подозрительным. – Они могли установить где-нибудь на тебя маячок, чтобы привести их ко мне.

– Они держали меня в наэлектризованной комнате. Они не понимали, что я унаследовала толерантность к электрическим импульсам. Я вышла, просвечивая рентгеном стены в поисках выход, и запрыгнула на крышу здания, чтобы оторваться от них.

– Ты дочь своей матери.

– Я также угнала «Крайслер».

– И моя дочь тоже. Тем не менее, мы должны быть уверены, что тебя не прослушивают.

Я не думала, что Хорусиане могли отпустить меня, зная, что я снова встречусь со своим отцом. Я вдруг почувствовала себя нервной и раздражительной, запертой в вестибюле.

– Куда они могли поставить жучок? – я взглянула на свою одежду. Это может быть что-то настолько маленькое, что они вставили его в швы моих джинсов или подошвы моих ботинок. В это время ночи магазины были закрыты, продавцы футболок крепко спали. – Мне придётся выбросить свою одежду и украсть новую, не так ли? – я судорожно сглотнула. – В конечном счете, меня арестуют, голую, при попытке проникнуть в чей-то гостиничный номер.

Прежде чем папа успел ответить, я придумала худший сценарий.

– Что, если они вкололи в меня маячок? Они могли бы это сделать. Я была без сознания несколько часов.

– Не волнуйся, – сказал папа. – У меня есть детектор ЭДС.

Я и забыла, что он путешествовал с одним из них. Детекторы ЭДС сообщали вам, есть ли поблизости электроника, такая как скрытые камеры или жучки. Они чувствовали всё, что связано с беспроводной передачей.

Папа повесил трубку, чтобы я могла лучше сосредоточиться на своём окружении, то есть следить за Хорусианами. Я выглядывала из окон вестибюля, когда клерк отеля вышел из своего транса. Он потряс головой, чтобы прояснить её, и настороженно посмотрел на меня.

– Извините, мисс, вам нужна помощь?

О да, мне нужна была большая помощь, но он не мог её оказать. Я снова ошеломила его. Это было проще, чем придумать объяснение. Это случилось ещё два раза.

Глядя на освещённые фонарями улицы, я теребила дневник Дейна и позволила себе подумать о том, какой была бы моя жизнь, если бы Рорк не решил стать Сетитом.

Мы всё ещё жили бы в Редмонде среди высоких сосен, влажного неба и в окружении зелени природы. Мама была бы с нами. Она когда-нибудь организовала бы встречу между мной и Дейном, и, если бы моя реакция на него в Аризоне была хоть каким-то признаком, он бы мне сразу понравился. У Дейна не было бы причин не любить меня. Никакой миссии мести для выполнения. Между нами всё могло бы сложиться.

Мама была бы так счастлива и довольна собой за то, что сохранила от моего отца тайну о том, кем был Дейн.

Вместо этого я расхаживала по вестибюлю отеля, гадая, внёс ли Дейн меня в свой список «Убить на следующей неделе».

Наконец, мой отец остановился перед отелем.

* * *

На мне не было маячка. Я испытала неописуемое облегчение. Хорусиане не знали, где я сейчас нахожусь, и моему отцу не надо было проводить операцию без анестезии в попытке изъять жучка.

Было почти три часа ночи, когда мы добрались до «Хилтона». Я была благодарна, увидев свой чемодан в смежном номере. Моя одежда, обувь, сумочка, косметика. У меня было всё, что я привезла в Египет, кроме мобильного телефона. Хорусиане забрали его.

Террариум скарабеев был устроен у окна, моим соседом по комнате на ночь.

Пока папа был в ванной, я порылась в его сумке и взяла пригоршню снотворных таблеток. Не для меня. Чтобы использовать позже. Я придумала план, лёжа в плену в камере Хорусиан. Теперь мне просто нужно было набраться смелости, чтобы довести дело до конца.

Завтра мы с папой поговорим о записи. Завтра я заберу свою жизнь из рук отца и крепко возьму её в свои собственные. У меня был шанс избавиться от скарабеев, предложить Сетитам отсрочку, шанс выжить. После того, как я это сделаю, я исчезну из Египта. Эта мысль должна была наполнить меня каким-то счастьем или, по крайней мере, покоем, но не наполнила. Мне также предстояло покинуть свою семью.

Много лет назад мы с мамой сидели на травянистом поле и пускали в воздух семена одуванчика. «Это цветы, которые ждут своего часа, – сказала она мне. – Теперь они найдут своё собственное пространство, чтобы расти и цвести».

Я представила себе семена одуванчиков, плывущие на прозрачных парашютах по ветру, и подумала, не больно ли им оставлять позади свои корни.

* * *

К тому времени, как мы с папой проснулись, приняли душ и оделись, было одиннадцать. В отеле перестали подавать завтрак, поэтому мы заказали доставку еды и напитков в номер на обед. Папа купил куриную шаурму: тонко нарезанное мясо, завернутое в лаваш. Я съела кошари: блюдо из риса, макарон и чечевицы. Я почти не почувствовала вкуса. По телевизору египетский ведущий новостей сообщил, что скарабеи снова напали. На этот раз камеры видеонаблюдения зафиксировали это событие.

Камеры на стоянке показали мужчину, выходящего из такси в аэропорту. Водитель подошёл к багажнику, вытащил чемоданы и поставил их на тротуар. Участок земли возле автомобильных шин потемнел, казалось, пузырился, когда жуки вылезали из своих укрытий. Скарабеи ждали там. Посаженные, как я знала, Хорусианами, чтобы ловить убегающих Сетитов.

Только этот человек не был Сетитом.

Это был Чисиси. Я не могла оторвать взгляд от телевизора, хотя и знала, что то, что будет дальше, будет ужасно.

Сначала с земли поднялось всего несколько десятков жуков. Ни Чисиси, ни водитель не видели, как они взметнулись вверх, как угли, поднимающиеся из костра. Чисиси достал бумажник из кармана брюк, вытащил пару купюр и отдал их водителю. Я поднесла руку ко рту, наблюдая, как чёрные точки поворачиваются и пикируют на Чисиси. Он бесполезно отбивался от них. Они продолжали приближаться. Не только с земли у его ног, но и за кадром. Чисиси отшатнулся назад, врезавшись в машину.

Мой отец ел свою куриную шаурму, не проявляя никаких эмоций.

– Теперь мы точно знаем, кто рылся в наших вещах. Чисиси забрал пузырёк с эликсиром, а также наши деньги.

– Зачем ему это делать?

Более крупное, бьющееся в конвульсиях облако скарабеев присоединилось к тем, что уже окружали Чисиси. Они протянулись, как чёрная рука, сжимая его в кулак. Части его белой рубашки были видны, когда он размахивал руками, тщетно хлопая по ним. Таксист нырнул обратно в свою машину и захлопнул дверцу. Он смотрел через закрытое окно, оживленно разговаривая по своему автомобильному радио.

Папа взял свой сок и сделал глоток.

– Чисиси однажды спросил меня, подействует ли эликсир на обычных людей. Я сказал ему, что это может произойти, если его ввести непосредственно в кровоток.

Чисиси упал на землю, перекатившись. Извивающаяся масса насекомых последовала за ним, сгущаясь, пока я вообще не смогла разглядеть человека.

– И ты не сказал ему, что скарабеи нападают из-за эликсира?

– Я не был уверен, что они это сделают. До сих пор, – папа рассеянно махнул рукой в сторону телевизора. – Было мило со стороны Чисиси проверить для тебя эту теорию. Учёным обычно не так везёт.

На экране Чисиси перестал двигаться. Картинка сменилась на репортёра, берущего интервью у энтомолога из Каирского университета.

Несмотря на то, что я знала, что Чисиси предал нас и стал причиной своей собственной смерти, я всё ещё чувствовала себя слишком больной, чтобы съесть свой кошари.

– Сколько времени потребуется, чтобы извлечь эликсир из систем Рорка и Лечеминантов?

Папа повернулся к своему ноутбуку, что-то напечатал, затем сказал:

– Клетки крови сохраняются до трёх месяцев, прежде чем заменятся новыми. Кожа омолаживается где-то между двумя неделями и месяцем, но клеткам поджелудочной железы требуется год или больше, – он напечатал ещё немного и, молча, прочитал текст на экране. – Согласно этому сайту, 98 % атомов в теле заменяются в течение года.

Папа со вздохом отвернулся от ноутбука.

– Недостаточно быстро. Скарабеи будут повсюду в течение нескольких месяцев. Сетитам придётся собраться в Антарктиде, а затем, когда начнёт темнеть, им придётся либо перебраться в Арктику, либо рисковать, что Хорусиане найдут их каждый раз, когда они включат фонарик. Хорусиане, без сомнения, будут ждать перехода, и если они найдут наши лагеря на полюсах, то пощадят только маленьких детей. К сожалению, они не выживут сами по себе.

Это была мрачная мысль. Сжалятся ли Хорусиане над детьми и спасут ли тех, кого пощадили скарабеи? Или, возможно, Хорусиане считали любого Сетита потерянной душой. Рорк был воспитан как нормальный ребёнок, но это не помешало ему стать Сетитом.

Я заставила себя откусить ещё несколько кусочков кошари.

– Я думаю, мне нужен энергетический напиток. Ты хочешь, чтобы я сделала тебе?

Папа кивнул.

– Насыпь побольше порошка. Я почти не спал прошлой ночью.

Я смешала напитки, положив в него толченое снотворное, достаточное, чтобы вырубить его даже с Альтовенено. Вкус энергетического порошка был настолько сильным, что мог бы скрыть горький вкус таблеток. Я потягивала свой напиток, пока он осушал свой в пару глотков.

У меня было не так много времени. Если я хотела знать правду, я должна была сказать сейчас.

Я поставила свой стакан.

– Мне нужно поговорить с тобой о смерти мамы.

Папа взглянул на меня, и я увидела, как в его глазах промелькнул страх. Он выключил телевизор.

– Сейчас не лучшее время для этого. Мы должны обсудить наши планы.

– Дейн прокрутил мне запись с мамой, Рорком и тобой с той ночи, когда она умерла.

Краска сошла с папиного лица, отчего он внезапно стал выглядеть старым. Его глаза были широко раскрыты от беспокойства.

– Какого рода запись?

Укол боли пронзил моё сердце. Его реакция подтвердила мои опасения.

– Мама кричала на Рорка, чтобы он прекратил это. Он убил её, не так ли? – я сглотнула, с трудом выдавив следующие слова. – Почему ты не остановил его? Ты был там. Я тоже слышала твой голос.

– Нет.

Папа больше ничего не говорил несколько мгновений. Он выглядел неспособным говорить, как будто мог рухнуть, свернувшись калачиком.

– Рорк не убивал её.

Лёгкая ложь.

– Тогда почему она кричала ему, чтобы он остановился?

Ещё одна пауза, на этот раз наполненная чувством вины.

– Рорк причинял боль другому Хорусианину. Это был кто-то, кого знала твоя мама, кем-то, кому она позвонила, чтобы помочь ей. Она не хотела драться с Рорком. Она не думала, что сможет заставить себя шокировать его, – взгляд папы скользнул по мне, больше меня не видя. – Я подарил Рорку противоударный жилет, раннюю модель. Он был не похож на более поздние модели. Вместо того чтобы поглотить удар, жилет отбросил энергию обратно в Хорусианина в концентрированной форме. Твоя мама знала о жилете. Ей и другому Хорусианину удалось сорвать его с Рорка.

– Хотя это не имело значения, – сказала я, – потому что у него врождённая устойчивость к электрическим импульсам, – я могла видеть это в своём воображении. Я не хотела, но я делала это.

На столе дрожала рука моего отца.

– Рорк был в ярости. Борьба стала интенсивной, поэтому я оттащил твою маму подальше. У неё не было возможности остановить Рорка, и она бы только пострадала, – голос отца сорвался. – И что бы это сделало с Рорком, узнай он потом, что причинил боль своей матери?

– Тогда кто…

Мои глаза были прикованы к отцу. В этот момент я поняла, что произошло. Я знала всю мучительную правду.

– Ты тоже носил противоударный жилет, но мама об этом не знала.

Он кивнул, на глазах у него выступили слёзы. Я видела, как мой отец плакал только один раз, в то утро, когда он сказал мне, что моя мама умерла.

– Я носил его под рубашкой. В противном случае это выглядело бы так, как будто я ожидал драки и уже встал на сторону Рорка, – он посмотрел на свои руки. Они дрожали, сотрясаясь под тяжестью его раскаяния. – Когда мы поженились, я пообещал твоей матери, что не убью ни одного Хорусианина, но я не знал, что шок будет таким сильным. Ты должна понять, это был несчастный случай. Я бы никогда сознательно не причинил ей вреда.

Я сглотнула и почувствовала, как слёзы жгут мне глаза.

– Она шокировала тебя.

Он кивнул, и по его щекам потекли новые слёзы.

– Она просто хотела, чтобы я отпустил её. Ей было невыносимо видеть, как Рорк избивает её друга.

Я медленно, прерывисто вздохнула. Это был мой отец. Не враг. Мой отец.

Папа взял вилку и положил её на тарелку.

– Рорк не мог заставить себя обвинить меня в её смерти, поэтому он обвинил другого Хорусианина.

Я чуть было не сказала, как удобно, что Рорку было в чём винить кого-то, кроме себя, но не стала. У меня перехватило горло. Я ничего не могла сказать.

– Я не думаю, что он хотел убить Хорусианина, – сказал папа. – Он был зол и не знал своей силы.

Все трое кружились у меня в голове. Папа, Рорк и мама. Несмотря на то, что сказал папа, она, должно быть, хотела его сильно шокировать. Я задавалась вопросом, сожалела ли она в тот момент о том, что вышла замуж за Сетита, сожалела ли о любви к кому-то, кто удержал бы её от борьбы с Рорком вместо того, чтобы присоединиться к ней, чтобы остановить его.

Может быть, Дейн всё-таки был прав. Любовь была не самой важной вещью. Любовь может привести тебя по стольким извилистым путям.

– Ты должен был сказать мне, – сказала я, когда смогла выдавить из себя слова.

– Какой смысл было заставлять тебя ненавидеть нас?

– Я не ненавижу тебя.

Я встала, подошла к его стулу и обняла его. Я положила голову ему на плечо, как делала, когда была маленькой девочкой.

– Мы семья. Я всегда буду любить тебя и Рорка. Всегда.

Он кивнул, поглаживая мои волосы.

– Мне так жаль, Эйслинн. Ты никогда не узнаешь, как мне жаль.

Я действительно знала. Как я могла этого не знать? Он отчаянно скучал по ней, любил её так сильно, что не стал принимать эликсир. Он не хотел прожить сотни лет без неё. Вместо этого он надеялся на загробную жизнь, чтобы они снова могли быть вместе.

Я отстранился и снова сел на свой стул. Папа скоро заснет.

– У меня есть ещё кое-что, о чём я хотела тебя спросить.

– Что? – морщины на его лице делали его таким же изможденным, как сфинкс.

– Где ты взял Талисман Адольфо?

Он помедлил, не отвечая.

– Я видела фотографии этого на базе Хорусиан, – сказала я. – Я видела его достаточно раз на твоей шее, чтобы узнать. Где ты его взял?

Он вздохнул и провёл рукой по волосам.

– Адольфо знал моих родителей. Из того, что я собрал воедино, следует, что, когда в 1494 году разразилась чума, Адольфо умер, и мой отец забрал у него талисман. Я вырос, видя, как мой отец носит его. Я никогда не предполагал, что он был настоящий. Он держал это в секрете от всех. Я полагаю, он думал, что кто-нибудь заберёт его у него, если узнает. И, может быть, они бы так и сделали. Хорусиан в те дни в Ирландии не было, но тамошние Сетиты могли быть безжалостными. Семьдесят пять лет спустя мой отец умер от пневмонии, и я похоронил талисман вместе с ним. Только после того, как мы с твоей матерью поженились, я понял, что это было. Когда она была беременна Рорком, она показала мне рисунки и попросила меня поискать их, пока я охотился за реликвиями. Она сказала, что, если я когда-нибудь найду его, я должен уничтожить его и принести ей осколки.

Папа провёл рукой по выпуклости, от талисмана у него под рубашкой.

– Я не сказал ей, что знаю, где он находится, но я перевез нас в Ирландию, эксгумировал могилу моего отца и положил талисман в склеп. Позже я переложил его в сейф в Фэрбенксе, – его взгляд стал жестким и отстранённым. – Я не уничтожил его по одной причине: если Хорусиане когда-нибудь убьют мою семью, я отомщу так, как они не видели веками.

– Это не очень эффективная угроза, – сказала я, – если они не знают, что он у тебя есть.

Папа бросил на меня строгий взгляд, который говорил, что эту тайну следует хранить.

– Если бы стало известно, что он у меня, каждый живой Хорусианин попытался бы убить меня, чтобы уничтожить его, и каждый Сетит попытался бы забрать его у меня, чтобы они могли его использовать. Никому с обеих сторон не было бы дела до случайного убийства моих детей в процессе, – папа положил одну руку поверх моей и сжал её. – Я как раз собирался предложить Хорусианам обмен за него – тебя за талисман. К счастью, я не проработал детали. Заключать с ними сделку всегда рискованно. Запомни это. Они не соблюдают правила сделки.

– Я запомню.

Папина рука отпустила мою, и он устало моргнул.

– Я вообще не спал после того, как тебя похитили. Наверное, поэтому я сейчас так устал.

Он начинал ощущать действие снотворного.

– В последнее время я много думала о Cетитах, – сказала я. – Вам так легко быть судьями и присяжными для других людей, решать, кому жить, а кому умереть. Мне это труднее, но, в конце концов, я приняла собственное решение.

Его веки опустились.

– Что ты имеешь в виду?

– Несмотря на то, что я люблю Рорка, Джека и Лечеминантов, то, что они делают, неправильно. Я больше не могу помогать тебе, чтобы остановить скарабеев.

Папа откинулся на спинку стула, ссутулившись.

– Ты хочешь вернуться домой?

– Да, – сказала я. – Мне нужно уйти.

– Я могу отправить тебя обратно в Бостон… – папа закрыл глаза. Он совсем забыл, что Лечеминанты больше не в Бостоне. Я не стала его поправлять. Он не мог понять смысла того, что я говорила. Он откинул голову назад и закрыл глаза, расслабляясь в кресле.

– Папа?

Он не ответил, но с Альтовенено в его организме он не уснул бы надолго. Я осторожно сняла талисман с его шеи. Когда я надела его, он был тёплым на моей коже. Я потрогала шероховатую поверхность. Это олицетворяло как любовь моего отца к своей семье, так и его угрозу мести, если нас убьют. Теперь я носила его на своём сердце.

Я взяла ключ от магазина ковров и мобильный телефон отца. Его невозможно было отследить, а прямо сейчас мне нужна была эта безопасность. Ему придётся довольствоваться одноразовым, пока он не найдёт замену. То же самое с его арендованной машиной. Я взяла свой чемодан, сумочку и паспорта, мне понадобится больше одного комплекта удостоверений личности, прежде чем я смогу где-нибудь обосноваться. Затем я достала наличные из бумажника моего отца. У него было больше в сейфе отеля, но я всё ещё чувствовала себя виноватой за то, что сделала то же самое, что и Чисиси. Наконец, я взяла флаконы с кровью Сетита из лаборатории скарабея моего отца и пакет на молнии, полный плоти, из холодильника. Я спрятала его с глаз долой на дно своей сумки через плечо.

Я написала ему записку, в которой объяснила, что я делаю, и попросила его не пытаться остановить меня. Я положила её на стол и поцеловала его в лоб. Ещё несколько мгновений я задержалась у двери, разглядывая своего отца, запоминая его, чтобы позже я смогла вспомнить, каково это было, когда он был рядом.

Затем я ушла, чтобы встретиться лицом к лицу с Хорусианами.

ГЛАВА 29

Я поехала в отель в другой части Луксора. Я заставила себя думать о том, что ждёт меня впереди, а не обо всём, что я оставила позади. Папа, Рорк, Джек. Если я хотела нормальной жизни, я должна была создать её для себя. Если я хотела, чтобы Хорусиане предоставили отсрочку от скарабеев, я должна была заставить их согласиться на это. Другого выхода не было.

Парковка отеля была хорошим местом, чтобы спрятаться, потому что я могла сидеть и разговаривать по телефону, не привлекая большого внимания, и если бы мне нужно было быстро уйти, я бы могла это сделать.

Я сделала две фотографии талисмана с телефона моего отца и отправила их на свой мобильный телефон, который, как я предполагала, всё ещё находился на базе Хорусиан. Потом я позвонила Дейну. Он снял трубку после второго гудка.

– Алло?

– Привет, Дейн. Скучаешь по мне?

Он рассмеялся, и в его смехе было больше иронии, чем веселья.

– Каждый день. И особенно когда идёт дождь.

– Тогда хорошо, что ты живёшь в пустыне.

Он не стал это комментировать.

– Ты Хорусианка, – сказал он с ноткой упрёка. – Ты не принадлежишь Сетитам. Ты должна это понять.

Я старалась, чтобы мой голос звучал легко.

– Да, если новости выйдут наружу, это, скорее всего, быстро положит конец моей помолвке с Джеком.

– Хорошо. А теперь поступи разумно и присоединяйся к нам. Сделай это по своему усмотрению, и всё будет по-другому. Ты не будешь пленницей.

– Прости. Я читала о ваших мирных договорах, – если бы я сдалась им, и они убили бы меня, Люсинда сочла бы это забавным. Она, вероятно, посвятила бы целую главу в своей следующей книге злорадству по поводу моей кончины.

– У Рорка тоже есть хорусианские способности? – спросил Дейн.

Я проигнорировала вопрос.

– Я позвонила, чтобы заключить сделку. Передай это своим лидерам: остановите скарабеев на год. Это даст Сетитам справедливое предупреждение. У них будет шанс прекратить принимать эликсир, так что их жизни будут спасены, когда вы снова освободите скарабеев. Но вы должны остановить тех, кто уже есть в этом мире.

– Не можем, – сказал Дейн. – У нас под рукой нет столько спрея от насекомых.

– Я знаю, что вы можете отключить обонятельные рецепторы скарабеев. Я прочитала файлы на ваших стенах.

Дейн резко втянул воздух и выругался.

– Что ещё ты выяснила?

– Я позвонила не для того, чтобы говорить об этом. Я позвонила, чтобы сказать тебе остановить скарабеев.

– Ну, этого не случится. Я могу сказать тебе это, ни с кем не советуясь.

Я осмотрела парковку, проверяя, не наблюдают ли за мной.

– У меня есть Талисман Адольфо. Если Хорусиане согласятся на мои условия, я передам его в конце года.

– У тебя есть талисман Адольфо? – Дейн не скрывал своего скептицизма. – Это удобно. Где ты его взяла?

– Семейная реликвия. Пойди проверь; мои бабушка и дедушка числятся в списке Сетитов, которые жили в Ирландии во времена Адольфо. Он был у моего отца ещё много лет назад. Я просто не понимала, что это за талисман, пока не увидела рисунки в ваших файлах.

– Я так не думаю. Твоя мама уничтожила бы его.

– Она не знала, что он у него был, – я рассказал Дейну историю моего отца, добавив: – Он хранил его в безопасности, потому что хотел отомстить, если Хорусиане когда-нибудь уничтожат его семью.

– Типичное мышление Сетита.

– Если ты хочешь его, тебе придётся остановить скарабеев на год.

Дейн сделал паузу.

– Даже если он у тебя есть, ты им не воспользуешься. У тебя хорусианские гены. Если ты откроешь его, ты будешь первой, кого он убьёт.

Я потрогала свою рубашку, где лежал талисман.

– Держу пари, я могла бы заставить Джека открыть его, пока мы с Рорком находились бы на безопасном расстоянии.

– В самом деле? Если ты так уверена в Джеке, почему ты никогда не говорила ему, что обладаешь хорусианскими способностями?

Дейн слишком хорошо меня знал. На это у меня не было ответа.

– Ты хоть представляешь, – продолжал он, – что сделают Сетиты, если завладеют этим талисманом?

Я представляла, вот почему я не отдала бы его ни одному Сетиту, но я не собиралась позволять Дейну раскрыть мой блеф. Талисман был слишком важен для Хорусиан, чтобы не торговаться за него, даже если бы они подозревали, что я никогда не воспользуюсь им. Я старалась говорить деловым тоном.

– Помнишь записку, которую я тебе оставила? Я спросила, готов ли ты пожертвовать собой и своей семьёй ради общего блага. Каков твой ответ?

– Ты уже знаешь. Мои отец и брат умерли ради общего блага. Мы с мамой всё ещё боремся.

– Ты не думаешь, что я способна на такую же жертву? Если я доверь кому-то другому талисман, это может, в конечном счете, убить меня, но если это то, что нужно, чтобы остановить скарабеев, тогда я это сделаю.

Дейн издал рычащий звук в глубине своего горла.

– Твоя проблема в том, что у тебя неправильное представление о том, что составляет высшее благо. Ты ни на минуту не можешь подумать, что…

– Я отправила две фотографии талисмана на свой мобильный телефон, – сказала я, не давая ему закончить. – Я предполагаю, что он всё ещё у вас где-то на базе. Иди, посмотри на него. На одной фотографии талисман крупным планом, а на другой он надет на мне. Покажи их своим лидерам. Передай им мои требования. Я перезвоню через два часа, чтобы получить их ответ.

– Два часа? – недоверчиво повторил Дейн. – Мы не можем связаться со всеми нашими лидерами за два часа, не говоря уже о том, чтобы прийти к соглашению. Дай нам день.

Он тянул время, искал способ обойти мои требования или искал способ найти меня.

– Три часа, – сказала я.

Он помолчал.

– К чему такая спешка?

Я не могла придумать правдоподобную ложь, и я не хотела говорить ему правду, что я была одна, что мой отец скоро проснётся и будет искать меня, что я хотела выбраться из Египта как можно быстрее.

Дейн заговорил в наступившей тишине.

– Дай трубку своему отцу. Мне тоже нужно его слово на этот счёт.

Неужели он так быстро догадался? Мои мысли вернулись в школьный коридор, когда Дейн рассказал мне всевозможные факты обо мне из того, что я даже не считала подсказками.

Мне действительно следовало попросить поговорить с его матерью, а не с ним.

– Даю тебе три часа, – сказала я и повесила трубку.

Во время ожидания я купила фонарик и отвёртку. Отвёртки не только работали лучше, чем ножи, чтобы завести автомобиль, они также были необходимы для замены номерных знаков арендованного автомобиля на другие номера.

Я надеялась, что туристы в соседней машине не заметят подмены и что это изменение поможет скрыть мою машину от отца или от египетской полиции, если папа будет в таком отчаянии, что попросит их о помощи.

Я купила билет до Карнакского храма и отдала его таксисту, чтобы он воспользовался им позже. Если платят достаточно, таксисты не задают много вопросов. После этого я посетила магазин ковров. Я прошла по туннелям на территорию храма и открыла потайную дверь в колонне. Я стояла в душной каменной комнате, ожидая, пока путь не освободится. Наконец я выскользнула и присоединилась к толпящимся вокруг туристам. Я прошла мимо полулежащих сфинксов и мимо рядов статуй, все они стояли неподвижно, скрестив руки на груди. Многие были безголовыми. Мне всё ещё казалось, что они наблюдают за мной, что они знают, кто я такая.

Древние египтяне верили, что чем больше статуя, тем большее значение она имеет. Все они были больше, чем жизнь. Некоторые были высотой в три этажа. Этот эффект заставил меня почувствовать, что я съёжилась, как будто я была лилипутом, покинувшим свою землю.

В одном месте на большом подиуме сидел каменный скарабей размером с питбуля. Стоявший рядом гид объяснял, как в древние времена люди думали, что, если они обойдут подиум семь раз, скарабей исполнит их желание. Кольцо жителей Запада радостно совершало обход насекомого.

«Удачи», – хотела сказать я.

Я получила серию звонков с неопознанного телефонного номера. Должно быть, мой папа проснулся, прочитал мою записку и купил новый телефон. Я не ответила. Я также не ответила, когда позвонил Рорк, а затем Джек. Должно быть, мой отец сказал им, что я сбежала. Снова.

Я хотела поговорить с ними обоими, объяснить, что это было по-другому. В Бостоне я бежала от правды. В Глостере я бежала от того факта, что не могла изменить людей, которых любила. Теперь я не убегала. Я уезжала в лучшее будущее, в жизнь, о которой мечтала всё это время. И я избавлюсь от скарабеев в течение года, это будет акт любви к Рорку, Джеку и его семье, прежде чем я исчезну.

Я не отвечала на телефонные звонки. Я не могла позволить никому отговорить меня от того, что я делала.

В три часа я позвонила Дейну. Я не потрудилась поздороваться. Я хотела, чтобы этот разговор был как можно короче.