Текст книги "Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)"

Автор книги: Джанет Рэллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Я надеялась увидеть проблеск раскаяния на его лице. Он просто раздражённо вздохнул и жестом пригласил меня следовать за ним.

– Я покажу тебе, почему я не могу их кормить.

Я спустилась с ним вниз. Когда мы подошли к двери кабинета, он открыл её, но не вошёл.

– Иди к террариуму, – сказал он.

Поколебавшись, я подошла. Крышка всё ещё была плотно закрыта на баке. Я не видела, чтобы насекомые двигались внутри. Их либо похоронили, либо они сбежали. Я оглядела комнату, проверяя, не ползают ли они по стенам.

– Где они? – спросила я.

– Зарылись в землю, как и положено.

Я раздраженно подняла брови, глядя на него.

– Так что бросай… эту дрянь… и покончим с этим.

– Смотри, что произойдёт, когда я войду, – он неторопливо вошёл в комнату. Не успел он сделать и пары шагов, как скарабеи вылезли из грязи, поднялись с земли и взлетели. Они влетели в оргстекло. Несколько раз отскочив, они приземлились на стену и потолок, возмущённо жужжа и ища выход.

Рорк подошёл к краю аквариума и положил руку на дверцу люка. Скарабеи полетели в ту сторону, переползая друг через друга, зависая под его рукой.

Рорк убрал руку с бака и протянул мне бумажное полотенце.

– Если я открою эту дверцу, они вылетят. Потом они меня укусят, у меня появятся рубцы, я распухну, это будет противно. И мне придётся их убить, что разрушит папин эксперимент. Ты бы этого не хотела, – он протянул мне сложенное бумажное полотенце. – Так что это твоя работа, пока твоя ДНК Сетита не включится, и скарабеи не захотят тебя тоже съесть.

Я не взяла бумажное полотенце.

– Разве нет другого способа? Мне уже приходилось носить эти штуки в носках. Я, вероятно, никогда больше не смогу пользоваться футляром для зубной щётки, а носки уже намного менее привлекательны.

– Нет, – Рорк одарил меня примирительной улыбкой. – Подумай, как расстроится папа, если скарабеи умрут, пока его не будет. Он хочет, чтобы они размножались, тогда он сможет попытаться убить их разными способами.

Папа довольно долго говорил об этом во время поездки в Бостон. В то время я думала, что он был более опечален тем, что покинул свой проект «Скарабей», чем тем, что покинул нас.

Я неохотно взяла бумажное полотенце из рук Рорка. Он вышел из комнаты, напевая.

Я вернулась к дверному проёму и стала наблюдать за жуками. Они облетели круг, поволновались ещё несколько минут, затем приземлились на дно террариума и снова углубились в рыхлую грязь. Они исчезли так быстро, что казалось, будто нырнули в землю. Единственным доказательством того, что они всё ещё были там, были крошечные неровные кучки грязи, которые они оставили после себя.

Убедившись, что жуки успокоились, я поспешила туда. К тому времени, как я открыла дверцу люка, они снова появились, откликаясь, как я предположила, на маленький кусочек плоти Сетита в бумажном полотенце. Я быстро бросила его внутрь. Они не пытались вылететь из отверстия. Каждый из них нырнул в сочащийся кусок.

Я не сводила глаз с люка, чтобы закрепить его, но краем глаза наблюдала, как жуки роятся над своим обедом. Немного покопавшись, каждый из них оторвал кусок, покатил его в свой туннель, а затем снова исчез в грязи.

Ложась спать в ту ночь, я задавалась вопросом, как скарабеи вели себя в дикой природе. Были ли они похожи на летающих пираний? Они отрезали плоть от человека? Они должны были это делать, но я не могла избавиться от образа того, как они массово приземляются на кого-то и тащат сопротивляющуюся жертву вниз, в землю.

* * *

Следующим утром Корделия всё ещё вела себя сдержанно и обиженно. Она демонстративно проигнорировала Рорка за завтраком и едва заговорила со мной, прежде чем скрылась наверху в своей комнате. Рорк спустился вниз, чтобы посмотреть телевизор. Я ожидала, что Джек пойдёт с ним, но он остался на кухне со мной.

– Чем бы ты сегодня хотела заняться? Дальше осматривать достопримечательности?

– Могу я воспользоваться компьютером? Я хочу погуглить Хорусиан.

Чем больше я знала о группе Дейна, тем лучше я могла бороться с ними.

– Исследования, – сказал Джек, – я должен был догадаться. Ты дочь своего отца, – он встал и жестом пригласил меня следовать за ним наверх. – Сетиты не пишут в Интернете то, что они знают о Хорусианах. Это не то, о чём мы рассказываем публике. Хотя у меня есть несколько книг, которые ты можешь почитать.

Он отвел меня в свою комнату. Я была права насчёт книжного шкафа; он занимал почти всю стену. Большая кровать из вишневого дерева стояла в центре комнаты, а по нижней половине стен тянулись замысловатые деревянные панели. Если бы не старинный деревянный письменный стол у третьей стены, комната могла бы сойти за современную.

Пока Джек доставал книги со своих полок, я заметила две фотографии в рамках на его столе. На одном были изображены Лечеминанты, позирующие рядом с голубыми водами пляжа. Другим был групповой снимок баскетбольной команды Джека. Я задержалась на этой фотографии, отметив почти против своей воли, что Джек был самым красивым парнем в группе. У него, наверное, было много подружек в старшей школе. Может быть, он даже влюблялся несколько раз. Должно быть, тяжело встречаться с людьми, зная, что ты не можешь доверить им свои секреты. Любая девушка, которая знала правду о нём, также могла передать его властям.

Я удивлялась, почему все были так уверены, что я сохраню их секреты в безопасности. А может, и нет. Может быть, они будут внимательно следить за мной, чтобы убедиться, что я не свяжусь с полицией. Я отбросила эту мысль. Мой отец, должно быть, заверил Лечеминантов, что я их не предам. Папа знал, что я никогда не сделаю ничего, что причинило бы боль ему или Рорку. Верность друг другу всегда была главным правилом нашей семьи.

Джек протянул мне книгу в чёрной кожаной обложке, похожую на художественный альбом для рисования. Я открыла её. Название гласило: «Судьба Сетитов и Хорусианский обман» Люсинды Нил. Двадцать восьмое издание.

– Люсинда Нил, – повторила я. Я не знала, что она писательница. По словам моего отца, ей было девятьсот лет. Сколько из этих лет она пряталась на полюсах?

Джек, должно быть, неправильно понял причину, по которой я повторила её имя.

– Древние Сетиты использовали названия водоёмов вблизи того места, где они родились, для своих фамилий.

Что объясняло, откуда у моей семьи появилось название Бросна, реки в Ирландии.

Я пролистала несколько страниц книги. Я не могла не испытывать отвращения к ней, так как её написала Люсинда, но я хотела знать всё, что могла, о Хорусианах. Джек положил другие книги на стол рядом со мной.

– Эти тома посвящены долгой и славной истории умерших Сетитов.

– Только тех, кто умер?

Мне пришло в голову, что моего отца можно было бы упомянуть в учебнике истории.

– Немногочисленные историки-Сетиты не пишут о тех, кто всё ещё жив. Живые не хотят, чтобы информация попала не в те руки.

Я больше не задавала никаких вопросов. Вместо этого я отнесла книги в свою комнату и начала читать книгу Люсинды. Я пропустила главы, посвященные способам сделать так, чтобы смерть жертв казалась естественной. Я бегло просмотрела отчёт о том, как давным-давно Сетиты охотились на Огненных соколов до полного исчезновения, чтобы убедиться, что больше не может быть создано Хорусиан, точно так же как древние Хорусиане уничтожили всех морских змеев-Левиафанов, чтобы их гены никогда не могли быть использованы снова. Мне нужна была информация о том, как Хорусиане работали в современном мире.

Я нашла много информации. Хорусиане, как я выяснила, часто становились врачами и дантистами, чтобы искать людей с Сетитской адаптацией. Хорусиане также были обнаружены в полицейских подразделениях в крупных городах, чтобы отслеживать подозрительные убийства. Они знали, что Сетиты любят жить в городах у водоёмов, поэтому в этих городах было самое большое население врага. Они работали в больницах и патологоанатомических отделениях, где могли тайно проверять ДНК пациентов. Они проверяли записи в родильных отделениях на случай, если женщины не знали, что отцы их детей были Сетитами. Если у женщины был явный признак разрыва или разрыв матки, Хорусиане прикрепляли электронные маркеры к младенцам, чтобы отслеживать их.

Примерно раз в столетие Хорусиане предлагали провести мирные переговоры с Сетитскими группами. Это всегда была ловушка, чтобы убить легковерных, и, по словам Люсинды, так будет всегда.

«Мы не можем иметь мира с врагом, – писала она. – Мы можем уничтожить их только до того, как они уничтожат нас. Другого возможного исхода нет».

Я на несколько мгновений оторвалась от чтения, чтобы обдумать заявление. Разве мои родители не доказали, что может быть мир, по крайней мере, между отдельными людьми? Если бы Сетит и Хорусианин могли пожениться, то, безусловно, был бы возможен больший мир.

Что нужно было бы для того, чтобы объявить о постоянном прекращении огня между группами, которые воевали тысячи лет? Казалось, что мы с Рорком были в лучшем положении для заключения такой сделки. Наша родословная происходила из обеих групп. Но Рорк выбрал Сетитов, а я… Что я могла сделать? Ничего. Масштаб конфликта заставил меня почувствовать себя беспомощной и незначительной.

Люсинда провела много времени, оплакивая то, как Хорусиане объединялись в сеть, собирали информацию и работали вместе. Они всегда одерживали верх в этой войне, потому что у них была общая цель. Сетиты, с другой стороны, состояли из людей с разными целями, которые делали больше, чем их доля в борьбе.

Она перечислила множество примеров Сетитов, которые предавали других Хорусианам ради денег, мести или для того, чтобы уничтожить конкурентов.

«Сетиты, – писала Люсинда с явной горечью, – больше озабочены богатством, роскошью и защитой своего комфортного образа жизни, чем борьбой с общим врагом. Легче надеяться, что Хорусиане не найдут тебя, чем встать, встретиться с ними лицом к лицу и рискнуть смертью ради общего блага. Если бы только однажды мы смогли объединиться достаточно надолго, чтобы уничтожить Хорусиан, у нас не было бы ничего, что могло бы остановить наше господство над всем человечеством. Нам не пришлось бы прятаться среди людей. Вместо этого мы могли бы потребовать лидерства, которое по праву должно принадлежать нам. Нам приносили бы жертвы, которые когда-то приносили древним богам».

Каким бы пугающим ни было это заявление, меня не удивило, что его написала Люсинда. Не нужно было хорошо знать её, чтобы догадаться, что она хотела доминировать над низшими смертными. Я продолжала читать.

Сетиты никогда, никогда не должны пытаться вести переговоры о заложниках с врагом. Каждый раз, когда это пытаются сделать, Хорусиане ведут себя так, как будто они заключат сделку, а затем жертвуют своими людьми, чтобы убить ещё больше наших представителей.

Эта информация заставила меня задуматься. Стал бы Дейн уничтожать свой собственный народ, чтобы убить Сетитов? Неужели он предпочел бы умереть сам, чем увидеть, как Сетиты обретут свободу? Может быть, я уже знала ответ. Он думал, что правильное и неправильное важнее любви. Я вернулась к чтению.

Поскольку электрические заряды Хорусиан вызывают сердечную недостаточность, большинство смертей Сетитов, по-видимому, происходят от естественной сердечной недостаточности, и поэтому о них не сообщается полиции.

Я представляла себе, что большинство Сетитов держались как можно дальше от полиции. Они всё равно не хотели бы, чтобы кто-то проверял их прошлое.

Я не отрывалась от книги Люсинды до тех пор, пока мой желудок не заурчал, а запах пиццы, доносившийся вверх по лестнице, не заманил меня на кухню.

Джек и Рорк ели за столом. Корделии поблизости не было. Я рассказала Рорку всё, что узнала о Хорусианах. Большая часть этого не была для него в новинку. Папа уже рассказывал ему такие подробности.

Мне не терпелось вернуться к книге и прочитать историю, связанную со скарабеями, но после обеда Джек сказал:

– Моя мама сказала Корделии, чтобы она сходила с тобой по магазинам сегодня днём. Я могу позвать её, или… – он поставил тарелку в посудомоечную машину. – Я могу отвезти тебя.

Папа оставил мне пять тысяч долларов наличными на всё, что мне было нужно, пока его не было. Если бы я отклонила предложение Джека, миссис Лечеминант, вероятно, отправила бы нас с Корделией сегодня за покупками. Было бы лучше пойти с Джеком. Он был дружелюбен, настолько дружелюбен, что я была почти уверена, что он пытался компенсировать холодность Корделии.

– Если ты не против отвезти меня, – сказала я.

Он усмехнулся.

– Я не против.

– Дай мне несколько минут, чтобы собраться.

Рорк закатил глаза.

– Только девушкам нужно готовиться тратить деньги.

Джек откинулся на спинку стула.

– Это не то, что ты должен говорить девушке, – сказал он Рорку. – Ты говоришь: Ты уже отлично выглядишь, – Джек кивнул мне. – Кстати, ты уже отлично выглядишь.

– Я ненадолго, – я не соврала. По крайней мере, по меркам девушек.

Джек отвёз меня в Саут-Шор-Плаза. Он провёл меня мимо мест, где я обычно делала покупки, в сторону самых дорогих универмагов. Неделю назад я бы настояла на том, чтобы поехать куда-нибудь подешевле, но теперь я не могла убедить себя, что деньги достаточно важны, чтобы поднять этот вопрос.

Я не ожидала, что Джек внесёт в это какой-либо вклад. Рорк никогда так не делал, когда я ходила с ним по магазинам. Джек помог мне выбрать вещи и хотел посмотреть, как я их примеряю. Демонстрировать ему наряды было странно. Было что-то интимное в том, как его глаза скользили по мне, в улыбках, которые он посылал, когда ему нравилось, как сидят джинсы или свитер.

– Я рад, что ты выбрала так много голубых вещей, – сказал он сразу. – Синий цвет подчёркивает цвет твоих глаз, – его взгляд стал задумчивым, одобрительным. – У тебя красивые глаза.

После того, как я нашла достаточно одежды и заплатила за неё, и мы перетащили всё в машину Джека.

– Спасибо за твою помощь, – сказала я, когда он открыл багажник. – Мне жаль, что тебе пришлось потратить полдня на то, чтобы быть моим консультантом по стилю.

– Нет проблем, – он положил пакеты внутрь. – Мне понравилось, что был повод пялиться на тебя без остановки.

Я покраснела от комплимента. Джек флиртовал. И он был достаточно красив, достаточно богат, и, вероятно, у него могла бы быть любая девушка на выбор. Его внимание не должно было так подпитывать моё самолюбие, но оно это сделало. Я предположила, что после того, как Дейн использовал меня, было приятно слышать, что кто-то считает меня привлекательной.

Джек выпрямился и потер шею сзади.

– Не говори Рорку, что я это сказал. Он немного перегибает с заботой, не так ли?

– Да, – сказала я. – Вроде того.

Джек закрыл багажник.

– Перед тем, как мы вчера отправились осматривать достопримечательности, он отвёл меня в сторону и сказал, что, если я сделаю что-нибудь ещё, чтобы расстроить тебя, он разорвёт мои внутренности пополам.

Я вздохнула.

– Извини за это.

«Мерседес» стоял в конце парковки, среди рядов пустых машин. Мы сели в машину, и я по привычке заперла двери. На этот раз движение показалось ироничным. Мы были Сетитами. Это всем остальным нужно было запирать от нас свои двери.

– Я не виню Рорка за чрезмерную заботу, – сказал Джек, устраиваясь на своём месте. – Я полагаю, у него было много работы, держа парней подальше от тебя.

Я не ответила. Эта тема приведёт к Дейну, от разговоров о нем я планировала держаться подальше. Я просто улыбнулась в ответ. Джек был прекрасным отдыхом для моего взгляда. Когда пытаешься забыть о своём бывшем парне-ставшем-врагом-который-теперь-пытается-убить-тебя, наличие горячего парня, на которого можно посмотреть, очень кстати.

Джек не завёл машину. Казалось, он чего-то ждал. Нет, он думал о том, как бы что-то сформулировать.

– Всё это…

Всё это – Рорк и я, внезапно брошенные в его семью? Моё нежелание жить как Сетит? Я напряглась, ожидая, когда Джек закончит свою фразу.

Он положил руку мне на колено.

– Послушай, я хочу, чтобы ты знала, что я сожалею о твоей первой ночи здесь. Действительно. Мы с Корделией не думали о том, как тебя воспитывали, я имею в виду, с твоей мамой и всем остальным…

Фраза прозвучала несколько оскорбительно.

– А что насчёт моей матери?

Джек убрал руку с моего колена и провёл ею по волосам.

– Я только усугубляю ситуацию, не так ли? Я пытаюсь сказать тебе, что ты мне нравишься. Я готов попробовать, если ты готова.

– Готов попробовать?

– Мы, – сказал он.

Я всё ещё не была уверена, что он имел в виду.

– Мы что?

Он удивлённо поднял брови.

– Разве ты не знала, что наши родители хотят, чтобы мы были… – он указал на меня, как будто это могло привести к слову, о котором идёт речь. – Ну, ты знаешь, парочка. Которая, в конце концов, поженится.

Я медленно выдохнула, мысленно повторяя слова Джека, чтобы убедиться, что поняла их. Казалось, было не много разных способов интерпретировать слова: в конце концов, поженятся.

– Ты хочешь сказать, что Сетиты заключают браки по договорённости? – я почувствовала мгновенную вспышку гнева. Недостаточно было того, что мой отец почти не давал мне права голоса в моей собственной жизни. Теперь он пытался контролировать, за кого я выйду замуж?

– Не по договорённости, – сказал Джек. – Но они бы поощрили это. Нас не так уж много вокруг, поэтому родители обычно подбирают пару для своих детей.

Я потёрла пальцами висок, пытаясь унять жужжание в голове.

– Это ещё одна вещь, о которой мой отец должен был мне рассказать.

– Ты не знала? – Джек подвинулся к дверце машины, чтобы лучше меня видеть. – А Рорк знает?

– О нас?

– О нём и Корделии.

Я рассмеялась от этой мысли.

– Ну, это союз, который не сработает.

Джек не казался обеспокоенным.

– Они переживут свою ссору. Как только Рорк увидит, что с тобой всё будет в порядке, он простит Корделию. Она так действует на парней.

Я снова рассмеялась, на этот раз нервно. Машина вдруг показалась маленькой. Я не собиралась позволять отцу выбирать мне мужа, но я не знала, как сказать об этом Джеку, не оскорбив его.

– И когда должен состояться этот союз между нами?

– Не в ближайшее время. Мы оба слишком молоды. А пока мы должны получше узнать друг друга.

Слишком молоды. Что это значило для людей, которые могли жить вечно?

– Сколько тебе лет? – спросила я.

Он улыбнулся, наслаждаясь моей нервозностью.

– Как ты думаешь, сколько мне лет?

Моё беспокойство усилилось ещё больше. Ему могло быть несколько столетий.

– Я надеюсь, что это число не приближается к ста.

– Мне восемнадцать или двадцать, в зависимости от того, как ты считаешь. Корделии, в любом случае, восемнадцать.

Мне не должно было быть всё равно. Я не собиралась выходить за него замуж. Тем не менее, я расслабилась в своём кресле.

– Двадцать – это не так уж плохо.

– Нет, – согласился он с весельем, – Это не так уж плохо, – он наклонился ближе, глядя мне в глаза, оценивая мою реакцию. – Всё это не так уж плохо, не так ли?

Мне следовало что-то сказать, отстраниться, сказать ему, что я не позволю отцу выбирать для меня ужин в ресторане, не говоря уже о муже. Близость Джека мешала говорить. Я не была уверена, было ли это вызвано влечением или нервами. У него были тёплые карие глаза; такие, которые могли бы ласкать тебя взглядом.

Джек накрыл мою руку своей, переплёл наши пальцы. Это было тепло, успокаивающе, маленький кусочек признания в мире, который в последнее время был совсем другим.

– Как давно ты знаешь об этом? – спросила я.

– Мои родители сказали мне об этом около шести месяцев назад.

Шесть месяцев. И мой отец ни словом не обмолвился об этом.

– Тебя устраивает, что наши родители… поощряют нас?

– Ну, меня стало устраивать после того, как увидел твою фотографию, – Джек смущённо улыбнулся. – Кроме того, твой отец написал письмо, в котором восхвалял тебя. Я решил, что если хотя бы половина из того, что он сказал, правда, то это будет хорошая сделка.

Я наклонила голову.

– У моего отца есть привычка искажать факты. Тебе лучше рассказать мне, что он сказал, чтобы я могла сообщить тебе, насколько это правда.

Джек провёл кончиками пальцев по тыльной стороне моей руки, создавая ленивые круги на моей коже.

– В письме говорилось, что ты ответственная, целеустремлённая и учишься на отлично.

– Я думаю, что это правда, – сказала я.

– Ты добра, особенно к бездомным животным.

Я подумала о Калико.

– Хорошо, это правда, хотя я никогда не думала, что мой отец считал это добродетелью.

– Ты честна.

Я пожала плечами.

– Обычно.

– Это честный ответ, – его пальцы скользнули вниз по моим, снова удерживая мою руку. – Он также сказал, что ты преданна.

Ну, я всё ещё была здесь со своим братом, вместо того чтобы сдать его полиции.

– Это правда.

– Ты не попадаешь в неприятности.

– До недавнего времени нет.

– Ты глубоко задумываешься о вещах.

Я вспомнила все мысли и образы, которые беспокоили меня в течение последних двух дней.

– На данный момент это может быть не очень хорошо.

– И ты слушаешься своего отца.

– Ему, вероятно, следует пересмотреть это заявление.

Джек улыбнулся.

– Я получаю очень хорошую сделку.

Он придвинулся ближе. Это определённо было влечение, которое делало моё дыхание поверхностным. Я напомнила себе, что собираюсь отказаться выходить за него замуж, а это означало, что мне, вероятно, не следует целовать его сейчас.

Я не только не слушаю своего отца, я не слушаю себя.

Джек провёл рукой по волосам у меня на затылке и наклонился, чтобы поцеловать меня. Я поколебалась, потом закрыла глаза. Его губы опустились на мои, нежно лаская. Это было неправильно, безрассудно, целовать Джека, когда я знала его всего пару дней. После того, как всё закончилось с Дейном, я пообещала себе, что никогда больше не буду импульсивно целоваться с парнем. Но добро и зло были отброшены, и безрассудство казалось всем, что осталось. Я обвила руками шею Джека.

Видишь, Дейн? Сказала какая-то часть меня. Ты мне не нужен. Некоторые парни хотят поцеловать меня, даже когда они не замышляют разрушить мою семью.

Я наклонилась ближе к Джеку. Он положил другую руку мне на поясницу, притягивая меня к себе, и углубил поцелуй. Я не собиралась сейчас думать о Дейне. Я была с Джеком и жаждала утешения в его объятиях. Он заставил меня почувствовать себя желанной, ценной. Кроме того, Джек, вероятно, был первым парнем, которого я поцеловала, который мог бы понять меня. Он знал о моём отце, о моём происхождении, на самом деле, он знал о моём Сетитском происхождении больше, чем я. И у Джека должно было быть много хороших качеств, если мой отец одобрял его.

Хотя мой отец, возможно, не одобрил бы то, как долго Джек целовал меня, или то, как его рука скользила по моей спине, как будто он хотел прижать меня к себе, пока между нами не останется места. Мой отец, вероятно, также не одобрил бы, если бы губы Джека оторвались от моих и проложили дорожку вниз по моей челюсти к шее.

Я судорожно вздохнула и растворилась в нём. Он перешел к моей шее, усиливая давление своих губ. Именно тогда в моей голове промелькнула мысль о вампирах и адаптациях Сетитов. Я отпрянула.

Джек перестал целовать меня и поднял глаза.

– Что случилось?

– Эм, – я тяжело дышала, и мне нужно было переориентировать себя. – Я просто не…

Я коснулась своей шеи там, где он поцеловал меня, и не закончила предложение.

Очевидно, он понял то, чего я не сказала. Уголки его рта приподнялись, но он попытался подавить улыбку.

– Это был всего лишь поцелуй, Эйслинн. Тебе не нужно беспокоиться о потере твоей жизненной силы. Кроме того, если бы я когда-нибудь взял что-нибудь у тебя, я бы позволил тебе взять что-нибудь у меня. Многим парам нравится это делать.

– О.

Я позволила своей руке упасть обратно на колени.

Он легко провёл пальцем по моей шее там, где поцеловал меня.

– Прости. Мне не нужно быть таким настойчивым, – он взял мою руку и сжал её. – Я просто долго ждал встречи с тобой.

Он ждал шесть месяцев, а это означало, что мой отец заключил эту сделку вскоре после смерти моей мамы. Это должно было быть после её смерти, потому что она бы на это не согласилась. Она хотела, чтобы мы с Рорком жили как обычные люди.

Джек запечатлел легкий поцелуй на моих губах, затем откинулся на спинку.

– Твой отец не хотел, чтобы мы встречались, пока ты не окончишь школу, но я рад, что он привёз тебя раньше.

Джек бросил мне последнюю улыбку, затем повернул зажигание.

Я пристегнула ремень безопасности, внезапно смутившись. Как всё так быстро ускользнуло от меня? Я никогда не целовалась с парнем, которого знала меньше сорока восьми часов.

Джек выехал с парковки и поиграл с радиостанциями, пока не нашел песню, которая ему понравилась. Мой взгляд всё время возвращался к нему. Я посмотрела на его решительный профиль и рассеянно провела пальцем по губам. Я всё ещё чувствовала давление губ Джека на свои, и это не было неприятно. По крайней мере, до тех пор, пока я снова не подумала о своей матери, а потом мне показалось, что я её предала. Она бы ни капельки не обрадовалась тому, что я только что сделала.

ГЛАВА 16

Когда мы с Джеком вернулись в дом, Рорк сидел за кухонным столом, просматривая Интернет на своём мобильном телефоне. Он поднял глаза, когда я вошла.

– Эй, ты получила то, что тебе было нужно?

– Я надеюсь на это, – сказал Джек. То, как он улыбнулся, заставило меня усомниться, что он говорил о моих покупках.

Я отвернулась от него, чтобы не покраснеть.

– Я купила отличную одежду. Ты хочешь её увидеть?

Рорк нерешительно вздохнул.

– Я думаю, я не это хотел услышать, не так ли? – он повернулся в кресле лицом ко мне. – Хорошо, покажи мне, что у тебя есть, но избавь меня от подробностей о том, сколько ты сэкономила, всё, что ты не купила, и всё остальное, что заставило бы мозговые волны нормального парня погрузиться в пустоту.

Я вытащила из сумки темно-синий свитер и прижала его к груди.

– Джек сказал, что это подчеркивает цвет моих глаз, – я многозначительно посмотрела на Рорка. – Некоторые парни знают, как быть вежливыми в отношении покупок девушек.

Я положила свитер на стол и полезла в сумку за следующим топом. Я не слышала, как Рорк встал или подошёл к Джеку. Я не понимала, что происходит, пока Рорк не разразился потоком ругательств. Затем я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он схватил Джека за рубашку спереди.

– Рорк! – крикнула я. – Что ты делаешь?

Он не слушал меня. Он с рычанием притянул Джека к себе.

– Ты воспользовался моей сестрой!

Я приложила руку к шее. Мне не пришло в голову проверить, оставил ли поцелуй Джека след. Очевидно, так оно и было, и Рорк это увидел. Я мысленно застонала от того, что была достаточно глупа, чтобы накинуть на себя свитер и сказать Рорку, чтобы он посмотрел на меня.

К чести Джека, он не оттолкнул Рорка. Он мог бы это сделать; Джек не был таким широкоплечим, как Рорк, но он был выше, и у них обоих была дополнительная сила.

Джек поднял обе руки.

– Успокойся.

Рорк усилил хватку.

– Прикоснись к ней ещё раз, и я оторву тебе голову. Буквально. Я оторву её.

Я бросилась к брату и потянула его за руку.

– Отпусти его. Он не сделал ничего плохого.

Рорку было что сказать по этому поводу. По большей части это были ругательства.

– Я серьёзно, – сказала я так строго, как только могла. – Прекрати это!

– Ты сейчас совсем запуталась, – сказал мне Рорк. – Ты не знаешь, что делаешь, но ему двадцать. Он знает лучше.

Джек медленно опустил руки.

– Я позволю Корделии объяснить тебе это, – он выглянул в коридор и крикнул: – Эй, Корделия, иди сюда! Ты нужна мне на минутку!

Я услышала нотку веселья в голосе Джека, но Рорк пропустил это мимо ушей. Он покачал головой.

– Ты позволяешь своей сестре сражаться в твоих битвах? Классный номер, полностью.

Корделия влетела на кухню, испуганно ахнула, затем метнулась и схватила Рорка за руку.

– Что ты делаешь? Отпусти!

Рорк не отрывал взгляда от лица Джека, и его хватка не ослабла.

– Посмотри на шею Эйслинн и скажи мне, что Джек не заслуживает побоев.

Она пристально посмотрела на меня. Я не хотела, чтобы она смотрела на мою шею. Это вышло за рамки неловкости. Я чувствовала себя «вещественным доказательством А» в судебном деле.

Корделия хмыкнула.

– Ну и что?

Её ответ так разозлил Рорка, что он переключил своё внимание на неё.

– Что за парень будет приставать к явно хрупкой девушке после того, как познакомился с ней всего два дня назад?

Корделия упёрла руки в бока и поджала губы.

– О, я не знаю, может быть, её суженый?

Его хватка на Джеке, наконец, ослабла.

– Суженый для чего?

Она закатила глаза.

– Я совершенно точно не выйду за тебя замуж.

Рорк совсем отпустил Джека, на время забыв о его грехах. В том, как Рорк склонил голову набок, глядя на Корделию, был какой-то застывший ужас.

– Отлично. Я не делаю тебе предложения.

Она возмущённо отбросила свои длинные светлые волосы с плеча.

– Ты понятия не имеешь, о чём я говорю, не так ли?

– Нет, – сказал Рорк, – и теперь нас двое, потому что ты тоже не знаешь, о чём говоришь.

Она ещё раз недовольно заворчала и прищурила глаза.

– В вашей семье серьёзные проблемы с общением, – она развернулась и вылетела из кухни, за ней тянулся след презрения.

Джек повернулся ко мне, разглаживая складки на рубашке. Это выглядело безнадежной задачей.

Рорк посмотрел, как уходит Корделия, затем повернулся к нам, на его лице отразились тревога и замешательство.

– О чём она говорит?

Я улыбнулась брату, радуясь хоть раз узнать секрет, которого он не знал. Это делало момент стоящим того, чтобы им насладиться.

– Папа забыл упомянуть несколько моментов о нашей поездке сюда.

Джек поднял мои сумки с одеждой.

– Я отнесу это в твою комнату, – он кивнул в мою сторону и быстро вышел. Очевидно, он не хотел видеть реакцию Рорка, когда тот узнает о своём будущем семейном назначении.

– О чём папа не упомянул? – спросил Рорк.

– Тот факт, что родители-Сетиты устраивают браки для своих детей или, по крайней мере, поощряют их.

У Рорка отвисла челюсть.

– Ты и Джек?

Я кивнула.

– Папа отправил Лечеминантам моё резюме полгода назад.

Рорк сделал шаг назад.

– Корделия и я?

– Бинго, – сказал я. – Добро пожаловать в Сетиты.

* * *

Рорк мерил шагами мою комнату, пока я складывала свою новую одежду. Он выглядел немного неуместно на фоне кружевных занавесок и обоев в викторианском стиле с цветами.

– Я не могу поверить, что папа сделал это со мной, – сказал он.

Я бросила пару джинсов в выдвижной ящик.

– Ты имеешь в виду, как он не рассказал тебе о важных вещах, которые повлияют на всю твою оставшуюся жизнь?

– Да.

– Я не испытываю к тебе особого сочувствия.

Рорк махнул рукой в воздухе.

– Корделия и я? Зачем ему это делать?

Я оторвала бирки от пары носков и положил их в выдвижной ящик.