Текст книги "Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)"

Автор книги: Джанет Рэллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Папа определённо вторгся на территорию одного из самых важных объектов Египта. Я достала свой телефон и снова набрала его номер. Он не взял трубку. Я надеялась, что его не увезли власти.

– Он не отвечает.

Чисиси пожал плечами.

– Он, вероятно, слишком глубоко внутри. Трудно поймать сигнал внутри двух миллионов каменных блоков, – он улыбнулся своей белозубой улыбкой. – Ты не веришь, что я говорю правду?

Я снова села на скамейку.

– Я подожду, пока не смогу поговорить со своим отцом.

Вместо того чтобы обидеться, Чисиси сел рядом со мной с весёлой ухмылкой.

– Ты умная девушка, раз не доверяешь мне. Я работаю здесь на Сетитов. Что может быть опасно, нет? – он наклонился ближе. Его дыхание тоже пахло чесноком. – Особенно для девушки, которая наполовину Хорусианка.

Я не совсем поняла его.

– Ты Сетит?

Если нет, то, как он узнал о них и обо мне?

– Нет. Я работаю на мистера Асуана, а теперь ещё на пару человек. Важные Сетиты. Очень старые. С тех пор как начались нападения скарабеев, они остаются в своих домах и не выходят. Я бегаю по поручениям и покупаю еду. Скарабеи очень плохая вещь, – он сказал это так, как будто не имел этого в виду. – Но они делают меня богатым человеком, – он издал тихий смешок. – Теперь мистер Асуан просит меня помочь твоему отцу. Достаю ему всё, что ему нужно. Так что я тоже выполняю для него поручения.

Чисиси всё ещё был слишком близко, хотя я не была уверена, было ли это потому, что мы говорили о Сетитах, или у него не было понятия о личном пространстве.

– Мой отец рассказал тебе обо мне? – спросила я. – О том, что я наполовину Хорусианка?

– Нет, мистер Асуан сказал мне. Все Сетиты здесь знают. Они говорили об этом с твоим отцом. Они не позволят ему сказать тебе, где они живут. Ты заставляешь их очень сильно нервничать, – он снова рассмеялся. – И я заставляю тебя нервничать. Я думаю, это означает, что я самый страшный человек в Каире, не так ли?

Я была рада, что он нашел это забавным. Пока я смотрела, как он хихикает, зазвонил мой телефон. Это был мой отец.

– Я не мог приехать за тобой, – сказал он, как только я поздоровалась. – Поэтому я послал человека по имени Чисиси. Он невысокого роста, местный, и на нём белая рубашка с длинными рукавами и джинсы, – мой отец только что описал большую часть мужчин в аэропорту.

– Он нашёл меня, – сказала я.

– Хорошо. У меня в номере отеля установлен новый террариум. В холодильнике есть чем накормить скарабеев.

Я крепче сжала телефонную трубку.

– Пожалуйста, скажи мне, что у тебя в мини-баре не хранятся человеческие части тела.

Папа возмущенно фыркнул.

– Ну, мы должны чем-нибудь накормить скарабеев. И не то чтобы я кого-то за это убил. Я не из тех, кто ходит вокруг да около, и убивает Сетитов

Я на мгновение забыла, что скарабеи не едят нормальных людей.

– Тогда как ты… Нет, если подумать, не говори мне. Я не хочу этого знать.

– Если ты чувствуешь брезгливость по поводу отрезания плоти, попроси Чисиси сделать это за тебя.

Я не хотела, чтобы Чисиси был в нашем номере, но позже, когда он отнес мои сумки в отель, я решила, что это меньшее из двух зол.

Несмотря на то, что Чисиси не знал об этом задании, пока мы не вошли в номер, у него не возникло никаких проблем с тем, чтобы отрезать кусок плоти и бросить его в террариум.

Довольно хорошая квалификация для того, чтобы быть «самым страшным человеком» в Каире.

ГЛАВА 23

Каир был похож на большинство крупных городов, слишком много небоскрёбов, переполненных жилых домов и сигналящих такси. Не хватает деревьев, кустарников и цветов. Вот почему миру требовалось больше ботаников. Большинство зданий, казалось, были сделаны из коричневого камня, как будто они выросли из выгоревшей на солнце земли. Только куполообразные мечети нарушали ландшафт, придавая городу немного разнообразия.

Осень здесь исчезла. Погода была приятной, 70 градусов2, с ярким открытым небом, которое заставляло вас чувствовать, что вы можете видеть вечно. Вдоль улицы, ведущей к нашему отелю, росли пальмы, а из вазонов у дверей высыпали пышные красные бугенвиллии. Оба напомнили мне Аризону, место, которое я хотела забыть.

Новостные станции по всему миру сообщали о нападениях скарабеев в Египте и других частях Африки. Предположительно, из-за этого туризм сократился на двадцать пять процентов. Единственное отличие, которое я заметила, заключалось в том, что баллончики со спреем от насекомых стояли рядом с открытками и солнцезащитным кремом на рыночных прилавках, как будто баллончик мог отогнать облако плотоядных скарабеев.

В Египте до сих пор сохранилось более 80 пирамид. В детстве я в тот или иной момент посетила большинство из них. Я посещала Великие Пирамиды с полдюжины раз. Пирамида Хуфу высотой почти 500 футов3 была самым высоким рукотворным сооружением в мире на протяжении более 3800 лет. Археологи до сих пор не знали, как древним удалось переместить шесть миллионов тонн известняковых блоков, некоторые из которых были добыты в пятистах милях отсюда, в верхние части пирамиды. Более того, поскольку пирамида Хуфу была завершена за двадцать три года, рабочим приходилось перемещать в среднем двенадцать блоков в час, каждый час, днём и ночью.

Мой отец сказал, что блоки были доставлены на вершины пирамид с помощью внутренних пандусных туннелей, и он, конечно, знал об этом. Следующие три ночи я провела, шныряя по сырым, вызывающим клаустрофобию туннелям, чтобы добраться до ряда секретных внутренних комнат. Действительно, казалось, что скрытым проходам не было конца. Я начала думать, что древние египтяне были скорее сусликами, чем людьми.

Потайные комнаты стоили тех царапин, которые я получила, ползая по грубым камням. Это были гробницы или кладовые для гробниц. В одной были запечатанные контейнеры с пшеницей. Мне не терпелось взять один из этих кувшинов и запустить пальцы в зерно. Я хотела посадить горсть и посмотреть, смогу ли я сотворить чудо, пробудив к жизни семена трёх тысячелетней давности.

Конечно, я не могла. Египетские Сетиты настаивали на том, что все артефакты являются частью их наследия и останутся в комнатах до тех пор, пока их не обнаружат. Я представила, как археологи будут интересоваться следами, которые мы оставили в песке на полу, поэтому я спросила об этом своего отца.

– О, я сомневаюсь, что местные Сетиты когда-нибудь позволят этим комнатам стать достоянием общественности, – сказал он. – Не тогда, когда есть информация о врагах фараона, морских змеях, и о тех, с блестящими глазами, которые сражались с ними. Мы бы не хотели, чтобы археологи слишком глубоко копались в этом.

На стенах висело множество компрометирующей информации. Зеленоглазые египтяне с обнаженными копьями сражались с людьми, чьи головы были похожи на угрей. Я предположила, что это было нелестное представление о Сетитах.

Папа подносил фонарик к каждому колодцу и переводил все важные на вид иероглифы, в то время как я сидела на полу и записывала то, что он говорил, в его ноутбук. После этого мы сфотографировали, как были расположены артефакты, затем надели перчатки и рассмотрели их, чтобы понять, дают ли они какие-либо подсказки о создании или уничтожении скарабеев.

Я осторожно передвигала фигурки из чёрного дерева, алебастровые шкатулки, золотые украшения, палочки с резными головами животных, миниатюрные лодочки, флаконы духов, украшенные стулья и слишком много других вещей, чтобы перечислить или запомнить. Я боялась, что уроню что-нибудь, и оно разобьётся и превратится в пыль. Мне было трудно осознать тот факт, что каждому объекту было тысячи лет. Я не могла как следует осмыслить такой промежуток времени.

Также было странно думать, что мои предки, как со стороны матери, так и со стороны отца, происходили из этого места. Я хотела бы знать их, хотела бы, чтобы какая-то часть их истории жизни была оставлена мне. Думая о них, мне захотелось завести новый дневник, захотелось записать историю своей жизни, чтобы она не растворилась в небытии уходящих лет, как у них.

Мы с отцом нашли среди артефактов множество резных скарабеев. Неудивительно. Они были так же священны для древних египтян, как кресты для христиан. Скарабеи ассоциировались с Хепри, богом само созидания. Они были знаком воскресения, жизни после жизни, потому что скарабеи появились из земли полностью сформированными.

Хепри часто изображался на фресках в виде человека с головой жука, что меня пугало, но, похоже, древние египтяне не возражали. Он был богом солнца, который каждое утро возрождался как молодое солнце, только что вышедшее из-под земли. Ежедневно он гонял солнце по небу как раз в тот момент, когда жук катал свой навозный шарик по земле и зарывал его в песок.

Лично я думала, что это довольно поэтичный взгляд на жука, который жил на какашках или, в последнее время, на плоти, но я думаю, что люди черпают смысл жизни везде, где могут.

Декоративные скарабеи были разбросаны по грудам артефактов; они были закреплены на кольцах, закреплены петлями на ожерельях, сидели на коробках и использовались в качестве печатей. В основном они были сделаны из зелёного камня. Это были крепкие маленькие чудовища, которые смотрели на нас с презрением.

Отец перевернул каждого скарабея, и я записала надписи, найденные на их нижней стороне. Некоторые, казалось, были не более чем талисманами на удачу и говорили что-то вроде: «Пусть Амон подарит хороший новый год». Папа показал мне пару сердечных скарабеев. Это были амулеты длиной от трёх до четырёх дюймов с надписями типа: «Его сердце истинно, он вышел из равновесия, и он не согрешил ни перед одним богом или богиней».

– Их кладут на грудь мёртвых, – сказал мне папа. – Это молитва о том, чтобы сердце не свидетельствовало против умершего, когда его или её действия будут осуждены Осирисом в загробной жизни.

Ещё долго после того, как мой отец убрал их, я думал о сердечных скарабеях. Человеку не нужно было ждать загробной жизни, чтобы его сердце свидетельствовало против него. Моё предало меня, влюбившись в Дейна. Может быть, и влюбившись в Джека. Почему я не могла влюбиться в нормального парня, который хотел хорошую, безопасную работу, которая никогда никого не подвергала бы опасности? Библиотекарь. Или шеф-кондитер.

Некоторые из скарабеев преподносили более таинственные послания. Один говорил: «Хорошо защищай нас, пока твоя работа не будет завершена и Хепри не призовёт роящееся облако домой». Мой отец снова и снова вертел его в руке в перчатке, пытаясь разгадать секрет того, как фараон планировал призвать скарабеев домой.

Когда мы извлекли всю информацию, какую смогли, из стен и артефактов, мы перешли к кувшинам. Вместе с другими нашими припасами мой отец притащил в камеры небольшой портативный рентгеновский аппарат. Он надеялся, что некоторые из кувшинов содержали папирусы, которые могли бы подсказать, как избавиться от скарабеев.

Поскольку нарушение печатей на банках привело бы к дальнейшему ухудшению состояния содержимого, египетские Сетиты не хотели, чтобы папа открывал какие-либо кувшины, если он не был уверен, что в них содержится папирус. Если бы он нашел что-нибудь с папирусом внутри, египетские Сетиты устроили бы папе встречу с египтологом, который мог бы обработать и сохранить хрупкое содержимое.

Тащить рентгеновский аппарат по узким туннелям было мучительно, особенно когда он обладал сомнительной эффективностью в выявлении того, что было в кувшинах.

– Если бы твоя мама была здесь, – сказал папа, во второй раз пытаясь получить чёткую картинку внутри одной банки, – она могла бы использовать своё зрение для этого. Ей потребовалось бы три секунды, чтобы определить, был ли папирус внутри, и она тоже могла бы записать то, что видела на каждом листе бумаги, – он рассмеялся горьким смехом над самим собой. – Но тогда, я не думаю, что она помогла бы мне.

Мне не нравилась мысль, что мама знала о скарабеях. Я вспомнила, как они кружились вокруг меня, когда я вслепую бежала со скалы. Я подумала о том, как они кусали Рорка. В тот день нас обоих могли убить.

– Маме не следовало столько всего держать в тайне.

Папа сделал паузу, в его глазах была боль, и он снова сосредоточился на том, чтобы поставить банку на рентгеновский аппарат.

– Не вини её. Полагаю, мы оба хранили свои тайны.

Если кто-нибудь критиковал маму, папа немедленно переключался в режим верного мужа.

– Несмотря на то, что мы любили друг друга, ни один из нас не любил группу другого. Мне было бы всё равно, если бы скарабеи нападали на Хорусиан. Я не могу винить её за то, что она чувствовала то же самое по отношению к Сетитам.

Я посмотрела на приземистые глиняные кувшины.

– Я могла бы попытаться заглянуть в них.

Папа поднял глаза.

– Что?

– Я владею хорусианским зрением.

Папа напрягся. Я не могла сказать, был ли он расстроен или просто удивлён.

– Кто-нибудь ещё знает?

Я покачала головой.

Он немного расслабился.

– Никому не говори. Никогда никому не позволяй видеть, как ты это делаешь, – его голос понизился до шёпота. – Если Сетиты узнают…

– Я знаю. Они могут убить меня, – я опустилась на колени перед кувшином.

Папа нервно выглянул из-за входа в гробницу.

– Лицом к стене, на случай если кто-нибудь войдёт.

За последние две ночи никто не заходил, и я сомневалась, что египетские Сетиты рискнут выйти из укрытия, чтобы проверить нас. Но я сделала то, о чём просил мой отец, повернувшись спиной к отверстию.

Я уставилась на кувшин, сосредоточившись так сильно, что даже не дышала. Через мгновение моё зрение сместилось, сфокусировалось, а затем я уставилась на мутно-коричневое содержимое кувшина.

– Содержимое тёмное, сделано из каких-то кристаллов…

– Наверное, мёд. Попробуй следующий, – папа указал на несколько больших коричневых кувшинов, которые он выстроил в ряд у рентгеновского аппарата.

Я переключила своё внимание на другой, а затем вздрогнула.

– Отвратительно. Я думаю, что это сморщенные органы.

– Скорее всего, просто мясо для подношения богам. Это не похоже на ритуальный кувшин-канопу.

Он был прав. Кувшины-канопы, кувшины, в которых хранились внутренние органы мумии, – были меньше и состояли из четырёх штук. Большинство кувшинов, которые я проверила, изначально содержали мясо, вино или мёд. Пикник для богов. Проверив более дюжины кувшинов, я, наконец, нашла маленький алебастровый с папирусом внутри.

– Ты можешь это прочесть? – спросил папа.

Я попыталась, но папирус был плотно свёрнут вместе с символами, обращенными внутрь, так что я видела их задом наперёд. Это усложняло задачу вдвойне, потому что иероглифы могут быть написаны строками или столбцами в любом направлении. Именно ориентация символов говорит вам, в какую сторону их читать. Кроме того, было трудно следить за написанием вокруг кривых. Я бы прочитала несколько символов, а затем потеряла нить, прыгая между уровнями. Чем больше я пыталась сосредоточиться, тем больше иероглифы сливались воедино. Всё это было разрозненно.

Путешествие по небу. Враги. Сражение, Амин-Ра, бог солнца, Смерть.

Должен был быть какой-то трюк, чтобы поддерживать моё зрение постоянным на одном уровне, но я не знала, что это сделать. Как и все мамины секреты, этот она забрала с собой. Я почувствовала укол гнева из-за того, что она никогда ничего не рассказывала мне о моей Хорусианской стороне. Она могла бы, по крайней мере, написать что-нибудь, чтобы я прочитала, когда стану старше. Она всегда беспокоилась, что враги найдут нас. Неужели она никогда не думала, что её может не быть рядом, чтобы дать мне необходимую информацию?

Наконец я закрыла глаза.

– Я не могу.

– Всё в порядке, – сказал папа. – Надеюсь, папирусы останутся невредимыми, когда эксперты развернут их.

Или он может распасться у них в руках.

Я открыла глаза и заставила Хорусианское видение включиться.

– Позволь мне попробовать ещё раз, – я должна была продолжать пытаться, ради Рорка, ради Джека. Я выбрала место в середине кувшина, которое, как я рассудила, должно было быть близко либо к началу, либо к концу свитка. Надеюсь, это только начало. Я сосредоточилась на уровне, цепляясь за него, чтобы не соскользнуть в другой слой. – Тут рассказывается о жизни и процветании фараона… любимого народом… его ответственности перед своими отцами и богами. Или, может быть, перед отцом, который является богом. В смерти он отправится в путешествие по небу. Там что-то говорится о том, чтобы подарить могущественный амулет своему сыну. Это поможет ему победить своего врага, – амулет. Это может быть о талисмане. От волнения моё зрение соскользнуло с уровня, и мне пришлось его восстановить. – Но сначала сокол должен съесть змею, – Хорусиане и Сетиты.

Мой взгляд скользнул по иероглифам, медленно продвигаясь вперёд.

– Кто-то должен подарить амулет богу солнца. Его дыхание убьёт врагов фараона, и Египет сохранит свою славу, – я взглянула на своего отца. – Я думаю, что речь идёт о талисмане, который убивает Хорусиан.

– Это не то, что мы ищем, – сказал папа, уже переключая своё внимание на что-то другое. – Что в этом кувшине?

Я заколебалась, опустошенная. Он был прав. Мы искали информацию о скарабеях, а не о талисманах. Я осмотрела кувшин, на который указывал папа.

– Там пусто.

Без комментариев он подвинул инкрустированный драгоценными камнями стул так, чтобы я могла видеть высокий кувшин из известняка за ним.

– А как насчёт этого?

Вместо того чтобы рассмотреть его, я перевела взгляд на своего отца, глядя поверх слоя его рубашки на кулон в виде глаза, который он носил после смерти моей матери. Я легко нашла его. Любой Хорусианин смог бы.

– Люсинда говорит, что неразумно носить око Гора. Это так же хорошо, как рекламировать то, кто ты есть.

– Мы с Люсиндой во многом не согласны, – он указал на кувшин, ожидая. – Вот этот?

– Что-то белое и зернистое.

Я вгляделась внимательнее, и содержимое банки увеличилось. Я не осознавала, что могу это сделать, и не была уверена, как мне это удалось. Зёрна превратились в кристаллы, и я сразу догадалась, что это такое.

– Соль.

Папа подошёл к последнему кувшину, маленькому, едва заметному за грудой резных коробок. Он осторожно отодвинул коробки в сторону.

Я снова посмотрела на его амулет.

– Как ты думаешь, где находится настоящий Талисман Адольфо?

– Надеюсь, в каком-нибудь безопасном месте.

У папы был тайник с реликвиями в банковском хранилище в Швейцарии, о чём он не говорил. Он может быть среди них.

– Ты когда-нибудь искал его?

Он поставил коробку на пол.

– Я не буду тем, кто выведет это на свет. И ты тоже не должна пытаться его найти. Вы с Рорком наполовину Хорусиане. Всё, что убьёт их, может убить и тебя тоже. Лучше поработать над тем, чтобы найти способ избавиться от скарабеев.

Даже если бы талисман не убил нас с Рорком, я бы не хотела уничтожать всех Хорусиан. Разве это не было бы так же плохо, как то, что Хорусиане делали сейчас, пытались уничтожить всё население Сетитов? И, кроме того, я беспокоилась о том, что сделали бы Сетиты, если бы не было Хорусиан, которые держали бы их в узде. Люсинда хотела, чтобы Сетиты заняли подобающее им место, правя миром. Это был не тот мир, который я хотела.

Последняя банка была полна золотых украшений. Бесценное сокровище, которое было абсолютно бесполезно для нас.

* * *

Когда мы не бродили внутри пирамид, папа работал в импровизированной лаборатории, которую устроил в нашем гостиничном номере. Он анализировал, какая именно часть плоти Сетитов привлекла скарабеев. Он вернулся в отель с кусками я-не-хотела-знать-чего и заставил меня помахать ими над террариумом и записать реакцию скарабеев.

Папа сразу понял, что эксперименты должна была проводить я. Хотя скарабеи не реагировали на папу с тем пылом, который они проявляли, когда рядом был Рорк или кто-то из Лечеминантов, они всё равно немного реагировали на него. Время от времени, когда он приближался, один или два жука появлялись из-под земли и поднимали свои антенны в воздух, как будто они подозревали, что рядом находится Сетит.

Скарабеи наиболее сильно, быстро и яростно реагировали на кровь, но они могли чувствовать любые клетки Сетита. Кожа, мышцы, волосы, слизь, слюна, что угодно.

– Это объясняет, – бесстрастно сказал папа, – почему большая часть скарабеев отправилась за Уитонами в наш лагерь. Они появились после битвы с Хорусианами и у них были открытые раны.

Пока папа записывал эти данные, я написала Рорку и Джеку и попросила их случайно не порезаться.

Поскольку скарабеи не реагировали на меня, папа продолжал брать у меня кровь и отрезать кусочки моих волос, ногтей и кожи, чтобы посмотреть, как мой генетический материал отличается от образцов Сетита и нормальной человеческой популяции. На клеточном уровне у меня были определённые характеристики и ДНК, но жуки думали, что я нормальный человек.

Жаль, что они не смогли написать мне рекомендательное письмо. Возможно, когда-нибудь я захочу снова стать нормальным человеком.

– Это потому, что я не принимала эликсир, – в сотый раз сказала я отцу.

– Очень может быть, – сказал он, – но я не могу сказать этого, исследуя твою кожу или кровь под предметным стеклом. Как я могу скрыть запах эликсира в кровеносной системе, если я не могу найти доказательств того, что он там есть? Я даже не уверен, как мы впитываем эликсир. Он попадает в наш кровоток, а не в желудок, но после этого… ну, было не так много врачей, которые проводили исследования того, как функционируют наши тела. Неудивительно, что на такого рода исследования тратится мало денег, особенно когда они должны проводиться в тайне.

Я была удивлена, что Сетиты когда-либо становились врачами, поскольку это была профессия, которая спасала жизни, а не отнимала их. Потом я поняла, в чём привлекательность, врач Сетит мог убивать пациентов и обставлять это как смерть от других причин.

Чтобы проверить мою теорию об эликсире, папа принёс в отель пузырёк с ним. Я не спрашивала, где он его взял. Я даже не хотела на это смотреть. Это напомнило мне, что, спасая своего брата и своего рода жениха от плотоядных скарабеев, я обрекаю других людей на смерть.

И всё же, как я могла не попытаться помочь Рорку и Джеку? Некоторые из моих худших кошмаров были о них, покрытых стаями голодных жуков. Семья была самой важной вещью, разве меня не всегда этому учили? Я должна была быть предана своей семье.

Скарабеи не отреагировали на запах эликсира, и они не пошевелились, когда я позволила капле упасть в их резервуар. Это не добавило большой поддержки моей теории о том, что скарабеи находят Сетитов из-за эликсира. И всё же я не могла отказаться от этой гипотезы. Я постоянно ломала голову над этой проблемой в глубине души.

Чисиси приходил в наш отель каждый день, выясняя, нужно ли что-то отцу. Он приносил нам еду и покупал принадлежности для папиной работы. Когда папа не смотрел, Чисиси смотрел на меня так, что это граничило с издевательством. Однажды он улыбнулся и сказал:

– У американских девушек нет сопровождающих, да? Вы все ведете себя как та певица, Леди Гага.

За исключением того, что очень немногие из нас пели на сцене в пылающих бюстгальтерах.

Однажды он сказал:

– Я вижу фотографии лигера в Интернете. Наполовину лев, наполовину тигр. Комбинация, как у тебя, да? Ты напоминаешь мне лигера.

Я хотела сказать ему, что видела фотографии мулов в Интернете, а затем сказать, какую половину этого гибрида он мне напомнил. Но я этого не сделала. Я просто избегала его, как могла. Чего, как оказалось, было недостаточно.

ГЛАВА 24

Через неделю мы выехали из отеля в Каире. Мы набили террариум, как могли, положили его в заднюю часть фургона Чисиси, и он отвёз нас за 400 миль4 в отель «Шератон» в Луксоре. На следующий день Чисиси, папа и я поехали в Карнак. Я несколько раз бывала в Карнакском храмовом комплексе, поэтому знала, что мы там увидим.

Десятки сфинксов с бараньими головами выстроились вдоль дорожки к высоким стенам, огибающим территорию, в большинстве мест разрушившиеся, в других почти разрушенные. Карнак был крупнейшим древним религиозным объектом в мире, построенным в течение двух тысяч лет. Каждый фараон хотел добавить в комплекс что-то более грандиозное и внушающее благоговейный трепет, чем его предшественники, поэтому он превратился в смесь храмов, часовен, пилонов, обелисков и других зданий. Там даже было своё собственное священное озеро, где жрецы очищали дух.

Рамзес II везде, где только мог, оставил свой след. Он не только вырезал имена других фараонов и заменил их своими собственными, он вырезал своё собственное имя глубже, чем все остальные, чтобы будущим фараонам было трудно стереть его из памяти. Одна целая стена рассказывала историю о том, как он в одиночку разгромил всю хеттскую армию. Только он и его верный конь.

Гипостильный зал в округе Амон-Ра был одним из самых знаковых памятников Египта. Он состоял из ста тридцати четырёх колонн в шестнадцать рядов, занимавших площадь в пятьдесят тысяч квадратных футов. Колонны посередине были двенадцати футов в диаметре, больше, чем некоторые мои спальни, и семидесяти футов в высоту. Идти между колоннами было всё равно, что блуждать по монолитным каменным рядам кукурузы.

Наша поездка в храмовый комплекс закончилась скорее большим спектаклем, чем можно было бы подумать. Группа Сетитов вела бизнес неподалёку, вела, пока пару месяцев назад их не убили скарабеи. Мой отец смутно представлял, что это за бизнес, и говорил мне только, что они иногда занимались бизнесом на территории храма.

Поскольку Хорусиане знали, что Сетиты часто посещают это место, они засеяли территорию скарабеями. За одну ночь было убито семь Сетитов, четверо храмовых стражников и двое мужчин, которые отправились на территорию, чтобы встретиться со стражниками. Седьмым убитым человеком была жена одного из мужчин. Когда он не вернулся домой и не перезвонил ей, она отправилась на территорию храма, чтобы найти его. Она разговаривала по телефону с миссис Асуан, когда на неё напали. Так Сетиты узнали, что скарабеи вернулись в Египет.

Семья Асуан скрыла эти смерти. Они не хотели, чтобы кто-нибудь задавался вопросом, как люди попали на территорию храма посреди ночи. Они послали Чисиси и ещё пару не-сетитов, чтобы забрать тела.

Папа был обеспокоен и, я подозревала, болезненно любопытен тем, отреагируют ли скарабеи, которые всё ещё были зарыты на территории храма, на нас. Я сказала, что они этого не сделают. Скарабеи в нашем отеле в основном игнорировали нас, несмотря на ДНК Сетитов.

– Скарабеи в нашем отеле, – сказал папа, перепроверяя оборудование в своём рюкзаке, прежде чем выйти из фургона, – могут не указывать на остальную популяцию скарабеев. Точно так же, как отдельные вирусы гриппа различаются по силе, возможно, мы смогли поймать скарабеев, потому что они не были так бдительны по своей природе, как их коллеги. Скарабеи здесь могут бурно отреагировать на нашу ДНК.

Веселая мысль. Иногда я просто обожала науку.

Папа хотел прочитать некоторые иероглифы в Карнаке, а также некоторые иероглифы в туннелях, ведущих к храмовому комплексу, поэтому он решил проверить скарабеев постепенно. Пока я ждала в фургоне, он и Чисиси обошли территорию по периметру, чтобы посмотреть, не вызвала ли близость отца рой. Если бы это произошло, он был наготове с порцией Альтовенено, кислородным баллоном и огромным пластиковым пакетом на молнии, в который он мог бы залезть. Чисиси носил в рюкзаке баллончики со спреем от насекомых.

Я сидела в горячем фургоне, наблюдая за проезжающим транспортом и теребя свой телефон, пока ждала, когда они вернутся. С папой всё будет в порядке, сказала я себе. Он не принимал эликсир двадцать лет. Должно быть, это уже вышло из его системы. Но я не была уверена. Моя теория об эликсире может оказаться неверной. И может ли человек действительно полагаться на пластиковый пакет для обеспечения безопасности? В анналах истории очень немногие люди были обязаны своей жизнью пластиковым пакетам.

Мимо проехали запряженные лошадьми коляски для туристов. Торговцы толпами выходили на улицу, торгуя драгоценностями эпохи, футболками, пластиковыми сфинксами и плюшевыми игрушечными верблюдами. Посмертная маска короля Тутанхамона была воспроизведена на всём, от пляжных полотенец до серёжек. Фараоны мечтали о бессмертии, но я сомневаюсь, что они когда-либо представляли себе, что оно будет таким.

Наконец отец и Чисиси вернулись.

– Никаких признаков скарабеев, – сказал папа, и, казалось, он был искренне удивлён этим фактом. – Давай приступим к работе.

Чисиси высадил нас через несколько улиц. Семья Асуан дала папе ключ от заколоченного магазина ковров, который был прикрытием бизнеса мёртвых Сетитов. Поскольку Чисиси не был Сетитом, ему не разрешили пойти с нами. Папа даже не сказал ему, что мы делаем, только то, что ему нужно было забрать нас, когда мы позвоним.

Внутри магазина комнаты стояли в пыльном заброшенном состоянии. Призрак благовоний печально плыл в воздухе. Замысловатые ковры ручной работы были разложены на столах, развешаны по стенам и лежали стопками, кучами драгоценных камней. Я задавалась вопросом, что будет с ними теперь, когда их владельцы мертвы. Возможно, Асуаны передадут это место Чисиси для торговли. Я могла представить его здесь, скользкого, как сироп, торгующего товарами для туристов.

Мы с папой спустились в тускло освещенный подвал. Он снял коврик с задней стены и отодвинул кусок панели, открывая вход в туннель. Мы включили фонарики и вошли внутрь. Туннель имел ответвления в несколько направлений. Один вёл в пустую гробницу. Мы проигнорировали этот путь и пошли по другому в сторону Карнакского храма.

Здесь не осталось никаких артефактов. Папа сказал мне, что всё ценное было украдено, когда вторглись персы. Сетиты нашли здесь только шабти, которые теперь хранились в личной коллекции семьи Асуан.

Шабти были статуэтками слуг, которые якобы волшебным образом преображались в следующей жизни, чтобы у дорогих усопших всё ещё был персонал, выполняющий их приказы. Что сделало эту гробницу интересной для моего отца, так это то, что некоторые из найденных здесь шабти были в форме скарабеев.

Мы шли по туннелю, фотографируя фрески и иероглифы, чтобы он мог изучить их в отеле. Битвы между Гором и Сетом охватывали несколько стен, показывая, как Сет разрывает один глаз Гора на куски. После этого Ра волшебным образом снова собрал всё воедино. История войны между Сетом и Гором была знакома большинству египтян. Они просто не понимали, что она всё ещё продолжается.

Двигаясь по коридору, я думала о смерти. Трудно не делать этого, находясь в могиле. Я сказала Джеку, что хочу состариться и умереть, как все остальные, но хотел ли кто-нибудь этого на самом деле? Если бы существовал вариант бессмертия, который не предполагал убийства людей, согласилась бы я на это?