Текст книги "Сын Войны, Дочь Хаоса (ЛП)"

Автор книги: Джанет Рэллисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Резкие слова о любви от парня, оставляющего за собой дорожку из поцелуев, возвращающихся к моим губам. Я вспомнила наш разговор на эту тему, как Дейн спросил меня, что я считаю более важным. Он не одобрял того, что я выбрала любовь.

Я слегка повернулась, позволяя своим губам коснуться его щеки. Мне не следовало этого делать. Это было опасно на стольких уровнях.

– И ты уверен, что поступать правильно важнее любви?

Его губы были готовы снова коснуться моих. Он поколебался, вздохнул и отстранился.

– Да, – сказал он и откинулся на свою сторону дивана. – Иначе я бы тебя не бросил.

– Бросил меня? – я недоверчиво моргнула, глядя на него. – Дейн, ты предал меня, преследовал меня по Бостону и похитил. Я, вероятно, всё равно умру, и ты думаешь, что всё в порядке, потому что это соответствует твоему шаблону поступать правильно.

При этом обвинении Дейн напрягся. Калико запрыгнула на подлокотник и потёрлась подбородком о его руку. Он проигнорировал её.

– Ты видела меня в аэропорту Фэрбенкса. Ты знаешь, почему я там был?

– Я предполагаю, что ты отправился туда, чтобы убить всех Сетитов, которых пропустили скарабеи.

– Я пошёл посмотреть, жива ли ты ещё, – его глаза были серьёзными, напряжёнными. – Я знал, что скарабеи не убьют тебя, но ты могла быть единственной выжившей, оказавшейся там в ловушке. Или Сетиты могли обвинить тебя в атаке и казнить тебя. Ты положила свой телефон куда-то, и мы ничего не могли услышать. Всё, что мы знали, это то, что телефон переехал сразу после нападения, а на следующий день он улетел в Фэрбенкс.

Калико забралась на колени Дейна, посмотрела на него и мяукнула. Теперь я могла догадаться, кто её кормил. Он погладил её один раз, затем положил обратно на землю.

– Я не должен был ехать в аэропорт. Я поставил под угрозу миссию, чтобы проверить тебя, и мой начальник устроил мне за это настоящий ад. Но я ничего не мог с собой поделать. Я должен был узнать, жива ли ты.

– А если бы моя семья была мертва, и я была бы одна, что бы ты сделал?

– Я бы отвёз тебя на нашу базу и попытался наладить твою жизнь.

У него была странная манера показывать, что ему не всё равно.

– Я бы обвинила тебя в их смерти и возненавидела.

– Я знаю.

Выражение его лица показало печальное принятие этого факта.

– Я же говорил тебе, для меня делать то, что правильно, важнее любви.

– А как насчет сейчас? – Я согнула ноги, чтобы подчеркнуть, что они связаны. – Это твой способ собрать мою жизнь воедино?

Он слегка покачал головой.

– Если бы ты покинула Сетитов, когда у тебя был шанс, всё было бы по-другому. Вместо этого ты работаешь против нас. Как мы можем доверять тебе сейчас?

Мне не понравился внезапный оттенок сожаления в его голосе.

– Ты сказал, что не собираешься меня убивать, – напомнила я ему.

– Мы не такие. Мы предложили сделку твоему отцу. Если он сдастся, ты будешь свободна. У него есть двадцать четыре часа, чтобы принять решение.

Дейну не нужно было говорить мне, что Хорусиане планировали сделать с моим отцом. Я уже знала.

Они убьют его.

ГЛАВА 26

У моего отца было двадцать четыре часа, чтобы решить, стоит ли жертвовать своей жизнью ради моей. Мой желудок сжался. Я хотела умолять Дейна, но это не сработало в Бостоне, когда я умоляла его сохранить жизнь Джеку. Тем не менее, те же самые слова сорвались с моих губ: Дейн, нет. Пожалуйста, нет.

На этот раз я проглотила их. Они были горько безнадёжны и жгли мне горло. Вместо этого я взывала к разуму Дейна.

– Мой отец перестал быть Сетитом. Зачем он тебе нужен?

Глаза Дейна оторвались от моих. Он не мог смотреть на меня. Возможно, его мучило больше вины, чем он показывал.

– Твой отец работает над тем, как победить скарабеев. Если ему это удастся, и убийцы будут жить благодаря этому, то каждый месяц будут умирать ещё тысячи людей. Ты знаешь, сколько в мире Сетитов?

Я едва могла осмыслить то, что он говорил. Я беспокоилась только о своём отце.

– Мы точно знаем примерно о тысяче, – сказал Дейн. – Но их, вероятно, в десять раз больше. – Подумай, сколько людей они должны убить за год.

Я вызывающе вздёрнула подбородок.

– Мой отец знает, что Хорусианские переговоры – это всегда ловушка. Кроме того, если бы он перестал работать над проблемой скарабеев и сдался тебе, он бы обменял мою жизнь на жизнь Рорка, – я произнесла эти слова убеждённо, но, по правде говоря, я не знала, что сделает мой отец.

Дейн одарил меня полуулыбкой.

– Если это так, ты будешь нашим постоянным гостем. Я смогу жить с этим. И если ты останешься, может быть, я смогу исправить то, что сделали Сетиты, чтобы промыть тебе мозги, – он наклонил голову, рассматривая меня. – Сколько лекций они прочитали тебе о выживании наиболее приспособленных, о том, как Сетиты следуют только законам природы?

– Ты можешь игнорировать эволюцию, если хочешь, – сказала я, автоматически защищая Рорка и Джека, – Но она всё ещё есть.

– Да, и то же самое относится к правильному и неправильному, – Дейн откинулся на свою сторону дивана. – Это может тебя удивить, но Чарльз Дарвин верил в Бога. Если ты вообще веришь в Бога, подумай о том факте, что он возложит на тебя ответственность за твои действия. А если ты не веришь в Бога, что ж, постарайся взять на себя ответственность.

– Я так и делаю, – сказала я многозначительно. – Вот почему я не принимаю эликсир. Ты уже вынес мне приговор, но мне интересно, как бы ты поступил, если бы узнал, что большая часть твоей семьи-Сетиты. Ты бы отвернулся от своей матери так же, как хочешь, чтобы я отвернулась от своего отца?

Дейн сделал паузу. Его голос понизился.

– Ты уже знаешь, как бы я поступил. Я был влюблён в тебя и отвернулся от тебя, не так ли? – вспышка боли промелькнула в его голубых глазах, делая его более уязвимым. – Всё, что я сделал после того, как ты ушла, – это слушал трансляцию с твоего телефона. Другие Хорусиане прислушивались в поисках подсказок о том, что делали Сетиты. Я слушал, потому что хотел услышать звук твоего голоса. Я должен был знать, что с тобой происходит, – мышцы его челюсти напряглись. Казалось, он перекатывал слова во рту, решая, какие из них произнести. – Ты никогда не узнаешь, как тяжело было слышать, как Сетиты внушают тебе свою пропаганду. Ты никогда не узнаешь, каково это было – слышать, как ты целуешься с Джеком. – Он сделал наибольшее ударение на имени Джека, как будто это был худший пункт в его списке.

Я недоверчиво уставилась на Дейна. Он не говорил мне, что влюблён в меня, пока мы встречались, но теперь, когда меня держали в плену на Хорусианской базе, он говорил это? Невероятно. Ты не мог любить девушку, а потом попытаться разрушить её семью.

Так зачем же он мне это рассказывал? Неужели он думал, что если он возродит ко мне привязанность, я ослаблю бдительность и дам Хорусианам информацию о Сетитах? Неужели он думал, что я настолько глупа?

Я не должна была позволять ему целовать меня. Я должна была отвернуться в тот момент, когда его губы коснулись моих. Я уставилась на него.

– Прости, что это было так тяжело для тебя.

Дейн неловко поёрзал на диване и сменил тему.

– Я привёл тебя сюда, чтобы ты что-нибудь съела. В холодильнике есть фрукты, суп и бутерброды. Ты голодна?

– Ты освободишь мои руки, если это так?

– Нет, я тебя покормлю.

Я была голодна, но не хотела, чтобы он кормил меня с ложечки.

– Сколько времени пройдёт, пока моя тюремная камера не будет готова?

– Безопасная комната. И она будет сделана через три или четыре часа.

Если у меня была хоть какая-то надежда сбежать, мне нужно было сделать это до этого. Я потянула за наручники на запястьях.

– У меня болят плечи, когда руки связаны за спиной. Неужели ты ничего не можешь сделать? Может быть, застегнуть их спереди?

– Я могу кое-что сделать.

Я повернулась к нему спиной и стала ждать, уже строя планы. Когда он освободит мои руки, я смогу развернуться, пнуть его обеими ногами и… Нет, мне придётся найти способ забрать у него ключ, чтобы я тоже могла отпереть свои ноги.

Я ждала, когда пальцы Дейна коснутся наручников. Этого не произошло. Вместо этого он медленно помассировал мои плечи.

Вот и весь план побега. И всё же Дейн был хорошим массажистом. Если бы я знала раньше, я бы заставила его делать мне массаж, когда мы встречались. Он размял мышцы моих плеч, переместился к шее, затем спустился по спине. Я закрыла глаза и ничего не сказала. Как можно принять акт доброты от врага? Я не была уверена, что должна это делать, но руки Дейна были слишком приятными, чтобы протестовать.

Это было так типично для меня. Я даже не могла найти правильное и неправильное в массаже спины.

После нескольких минут массажа у меня заурчало в животе. Я не ела со вчерашнего ужина. Дейн убрал руки с моей спины.

– Уже почти обед. Тебе нужно поесть.

Просто чтобы было сложнее, я попросила виноград, а затем притворилась египетской богиней, которую рабы обмахивали её пальмовыми листьями и кормили очищенным виноградом. Дейн отказался чистить мой виноград или обмахивать меня пальмовыми листьями, но я всё равно называла его «мальчиком-рабом».

– Мальчик-раб, я бы хотела чего-нибудь выпить. В автомате есть амброзия?

– Мальчик-раб, ты можешь принести мне подушку для ног?

– Мальчик-раб, я бы сейчас хотела немного картофельных чипсов.

Он улыбался, когда я давал ему эти инструкции, и всегда говорил:

– Как пожелаешь.

Я почти закончила есть, когда узнала ссылку. Уэсли в «Принцессе-невесте» всегда говорил Лютику: «Как пожелаешь», когда она просила о чём-нибудь. Он имел в виду: «Я люблю тебя».

Я послала Дейну мрачный взгляд.

– Ты знаешь, Уэсли никогда бы не выследил и не похитил Лютика.

Дейн улыбнулся мне.

– Ты, очевидно, так и не закончила смотреть фильм.

– Я была занята.

– Я посмотрю, смогу ли я достать диск, пока ты наша гостья.

– Мальчик-раб, я бы хотела ещё одну очищенную виноградину.

Те несколько минут, которые я провела за едой и разговорами с Дейном, показались мне передышкой, перемирием в нашей войне. Мы были почти прежними самими собой.

Но потом часы пробили полдень, и группа людей вошла в комнату отдыха, чтобы поесть. Все они уставились на меня. Я чувствовала себя каким-то животным из зоопарка, но ещё хуже. Все эти зрители хотели меня убить.

– Я больше не голодна, – сказала я Дейну. – Ты можешь отвести меня куда-нибудь ещё?

Он кивнул, поднял меня и вынес за дверь.

Раньше я не обращала особого внимания на коридор; я была слишком занята борьбой. Теперь я заметила пятна грязи на бежевых стенах и россыпь песка на полу. Хорусиане отследили часть египетской пустыни внутри. Но где мы остановились? Вероятно, в каком-нибудь отдаленном месте. Восемьдесят процентов территории страны было бесплодно.

Двое мужчин завернули за угол и направились к нам, оба темноволосые, вероятно, египтяне. Один высокий, другой низкий. Как только коротышка поднял глаза, я узнала его. Чисиси.

Волна страха захлестнула меня. Мой отец, должно быть, согласился на сделку и послал Чисиси сюда, чтобы обсудить детали, но нет, у Хорусиан был мой мобильный телефон. Папа позвонил бы туда, чтобы поговорить с ними.

Чисиси увидел меня, и смущённый румянец окрасил его лицо. Потом я поняла. Я поняла это ещё до того, как увидела наличные в его руке, пачку пятидесятифунтовых банкнот толщиной в два дюйма. У Хорусиан не было следящего устройства на драгоценностях моей матери. У них был информатор.

Я бы набросилась на него, если бы могла. Вместо этого я выплюнула:

– Ты предатель!

Чисиси застенчиво улыбнулся, как ребёнок, пойманный на краже печенья.

– Я всё время говорил тебе, что ты умная девочка, раз не доверяешь мне.

Я дёрнула руками, пытаясь освободить их, чтобы обхватить ими горло Чисиси. Наручники не поддавались, и это действие чуть не вытолкнуло меня из рук Дейна. Ему пришлось остановиться, чтобы удержать меня.

– Они убьют моего отца! – я заорала на Чисиси. – Они убьют его, и это твоя вина!

Чисиси пожал плечами.

– Ты Сетит. Ты должна понять, – он поднёс деньги к губам и поцеловал их. – Мы все делаем то, что лучше для нас.

Высокий египтянин подтолкнул Чисиси.

– Давай, у тебя будет достаточно времени, чтобы целоваться с деньгами.

Дейн продолжал нести меня по коридору, мимо Чисиси и его эскорта. Ещё мгновение, и мы бы завернули за угол.

– Чисиси! – заорала я.

Когда он поднял глаза, я ошеломила его.

Это был единственный выход, оставшийся для моего гнева. Я хотела показать ему, что могу причинить ему боль, что он в опасности. Только когда я уже сделала это, я поняла, насколько это было глупо. Когда люди приходили в себя после оглушения Сетитом, они на мгновение приходили в замешательство и не помнили, как были ошеломлены. Я дала ему полный импульс силы. Я имела в виду это как угрозу. Вместо этого он может даже не вспомнит наш разговор.

Высокий египтянин выругался и хмуро посмотрел на меня. Он скрестил руки на груди, покачал головой и встал рядом с застывшим телом Чисиси, ожидая, пока тот оттает.

Дейн крепче сжал меня, когда мы завернули за угол. Он ничего не говорил, не смотрел на меня. Я знала, что он злился из-за того, что я кого-то ошеломила, что напомнила всем, что я Сетит.

Что ж, с каждой минутой я становилась всё более Сетитом, и это Хорусиане подталкивали меня к этому.

– Джек сказал мне, что у Сетитов не было проблем с поиском трёх плохих людей в год, – я бесполезно дёрнула за наручники на ногах. – Я просто начала ему верить. Вы все ужасны.

Дейн вздрогнул от этого, но его голос остался спокойным.

– Не будь так строга к человечеству. Не все лишены этики, только люди, которые работают на Сетитов, – его шаги быстро застучали по полу. – Тебе, должно было, быть очевидно, что у нас был свой человек внутри. Твоя мама знала бы, если бы мы установили маячок где-нибудь на её вещах. Её учили искать такие вещи.

– Ты сказал мне, что она по своей воле позволяла вам выслеживать её.

– Нет, я сказал тебе, что она по своей воле давала нам знать, где была твоя семья. Для этого она использовала свой телефон. Кроме того, мы видели её постоянно. В то время как вы отправлялись на полюса, она тусовалась со своими Хорусианскими друзьями. Она приезжала навестить нас несколько раз, когда мы жили в Калифорнии.

– Она этого не делала, – упрямо сказала я. Мне никогда не приходило в голову, что Дейн мог знать мою маму.

– У меня есть фотография твоей мамы, моей мамы и меня на американских горках в Диснейленде.

У меня вырвался вздох. Я никогда не была в Диснейленде, но моя мама поехала с семьёй Дейна? Я вдруг вспомнила, что после переезда в среднюю школу кружка с Микки Маусом появилась вместе с нашей посудой. Мама сказала, что купила его на гаражной распродаже.

– Она присылала мне по электронной почте твои фотографии, – продолжал Дейн. – Она хотела, чтобы мы когда-нибудь встретились, хотя я сомневаюсь, что это то, что она имела в виду.

Я подумала о фотографиях, которые мама сделала со мной в Редмонде. Это были те фотографии, которые она ему прислала? Помогали ли Хорусиане устраивать браки своих детей, как Сетиты? Я не спросила, но подозревала, что они спрашивали. Дейн был тем парнем, которого она бы одобрила.

Это не имело значения. Всё обернулось не так, как мы ожидали, и я бы ни стала думать о себе и Дейне в таком ключе. Он пытался убить моего отца.

– Чисиси тоже тебя продаст, – выплюнула я. – Если вы позволите ему уйти, он отправится прямо к Сетитам и расскажет им подробности о вашей базе.

– В Египте не осталось никого, кому можно было бы рассказать.

– Да, есть кому.

Мы почти добрались до офиса, где я проснулась. Я услышала слабый звук радио, передающего египетские новости.

– Ты была не единственной, кого Чисиси продал, – устало сказал Дейн. – Давай просто скажем, что прошлая ночь была для нас напряжённой.

От его слов меня затошнило, хотя я никогда не встречала семью Асуан или других Сетитов, на которых работал Чисиси. Заявление Дейна казалось таким жестоким.

Он остановился перед дверью офиса и подвинул меня на руках, чтобы взяться за дверную ручку.

– Кроме того, Чисиси был с завязанными глазами по дороге сюда, и он будет с завязанными глазами на обратном пути. Мы знаем, как замести следы.

После того, как мы вошли в офис, парень из Нью-Йорка настоял, чтобы Дейн привязал меня к стулу. Они спорили об этом пару минут. Дейн сказал, что в этом нет необходимости. Я никуда не могла пойти со связанными руками и ногами.

В конце концов, житель Нью-Йорка победил с аргументом, что, если бы я не была где-то под охраной, кто-то должен был бы следить за мной, а они все были слишком заняты для этого.

– Вы уже записали статистику от Джордана? – многозначительно спросил он Дейна.

Очевидно, ответ был отрицательным, потому что Дейн вздохнул и пошёл за верёвкой. Пока он отсутствовал, житель Нью-Йорка подозрительно посмотрел на меня.

– Ты для нас боль. Наполовину Хорусианка и всё ещё якшаешься с Сетитскими ублюдками. Хорошо, что твоя мама умерла, потому что это убило бы её от горя, если бы она узнала.

Его слова задели меня за живое. Вероятно, он тоже знал мою маму. Я отвернулась и не ответила.

Дейн вернулся. Я тоже ничего ему не сказала. Он обмотал верёвку вокруг меня и стула, затем повернул меня лицом к двери.

– Извини, – сказал он. – Это ненадолго, – он оставил меня и пошёл работать за одним из компьютеров на столе позади меня.

Я не сожалела. Быть привязанной к стулу означало, что никто не обращал на меня внимания. Я не могла получить никакой информации с их компьютеров, но я могла использовать хорусианское зрение, чтобы смотреть сквозь стены и находить путь к выходам.

Я прислушалась на мгновение, чтобы убедиться, что Дейн и его коллеги заняты. Я услышала мягкий звук щелчков клавиатуры и звук новостей по радио. Я достаточно хорошо понимала арабский, чтобы сложить воедино, что прошлой ночью в Каире в результате серии ограблений погибло девять человек. Среди погибших были известный бизнесмен Бадри Пасван и его жена Каника. Очевидно, было трудно представить так много смертей, как будто они произошли от естественных причин, поэтому Хорусиане добавили аспект ограбления.

Я посмотрела сквозь стену слева от себя и была удивлена, увидев очертания оружия внутри гипсокартона. Я изучила их формы, пробежала взглядом по разным уровням, а затем поняла. Передняя стена была фальшивой. За ней были спрятаны всевозможные вещи – оружие, шлемы, противогазы, десятки бутылок, которые я не могла идентифицировать. И внимание: картотечный шкаф.

Меня не удивило, что Хорусиане хранили печатные копии ценных документов. Перебои в подаче электроэнергии были проблемой в отдалённых районах. Я уставилась на папки в шкафу. Сначала всё представляло собой мешанину чёрного и белого. Я отвела взгляд и сосредоточилась на одном месте в путанице букв. Страница осветлилась, пока слова, цифры и графики не стали читабельными. Мне потребовалась концентрация, чтобы сосредоточиться на одном листе бумаги и одновременно прочитать его. Я продолжала моргать и теряла нужное место.

Бумага, на которую я наткнулась, не была важной. Это был зашифрованный список египетских компаний, которые Хорусиане использовали для покупки товаров. Я немного продвинулась вперёд, пока не разобрала заголовки отдельных папок. Они тоже были зашифрованы. Тем не менее, после недолгих поисков я нашла папку с информацией о скарабеях. В ней сообщалось об их количестве, местонахождении и перечислялись случаи смерти Сетитов.

Ещё в Арктике я подслушала, как мой отец говорил, что скарабеи недавно убили около пятидесяти Сетитов. Он ошибался. Согласно номерам домов, их было двести восемьдесят девять. По мере того, как я читала дальше, стала ясна одна из причин, по которой Сетиты не осознавали, что так много умерших: когда Хорусиане могли, они брали тела Сетитов и использовали их для кормления выводков скарабеев, которых они выращивали.

Я не должна была быть шокирована. В конце концов, мой отец делал то же самое. Но мне была ненавистна мысль о том, что Рорк или кто-либо из Лечеминантов может закончить таким образом, быть скормленным кусочек за кусочком голодным жукам.

В файле также говорилось, что новые партии скарабеев недавно были доставлены в Аргентину и Чили. В течение месяца ещё больше будет доставлено в Эквадор, Колумбию и Мексику. Они ожидали, что скарабеи распространятся по Южной и Центральной Америке в течение года. Общее число предполагаемых смертей: три тысячи.

От этих цифр у меня заколотилось сердце. Сколько у меня было времени до того, как скарабеи будут сброшены в Америку, пока они не станут опасны для Рорка, Джека и Лечеминантов? Вместо того чтобы просматривать файл в поисках этой информации, я поискала другие файлы, ища подсказки о том, как остановить скарабеев.

Следующим интересным предметом была папка с подробным описанием охоты за талисманом Адольфо. Несколько команд Хорусиан активно искали его. Одна команда провела в Исландии целый год. Они узнали, что семьдесят пять процентов отряда Адольфо погибло в 1402–1404 годах, когда Чёрная Смерть достигла Исландии. Сетиты, скорее всего, заразились чумой от своих жертв. Было неясно, умер ли сам Адольфо за это время, но после того, как вторая волна Чёрной Смерти обрушилась на Исландию в 1494–1495 годах, оставшиеся Сетиты мигрировали обратно в Ирландию.

В настоящее время Хорусианская команда находилась в Ирландии в поисках зацепок, исследуя жизнь, путешествия и захоронения этих Сетитов. Я узнала имена своих бабушки и дедушки в списке: Имон и Дейдра Бросна. Мой дед умер в 1579 году. Моя бабушка умерла в 1742 году.

Рисунки талисмана были включены в папку. Футляр для талисмана представлял собой нефритовый глаз в медном треугольнике. Око Гора. Я вспомнила, как мой отец говорил, что не будет пытаться вытащить талисман на свет, потому что всё, что убивало Хорусиан, может убить Рорка и меня тоже.

Рисунки были похожи на амулет, который мой отец носил на шее.

Именно так. Это не могло быть простым совпадением.

Я вздохнула. Мой отец сказал, что надеется, что талисман находится в каком-нибудь безопасном месте. Это было недостаточно безопасно. Если бы Хорусиане знали, что он носил его на шее, они бы напали на него в Аризоне несмотря на то, что он поклялся маме больше не убивать.

Я продолжала рыться в файлах, напряженная и внимательно прислушиваясь, чтобы убедиться, что Дейн и житель Нью-Йорка всё ещё заняты. Меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь из них обошёл вокруг и увидел, как мои глаза светятся зелёным. Они бы точно поняли, что я делаю.

Наконец я нашла то, что искала: информацию о контроле над скарабеями. Кто-то написал отчёт, в котором высказывались опасения, что скарабеи могут напасть на пациентов с трансплантацией органов. В докладе рекомендуется сначала выпустить скарабеев в менее развитых странах, где проживает меньше пациентов с трансплантацией. Если бы жуки действительно начали нападать на реципиентов трансплантата, Хорусиане разместили излучатели в ключевых местах по всему миру, чтобы посылать определённые электромагнитные волны, разрушающие рецепторы запаха на антеннах жуков. Будучи отключенными, жуки не смогут обнаружить смешанную жизненную силу внутри людей и будут увлечены только их обычной диетой из навоза. Хорусиане также владели портативными устройствами для отключения роев в более отдалённых районах.

Смешанная жизненная сила. Вот что обнаруживали скарабеи. Не ДНК. Не определённые напряжения жизненной силы, а смесь жизненных сил, которая была явно неестественной. Просто, но эффективно. И у Хорусиан уже была система уничтожения скарабеев.

Я попыталась вспомнить, что я узнала в школе об электромагнитных волнах. Свет был электромагнитной волной. Как и микроволны, и радиоволны. Я была почти уверена, что рентгеновские лучи тоже были электромагнитными волнами, но были и другие, которых я не могла вспомнить. Все они имели разные частоты, от атомарно малых до длиннее футбольного поля. Я предположила, что вся идея использования электромагнитных волн для устранения рецепторов запаха скарабеев была похожа на использование достаточно сильной звуковой волны, чтобы навсегда лишить людей слуха.

Я искала информацию о том, какую длину волны использовали Хорусиане. Каждое мгновение я боялась, что Дейн или житель Нью-Йорка подойдут незаметно. Шли минуты. Я не могла сказать, сколько их прошло. Когда мой поспешный поиск не дал результатов, я снова просмотрела папку более медленно. Я не нашла никакой другой информации об излучателях или, может быть, я нашла, но не поняла данных. Большая часть того, что я читала, была либо слишком технически сложной для моего понимания, либо была зашифрована.

В конце концов, я перестала рыться в ящиках с документами и вернулась к сканированию здания в поисках выходов. Мне было бессмысленно узнавать о скарабеях, если я застряну на базе и не смогу передать информацию своему отцу.

Прямо перед собой я увидела коридор, затем нагромождение мебели и людей в комнатах напротив. В нескольких комнатах стояли кровати, а это означало, что, по крайней мере, некоторые Хорусиане спали здесь. Может быть, за этими комнатами был ещё один коридор. Когда я попыталась заглянуть сквозь эти стены, всё стало размытым и расплывчатым. Моё рентгеновское зрение, по-видимому, имело ограничения по расстоянию. Я осмотрела стены по обе стороны от себя. Я нашла лестницу, которая вела наверх, но не вниз, что означало, что мы были под землей. Выходы будут наверху. Вот куда мне нужно было пойти, если я хотела сбежать.

Я подняла глаза, ожидая увидеть больше офисных помещений. Большие квадраты, окружённые квадратами поменьше, раскинулись над головой. На некоторых квадратиках поменьше были выпуклости, указывающие на большие квадраты. Я не понимала, что это значит, пока не просветила рентгеном большие квадраты и не увидела еду на тарелках.

Я смотрела на изнанку людей, сидящих за столами и едящих. Бугры, указывающие на большие квадраты, были ногами людей. База Хорусиан находилась под рестораном. Хорошее место. Никто не удивится, почему поток людей приходил и уходил из этого здания. Никто не мог услышать мой крик из-за включенной музыки и шума людей, которые ели и разговаривали.

Телефон жителя Нью-Йорка запищал, напугав меня. Я снова опустила голову. Дыша слишком быстро, я с облегчением закрыла глаза. Они не поймали меня.

Житель Нью-Йорка пробормотал несколько слов по телефону. Повесив трубку, он обратился к Дейну.

– Теперь ты можешь позаботиться о своей подружке, – то, как он сказал «подружка», превратило это слово в оскорбление. У Дейна были сложности из-за того, что он встречался со мной.

Я повернула голову и посмотрела на лицо Дейна, когда он подошёл ко мне. Всё в нём, от нахмуренных бровей до походки, было торжественным. Он не отрицал, что я была его девушкой, и не отмахивался от оскорбления собственной шуткой. Это заставило меня задуматься. Житель Нью-Йорка не стал бы доставлять Дейну неприятности, если бы он встречался со мной только для прикрытия.

Так он действительно заботился обо мне, как и сказал? Это то, что действительно так сильно беспокоило жителя Нью-Йорка? Я была Сетитским отбросом, и один из Хорусиан всё ещё любил меня?

Дейн вытащил из кармана складной нож. Он со щелчком открылся и сверкнул на свету. На мгновение я забеспокоилась, что Хорусиане изменили свой план оставить меня в живых.

Дейн приставил нож к верёвке, и после пары резких рывков верёвки, привязывающие меня к стулу, ослабли. Он захлопнул нож, сунул его обратно в карман и поднял меня. Житель Нью-Йорка подошёл к двери, чтобы придержать её для нас.

Он покровительственно улыбнулся Дейну.

– Повеселитесь, дети. Не задерживайся допоздна.

Дейн проигнорировал его. Он, молча, направился по коридору. Я внимательно следила за нашим продвижением, помня о направлении лестницы.

– Я сниму с тебя наручники, когда мы войдём в комнату, – сказал Дейн. – Не пытайся сбежать. Электрический ток проходит по стенам, дверям и даже по пространству напротив дверного проёма. Если ты прикоснёшься к проводу, то потеряешь сознание. Если прикасаться достаточно долго, то может остановиться сердце. Так что просто не трогай.

– Ну, – сказала я, – приятно знать, что вы не пожалели денег на моё жильё.

Никто из нас больше ничего не сказал. Поход в мою камеру стал суровым напоминанием о том, что я была заключённой. Не имело значения, что Дейн поцеловал меня в комнате отдыха или сказал, что любит меня. Какая бы передышка у нас ни была, она закончилась. Здесь, в этом коридоре, мы снова были врагами.

После ещё нескольких поворотов мы подошли к большой металлической двери с прорезью для карточки-ключа. Дейн поставил меня на ноги, достал из кармана переливчатую зелёную карточку и вставил её в прорезь.

– Это отключит поле на несколько секунд, чтобы мы могли пройти. Когда мы войдём внутрь, помни – не прикасаться ни к одной из стен, – лампочка над щелью вспыхнула зелёным, и он открыл дверь.

Это работало точно так же, как в гостиничном номере. За исключением аспекта смерти от удара током.

Дейн отнёс меня в середину убогой металлической комнаты. Он положил меня на пол, животом вниз. Пока он снимал наручники с моих рук и ног, я огляделась. На полу лежал тонкий поролоновый матрас. Из тех, что ты берёшь с собой в поход. Ни простыней, ни одеял, ни наволочки для подушки поверх матраса. Рядом с матрасом стояла стопка книг. Вот и всё, что касалось мебели. Сбоку была раковина, а рядом с ней узкая дверь. Низкий гул заполнил комнату, предупреждая, как десятки гремучих змей. Электричество в стенах, предположила я.

Я осторожно пошевелила руками и ногами. В одних местах они онемели, в других болели. Почему Дейн привёл меня в комнату один? Я могла бы попытаться схватить карточку и сбежать. Но, даже несмотря на то, что я была свободна, я чувствовала себя слишком напряженной, чтобы кого-то обогнать или перехитрить. Не сравниться с ним. Я села и потёрла запястья.

– Это ванная, – Дейн указал на узкую дверь у раковины. – Дверь не электрифицирована, но стены вокруг неё электрифицированы. Ты, наверное, уже заметила камеры на потолке. Если ты останешься в ванной слишком надолго, кто-нибудь придёт посмотреть, в чём дело. Мы будем приносить тебе питание три раза в день и приглушать верхний свет на ночь, чтобы ты могла спать. Моя мама собрала для тебя несколько книг. Большинство из них – романы, но пара, – сказал он с иронией в голосе, – определённо трагедии. Когда ты закончишь их, мы попытаемся найти что-нибудь ещё, но я не могу дать никаких гарантий. Поблизости не так много английских книжных магазинов.

Я посмотрела на стопку. Мне придётся пройти через это только в том случае, если мой отец откажется сдаться. В противном случае я не пробуду здесь достаточно долго. Я сильнее потёрла запястья и переосмыслила ситуацию. Нет, я была неправа, Хорусиане, вероятно, никогда не собирались освобождать меня, независимо от того, что сделает мой отец.