Текст книги "Любовь тебя найдет"
Автор книги: Джанет Гоувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Пикап меж тем проскочил последний ряд лозы, и перед капотом совершенно неожиданно вырос столб ограды. Ли поспешила вдавить педаль тормоза, однако автомобиль заскользил боком, его заднюю часть занесло, и он со скрежетом сминающегося металла и звоном бьющегося стекла врезался в опору. Ли бросило вперед, ее голова стукнулась о руль, надсадно загудел клаксон... И умолк он лишь после того, как она с трудом откинулась назад.
Саймон работал в своем кабинете, когда до него донесся звук автомобильного гудка. Несколько озадаченный, он подошел к стеклянным дверям, откуда открывался вид на винодельню. Там все было спокойно, как и должно быть по окончании рабочего дня. Но затем возле одного из столбов задней ограды Саймон заметил пикап со смятым капотом, и у него перехватило дыхание, когда он понял, кому он принадлежит. Распахнув двери, он выбежал наружу и помчался к месту аварии.
Клаксон прекратил свой рев, когда Саймон преодолел примерно половину расстояния. И, уже подбежав к машине, он увидел, что Ли пытается повернуть рукоятку дверцы. Откинув ее руку, Саймон рывком открыл неподдающуюся дверцу и потянулся к пострадавшей, чтобы помочь ей выбраться из кабины.
– Ли, что случилось? Ты в порядке?
–Отстань от меня! Я чувствую себя замечательно! – вылезая из машины, она попыталась оттолкнуть его руки.
– Ты не поранилась? – Он, тем не менее, продолжал ее поддерживать.
– Оставь меня в покое! – Ли стряхнула его ладони и сделала несколько нетвердых шагов в сторону.
Саймон смотрел на нее с растущим изумлением.
– Да ты пьяна, – проговорил он.
– И что с того? – с вызовом откликнулась она. – Это совершенно не твое дело. Хочу и пью.
Саймон даже не знал, смеяться ему или вызывать врача.
– Давай по крайней мере пройдем в дом, чтобы я мог удостовериться, что с тобой ничего не случилось.
– Я и так в полном порядке, и даже больше, чем в полном порядке, – продолжила огрызаться Ли, но все же позволила ему взять ее за руку и увести от машины. – Хотя я долго была в ужасном состоянии, причем исключительно по твоей вине.
– Вот как? – недоуменно переспросил Саймон.
– Конечно, по твоей. Ведь это ты устроил ту вечеринку и притащил на нее стриптизершу.
– Что-то не припомню!.. – еще больше удивился он. О чем она вообще говорит? Быть может, помимо шишки на лбу, она получила и более серьезную травму головы?
– Джек мне все рассказал. Что ты нанял ту девицу и подсунул ему. И он с ней переспал. Я сразу же учуяла ее духи, когда он явился домой. Ублюдок!
Зайдя вместе с Ли в дом, Саймон провел ее в гостиную и уложил на диван. После чего, склонившись над ней, внимательно рассмотрел опухоль и начинающий формироваться синяк.
– Нужен лед, – сказал он. – Лежи и не двигайся.
Саймон быстрым шагом направился на кухню, продолжая недоумевать. О чем она говорит? Какая стриптизерша? На той вечеринке, что он устроил три года назад, такой и в помине не было. А та женщина, которую соблазнил Джек Торн, была его собственная подруга. Именно для нее он приобрел перстень с бриллиантом и именно на ней собирался жениться.
Так или иначе, сейчас было бесполезно искать какой-то смысл в словах Ли. Она была пьяна и к тому же находилась в шоке после аварии.
Завернув извлеченный из холодильника лед в полотенце, Саймон вернулся в комнату и аккуратно положил компресс на лоб Ли. Она слегка вздрогнула.
– Держи крепче, – сказал он ей.
– Во всем виноват ты, – снова заговорила Л и, видимо, не в силах сдержать словесный поток. – Джек мне все рассказал. Что ты нанял стриптизершу... Он в тот вечер решил отпраздновать наш выигрыш в лотерею... Я простудилась, осталась дома, и ты подсунул ему ту девицу... Подарок, конечно, великолепный, но тем самым ты разрушил мою жизнь. – В глазах Ли появились слезы.
– Ты лежи здесь, – распорядился Саймон, уже всерьез встревоженный ее состоянием. – А я пойду, позвоню врачу.
Доктор, с которым он переговорил по телефону, его несколько успокоил. Поскольку Ли не теряла сознания, не испытывала тошноты и не имела провалов памяти, у нее вряд ли могли быть серьезные повреждения. Что же касается полубредового состояния, то оно, очевидно, было вызвано как опьянением, так и легкой контузией. Врач сказал Саймону, чтобы тот не позволял пострадавшей дальнейших возлияний и дал ей возможность как следует выспаться. Но при этом ее не следовало оставлять одну – кто-то обязательно должен был за ней присматривать на тот случай, если ушиб окажется более серьезным, чем представляется. И если проявятся симптомы сотрясения мозга, пострадавшую надлежало немедленно отвезти в больницу.
Когда Саймон вернулся в гостиную, ледяной компресс валялся на полу, а Ли уже почти спала, свернувшись на диване калачиком.
– Ли! – окликнул он ее. – Переберемся в кровать?
– Давай, – тихо пробормотала она, даже не пошевелившись.
Немного постояв, Саймон решил, что проще всего будет перенести Ли на руках. Он аккуратно поднял ее, и она тотчас же обвила руками его шею, прижалась головой к груди. Ощущения, которые Саймон при этом испытал, были очень приятными. Отнести Ли он решил в свою собственную спальню, поскольку там имелся примыкающий санузел, который мог ей понадобиться в течение ночи.
– Да нет, на самом деле ты не разрушил мою жизнь, – сонно пробормотала Ли, почти касаясь губами его уха. – Без Джека мне даже лучше, потому что он мерзавец, теперь я это понимаю. Впрочем, ты не многим лучше его... Почему я всегда западаю на отъявленных негодяев?
И, приподняв голову, она поцеловала его в губы.
Войдя в спальню, Саймон бережно уложил ее на кровать. Ли уже практически спала. Она тихо вздохнула и, перевернувшись на бок, с усталой улыбкой закрыла глаза. Ее дыхание было неглубоким и медленным, но вполне ровным. По всей видимости, она действительно не получила серьезного ущерба здоровью.
Осторожно, чтобы не побеспокоить ее, Саймон присел на край постели и задумался обо всем услышанном. Похоже, Джек Торн оказался еще большим лжецом, чем он предполагал. Да, сегодня многое стало наконец понятно. Выходит, все это время Ли именно на него возлагала вину за случившееся в тот вечер. Она считала, что именно он расстроил ее отношения с Торном, при этом, не подозревая, что тот разрушил и свои собственные надежды. Но ничего, завтра он выложит ей всю правду. И тогда их взаимоотношения наверняка станут совсем другими.
Продолжая сидеть на кровати, Саймон смотрел на спящую Ли. Она казалась такой юной и такой уязвимой с этим синяком на лбу. Ему очень хотелось лечь с ней рядом, заключить в объятия, снять ее боль. Хотелось...
Саймон заставил себя подняться. Он не имел никакого права сидеть здесь и глазеть на Ли. И уж тем более – позволять себе подобные мысли. Возможно, завтра все изменится, но пока он для нее не более чем друг. Так что спать он ляжет в другой комнате, оставив дверь открытой на тот случай, если Ли проснется и ей что-то понадобится.
Глава 9
Соединение произошло уже после второго гудка, однако вместо Хелен отозвался ее автоответчик. Поэтому Мэтт оставил короткое сообщение и повесил трубку. Голосовая почта не годилась для того, что он хотел сказать. Впрочем, это вообще был не телефонный разговор. Лучше он прямо с утра отправится в Сидней и поговорит с Хелен уже там.
Приняв такое решение, Мэтт вышел из дома и неспешным шагом двинулся в сторону конюшни. Некоторое время постоял, наблюдая за Кэсси и ее жеребенком. Возможно, она и была молода для того, чтобы стать матерью, однако детеныш у нее родился отличный – здоровый и сильный. Сегодня он выпустил их погулять в один из загонов, и жеребенок с явным удовольствием скакал и резвился, не отбегая при этом слишком далеко от матери. Для проявления большей самостоятельности время еще не пришло.
А настало ли время для того, чтобы сделать следующий шаг в его взаимоотношениях с Хелен? Ведь, в сущности, они знают друг друга совсем недолго. И занимаются совсем разными делами. Он искренне верил, что у них может быть совместное будущее, однако с трудом представлял их совместную жизнь. Ведь Хелен по натуре закоренелая горожанка, увлеченная своей работой и карьерой, а он – коневод, чувствующий себя дома только здесь, на природе. Но, несмотря на все эти различия, он не сомневался, что они просто созданы друг для друга. Он уверился в этом в тот вечер, когда на свет появился жеребенок у Кэсси. По всей видимости, Мэтт был первым и единственным человеком, кому Хелен рассказала о своем аборте.
Конечно, очень жаль, что она не может иметь детей. Из нее наверняка получилась бы отличная мать. После того ужина в ресторане они с Эли, похоже, стали настоящими подругами. Как бы там ни было, он не имел склонности зацикливаться на том, чего уже не изменить. Те ошибки, что Хелен совершила в прошлом, пусть там и останутся. Они просто помогли ей стать той женщиной, которой она являлась на данный момент, и с которой он хотел бы разделить свою жизнь.
И все же между ними по-прежнему существовало какое-то препятствие, какая-то тайна, которую Хелен пока ему не раскрыла. Он почувствовал это, когда она гостила у него в прошлый уик-энд, а потом еще больше уверился, что она что-то от него скрывает, во время непродолжительных разговоров по телефону. И теперь он был полон решимости выяснить, в чем же тут дело.
С этой мыслью Мэтт продолжил прерванную работу в конюшне. И когда некоторое время спустя раздался телефонный звонок, он был к этому уже готов. Звонила, вне всякого сомнения, Хелен.
– Извини, я не смогла тебе сразу ответить, – сказала она, как только он взял трубку. – Сегодня у нас тут сущий ад.
– Ничего страшного, – отозвался Мэтт. – Я прекрасно понимаю, что ты очень занята.
– Тогда подожди еще минутку...
И он услышал, как на том конце линии Хелен стала что-то кому-то говорить. Затем она снова переключилась на него.
– Это был Ричард, мой помощник. Я попросила его прикрыть дверь. В общем, сейчас у меня есть несколько свободных минут.
– И что же у вас стряслось? – поинтересовался Мэтт.
– Да видишь ли... Один из конкурирующих журналов опубликовал весьма громкую историю. О двух киноактерах и их взаимоотношениях.
– Ясно, – проговорил Мэтт, понимая, что речь идет о той самой пикантной истории, которую Хелен не решалась обнародовать.
– И вот теперь все прочие издания стараются не отстать. В том числе и мы.
– Но ты же никому ничего... – полувопросительно произнес Мэтт.
– Нет, конечно. – Хелен чуть помолчала, словно решая, стоит ли ей в чем-то оправдываться, после чего добавила: – Все это теперь не важно.
По ее голосу чувствовалось, что она ощущает себя не очень-то комфортно.
– Тебе, наверное, нелегко говорить на эту тему?
– Да нет, дело совсем в другом, – отозвалась Хелен. – Мэтт, я должна была тебе кое о чем рассказать еще в выходные.
Ну, вот и дождался... Ему было даже немного страшно услышать то, что собиралась сообщить Хелен.
– И о чем именно?
– Видишь ли, мне предложили другую работу.
Мэтт молчал, ожидая продолжения.
– Это очень значительный пост, в самом Нью-Йорке, – торопливо проговорила она. – Я должна дать окончательный ответ уже сегодня.
Мэтту казалось, будто под его ногами поплыла земля.
– И ты намерена согласиться?
– Это то, к чему я стремилась всю жизнь. – Голос Хелен слегка дрожал.
– Что ж, прими мои поздравления, – прибег к формальной фразе Мэтт, потому что все равно не смог бы выразить ту боль, которая его пронзила. – Тебя, несомненно, ждет большой успех.
– Спасибо.
Они оба довольно долго молчали, и Мэтт понимал, что завтра ему совершенно ни к чему ехать в Сидней.
– Извини, мне надо идти, – прервала, наконец, паузу Хелен. – В мою дверь уже стучат.
На этом их общение и закончилось.
Повесив трубку, Хелен прикрыла глаза. На самом деле в ее дверь никто не стучал – она была просто не в силах продолжать этот разговор. Несмотря на разделявшее их расстояние, она отчетливо ощущала боль Мэтта, потому что эта боль отдавалась в ее собственном сердце. Да, ей будет очень тяжело с ним расстаться.
Из-за двери кабинета доносился приглушенный гул голосов.
А вот с журналом «Жизнь Австралии» она распрощается с легкостью. Поскольку изначально рассматривала работу здесь только как очередную ступень на карьерной лестнице. Именно поэтому ей и был необходим успех «фермерского» проекта, который привлек к ней внимание наиболее весомых фигур в сфере массмедиа.
Хелен выдвинула ящик стола и извлекла оттуда папку с так и не опубликованным скандальным материалом. Если бы кто-то вдруг увидел эти фотографии, на ее карьере можно было бы поставить крест. В следующий раз она уже так не поступит. Потому что в журналистском мире Нью-Йорка, не знающем ни малейшей жалости, она будет просто обязана опубликовать подобную «бомбу», невзирая ни на какие последствия. Там она не сможет позволить себе какие-либо колебания.
Некоторое время Хелен взирала на папку, после чего встала и прошла с ней к измельчителю бумаги – аппарату, стоявшему в углу кабинета.
Что бы ни случилось с этими актерами и их семьями, ее совесть будет чиста. И работа здесь будет ей помниться лишь успехом «фермерского» проекта, а не ущербом, нанесенным репутации двух кинозвезд.
С этими мыслями Хелен медленно скормила аппарату листы и фотографии, наблюдая, как тоненькие полоски бумаги падают на дно пластиковой корзины.
Ну а еще воспоминания о работе здесь будут для нее связаны с образом Мэтта.
Пожар в буше – это нечто ужасное. Он пожирает абсолютно все на своем пути. Гонимый ветром огонь распространяется порой со скоростью несущейся во весь опор лошади, и даже быстрее. Иногда пламя скачет по кронам деревьев, обгоняя пытающегося спастись человека, чтобы потом снова прыгнуть вниз и окружить несчастного со всех сторон. Огонь буквально высасывает воздух из легких своих жертв. И оставляет за собой лишь черную выжженную пустыню.
Питер уже имел возможность наблюдать последствия таких пожаров, и потому, пока он мчался к ферме, его воображение рисовало самые мрачные картины, заставляя гнать мотоцикл как можно быстрее.
Каждый раз, взлетая на очередной подъем, он мог видеть стелющуюся впереди пелену черного дыма, которая становилась все шире и шире, пока практически полностью не закрыла небо. В отчаянном стремлении поскорее оказаться рядом с Донной и детьми Питер выжимал из мотоцикла предельную скорость, не думая о собственной безопасности.
По мере приближения к ферме запах дыма становился все сильнее, лицо обдувало пеплом и время от времени обжигало частичками горячей сажи. Протянувшийся сбоку выгон представлял собой обугленную дымящуюся пустыню, дальнейшему же распространению огня воспрепятствовало, по-видимому, сменившееся направление ветра. А впереди пламя продвигалось параллельно дороге, стремясь, как и сам Питер, к ферме.
Охваченный беспокойством, он крутанул рукоятку газа и стал обгонять ненасытный огонь.
Влетев на подворье, Питер резко затормозил и быстро огляделся. Все постройки были целы, однако в самое ближайшее время пламя должно было подобраться и к ним.
– Донна! – крикнул Питер. – Крис! Сара!
Ответа не последовало. В тревоге он соскочил с мотоцикла и завертелся на месте, ища признаки присутствия домочадцев. Затем расслышал рокот дизель-генератора и водяного насоса, доносящийся из-за дальнего угла дома, и побежал туда. Близнецы стояли под прикрытием резервуара, держа в руках шланг, который обычно использовался для перекачки воды из пробуренной скважины, только теперь она текла не в резервуар, а из него, и Крис с Сарой направляли струю на веранду и крышу дома.
– Папа! – в один голос выкрикнули брат и сестра, увидев Питера. И, бросив шланг, устремились к нему.
Присев на корточки, он обнял подбежавших детей.
– Слава Богу, вы целы.
– Донна велела нам оставаться здесь и поливать дом водой, – сказал Крис. – Ведь он же не сгорит, правда, пап?
– Не знаю, сынок, – ответил Питер. – Но мы сделаем все, чтобы его спасти. А где сама Донна?
– Она там, около гаража, – махнул рукой Крис. – Вместе с вертолетчиком. Они качают воду из другой скважины.
У Питера окончательно отлегло от сердца.
– Пап, я боюсь! – захныкала Сара, уткнувшись лицом в его рубашку.
– Я тебя понимаю, – мягко проговорил он. – Но все будет хорошо. Гуртовщики всей бригадой тоже едут сюда. Они помогут нам справиться с огнем.
Сара закивала головой, и Питер снова ее обнял.
– Слушай, Крис, – обратился он к сыну. – Я пойду, посмотрю, как там Донна, а вы с Сарой оставайтесь здесь. Продолжайте поливать дом, но от резервуара далеко не отходите. Понятно?
В случае ухудшения ситуации рядом с водой дети будут в наибольшей безопасности – деревья рядом отсутствовали, а редкая трава была скошена почти под корень. И если они будут продолжать расплескивать вокруг себя воду, то за них можно не беспокоиться.
– Понятно, пап, – кивнул Крис.
– Вот и хорошо. Присматривай за Сарой, я на тебя полагаюсь.
– Ладно.
Питеру не хотелось оставлять детей одних, однако ему было необходимо увидеть Донну. Ветер меж тем усиливался, и стелившийся по земле дым щипал глаза, обжигал легкие. Кашляя и отплевываясь, Питер бегом устремился к хозяйственным постройкам, где находилась еще одна скважина вместе с насосом для извлечения воды на поверхность. Он очень надеялся, что Донна действительно была там.
Еще не добежав до места, Питер заметил пилота Джима, который подтащил к насосу несколько дымящихся мешков, набитых соломой. Он подержал их под струей воды, пока они как следует не намокли, после чего поволок обратно.
– Джим! – окликнул Питер.
Пилот остановился и обернулся.
– Ветер меняет направление, – выдохнул он, когда Питер подбежал к нему. – Мы пытаемся задержать огонь по линии ограды.
– А где Донна?
Пилот вскинул руку.
Питер посмотрел в указанном направлении и разглядел силуэт Донны, выделяющийся на фоне бушующего огня. Размахивая сразу двумя намоченными мешками, она сбивала подбирающееся пламя. Однако увидел Питер не только ее – через горящую траву стремительно неслась черная туша с уже опаленной шкурой. И прежде чем он успел окликнуть девушку и предостеречь ее, огромный кабан проломил ограду и налетел прямо на Донну. Пронзительно вскрикнув, она рухнула на землю.
– Донна! – Питер бегом устремился к ней.
У него не было при себе никакого оружия, и если бы кабан продолжил атаку, его невозможно было бы остановить. Но к счастью, обезумевший от боли и страха зверь помчался дальше.
В считанные секунды Питер и Джим оказались рядом с Донной. Ее глаза были широко распахнуты, одежда уже успела пропитаться кровью. Она ухватилась за руку присевшего Питера, словно за спасательный круг.
Рванув на ней рубашку, он увидел в ее боку довольно широкую рану, которую кабан нанес одним из своих клыков.
– Питер... – Слабый голос Донны едва пробился сквозь рев бушующего огня.
– Все в порядке, я здесь.
Он не знал, расслышала ли его Донна. Ее веки медленно опустились, и девушка, по всей видимости, потеряла сознание.
– Ее нужно доставить в больницу, – проговорил Питер, стаскивая с себя рубашку.
Он прижал ее к кровоточащей ране, после чего взял также рубашку, протянутую Джимом. Давний обитатель буша, тот хорошо знал, что требуется в подобной ситуации.
– Добеги до детей, они около резервуара с водой, – сказал ему Питер. – В доме есть аптечка, пусть они тебе покажут.
После этого он поднял потерявшую сознание Донну на руки и бегом вернулся к сараям, где аккуратно уложил ее на мешки с зерном. Через несколько минут сюда же примчались Джим и близнецы. Как только дети увидели Донну, их лица вытянулись, а Сара еще и заплакала.
– Ничего страшного, – постарался успокоить девочку Питер. – Мы отправим ее в больницу, на самолете. Но сначала я должен наложить на рану повязку. Пока я буду это делать, вы с Крисом идите в машину.
Он взглянул на Джима, и тот, все поняв, повел детей к пикапу. Как только они ушли, Питер отнял от бока Донны пропитанные кровью рубашки. Рана по-прежнему обильно кровоточила. Преодолев секундный страх, он достал из аптечки бинт и, наложив на рану тампон, туго ее перевязал. Затем взял шприц и пузырек с прозрачной жидкостью.
Обычно столь сильное обезболивающее использовалось только с санкции врача, однако после смерти жены Питер решил, что здесь, в Ривер-Даунсе, общепринятые правила неприменимы, и потому предпринял меры на случай возникновения критической ситуации.
Закусив губу, он аккуратно ввел иглу под кожу Донны и нажал на поршень. Для того чтобы сделать что-то еще, времени уже не оставалось.
Питер перенес Донну к машине, поместил ее рядом с детьми и, усевшись за руль, тронулся с места. Огонь бушевал по-прежнему, но дорогу к взлетно-посадочной полосе он пока не затронул. Также в целости и сохранности пребывал находящийся там самолет, всегда заправленный горючим и готовый к взлету. Питер расположил Донну на заднем сиденье, посадил рядом с ней детей и вручил им таблетки и бутылку с водой.
– Если Донна очнется, – сказал он, – рана будет очень болеть. Поэтому нужно будет заставить ее проглотить эти таблетки. Вы ведь сможете это сделать?
– Да, папа, – кивнула Сара, еще не отошедшая от пережитого страха.
Питер на секунду обнял ее, после чего уселся за штурвал, молясь о том, чтобы до конца полета Донна оставалась в бессознательном состоянии. Щелкнув тумблерами, он запустил мотор, и единственный пропеллер небольшого самолета начал раскручиваться. Питер сделал глубокий вдох и постарался изгнать из головы мысли о Донне. Все его внимание должно быть сосредоточено исключительно на пилотировании.
Вырулив к началу полосы, он развернулся, увеличил обороты, и через минуту разогнавшийся самолет взмыл в задымленное небо. Заложив вираж, Питер увидел широкий фронт пожара, который продолжал продвигаться дальше, уничтожая все, что попадалось на его пути. Где-то там, внизу, подоспевшие гуртовщики уже, вероятно, боролись за спасение его фермы. Питер мысленно пожелал им удачи и, взяв курс на северо-восток, в сторону городка Кэтрин, включил радиопередатчик.
– «Браво Танго Индия» вызывает «Тиндал», – проговорил он в микрофон. – Направляюсь к вам с пострадавшей, которой требуется срочная медицинская помощь.
– «Браво Танго Индия», это «Тиндал», – практически сразу прозвучало в динамике. – Вас понял. Какое у вас подлетное время?
– «Тиндал», мое подлетное время – шестьдесят минут.
– Вас понял: шестьдесят минут. Вам требуется машина «скорой помощи»?
– Да. У меня на борту раненая, потерявшая много крови, она без сознания. – Питеру пришлось приложить усилие к тому, чтобы его голос оставался спокойным.
– Вас понял. Выйду с вами на связь чуть позже. Конец связи.
Обернувшись, Питер посмотрел на близнецов и Донну. По-прежнему без сознания, она полулежала на сиденье, откинув голову на спинку. Сидящая рядом Сара крепко сжимала ее руку.
– Вы ведь слышали? – спросил Питер. – На аэродроме нас будет ждать машина «скорой помощи». Так что не волнуйтесь.
Он заставил себя улыбнуться. И вновь сосредоточил внимание на управлении самолетом. Скользнув взглядом по индикаторам приборной панели, Питер мысленно помолился о том, чтобы его надежды оправдались.
Донне не хотелось просыпаться, потому что тогда ей снова придется сражаться с наступающим пламенем. Пожар дышал жаром, разлетающаяся по воздуху сажа обжигала кожу. Проснуться – значит, в полной мере ощутить боль, не покидающую ее даже в забытьи. Проснуться – значит, вновь предстать перед диким зверем с огненными глазами и ужасными клыками.
Донна пошевелила головой. Нет... нет... Она не будет просыпаться. Потом почувствовала, как ее щеки коснулась чья-то ладонь – прохладная, мягкая... Она все же разлепила веки и разглядела улыбающееся лицо девушки-аборигенки.
– Доброе утро, – поприветствовала та.
– Где я? – пробормотала Донна.
– Вы в больнице, в городе Кэтрин, – сообщила медсестра. – И у вас все будет хорошо.
– В больнице?..
– Если у вас перед глазами стоит туман, то не беспокойтесь. Это еще не закончилось воздействие анестезии. – Медсестра помогла Донне приподнять голову и поднесла к ее губам стакан с чем-то прохладным и сладким. – Вас доставили сюда ваши близкие, – добавила она. – Они провели рядом с вами всю ночь.
– Мои близкие? – удивилась Донна.
Но ведь ее семья находится в Англии. О ком говорит эта девушка?
Медсестра кивнула в сторону соседней кровати. Донна осторожно повернула голову и обнаружила там Сару и Криса, которые крепко спали. Когда она видела их в последний раз, они были грязными и закопченными, теперь же – чистыми, умытыми и облаченными в больничные пижамы. На них было просто приятно посмотреть. При воспоминании об опасности, которой они все вместе подверглись, у Донны сжалось сердце. Это было... вроде бы не далее, как вчера. От удара молнии начался пожар, а они остались на ферме совершенно одни, без Питера, который мог бы им помочь...
– А где Питер? – почти прошептала она.
Медсестра указала на кресло, стоявшее между задними спинками обеих кроватей. Полулежащий в этом кресле Питер тоже был погружен в сон. Хоть он и умывался, на его лице все же остались следы копоти. На Питере была длинная больничная рубашка, из-под которой выглядывали его собственные потрепанные и испачканные брюки.
– Он просидел рядом с вами всю ночь, – сказала медсестра. – Может, его разбудить?
– Нет, не надо, – мотнула головой Донна.
– Ну ладно, – улыбнулась девушка. – Если вам что-то понадобится, то вот здесь кнопка звонка.
Донна кивнула, и медсестра вышла из палаты.
Морщась от боли в боку, Донна устроилась в своих подушках повыше. Ее живот был перебинтован, от правой руки тянулась трубка капельницы, но, несмотря на все это, чувствовала она себя достаточно хорошо. Возможно, причиной тому было воздействие лекарств, а может, присутствие Питера и близнецов – «ее близких», как назвала их медсестра. Как бы ей хотелось, чтоб так оно и было!
Меж тем расположившийся в кресле Питер шевельнулся, его веки дрогнули и затем поднялись.
– Привет, – сказала ему Донна.
Он тотчас же вскочил на ноги и в мгновение ока оказался рядом с ней.
– Ты уже проснулась?.. Как себя чувствуешь?
– Нормально, – ответила она. – Но я пока словно в каком-то тумане, видимо, из-за лекарств.
– Слава Богу! Я так за тебя волновался!
– Я как-то смутно все помню, – продолжала Донна. – Сначала начался пожар, потом прилетел самолет, к нам прибежал этот парень...
– Джим, – подсказал Питер.
– Да, Джим. Мы вместе сбивали пламя, а потом прямо из огня на меня набросился какой-то зверь...
– Это был дикий кабан. – Питер присел на край постели. – Он совершенно случайно выскочил на тебя, спасаясь от пожара, и мимоходом пропорол бок своим клыком. Кроме того, как сказал врач, у тебя треснуло одно ребро.
Донна содрогнулась при воспоминании о том моменте.
– Вот так со мной и бывает, – с оттенком горечи произнесла она. – Я всегда оказываюсь не в том месте и не в то время.
– Вовсе нет, – возразил Питер. И, сделав глубокий вдох, продолжил: – Когда мы летели сюда... а потом ночью здесь, в палате, я очень много думал... – Он умолк.
Донна тоже молчала, ожидая последующих слов.
– Моя жена Карен... ее уже давно нет рядом, но со мной по-прежнему остается чувство вины. Потому что это я повинен в ее смерти.
– Ты?..
– Да нет, не напрямую, конечно... Произошел несчастный случай. Она тогда упала с лошади, ударилась о дерево и сломала позвоночник. И умерла, прежде чем подоспела помощь. На все воля Божья, но все эти годы меня никогда не покидает раскаяние, потому что именно я привез ее в Ривер-Даунс.
– Но ведь она не стала бы тебя обвинять? – проговорила Донна.
– Нет, конечно. Но я все равно не мог избавиться от ощущения вины. А потом, когда появилась ты... и я начал испытывать к тебе... В общем, это ощущение только усилилось.
Питер взял ладонь Донны и, поглаживая ее, продолжил:
– Я помню свою любовь к Карен, я и сейчас люблю ее где-то в глубине души. Но с недавних пор именно тебя я стремился увидеть, приходя вечером домой, именно о тебе думал по ночам. Я влюбился в тебя, и это меня пугает.
У Донны на секунду остановилось дыхание.
– Но почему?
– А вдруг что-то подобное случится опять? – В словах Питера звучал пережитый накануне страх. – Когда я узнал о пожаре, когда увидел, как на тебя налетел кабан, я испугался, что потеряю также и тебя. Я бы не смог этого пережить.
– Ты меня не потеряешь, – заверила Донна. – Когда я, уже после встречи с кабаном, открыла глаза и увидела тебя, я поняла, что все будет хорошо, что ты обо мне позаботишься.
– Я всегда буду это делать. Если ты, конечно, вернешься на ферму. Я все пойму, если после того, что произошло, ты...
Приложив палец к губам Питера, Донна заставила его замолчать.
– Даже не пытайся от меня избавиться, – сказала она. – Я не желаю никуда уезжать.
Подавшись вперед, Питер прильнул к ее губам, и Донна не обращая внимания на боль в боку, приподнялась ему навстречу, обвила руками его шею. Затем снова откинулась на подушки, заметно при этом содрогнувшись.
– Может, позвать врача? – встревожился Питер. – Возможно, тебе надо ввести дополнительную дозу болеутоляющего.
– Да, наверное, мне не помешает чего-нибудь впрыснуть, – с вымученной улыбкой согласилась Донна.
– Тогда я пошел за доктором. – Питер начал подниматься.
– Подожди минуту... Давай сначала разбудим детей и скажем им, что со мной не произошло ничего страшного... и все будет хорошо.
– С этим тоже можно подождать, – проговорил Питер.
И их губы снова сомкнулись в поцелуе.
Похмелье, которое испытывала Ли, было просто ужасным. Она лежала на кровати, не решаясь открыть глаза. Уж если она так себя чувствует после употребления собственного вина, то ей, наверное, вообще не следует заниматься виноделием. Никто не станет пить то, что вызывает подобные ощущения. Кто же захочет терять рассудок из-за пары бокалов?..
Ли подняла руку, чтобы убрать с лица разметавшиеся волосы, и невольно ойкнула.
Нет, дело тут было не только в похмельном синдроме. Она осторожно провела пальцами по лбу и обнаружила огромную шишку.
Поколебавшись, Ли все же открыла глаза. Стены и потолок комнаты, в которой она очнулась, были вроде бы незнакомыми, но сейчас это ее мало заботило. Главное – подняться, не позволив при этом отвалиться голове. На это ушло около двух мучительных минут, и когда окружающее пространство перестало вращаться. Ли осознала, что помещение действительно какое-то чужое, и у нее не было ни малейшего понятия, где она находится.
Но Ли решила пока не беспокоиться. Теперь перед ней стояла другая задача – заставить собственные ноги доставить непослушное тело к двери, за которой, судя по всему, располагалась ванная.
За той дверью и в самом деле оказался туалет, и он был таким же незнакомым, как и спальня. Но Ли по-прежнему все это не волновало. Она омыла лицо холодной водой, напилась из сложенных ладоней, после чего рассмотрела в зеркале свой лоб. Шишка была, конечно, не то чтобы огромная, но зато имела насыщенный фиолетово-синий цвет.
