Текст книги "Любовь тебя найдет"
Автор книги: Джанет Гоувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Должны были появиться сразу две ноги, – нахмурился Мэтт. – Как видно, одна из них подогнулась, и жеребенок застрял.
– И что теперь делать? Звать ветеринара?
– Да нет, ногу я распрямлю сам. Но мне понадобится твоя помощь.
Прежде чем Хелен успела возразить, Мэтт прошел в стойло и начал гладить кобылу по морде, приговаривая что-то успокаивающее, затем накинул на нее уздечку.
– Иди сюда, – позвал он Хелен.
После секундного колебания она шагнула внутрь и приблизилась к лошади.
– Держи поводья, – сказал Мэтт. – Вот так. А я пойду поворачивать жеребенка. Кэсси наверняка будет больно, поэтому держи ее как можно крепче. Возможно, она попытается на тебя наскочить или укусить, так что будь внимательна. Разговаривай с ней, гладь по морде. Если потребуется, крутани ей ухо, чтобы отвлечь от происходящего сзади.
– Но я... – Хелен пребывала в некоторой растерянности.
– И говори с ней тихо и мягко, – невозмутимо продолжал советовать Мэтт. – Ну ладно, если ты готова, то я пошел.
Хелен покрепче стиснула кожаный ремешок и шагнула поближе к лошадиной голове.
– Все хорошо, Кэсси, – проговорила она, пытаясь копировать недавнюю интонацию Мэтта. – Тебе, конечно, будет нелегко, но мы ведь хотим тебе помочь. Поэтому, пожалуйста, постой чуть-чуть спокойно.
– Замечательно, – похвалил Мэтт. – Давай в том же духе.
Хелен усмехнулась. Кого он, интересно, старается успокоить – ее или лошадь?
Кэсси вдруг напряглась и попыталась дернуться вперед. Хелен тотчас же усилила хватку и уткнула ладонь в лошадиный нос.
– Держи крепче! – От физического усилия голос Мэтта прозвучал немного сдавленно.
Хелен даже не взглянула на него, сосредоточив все внимание на лошади, непрерывно бормотала ей успокаивающие слова, едва ли осознавая при этом, что говорит. Все это продолжалось лишь несколько минут, но они показались невероятно долгими.
– Ну, вот и готово, вы обе молодцы, – произнес, наконец, Мэтт. – Теперь все будет хорошо. Сейчас, Хелен, спокойно уходим и оставляем ее одну.
Они покинули стойло, аккуратно прикрыв за собой дверь, и Кэсси, казалось, в тот же миг забыла об их присутствии. Мэтт повел Хелен в угол сарая, где находились водопроводный кран и раковина.
– Теперь остается лишь немного подождать, – проговорил он, обмывая правую руку.
Мэтт как раз утирался полотенцем, висящим рядом с умывальником, когда у Кэсси подогнулись колени, и она тяжело рухнула на землю. Хелен вытянула шею, чтобы заглянуть через переборку. Взмокшая кобыла, постанывая, хлестала себя хвостом, а затем на подстилку из опилок скользнуло что-то темное и влажное. Лошадь тотчас же повернула голову и, ткнувшись носом в новорожденного, стала вылизывать его своим длинным языком. Жеребенок приподнял головку, и его мать тихонько заржала.
– Боже! – выдохнула Хелен. – Как это прекрасно!
Приблизившись, Мэтт приобнял ее за плечи.
– Так всегда и бывает.
Кэсси меж тем с некоторым трудом встала и принялась подталкивать жеребенка, заставляя его также подняться. Малыш распрямил одну из своих ног, чуть покачался из стороны в сторону, затем опять завалился на бок.
– Бедняжка, – прошептала Хелен. – Ему никогда не совладать с такими длинными ногами.
Но жеребенок все же справился со своими конечностями, поднялся и встал, растопырив ноги и дрожа всем телом от затраченного усилия.
– Молодец! – похвалил малыша Мэтт.
После непродолжительных поисков жеребенок отыскал вымя матери, его голова исчезла под ее животом, и маленький хвост замотался туда-сюда под аккомпанемент громкого чмоканья.
– Теперь за него можно не беспокоиться, – улыбнулся Мэтт.
– Должно быть, это самая большая радость в твоей жизни? – с некоторой хрипотцой в голосе произнесла Хелен.
– Почти.
Повернув голову, она посмотрела на него.
– Самым изумительным событием для меня было рождение Эли, – ответил он на ее безмолвный вопрос.
– Ах, ну да... – Слова Мэтта вызвали у Хелен ощущение чуть ли не физической боли. – У меня у самой не может быть детей, – тихо добавила она. – По моей же собственной глупости.
Мэтт хранил молчание.
– Я была еще совсем девчонкой, только что окончившей университет, а он – довольно крупной рыбой в нашем журналистском пруду. Мы провели вместе всего одну ночь, но этого оказалось достаточно. – Хелен на пару секунд умолкла. Она еще никому не рассказывала обо всем этом, но теперь, начав, уже не могла остановиться. – В общем, я решила сделать аборт. Я была вынуждена на это пойти, потому что он был женат, а я еще слишком юна, и мне нужно было делать карьеру. Вообще я не видела в этом особой проблемы, но в какой-то момент все пошло не так, как надо, я даже чуть не умерла. Ну а потом, когда все кончилось, я была уже не способна иметь детей.
– Очень тебе сочувствую.
– Именно поэтому я так и не вышла замуж. Кому нужна такая жена?
– Мне, – очень тихо, едва ли не шепотом, произнес Мэтт.
Ночной воздух до того был насыщен электричеством, что почти светился. На Ривер-Даунс надвигалась буря, и черные тучи все выше и выше громоздились над опаленной красной землей. Казалось, все вокруг затаило дыхание в ожидании первой вспышки молнии и первого раската грома.
Донна стояла на ступеньках крыльца и тоже невольно сдерживала дыхание. Однако буря, которую она ожидала, была гораздо ближе, под самым боком. Дети уже лежали в кроватях, Питер разговаривал по телефону, она же выскользнула сюда, на веранду. Воздух снаружи был горячим, влажным и тяжелым, но, тем не менее, дышал ось здесь куда легче, чем в доме, когда они с Питером оставались наедине.
После того как близнецы закидали их снежками, отношения между ними изменились, однако совсем не в лучшую сторону. В те секунды, пока в ее волосах таял снег, она окончательно влюбилась в Питера и, глядя в его глаза, осознала, что он именно тот человек, который ей нужен. Сильный и в то же время мягкий. Решительный, но способный на ласку и любовь. Сексуальный мужчина и заботливый, любящий отец. Она влюбилась в него, и в те мгновения ей показалось, что у него тоже возникло подобное чувство. Но потом он уехал встречать почтовый самолет и вернулся уже совсем другим.
С того дня Питер стал держаться с ней как-то отчужденно, почти на грани грубости. Он старался не оставаться с ней наедине, и если их руки случайно соприкасались, тотчас же отдергивал ладонь, словно обжегшись. Даже близнецы уже заметили, что между ними не все ладно. Поначалу Донна не обращала на происходящее внимание, надеясь, что Питер преодолеет в себе это отчуждение, объяснит ей, в чем проблема, они решат ее совместно, и все у них будет по-прежнему.
Однако этого до сих пор не произошло, и она начала подумывать о том, не следует ли ей покинуть ферму. При мысли об отъезде ей хотелось чуть ли не плакать – от осознания того, что она могла обрести и что, судя по всему, потеряла.
В отдалении меж тем мелькнула вспышка молнии. Донна стала ждать раската грома, но так ничего и не услышала. Грозовой фронт был еще достаточно далеко, однако он стремительно приближался. Движимая внутренним беспокойством, Донна спустилась по ступеням, прошла по двору и, остановившись на открытом пространстве, раскинула руки в стороны, ловя ласкающее дуновение ветра. Облаченная в хлопковые шорты и легкий топик, она чувствовала себя почти обнаженной перед лицом надвигающейся бури. Донна прикрыла глаза и ощутила, как кожу рук и ног пощипывает скопившееся в атмосфере электричество. Затем запрокинула лицо вверх, готовая приветствовать первые капли-дождя.
Небо прорезала еще одна молния, и в этом коротком проблеске Донна увидела приближающегося Питера.
– Сейчас тут будет настоящий ливень, – резко сказал он. – Иди в дом.
– Мне хочется хотя бы пару минут побыть под дождем, – отозвалась она. – Я весь день изнывала от жары и хочу немного охладиться.
– Нет, дождя не будет. Сейчас сухой сезон. Будет сверкать молния, греметь гром, но при этом не упадет ни одной капли.
Донна опустила руки, чувствуя себя довольно глупо. Ну вот, она в очередной раз проявила абсолютное незнание особенностей местной жизни.
– Ты говорил по телефону насчет приезда гуртовщиков?
– Да. Обещали быть завтра.
Они уже несколько дней ожидали прибытия наемной бригады гуртовщиков. Эти люди передвигались по всему краю от одной фермы к другой, выполняя сезонную работу по сбору и перегону дошедшего до кондиции скота. И после отъезда Кена они требовались Питеру куда больше, чем когда-либо прежде.
– Ты уверена, что справишься здесь одна? – спросил он. – Нас не будет довольно долго.
– Не беспокойся, я постараюсь, – заверила его Донна.
И, почувствовав, как ее глаза начинают пощипывать слезы, она развернулась и быстрым шагом пошла прочь. Питер ни в коем случае не должен увидеть ее плачущей, даже если для этого ей пришлось бы прошагать до самого Дарвина.
Однако через пару секунд Питер нагнал ее и ухватил за руку.
– Донна, постой...
Едва он к ней прикоснулся, в небе промелькнула еще одна молния. На какое-то мгновение вспышка выхватила их обоих из темноты, после чего всю округу сотряс мощный раскат грома.
Донна так и не поняла, кто из них сделал первое движение. И лишь осознала, что они вдруг оказались в объятиях друг друга. Поцелуй Питера был столь же электризующим, как и атмосферные разряды. После стольких дней его молчаливого отчуждения и ее невыразимого одиночества они буквально взорвались страстью, и, наслаждаясь вкусом губ Питера, ощущением его крепкого, сильного тела, прижатого к ее телу, она почти забыла о начинающейся грозе.
– Донна, – выдохнул он, не прерывая поцелуя, и она позабыла обо всем на свете.
Они не замечали разразившейся над их головами бури, пока в их лица не хлестнуло что-то твердое и холодное.
Они выпустили друг друга из объятий, и Донне показалось, будто она балансирует на краю пропасти. Интересно, полетит она сейчас вниз или же воспарит к небу?
В лицо меж тем попала еще одна градина. Другая обожгла обнаженное плечо, заставив ее вздрогнуть. Затем град посыпал гуще, а следом закапали первые капли дождя.
Питер ухватил ее за руку и потянул за собой. Они бегом устремились к дому и, взбежав по ступеням, укрылись под навесом веранды.
Учащенно дыша, однако вовсе не от бега, Донна повернулась к Питеру.
– Ты же вроде говорил, что дождя не будет?
Слегка склонившись, Питер кончиком языка слизнул с ее шеи несколько капель.
– Я ошибся, – улыбнулся он и притянул ее к себе.
Наутро после бури небо всегда бывает ясным и чистым. Лежа в постели, Донна смотрела в окно, и ей хотелось, чтобы это правило распространялось и на людей. Питера рядом с ней уже не было – он ушел, пока она спала. Однако приятное тепло, разлитое по всему телу, свидетельствовало о том, что еще недавно он находился здесь.
Донна взглянула на настольные часы. Восьмой час, и со двора доносились звуки активной деятельности. Затем послышался глухой механический гул, становящийся все громче, и она приподнялась на локте. А потом стены дома чуть ли не затряслись, когда над крышей пролетел заходящий на посадку вертолет. Как видно, ожидаемые гуртовщики наконец-то прибыли.
Донна быстро оделась и, выйдя на веранду, обнаружила, что весь двор полон движения. Она поискала глазами Питера, но так и не нашла его среди этого столпотворения людей, коней, мотоциклов и пикапов.
– Доброе утро, мэм, – поприветствовал ее крепкий загорелый мужчина, приподнимая свою шляпу. – Нам не удастся хлебнуть чайку, прежде чем отправиться в путь? Ребята провели в дороге всю ночь.
– Чаю?.. Да, конечно. А сколько вас?
– Ровно дюжина.
– Понятно... Я постараюсь успеть.
– Спасибо, – улыбнулся гуртовщик и двинулся дальше.
Так и не обнаружив Питера, Донна отправилась заваривать чай. И она как раз заливала в чайник воду, когда Питер сам объявился на кухне. Даже не поздоровавшись, он прямиком прошествовал к раковине и завернул вентиль крана.
– Для такой большой команды так не делается, – пояснил он, забирая у нее чайник. После чего скрылся в примыкающей к кухне кладовке, некоторое время что-то там искал и, наконец, вынес две большие жестяные банки с проволочными ручками. – Нужно просто вскипятить воду в котелках.
– В чем?..
– Ну, то есть в этих жестянках. – Избегая ее взгляда, Питер наполнил емкости водой и поместил их на плиту, потратив явно лишнее время на то, чтобы установить банки на конфорках и проверить, плотно ли прикрыты крышки.
– Питер, – окликнула Донна, которую уже начала охватывать тревога. Они должны были поговорить, пока имелась такая возможность, пока им никто не мешал.
Он медленно обернулся и наконец-то посмотрел ей в глаза.
– Я... – забормотал было Питер, но прежде чем он успел произнести следующее слово, на кухню с шумом влетели близнецы.
– Пап, можно мне полетать на вертолете?
– Пап, можно я тоже поеду с вами? Пожалуйста!
Питер с обреченным видом опустил руки.
– Нет, в этом году ты с нами не поедешь, – сказал он сыну. – А ты, Сара, если будет возможность, полетаешь на самолете после того, как мы закончим гуртование.
– И я тоже, – вставил Крис.
– Я сказал: если будет возможность, – напомнил Питер. – Сначала нужно сделать работу, а развлечения – потом. Понятно?
– Понятно, – кивнули дети.
Питер снова повернулся к плите и, поочередно приподняв крышки походных котелков, забросил в каждый по горсти заварки.
– Ну а теперь давайте покажем Донне, как у нас делается походный чай, – предложил он близнецам. – Вперед! Ребята уже заждались.
Крис и Сара тотчас же взяли Донну за руки и потянули ее из кухни. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ними. Питер вышел на веранду пару секунд спустя.
– А вот и чай! – громко объявил он.
И с этими словами Питер, к немалому изумлению Донны, принялся раскручивать котелки в вытянутых руках. Емкости, полные горячей жидкости, несколько раз взлетели над его головой, после чего он прекратил вращение, не пролив ни единой капли.
– Вот как у нас делается походный чай! – с восторгом в голосе проговорили близнецы.
Загомонившие гуртовщики с эмалированными кружками в руках стали подтягиваться к крыльцу, и у Донны возникло желание зажать уши, чтобы не слышать этот шум. Ей даже хотелось крикнуть, чтобы все заткнулись и поскорее, убирались прочь... Потому что ей было необходимо поговорить с Питером.
Гуртовщики довольно быстро выпили обжигающий крепкий чай, после чего тот из них, с кем Донна говорила ранее, поблагодарил ее за угощение.
– Ну что, хозяин, мы готовы, – сказал он Питеру.
–Тогда в путь.
Гуртовщики, приподняв свои шляпы, попрощались с Донной и отошли от крыльца. Она наконец-то осталась с Питером наедине. Совсем ненадолго.
– Возможно, это похоже на сумасшедший дом, но поначалу всегда так бывает, – проговорил он. – Дня через два я постараюсь вернуться, но если меня не будет неделю и даже больше, ты не волнуйся.
Некоторое время Питер молчал, видимо, подбирая нужные слова, и впервые за сегодняшнее утро неотрывно смотрел ей в глаза.
– Прости меня, – сказал он, наконец, и, развернувшись, широким шагом двинулся к гаражу.
Оставшись одна, Донна смотрела ему вслед, не совсем понимая, за что он перед ней извинился.
Перекинув ногу через мотоцикл, Питер свистнул своему псу и, едва тот запрыгнул на заднее сиденье, рывком завел мотор и покатил в сторону лагеря. От рева двигателя закладывало уши, однако он не мог заглушить внутреннюю полемику, продолжающуюся в его голове.
О чем он вообще думал?
Он приложил столько усилий, стараясь подавить в себе чувства к Донне, но, тем не менее, все же утратил самообладание. Он мог бы малодушно обвинить в этом грозу или же саму Донну, хотя в действительности вся вина лежала исключительно на нем. Этого не должно было случиться... Однако как все-таки приятно держать ее в своих объятиях! Ощущать вкус ее губ, вдыхать запах ее кожи. Вот и сейчас ему больше всего хотелось развернуть мотоцикл и помчаться обратно к ней.
Питер крутанул рукоятку газа, заставив мотоцикл резко рвануться вперед. Но, почувствовав, что сидящий за спиной пес заскреб когтями по сиденью, пытаясь удержаться на месте, сбросил скорость до прежнего уровня.
Прошедшей ночью он, по сути, потерял свою жену во второй раз.
С момента смерти Карен он старался сохранить в памяти мельчайшие подробности ее образа, каждый день представляя ее лицо, голос. Хотя из года в год это становилось все труднее, так что сейчас четкий образ Карен он мог увидеть разве что на оставшихся после нее фотографиях.
Теперь же, закрывая глаза, он видел только Донну. И, думая о доме, сразу же представлял именно ее – хлопочущую на кухне, занимающуюся с детьми, заключенную в его объятия, лежащую с ним в постели.
Питер не знал, как ему следует поступить. Он отчаянно хотел, чтобы Донна осталась и разделила с ним не только ложе, но и жизнь. Однако вправе ли он просить, чтобы ради него она покинула свой прежний привычный мир? Вправе ли затягивать в ту жизнь, которая погубила Карен? А с другой стороны, найдет ли он в себе силы заставить ее уехать? Питер надеялся, что нелегкий труд по сбору скота в гурты прояснит его голову, и он сможет принять правильное решение, но этого не случилось.
В течение трех дней он от рассвета до заката скакал верхом или мотался туда-сюда на мотоцикле, сгоняя одичавших коров, но, несмотря на сильную усталость, по вечерам все равно допоздна просиживал у костра и думал о Донне. А когда уже лежал на своей походной постели, глядя на звезды, тосковал по ней и душой, и телом.
И на четвертый день Питер все так же размышлял о Донне, отвязывая своего коня от борта пикапа после полуденного перерыва на чай. Вставив ногу в стремя, он легко вскочил в седло, но почти сразу же это крупное полудикое животное вдруг вскинуло голову и принялось брыкаться. Стиснув лошадиные бока коленями, Питер одной рукой ухватился за переднюю луку седла, другой натянул поводья, меж тем как ошалевший конь, подскакивая на упругих ногах, стал продвигаться по лагерю под смех и улюлюканье оживившихся гуртовщиков. Какое-то время Питер продолжал трястись на спине брыкающегося и становящегося на дыбы животного, но, в конце концов, не удержался и, вылетев из седла, шлепнулся на землю.
Несколько секунд он лежал на спине, глядя в небо и слушая насмешки окружающих, после чего медленно поднялся на ноги, потирая ушибленные места. Конь все еще метался по лагерю, и один из гуртовщиков пытался его поймать. Остальные были заняты тем, что подначивали незадачливого наездника.
Подняв шляпу, Питер стряхнул с нее пыль и водрузил обратно на голову. Вообще ему следовало бы уделять побольше внимания своему коню. Потому что сейчас, в начале сезона, у верховых лошадей еще достаточно сил и дури в голове. К тому же их пугает вертолет, разыскивающий отдельные группы скота. Также как мотоциклы и прочая техника, к которой они питают врожденную неприязнь. В общем, если бы он больше думал о работе, сейчас ему не пришлось бы потирать отбитую задницу, которая от предстоящей тряски в седле разболится еще сильнее.
– Слушай, хозяин, – обратился к нему продолжающий улыбаться пилот. – Я собираюсь отправиться обратно на ферму. Мне нужно отладить гидравлику.
– Раз надо, значит, надо. – Когда дело касалось исправности и безопасной работы вертолета, слово пилота было законом. Питер сам был пилотом и потому понимал это как никто другой.
– Назад я вернусь, наверное, еще засветло. Не желаешь прокатиться со мной?
Ему, конечно же, очень хотелось заглянуть домой. Чтобы увидеть Донну, поговорить с ней, кое-что обсудить. Но, подумав, Питер осознал, что это вряд ли получится. Он сможет провести дома не больше часа, прежде чем снова отправится в лагерь. Рядом с ним постоянно будут вертеться дети, а кроме того, обязательно найдутся какие-нибудь неотложные хозяйственные дела. Так что навещать ферму не стоило.
– Да нет, лети один, – ответил Питер. – Мне еще нужно серьезно побеседовать со своим конем.
Засмеявшийся пилот отошел, и к тому времени, когда Питер вновь взял под уздцы взбунтовавшееся животное, лопасти вертолета начали вращение. Уже ставя ногу в стремя, Питер решил, что завтра он самостоятельно съездит домой. Увидит Донну и скажет ей. В общем, нужные слова наверняка найдутся.
Около часа спустя, обливаясь потом, он гнал через кусты молодую телку, когда заметил одного из гуртовщиков, мчащегося к нему во весь опор. Натянув поводья, Питер остановился.
– Только что на связь выходил Джим, – сообщил подскакавший гуртовщик. – Вокруг фермы полыхает огонь.
Едва парень произнес эти слова, как Питер тотчас же развернул коня и помчался в сторону их временного пристанища, постоянно пришпоривая и без того измотанное животное. Вскоре он влетел в лагерь и почти на ходу соскочил с седла.
– Что там? – спросил он у столпившихся гуртовщиков.
– Джим на связи, – отозвался один из них, протягивая ему походную рацию.
– Джим, это Питер, – заговорил он, поднеся устройство ко рту. – Что у вас случилось?
Рация затрещала. Они находились на границе диапазона досягаемости, и потому слова пилота разобрать было трудно.
– Джим, повтори! – чуть ли не крикнул Питер в микрофон.
– ...этой ночью... гроза... – Голос пилота был едва слышен. – ...буш горит... у дома... скорее сюда...
Питер в ужасе взирал на рацию. Пожар?
– А как дети? Донна? Они в порядке? – Он мысленно ругал себя за то, что оставил их одних.
– ...в порядке... но нам нужно... остановить огонь... давайте все сюда... быстрее.
Питер повернулся к гуртовщикам, но те и так уже зашевелились. В считанные секунды лошади были отвязаны от пикапов, и вся бригада расселась по кузовам. Чтобы доехать до фермы, им потребуется не меньше часа.
– Джим, ты можешь подлететь, чтобы захватить меня? – Вертолет, конечно, будет побыстрее машины.
– ...нужен здесь... как-нибудь сам...
Не говоря больше ни слова, Питер бросился к мотоциклу, завел его и с ревом сорвался с места, зная, что гуртовщики последуют за ним на самой большой скорости, какую только смогут выжать. Дожидаться их он не мог. Потому что ему как можно скорее нужно быть на ферме. Рядом с Крисом и Сарой. Рядом с Донной.
«Господи, пожалуйста, – взывал к небесам Питер, мчась по пересеченной, поросшей кустарником местности, – не допусти, чтобы это повторилось».
Стоя на пороге, Ли обозревала пустой зал. Весь хлам отсюда был вынесен, окна отмыты от многолетней грязи, в плафонах заменены перегоревшие лампочки. Через широко распахнутые двери в помещение струился солнечный свет, и длинная барная стойка, протянувшаяся вдоль дальней стены, сверкала полировкой. Чуть позже должен был подъехать интерьерный дизайнер, чтобы дать ей рекомендации относительно внутренней отделки, а уже на следующей неделе доставят новые столы и стулья, которые она заказала. Так что еще немного, и двери ее погребка откроются для посетителей.
Удовлетворенно улыбнувшись, Ли прошла на кухню. Здесь тоже все блестело чистотой. Тихо гудели новые холодильники, на полках высились горки тарелок и стояли бокалы, дожидаясь ее первых клиентов. Как только в банке согласились выдать заем, Ли с головой ушла в работу – днем она занималась наведением порядка, общалась с подрядчиками и поставщиками, по вечерам же допоздна просиживала над гроссбухами, составляя колонки цифр, а также рассылала послания по электронной почте.
Однако время и усилия, что она затрачивала, стоили того. Ее замыслы начинают осуществляться, и она сможет открыть свой ресторанчик даже раньше, чем собиралась. Все было просто замечательно! Ну, или почти все. Поскольку у нее под самым боком по-прежнему находился Саймон Брэдфорд.
Она не видела его и ничего о нем не слышала с момента той неожиданной встречи в Ньюкасле. В глубине души Ли предполагала, что он явится к ней, чтобы еще раз выразить раскаяние и принести извинения, однако этого не случилось. Похоже, что следующий шаг был за ней.
Первым делом она скажет Саймону, что больше не будет продавать ему свой урожай. Об этом, конечно, можно было уведомить и письмом, и она несколько раз бралась за ручку, но нужных слов почему-то не находила. Текст получался слишком жестким и формальным. Ну а, кроме того, ей нужно было обсудить с Саймоном вопросы, которые не имели никакого отношения к винограду и вину.
Ли пронесла за барную стойку коробку с бокалами и стала выставлять их на полки. Многие виноделы устраивали дегустацию своей продукции в одноразовых пластиковых стаканчиках, но у нее все будет по-другому. Вино марки «Бангала вайнс» должны пить только из красивых бокалов. Ли прошла в просторную кладовку рядом с баром, где находился весь ее нынешний запас, и с удовольствием оглядела ряды коробок. Вина было не так уж много, лишь те пробные партии, которые она делала каждый год, но этот запас наверняка позволит ей не закрывать погребок до появления вина нового урожая. А уж потом она развернется по-настоящему.
Оставалось только сообщить Саймону, что ему уже не достанется ее виноград. И если сказать это лично, вместо того чтобы посылать письмо, то она, возможно, сумеет окончательно избавиться от неприятных воспоминаний о том вечере, когда он помог Джеку Торну разбить ей сердце.
Вернувшись на кухню, Ли открыла один из холодильников, в котором хранились съестные припасы. На первых порах ей самой придется готовить для посетителей и обслуживать их за столами, поэтому пока она планировала самое простое меню – с сандвичами, сырным ассорти, закусками в итальянском стиле и, возможно, каким-то особой выпечки хлебом. Будут предлагаться также кофе и чай.
Ли взяла с полки одну из упаковок. Обеденное время давно миновало, и ей элементарно хотелось есть. Почему бы не приготовить сейчас что-нибудь из запланированного меню?
Ли как раз пробовала сандвич с беконом и поджаренным перцем, когда услышала шум мотора подъехавшей машины. Продолжая жевать, она подошла к окну и в изумлении остановилась. Судя по всему, это был автомобиль Саймона. Что ему надо?.. Она пока не готова с ним встретиться.
Однако из машины вылез отнюдь не Саймон. Если тот был высокого роста, с золотистой шевелюрой и голубыми глазами, то приехавший человек был приземистым и черноволосым. Саймон двигался так, что это наверняка вызывало трепет у окружающих девушек, а этот мужчина, хоть и был хорошо сложен, не смог бы затронуть ее сердце. Саймон был молод и энергичен, а волосы этого человека уже тронула седина.
– Добрый день. Насколько понимаю, вы и есть Ли Кеньон?
Она поспешила вернуться к действительности. И с чего ей вдруг вздумалось оценивать Саймона и его манеру двигаться?
– Да, это я, – ответила Ли прибывшему мужчине.
– Я Марк Уоллес, – представился тот. – Вы просили меня приехать, чтобы обсудить цветовую гамму помещения.
– Да-да, проходите. – Ли была несколько удивлена собственной логикой. Ведь Саймон Брэдфорд не мог быть единственным в мире обладателем белой «тойоты».
Пройдя внутрь, они приступили к обсуждению расцветок и типов краски, и в какой-то момент Ли заметила, что Марк поглядывает на остатки ее трапезы.
– Кстати, вы сегодня обедали? – поинтересовалась она.
– Да, в общем-то, не успел, – улыбнулся дизайнер. – Я опасался опоздать на встречу с вами.
Хоть он и не являлся Саймоном Брэдфордом, улыбка у него была приятная.
– Тогда я вам сейчас что-нибудь приготовлю.
– Мне не хотелось бы вас обременять...
– Вы меня ничуть не затрудните, – заверила Ли. – Я как раз решаю, что у меня будет в меню, и мне было бы интересно услышать ваше мнение. Кроме того, я открою бутылку своего нового вина. Мы с вами могли бы вместе определить, придется ли оно по вкусу посетителям.
Быстро приготовив закуску, Ли откупорила бутылку собственного каберне, разлила по бокалам, однако Марк сделал всего пару глотков.
– Мне ведь еще вести машину, – сказал он, принимаясь за второй сандвич.
Дизайнер уехал только часов в пять, пообещав через пару дней прислать по электронной почте свои окончательные рекомендации. Ли вернулась обратно к бару с чувством немалого удовлетворения. Покраска может обойтись даже дешевле, чем она предполагала. Кроме того, Марк весьма похвально отозвался как о ее планах, так и о еде. Довольная собой, Ли снова наполнила бокал и не спеша его осушила.
«Отличное вино», – оценила она и стала собирать пустую посуду.
Между делом в одной из коробок Ли обнаружила еще несколько бокалов с «алмазными» крапинками, что были заказаны в те дни, когда рядом с ней находился Джек Торн. И, вертя один из них в руках, она вдруг осознала, что еще ни разу из таких не пила.
«Ну что ж, – подумала Ли, наливая себе щедрую порцию, – надо непременно поднять бокал за тот день, когда Джек отсюда убрался».
Осушив его, она взглянула на бутылку. Вина в ней оставалось совсем немного, буквально на самом дне. Было бы глупо убирать до следующего раза столь малое количество, его, конечно же, следовало допить. Тем более что она заслужила этот маленький праздник: прекрасно обходится одна, без Джека Торна, и не просто обходится, а живет и преуспевает. И затевает новое дело.
Опорожнив бутылку, Ли встала из-за стола, подошла к двери и, устремив взгляд в сторону соседней фермы, приподняла бокал.
– На-ка, выкуси, самодовольный пижон, – произнесла она и с удовольствием допила остатки вина.
Продолжая думать о Саймоне, Ли вернулась обратно к бару. Она ни разу не напомнила ему о том вечере, однако ради того, чтобы без помех продвигаться по жизни и дальше, необходимо ему все высказать и тем самым окончательно избавиться от внутреннего дискомфорта. С этой мыслью Ли поставила пустой бокал на стойку и вышла на подворье, где уже начинало вечереть.
За ключами от легковушки надо было всего лишь зайти домой. Но стоило ли это делать? К тому же она выпила целую бутылку, так что садиться за руль не следовало. Однако для пешей прогулки путь был неблизкий, тем более что ее слегка покачивало. Впрочем, можно же взять рабочий пикап. Если проехать на нем через виноградник и подкатить прямо к задней ограде, то до дома Саймона останется пройти всего ничего. Таким образом, ей не придется выезжать на шоссе и беспокоиться по поводу своего... не совсем трезвого состояния.
Приняв такое решение, Ли уселась в пикап и, запустив движок, аккуратно вырулила на узкую грунтовку, протянувшуюся через виноградник.
Расстояние было небольшим, поэтому она даже не стала переключаться на вторую скорость. И, продолжая неспешное движение, принялась мысленно репетировать свое выступление перед Саймоном. Во-первых, она скажет ему, что именно он разрушил ее мечту и помешал ее устремлениям. А во-вторых – что все мужчины свиньи, и он среди них не исключение!
Она распалялась все больше, и ее нога все сильнее давила на педаль газа. Машина, ускоряя ход, подскакивала на неровностях дороги, но Ли не обращала на это внимания. Ее взгляд был устремлен вперед, на постройки соседней фермы, еще видимые в сгущающихся сумерках. Где-то там находился Саймон Брэдфорд, и ему предстояло выслушать все, что она намерена сказать!
