Текст книги "Любовь тебя найдет"
Автор книги: Джанет Гоувер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
– Это снежки! – Близнецы сбежали по ступеням и завертелись вокруг ошеломленных взрослых. – Мы наделали снежков. Донна, они такими и бывают?
Донна засмеялась.
– Я рассказывала им о снеге, который выпадает зимой у нас в Йоркшире, – объяснила она Питеру. – И о том, как в детстве мы кидались друг в друга снежными комками.
– Мы сделали их из того, что было в морозилке, – с гордостью сообщил Крис.
– Соскребли со стенок лед, – добавила Сара, – и слепили из него снежки.
– Молодцы, – похвалил Питер. – Думаю, это самые лучшие снежки, когда-либо виденные в наших краях.
– Да и во всей Австралии, – уточнил Крис.
Донна посмотрела на Питера. На лице у него налипло несколько хлопьев снега, который казался невероятно белым на фоне его густого загара. Она машинально протянула руку, чтобы смахнуть их, и ее пальцы коснулись его щеки, покрытой колючей щетиной. Когда же рука опустилась, их глаза встретились, и его взгляд словно притянул ее ближе – так, что она почти ощутила его теплое дыхание. Донна замерла, губы слегка разомкнулись, и весь мир, казалось, перестал дышать, пока она ожидала, когда он преодолеет последние разделяющие их сантиметры и его губы соприкоснутся с ее губами.
– Пап!
Голос Сары вернул их обоих в реальность, и Донна подавила досадливый вздох, когда Питер отвернулся от нее, чтобы уделить внимание дочери.
– А мы полетим в Англию, чтобы увидеть настоящий снег?
– Почему бы и нет? – рассеянно ответил он. – Ну ладно, возвращайте ящик на место и идемте обедать.
Кивнув, дети взбежали вверх по ступеням.
Донна по-прежнему не двигалась. Питер вновь повернулся к ней, и выражение его лица было каким-то необычным. Она ждала, что он заговорит. Или прикоснется к ней. Или...
В этот момент в небе послышалось стрекотание, и Донна, вскинув голову, увидела заходящую на посадку «сессну». Почтовый самолет совершал свой еженедельный облет.
– Нужно его встретить, – проговорил Питер. – Я съезжу.
Донна кивнула, и он направился к гаражу. Прибытие почтового самолета – это событие, от него нельзя отмахнуться. Потому что в противном случае, возникали проблемы вроде той, когда она едва не рассталась с жизнью. А если бы Питер не отошел от нее сейчас, она могла бы лишиться сердца.
Питер шагал к гаражу, не сомневаясь, что Донна смотрит ему вслед. И боролся с желанием повернуть обратно, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать.
Оседлав заведенный мотоцикл, он устремился в сторону взлетно-посадочной полосы, но рев мотора был не способен заглушить голос Донны, по-прежнему звучавший в его ушах, а бьющий в лицо поток воздуха – развеять запах ее волос. Питер сжимал руль с такой силой, будто хотел скрутить его в бараний рог. Там, у крыльца, глядя на Донну, в волосах которой блестел снег, он вдруг ощутил себя чуть ли не школьником во время первого свидания. Она была само очарование. Нежная кожа лица с россыпью веснушек уже начала бронзоветь, а в ее изумительных глазах можно было запросто утонуть. Что с ним почти и произошло. Ему очень хотелось ее поцеловать, но он опасался ее реакции на такой смелый шаг. А вдруг он ей вовсе не нравится?..
Из-за превышения обычной скорости в одном месте Питер едва не завалился, лишь чудом сумев сохранить равновесие. А на взлетно-посадочной полосе его уже поджидал летчик, наблюдавший за тем, как он гонит на своем «байке».
– Добрый день, – поприветствовал пилот, как только стих рев мотора.
Питер также поздоровался и принял протянутый пакет с почтой.
– В самолете у меня еще заказанный тобой товар, – сообщил летчик, с некоторым недоумением глядя на мотоцикл.
– Остальное можно пока оставить под навесом, – сказал Питер. – Приеду потом на машине и заберу.
– Хорошо.
И они принялись выгружать коробки.
– Как поживает Донна?
Эти слова несколько озадачили Питера, но в следующую секунду он вспомнил, что девушка прибыла сюда на этом же самом почтовом самолете.
– Нормально, – отозвался он.
– Вроде бы неплохая девушка. Надолго она у вас?
Вопрос был вполне обычным, но Питер не знал, как на него ответить. Поэтому, пробормотав что-то неопределенное, он поспешил перевести разговор на погоду, состояние дорог и предстоящий сезон гуртования. Закончив выгрузку, они поговорили еще несколько минут, после чего пилот, взглянув на солнце, снова уселся за штурвал и поднял самолет в небо, чтобы отправиться дальше.
Питер вновь оседлал мотоцикл.
Нужно было отвезти почту домой, а затем пригнать сюда машину, чтобы забрать доставленные припасы. Вообще ему много чего нужно было сделать, в том числе и поговорить с Донной. Но вместо того чтобы отправиться прямиком на ферму, Питер погнал мотоцикл к тому единственному месту, где он мог все основательно обдумать.
Извилистая речка неспешно несла свои воды меж скальных выступов почти у самого края простирающейся далее пустыни. Она не только дала ферме ее название, но и стала для нее настоящей животворной артерией. Даже в наиболее засушливые годы в самых глубоких ямах русла все равно оставалось какое-то количество воды. Питер подъехал к невысокому холму возле одного из изгибов и, оставив мотоцикл у подножия, взошел на вершину. Отсюда открывался изумительный вид на равнину, протянувшуюся вплоть до фермы, и на красные горы, высящиеся вдали. Этот холм был одним из его любимейших мест еще со времен детства. Карен тоже нравилось тут бывать, и именно здесь она сейчас и лежала.
Некоторое время Питер просто стоял и смотрел на глыбу красного песчаника, служившую надгробием. Он сам приволок сюда этот камень и выбил на нем имя покойной жены. Одно лишь имя – Карен. Для него этого было более чем достаточно.
Затем Питер положил ладонь на гладкую поверхность камня, как делал всякий раз, когда здесь бывал. И, прикрыв глаза, стал вспоминать лицо жены. Ее темно-карие глаза представить было нетрудно, потому что точно такие же глаза были у близнецов. Кроме того, у Карен были темные волнистые волосы, а также лучшая в мире улыбка, которая и привлекла его в ней в первую очередь. Для него было очень важно сохранять способность в любой момент вспомнить улыбку покойной жены.
Лицо, возникшее перед его мысленным взором сейчас, имело пленительную улыбку. Однако это была не Карен.
В те несколько мгновений у лестницы, ведущей на веранду, что-то произошло. Меж тем как рассыпавшиеся комки таяли под палящим солнцем, а Донна смахивала с его щеки частички снега, в нем начало что-то пробуждаться от долгого сна. И это было не только физическое желание, хотя оно захлестнуло его подобно циклону. Нет, здесь присутствовало нечто большее. То, чего он не испытывал очень продолжительное время.
Открыв глаза, Питер вновь посмотрел на выбитое на камне имя.
– Прости меня, Карен.
Он почувствовал, как к его глазам подкатывают слезы. Были ли они вызваны мыслями о покойной жене? Или о своем одиночестве, ставшем его неизменным спутником все последние годы?
Повернув голову, Питер посмотрел в сторону фермы, где Донна, вероятно, кормила близнецов обедом. Интересно, думает ли она о нем и о том, куда он запропастился?
Питер просидел на холме довольно долго. И поднялся на ноги с уже обдуманным решением. До завершения гуртования он не мог что-либо предпринять, но как только с этим делом будет покончено, Донна вернется туда, откуда прибыла. Потому что однажды он уже завлек сюда, в их суровые края одну женщину, которая здесь погибла, и он не мог допустить, чтобы подобное случилось снова.
С этой мыслью Питер и спустился с холма, ни разу не оглянувшись на одинокий камень на его вершине.
Глава 8
– Так, всем спасибо. Пока буду смотреть, что получилось, можно сделать перерыв. – Молли опустила фотоаппарат. – Если все отлично, сразу же приступим к следующей серии.
Модели расслабились, между ними завязался какой-то разговор, а Молли прошла к своему ноутбуку, чтобы перекинуть в него только что сделанные снимки. Данная фотосессия была посвящена модным аксессуарам, и помещение было завалено дизайнерской обувью, сумочками и соответствующей им одеждой. Съемки проходили на фабрике, производящей кафельную плитку, и модели поочередно выставлялись на фоне того или иного демонстрационного панно. Образцы же плитки были самые разные – от обыкновенных терракотовых прямоугольников до настоящих произведений искусства, раскрашенных от руки и покрытых глазурью. Молли получала немалое удовольствие от сегодняшней работы.
Она подошла к столику, где находился ноутбук, и стала искать кабель для подсоединения фотоаппарата.
– Какой очаровашка!
Обернувшись, Молли обнаружила за спиной одного из модельных парней, который смотрел на экран. Пребывая в режиме ожидания, компьютер прокручивал подборку ее любимых фотографий, и сейчас он как раз демонстрировал изображение Грега, чье лицо было подсвечено пламенем, бушевавшим среди тростника.
– Он, случайно, не гей? – с надеждой осведомился подошедший.
Молли вспомнился тот вечер, когда она делала этот снимок. И тот единственный поцелуй под окрашенным заревом небом.
– Сочувствую, Дрю, но здесь у тебя никаких шансов.
Театрально вздохнув, парень отошел, Молли же продолжила взирать на фото Грега. Дрю, конечно, имел все основания для огорчения – образ действительно получился эффектным. По правде говоря, Молли была несколько смущена тем, что кто-то посторонний увидел нечто сугубо личное, только ее. Хотя откуда Дрю знать, что этот снимок относится к числу таких? Скорее всего, он решил, что Грег тоже модель из какого-нибудь другого агентства. Тем более что для подобной работы у того имеются все внешние данные.
Молли вздохнула и, загрузив компьютер, приступила к перекачиванию сделанных сегодня фотографий. Ей нужно заниматься делом... К тому же Грег даже не ответил на ее послание по электронке.
– Добрый день, Молли!
Она обернулась, чтобы поприветствовать вновь прибывшего.
– Привет, Чатри.
– Я привез для тебя самое лучшее.
Чатри поместил на стол доставленный ящик и, открыв его, явил взору коллекцию изящнейших ювелирных изделий. Этот невысокий человек с живыми глазами осваивал свое ремесло на ювелирных фабриках у себя на родине в Таиланде, а перебравшись в Австралию, основал здесь собственное дело. Отказавшись от общепринятых тенденций, Чатри создал свой особенный стиль, и день ото дня обретал все большую славу как оригинальный дизайнер-новатор. Он, кстати, и был тем самым ювелиром, к которому она посоветовала обратиться Грегу.
– Да, тут есть на что посмотреть, – кивнула Молли, любуясь привезенными украшениями. – Это именно то, что нужно.
Ей очень хотелось задать Чатри один вопрос, но делать этого, конечно, не следовало. Тем более что, если бы Грег уже связался с ним, тот бы и сам об этом сказал. И вообще ей нужно работать, а не отвлекаться по пустякам.
Съемка продолжалась еще часа два, и к тому моменту, когда все начали собираться домой, Молли ощущала некоторую усталость. Достав мобильный, она посмотрела, нет ли в нем каких-либо сообщений. Одно действительно имелось, и послано оно было Ричардом из журнала «Жизнь Австралии». Вполне возможно, ей собирались предложить какую-нибудь работу. А, кроме того, это был шанс узнать что-то о Греге.
Молли нажала кнопку вызова.
– На следующей неделе для тебя есть работа, – сообщил Ричард после обмена приветствиями. – Некая команда, состоящая исключительно из женщин, участвует в авторалли, и Хелен собирается поместить материал об этом в одном из последующих номеров. Соревнования пройдут в Западной Австралии. Ты готова слетать туда на несколько дней?
Молли мысленно пролистала свой ежедневник.
– Думаю, что да. К тому же это, похоже, будет интересно.
– Ну и отлично. После того как твои «фермерские» снимки не пошли, я очень хотел что-нибудь для тебя подыскать.
– Спасибо. Кстати, о той паре еще что-нибудь слышно? – Молли постаралась задать вопрос как можно более равнодушным тоном.
– Да вроде нет, – ответил Ричард. – Вообще мы собираемся закругляться с этим проектом, поскольку выдоили его практически до конца. Нужно двигаться дальше.
Вот как? Наверное, то же самое следовало делать и ей.
Молли пообещала зайти в редакцию на следующий день.
Большая часть оборудования была уже собрана, модели начали расходиться. К ней подошел Чатри, чтобы попрощаться.
– Кстати, я получил е-мейл от того парня из Квинсленда, – сказал он, уже повернувшись к выходу. – Он прислал несколько фотографий своих изделий. Очень хорошая работа.
– Я не сомневалась, что тебе понравится.
– Снимки, полагаю, делала ты?
– Кто же еще?
– Блеск! В общем, я написал ему, чтобы он непременно зашел ко мне, когда будет в Сиднее. Думаю, мы бы с ним неплохо сработались.
– Спасибо, Чатри. – Молли чмокнула ювелира в щеку. Она была очень рада, что Грег связался с Чатри и тот оценил его способности. Однако почему парень так и не вышел на контакт с ней? Мог бы, по крайней мере, поблагодарить ее по электронной почте. Судя по словам Чатри, тот ожидал, что Грег приедет в Сидней, но она-то лучше знала ситуацию. Грег был прикован к своему больному отцу и той жизни, которая его очень тяготила. И неизвестно, хватит ли у него сил и решимости разорвать эти путы.
Когда Грег зашел в палату, отец, сидя в постели, с трудом натягивал рубашку. Его лицо раскраснелось, дыхание было хриплым.
– Ты чертовски расторопен, – проскрипел Роберт Андерсон. – Я звонил домой еще два часа назад.
В действительности после звонка отца прошло чуть более часа, но Грег не стал с ним спорить. Он обнаружил его сообщение на автоответчике, вернувшись из мастерской, и постарался приехать как можно быстрее.
– Что случилось? – спросил Грег.
– Я уезжаю отсюда. – Отец ухватился за край простыни и потянул. – Ни дня здесь больше не останусь. Поэтому мне нужна твоя помощь.
Изумленный Грег невольно приоткрыл рот. Услышав из автоответчика требование немедленно приехать, он ожидал чего угодно, но только не этого.
– Уезжаешь?.. Но ведь доктор сказал...
– Забудь его слова! – Отец чуть ли не выплюнул эту фразу. – Я возвращаюсь домой, и ты мне в этом поможешь.
Понимая, что возникла какая-то проблема, Грег молча покинул палату и пошел искать лечащего врача.
– Ему не следует покидать больницу, и я пытался его в этом убедить, – сказал доктор, когда они присели в кресла в зале для посетителей. – Он очень слаб и без посторонней помощи вряд ли доберется даже до автостоянки.
– Но почему он настроен столь решительно?
– Грег, вы ведь знаете своего отца. Наступающая старость никогда не бывает в радость, а для такого человека, как Роберт, тем более трудно смириться с болезнью и немощью.
– Ну а вообще... разве ему можно ехать домой? Это не опасно для его здоровья?
Несколько секунд доктор пребывал в задумчивости.
– В принципе, конечно, можно. Но только если за ним будет круглосуточный уход. Подчеркиваю – именно круглосуточный.
– Понятно, – невесело проговорил Грег.
Дальнейшее представлялось вполне ясно. Из чувства так называемого долга он должен будет заботиться и ухаживать за отцом, отказавшись от своей мечты ради того, чтобы нянчиться с вечно недовольным стариком. И ему придется на это пойти, потому что в противном случае на его плечи ляжет бремя вины, которое будет очень трудно вынести.
– Я догадываюсь, о чем вы думаете, – сказал доктор. – Вам не стоит даже рассматривать такой вариант – пытаться взвалить на себя заботу об отце. В одиночку вам это не потянуть. Вы не имеете соответствующей подготовки, а кроме того, у вас дома отсутствует необходимое оборудование. Как бы ни угнетало вашего отца пребывание в нашей больнице, здесь ему, поверьте, будет гораздо лучше.
Грег взглянул на доктора, испытывая чувство немалого облегчения и стараясь не показать этого.
– Но его так тянет домой...
– Родные стены Роберту ничуть не помогут, – заверил врач. – На самом деле ему хочется снова стать молодым и сильным. Но вы ведь не сможете ему этого дать. И никто другой не сможет. Поэтому не стоит понапрасну растрачивать свою жизнь.
Обдумывая слова доктора, Грег вернулся обратно. И когда вошел в палату, обнаружил, что отец уже сидит на краю кровати. Ему удалось натянуть на себя рубашку, и теперь он медленно застегивал пуговицы. Грег посмотрел на отцовские руки – они сильно тряслись.
– Папа, я только что разговаривал с доктором, – как можно мягче произнес Грег. – Он утверждает, что тебе необходимо остаться.
– Какой же ты болван! – отозвался отец. – Естественно, он будет это утверждать! Потому что он стервятник! Они все здесь такие!
– Папа, он объяснил, что в домашних условиях невозможно обеспечить тебе необходимый уход.
– Да ты просто не желаешь обо мне заботиться! – огрызнулся старик. – И это после всего, что я для тебя сделал. Спасибо, сынок!
Грег промолчал. И, нащупав в кармане джинсов свой серебряный амулет, сжал его в пальцах. Отец меж тем закончил застегивать рубашку.
– Дай мне штаны, – потребовал Роберт. – Они висят в том шкафу.
– Нет, папа. Успокойся и подумай.
– Что?!
– Никаких штанов я тебе не дам, – твердо сказал Грег. – Ты слишком слаб для того, чтобы куда-то ехать. Доктор говорит, что здесь тебе будет гораздо лучше, и я с ним согласен.
– Немедленно дай мне штаны! – чуть ли не выкрикнул Роберт.
– Если бы ты был достаточно здоров, чтобы ехать домой, ты бы и сам смог их взять, – отозвался Грег.
Отец бросил на него испепеляющий взгляд, после чего стал медленно вставать. Грег затаил дыхание. Распрямившись, старик несколько секунд стоял неподвижно, затем его колени подогнулись, и он рухнул на кровать.
– Папа! – Грег подскочил к отцу, чтобы ему помочь.
– Убирайся прочь! – Тот ударил его по руке, и серебряный амулет, выскользнув из пальцев, с глухим стуком упал на пол.
Роберт собственными силами принял сидячее положение, и Грег отошел, чтобы подобрать упавшую вещь.
– Что это у тебя? – резко спросил отец.
– Да так, ничего особенного, – ответил Грег, пряча амулет обратно в карман.
– А-а-а, еще одна из твоих нелепых поделок... Потому-то ты и хочешь бросить меня здесь?.. Чтобы окончательно запустить дела на ферме и все время проводить в своей дурацкой мастерской? Наверное, ты уже давно меня грабишь, чтобы оплачивать свою блажь! Ведь так? Ну, нет, этого я тебе не позволю!
Не в силах и дальше все это терпеть, Грег направился к двери.
– Давай-давай, беги от меня! Так же как и твоя мамаша! Вы оба совершенно никчемные существа!
Грег остановился. Отец никогда не поминал свою жену и его мать ни единым словом – ни добрым, ни плохим. И всякий раз, пытаясь расспросить о ней, Грег получал уклончивые и довольно резкие ответы.
– Что значит – так же как и она?
– А то, что она тоже от меня сбежала.
Грег медленно повернулся к сидящему на кровати отцу. Губы старика дрожали, и из уголка его рта тянулась ниточка слюны.
– Но ты говорил, что она погибла в автокатастрофе...
– Именно так и было. И поделом ей. Она взяла тебя, совсем еще младенца, угнала мою машину и куда-то помчалась. Но далеко ей уехать не удалось.
– Значит, тот случай произошел, когда она пыталась от тебя скрыться? – почти шепотом произнес Грег. – Поэтому ты и не сохранил ничего, что бы о ней напоминало? И никогда о ней не рассказывал?
– Она получила то, что заслужила. Потому что была плохой женой и матерью.
В голове Грега творилось нечто невообразимое.
– Именно я тебя вырастил, – продолжал Роберт. – В одиночку, без чьей-либо помощи. Я кормил и одевал тебя, а потому заслуживаю хоть какой-то благодарности.
– Мне кажется, ты порой сожалел, что я тоже не погиб тогда, – тихо проговорил Грег.
Роберт ничего не ответил, но по выражению его лица было ясно, что высказанный ему упрек недалек от истины.
Грег почти с ужасом смотрел на сидящего на кровати старика. Да разве может нормальный человек желать смерти собственному ребенку?
Перед мысленным взором Грега пронеслись картины детства. Мальчишкой он буквально боготворил отца и стремился быть на него похожим, копируя его повадки и даже манеру говорить. Прилежно учился, надеясь получить хотя бы поощрительную улыбку за хорошие отметки. Уже подростком до кровяных мозолей трудился на ферме, стараясь заработать хотя бы единое слово похвалы. Даже в самые нелегкие моменты он продолжал верить, что внутри у них обоих все же тлеет огонек любви друг к другу, который ждет лишь подходящего момента, чтобы разгореться в полную силу. Однако надежды оказались тщетными. Осознание столь печального обстоятельства должно было бы потрясти его, поразить в самое сердце, вызвать душевную боль, но этого не случилось. Наоборот – возникло ощущение, будто с его плеч свалился тяжкий груз. Он не сделал ничего плохого и ни капли не виноват в том, что был лишен родительской любви. Грег смотрел на отца и видел лишь озлобленного старика, который не желал его любви и не заслуживал ее. И он не испытывал к нему ничего, кроме жалости.
Не сказав больше ни слова, Грег развернулся и покинул палату, не обращая внимания на сердитые окрики отца, призывающие его остаться. Возле помещения, где находились медсестры, он задержался.
– Моему отцу нужна помощь, – спокойным голосом проговорил Грег. – Не мог бы кто-нибудь из вас к нему зайти?
После этого он стремительно проследовал по длинному стерильному коридору и, миновав входные двери, вышел на улицу.
Хелен явно что-то беспокоило – Мэтту это было абсолютно ясно.
Они вдвоем неспешно ехали по берегу. Хелен вновь досталась Грэнни, сам же Мэтт на этот раз оседлал высокого гнедого мерина. Оба животных были еще молодыми и не очень-то привычными к седлу, поэтому Мэтт решил пустить их шагом по ровной местности, протянувшейся вдоль реки. Лошади шли с опущенными головами и размеренно дышали, раздувая ноздри.
Хелен должна была бы тоже расслабиться, но этого почему-то не произошло. Она питалась скрыть свою напряженность, однако по положению плеч нетрудно было догадаться о ее состоянии.
– У тебя, наверное, была нелегкая неделя? – предположил Мэтт.
Хелен будто не слышала его. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, хотя она вряд ли любовалась природой.
– Хелен! – уже громче окликнул Мэтт.
– Извини, – очнулась она. – Ты что-то спросил?
– Я просто поинтересовался, тяжелая ли у тебя была неделя. Ты выглядишь какой-то напряженной.
– Да, неделя была не из лучших. Я потеряла хороший материал, который рассчитывала поместить в следующем номере. Это из нашего «фермерского» проекта.
– Сочувствую, – проговорил Мэтт. – Ну а что с той пикантной историей относительно двух киноактеров?
– Пока ничего. Та папка так и лежит запертой в ящике моего стола.
Мэтт не сводил взгляда с лица Хелен. Ему нравилось наблюдать за тем, как двигаются ее губы, когда она говорит, как вокруг глаз образуются мельчайшие морщинки, когда улыбается. Ее лицо выдавало ему гораздо больше, чем она могла предположить. И сегодня оно сообщало, что у нее по-прежнему есть от него секреты. Но он не собирался что-либо выведывать. Она сама расскажет ему, что сочтет нужным, когда будет готова.
Вернувшись к конюшне, они спешились, и Хелен принялась растирать шею. Подойдя к ней сзади, Мэтт стал медленно массировать ей плечи. Она прижалась спиной к его груди.
– Господи, как хорошо! – выдохнула Хелен.
–Когда мы здесь закончим, будет почти темно, – негромко сказал Мэтт. – Ты могла бы принять ванну, а я тем временем приготовлю для нас ужин.
– О, это замечательно, – отозвалась Хелен. – Надо было бы захватить с собой пену для ванны. Не догадалась.
– У меня есть, – успокоил Мэтт. – Когда-то я был скаутом, а ты ведь знаешь их девиз: «Будь готов ко всему!»
Хелен засмеялась.
Они отвели Грэнни и гнедого мерина в стойла, затем задали всем лошадям корм и подготовили их к предстоящей ночи. Хелен работала вместе с Мэттом, внося свой посильный вклад, и к тому времени, когда они закончили, начало темнеть.
Уже в доме Мэтт подтолкнул Хелен в сторону ванной.
– Там есть все, что нужно. Шампуни, пена, чистые полотенца, а также свечи, если они тебе понадобятся.
– Ты просто чудо, – похвалила Хелен слабым от усталости голосом. – Большинство мужчин вряд ли даже задумываются обо всем этом.
– За других ручаться не буду, но я уж такой, какой есть.
Обернувшись, Хелен устремила на него слегка задумчивый взгляд.
– Да, ты особенный. Я это сразу поняла.
После чего поцеловала его – в первый раз за сегодняшний день. Этот поцелуй был долгим, неспешными... каким-то печальным. Затем она исчезла в ванной.
Пройдя к себе в спальню, Мэтт стал снимать пропитанную потом рабочую одежду. И подумал о том, что он мог бы сейчас присоединиться к Хелен. Тем более что ванна была достаточно большой, чтобы вместить сразу двоих. Он мог бы захватить два бокала с вином и помассировать ей плечи, чтобы она расслабилась. Мысль была заманчивой, но Мэтт от нее отмахнулся. Сейчас Хелен определенно требовалось побыть одной. Поэтому он прошел в примыкающую к спальне душевую и, встав под «дождик», пустил одну только холодную воду.
Мэтт еще продолжал готовить ужин, когда Хелен появилась из ванной. Ее лицо было совершенно свободно от косметики, влажные волосы – собраны на затылке. На ней были белые хлопковые штаны и голубая блузка, и этот наряд в сочетании с босыми ногами делал ее похожей на совсем юную девушку. Словом, выглядела она весьма соблазнительно.
– И что ты готовишь? – полюбопытствовала Хелен, присев у стола.
– На ужин у нас будет ягненок, пожаренный с чесноком и розмарином.
– Так вот, значит, чем так вкусно пахнет. Если ты начнешь меня так баловать, я, чего доброго, растолстею.
– Думаю, тебе это не грозит, – улыбнулся Мэтт, довольный тем, что Хелен заметно расслабилась.
Ужин доставил удовольствие им обоим. Жаркое из ягненка удалось на славу, вино тоже было отличным. Говорили они главным образом о книгах, поэзии, об Эли и ее учебе в университете. Мэтт предоставил Хелен возможность самой направлять беседу и ни о чем ее не расспрашивал.
Они как раз заканчивали пить на веранде кофе, когда Мэтт уловил доносящийся с конюшни шум. Хелен тоже услышала эти звуки.
– Что там такое? – спросила она.
– Если это именно то, о чем я думаю, тогда с меня угощение, – ответил он. – Жди меня здесь.
Хелен смотрела вслед Мэтту, пока тот не исчез в темноте. Ей нравилось наблюдать за тем, как он двигается. Будучи достаточно крупным, он, тем не менее, имел довольно легкую походку. Когда он был рядом, становилось спокойнее на душе, исчезала напряженность. Мэтт очень многое мог дать женщине. И конкретно ей.
Хелен сделала очередной глоток кофе.
Вчера в это же самое время она точно так же пила кофе, завершая ужин с другим мужчиной, который тоже мог дать ей очень многое. Однако то, что он предлагал, лежало в сугубо профессиональной плоскости. А если конкретнее – один из ключевых постов в глобальном медийном конгломерате, офис в Нью-Йорке, власть, гламурную жизнь и денежное вознаграждение, какое ей вряд ли когда-либо еще предложат. Это была та ступень карьерной лестницы, к которой она и стремилась, не жалея своих сил.
Тогда почему она не сказала короткого словечка «да»?
Впрочем, слово «нет» она тоже не произнесла. Они сошлись на том, что несколько дней она все хорошо обдумает и на следующей неделе даст окончательный ответ. Они оба понимали, что этот ответ может быть только положительным, потому что подобное предложение слишком заманчиво, чтобы его отвергать, и если по какой-то невообразимой причине она все же откажется, другой такой возможности карьерного взлета уже не будет.
В тусклом свете, льющемся из открытых дверей конюшни, Хелен увидела возвращающегося Мэтта. Она приехала сюда, чтобы сообщить ему о том, что покидает Австралию, однако до сих пор так и не смогла заговорить на эту тему.
Мэтт меж тем приблизился к дому.
– Хелен, надень, пожалуйста, сапоги и пойдем со мной, – сказал он, даже не поднявшись на веранду.
Несколько озадаченная, она исполнила просьбу, и они уже вместе направились к конюшне.
– Что там случилось? – полюбопытствовала Хелен.
– Сейчас увидишь. Но только соблюдай предельную тишину. Ее нельзя беспокоить.
– Кого?
– Тсс!
Они проскользнули внутрь просторного деревянного сарая, который Мэтт использовал для хранения сена и прочего лошадиного фуража. Часть этого строения была отведена под стойла, и в одном из них беспокойно металась серая кобылица. Мэтт подвел Хелен к тюкам сена, уложенным в штабеля, и они, взобравшись на самый верх, устроились на уже расстеленном здесь коврике.
– Это Кэсси, – прошептал он ей в самое ухо. – И сегодня она должна ожеребиться.
Хелен едва удержалась от восторженного восклицания, вовремя вспомнив, что животное ни в коем случае нельзя тревожить.
– А я думала, что во время родов лошади предпочитают полное одиночество, – так же прошептала она.
– Так и есть. Но я все же не хочу оставлять ее без присмотра. Схватки уже начались, и если мы будем вести себя тихо, она даже не заметит нашего присутствия.
– Но сейчас вроде не совсем подходящий сезон для ожереба, ведь так?
– Да... Этот жеребенок не был запланирован.
– И как же так получилось?
– Я возил ее на одну выставку, и там какой-то балбес, решив, видимо, позабавиться, открыл ночью некоторые стойла и выгнал из них лошадей. У Кэсси тогда как раз был соответствующий период, а одним из животных, также выпущенных на свободу, оказался горячий молодой жеребец, и природа, как говорится, взяла свое. Что оказалось совсем некстати, потому, что Кэсси еще слишком молода для того, чтобы становиться матерью.
– Ну а ты не думал о том, чтобы предпринять какие-то меры? Я хочу сказать: разве нельзя было прервать нежелательную беременность?
– То есть сделать лошади аборт? Вообще-то это можно было устроить. Но только подобная операция могла бы нанести Кэсси непоправимый вред, и в будущем она была бы не способна ожеребиться. Да и к тому моменту, когда я понял, что она на сносях, было уже поздновато что-либо предпринимать. Так что я решил дать этому жеребенку шанс родиться и вырасти. Кто знает, может, из него получится отличный скакун.
Хелен больше ничего не сказала. Ей не хотелось развивать эту тему, поскольку она была для нее слишком болезненной. Мэтт уже имел возможность видеть шрам на ее животе. Она хотела ему все рассказать, однако не так-то легко раскрыть тайну, хранимую в течение многих лет.
Расположившись поудобнее, они стали ждать. Серая кобыла продолжала метаться в своем стойле, время от времени тихо фыркая и принюхиваясь к подстилке из опилок. Затем она завалилась на бок, и Мэтт слегка напрягся. Но через несколько минут лошадь снова вскочила на ноги. Когда же она улеглась во второй раз и опять поднялась, Мэтт повернулся к Хелен.
– Похоже, у нее какие-то затруднения.
Спустившись вниз, они осторожно подошли к стойлу.
Кобыла смотрела на них выкатившимися глазами. Она повернулась к ним несколько боком, и они отчетливо увидели маленькое копытце, торчащее у нее из-под хвоста.
