Текст книги "Чёрные сердца (ЛП)"
Автор книги: Дж. С. Андрижески
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)
Глава 11
Тёмная половина
Лаборанты не шевелились.
Они не сопротивлялись.
Они даже не попытались бежать.
Они просто стояли там, словно в трансе.
Формально Блэк тоже не шевелился, когда это присутствие только начало действовать.
Он лежал там с любопытством, в какой-то мере отстранённый, в какой-то мере совершенно присутствующий в моменте и осознающий, в какой-то мере потерявшийся в машинном присутствии «Корека», которого Блэк словно во многом повстречал впервые.
У него было такое ощущение, что он впервые поистине видит его и встречает.
Как будто Корек представлялся Блэку.
Как будто это существо Корек говорило: «Вот как теперь будет с этих пор, брат. Тебе придётся высвободить для этого место, потому что таковы мы».
У Блэка возникали… чувства… по поводу этого.
Он не знал в точности, что это за чувства.
Он не позволял себе по-настоящему задуматься над этим.
Чувства были сильными.
Он мог ощутить эту мощь. Он мог её уважать. В то же самое время это не было важным. Та горячая его часть пылала с куда более настойчивой нуждой, нетерпеливым желанием. Он должен найти Мири. Он должен выбраться из этого места, чтобы суметь отправиться на поиски Мири. Даже без наркотика в организме, он не совсем чувствовал себя… нормальным.
Корек был его билетом к свободе.
Корек в данный момент был его единственным выходом – единственным, что видел Блэк.
Корек был средством достижения цели.
Если это присутствие поглотит его полностью, не оставив ничего, что Блэк знал о себе, не оставив ничего, что могла узнать Мириам, и оставит Мири связанной с монстром, Блэку придётся просто… ну…
Ему придётся разобраться позже.
… после того, как он вернёт его жену.
«Нашу жену, – прошептало это присутствие. – После того, как мы вернём нашу жену, брат. После того, как мы вернём её от людей, которые похитили её, от людей, которые хотели её трахнуть…»
Блэк не мог это слушать.
Он покачал головой. Он не мог это слушать.
Вместо этого он наблюдал за Кореком. Он наблюдал, следуя за движениями Корека, за его оркестром света, Барьерного звука и света – и всего этого было больше, чем он когда-либо видел. Он наблюдал своими глазами и светом, следя за всем этим как за постановочным танцем…
… Корек приподнял двух видящих-лаборантов над полом из органического металла.
Он приподнял их так, словно невидимые руки удерживали их над зелёной глянцевой плиткой. Их глаза выпучились. Блэк смотрел…
… как Корек сломал им шеи, одному за другим.
Он слышал звук, хруст, звук ломающихся костей, звук позвонков, изогнувшихся с удивительно приятными звуками. Это встревожило Блэка, и не только из-за того, какое удовлетворение это принесло, каким странно пугающе приятным был этот звук, от которого по коже побежали мурашки…
Он не мог отвернуться.
Он не мог решить, хотел ли он вообще отворачиваться.
Он лежал там неподвижно, когда Корек отпустил два тела. Он почти не вздрогнул, когда те с глухими ударами упали на зеркальные панели металлического пола с органикой.
Он не шевелился, пока первый ободок металла на его запястье не открылся.
Он подпрыгнул, уставившись на эту руку.
Его глаза увидели зазубренный разрыв в ободке органического металла, увидели зелёный, странно жидкий металл, который изнутри пульсировал как кровь. Он видел, как раскрывшийся браслет оковы падает, сочась той зелёной жидкостью, но образует достаточно широкий проход, чтобы он мог вытащить запястье.
Он поднял ладонь так высоко, как только смог, потому что его рука оставалась прикованной к столу. Уставился на ладонь, на пульсирующий, подобный огню свет, который бился под его кожей.
Второй ободок лопнул.
Тут было иначе.
Органика внутри этого ободка была кроваво-красной, огненно-красной, лавово-красной, раскрываясь на его груди. Металл был толще, темнее, почти чёрным. Органика внутри была сложнее, имела больше разума – возможно, электроника, которая связывалась с сенсорами, следившими за его органами или даже физически парализующими его в какой-то манере, помогающими наркотикам, которые они загоняли в его организм.
Третья мера сдерживания сломалась, упав по обе стороны от его шеи. Холодная жидкость попала на кожу его горла, стекла к плечам и груди.
Блэк впервые осознал, что он обнажён.
Они приковали его тут голого, как какое-то животное.
Как жертву неудавшегося медицинского эксперимента.
После этого щелчки раздавались чаще.
Они также стали громкими, поразительно громкими в комнате, которая погрузилась в почти полную тишину теперь, когда лаборанты тихо лежали на полу. Эти щелчки почти напоминали выстрелы.
Блэк всё ещё подпрыгивал от каждого из них.
Но теперь он был готов. Теперь он испытывал нетерпение.
Он знал, что лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заметит, что здесь происходит. Тогда они попытаются остановить его. Они пустят газ, выстрелят дротиками, сделают то, что сделали в первый раз, чтобы вырубить его, только ещё сильнее – после того, что Корек сделал с лаборантами.
Те пустые лица врезались в его память.
Те лица, которые обмякли ещё до того, как Корек поднял их над полом и сжал их шеи. Они вообще не казались напуганными или шокированными после тех первых нескольких секунд. Такое чувство, будто это существо Корек полностью отключило функции их мозга, позволив им лишь стоять там пассивно и дышать, дав им сердцам разрешение биться, их крови – разрешение ровно разноситься по венам.
Затем Корек забрал у них и это.
Органический металл разорвался, треснув на лодыжке Блэка.
Следующая лодыжка освободилась через мгновение, с ещё более громким треском и хлопком.
Затем порвался ободок вокруг его левого бедра.
Теперь Блэк лежал там, тяжело дыша, задыхаясь, его грудь вздымалась и опадала. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать – это были последние оковы.
Он свободен.
Над головой взорвался звук.
Он отдался болезненным эхом в голове, рикошетом отразился от зеркальных панелей, заставив его содрогнуться и сощуриться, хоть это и пробудило его тело к жизни.
Блэк сел. Он аккуратно извлёк тело из оков, плавно перенёс тело через край стола, двигаясь грациознее, чем надеялся, особенно учитывая, что его голова раскалывалась.
Он осознал, что и в этом он ощущал Корека.
Сигнал тревоги оборвался так же резко, как начался.
Пронзительный звук отражался эхом ещё долю секунды и покинул комнату после того, как эхо несколько раз отскочило от живых стен.
Блэк соскользнул со стола.
И опять-таки, он двигался в манере, которая казалась почти инопланетной, почти рептильной…
Его босые ноги коснулись холодного пола.
Они твёрдо опустились на него, затем поддержали его вес.
Он выпрямился в полный рост…
…когда через внутренние динамики донёсся голос.
– Какого чёрта там происходит?
Блэк согнулся в полуприседе.
Он двигался без раздумий, без колебаний. Он опустился в эту готовую к прыжку, готовую к драке позу и застыл.
Он знал этот голос.
Он знал его достаточно хорошо, чтобы степень знакомства его шокировала.
После паузы, во время которой он оставался неподвижным как статуя, Блэк плавно, как животное, повернул голову и посмотрел в угол комнаты, откуда донёсся голос. Его глаза нашли динамик, встроенный в стену.
Через мгновение его внимание сместилось слегка вправо, и он обнаружил камеру.
Он пристально посмотрел в неё.
Каким-то образом он знал.
Он знал, что видящий, голос которого он слышал, смотрит на него в ответ.
Как только это отложилось в сознании, он почувствовал его. Он почувствовал мужчину-видящего на другом конце динамика, почувствовал его свет, круживший вокруг его тела; его шок, его страх, когда тот видящий увидел все в комнате с глянцевой плиткой.
– Я не могу позволить тебе уйти, – произнёс Чарльз.
Блэк вынужден был отдать ему должное.
Его голос звучал удивительно спокойно.
Он говорил спокойно… как будто контролирует ситуацию.
И всё же Блэк слышал там нечто ещё, едва слышное, едва различимое в предостережении и злости, которая бурлила в этом предупреждении.
Однако прежде чем сам Блэк успел заговорить…
Это сделал Корек.
Вместо того чтобы отправиться только в разум дяди Мири, он заговорил через систему интеркома. Его голос звучал приглушенным бормотанием, с лёгким шипением в окончаниях слов.
– Боюсь, тут у тебя нет выбора, Фауст. Скажи своим людям держаться подальше, брат. Держи их подальше, прикажи им отпустить нас… и никто из твоих детей больше не пострадает.
Когда он закончил, комната заполнилась тишиной.
Блэк не поворачивал голову, не шевелил телом, но его глаза окинули комнату беглым взглядом – мёртвые тела, стол из органической стали, стойка капельницы и трубка с её перечащей гравитации жидкостью, которая зависла на высоте нескольких дюймов.
Осознав, что трубки по-прежнему крепились к его телу, Блэк вырвал иглу из изгиба своего локтя и с отвращением отбросил всё это подальше от своего обнажённого тела.
Он гадал, стоит ли ему попытаться урезонить Корека.
Он гадал, стоит ли ему попытаться урезонить Чарльза.
В итоге он промолчал, стараясь не смотреть на двух мёртвых видящих у своих ног. Но он мог чувствовать их там. Он чувствовал, как свет вытекает из их остывающих трупов. Он чувствовал их плоть, где они лежали, повалившись прямо под монитором во всю стену.
– Ты не выберешься отсюда живым, Блэк, – произнёс Чарльз, и его голос оставался спокойным, разве что сделался чуточку громче. – Ты должен это понимать. Я бы не похитил тебя, если бы думал, что у меня есть хоть какая-то надежда достучаться до тебя иным способом. Я убью тебя, но не отпущу…
– И убьёшь Мири? – прорычал Блэк, в этот раз заговорив от себя. – Ты действительно убьёшь её? Даже не узнав, кто она или что она такое? Или что означает её пребывание здесь?
Тишина сделалась абсолютной.
Затем заговорил Корек.
Это был голос Блэка… но не его.
Он чувствовал, как мысли формируются в слова, но как будто издалека.
Его губы шевелились, но это тоже ощущалось странно отдалённым.
– У нас нет на это времени, – произнёс тот более тяжёлый, глухой голос. – Мы уходим. Мы не желаем убивать ещё больше наших братьев и сестёр… или кузенов… но мы это сделаем…
– Тебе лучше его послушать, – прорычал Блэк.
– Послушать его? – доносившийся через динамик голос Чарльза звучал откровенно озадаченно. – Послушать кого, Блэк?
Затем Блэк почувствовал, как Чарльз думает.
Он почувствовал, как видящий думает, что Блэк, должно быть, под наркотиками от капельницы, и они заставляют его нести бред.
Или же у Блэка какой-то нервный срыв.
Слушая, Блэк осознал, что он может слышать его настоящие мысли, переведённые в слова.
«…Если он действительно отправился в пространственный прыжок с Мириам, на какую-то другую версию Земли, может, это что-то сделало с ним. Не только с его светом, но и с его разумом. Может, это что-то сделало с его мозгом, а наркотики только усугубили всё… или это травма от разделения со своей парой. Его бл*дский голос и то звучит иначе… а теперь он говорит так, будто их двое, будто там с ним есть кто-то ещё…»
Голос Чарльза изменился.
Блэк слышал, как слова зазвучали громче, как будто невольно, хоть они и оставались относительно тихими. Похоже, Чарльз говорил с кем-то, кто находился в одной комнате с ним.
Это где-то далеко, но Блэк явственно слышал каждое слово.
«Проверьте записи камер… посмотрите, как он убил их. Оркена и Ленки. Я хочу увидеть каждую секунду того, что случилось перед срабатыванием сигнала тревоги…»
– У нас нет на это времени, – сказал Корек.
Он не говорил скучающим тоном, как мужчина-лаборант ранее.
Его тон не казался предупреждающим, злым или нетерпеливым.
Он говорил совершенно будничным тоном.
Блэк почти мог представить, как Корек сверяется с наручными часами и подмечает, на сколько они отстают от расписания, и говорит всем, кто его слышит, что пора отправляться в путь.
– Ты никуда не пойдёшь, Блэк, – сказал Чарльз.
В этот раз его голос прозвучал убийственно терпеливым в такой манере, которая убедила Блэка: старший видящий решил, что он, Блэк, выжил из ума. Чарльз, похоже, посчитал, что имеет дело с тем, у кого не все дома.
– Ты хоть представляешь, где ты находишься? – спросил Чарльз, повышая голос.
Блэк начал шагать к двери.
Уже находясь в движении, Блэк сообразил, что в этот раз тоже не полностью управлял своими действиями. Его тело двигалось с чужеродной плавностью, как будто он был отчасти жидкостью, отчасти змеёй. Он с некой зачарованностью смотрел, как мышцы скользят под его кожей, наблюдал, как ступни обходят мёртвых лаборантов, переступая их с лёгкостью, пока тот жидкий свет направлял его к овальной двери.
Голос Чарльза вновь повысился, сделался громче.
– Ты в Пентагоне, Блэк, – предостерёг видящий. – Всё это здание полно разведчиков. Оно также полно натренированных военных людей, находящихся под контролем моих людей и меня. Ты правда думаешь, что пройдёшь мимо всех нас? Один? Без оружия?
– Я не хочу убивать, – произнёс Корек.
Что-то в том, как он это сказал, говорило Блэку, что это последнее предупреждение, которое получит Чарльз.
– Прошу, Брат Фауст. Держи своих людей подальше от меня, и ни в чём этом не будет необходимости. Но мы не потерпим никаких попыток остановить нас…
– Бл*дь, тебе лучше послушать его, Чарльз! – прорычал Блэк, тоже повышая голос.
– О чем, бл*дь, ты говоришь, Блэк? – спросил Чарльз раздражённо, но в то же время достаточно сердито – похоже, голос Корека его реально нервировал. – У тебя в каком-то крыле ждёт армия, о которой я не знаю? Или ты наконец-то выжил из своего долбаного ума? Я знаю, что за последние несколько лет ты через многое прошёл… но gaos.
Блэк нахмурился, глядя на динамик в стене, когда Корек резко остановил его тело. Он не был уверен, что ещё можно сказать, чтобы убедить Чарльза послушать, принять это предупреждение как дар, но почему-то он всё равно попытался.
– Здесь не только я, – прорычал Блэк. – И что бы это ни было… оно охереть как опасно. Тебе лучше сделать, как оно говорит, и убраться нахер с нашей дороги.
– Нашей дороги?
– Да, – прорычал Блэк. – Ты глухой?
– Ты хоть понимаешь, насколько, бл*дь, безумным ты кажешься, Блэк?
– Да, – рявкнул Блэк в ответ. – Понимаю. Но от этого мои слова не становятся менее правдивыми.
Молчание вернулось.
Корек потянулся к дверной ручке, повернув её в сторону, и голос Чарльза раздался вновь – уже резче, громче и настолько сердито, что Блэк явственно услышал его нервозность, даже если она маскировалась яростью.
– И куда же вы вдвоём собрались? – спросил Чарльз. – Что вы собираетесь делать? Силой вырваться из Пентагона, где в каждой комнате и коридоре есть камеры… а потом что? Ты отправишься домой в Сан-Франциско, племянник? Обратно на границу?
Блэк перевёл взгляд на камеру и сам ответил.
– Мы пойдём за Мири, – мрачно произнёс он. – Мы пойдём за моей чёртовой женой.
– Почему ты решил, что она не у нас? – раздражённо сказал Чарльз.
– Не у вас, – прорычал Блэк.
Тишина воцарилась вновь.
– И что, если ты прав? – спросил Чарльз. – Почему ты решил, что я не убью Мириам прямо сейчас, в тех вампирских пещерах, если это понадобится, чтобы остановить вас обоих? Ты действительно думаешь, что это наилучший способ обеспечить безопасность твоей жены, Квентин? Угрожать мне? Когда вся армия Соединённых Штатов нацелилась на твою жену по моему приказу, пока мы говорим…?
– Нашу жену, – поправил Корек выразительным рыком. – Не его. Нашу.
Блэк нахмурился.
Он не собирался соглашаться с этим, даже сейчас.
Но он и не собирался спорить.
Не сейчас.
Очевидно, слова Корека повергли в замешательство и Чарльза тоже.
Прежде чем тот успел оправиться, Корек крепче стиснул дверную ручку.
Он повернул её плавно и быстро, одним сильным рывком дёрнув дверь на себя. Прежде чем Блэк успел сделать вдох, прежде чем он или Чарльз успели запротестовать, они уже оказались в движении, скользнув через дверной проем в коридор за ним.
Глава 12
Огни внизу
– Сэр, у нас есть кадры съёмки, – произнёс вампир явно нервным тоном. – Я могу послать вам записи с трёх уровней, к которым у меня на данный момент имеется доступ. Я могу послать остальное позднее, как только мы начнём просматривать их по-настоящему…
– Ты можешь послать это сейчас? – Брик нахмурился, поджимая губы и поднимая взгляд к низкому, неровному потолку каменной пещеры. – Даже пока мы здесь? Разве это не будет замечено?
– Не в данный момент, – ответил вампир. – Прародитель, я тут мог бы бомбу взорвать, и это едва ли будет замечено в данный момент.
Брик подумывал спросить.
Несколько секунд он очень усиленно подумывал спросить.
Он этого не сделал.
– Пошли это мне, – сказал он. – Записи. Посылай всё. Разом.
– Начинаю прямо сейчас, – ответил другой вампир. – Я бы предложил вам посмотреть это сразу же, прародитель. Я бы предложил вам не ждать, а посмотреть сразу же, как только я пришлю вам ссылку.
Брик вскинул бровь.
– Поясни, брат.
– Просто посмотрите это, – загадочно сказал вампир, качая головой на экране монитора. – Я не пытаюсь говорить уклончиво. Я не думаю, что какие-то мои слова могут должным образом это передать. Посмотрите. Свяжитесь со мной вновь, как только вы… переварите это, сэр.
На линии воцарилась тишина.
– Стоит ли мне показать им? – спросил Брик, переключаясь на субвокалку. – Видящим. Другим людям. Стоит ли мне показать им это? Или лучше не показывать?
– Это решать вам, прародитель, – уважительно ответил другой.
– Я знаю, что решать мне, – ответил Брик резким тоном. – Я спрашиваю твоего совета. Я не могу ничего решить, не зная, что я буду им показывать.
Другой вампир кивнул, выражение его лица осталось неподвижным.
После небольшой паузы он ровно произнёс:
– Прародитель, это поистине зависит только от вашего решения. Это и есть мой совет, если в общих чертах. Лично я не вижу никакого стратегического преимущества в утаивании этого, но я также не в курсе, какие именно у вас планы в отношении команды Блэка. Я лишь добавлю, что если вы решите придержать эту информацию, это будет лишь временная задержка, и они сами узнают об этих событиях. Я не знаю, даст ли эта задержка вам какое-то преимущество… Полагаю, вы сумеете просчитать это самостоятельно после того, как увидите записи.
Вампир пожал плечами, его лицо оставалось лишённым выражения и странно пустым.
Он выглядел почти так, будто пребывал в шоке.
Он и был в шоке, осознал Брик.
– …В любом случае, – произнёс другой вампир. – Эта информация никак не сможет оставаться в тайне. Все люди Чарльза знают об этом, учитывая, где и когда это произошло. Я не представляю, как люди Блэка могут не узнать об этом… может, они уже узнали. Все, кто работает хотя бы на среднем уровне в Вашингтоне или Пентагоне, уже знают или скоро узнают. Это нельзя похоронить. Невозможно. Только если устраивать массовые зачистки воспоминаний.
Вампир помедлил.
– По правде говоря… – начал он.
Кассиус снова помедлил.
Он прочистил горло, хотя будучи вампиром, он в таком не нуждался. Брик нахмурился, услышав, как изменился голос вампира, переключившись на тот низкий, мрачноватый, застигнутый врасплох тон, который Брик слышал в начале их разговора.
– …По правде говоря, – повторил Кассиус. – Я не знаю, как они будут скрывать это от общественности, прародитель. Это выплывет. Я не могу себе представить, как это может не выплыть. Кто-нибудь сольёт запись видеорегистратора или камеры видеонаблюдения с места событий. Сразу несколько систем наблюдения запечатлели инцидент, который я вам посылаю, и к концу это видели сотни людей. Более того, это всё ещё происходит. Само здание…
Вампир умолк, затем, похоже, решил не продолжать.
И вновь Брик нахмурился.
Он подумывал потребовать, чтобы другой попросту описал ему суть на словах.
Он подумывал спросить у другого мужчины, какого чёрта с ним не так.
В итоге он не сделал ни того, ни другого.
– Ты уже послал это? – спросил Брик чуть посуровевшим тоном.
– Всё ещё работаю над этим, сэр. Шифрование замедляет процесс, – виновато добавил он. – Дайте мне ещё одну минуту для подтверждения. Я пошлю вам ссылку сразу же, как только убежусь, что всё находится на защищённом сервере.
Брик кивнул, слегка нахмурившись.
Ожидая, он исподтишка посмотрел на окружавшие его бледные лица, освещённые мерцающим светом факелов. Он буквально слышал, как они слушают, напрягаются в периоды его молчания и пытаются разобрать, что раздаётся на другом конце линии.
Может, к этому времени они уже говорили со своими людьми в Сан-Франциско или самом Вашингтоне. Возможно, сейчас они даже слушали такое же загадочное описание того, что произошло в столице страны.
А может, информация, которую они получали от своих шпионов, была куда более полезной и конкретной, чем расплывчатый бред, который он получил от Кассиуса.
Как раз когда он подумал об этом, слева от Брика раздался голос.
В этот раз он доносился не из гарнитуры.
Он звучал снаружи, в пещере.
– У тебя есть кто-то внутри? – спросил женский голос, и в её словах слышалось лёгкое отвращение. – И это первый раз, когда кто-то с нашей стороны узнаёт об этом?
Брик резко развернулся на пятках.
Он оказался лицом к лицу с миниатюрной человеческой женщиной, которую он знал как Кико. Он уставился в её тёмные глаза в свете пламени, думая о том, какой маленькой она казалась, стоя рядом со всеми этими мускулистыми видящими и человеческими солдатами.
Он знал, что часть этой миниатюрности вызвана её человеческим японским происхождением.
Он также знал, что для неё это в некотором роде преимущество – он видел, как она эффективно использовала это преимущество даже в то недолгое время, что он её знал.
Она определённо намного сильнее, чем казалась.
Она также была необычайно эффективным и смертоносным бойцом, даже против вампиров.
Неудивительно, что Блэк её так ценил.
– Какое-то партнёрство, – холодно добавила Кико. – Когда ты собирался сказать нам, что у тебя есть кто-то в команде Чарльза? И вообще, собирался ли ты говорить нам об этом?
Брик подавил искушение показать ей клыки.
Он этого не сделал.
Как бы это ни было весело, последствия того не стоят.
Эта женщина была именно той, на кого Наоко напал перед тем, как отправиться за Мириам. Наоко едва не убил её по причинам, которые Брик понимал лишь косвенно. Конечно, Наоко, скорее всего, понимал свои эмоции и мотивы ещё меньше, чем Брик. Судя по тому, что понял Брик, все эти поступки Наоко, скорее всего, имели отношение к его внутренним конфликтам и расстройству из-за превращения в вампира, и практически никак не были связаны с Кико, Мириам или даже самим Блэком, в чём бы ни заключались их «проблемы», когда Наоко был ещё человеком.
Конечно, Наоко не говорил этого Брику.
Не то чтобы это имело значение.
Всё, что говорил ему Наоко, было бы практически бессмысленным, учитывая его новорождённое состояние сознания. Наоко по-прежнему пребывал в той эмоционально недоразвитой, ожесточённо социопатичной фазе своего перехода из человека в вампира. Эта фаза обычно характеризовалась усиленными инстинктами «бежать или драться», мощной жаждой крови, нулевыми способностями мыслить на перспективу, полным безразличием к последствиям, нестабильностью, иррациональной яростью, чрезмерно острыми реакциями на мнимые обиды или угрозы… и полным отсутствием эмоциональных связей или эмпатии к кому-либо или чему-либо.
Учитывая всё это, неудивительно, что среди новорождённых наблюдался такой высокий процент смертности.
Ведя себя, как озлобленные бешеные животные и серийные убийцы, они склонны были навлекать на себя гибель.
Или же они намеренно либо ненамеренно убивали сами себя… часто откровенно глупыми способами.
По этой причине главной целью Брика в отношении Наоко было и остаётся сохранение его в живых.
Принимая во внимание его кровную связь с данным новорождённым, потребность в этом была особенно острой. Если Наоко умрёт, сам Брик очень даже может умереть… эта мысль никогда не покидала его головы при обдумывании того, как наилучшим образом подойти к его самому младшему дитя.
Серьёзно, ему вообще не стоило привозить Наоко в Сан-Франциско.
Ему надо было оставить Наоко в Париже.
Он привёз его, желая держать поближе к себе. Он привёз его, думая, что одно лишь его появление перед командой Блэка может сыграть ключевую роль в переговорах. Он привёз его, думая, что непокорному и пугающе сообразительному Наоко будет безопаснее под бдительным надзором Дориана и самого Брика.
Это оказалось серьёзным просчётом.
Правда, это была ужасная ошибка… пожалуй, худшая из всех, что Брик допускал за последние сто с лишним лет.
И урон, который эта ошибка нанесла его дипломатическим отношениям с Блэком – это ещё меньшая из проблем.
Брик куда сильнее беспокоился о самом Наоко, поскольку его новорождённая фаза подходила к концу. Суицид всегда был угрозой для молодых вампиров, особенно в первый год после того, как завершалась фаза новорождённого. Как только вампир «вспоминал себя», если так можно сказать, и вновь обретал способность заботиться о ком-либо и образовывать связи, он часто оказывался опустошённым из-за своего нового статуса вампира.
Адаптация была сложной и болезненной.
Не все новые вампиры благополучно преодолевали её.
Действия Наоко в Сан-Франциско делали суицид в разы более вероятной угрозой. Главной причиной, по которой молодые вампиры совершали самоубийство, было то, что они во время изначальной новорождённой фазы напали на и/или убили того, кого любили.
К сожалению, новорождённые с незапамятных времён нападали на и/или убивали дорогих им людей.
В этом даже имелся смысл.
Новорождённые были сбиты с толку. Неконтролируемые вспышки эмоций в сочетании со смятением, жаждой крови, ожесточёнными чрезмерно острыми реакциями и неспособностью сопереживать…
Это фактически рецепт катастрофы.
Как только Наоко вспомнит себя, он будет безутешен. Он возненавидит себя. Он возненавидит свою вампирскую природу. Скорее всего, он не станет прислушиваться к голосу рассудка, по крайней мере, пока не пройдёт значительный период времени… возможно, годы.
А ещё, скорее всего, он будет страдать от одиночества без своих друзей людей и видящих.
Брику нужно найти своего дорогого Наоко, пока это не случилось.
Даже если не принимать в расчёт угрозу его жизни, если Наоко убьёт себя, Брик ощущал глубинное, почти физическое беспокойство о своём вампирском дитя. Он беспокоился и думал о нём почти постоянно. Он надеялся, что Дориан найдёт его прежде, чем Наоко минует фазу новорождённого. Он надеялся, что Наоко не будет один в момент болезненного пробуждения всей полноты его вампирских эмоций.
От одной этой мысли сердце Брика ныло.
Странно, но Брик также сочувствовал Блэку… несомненно, он чувствовал, что его предал мужчина, которого он считал своим хорошим другом. Блэк ни за что не поймёт, почему его друг обратился против него – как не понимал этого и сам Наоко.
В конечном счёте, проблема носила биологический характер.
Прискорбно, но этого никак не избежать. Все вампиры проходили через это.
В конечном счёте, Брик мог винить лишь самого себя. Как прародитель Наоко, он должен был держать Наоко в изоляции и под контролем. Это он, Брик, должен был дисциплинировать своё дитя и обеспечивать его безопасность – эмоциональную, духовную, физическую – пока эта фаза не завершится. Он потерпел провал. Брик несоизмеримо подвёл своё самое юное дитя, по большей части недооценив его.
В любом случае, Кико ни в чем не повинна.
Как и Мириам… как и сам Блэк, на самом деле.
По этой же причине Брик ощущал почти ожесточённое желание защитить эту человечку.
Никто не будет прикасаться к ней, пугать её или каким-то образом угрожать ей.
И уж тем более он сам.
По той же причине он не попытался вставить вампирский эквивалент «шутки», обнажив один клык. Вместо этого он произнёс свои слова умиротворяющим, спокойно будничным тоном.
– Конечно, у меня есть кое-кто внутри расистского кровавого культа Чарльза, – Брик сделал одной рукой витиеватый жест, который практически граничил с пренебрежением. – У меня их даже несколько… в различных частях его операции. Разве ты могла полагать иначе, моя дражайшая Кико? Если так, я был бы шокирован. Более того, если бы кто-то сказал мне, что ты веришь в такое, я бы защищал тебя до смерти, моё дражайшее дитя. Я бы сказал… нет, ты дурак, моя Кико ни за что бы не поверила в такую нелепость!
Когда она нахмурилась, Брик деликатно прочистил горло.
– Я пережил бы не меньший шок, если бы у вас там не оказалось своих людей, – добавил он с улыбкой. – Более того, если бы ты попыталась убедить меня в подобном, я бы испытал соблазн рассмеяться. Конечно же, со всем уважением к тебе и твоему неустрашимому работодателю, Квентину.
Он улыбнулся ей, вскинув одну бровь.
Кико нахмурилась в ответ, скрестив руки на груди.
Судя по выражению её лица, она не была уверена, как реагировать на то, что он ей только что сказал.
Он видел, как она украдкой бросила взгляд на высокого, привлекательного и явно бывшего военного афроамериканца, который стоял сбоку от неё.
Брик знал и этого человека тоже.
Декстер Орвилл Хьюстон был другим претендентом на звание самого давнего и самого преданного сотрудника «Охраны и Расследований Блэка».
По той же причине Брик не имел намерения вызывать в нём антагонизм.
Наблюдая, как эти двое смотрят друг на друга, вампирский король сразу осознал три вещи. Во-первых, у Блэка определённо имеется кто-то в лагере Чарльза, и скорее всего, их тоже несколько. Во-вторых, темнокожий бывший военный явно знал об этом больше, чем Кико – возможно, в свете недавнего нападения Наоко.
В-третьих, теперь об этом известно и самой Кико, и она не в восторге.
В любом случае, на вопрос Брика был дан ответ.
– Что ж, моя дорогая, – произнёс он, улыбаясь миниатюрной женщине. – Полагаю, тогда всё честно? Что хорошо для гусыни, то также хорошо и для гусака[9]9
Есть английская пословица «Соус для гусыни подойдёт и для гуся», означающая, что «если что-то хорошо для одного, это хорошо и для другого». Брик, видимо, её переделал, смешав саму пословицу и её смысл.
[Закрыть], как вам, людям нравится говорить. Я буду гусаком, если тебе так по душе.
Кико уставилась на него своими тёмно-карими глазами.
Она не ответила.
Надо отдать ей должное, она не дрогнула, хотя Брик ощущал от неё запах страха, ведь она окружена столькими представителями его вида. Он знал, что любые заверения в данный момент будут для неё бесполезны, так что не стал оскорблять её ими.
Он собирался заговорить с ней вновь, когда раздался голос Кассиуса.
– Окей, – лицо Кассиуса появилось перед глазами Брика в гарнитуре, переключая внимание Брика на него. – Похоже, всё загрузилось. Посылаю вам ссылку прямо сейчас. Затем мне пора уходить, пока они меня не хватились. Если после того, как вы сможете посмотреть записи, у вас будут какие-то вопросы, пошлите мне сигнал через обычные каналы, и…
– Подожди, – перебил Брик. – Пока ты не ушёл… Мириам. Ты не упомянул жену Блэка. У тебя есть новости по ней? Или я сам найду это на записях, которые ты прислал?
