Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"

  «Всегда знай, когда пришло время сдаться».

  – Сидни

Я связана по рукам и ногам. Кляп закрывает мне рот. Он усадил меня перед собой на другой снегоход так, что ветер и снег хлещут мне в лицо.

Я дергаюсь на месте достаточно сильно для того, чтобы снегоход начал вилять, а Кейс – злиться. Он останавливается и хватает меня за плечи, притягивая мое лицо ближе к своему.

Трудно дышать. Мне нужно это ради выживания, но я не могу втянуть достаточно воздуха в легкие, как ни стараюсь. На каждом вдохе я хриплю, кляп во рту плохо пропускает кислород, когда стараюсь вдохнуть посильнее. Однако это уловка. Все всегда подстроено против вас. Потому что даже, когда втягиваю через рот немного воздуха, вместе с ним я втягиваю и тряпку поглубже в свой рот.

– Послушай, – говорит Кейс мне на ухо. – Если я не доберусь домой, то мы замерзнем до смерти. Ты понимаешь это? – Он тянет меня за волосы, дергая голову назад. – Ты накачала меня. Сейчас я почти что засыпаю, так что наши шансы невелики. А теперь я еще и остановился, пытаясь не дать твоей сучей заднице врезать эту двухсоткилограммовую машину в чертово дерево. Так как ты хочешь, чтобы все закончилось? Смерть от холода? Авария, а потом смерть от холода? Или все-таки вернуться домой невредимой, живой?

В ответ я могу лишь всасывать воздух,  но должно быть, этого ему достаточно, потому что Кейс слегка поправляет мое перекошенное тело на сидении, и мы едем дальше.

Он петляет по тропам, и мы мчим не тем путем, которым я доехала сюда. В этот момент я начинаю паниковать. Потому что он правда может разбиться. Или уснуть. И тогда мы замерзнем здесь до смерти.

Закрывая глаза, я пытаюсь скрыться от собственного ужаса. Теперь я сижу почти что неподвижно, пока мы то едем, то останавливаемся. Его координация становится хуже с каждой секундой. И когда добираемся до хижины, кажется что прошло несколько часов. Кейс встает, тянет меня на свое плечо, а затем валится на колени, при этом зарывая меня лицом в снег. Снег блокирует мне ноздри, заставляя паниковать и начать извиваться. Сдавленный звук вырывается изо рта, но он воспринимает мои крики о помощи, как борьбу. Так что решает проблему. Сильный удар в голову пускает мой мир кубарем, но в процессе Кейс снова поднимается на ноги и берет на руки мое обмякшее тело.

Он тащит меня в дом, и мы снова падаем слева от кухонного стола.

О, боже. Если он умрет, я останусь здесь, хрен знает где, связанная и беспомощная.

Меня одолевает неконтролируемая дрожь. Зубы дрожат, но не ударяются друг о друга из-за чертового кляпа. Мое тело корчится, пытаясь справиться со всем этим.

Кейс поворачивает голову, и теперь мне видно его лицо. Его веки отяжелели, словно парень вот-вот отключится. Но он тянется к моей руке и пододвигает меня ближе к себе, обнимая и согревая. Я поднимаю голову и понимаю, что теперь мы лицом к лицу. Очень близко друг к другу. Кейс поднимает руку и тянет за мой кляп. Спустя несколько неудачных попыток, он все-таки вытягивает его.

После этого я всхлипываю. Все случившееся – уже слишком.

– Посмотри на меня, Сидни.

Не представляю, как ему удается оставаться таким уверенным, когда он почти что без сознания. Я смотрю на него. Сейчас Кейс для меня целый мир. Холодная, бессердечная машина для убийств, не испытывающая отвращения к насилию над женщинами. Но он все, что у меня есть. Так что я смотрю на него.

Он уже почти что отключился. Его глаза прищурились, а рот расслаблен от наркотиков. Но затем парень резко открывает веки и говорит:

– Если мы пойдем на дно, то вместе. – И в следующую секунду я замечаю в его руке шприц. Он втыкает иглу в мою руку. Она прокалывает пальто и мою кожу. И я наблюдаю за горящей в его глазах злобой, пока он нажимает на поршень.

Я просто беспомощно наблюдаю за тем, как закрываются его глаза, как захват на моем теле ослабляется, а его дыхание становится тяжелым.

Пытаюсь оттолкнуть его, но он слишком большой.

И здесь холодно. Огонь почти погас. И никто не подбросит в него дров, пока Кейс не проснется. Но в любом случае, когда он проснется, то убьет меня.

Так что я прекращаю бороться и вместо этого просто наслаждаюсь теплом его тела. Радуясь, что я не голая. Что не на улице. И что он спит. Пока что.

Мои веки все тяжелеют и тяжелеют с каждой минутой, и как раз когда я готова сдаться и закрыть их, он шепчет:

– Знаешь, почему я тебя ненавижу, Сид?

Я вынуждаю себя немного проснуться. Открыть веки.

Его глаза тоже открыты. Совсем чуть-чуть.

– Почему? – бросаю я в ответ.

– Потому что ты его любишь.

Я знаю, что он говорит о Гаррете, но не понимаю, почему его это волнует.

– И это меня убивает. – Его веки снова опускаются, трепещут и затем открываются. – Меня убивает, что ты попалась на удочку. Ты во тьме, и она пропитала тебя. Почему же ты на хрен не понимаешь этого? Почему не видишь сквозь тьму?

– Возможно, потому что не хочу.

Я ожидаю, что он ещё что-то ответит, но нет. Кейс отключился.

– Или, быть может, это ты во тьме, а не я.

-Выбери свою битву и сражайся в ней, Сид.

Я поднимаю взгляд на Гаррета и улыбаюсь.

– Я всегда так и делаю.

– Нет, – смеется он. – Ты слишком сильно усердствуешь.

Я качаю головой и забрасываю удочку.

– Что ты под этим подразумеваешь?

– Ты хочешь остаться, когда нужно уйти. Уйти, когда нужно остаться. Ты хочешь бороться тогда, как следует отступить, и отступаешь, когда следует бороться. Ты делаешь все наоборот, Сид.

Я делаю глоток свежего горного воздуха.

– Легко сказать.

Он смеется из-за меня.

– Когда кто-то на шаг впереди тебя, оставь все, как есть.

– Это больше похоже на поражение.

– Нет, – говорит он, сматывая свою удочку. Я жду, пока он проверяет приманку – она пропала – и нанизывает новую на крючок, а затем забрасывает удочку. После он снова смотрит на меня, и в солнечном свете его глаза такие золотистые, а тело загорелое и мускулистое. Он без рубашки, потому что сегодня довольно теплая погода. – Это не поражение, Сид. Это стратегия. Позволь им думать, что они выигрывают, потому что оказались на шаг впереди тебя. Но ты сама никогда не переставай сражаться. Даже если это сражение идет пока что внутри тебя.

Я просыпаюсь и будто слепну. Веревки с моих ног и рук пропали, как и одежда, а мое тело замерзает. Я ползу к камину, но когда касаюсь металла, понимаю, что за ним нет никакого тепла.

Он умер.

– Не глупи, – произношу вслух. Он накачал меня снова, развязал, снял одежду и выбросил в эту комнату.

Но почему он не разжег огонь? Ему, должно быть, тоже холодно.

И тут я слышу звук струящейся воды. На полсекунды мое сердце замирает. Он собирается облить меня из шланга!

Но нет, спустя мгновение понимаю, что ошиблась. Готова поспорить, он просто в душе. Греется под горячими струями воды.

Пока я дрожу и мерзну. И ненавижу его. Я ненавижу этого мужчину так сильно. Почему он делает все это со мной? Зачем?

– Ты такая глупая, – раздается звук его голоса слева от меня.

Я сажусь и оглядываюсь по сторонам в полной темноте.

– То есть... – Он смеется. По звуку кажется, что Кейс сидит на полу в нескольких шагах от меня. – Если бы все сработало, то это было бы очень круто. Но я же сказал тебе, что в снегоходе нет топлива. На улице минус двадцать градусов и снег. А тот дом, который ты посчитала своим спасением? Он пуст.

– Ты лжешь.

– Серьезно? Какая часть моих слов кажется тебе неправдоподобной?

– Думаю, в том доме есть люди. Я видела свет.

– Там не было никакого света, Сидни. Сейчас зима, и мы в Монтане. Люди, у которых здесь имеются большие срубы не приезжают в это время года, ковгерл. Мне-то виднее. Ты замерзла и бредила из-за передоза наркотиками. Возле того дома не было включенного света. Ты видела отражение луны в окнах, вот и все.

Монтана. Но он прав. Богатые люди, которые покупают здесь большие дома, приезжают только на лето. Для рыбалки, охоты и рафтинга. В общем всего, что нереально сделать в январе.

– Я знаю, ты мечтаешь о нем. Так вот, где все это началось.

Озноб пробегает по моему позвонку, а на затылке волосы встают дыбом.

– О, – говорит Кейс, шаркая ногами. – Ты не думала, что все кончено, правда?

Рывком он поднимает меня на ноги и затем тащит к двери. Когда Кейс открывает ее, свет ослепляет меня на мгновение так сильно, что приходится закрыть глаза. Он не останавливается, таща меня по коридору, пока мы не достигаем ванной, полной тумана от струящейся горячей воды. Я делаю вдох, наслаждаясь каждой крупицей тепла, и когда осторожно открываю глаза, то вижу ножки старой чугунной белой ванны.

Теперь я заставляю себя поднять взгляд. Прямо на его лицо.

– Ты воняешь, – говорит он, читая мои мысли. – Ты обгадила себя. Именно поэтому я тебя и раздел.

Я отвожу взгляд, смущаясь. И слегка качаю головой, чтобы отбросить эти эмоции. Из всего, чего мне стоит в этой жизни стыдиться, дефекация не входит даже в первую сотню списка.

– И ты вся в крови. Меня тошнит от твоего вида. Так что помойся. И сделай это быстро, потому что ты не заслуживаешь этого.

– Тогда почему ты не облил меня из шланга? – Меня передергивает от собственных слов. Заткнись, Сид!

– Я немного устал, – говорит он, игнорируя мой сарказм. – И держать шланг с ледяной водой не входит в список дел на повестке дня. У тебя есть две минуты. И если ты не справишься за это время, я использую шланг.

Я глубоко вздыхаю и делаю шаг в ванную, затем оглядываюсь через плечо, желая узнать, оставит ли он меня здесь одну.

– В твоих мечтах.

Я забираюсь в ванну и второй ногой и опускаюсь в горячую воду. Все мое тело горит от резкой смены температуры. Но ощущение в то же самое время приятное, так что я погружаюсь в воду и испуская вздох удовольствия.

Ложась на спину, я окунаю волосы и закрываю глаза, чтобы полностью нырнуть под воду. На мгновение, водная гладь накрывает меня, позволяя всему вокруг казаться таким умиротворенным. Но затем он хватает меня за руку и вытягивает назад.

Кейс выливает немного шампуня на мою голову – тонкий холодный ручеек – и это вынуждает меня взглянуть на него, дабы понять его намерения. Но все, что он произносит, это:

– Мойся.

И я моюсь. Хорошенько тру голову и волосы. Черт, если он хочет, чтобы я вымылась, то почему бы мне быть против. Когда голова полностью намылена, Кейс тянется к столешнице за ковшом, затем зачерпывает воду и льет мне на голову, чтобы смыть шампунь.

Я снова поднимаю на него взгляд. Потому что просто не понимаю происходящего. Но он лишь указывает на белый кусок мыла в мыльнице, встроенной в стену хижины.

Я принимаю это за намек и мою тело, уверена, дольше чем две минуты. Но Кейс меня не торопит и даже не произносит ни слова. Он просто ждет, пока я помоюсь, и затем обливает меня водой. Сначала на одно плечо, потом на второе. И так несколько раз. И когда я только начинаю расслабляться, он наклоняется и вытягивает пробку из ванной. Вода начинает с шумом стекать в слив. Через мгновение Кейс стоит передо мной, предлагая полотенце.

Когда я выступаю из ванной, он осматривает меня сверху до низу. Я так же гляжу на него, сверху вниз. На его руке виднеется синяк от укола шприцами.

Я смотрю на свою собственную руку и нахожу такие же отметины. Еще одна на моем бедре. И на втором.

Когда поднимаю голову, вижу улыбку на его лице.

– Я понял, откуда все берет начало. Но давай попытаемся двигаться дальше. Очевидно, что с наркотиками ничего не выходит, и скажу на чистоту, нам надо бы уложиться в мой график.

Я хмурю брови.

– В вопросе моего убийства? – спрашиваю шепотом.

Он игнорирует вопрос. Просто заворачивает меня в полотенце и выключает свет, выходя из ванной.

– Иди за мной, – бросает Кейс через плечо.

А у меня есть выбор?

Итак, я иду. Следую за ним по коридору в полной темноте.

 

 

  «Я пересек эту грань между монстром и спасителем, и использую это против них».

  – Кейс

Она возвращается назад в комнату, которая стала ей тюрьмой, только на сей раз делает это по собственной воле.

Мне нужно настроиться. До сегодняшнего дня ничего не воздействовало на эту девушку, как должно было, а мне все еще нужны ответы. Время поджимает. Когда начинал все это, то думал, что дело затянется на два-три дня. Но сегодня наш двенадцатый день здесь. Двенадцатый.

Я беру Сидни за руку, и это, должно быть, ее пугает, потому что девушка инстинктивно отшатывается, но моя рука лишь крепче сжимает ее. Сейчас ее тело теплое. И чистое. И она спокойна. Так что мое рукопожатие – это предложение иметь все эти преимущества, стоит ей только сдаться. Я веду ее через темную комнату, пока мы не достигаем дальней ее части, а затем кладу руки ей на плечи и толкаю, пока она натыкается спиной на стену.

– Что...

Я накрываю пальцами ее губы.

– Хашш.

Она начинает напряженно дышать и, клянусь Богом, я почти слышу стук ее сердца. Но не повторяю слово. Я не хочу делать с ней то, что делал Гаррет. Прямо сейчас мне просто нужна Сид.

Я оборачиваю пальцы вокруг ее крошечных запястий и поднимаю ее руки над головой.

– Схватись за цепь, Сидни. – Она тянется, пока не нащупывает свисающую с потолка цепь, и когда хватается, звенья негромко звенят.

Я глажу ее мокрые волосы.

– Хорошая девочка.

Она хнычет.

Я наклоняюсь к ее уху и говорю:

– Шшш. Не двигайся. Я не собираюсь ранить тебя.

– Отпусти меня. Прошу тебя.

Я знаю, она бросает на меня тот самый взгляд, и мне внезапно так хочется заглянуть ей в глаза.

– Если ты будешь вести себя хорошо, я открою заслонку камина с этой стороны. Хочешь, чтобы здесь было теплее, Сидни? Светлее?

– Нет, – отвечает она. – Мне нравится тьма.

Черт. Один "хашш" – все, что ей было нужно. До этого раза срабатывало только после третьего повторения. Но когда мне нужно, чтобы она боролась, эта девушка сдается. Чертовы числа.

– Мы были во тьме достаточно долго. Давай встретимся со светом.

Она снова хочет что-то ответить, но я тут же перебиваю ее еще одним:

– Хашш.

Ее плечи немного расслабляются, пока руки все еще цепляются за цепь. Я гадаю, какое слово Гаррет использует, чтобы вывести ее из этого состояния? Было бы хорошо его узнать.

– Стой здесь. Как сейчас. Я сейчас вернусь.

Я оставляю ее там, выходя из комнаты, делаю несколько шагов вдоль коридора и затем останавливаюсь, прислушиваясь.

Ничего. Она стоит.

Ладно, Мэрк. Давай выясним это дерьмо. Я возвращаюсь в гостиную и подбрасываю дров в камин, потом нажимаю кнопку, и заслонка с другой стороны поднимается.

Сперва мне видно ее ступни, затем ноги. Я не смогу увидеть ничего более, пока не опущусь на колени. Так что я хватаю лежащий перед диваном коврик и несу его обратно в комнату, опуская на пол прямо перед огнем.

– Кейс?

Я поворачиваюсь к ней. Тени танцуют на ее теле, облизывая его в тех места, где я тоже был бы не прочь облизать ее.

– А? – Она вернулась? Как она вернулась обратно?

– Почему ты оставил меня там? Потому что подумал, что я не стою спасения?

Я делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь в метре от нее.

– Что?

– Он сказал, что ты спасешь меня. Что мне не следует волноваться. Потому что ты спасешь меня.

– Кто?

– Мой отец. Он сказал, что попросил тебя спасти меня, и что, чтобы не случилось, ты заберешь меня, потому что я была твоим заданием. Разве я не стоила этого? Или он заплатил тебе недостаточно? Ты ударил меня кулаком в лицо. Я ждала... – Она начинает плакать, и я делаю шаг назад. – Я ждала тебя. Я видела тебя и другого парня в кустах и ждала. Гаррет вошел в комнату и потом... – она опускает подбородок к груди.

– Ты знала, что я приду?

Она кивает, не глядя на меня.

– Думаю, что знаю почему. – После этого Сидни поднимает на меня глаза, но я бы хотел, чтобы она этого не делал. В одном ее взгляде больше боли, чем во взгляде любого живого создания, которое я когда-либо видел. А я мучил не мало людей за все эти годы. Убил стольких, что сбился со счета. Я повидал страх.

Но это не он.

Это грусть.

– Думаю, это потому, что он солгал, так ведь? – Она напряженно сглатывает, словно подготавливает себя к принятию чего-то, что не хотела бы принимать. – Он лгал мне. Он никогда не посылал тебя спасти меня. Ты пришел тогда, чтобы убить меня, верно? – Я качаю головой. Но она не видит этого или просто игнорирует меня.  – Они всегда хотели избавиться от меня.

– Кто? – Я делаю два шага, разделяющих нас, и беру в руки ее лицо. – Кто, Сидни? – В конце концов, у нее есть ответы. Возможно, она сдаст их, не проходя через весь этот дурацкий план.

– Те люди.

Моя надежда немного умирает.

– Какие люди?

– Те люди, которые обеспечивают отцу его PR. Они узнали обо мне за два года до тех событий. Я жила с матерью в маленьком городке, на юге от Шайенна. И они узнали обо мне.

– О, – говорю я, так как не знаю, что еще на это сказать. Те люди. Я позаботился о них несколько лет назад. Плюс, она даже не знает их имен. Лично я называл их не PR – специалистами. Но если ты ребенок, то вероятно, предположишь, что твой отец честный человек, а не злобный убийца детей. Так что я не виню ее за это. – Нет, Сид. Он и правда нанял меня спасти тебя. Он не лгал на счет этого.

Ее лицо немного кривится, словно я только что принес ей плохие новости.

– Ладно.

Что-то здесь не так, но не уверен, что понимаю, что именно. Однако я чертовски уверен, что нужно двигаться дальше. На секунду у меня появилась надежда на то, что она расскажет все сама. Признается во лжи и скажет, где я могу найти Гаррета. Сознается, что виделась с ним все эти годы. Что действовала согласно плану.

Но думаю, она говорит правду. И это еще хуже для нее, чем если бы Синди лгала. Потому что, думаю, ее больше нет. Думаю, она так сломлена, что никто не сможет ей помочь. В армии мы называли таких – НПВ (не подлежит восстановлению). Сидни Ченнинг удивляет меня с самого начала и до конца. Но даже через миллион лет я бы не смог предвидеть ее финал.

– Сид, – говорю я, собираясь объяснить, что произойдет дальше.

– Почему ты зовешь меня так? – перебивает она. – Никто меня так не называет. Я ненавижу это.

Я вспоминаю. Это правда? Разве Гаррет не звал ее так? Не важно. Я машу рукой перед собой, пытаясь очистить мысли.

Снова прикладываю ладонь к ее щеке. Глажу по волосам. Они начинают высыхать, но когда мы закончим, ее волосы будут такими же не подлежащими восстановлению, как и сама она.

Не теряй хватку, Мэрк. С этой сукой будет покончено, как только ты заставишь ее говорить.

Верно.

Я опускаю руку к ее горлу и прижимаю ладонь к пульсирующей артерии. Она не связана – ни по рукам, ни по ногам – так что я ожидаю небольшого сопротивления. Но она неподвижна, что еще раз доказывает мне непредсказуемость ее дальнейшей реакции. Я сжимаю сильнее, просто чтобы проверить теорию. Опять же, никакой реакции, пока через несколько секунд она не начинает задыхаться.

Я убираю руку и прижимаюсь к ее телу своим. Моя грудь обнажена, так что мы оказываемся кожа к коже. Она теплая, как и я. Вместе мы нагреваемся еще больше. Я наклоняюсь к ее уху и целую. Она дрожит, но держит руки на цепи, как я ей велел.

– Он говорил тебе, что ты красивая? – Не знаю, зачем это спрашиваю, но хочу узнать ответ.

– Нет, – произносит она. – Он говорил мне, что я разменная монета.

– Ченнинг это сказал? – Если честно, я просто не могу понять этого. То есть, да, девушка была незаконнорожденной, а это важно в его мире. Но... разменная монета? Он нанял меня спасти ее зад. Так что, возможно, он подставил всех нас? Я не знаю. Я никогда не воспринимал его, как врага Сидни. Конечно, она причиняла ему неудобство, но зачем тогда вытягивать ее на свет божий в 16 лет, а затем...

– Гаррет, – разъясняет она.

– О. – Иисус ебаный Христос, Мэрк. Вернись к главному!

Я скольжу пальцами по бокам ее тела, ощущая ребра. Они выпирают, когда она так держит руки над головой. И, быть может, ей щекотно, потому что девушка вздрагивает. Я немного отстраняюсь и сжимаю рукой ее грудь. От этого я почему-то чувствую себя грязным. Все это заставляет меня почувствовать себя грязным. Я устал играть с ней в игры. Но мне нужно знать.

Она испускает тихий стон и это все, что мне нужно, чтобы продолжить.

– Ты знаешь, каково это жестко трахаться, Сид?

– Я девственница.

Я смеюсь. Буквально хохочу. Это пугает ее, и она опускает руки, прикрывая себя. Меня это тоже пугает, поэтому что вместо того, чтобы поправить ее, я делаю шаг назад.

– Пожалуйста, я девственница.

– Ты не говоришь это серьезно. – Мой тон изменился. Сейчас он резок. Слыша его, она вытягивается и снова хватается за цепь, пытаясь тем самым меня успокоить. – Почему ты лжешь? Я уже трахнул тебя в задницу. Я видел, как он трахает тебя дюжину раз.

Она не возражает. Ни на что из этого. Ни на тот факт, что я ее трахнул, ни на то, что я наблюдал, как ее трахает Гаррет.

– Эта чушь могла бы сработать на Бретте... – я смолкаю и смотрю на нее. – Поэтому ты никогда не позволяла Бретту себя трахнуть?

Она поднимает голову и смотрит на меня, но только на мгновение. Чтобы кивнуть.

Она говорит правду. Ну, нет, она может обмануть разве что свой зад. Но я верю, что она считает это правдой.

Я снова делаю шаг вперед и касаюсь рукой ее киски. Когда щелкаю по клитору кончиком большого пальца, она стонет. Я погружаю в нее один палец, и она толкается бедрами мне навстречу.

– Позволь задать тебе этот вопрос снова, Сидни. – Я хватаю ее волосы второй рукой и дергаю голову назад, чтобы она была вынуждена смотреть на меня. – Ты знаешь, каково это быть жестко оттраханной?

– Нет, – говорит она без единой эмоции.

Я наклоняюсь к ее уху и шепчу:

– Тогда ты скоро узнаешь это. – Сидни просто смотрит прямо перед собой. – Ты понимаешь меня?

– Да, – отвечает она, все еще безэмоционально.

– Это "да" является разрешением.

Я жду, что она начнет спорить, и по правде, часть меня хочет этого. Я хочу, чтобы она врезала мне коленом по яйцам. Выцарапала глаза. Плюнула в лицо. Я хочу, чтобы она боролась.

Потому что, если бы она сделала все это, я смог бы остановиться. Этого было бы достаточно, чтобы остановить меня.

Но опять же, она покорна тогда, когда мне хочется от нее сопротивления.

И затем Сидни выводит все на новую ступень. Она сокращает дистанцию между нами и целует меня.

Моя рука покидает ее волосы и снова смыкается на горле. Потому что мы возбуждены.

– Позволь объяснить, что такое жесткий трах, Сидни. Хорошо? – рычу я напротив ее рта, так как она все еще целует меня. – Это значит, что я толкну тебя за черту, нарушу все твои границы. Я заставлю тебя лить слезы одновременно от боли и удовольствия. Я буду так жестко трахать тебя, что ты зарыдаешь. Но все равно будешь умолять меня не останавливаться. Это вызовет болезненность во всем твоем теле, твои мышцы будут дрожать, а разум будет истощен. Вот так я возьму тебя, Сидни Ченнинг. Я трахну тебя, и когда закончу, то никогда больше не повторю этого.

– Возьми меня, – шепчет она в ответ. Ее теплое дыхание смешивается с моим, подчеркивая интимность момента.

Но лишь на миг.

Потому что я толкаю ее на колени, сжимаю волосы в кулак и притягиваю ее лицо к своему члену.

Назад к карточке книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"