Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
– И что же во всем этом главное? – спрашиваю я тихо. – Скажи мне, что тебе нужно, и я попытаюсь дать тебе это.
Он выдыхает. Тихий довольный смешок срывается с его уст.
– Заезженные последние слова, Сид. Если ты правда хочешь дать мне то, что я хочу, тебе нужно рассказать все, что знаешь. – Он забирается поверх моего тела, опираясь на руки по разные стороны от меня, и хватает нож. А затем располагает свой член прямо у меня перед лицом. – Ты видела его.
– Кого? – спрашиваю я шепотом.
– Гаррета, – отвечает Кейс, перемещаясь и шепча это мне на ухо, после чего накрывает мои уста своими. – Ты видела его, Сид. Много раз. Ты куда-то пропадала время от времени. Исчезала на несколько дней. Иногда на неделю. Я думал, что ты отлично владеешь навыками скрываться. – Он немного отстраняется, так, чтобы я видела его лицо. Большую часть света перекрывает его тело, так что я плохо вижу его выражение. Оно почти что нечитаемое из-за теней. – Но знаешь, я думал, почему ты не реагируешь должным образом на наркотики, ковгерл. И единственный разумный ответ – это Гаррет.
Я качаю отяжелевшей головой и закрываю глаза.
– Я больше не хочу играть. Не хочу играть...
– Ты поиграешь со мной, Сидни. И знаешь, откуда я это знаю?
Я не отвечаю. Мои глаза закрыты. Голова так кружится.
– Потому что все, что мне нужно сделать, это лишь сказать тебе "хашш".
Я поворачиваюсь. Темнота больше не кажется просто чернотой. Она становится для меня всем. Защитой, облегчением, желанием. Она взывает ко мне, заставляет хотеть этого мужчину так, как я не могу даже себе объяснить.
Она ломает меня надвое и опустошает.
И вот он здесь с моей наградой. Мой последний шанс положить всему конец.
И он наполняет эту образовавшуюся пустоту.
«Победа порождает чувство удовлетворения. Проблема в том, что вы не всегда способны решить, когда нужно остановиться. Иногда вы пересекаете границу дозволенного, даже не осознавая этого.»
– Кейс
Губы Сидни оборачиваются вокруг моего члена, когда проскальзываю к ее горлу. Ее язык сплющивается, скользя по моему стояку. Я стону, желая видеть ее при свете. Лицезреть каждый миг, когда она принимает всю мою длину.
– Ты делаешь все хорошо, – говорю я, гладя ее щеку в знак одобрения.
Она немного давится, когда я слишком резко толкаюсь.
– Шшш, – говорю я. Она закрылась в себе. Потерялась в собственном мире. Мне ненавистно делать это с ней, пока она в подобном состоянии, но с другой стороны, необходимо, чтобы Сидни оказалась в том мире. Месте, где есть ответы. А это единственный известный мне способ отправить ее туда. Гаррет приучил ее к этому способу. Еще тогда он знал, как заставить ее выполнить его требования.
Я же лишь испытываю это сейчас. И она офигенно хороша в этом деле. Ее зубы скользят по моей плоти, вызывая желание большего. Я хочу видеть ее на коленях. Глядящую на меня широко открытыми глазами, полными желания удовольствия. Я бы сжал ее волосы в кулак и притянул к себе, вынуждая принять меня по самые яйца.
Одного этого образа достаточно. Я откидываю голову назад, и она задыхается, когда кончаю ей в горло. Сидни сглатывает и тут же начинает всхлипывать. Я достаю член из ее рта и спрыгиваю со стола, чтобы одеться.
Всхлипы перерастают в полноценный плач. Уродливые вздохи. Слезы, струящиеся по ее лицу. Кашель. Семя, которое она не проглотила, стекает по ее губам.
На миг я замираю, гадая, следует ли просто убить ее. Не это ли я собирался сделать?
Но все же не делаю этого. Потому что мне нужно от нее гораздо больше. Мне нужно оказаться внутри нее. Так что я наклоняюсь и шепчу ей на ухо:
– Хашш.
Она прекращает плакать, всхлипывать, кашлять. Словно я щелкнул переключатель.
Так и есть.
Я завожу руки за голову и гляжу на тени на потолке. Когда опускаю на нее взгляд, она тоже смотрит в потолок. Но ее глаза пусты.
Я знаю, что он сделал с ней. Знаю, что именно. Ебаный сукин сын.
Убей ее, – кричит голос у меня в голове. Убей сейчас.
Но вместо этого я вынимаю из кармана шприц и опускаю его к ее бедру. Мне нужны ответы, и она единственная, у кого они есть.
Мой телефон гудит в кармане джинс, так что я выхожу из комнаты, достаю его и нажимаю кнопку принятия вызова.
– Да. – В этом месте есть проблемы со связью. Покрытие то есть, то пропадает. Так что когда я купил эту хижину, то создал собственную сеть.
– Мистер Кейс, для вас есть сообщение.
Я включаю громкую связь и хватаю ручку и блокнот с журнального столика.
– Говорите.
– Саша звонила вам трижды.
Я бросаю ручку и провожу рукой по лицу.
– Что она сказала?
– Сказала, что ей очень сильно нужно с вами поговорить. Мне соединить вас?
– Конечно. Перезвоните, когда она будет на линии. – Я кладу трубку и сажусь на диван. Она – последний человек, с кем мне нужно говорить прямо сейчас. Несколько секунд я наблюдаю за огнем, и затем мой телефон снова гудит.
Я включаю громкую связь и беру нож, начиная царапать им деревянную поверхность журнального столика.
– Саш, – говорю я, пытаясь звучать жизнерадостно.
– Где ты был? Я тебе звонила.
– Я в горах. Здесь нет связи.
– Похоже, что так. Мне нужно, чтобы ты кое-кого проверил для меня.
Я хмурюсь и отключаю громкую связь.
– Почему ты не попросишь Форда?
Она смеется.
– Прошу тебя. Он последний, кого я хочу в это посвящать.
– Ответ «нет». Что-то еще? Я реально занят.
– Почему? Я просто хочу проверить данные об одном парне.
Теперь моя очередь засмеяться.
– Форд определенно может с этим справиться, малыш.
– Ага, но если он за это возьмется, то зайдет слишком далеко. Он использует свои связи и знакомства. И затем объявится и напугает до чертиков бедного парня. А мне бы этого не хотелось.
Чертов Форд.
– Я не могу, ладно? У меня нет с собой оборудования. Я... – Я думаю о Сидни в соседней комнате. Следует ли рассказать все Саше? Нет. Пока что нет. До тех пор пока не получу ответы. – Я, вероятно, не буду у компьютера еще несколько недель. – Она молчит. – Саша?
Вздыхает.
– Я думала, ты покончил с работой?
– Так и есть, – лгу я. – Я просто решил провести немного времени подальше от всего дерьма. Перезвони мне через несколько недель, и если тебя все еще будет интересовать этот парень, я помогу.
– Пфф. Ладно, я поступила в магистратуру. И уже устроилась на практику на лето. Просто лабораторная фигня. Но это неплохо, как для начала.
Иногда я жалею, что она не мой ребенок. Тогда все эти торжественные моменты были бы моим достижением, а не результатом воспитания ее нормальной семьи. Но если бы я опекал ее в одиночку, то к этому моменту она была бы испорчена во всех смыслах.
– Я никогда в тебе не сомневался, крошка. Перезвоню через несколько недель, и мы это отпразднуем.
Я отключаюсь до того, как она может еще что-то сказать, а затем бросаю телефон на диван и хватаю гитару. Я начинаю снова играть ту песню. Нежную и медленную. Напоминающую мне год, в который всплыло все то дерьмо.
Я напеваю в такт мелодии, пропуская через себя смысл слов.
Эта песня напоминает мне о счастье, но не в привычном его значении. Это тот вид счастья, который вы ищите всю жизнь и не можете отыскать. Это не вещь. А душевное состояние.
Мои пальцы продолжают бренчать по струнам, пока я размышляю о словах, а затем останавливаюсь и откладываю инструмент в сторону.
Слишком депрессивно.
Я встаю и выключаю свет, одеваюсь, собираясь проверить окрестность. Убедиться, что гребаный Гаррет не отыскал меня. Конечно, прошло уже десять дней, но старые привычки никогда не умирают.
Я надеваю зимнее снаряжение и выхожу на холодный зимний воздух. Летом вы могли бы услышать журчащий неподалеку ручей. Но сейчас все замерзло, и так будет еще как минимум три месяца.
Я не люблю бывать здесь в эту пору года. Но данная хижина идеальное место для убийства девчонки. И собственно за этим я привез ее сюда. Я убью ее. Она – оружие Гаррета, которое следует нейтрализовать. Не моя вина, что он сделал с ней это. И я не виноват, что она столь испорчена...
Снег хрустит под ногами, когда останавливаюсь на миг, размышляя об этом. Сидни Ченнинг, вероятно, уже нет. Ее разум слишком поврежден. И если я расскажу ей, как именно ее использовали, все усложнится.
А мне правда нужно сохранить ситуацию в простой и понятной фазе. Я хлопаю по карманам в поисках сигарет, достаю одну и подкуриваю. Если я вернусь туда и расскажу ей, что, по-моему, происходит, все уже не будет так просто. Ситуация явно усложнится. Я начну что-то, что, возможно, не захочу закончить.
С другой стороны, могу ли я пойти и перерезать ей горло? Ну, это определенно было бы по-настоящему просто.
Возможно, Гаррет ищет ее прямо сейчас. Быть может, я могу увезти ее куда-нибудь и вывести на люди, дабы привлечь его внимание. Использовать ее, как наживку.
Я делаю длинную затяжку и выдуваю дым, обдумывая варианты. Когда докуриваю, бросаю окурок в снег и гашу. Затем завожу стоящий перед хижиной снегоход и патрулирую наружный периметр владений, проверяя снег на наличие следов. Гаррета. Волков. Горных львов.
Всех хищников.
Но кроме моих следов, других нет.
Когда я уверен, что мы здесь одни, паркуюсь перед хижиной и возвращаюсь внутрь. Мой разум работает на полные обороты.
Простое решение несомненно подарит мне билет домой.
Мне нужно быть с Сашей. Выполнить для нее эту маленькую просьбу. Осчастливить. Нужно зажить, как все мои друзья, полной жизнью. Оставить это дерьмо позади.
Пришло время убить Сидни Ченнинг и двигаться дальше.
Сегодня.
«Вещи имеют значение, потому мы вкладываем его в них. Во все. От песни в вашей голове до фото в телефоне. Они все имеют значение. Для меня они просто значат чуточку больше».
– Сидни
Телефонный звонок будит меня. Саша Черлин. Я слышала об этой девушке, но никогда не была с ней знакома. Помню ее еще маленькой девочкой. Слышала о ней. И возможно, если быть честной до конца, я хотела быть ею в более чем нескольких случаях.
Ее жизнь возможно извилистая – испорчена так, что об этом лучше и не говорить – но она выросла с настоящим отцом. Она никогда не скрывалась. Никогда...
Остановись, Сидни. Не имеет смысла оглядываться назад. Сейчас тебе нужно думать о...
Снова звучит мелодия телефона. Я пытаюсь лежать на столе полностью неподвижно. Его наркотический коктейль больше не работает, как должен. Я, кажись, к нему привыкаю. Но благодаря этой штуке мои мысли все еще путаются.
Но музыка. Почему из всех песен в мире мой убийца должен играть эту?
Слышал ли он, как я ее играю? Как долго он наблюдал за мной? Он сказал, что все время. Но если так, то он знает, что я не виделась с Гарретом. Значит, это, должно быть, ложь.
Я напеваю песню, и у себя в голове слышу, как он напевает вместе со мной. Или, может, это происходит на самом деле.
Сложно сказать в этой темной комнате. Вода больше не капает. Я даже не знаю, когда он ушел из комнаты. Все, что знаю, так это то, что услышала звонок и затем вдруг осознала, что гляжу в потолок. Он засунул...
О, боже. Образ его поверх меня. Трахающего мой рот вот так. Я всхлипываю. Не потому что мне противно, а потому что понравилось. Я мечтала о нем, и вот он здесь и сейчас. И я презираю себя за желание этого мужчины. Мне гадко от того, что сказала да, даже при том, что не могла ответить нет.
Музыка заканчивается. И через несколько минут слышу, как захлопывается дверь. Он ушел? Через какое-то время слышу, как заводится снегоход.
Я борюсь с путами на руках. Ремень затянут туго, но он все еще влажный от воды со шланга, а я очень небольшая по конституции. У меня крошечные руки и узкие запястья. Не придется слишком возиться, чтобы выпутаться. Учитывая то, что ремень из кожи, он гнется и немного тянется, когда дергаю руками туда-сюда, отчаянно пытаясь выскользнуть. Путы поддаются, но не достаточно.
Быстрее, Сидни, – настаивает мой разум. – Поторопись, он скоро вернется.
Я начинаю тяжело дышать. Почти болезненно. Мое сердце колотится при мысли о бегстве.
Но затем я останавливаюсь. Что, если он меня поймает?
Ничего не может быть хуже, чем если он вернется и обнаружит тебя все еще здесь!
Я извиваюсь сильнее, миллиметр за миллиметром ремень вокруг моих запястий расширяется, пока не становится достаточным, чтобы я полностью выскользнула из захвата. Я сажусь, чувствуя головокружение от наркотиков. Однако отбрасываю это ощущение и тянусь к ногам. Они зафиксированы манжетками с пряжками, так что освободиться не сложно.
Когда я заканчиваю, то встаю и иду к двери. Она закрыта. Я шарю по периметру комнаты, мои руки ощупывают грубое дерево стен, пока снова не возвращаюсь к двери, через которую он обычно входит и выходит.
Здесь нет окон. Даже заколоченных.
А я голая. На дворе зима. Я отморожу себе зад. Так что же я собиралась делать? Я смеюсь над своим глупым планом. Побег? Голой? Этой мысли достаточно, чтобы вызвать у меня дрожь. В комнате сейчас холоднее, чем было. Вероятно, он оставил огонь угасать. Я иду на ощупь к каменному очагу и становлюсь на колени на коврик. Здесь теплее, но не сильно. Я прижимаюсь к металлу, отделяющему меня от жара и вздыхаю.
Я сдаюсь. Возможно, я могу солгать? Или может, он примет тот факт, что я ничего не знаю? Или может...
Дверь снова хлопает, и я знаю, что он вернулся. Его ботинки стучат о пол. С другой части камина слышится потрескивание, и затем жар становится ощутимее, давая мне знать, что он подбросил дров в камин.
Просто дай ему, что он хочет, Сид.
Но я не знаю ничего!
Половые доски скрипят под его весом, когда он подходит к той части комнаты, где находится дверь. Защелка шатается, и я глотаю воздух. Но дверь не открывается.
Вместо этого он уходит. Через несколько минут я снова слышу звук гитары. Та же песня.
Как может убийца творить что-то столь прекрасное?
Мои веки тяжелеют, пока он играет мелодию раз за разом. Словно на повторе. И даже не осознавая этого, я начинаю подпевать.
«Конечно, ложь играет роль. Это самая красивая часть танца. Заигрывание с собственной ложью».
– Кейс
Я играю мелодию снова и снова, не останавливаясь. Я словно попал в петлю, мои пальцы теребят струны, скользят по ладам. Создавая этот визгливый звук, который я так люблю.
Я хочу убить Сидни. Правда. Хочу все это закончить и отпустить. Вернуться к цивилизации. Увидеться с друзьями и их детьми. Двинуться дальше.
Я хочу все это. И ее убийство – самый быстрый и легкий способ достигнуть этого.
Но Гаррет. Не думаю, что он позволит мне получить мое "долго и счастливо". А если я ее убью... ну, то буду оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь. Просто гадая, когда он объявится.
Он не умер. У Сидни есть вся нужная мне информация. Я близко. Я так офигенно близко. Мне лишь нужно немного подождать. Рассказать ей все, что думаю, и подождать, пока она сломается.
А она сломается. Может, даже сегодня. И потом я смогу ее убить и уехать. Закончить работу.
Мою самую последнюю работу.
Я смеюсь. Мои пальцы продолжают играть, но я смеюсь. Вот, что всегда говорят мои коллеги. Всего лишь одна последняя работенка, и можно уходить в отставку.
Черт, мне не нужны деньги. Последняя работа любого другого киллера гарантирует ему именно это. Мы все становимся богатыми, как Господь Бог в результате проделанной последней работенки. Нет, мне не нужны деньги. Я просто хочу покоя. И этот покой напрямую зависит от Сидни Ченнинг.
Я перестаю бренчать, когда осознаю свое положение.
Это не она здесь заключенная. А я.
Огонь давно перестал трещать, и вероятно поэтому, я замечаю кое-что еще. Пение. С другой стороны камина.
Я кладу гитару и как можно тише подхожу к стене, наклоняясь настолько, насколько позволяет пламя.
Да. Она освободилась и находится с другой стороны, подпевая мелодии.
Я ложусь на ковер и слушаю ее. В конце концов, она смолкает, словно засыпает с песней на устах.
Я остаюсь на месте. Неподвижно. Размышляя. Сейчас огонь немного угас, и надо бы подбросить еще дров. Но я не делаю этого. Вместо этого я встаю и нажимаю кнопку на стене.
Металлическая заслонка, отделяющая нас, скользит вверх, и я вижу ее. С тех пор, как привез ее сюда, я впервые могу увидеть ее при свете. Мягкое пламя создает тени, танцующие на ее лице. Ее глаза закрыты, а рот приоткрыт. Волосы темные и длинные. Она лежит на боку, и локоны падают поверх ее плеча, покрывая голую грудь. Ее кожа молочно-белого цвета, даже несмотря на все другие темные черты. Ее глаза, волосы, разум.
Она очень темная. Незаконнорожденная дочь сенатора США. Спрятанная, чтобы защитить ее или Ченнинга. Или быть может, она всегда были лишь пешкой? Разве не поэтому все незаконнорожденные дети пропадают? Чтобы использовать их попозже? С другой стороны. Я должен признать, что не думал о Компании в течение долгого времени. Я знаю, Ченнинг был частью секретной организации, учрежденной ради управления глобальной экономикой. И знаю, что исходя из этого, Сидни – дитя Компании, даже несмотря на то, что Ченнинг не был женат на ее матери. Мне известно, что все происходящее с Сашей восемь лет назад дерьмо, тоже связано с Компанией. Черт, если бы Саша оказалась не на моей стороне, я бы ее уничтожил. Что она знает и может сделать – это дерьмо пугает до чертиков. Но мы позаботились о них. Ты не можешь расправиться со всей организацией при помощи одной атаки, мы знали это, но убрали людей из высшего слоя Компании.
Однако кое-кто ушел от расплаты. Не все умерли той ночью. У Джеймса был брат, который не был заинтересован в том, чтобы занять свой пост в Компании. А еще у них был отец. Все еще живой, насколько мне известно.
У Харпера тоже был брат. И я конечно уверен, что ничего с того дня не давалось ему легко. Понятно, что он не попадал в передряги по типу ты-мой-пленник-и-я-тобой-владею, как у нас здесь с Сидни. Скорее что-то вроде ситуации в стиле будь-осторожен-в-своих-желаниях, отлично отображенной в фильме "Крепкий орешек".
А Саша. Той ночью мы убили ее дядю, но он не имел значения. Последний настоящий член ее семьи умер за год до этого. Но были и другие. Более низкий уровень, следующий круг организации.
Так что нет. Мы не покончили с ними всеми. Кто-то из них отошел от дел. А у кого-то, конечно, есть планы мести. Но Сидни – часть чего-то еще. Я не могу пока ее раскусить. Мне нужно больше времени. Потому что знаю, я втянут во что-то. И знаю, что близок к чему-то. Но отчетливее всего я понимаю, что что-то упускаю.
Разве это не иронично? – спрашиваю я себя, пока смотрю через пламя на ее идеальное обнаженное тело. Оно светится в теплом свете от почти угасшего огня. – Разве не иронично то, что у меня с этой девушкой есть что-то общее?
Она глубоко вздыхает и переворачивается на живот, неспешно пододвигаясь все ближе к огню. Мне не нужно, чтобы она поджарила себя во сне. И я так чертовски устал, чтобы не спать и приглядывать за ней.
Так что нажимаю кнопку на стене и металлическая заслонка опускается. Она издает немного шума, когда ударяется о камень, которого там не было, когда металл двигался вверх, и я гадаю, разбудило ли это Сидни.
Прислушиваюсь к шуму по ту сторону стены, но ничего не слышу. Так что я возвращаюсь к дивану и ложусь на шкуру, натягивая ее часть поверх себя.
Что-то в этом всем не так.
Что-то очень-очень неправильно.
Позднее я просыпаюсь. Огонь окончательно погас, и в доме холодно. Я встаю и бросаю несколько бревен в угли, а потом иду в ванную.
Бьюсь об заклад, этой сучке тоже нужно в туалет. Вероятно, не только для того, чтобы пописать. Я застегиваю ширинку и иду к двери, ведущей в подсобное помещение, через которое можно попасть в комнату заключенного. Стучу.
– Что? – говорит она по ту сторону двери.
– Я знаю, что ты отвязалась. Отойди от двери в дальний угол комнаты. А затем дай мне знать, когда сядешь на пол, что ты на месте.
Я ожидаю, что она начнёт возмущаться. Конечно, она, должно быть, думает, что теперь на шаг впереди меня. Она выпуталась из пут и все еще не поплатилась за это.
Но это не потому, что я мягок с ней. А потому что последствия за содеянное могут перевернуть ее мир вверх дном. Мои слова разрушат её жизнь.
И я не могу дождаться этого момента.
– Готово, – кричит она.
Я открываю дверь, и так как не надеваю больше очки ночного видения, то клацаю по выключателю на стене. Сидни резко поднимает руку, прикрывая лицо от ослепляющего её света.
– Встань, подойди сюда и опустись на колени прямо передо мной.
– Я ничего не вижу, – говорит она.
– Ты справишься.
Вместо этого она ползёт? Глядя на пол и тем самым защищая глаза от света. Её длинные волосы волочатся по бетону, пачкаясь в пыли. Когда Сидни добирается до моих ног, то становится на колени, а затем опускает попку на пятки. Но все это время она так и не поднимает взгляда.
Ее грудь прекрасного размера. Не слишком большая, но и определенно не маленькая. Каким-то образом ей удается так распределить свои локоны, что они прикрывают соски, ограждая её от меня. Она кладет руки на колени и опускает голову, ожидая дальнейших указаний.
Если честно, я не рассчитывал на подобное. Думал, последует больше сопротивления. Дитя Компании, даже скрытое ото всех, но все же находящееся под присмотром, дабы при надобности быть использованным. Однако, если мои догадки на счёт её ситуации верны, то все это не лишено смысла.
– Ты помнишь, что случилось прошлой ночью?
– Ты изнасиловал мой рот, – говорит она в ответ, не выдавая ни эмоции.
– Нет, – смеюсь я. – Случилось совсем не это.
– Ты меня принудил к этому. – Теперь она поднимает голову. И даже не щурится от бьющего в глаза света. Её радужки не темные, как я думал. По факту, они почти одного цвета с моими. Она моргает, пока я пристально смотрю на неё. Мои глаза более желтые, чем зеленые, её же наоборот. – И я знаю о тебе намного больше, чем ты обо мне. Я знаю, что ты – гений. Тебя были готовы зачислить в Стенфорд на научно-компьютерное отделение в шестнадцать. Ты отклонил их предложение. MTI звали тебя на факультет робототехники в семнадцать. И пошли лесом. Ты окончил школу в Бостоне, и не менее шестнадцати университетов со всего мира предложили тебе место в рядах своих студентов. Но ты отклонил все их предложения и вступил в армию обычным военнослужащим.
Я усмехаюсь.
– У кого-то в этой комнате есть преследователь, Сидни. Но речь не обо мне.
– Ха-ха, – произносит она в ответ. – Я веду к тому, что знаю, ты умён, Мэррик Кейс, позывной – Мэрк. Номер… Ой, постой, у тебя ведь никогда не было номера. Они солгали. Ты просто работал на них, пока они могли за тобой следить и посылать убивать столько детей Компании, сколько…
Я ударяю ее по лицу так, что она летит на пол. Ударяется о бетон с такой силой, что на миг я думаю, что выбил ей зуб.
– Ближе к сути дела, сучка!
Она снова поднимает на меня взгляд, кровь сочится у неё изо рта.
– Ты изнасиловал меня. И знаешь это сам.
Я буду сидеть здесь и солгу тебе все, что хочешь. Скажу все, что пожелаешь услышать. Но ты меня изнасиловал.
– Ты сказала да. Сказала “трахни меня”.
– Я сказала “Тогда трахни меня. Или убей. Мне без разницы. Делай, что хочешь”.
Я тянусь вниз и хватаю ее руку, а затем подтягиваю на ноги, вынуждая стоять передо мной голой при свете. Если это её и смущает, то она не показывает виду.
– Значит, тебе не следовало этого говорить, дикая кошечка. Потому что я даю каждому, что он просит.
Могу сказать, что ей хочется зарычать на меня за использование этого прозвища. Но она не может. И я знаю почему. Без разницы. Я выясню все так или иначе.
– Хашш, – произношу я. Она смотрит на меня, и её злость угасает. – Ты знаешь, что это означает?
– Это значит заткнись.
– Хашш, – говорю я снова. На этот раз она смущенно приваливает взгляд. – А теперь? – Сидни кладет одну руку на живот, словно её тошнит, тогда как другая поднимается кверху и нажимает на её висок.
У меня в кармане находятся шприцы с небольшой дозой седативного средства, чтобы успокоить её, но не вырубить. Больше одного стоит использовать, только если дозировка окажется низкой или если мне потребуется больше времени.
– Дикая киска, – говорю я. Она моргает и притворяется смущенной. Я проверяю ее на податливость. – Дай мне руку.
Она глядит на меня, по-прежнему сопротивляясь, но все-таки проигрывает. Вообще-то она уже проиграла.
– Хашш, – повторяю я еще раз, и вот оно.
Она протягивает мне руку, словно дар. Я хватаю её за бицепсы, сжимаю крепче, чем того требуется. Все это время она даже не шелохнется. Но я не уверен, что так будет и дальше. Потому вонзаю в её плоть иглу и нажимаю на поршень, пока весь препарат не оказывается в её мышце.
Прежде чем он подействует, пройдёт какое-то время. Так что я веду ее к камину и укладываю на коврик. Она не движется.
Я иду в хижину и открываю металлическую заслонку камина. Возвращаясь, выключаю свет и закрываю за собою дверь. Она по-прежнему на коврике, лицом к огню.
– Так лучше? – спрашиваю я у неё.
Она не отвечает. Я стягиваю футболку и ложусь на коврик рядом, притягивая её в свои объятия и удерживая так. Она вздыхает.
Чертовы женщины так покладисты. Так слабы, когда дело касается мужчин. У меня всегда имелось это преимущество. И тем не менее я все еще позволяю женщинам увлечь меня ради хорошего жесткого траха.
Я опасен. Большой во всех мыслимых значениях. И я хорош в технике секса, поэтому они всегда умоляют меня о большем, при этом проклиная моё имя.
Мои ладони накрывают грудь Сидни. Она в меру упругая. Настоящая. И, как на мой вкус, почти что идеальная. Как она умудрилась не переспать со своим как-бы-женихом, вне моего понимания. Если бы она была моей, я бы просто трахнул её в зад. В буквальном и фигуральном смыслах.
– Давай начнём с начала, Сидни. Ладно?
Она кивает напротив моей груди.
– Только на сей раз, ковгерл, я расскажу тебе, что случилось, а ты послушаешь. Лады?
– Хорошо, – отвечает она.
