Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
«Когда у меня отнимают всю силу, передо мной все еще остается выбор. Например, я могу выбрать не реагировать. Это могущественный выбор, когда владеющий мной человек считает, что у меня нет никакой власти.»
– Сидни
Когда просыпаюсь, все мое тело болит. Всюду, куда касалась струя воды, распространилось ужасное жжение, словно я в огне. Мое тело больше не привязано, но когда двигаю ногами, порезы вспыхивают болью. Каждый из них по отдельности, казалось бы, незначителен. Но когда их десятки, особенно на внутренней стороне бедер, это сложно игнорировать.
Я сглатываю и понимаю, что снова хочу пить. Он накачал меня наркотой. Она путает мои мысли. Но я по-прежнему жажду воды. В обычные дни я пью довольно много, и будучи лишенной...
Постойте. Из раковины снова капает.
Она с наркотиками, – говорит мне мой разум.
Но зачем подмешивать наркотики, если я только что проснулась? Нет. Он что-то делает со мной. Я просто не знаю, что именно, но нет смысла в том, чтобы вода...
Вдруг осознаю, что замерзла. Все мое тело дрожит. Мой темный мир в полной мере снова наваливается на меня, когда я отхожу от этого забытья. Все вокруг такое холодное, все... За исключением моих стоп. Они все еще приятно теплые.
Почему? Почему ничто из всего этого не имеет смысла?
Я сажусь, и голова идет кругом из-за окружающей тьмы и отсутствия точки концентрации. Собрав себя в кучу, я жду, пока мое зрение прояснится.
Но это не срабатывает. Так что я закрываю глаза и ощупываю ногами пространство вокруг себя. Мне не нужны глаза. Чем они мне помогут в полной темноте? Спустя несколько минут, я тянусь кончиками пальцев вниз, отмечая что они больше не теплые – так что эта странность была обусловлена не моей биологией. Я касаюсь ногами грубого бетона на полу. Встаю, и какое-то время меня шатает, так что я хватаюсь за стол, используя его как опору, пока двигаюсь к его краю. Тепло исходит от этого края.
Я опускаюсь на колени и ползу вперед, по мере моего продвижения воздух становится теплее. Я добираюсь до стены, которая, к слову, оказывается не деревянной, а металлической, и прижимаю к ней ладонь.
Это обогреватель или что-то подобное. Оно около метра в ширину и метра в высоту. Я жмусь к нему всем телом и слышу звуки с противоположной стороны.
Звуки огня. Это камин, только я на обратной его стороне. Меня отделяет лист металла.
Но это лучшее, на что можно надеяться. Так что я сижу здесь, позволяя себе расслабиться. Он обеспечил меня теплом. И водой, – размышляю я, краем уха улавливая звук капающей воды в другом конце комнаты. Тепло и вода. Я чистая.
В результате выходит, он дал мне три вещи. Из чего следует, что он даст мне еще больше.
У меня появляется маленький проблеск надежды.
Внезапный лязг решетки вырывает меня из фантазий, которые я себе придумала. В той части комнаты, где расположена раковина на полу, прорисовывается полоска света, и через дыру на уровне пола размером с большую миску проскальзывает поднос.
Еда. Это четвертая вещь. И я не сделала ничего, чтобы заработать ее, если не считать моего пробуждения. Я сглатываю, размышляя, что это может означать, и одновременно с тем ползу вдоль стены, пока не добираюсь до подноса. Мясо холодное, а фрукты теплые. Но я не против холодного мяса или теплых фруктов.
Я беру несколько ягод – рассеяно гадая, где он достал их в глубокую зиму – и сую в рот. Они не очень сладкие, но меня это не заботит. Малина зрелая и мягкая. Она практически тает на языке.
Мясо – это дичь, но мне нравится мясо дичи. Я привила себе любовь к этому виду мяса за многие годы кемпинга с Гарретом. Могу сказать, что это лось. Еды не много, всего несколько кусочков. Но прошло уже столько времени с моего последнего приема пищи, что по окончании желудок ощущается полным. Я заставляю себя доесть и ягоды – нуждаясь в содержащихся в них витаминах – а затем встаю и на ощупь иду к капающему крану. Наклоняя голову, я позволяю каплям скопиться у меня во рту, сглатываю и повторяю так несколько раз, пока не утоляю жажду. После этого я направляюсь обратно к зоне тепла и ложусь перед горячей стеной, прислушиваясь к треску дерева.
Что он делает?
Я спрашиваю себя об этом снова и снова. Но уже знаю ответ. Он хочет найти Гаррета. Черт, я бы тоже хотела его найти.
Нет. Ты хочешь к Бретту, а не к Гаррету.
Это правда? Я хочу к Бретту? Что он думает обо мне? Что я сбежала с нашей свадьбы? Он думает, что я спланировала бегство? Или что меня похитили? Ищет ли он меня прямо сейчас? Обнаружил ли он мой грузовик на горной дороге?
Там были следы крови. Я попала в аварию. Так вот почему мое тело так болит. Возможно, это не из-за напора воды из шланга? Быть может, это последствия аварии?
Я так запуталась. Зачем я вообще бросила Бретта? Он был единственной хорошей вещью в моей жизни с тех пор, как ушел Гаррет.
Кейс бы убил его, ты знаешь это, Сидни.
Кейс сделал бы это. Теперь я даже не сомневаюсь. Я поступила правильно, уехав. Это правильно по отношению к Бретту. А как же я? Для меня это не принесло ничего хорошего.
Кейс собирается меня убить. Все хорошее, что он дает мне сейчас, – это просто средство достижения цели. Он держит меня в живых в своих собственных интересах. Он сказал это четко. Этот мужчина меня ненавидит и с нетерпением ждет моей смерти.
А еще он убил моего отца.
Есть ли мне до этого дело?
Нет. Нет, это еще одна неприятность, которая обернулась благословением. Мой отец был чудовищем. Если Кейс – монстр во тьме, то мой отец – монстр при свете дня. Прятавшийся за сиянием своей карьеры, деньгами и статусом.
Я испускаю тихий смешок.
– Больше этому не бывать, мудак.
Потому что он мертв.
Я окидываю взглядом комнату и вижу лишь черноту. Но могу представить все у себя в голове. У меня очень живое воображение. Я могу представить, как отец корчится от боли на этом столе. Возможно, его тоже обливали из пожарного шланга.
Я смеюсь, воображая, как с него срезают один из дорогущих костюмов. Представляю Кейса, режущего его сильнее, чем было со мной. То есть, я же молодая, симпатичная и сексуальная. Даже я осознаю это. А мой отец старый, подлый и отвратительный. Кейс явно не накрывал ладонью член отца, как делал с моей киской.
Зачем он вообще делал это?
Он собирается изнасиловать тебя, Сидни.
Минуту я осмысливаю это. Он собирается меня изнасиловать. Я знаю это. Я чувствую это.
Ты можешь использовать это против него.
Возможно.
На другой стороне комнаты скрипит дверь, и я заставляю себя замереть. Гляжу в том направлении. Не единого проблеска света, в отличи от того раза, когда появился поднос с едой, так что я не вижу ничего.
Но могу точно ощутить его присутствие. Я чувствую его аромат. И это не отвратительный запах. Он не пахнет, как тот, кто живет в лагере в лесу в течение нескольких недель. В этой хижине явно есть душ, потому что от него исходит чистый запах мужчины.
– Чего ты хочешь?
– Ты знаешь, чего я хочу, – отвечает он.
– Я могу назвать тебе все места, где по моим прикидкам может быть Гаррет.
– Я знаю это, Сидни. Но хочу не этого. Я хочу, чтобы он был в том месте, которое ты назовешь.
– У меня нет такой информации.
– Есть, – настаивает Кейс. – И я получу ее от тебя.
– А затем изнасилуешь и убьешь.
Он смеется, и по моим рукам бегут мурашки. Он снова смеется, и волоски на затылке встают дыбом. Я даже не могу описать словами то, как его смех на меня воздействует.
Страх, – подсказывает внутренний голос. – Ужас.
Я делаю глубокий вдох.
– Я тебя не боюсь.
– А стоит.
– Я ничего не боюсь.
– Ты боишься всего, Сидни Ченнинг. Я наблюдал за тобой восемь лет и никогда не встречал более слабой девушки. Я знал двенадцатилетнюю девочку, которая быля храбрее, чем ты прямо сейчас.
– Не уверена, что она считается.
– Иди на хуй, – рычит он.
– С удовольствием, но ты не разрешаешь.
Он шагает ко мне в темноте, и я осознаю, что у него, очевидно, есть очки ночного виденья. Он носил их все это время. Каждую секунду, что я думала, будто он во тьме, была ложью, самообманом. Как бы он мог увидеть, что я киваю, или что одета в красивые трусики, или срезать с меня одежду без очков ночного видения?
Мой желудок сжимается, пока его ботинки стучат о пол, а затем он оказывается прямо передо мной. Прежде чем могу увернуться, он дергает меня вверх и прижимает к своей груди, сжимая мои плечи так крепко, что останутся следы.
– Есть огромная разница между смелостью и тупостью. Ты тупая.
– Почему тебя заботит мой интеллектуальный уровень? – спрашиваю я. Его дыхание горячей волной обмывает мое лицо и немного пахнет малиной. – Ты собираешься мучить меня, насиловать, а потом убить. Что я теряю, выбирая глупость вместо храбрости?
– Своего жениха, – отвечает он.
Должна признать, он застал меня врасплох.
– Я знаю, почему ты сбежала. Сколько раз я должен это произнести? Я обладаю тобой. Владею твоим разумом, телом и будущим. – Он делает паузу, размышляя. – Или по крайней мере тем, что осталось от них.
Я пытаюсь отстраниться, и он позволяет мне выскользнуть из своего захвата. Делаю несколько шагов задом наперед и затем спотыкаюсь о край камина и валюсь на задницу. Я поворачиваю голову в том направлении, где думаю, находится его лицо.
– Если бы я знала, Кейс, – я использую его имя. Так ведь говорят вести себя с похитителями? Заставьте его увидеть в вас личность вместо цели? – Я бы сказала тебе. Но у меня нет ни малейшего представления, где Гаррет. Я правда думала, что он мертв. И действительно считала, что убил его ты. Я на самом деле...
Кейс хватает меня за плечи и поднимает на ноги до того, как успеваю закончить, а затем тащит обратно к столу. Поднимая, он сажает меня на столешницу, все еще крепко удерживая, и потом наклоняется к моему уху.
– Я знаю, что ты так думаешь. И только поэтому ты все еще жива.
В его словах нет смысла.
Но в следующую секунду игла вонзается в мою руку, и жжение от наркотиков распространяется по мышце.
– Зачем ты накачиваешь меня? – спрашиваю я, дрожащим голосом. – Я отвечу на любой имеющийся у тебя вопрос, просто, пожалуйста. Перестань накачивать меня наркотой.
«Страх, как и все другие эмоции, – оружие, которым я искусно владею».
– Кейс
Я не отвечаю на вопрос, просто крепко держу ее на месте, ожидая, пока подействуют наркотики. Она начинает опираться на меня, а ее тело становится тяжелым. Спустя несколько минут она оседает.
Я беру ее на руки и кладу на стол, сперва привязывая ноги, а затем руки. Кончики моих пальцев путешествуют вдоль ее ног, ненадолго задерживаясь на порезах, которые я сделал ножом, а затем наклоняюсь к ее голове. И шепчу:
– Ты готова?
Я чувствую, как она кивает, не сильно, но этого достаточно, чтобы понять, что коктейль, введенный в ее кровь, подействовал.
– Тогда ладно. Давай снова начнем с начала. Что случилось после того, как я оставил вас в хижине восемь лет назад? Когда я бросил тебя с Гарретом?
Она бормочет что-то несвязное.
Блядь. Я превысил дозу.
– Сидни, – пытаюсь я снова. – Расскажи мне все, что случилось, когда я оставил тебя с Гарретом в хижине восемь лет назад.
Она снова бормочет, но на этот раз немного разборчивее.
Я жду несколько минут, гляжу на часы, а затем снова спрашиваю.
На этот раз она отвечает.
– Он был милым.
Хммм. Я слышал это раньше. Она говорила это уже несколько раз, когда была под наркотиками. Столько раз, что следует предположить, это правда.
– Насколько милым? Что он делал?
– Он учил меня рыбачить.
Я качаю головой и вздыхаю.
– Нет, – отвечаю резко. – До этого. Вернёмся к хижине. Что он сказал?
– Ничего. Он просто позаботился обо мне. Отвез нас в хижину в Бигхорн, где мы и остались. Это было мило.
– Мило? – В какую чертову игру играет Гаррет?
– Он заботился обо мне. Защищал меня.
Я качаю головой, так как должен сделать один из двух выводов. Либо дозировка была превышена. Либо этот ебарь не тот, кем я его считаю. Я склоняюсь к первому, потому что второй за гранью реальности.
Мое дыхание срывается с уст в виде долгого фырканья, выражая неудовлетворенность и изнурение. Я так устал от этого дерьма. Хочу, чтобы все это закончилось. Хочу убить эту девку и этого парня и двинуться дальше. Я хочу вернуться к своим друзьям и сказать: "Дело сделано". Хочу увидеть выражение облегчения на лице Саши, когда она наконец оставит в прошлом смерть своего отца.
Но я не могу сделать ничего из этого, пока не пойму, что, вашу мать, происходит. Я знаю, что Саша была угрозой. Уже на тот момент она была хорошо подготовленной двенадцатилетней убийцей. Исходя из чего ее воспринимали, как непредсказуемый фактор, которым нужно заниматься. Она была обязательством и активом, поскольку у нее имелись ответы на все вопросы, за что всем стоит сказать спасибо ее болтуну-отцу.
Это-то его и убило. И почти убило ее. Но я спас ее задницу в ту ночь и спасал ее с того дня снова и снова. Теперь она выросла. Ходит в колледж. Живет себе милой, безопасной, нормальной жизнью.
Так что мы выиграли. Или я просто так говорю ей это. Мы выиграли. И я знаю, что ей не следует в это верить. Но нормальная жизнь заставляет вас забыть об осторожности. Она живет нормальной жизнью слишком долго. В последний раз, когда я сказал ей это несколько лет назад, она ответила "Окей. Мы выиграли".
И поверила мне.
Но я-то этому не верю. Не верил, когда говорил, и не верю сегодня.
Мы проиграли. Потому что мы так и не получили ответ на вопрос "почему". Почему?
Мне нужно это знать, а Гаррет МакГоверн – способ достижения данного уровня удовлетворения. И моя единственная связь с Гарретом – это Сидни.
Что, если я ошибаюсь? Что, если у Сидни нет ответов? Она прошла проверку на детекторе лжи, когда я накачал ее, сразу после того, как притащил сюда. Это было десять дней назад. С того времени она в основном находилась без сознания. И конечно, не помнит этого. Наркотики, которые она принимает, стирают ее память.
Мне нужен иной подход.
Опуская руку на ее щеку, я прижимаю ладонь к ее нежной коже. Она издает тихое "Мммм" в ответ на данный жест и льнет к моему прикосновению. Словно хочет меня.
Слыша эти бормотания, я закрываю глаза и думаю над тем, что они могут значить, глубоко вдыхаю и напрягаю мозги.
– Теперь я хочу, чтобы ты сосредоточилась, Сидни. Когда в последний раз ты видела Гаррета?
Она тоже делает глубокий вдох, копируя мой собственный.
– Вчера.
– Блядство. – Черт возьми, все идет не так. – Нет, Сидни. Это было не вчера. Прошло много времени с того дня. Расскажи мне о последнем разе, когда ты видела Гаррета.
– Ночь накануне моей свадьбы.
– Иисус Христос. – Она все путает. Пиздец, она путает меня с ним. Я выхожу из комнаты и закрываю за собой двери. Сжимаю в кулак свои волосы и ощущаю, как в моей груди образуется рев. Но я пытаюсь успокоиться и направляюсь в гостиную хижины, а там сажусь на диван.
Я ничуть не продвинулся. Она приняла слишком много наркоты. Я добрался до нее поздно, она слишком травмирована. Откровенно говоря, ее не так легко сломать, как я считал сперва.
Я размышляю о том, чтобы позвонить другу и попросить пояснить мне, что могло так сильно исказить ее память. Но отбрасываю эту идею. Он больше этим не промышляет. Никто из моих друзей больше не имеет дела с этим дерьмом. Я последний. Я единственный, кто все еще в деле.
Шагая в другую часть комнаты, я поднимаю свою гитару. Затем направляюсь обратно к дивану и прислоняюсь к подлокотнику из мягкой кожи, скрещивая ноги и бережно устраивая инструмент у себя на коленях.
Я начинаю бренчать. И это помогает мне думать. Черт – я улыбаюсь, когда вспоминаю – эта гитара прошла со мной и Сашей самые хуевые моменты жизни.
Боже, я скучаю по ней. Она закончит колледж этой весной, и я буду там. Я буду там с подарком в руках. Даром удовлетворения. Возмездием. Местью.
И эта глупая девушка в соседней комнате – мой единственный шанс претворить данный дар в реальность.
Мои пальцы начинают наигрывать мелодию. Ту, что я слышал, как проигрывает Сидни, раз за разом, с тех пор как я начал за ней наблюдать. Это мелодичная песня, которая понравилась бы Саше несколько лет назад, когда она тащилась по подобного рода мелодиям. В те дни она была помешана на школе. У нее не было времени ни на свидания, ни на вечеринки или даже музыку. Этот ребенок – быстро мчащаяся стрела, цель которой динозавр.
Напряжение покидает мое тело, когда думаю о своей приемной младшей сестренке. Не дочери. Мой друг, психолог-любитель оформил на себя ее удочерение. Он может носить титул ее отца.
Я же по факту смеюсь над этим. Смеюсь над всеми теми звонками, которыми он доставал меня, когда ей было четырнадцать, а он пытался помочь ей влиться в цивилизованную жизнь после всей той хрени от нашей последней работенки.
Нет, их работенки, – поправляю я себя.
Они двинулись дальше. Жизнь продолжается. И они жили с этим.
Но я? Я застрял. Я застрял во времени. Я застрял в районе между Шайенном и Ларимером. В той ночи, когда отец Сидни и Гаррет пытались убить Сашу, но вместо этого убили ее отца. Ночи, когда я поклялся достать этих ублюдков.
И я достал. Давным-давно. Мы достали их.
Всех, кроме одного.
Он-то мне и нужен.
Мне необходимо мучить его и взыскать плату.
Нужно его убить. И Сидни Ченнинг должна претворить это в жизнь.
Я сделаю все, что потребуется ради мести.
Все. Что. Потребуется.
«Когда монстр во тьме хочет перетянуть тебя на сторону света, просто молчи и не двигайся.»
– Сидни
Я выхожу из-под воздействия наркотиков так же, как и в прошлые разы. Пересохший слипшийся рот, отчаянно жаждущий воды. Живот урчит. И тишина. Только мои ноги находятся в тепле. Глаза ничего не видят из-за нехватки света.
Я вздыхаю. А затем сажусь и повторяю все по накатанной. Спускаю ноги на пол. Иду к камину, чтобы погреться. На каменной части камина расположен коврик. Еда проскальзывает в щель в стене, сразу после появления полоски света. Ползу. Ем. Встаю. Пью.
На этот раз он не приходит.
Зачем он накачивает меня?
Я снова ползу к покрытой ковриком части камина и сажусь. Коврик очень тонкий. Но это уже больше, чем было у меня вчера.
Так что засчитываю это в свой список под номером пять. Пять вещей, что он предоставил мне, дабы сгладить дискомфорт. Какая у него цель? Уговорить меня все рассказать с помощью простых удовольствий?
В любом случае, это работает. Я благодарна ему за коврик, воду, еду, тепло и тот факт, что не привязана.
Я ложусь на спину и вытягиваюсь. Длины ковра не хватает на весь мой рост, но мне все равно. Я передвигаюсь к металлической заслонке, ограждающей меня от основного жара и всего света огня в камине, и прижимаюсь к ней.
Ощущения такие приятные.
Я не боюсь, хотя стоило бы. В данный момент мне ничего не хочется. Так что думаю, что бы там Кейс не делал, он провалился.
Мои глаза закрываются и даже несмотря на то, что я только что проснулась от наркотиков, этот вид сна не сравним с обычным. Он истощает.
Какое-то время я остаюсь в данном положении, а потом начинаю улавливать едва слышные звуки с другой комнаты. Его ботинки ударяются о пол. Они приближаются ко мне, но с другой стороны камина, а затем отдаляются. Жар становится сильнее. Должно быть, он подбросил дров.
Пахнет едой. Я уже поела, так что уверена, эта еда готовится не для меня. Но я не голодна, так что бог с ним.
Я позволяю своим мыслям вернуться к Гаррету, а затем и к Бретту. Мне следовало бы думать о Бретте. Он добрый. И милый. У него такая хорошая семья. И мне ненавистно то, что он поймет, какой я дерьмовый человек, если они найдут мой труп.
Все те вопросы, что выплывут на поверхность вместе с моим телом. Все ответы, которые последуют за ними.
Я подавляю стыд. В течение этих лет я посещала нескольких врачей. В основном, когда уезжала из города по той или иной причине. Записываясь на прием заранее. У всех врачей я была всего по одному разу. То есть, я, конечно, говорила им, что вернусь, но никогда не приходила к одному и тому же врачу дважды.
И всем им я травила одну и ту же историю. Выдуманную, конечно, но достаточно близкую к истине, так, чтобы получить хоть маленькую частичку помощи из их ответов.
Все они говорили мне одно и тоже. Я не несу ответственности за поступки своего отца. Я не ответственная за то, что связана с ним. Вы не можете выбрать свою семью, так принято говорить? Мне не нужно стыдиться за совершенное им.
Но как на счет моих собственных поступков? Того, что сделала я?
Дверь снова открывается со скрипом.
– Ты не знаешь, почему я уехала, – говорю я Кейсу, как только он заходит в комнату.
– Нет? – спрашивает он, садясь на деревянный стул. Он скрипит под его весом – Ну, тогда поведай мне, почему ты уехала.
Я могла бы отказаться. Это не его дело. Мне не обязательно трепаться с ним по душам. Это не изменит его намерений. Он спрашивает ради простого доброго любопытства. Но я не собираюсь отказываться отвечать. Хочу, чтобы он знал.
– Потому что я люблю его. Они хорошие люди, а я знала, что ты вернешься. Я слышала твои слова. Знала, что они означают. И знала, что ты просто ждешь какого-то значимого момента в моей жизни, чтобы снова объявиться.
– Ты пришла ко мне, Сид.
От того, что он употребляет мое привычное прозвище, внутри возникает необъяснимое чувство волнения.
– Я убежала от них. Чтобы спасти их от тебя.
– Ты пришла ко мне. Я ждал тебя там на дороге, потому что знал, ты придешь.
– Откуда, черт подери, ты это знал?
– Потому что ты мне сказала.
Я смеюсь.
– Ладно.
– Ты сказала мне это своими действиями. Я не был уверен, появишься ли ты той ночью. – На мгновение он смолкает, словно возвращается мысленно в ту ночь. – То есть, это несомненно было ловушкой. Но все прошло так просто. – Он включает маленький фонарик. Крошечный, работающий от батарейки, лампочки достаточно, чтобы осветить его лицо, пока он продолжает свой рассказ. – Слишком просто, Сидни.
Я не видела его лицо столько лет. И не вижу его сейчас. Я смотрю в его глаза. Его глубокие желто-карие глаза, напоминающие цвет меда, или янтаря, или же заката, разукрашенного желтыми акварелями с теплым оттенком.
– Что просто? – шепчу я, очарованная его взглядом.
– Ты. – Он встает, роняя фонарь, а затем я вижу только то, как его ноги шагают ко мне. Он садится возле меня перед камином, и я могу ощутить исходящий от него жар огня. Чувствую запах дров. Он пахнет воспоминаниями о лесе в летнюю ночь.
– Ты была слишком простой, – продолжает он. – Возможно, Гаррет прямо сейчас направляется сюда. Быть может, он уже у дома, готов ворваться и убить нас.
Я фыркаю.
– Ты имеешь в виду тебя. Не меня.
Кейс снова поднимает фонарик, только на сей раз направляет его мне в лицо.
– Почему?
– Что почему? – спрашиваю я раздраженно.
– Ты его любишь?
Я прищуриваю глаза от света, и затем отвожу его руку в сторону, отчего фонарик покачивается. Подсознательно я ожидаю, что он ударит меня за это. Но ошибаюсь.
– А почему бы нет?
Он смеется, и я едва могу сдержаться от улыбки.
Ебаный боженька. Почему мой убийца выглядит вот так? Я опускаю взгляд на его грудь и понимаю, что он без рубашки. Его взгляд следует за моим, и когда я поднимаю глаза вверх, он пожимает плечами.
– Там вроде как жарко, – говорит он, улыбаясь и кивая в сторону камина, намекая на другую его сторону, которую мне не посчастливилось лицезреть. Я открываю рот, собираясь что-то сказать, но он перебивает меня. – Нравится?
– Что? – слетает у меня с языка.
– Моя грудь.
Я закрываю глаза и улыбаюсь, а потом смеюсь.
– Ты спрашиваешь меня просто...
Но тут его рука оборачивается вокруг моей шеи, и его лоб упирается в мой.
– Да или нет? – Он сжимает в кулак мои волосы и тянет за них, заставляя поморщится.
Но я не отвечаю. Да пошло оно. Я не буду говорить убийце, что он сексуален.
В следующее мгновение он поднимается на ноги, перебрасывая меня через плечо. Кейс швыряет меня на деревянный стол достаточно сильно, чтобы весь воздух разом покинул мои легкие. Руки снова оказываются привязаны к стене, и на сей раз он закрепляет их не по отдельности веревками, как было прошлый раз, а скручивает вместе с помощью кожаного ремня. Я подтягиваю ноги вверх и пинаю его в грудь. В результате, он отступает на пару шагов, а затем рычит и закрепляет мою дрыгающуюся ногу кожаной манжеткой. Повторяет то же самое со второй ногой. Вот и все.
Я готова. Готова быть изнасилованной.
Кейс делает вдох, словно ему нужно перевести дух, а я внутренне улыбаюсь, радуясь, что ударила его достаточно сильно.
– Предполагаю, он называл тебя дикой кошечкой не просто так.
Его слова останавливают меня. Как по волшебству. Я замираю, не в силах шелохнуться.
– Тсс, – говорит Кейс.
Это успокаивает меня, и я расслабляюсь, пока он переформулирует свою реплику.
– Почему он называл тебя дикой кошечкой?
Я так запуталась.
– Кто?
– Хорошая попытка, – говорит Кейс, усмехаясь. – Я не уверен, что здесь происходит, но мы во всем разберемся, киска. Мы определенно разберемся с этим. – А затем он достает перышко из кармана джинс и проводит его кончиком по моему соску.
Я ощущаю, как сосок твердеет от этого прикосновения, и закрываю глаза, одновременно с тем мотая головой.
Он наклоняется ко мне, прямо к уху, и шепчет:
– Тебе ведь это нравится?
– Нет, – отвечаю я.
– Врунишка. – Он ведет пером по моим ребрам. Сперва вниз. Затем вверх. Вниз. И снова вверх. Останавливается в центре живота. – Почему ты носишь тот желудь в кармане?
Когда он задает этот вопрос, я прикусываю внутреннюю сторону губы, и когда отпускаю ее и делаю следующий вдох, ощущаю привкус крови. Это возвращает меня в реальность.
– Почему, Сид?
– Не называй меня так.
– Потому что так тебя звал один человек, а, дикая кошечка?
– И так не называй меня.
– Потому что это на самом деле не ласкательное имя, а нечто большее?
– О чем ты на хуй говоришь?
Кейс смеется.
– Попробуй угадать, сладенькая.
Я знаю, что речь идет о Гаррете. Я знаю. Но в словах Кейса нет смысла. Так что я ничего не говорю.
Кейс вздыхает. Но потом его перо движется по моему животу к области между моих ног.
– Бретту нравилось видеть тебя голой?
Внутренне я возмущена.
– Это не твое дело.
– Он вообще хоть раз трахнул тебя?
– Иди на хуй.
– Я знаю, что нет. Я слышал, как он однажды жаловался на это.
– Иди на хуй.
– Он боялся, что ты станешь огромным разочарованием в постели.
Я закрываю глаза, пытаясь закрыться от него.
– Но ему не было о чем волноваться на сей счет, верно, Сид?
Я продолжаю молчать. Но Кейс не останавливает своих манипуляций. Перышко движется между моих бедер к киске. Он несколько раз щекочет кончиком пера мой клитор, заставляя меня заплакать от унижения.
– Перестань, – прошу я.
– Перестать? – спрашивает Кейс. – Ты и правда этого хочешь, Сид?
– Остановись, – повторяю я. – Остановись сейчас, и тебе не нужно будет добавлять слово "насильник" в свое резюме.
Он смеется себе под нос, словно я забавная.
– Я остановлюсь, если ты скажешь это снова. – Я открываю рот, но он закрывает его ладонью до того, как могу вымолвить хоть слово. – Хашш, – говорит он.
Мой разум идет кругом от этого "Хашш". Есть что-то в этом слове. Что-то странное.
– Хашш, – повторяет он, словно понимает это. – Хашш, Сидни. Потому что думаю, я понимаю, почему мы никуда не продвинулись с наркотой.
Я поднимаю на него взгляд. Рука по-прежнему накрывает мой рот. Его янтарные глаза пронизывают меня. Я полностью в его власти. Под его контролем.
– Скажи да, и я отвечу на вопрос, что крутится у тебя в голове. Скажи да, и я положу конец всей этой неловкости. Скажи да, и я освобожу тебя от этого, способом, который тебе точно понравится. Прямо здесь на столе, где я убил твоего отца. Я расскажу тебе свой секрет. – Кейс делает паузу. И затем отнимает руку от моего рта. Слово "нет" громко звучит у меня в голове, но не может вырваться наружу.
Кейс выдыхает, стряхивая напряжение, которое скрывал все это время. Он не настолько контролирует все, как хотел бы внушить мне. А затем он продолжает свою игру. Перышко еще раз щекочет мой клитор. Я закрываю глаза и качаю головой.
– Тогда скажи нет.
Но я молчу.
Потому что это "Хашш" что-то означает, я просто не могу понять что. Хашш. Это нежное слово. Успокаивающее слово. Оно не значит заткнись. Не сопоставимо с резким веди себя тихо.
Хашш.
Кейс наклоняется над моими разведенными ногами, опуская одну руку на внутреннюю сторону моего колена. Его прикосновения нежные, успокаивающие. Он слегка сжимает мою ногу, а потом припадает ртом к внутренней стороне моего бедра и целует отметины, оставленные ножом.
Я закрываю глаза и качаю головой. Мои ноги дрожат. Я хочу заговорить. Так сильно желаю сказать "нет".
Но "да" хочу сказать еще больше.
Его язык путешествует по моему бедру, а рука осторожно ласкает коленку другой ноги.
– Скажи да, – бормочет он между поцелуями. – Сдайся мне, Сид. Я знаю, ты хочешь.
Я хочу. Но не готова сказать это вслух.
Кейс расстегивает пряжку ремня, затем пуговку джинс, и тянет вниз собачку молнии. Фонарь светит недостаточно ярко, чтобы разглядеть все, но мне видна тень его большого члена, зажатого в кулак. Он роняет перо и тянется за ножом, закрепленным на его поясе. А затем сбрасывает джинсы, и мы оба оказываемся голыми.
Он забирается на стол, располагая колени по разные стороны от моих бедер.
Я хнычу.
– Я хочу, чтобы ты сказала "да", Сидни. Потому что прямо сейчас это ответ на все твои проблемы. Я – ответ на все твои проблемы прямо сейчас. Но ты все еще можешь сказать "нет". Это твой выбор. Твой последний шанс, Сидни. Я могу убить тебя прямо сейчас, – он подносит нож к своему горлу и имитирует движение во время перерезания горла, – и все будет кончено. Ты никогда не узнаешь правду. Никогда не столкнешься с этой реальностью. Скажи "нет", и я заставлю все это замешательство исчезнуть. Это будет так просто, и я сделаю все очень быстро.
Я продолжаю молчать.
– Но, дикая кошечка, ты правда хочешь перейти в другой мир, проиграв, вместо того, чтобы стать игроком? Ты правда хочешь сдаться? Сдаешься? Говоришь прощай? Разве ты не хочешь знать, Сидни? Не хочешь получить ответы на все насущные вопросы, которые у тебя точно есть?
Я задерживаю дыхание, пытаясь понять его.
– Если ты дашь мне то, чего хочу, я сделаю это лучше и для тебя.
Что я должна сказать?
– Тогда трахни меня. Или убей. Мне без разницы. Делай все, что пожелаешь.
– Ты упускаешь главное, ковгерл. – Он смотрит на меня сверху вниз. Я не могу разглядеть его глаза, здесь слишком темно. Но знаю этот взгляд. Я видела его во снах много лет подряд. Я жаждала его.
И вот он здесь. Подарок, который я так хотела, но не таким образом я все это представляла. Я хотела, чтобы он решил спасти меня той ночью. И даже несмотря на осознание того, что я здесь лишь ради того, чтобы он мог меня использовать, мне все еще нужно держаться иллюзии, которую создала у себя в голове. Я хочу, чтобы Мэррик Кейс желал меня так же сильно, чтобы решил иначе. Хочу, чтобы он изменил мою жизнь. Я хочу, чтобы он вернул все назад.
