Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"
Автор книги: Дж. Хасс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– А я тебе нравлюсь? – Этот вопрос задан таким тихим шепотом, что я едва улавливаю его.
– Я не собираюсь тебя убивать, если ты спрашиваешь об этом.
– Однако, мне нужно знать почему. – Ее лицо слегка кривится, словно девушке трудно сложить два и два. Знаю, она уже моя. Знаю, если немного сильнее надавлю – как надо сожму ее сосок, прижмусь к ее животу твердым членом – она сдастся. Но если я собираюсь компенсировать то, как грубо взял ее той ночью, то все должно пойти не так.
Я выскальзываю рукой из-под ее футболки и снова убираю волосы с лица девушки. Прямо сейчас она сражается с самой собой. Среди всех битв, что я видел в ее жизни за эти годы, ни разу не было битвы с чем-то хорошим. Но может быть так вышло лишь потому, что в ее жизни и не было ничего хорошего. Я приподнимаю ее подбородок и прижимаю большой палец к нижней губе.
Она хнычет, и этот тихий звук так сильно возбуждает меня.
– Ты красивая. Гаррет когда-нибудь говорил тебе это?
Она качает головой.
– Ну, значит он дурак. Твое лицо подобно ангельскому. А волосы, черт. – Я смеюсь, и она глубоко вздыхает. – Я так много раз представлял тебя верхом на себе и эти длинные темные волосы, покрывающие твою грудь, пока ты объезжаешь меня.
– Нет, не представлял.
– Клянусь богом. Твое тело так охуенно сексуально. – Я снова провожу ладонью по ее ребрам, только на этот раз скольжу не вверх, а вниз, к ее талии и затем к изгибу бедра.
Моя рука тянется к ее джинсам, и они оказываются расстегнуты раньше, чем Сидни успевает сказать хоть слово против. А затем я поднимаю ее футболку за край подола. Медленно. Глядя на ее грудь, пока делаю это. Когда ткань поднимается выше ее сосков, я чувствую предвкушение.
– Я с удовольствием покажу тебе себя с лучшей стороны, Сидни Ченнинг. И заставлю забыть тот первый раз. Заменить его этой ночью. Ничто невозможно вернуть назад. Но мы можем заменить плохие воспоминания хорошими. – Я пожимаю плечами. – Это все, что я могу предложить, прости.
Она ничего не отвечает. Так что я снимаю ее футболку через голову и бросаю на пол.
– Сними джинсы. – Она прикусывает губу, и при виде этого жеста я готов сам сдернуть их с нее. Но все же беру себя в руки и позволяю ей сделать это самой. Она качает бедрами из стороны в сторону, и мы так близко, что от этого движения ее ребра соприкасаются с моими. Наконец джинсы падают на пол, и я беру ее руку, когда Сид вынимает ступни из лужицы ткани.
– Ты больше, чем просто красивая, Сид. И твое тело не просто сексуальное. – И это так. В приглушенном золотистом свете, на фоне окон, она – чистое совершенство. – Я всегда знал это. Всегда видел тебя в сексуальном плане. Всегда хотел тебя.
Кажется она вот-вот заплачет, так что я прикладываю палец к ее губам и бормочу:
– Шшш. Просто закрой глаза и позволь себе почувствовать счастье хоть немного. Забудь прошлое. Забудь будущее. Забудь все, кроме настоящего момента.
И затем я толкаю ее, совсем немного, пока она не делает шаг назад и ее ноги не натыкаются на кровать. Она наклоняется, даже несмотря на то, что я не прошу об этом, и садится. Я раздвигаю ее колени, все еще стоя, и толкаю ее тело назад, пока Сидни наконец полностью не откидывается на одеяло и подушки.
– Что ты собираешься сделать? – спрашивает она, закрывая глаза.
– Подарить тебе оргазм. Заставить кончить так, чтобы ты больше никогда не захотела сбежать от меня.
Я сильнее развожу ее ноги, открывая киску. Она такая влажная и нуждающаяся. И даже при том, что мы еще не начали, ее бедра уже дрожат. Я наклоняюсь, мое дыхание горячее, как и желание по отношению к этой девушке, и затем языком вывожу круг на ее клиторе. Она снова замирает, но когда я щелкаю языком, Сидни забывает обо всем и стонет. Ее руки тянутся ко мне, зарываются в волосы, и она вздрагивает.
Притягивает меня ближе. Внутрь себя.
Я добавляю палец, затем второй. Она такая тугая, и от ощущения растяжения девушка выгибает спину. Но я действую очень медленно. Как она того заслуживает. Сомневаюсь, что она когда-либо трахалась неспешно, и меня возбуждает осознание, что я стану ее первым в этом плане. Я уже разрушил ее. И не могу вернуть ту ночь обратно. Ничего нельзя вернуть назад. Но поступки можно попытаться искупить.
И этим я пытаюсь искупить свои перед ней.
Я лижу и посасываю, и она начинает расслабляться. Ее разум, который путается от мыслей каждую секунду каждого дня медленно отключается, пока мой язык не торопясь дарит Сидни удовольствие.
Я чувствую, как ее стеночки сжимаются, почти готовые к кульминации, и затем поднимаюсь и расстегиваю джинсы. Она тяжело дышит, когда смотрит на меня. Ее веки прикрыты, грудь напряжена, и все тело готово к моменту, что я ей обещал.
– Пожалуйста, – говорит она. – Не останавливайся.
– И не собирался. – Я позволяю своим джинсам упасть на пол, мой член длинный и твердый, готовый оказаться в ней, но не так, как это было в прошлый раз.
Я наклоняюсь и перемещаю ее тело к изголовью наполовину освещенной луной кровати. Мои колени погружаются в мягкость белого одеяла по обе стороны от ее бедер, а губы находят нежную кожу ее живота. Я прикусываю ее. Не сильно. Она ахает, когда я провожу языком вверх по ее телу, задерживаясь на ее твердом соске, и наконец достигая ее губ. Ее грудь такая теплая, а губы чувствительны от моих поцелуев.
– Посмотри на меня, Сидни. – Она подчиняется, но лишь на мгновение. Ее губы напрягаются, словно девушка готова заплакать. – Шшш, – шепчу я. – Не делай этого. Не грусти прямо сейчас. Прошу. Просто забудь обо всем и думай только о том, как я заставляю тебя чувствовать себя.
И затем я нависаю над ней, мои предплечья опираются по обе стороны от ее головы.
Я целую Сидни в лоб, и она всхлипывает.
– Я не знаю, что делать, – признается она, и ее голос дрожит. – Не знаю, чего ты хочешь или зачем ты хочешь этого. Я потеряна.
– Ты не потеряна. Ты здесь, со мной, там, где и должна быть. И я хочу, чтобы ты делала все, что пожелаешь, Сидни. Но не делай этого только, чтобы порадовать меня. Делай это, потому что хочешь доставить удовольствие себе. Делай это ради собственного наслаждения.
Я снова целую ее и на сей раз она открывает рот, наши языки сплетаются, исследуя друг друга как только могут. Поцелуй столь медленный, чувственный и эротичный.
Идеальный.
Мой кончик трется о ее щелочку, и Сидни слегка прикусывает мою губу от удивления.
– Шшш, – говорю я снова. – На этот раз мы будем двигаться не спеша.
Говоря это, я совсем немного проникаю в нее. Она ахает от боли, так что на какое-то время я замираю, позволяя ей привыкнуть к своему размеру. Когда Сид расслабляется, я продвигаюсь немного глубже, на этот раз она принимает меня. Шире раздвигает ноги. Ее руки ослабляются на моих плечах и скользят к бицепсам. Теперь мой черед стонать.
Эта девушка, черт. Она вызывает у меня стон лишь одним прикосновением. Я толкаюсь еще дальше, и она прижимается ко мне, уговаривая не сдерживаться.
Но я не спешу. Это медленный трах. Сладкий трах. Так что я не вколачиваюсь в нее со всей силы. Я люблю ее тело. Целуя губы, я скольжу рукой под ее попку и накрываю одну ягодицу ладонью. Другой рукой играю с прядями ее волос.
Наши бедра двигаются в унисон. Медленно и с единой целью. Почувствовать друг друга. Она кончает первой, неспешная волна пульсаций сжимает мой член, и мне требуется каждая капля самоконтроля, чтобы не кончить внутри нее.
Когда Сидни успокаивается, я толкаюсь глубже, вынуждая ее выгнуть спину. Я поднимаю руку и сжимаю ее горло, осторожно, так, чтобы не напугать ее. Не хочу, чтобы Сид думала о чем-либо, кроме меня. И когда ее глаза наконец распахиваются и встречаются с моими, я выскальзываю из нее и кончаю Сидни на живот.
Какое-то время мы так и лежим, обнимая друг друга, пока запах жарящегося мяса из кухни не будит мой полусонный разум. Я вытряхиваю подушку из наволочки и вытираю низ живота Сидни, гадая смогу ли затянуть ее в душ немного позже. А затем откидываю ткань в сторону.
– Я не знаю, что сказать, – говорит она, когда я заканчиваю. – Может, спасибо.
Я оставляю ее в кровати, пока сам одеваюсь, а она наблюдает за мной. Наклоняясь, я хватаю ее футболку, а затем натягиваю ее через голову девушки. Сидни вздыхает, когда ее тело снова оказывается прикрытым. Но не думаю, что это вздох облегчения. Скорее сожаления. Не за то, что позволила мне трахнуть себя вот так. А потому что мы должны были прерваться.
Я улыбаюсь, когда поднимаю ее джинсы и она хватается за мои плечи для поддержки, засовывая ноги в одежду. После чего я застегиваю пуговки на ее штанах и беру за руку.
– Давай не будем ничего говорить прямо сейчас. Просто пойдем перекусим.
«Никогда не забывайте, что вы уязвимы – даже когда чувствуете себя непобедимыми.»
– Сидни
Мы спускаемся по лестнице рука об руку. Не имею понятия, что сейчас происходит, но в данный момент меня это и не заботит. То, что он только что сделал... то, что заставил меня почувствовать... я даже не представляла, что секс может быть таким. Никогда не ощущала столь нежные прикосновения, как те, что он дарил мне сегодня. Мне доставались лишь грубые и злобные пинки. Никаких нежных слов или комплиментов. Никаких неспешных движений и удовлетворений моих потребностей. Гаррет брал меня. Так бы я описала то, что он делал со мной во тьме. Он никогда не просил. Никогда не доставлял мне оргазма. Никогда не спрашивал было ли мне приятно.
Но Кейс... как этот мужчина может быть столь нежным со мной?
Это сбивает с толку. И сеет в моей голове разного рода сомнения.
Он использует тебя, Сид.
Я даже не уверена, чей это голос. Мой? Гаррета? Или воображаемого мужчины у меня в голове? Склоняюсь к третьему варианту, вот только есть одна загвоздка. Этот мужчина и был всегда Кейсом.
А я не сумасшедшая. Они так думают, но это неправда. Я просто слишком долго была во тьме. Слишком много врала. Раз за разом была предана.
Даже Бреттом. Не знаю, чем были эти отношения. Бизнесом? Я не уверена. Его всегда интересовал мой бар. Но еще он был... дружелюбным. Не таким как Кейс. Бретт никогда не предлагал мне нежный секс. Я сказала ему, что девственница, и он предложил повременить с этим до брачной ночи. Мы встречались более года, и ни разу он не подталкивал меня.
Как мужчина вообще может так долго себя контролировать? Если бы он хотел меня, то разве желание и похоть не снедали бы его? Разве они не подтолкнули бы его хотя бы к беседе на данную тематику?
Правда кое-что он делал. Ласкал меня пальцами и доводил до оргазма. Не всегда, конечно. И я тоже доставляла ему удовольствие. Делала Бретту минет.
Я так запуталась.
Когда мы доходим до кухни, я занимаю место возле барной стойки и чувствую себя немного странно. Я всегда прислуживала Гаррету. Даже Бретту нравилось, когда я ожидала его.
Но Кейс, он кажется не против готовить для меня. Или убирать за мной.
Это потому, что он тебя использует, Сид. Он хочет получить ответы, которые знает, у тебя имеются.
У меня и правда есть несколько ответов. С тех пор, как он похитил меня, я лгала о нескольких вещах. Но я ведь была его пленницей. Почему мне вообще стоит говорить ему правду?
– О чем ты думаешь? – спрашивает Кейс, ставя передо мной тарелку с мясом и овощами.
Я испускаю протяжный вдох и решаю быть честной, когда он садится на табурет рядом со мной.
– Мне нужно знать, чего ты хочешь. – Я опускаю взгляд на тарелку с едой, отчего мои волосы падают вперед.
И он опять проделывает это, убирая мои локоны от лица. Я слегка поднимаю взгляд и улавливаю его усмешку как раз за секунду до того, как она исчезает.
– Я хочу, чтобы ты поела. А затем хотел бы отвести тебя в душ и помыть. Уложить твое сонное тело в кровать, перед этим одев в свою одежду. – Он пожимает плечами, когда я морщу лицо. – У меня больше нет для тебя подходящей одежды. Так что...
Я откашливаюсь, собирая всю свою храбрость.
– Но чего ты будешь хотеть от меня завтра?
– Я уезжал сегодня, как ты могла заметить. – Я киваю. – И завтра хотел бы кое-что тебе показать. Надеюсь на это. Нам просто нужно будет подождать, и ты все увидишь.
– Что это? – Не могу сдержать любопытства.
– Сюрприз. – И затем он начинает есть.
И я тоже. Я позволяю всему этому отойти на задний план. Ведь со мной все хорошо. Я не под наркотиками. Мне не грозит опасность, по крайней мере так кажется. Он ведет себя мило. И Кейс красив во многих смыслах этого слова. То есть, я же мечтала об этом мужчине с той ночи, когда он оставил меня в лесу у хижины. В течение долгого времени все мои эмоции были для него.
Я проклинала его за то, что он бросил меня. Умоляла вернуться обратно. Я любила его, ненавидела, хотела и прощала так много раз. Мне кажется, что я прожила жизнь с этим человеком. И тем не менее, у меня не было ни малейшего представления о том, кто он такой...
– Сидни?
Я поднимаю взгляд.
– Закончила?
Гляжу на тарелку и понимаю, что она пустая.
– Хочешь добавки?
Я киваю, и он собирается встать. Но я перехватываю его руку, останавливая.
– Не еды, Кейс. Я хочу еще...
– Меня? – спрашивает он, усмехаясь, как мужчина точно знающий, что он сексуален.
– Ага, – пищу я. – Больше этого.
– Так в чем проблема?
– Я боюсь, – шепчу в ответ. – Это не по-настоящему. Не думаю, что по-настоящему. Как жизнь может быть такой... простой?
Он наклоняется и накрывает мою щеку ладонью. Его губы касаются моих.
– Знаешь, что делает ее простой, Сид? – Он ждет, пока я отрицательно покачаю головой. – Когда ты делаешь что-то правильное для себя лично, жизнь становится проще. Когда же ты борешься с собой, все лишь усложняется. Пока ради выживания тебе приходится убеждать себя в том, что ты – это кто-то другой, тебе нелегко. Но если ты сможешь отпустить все и просто расслабиться, вести себя честно, то твоя жизнь станет проще.
– Откуда ты это знаешь? Как ты стал таким умным?
– Я – гений. К тому же я на десять лет тебя старше. И повидал больше твоего. Прожил дольше. Больше всего совершил. Невольно начинаешь разбираться во всем этом дерьме.
– Но ты...
– Убийца.
Он произносит это так просто. Словно данное слово – его истинная сущность и он признает ее. А в этом-то и кроится часть моей проблемы. Он опасен во многих смыслах. На прошлой неделе Кейс хотел меня убить. Он связал меня, накачал наркотой, избил.
– Это беспокоит тебя? То, что ты убийца?
– Нет. Это лишь то, что я делаю.
Я наклоняюсь вперед и опираюсь головой о руки. Забинтованая кисть теплая, но вторая прохладная и приятно ощущается на разгоряченной коже лица.
– Но знаешь, что я еще делаю?
Я качаю головой, сомневаясь хочу ли это услышать.
– Я хорошо целуюсь. – Я фыркаю, от чего волосы раздуваются. – Я могу любить тебя нежно и жестко. Могу дать тебе совет. Быть хорошим другом. Черт, я даже могу стать хорошим отцом. Я не отец Саше, но хорошо попрактиковался.
Сейчас я внимательно смотрю на него.
– Научился заботится о людях. Я забочусь о ней. Она не нуждается в деньгах и имеет более чем достаточно благ. Ей не нужен лучший друг. У нее он уже есть, уверен. Но она звонит мне, Сидни. Когда хочет о чем-то поговорить. Я – тот парень, к которому она приходит со своими проблемами. Я – тот, к кому она обращается за советом. Так что да. Я убиваю людей. Но я намного больше, чем просто убийца. Все сложно. Я понимаю это. Но то, что я делаю, не трудно понять. Мои поступки ясны. Я выживаю и делаю так, чтобы все, кто для меня важен, тоже выжили.
– А я важна для тебя?
Он проводит кончиками пальцев по моим губам.
– Не сегодня. Мы не станем говорить об этом сегодня.
– Думаю, мне стоит уехать.
– Завтра, Сидни. После того, как я покажу тебе то, что сделал сегодня, завтра ты сможешь уехать. Но прямо сейчас мы поднимемся наверх, примем душ и отправимся в кровать.
И я соглашаюсь на это. По факту мне нужно время, чтобы собрать все это дерьмо воедино у себя в голове и понять его смысл. Проблема в том, что у меня нет больше времени. Как и нет никаких ответов. У меня ничего нет.
Ничего, кроме этого мужчины.
Так что я соглашаюсь.
И он снова ведет меня за руку по лестнице. Мы возвращаемся на второй этаж и принимаем душ вместе в хозяйской ванне. Он моет шампунем мои волосы и рассказывает о своей жизни. Его первая драка была с гангстером в Бостоне в восемнадцать лет. Он рассказывает мне, как в следующие после этого выходные проходил собеседование в MIT и встретился со своим лучшим другом. Рассказывает о многих своих работах. И девушках. Двоих из которых убил Гаррет. Кейс объясняет, что он встречался с ними, но затем пожалел, что втянул их в свою жизнь и потому отправил в Мексику, пытаясь все исправить. Но по факту Гаррет убил их, чтобы задеть Кейса. Он все говорит и говорит, и говорит. О многом, но только не о том, что я хочу знать. Однако он рассказывает мне это, в любом случае.
Он – убийца.
А затем Кейс одевает меня в белую футболку, которая пахнет им самим, и слишком большие боксеры, и укладывает в свою постель.
Его руки оборачиваются вокруг меня. Его тело такое теплое, когда переплетается с моим собственным. Он целует меня в губы и желает спокойной ночи.
Он – убийца.
Но еще он – вот этот мужчина.
– Как так? – спрашиваю я, когда мы лежим в кровати. – Как жизнь может быть столь сложной и простой одновременно?
– Это шутка, Сидни. Шутка над нами. Здравый разум, мораль, правильно и неправильно. Все это иллюзия. И иногда мы можем видеть ясно, а иногда нет. Но ты всегда знаешь, когда ты в порядке. Ты всегда почувствуешь, что ничто не в силах задеть тебя. И сегодня ничто не заденет тебя. Так что закрывай глаза и отпусти все мысли.
Я гляжу на полоток, слушая как выравнивается его дыхание и гадая, окажу ли услугу этому миру, если достану пистолет из соседней тумбочки и выстрелю Кейсу в голову.
Вероятно, что так. Вот вывод, к которому я прихожу. У меня нет ни малейшего представления, что все это значит. Не знаю, верю я Кейсу или нет. И не представляю, гадает ли он прямо сейчас стоит ли ему самому достать пистолет и оказать миру услугу, пристрелив меня.
Я просто рада, что он этого не делает. И данный факт меня устраивает. Потому что даже при том, что Кейс убийца, он все еще этот мужчина. Тот, кто накормил меня и нежно трахнул. Тот, кто знает, кто я такая и что делаю. И он, из всех людей, что были в моей жизни, – тот, кто здесь и сейчас.
Вы можете сказать множество вещей о Мэррике Кейсе, но нельзя назвать его лицемером или лжецом. Потому что сегодня вечером он был на сто процентов честен со мной. Он, по сути, встал на вершине горы и прокричал: "Вот я, прими это или уйди."
И я решаю, что не хочу уходить.
Он внутренне сомневается. Он груб и даже, может быть, болен. Но я такая же.
Мои веки тяжелеют, наконец, закрываясь. И я засыпаю, зная, что морально была рядом с ним все эти годы.
Он – мужчина, который появится, когда все другие бросят вас. Он – мужчина, который посмотрит смерти в глаза и засмеется. Он – мужчина, который нажмет на курок, когда весь мир замрет в шоке.
Он – единственный мужчина, который может спасти меня от меня же самой.
«Когда весь мир погряз во лжи, нормально быть иррациональным. Но когда придет время, вы должны быть готовы отпустить это.»
– Сидни
Я просыпаюсь первой и спускаюсь вниз. Гляжу на улицу через панорамные окна и гадаю, как два столь испорченных человека могут быть окружены такой красотой. Горы, снег и замерзшая река, разрезающая эту долину.
И я прихожу к выводу, что мы отчасти дикари. Вот почему мы принадлежим этому месту.
Кейс спускается вниз через несколько минут с аптечкой в руках. Аромат кофе пронизывает дом и зовет, словно утренний будильник.
– С добрым утром, – говорит он, протягивая руку за чашкой в шкафчике. Он наливает черный кофе, как и положено мужчине, и целует меня в голову, проходя мимо.
Я почти роняю свою собственную чашку.
– Мы можем поесть сейчас или попозже.
– А мы торопимся? – спрашиваю я, успокаивая себя, пока он садится за барную стойку и всецело сосредотачивается на мне.
– Не думаю. Ты была здесь несколько недель, и никто не приходил тебя искать.
Боже, а он язвит.
– Но мне нужно ехать, и я хочу, чтобы ты поехала со мной.
– Ладно, – говорю я, допивая кофе и подходя к раковине.
– Иди сюда, хочу взглянуть на твою руку до того, как мы отправимся.
Я делаю, как он просит, позволяя снять повязку и осмотреть мои волдыри. Он наносит мазь на лопнувшие волдыри и затем снова оборачивает руку.
– Тебе нужны какие-нибудь болеутоляющие?
– Нет, спасибо. Последнее, что мне нужно, так это еще больше препаратов.
Он натянуто улыбается в ответ и еще раз рассеянно целует меня в голову, задерживая руку в моих волосах так долго, что кажется будто это... любящий жест.
И вот насколько все это безумно? Как спустя лишь один идеальный день все могло повернуться на 180 градусов?
Потому что ты нуждаешься, Сид. Ты хочешь чьей-то привязанности и согласна даже на симпатию убийцы, который сделал с тобой все те ужасные вещи.
Снова на ум приходит стокгольмский синдром. Как я вообще оказалась в таком положении? Музыка, нежный трах, забота о моей руке... Я складываю все это у себя в голове.
При свете дня этот список выглядит иначе. Думаю, поэтому мне нравится оставаться во тьме.
Мы одеваемся в зимнюю экипировку, а затем я следую за ним к гаражу. Кейс выталкивает снегоход на улицу и указывает на сиденье перед собой, пока я наблюдаю.
– Забирайся.
Сегодня он деловой. Словно выполняет работу, а не хочет заняться со мной любовью. Но это же нормально, верно?
Он собирается отвезти тебя в лес, Сид, и убить там.
Он может это сделать. Но зачем? Я уже здесь. Никого нет в окрестностях этого дома. Он мог бы убить меня на подъездной дорожке и оставить тело здесь до самой весны. Чтобы волки меня съели. Никто бы не узнал. Никто бы не заметил.
Я сажусь на снегоход, и его грудь прижимается к моей спине. Какое-то время мы едем. Свежий снег покрыл все старые следы. И теперь перед нами лишь белый ослепительный ковер, и мне так хочется одеть солнцезащитные очки.
Когда мы, наконец, останавливаемся, я начинаю паниковать. Все это время Кейс молчал. Я осознаю, что работающий снегоход и беседа – вещи несовместимые, но в некотором роде мне было бы легче довериться ему в этой поездке хрен знает куда, если бы он разговаривал со мной. Хотя если думать логично, то зачем было болтать со мной вчера весь вечер, чтобы сегодня выбросить в лесной глуши на съедение волкам? Или чтобы дать замерзнуть до смерти?
Кейс выключает двигатель, и мгновение мы сидим в тишине.
– Готова?
Мне приходится напряженно сглотнуть.
– А должна?
Он перебрасывает ногу через снегоход и протягивает ко мне руки, стягивая с сиденья.
– Положись на меня, Сид.
Вот и все, что я получаю от него. Кейс кладет руку мне на плечо, и я чувствую себя, словно заключенный, выведенный в квадратный двор тюрьмы. Мы пробираемся через глубокий снег между деревьями и через почти что пятьдесят футов наконец-то достигаем замерзшей реки Йеллоустон.
– Что мы делаем, Мэрк?
Он не упускает того факта, что я назвала его рабочим прозвищем, и бросает на меня сердитый взгляд.
– Мы собираемся проверить ловушку.
Мое сердце начинает неистово стучать, а ноги замирают в снегу, там, где я стою.
– Я не хочу проверять ловушки.
– Знаю, – говорит он деловым тоном. – Но тебе в любом случае придется.
Он проходит чуть дальше, теперь почти таща меня за собой, а затем мы оба соскальзываем на насыпь с небольшой глыбы, покрытой льдом.
– Ты собираешься прорезать прорубь и утопить меня? – я смеюсь, но от хмурого выражения лица Кейса, затыкаюсь.
– Не своди меня с ума, – он тянется и достает длинную ветку сосны так, что с нее осыпается снег.
Мое сердце замирает, когда вижу то, что было под ней скрыто.
– Что ты...
– Шшш, – говорит он. – Не злись на меня прямо сейчас. Хорошо? – Я смотрю ему в глаза, потому что этот голос, вне сомнений, голос убийцы.
Кролик внутри клетки парализован от страха.
Мне знакомо это чувство.
Мэрк поднимает клетку и слегка трясет ею, сбрасывая тем самым ветки, которые использовал для маскировки. Кролик бесится внутри, прыгая на проволочные стены.
– Иди за мной, Сид.
Он проходит по береговой насыпи к краю реки. Йеллоустоун застыла, но не всегда безопасно ходить по ее льду.
– Мне не нравится лед! – кричу я, отставая от него. Мои ноги кажутся тяжелыми. Все мое тело реагирует на то, что должно здесь произойти. Если он заставит меня убить этого кролика...
Кейс ставит клетку на берег и приседает чуть поодаль. На нем такая же белая экипировка, как и на мне. Мы подходим друг другу, сочетаемся. Эта мысль придаем мне храбрости, чтобы последовать за ним.
Что он делает?
Кейс поднимает на меня взгляд, сдвигая свои солнцезащитные очки вверх, и затем улыбается.
– Что ты сказала мне вчера о кролике? Слышал ли я когда-нибудь кроличий крик?
– Я произнесла это вслух?
– Гм... да. – Он бросает на меня серьезный взгляд, его янтарные глаза освещены восходящим солнцем.
– Я не собиралась говорить этого, – отвечаю я, задыхаясь от самого упоминания того инцидента. – Не думала, что произнесла эти слова вслух.
– Я дал тебе успокоительное, Сидни. Помнишь? Ты впала в истерику, все говорила и говорила о кролике. То шоу по ТВ вызвало у тебя воспоминание. Ты рассказала мне об этом немного. Сказала, что...
– Нет! – кричу я так громко, что кролик начинает пищать, и клянусь богом, если он закричит...
– Сидни, сядь. Сейчас же. Прямо здесь, – говорит Кейс, хлопая по земле рядом с собой.
– Я не хочу, – шепчу я. – Я, правда, очень не хочу быть рядом с кроликом.
– Ты осознаешь, насколько иррациональным это кажется?
Я киваю. Я осознаю это.
– Ты понимаешь, что это поможет тебе принять твое прошлое?
– Нет. Не поможет. Это лишь сделает все хуже. Так вот зачем ты притащил меня сюда! Поэтому был таким милым со мной. Хочешь вынудить меня ответить на твои вопросы!
– А тебе есть что рассказать мне, Сид? – спрашивает он спокойно. Его реакция так разительно контрастирует с моей.
– Я не хочу разговаривать о кролике. Не хочу говорить о кролике!
– Сядь, – командует он.
Я закрываю глаза. Знаю, это неправильно. Все здесь неправильно. Но когда он поднимается и берет меня за руку, я снова чувствую себя беспомощной. Как и все те годы, проведенные с Гарретом. Я следую за Кейсом к клетке, где белый комочек дрожит от испуга.
Мне знакомо это чувство.
– Открой клетку, Сидни.
Милый боже, пожалуйста, не заставляй меня убивать этого кролика.
– Открой.
Я подхожу ближе к клетке, а затем наклоняюсь и открываю замок. Оглядываюсь на Мэрка через плечо, он кивает, так что я поднимаю заслонку. Она звенит, но кролик слишком напуган, чтобы пошевелиться.
– А теперь возвращайся обратно ко мне.
Я делаю несколько шагов назад и приседаю возле Кейса, не понимая, что происходит.
– И что теперь? – шепчу я.
– Теперь, – говорит он, поворачиваясь ко мне с улыбкой, – мы подождем.
– Чего?
– Когда пройдет шок, и кролик убежит, – я хмурюсь. – Мы отпустим его, Сид. И тебя мы тоже отпустим на свободу.
