Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"

  «Доброта – это слабость – используй ее, словно нож, или пистолет, или ложь.»

  – Кейс

Я думаю об этом предложении всю дорогу до дома. Я знаю, что они сделали, потому что со мной они сделали то же самое.

Так ли это? Правда ли это? Я не знаю. Я встречался с Сашей всего пару раз до той ночи, когда Гаррет и его команда убили ее отца. Но ее отец был хорошим человеком. Она его любила. И он любил ее. Действительно ли они заставили его промыть мозги своей единственной дочери?

И опять же не стоит отбрасывать факт смерти ее матери. Я не слышал, чтобы матери имели слово на счет будущего девочек рожденных в Компании. Мать Саши была мертва, а это значит, что она отказалась от сделки, которую Компания предлагает каждой матери, когда та рождает девочку. Продать ее им – позволить Компании использовать ребенка так, как они пожелают. Или же отдать свою собственную жизнь в обмен. В обмен на то, что за девочкой присмотрят и выдадут замуж за подходящего партнера, когда она подрастет.

Мать Саши отдала свою жизнь. А ее отец обучал дочь так же, как был обучен Джеймс. Он воспитал ее такой же безжалостной и хитрой, как остальные убийцы Компании. Может ей и было всего тринадцать, когда мы разрушили Компанию, но Саша отсрочила свое завершение игры. Черт, несколько раз мне казалось, что она отсрочила конец и моей игры. Ее отец наделил ее не дюжими навыками. Поэтому не думаю, что Саша и Сидни хоть в чем-то похожи.

Однако. Всегда есть некое "но".

Как я могу быть уверен на 100%? Откуда мне знать, что нет спускового слова для Саши? У Джеймса оно было. Я слышал рассказ Харпер о том, как все пошло под откос, когда она исчезла, но все же у нее тоже было спусковое слово.

Утешает то, что Джеймс в конце концов разобрался в себе. Он нашел свой мир, стал в нем королем и начал отдавать приказы, а не исполнять их. А Харпер? Они изначально сделали все неправильно. Растили ее на огромной яхте. Носились с ней. Избаловали. Любили ее. Даже отец любил эту девушку. К тому же рядом с ней всегда был ее близнец – Ник.

Нет. Промывание мозгов данного масштаба берет свои истоки не из любви. И тем не менее Харпер убила много людей, когда была под внушением. Много людей.

А Саша в сто раз смертоноснее Харпер. У Саши есть реальные навыки. Саша умна и подготовлена. У нее нет страха. Харпер же была смесью страха и тревог.

Но Саша. Она храбра.

И это делает ее идеальной убийцей, не так ли?

Мне нужно узнать больше о жизни Сидни с момента рождения. Если ее мать отдала свою жизнь взамен, и это не защитило дочь, тогда как я могу быть уверен, что такая же жертва защитила Сашу?

Осветительный прибор гаража отключен, когда я подъезжаю к дому, но срабатывают датчики движения, и свет включается, ослепляя меня на мгновение.

– Слезай, – говорю я, когда Сидни не двигается.

Она перебрасывает ногу, и я делаю то же самое. Я подталкиваю ее, и девушка начинает идти. Закрывая гараж, мы направляемся через метель к дому. Теплый воздух обдувает нас, когда заходим внутрь, и я снимаю пальто.

Сидни же просто стоит, глядя на желудь. Ее перчатка снова пропала. Спорю, упала где-то по пути.

– Знаешь, довольно глупо ранить себя вот так. – Я киваю на ее руку, когда девушка поднимает голову.

– Кого это волнует?

– Поднимайся наверх, на третий этаж. Я подброшу дров в котел и найду тебя там. Это самая теплая комната в доме и, к слову, меня это волнует. – Она прищуривает глаза, глядя на меня. – Я не стану отрезать тебе пальцы или везти в больницу, потому что ты не можешь вести свой грузовик. Так что иди наверх и жди меня там.

Она направляется к лестнице. Сидни отлично реагирует на резкое обращение. Вероятно, именно так ее и дрессировали. С помощью угроз, оскорблений и унижений. Это заставляет ее двигаться.

Я тоже не стою на месте. Подбрасываю дров в котел и затем иду на кухню в поисках чего-нибудь съестного. Я хватаю упаковку картошки фри и газировку, собираясь подняться наверх и посмотреть можно ли что-то сделать с ее рукой, когда мысль настигает меня.

Я мог бы заманить еще больше пчел на мед.

Так что, опуская упаковку картошки на стол, я открываю холодильник и осматриваю его содержимое. В наличии кое-что имеется. Последние несколько недель времени на готовку разумеется не было. Но все же здесь есть немного мяса лося и картофеля в охладительной камере. Они все еще в пригодном состоянии. Я вынимаю все это дерьмо, бросаю в кастрюлю и ставлю на плиту.

Горячее мясо – это прекрасно. Я мог бы использовать это. Прошлые недели я кормил Сидни чем попало. Но она не голодала, так что мясо не принесет ей вреда. Еще я варю кофе, а затем несу горшочек и две кружки наверх.

Она сидит на кровати, все еще глядя на этот глупый желудь. На ней по-прежнему одета зимняя экипировка, так что по лицу струится столько пота, что ее волосы влажные.

– Сидни – ору я. Она медленно поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. – Сними свою гребаную... – Нежнее, Мэрк. Будь помягче. Я глубоко вдыхаю, уговаривая себя быть терпеливым. – Давай же, – говорю я, поднимая ее на ноги и забирая этот тупой желудь. Я бросаю его на кровать, и ее глаза следуют за штуковиной, пока он катится по белому пуховому одеялу. – Тебе нужно снять куртку и штаны.

Я расстегиваю куртку и снимаю ее с девушки. Ее рубашка промокла от пота. Сидни просто стоит неподвижно, так что я веду ее обратно к кровати, пока она не натыкается на нее и не садится снова. Я наклоняюсь и начинаю расшнуровывать ее ботинки. Она снимает их, когда шнурки достаточно ослабляются.

Я жду, но девушка не встает. Знаете ли, я далеко не терпеливый парень. То есть бывают момент, когда это необходимо, но в целом мне не нравится баловать людей. Я не баловал Сашу, а она была на десять лет младше этой девушки, когда мы проделали то большое дельце. И сейчас я не заинтересован в том, чтобы баловать Сидни.

Никакой нежности, Мэрк.

– Снимай свои штаны, Сидни.

Она возится с пуговицей и молнией, а затем стягивает их по ногам. Ее джинсы должны бы быть сухими, но они тоже пропитаны потом. Она снимает и их, оголяясь ниже пояса. Подняв на меня взгляд, Сидни сбрасывает влажную от пота рубашку. В результате она оказывается полностью голая, так как я не оставил ей белья, покидая ее в хижине. Теперь я сожалею об этом. Она хорошенькая девушка. И ее тело...

Я беру ее все еще очень холодную руку в свою. Тыльной стороной второй руки касаюсь ее щеки, и та оказывается теплой. Сидни льнет к этому прикосновению, словно изголодалась по нежности.

От этого мои глаза сами собой закрываются на минуту. Она столь нуждающаяся. Было бы так просто удовлетворить ее потребность.

Но вместо этого я снимаю ботинки и затем стягиваю свою футболку, после чего сую ее руку к себе подмышку. Она пытается ее вытянуть, но я удерживаю ладонь и улыбаюсь.

– Это отличное теплое место, Сид. Ты должна согреть руку. Уверен, что на ней скоро появятся волдыри, но, как бы то ни было, ее нужно согреть.

– Это противно, – говорит она. – Я могу сделать это...

– Нет, – отвечаю я, садясь на кровать и вынуждая ее сделать тоже самое, так что она не может вытянуть руку. – Я сделаю это.

Я откидываюсь назад на освещенную луной постель, которая занимает почти половину круглой комнаты. Сидни приходится тоже забраться на кровать рядом со мной. Ее грудь такая красивая и упругая, она так очаровательно подпрыгивает от ее движений. Я тяну девушку за руку, пока она не садится рядом со мной, а ее замерзшая рука наконец выскальзывает на свободу. Так что я обнимаю Сидни и располагаю ее ладонь под своей противоположной рукой, вынуждая тем самым обнимать меня в ответ. Она застывает, когда я делаю это, вызывая тем самым мой смех.

– Ты боишься близости, Сидни? Такая крутая девчонка, как ты, боится близости?

– Ты пудришь мне зачем-то мозги, я чувствую это. – Но даже при том, что она говорит подобное, Сидни опускает голову мне на грудь.

– Вероятно, что так. Если ты что-то и должна знать обо мне, так это то, что я не даю ничего даром. Так что пока я тут забочусь о последствиях твоей ошибки, давай поговорим о сделке. Я сделал более чем достаточно. Не дал тебе замерзнуть насмерть, покинул свой милый теплый дом и спас твой зад. Так что считаю ты теперь у меня в долгу. Начинай говорить. Что ты знаешь о Саше?

– Ты похитил меня.

– Нет, ты пришла ко мне в руки, – поправляю я.

– Я уезжала. А не ехала к тебе на встречу, это разные вещи.

Я игнорирую это. Время и место, Мэрк, – говорю сам себе. – Время и место.

– Ты обливал меня из шланга. Ты...

Я жду этого. Основное обвинение. Но она не заканчивает предложение.

– Я что? Изнасиловал тебя?

Она молчит.

– Надеюсь, ты так не думаешь. Потому что это ты хранишь кучу секретов на счет того маленького дельца.

– Я не собиралась этого говорить. – Она глубоко вдыхает. – Я хотела сказать, что ты меня разочаровал.

В обычной ситуации, я бы рассмеялся над чем-то подобным. Но сейчас выбираю бережное обращение. Так что не смеюсь. Вместо этого я мгновение размышляю над ее словами.

– Предполагалось, что ты меня спасешь, Кейс. Я думала ты появишься той ночью, убьешь Гаррета и его дружков, а потом заберешь меня оттуда. Такова была сделка.

– С моей стороны сделка перестала действовать в ту минуту, когда я понял, что твои друзья-ополченцы знали о моем приходе.

– Это не я им сказала. Я видела тебя там и солгала Гаррету об этом. Я позволила тебе подобраться ближе к хижине. Если бы я сказала, ты был бы мертв. Я спасла тебя, Кейс. Я спасла тебя, тогда как это ты должен был спасти меня.

Я ничего не отвечаю. Если она хочет выговориться, то я позволю ей это.

– И затем ты оставил меня там. Он...

Я жду, что она продолжит, но Сидни замолкает.

– Он что? – подталкиваю я.

– Забудь. Все кончено. Я не вернусь обратно. – Она качает головой, подчеркивая свои слова. – Я уеду отсюда, но не вернусь туда. Нет. Только через мой труп.

Я окидываю комнату взглядом и осознаю, что могу видеть ее отражение в стекле окна. Снаружи по-прежнему темно и так будет еще несколько часов, так что стекло, окружающее комнату со всех сторон, подобно зеркалу.

– А куда ты собиралась возвращаться? После свадьбы?

В отражении я вижу, как ее глаза мечутся из стороны в сторону, словно девушка напряженно раздумывает над вопросом.

– Не думаю, что я вообще собиралась выходить замуж в тот день.

– Что? – я реально смущен.

– Я думала, ты хотел узнать о Саше?

Интересненькое заявление насчет ее брака. Но мне нужно, чтобы Сид продолжала говорить.

– Я хочу сперва узнать о тебе, Сид. – Она тоже замечает мое отражение в окне. Моя хитрость раскрыта. – И том, что ты знаешь о хашш.

Это посылает по ее телу дрожь, и на мгновение я сожалею, что упомянул данное слово.

– Оно что-то делает со мной, – шепчет она. – Заставляет меня чувствовать кое-что.

– Что именно?

– Я не знаю. Это чувство за пределами контроля. Думаю, это словно спусковой рычаг.

– Так ты знаешь о том, что они занимались промывкой мозгов?

Она смотрит на мое отражение. Это почти доводит меня до края.

– Я не понимаю этого слова.

– Почему нет?

– Потому что Гаррет никогда его не употреблял.

– Так как оно могло так повлиять на тебя?

– Я его сама себе говорила.

Она убирает руку из под моего предплечья и мгновение глядит на нее. Я беру ее в свою ладонь. Ее рука стала намного теплее. И цвет уже получше. Я нажимаю на ее кожу и та становится белой, а затем за секунду приобретает обратно розовый цвет.

– Уже лучше. Но мне нужно завернуть ее до того, как появятся волдыри. А я на сто процентов уверен, что они появятся. Так как это слово могло так воздействовать на тебя, если ты никогда его не слышала?

– Почему ты вдруг так мило ведешь себя?

Я смеюсь.

– Не торопись, дикая кошечка. Я просто интересуюсь.

– Я ненавижу это прозвище.

– Почему?

– Потому что именно его использовал Гаррет. И затем я про себя говорила хашш и все это останавливалось.

– Что именно останавливалось, Сидни?

– Позыв.

– Так ты знала? Ты осознавала что он пытался выработать у тебя рефлекс?

– Меня дрессировали так с трех лет, Кейс. Сейчас мне двадцать четыре. Ранее я солгала тебе. Я знаю, что ты делал в армии. Гаррет напоминал мне об этом все время. Ты тоже был в отряде психологического воздействия. Ты промывал людям мозги. Пытал их и добывал информацию. Ты превращал их в спящих, заставлял отключаться от реальности. Доводил до сумасшествия, а затем программировал и вынуждал выполнять твои приказы.

– Как было с тобой?

– Как было с Сашей, – возражает она.

Я шумно выдыхаю. Не уверен, что готов к этому дерьму. Правда не уверен.

– Ты кажется много знаешь об этом, как для того, кому, по его словам, промывали мозги.

– По моим словам? – восклицает она. – Иди к черту. Ты не жил моей жизнью. Ты не рос вместе со мной. Ты не переживал все эти дрессировки. Это знаешь ли невинное слово для того, что происходило по факту, согласен? Не совсем описывает те вещи, которые делались с людьми, создавая из них ходячее оружие? Ходячих мертвецов? Ты забирал у них свободу, вот только они так никогда и не узнавали об этом. Ты забирал у них свободную волю. Я знаю, через что прошла. Я знаю, что они сделали. Я ломала свои установки шесть раз с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, и каждый раз они заново перепрограммировали меня. Дрессировка крайне безобидный термин для этого. Ты говоришь о дрессировке и податливости, на своих встречах, Кейс?  Или называешь вещи своими именами? Или, возможно, у тебя есть свое забавное милое словцо для всего этого? Типа...

– Достаточно, – рычу я, перебивая ее.

– Почему? – Она поворачивается ко мне, прерывая контакт кожа к коже, так что теперь мы смотрит друг другу в глаза. – Не хочешь, чтобы тебя ассоциировали со всем этим? Хочешь притвориться, что у тебя были уважительные причины для всего этого дерьма? Скольких маленьких девочек ты украл? Скольких девочек разрушил?

– Давай просто прямо сейчас закроем эту тему. Я знаю техники. – Она кривится в отвращении по отношению к термину, что я употребил. – Я использовал техники. Но не на маленьких девочках и не по тем причинам, что ты думаешь.

– Оправдание, – говорит она, скрещивая руки на груди. Может, чтобы прикрыть обнаженное тело, а может просто, чтобы подчеркнуть свое отвращение. – Я верила в тебя изо всех сил, Кейс. Последние слова, что ты сказал мне, я держалась за них. Я так много размышляла над ними. Но сейчас...

– Но сейчас ты знаешь, – говорю я тихо.

Она глубоко вдыхает и задерживает воздух.

– Я не говорю, что невиновен. Нет. Я сотворил много ужасных вещей, Сидни. Но обещаю тебе, – я пытаюсь развернуть ее так, чтобы она снова смотрела на меня, но сейчас ее тело буквально окаменело, – я клянусь, что никогда не ранил детей намеренно.

– Намеренно? – фыркает она. – Думаешь, это оправдание? Саша была ребенком.

– Я не промывал мозги Саше. Прошу тебя.

– Ты использовал ее. Ты использовал ее для разного рода вещей.

– Она была обучена для этой работы, Сид. Она хотела это сделать. Она хотела отомстить. И справилась с данной задачей на отлично.

– Это ты так говоришь.

Я замираю на мгновение.

– Она в порядке. Фактически, даже лучше, чем в порядке. Она очень успешна. Она блестящая и отлично социализировалась. Она оставила все это в прошлом. И возможно мы могли бы помочь также и тебе, Сидни. Возможно, мы могли бы разобраться со всем, и ты тоже получила бы шанс на нормальную жизнь.

– Она не в порядке. Она просто спит.

 

 

  «То, чего ты заслуживаешь, и то, что получаешь, почти всегда две очень разные вещи.»

  – Сидни

Я знаю, что нажимаю на его кнопки, но он тоже давит на меня. Справедливо занять противоположную позицию в этой игре. И поскольку он вдруг решил поговорить, я пойду на это.

– Знаешь, как я прозвала Гаррета? Я имею в виду, что раз он сделал из меня свою дикую кошечку и заставлял скакать на своем члене, как только ему начинало казаться, что я возбуждена, – не то чтобы я хотела быть в заведенном состоянии – то у меня тоже было право называть его как угодно в ответ. Возможно, я не могла контролировать его этим именем, но оно позволяло мне почувствовать себя лучше. – Я отодвигаюсь от Кейса. Хочу одеться. Здесь жарко и по факту становится еще теплее, так как он подбросил дров в котел, и лишь богу известно, сколько Кейс наблюдал за мной в очках ночного виденья в той хижине, но все равно он не заслуживает видеть меня обнаженной.

Его взгляд смягчается, когда отстраняюсь, но мне известно, что это трюк. Мужчины, как он, не делаю ничего просто так. Ему нужна от меня информация о Саше. И сейчас Кейс готов вести себя мило, лишь бы получить желаемое.

– И как же ты называла его, Сид?

– Не зови меня Сид.

Кейс поднимает руки, имитируя жест капитуляции.

– Ладно, Сид – ни. Как ты его называла?

Я поднимаю подбородок, морально подготавливаясь.

– Рассекатель душ. Из-за того, что он сделал со мной. Он разделил меня напополам. Взял мою душу – единственную вещь, что принадлежала мне, – и отдал ее половину кому-то другому. Кому-то внутри меня, тому, кого я не в силах контролировать. И ты тоже так делал. Ты рассекал людей надвое и крал их души. Надеюсь, в один день ты тоже распадешься напополам, Кейс. Надеюсь. Правда.

Кейс проводит рукой по лицу.

– Я приготовил поесть. Давай перекусим, а затем немного поспим.

– Я не верю во все это. Просто чтобы ты знал. Я не верю в твое милое отношение ко мне, и думаю, что так ты хочешь меня использовать. Знаешь почему они делают все это, Кейс? Имеешь об этом представление? – На этом я останавливаюсь. Я хочу ответ.

Он пожимает плечами.

– Власть? Очевидно же.

Я лопаюсь со смеху.

– Серьезно? Это все, что у тебя есть? Власть?

– Я голоден, – отвечает он, вставая и знаком приглашая пойти за ним. Я остаюсь сидеть. Мне надоело следовать чужим желаниям. – Давай поедим, поспим и продолжим разговор завтра утром.

– Беспомощность, – говорю я, как раз когда он поворачивается ко мне спиной. – Они хотят, чтобы я почувствовала себя беспомощной. Так, чтобы с легкостью меня контролировать. И они проделали отличную работу, верно? Ты пришел, и я сидела там, умоляя спасти меня, потому что была беспомощна. А затем я позволила тебе оставить саму себя в прошлом, позволила Гаррету снова забрать меня, потому что была беспомощна. Я просила тебя о помощи на той горной дороге, потому что попала в аварию, которую, вероятно, ты и организовал, и в результате опять-таки почувствовала себя беспомощной.

Он идет к лестнице.

– С меня хватит, Кейс. Если ты уйдешь сейчас, с меня хватит. Убей меня. Прошу. Пристрели, как собаку, и положи конец моим мучениям прямо сейчас.

Он качает головой, но не оборачивается.

– Что я могу сделать, чтобы помочь тебе ощутить контроль? – Кейс оглядывается на меня через плечо. Ехидный, косой взгляд. – Расскажи мне как изменить это, и я сделаю все возможное.

– Спаси меня.

– В этом нет смысла. Ты хочешь контроля? Значит должна сама спасти себя.

Я молчу. Моя речь окончена. Сейчас его черед. Я не могу дождаться, чтобы узнать, что же он сделает.

– Думаю, ты лжешь насчет Саши. Считаю, тебе нужно что-то от меня и это все уловка. Думаю, ты знаешь, что делаешь, Сидни.

– Тогда, предполагаю, мы на равных, верно?

– Мне жаль тебя. Правда.

Это ранит меня так глубоко. Я не хочу жалости.

– Но я не тот парень, который превратил тебя в этого человека, Сидни. Я парень, который может вернуть тебя обратно.

И тогда он спускается по ступеням, покидая меня. Оставляя одну, голую и совершенно беспомощную.

Не имею ни малейшего представления, что делать, но моя рука, которая начала неметь, когда я зашла в дом, начинает дрожать и гореть.

И уже ничего не поделаешь. Для следующего шага мне нужно, чтобы Кейс был на моей стороне. А у него есть собственные задачи. Та девочка, Саша – его единственный приоритет. Должно быть хорошо, когда кто-то о тебе заботится.

Я встаю и выключаю свет, собираясь покончить с этим днем, а затем иду к освещенной луной кровати и забираюсь под одеяло. Оно теплое и мягкое. Вероятно, пуховое. Я устраиваю подушку под головой и гляжу в окно на потолке. Идеальное место для созерцания звезд.

Я теряюсь в этом моменте, погружаясь в дрему. Но через какое-то время меня пробуждает скрип ступеней. Кейс возвращается с бутылкой воды и подносом с чем-то, что пахнет слишком уж хорошо. Мой желудок урчит. И он улыбается. Но я не улыбаюсь в ответ.

– Сядь и поешь. – Он заходит в комнату и ставит поднос на небольшой приставной столик возле держателя лампы. Кейс не включает свет.

Я сажусь до того, как осознаю, что последовала его команде. Это расстраивает. Когда снова смотрю на Кейса, он вздыхает.

– Я не пытаюсь помыкать тобой. Не пытаюсь заставить почувствовать себя беспомощной. Я просто пытаюсь о тебе позаботиться. Это тоже под запретом?

Его резкий голос и грудь без рубашки, привлекательность и идеальная внешность. Когда мужчина появляется в момент обострения вашей потребности и говорит такое, вы хотите растаять. Вот и я хочу растаять от его вида и слов.

Но знаю, что Кейс лжет.

И это вызывает у меня такую тоску. Выходит, я заслуживаю лишь лжи.

Он оборачивает одеяло вокруг моих ног, так аккуратно, чтобы не потянуть его вниз и не открыть мою грудь – несмотря на то, что он видел ее миллион раз – а затем берет поднос и ставит его поверх одеяла.

Я вдыхаю аромат.

– Жаркое, – говорит он, читая мои мысли. – И картофель. Это дичь, лось. Но я знаю, что ты любишь лосятину. – Он вытягивает моток бинта, немного ваты и медицинские принадлежности из кармана джинс и садится рядом со мной. – Поешь здоровой рукой. Я оберну эту.

Я не двигаюсь, когда он берет мою пылающую руку, и даже несмотря на то, что она сильнее болит от его прикосновений, я не одергиваю ее.

Мне нравится касание. Не могу ничего с собой поделать.

– Ешь, – говорит Кейс, замечая мою неподвижность. – Еда горячая. Я поел на кухне, если тебя это интересует. Но если думаешь, что я добавил туда наркотики, то могу съесть все это с тобой напополам. – Он улыбается. – Ты можешь покормить меня. Это позволит тебе почувствовать контроль?

Я таю немного больше. Возможно даже краснею. Но резко вспоминаю, что здесь происходит, и нагребаю полную вилку мяса, направляя ее к его губам. Он берет кусочек, морщится, словно еда обжигает его язык, а затем жует.

– Видишь, – говорит Кейс. Опять эта растапливающая душу улыбка. – Здесь нет наркотиков. Давай же, одну ты, одну я. Ешь.

Я тоже кладу в рот кусочек и сдерживаю стон от того, насколько же вкусно. Подаю еще один кусочек ему, он ничего не говорит, просто оборачивает мою руку бинтом. Парень сует вату между моими пальцами, чтобы они не соприкасались. Я беру еще мяса и картофеля, почти что забывая кормить и его. И когда он наконец-то заканчивает с моей рукой, я доедаю еду.

– Болит? – спрашивает Кейс.

Я киваю. Болит до чертиков.

– Тогда почему ты ничего не сказала?

– Зачем?

– Я был бы осторожнее.

– Ты и был осторожен. – Это правда. Я видела раньше, как это делается. И никогда бы не выжила здесь, не зная, что делать с обморожением.

– Это сигнал, Сидни. Так я могу знать, что происходит у тебя в голове.

– Ты на самом деле не хочешь знать, что происходит у меня в голове, Кейс.

Он убирает поднос, ставя его обратно на столик, а затем передает мне бутылку воды и садится рядом.

– Нет, я хочу.

– Ты хочешь использовать меня.

– Я просто хочу тебя узнать.

– Боже. – Смеюсь перед тем, как отпить воды. – Ты такой игрок. – Я закрываю воду и ложусь на спину, натягивая одеяло до шеи.

Он внимательно смотрит на меня, словно я какой-то экземпляр, а затем встает и расстегивает джинсы, оставляя их на полу. Бросая мимолетный взгляд на его пах, я вижу, что его член не твердый. Парень скользит в кровать рядом со мной. Он обнимает меня за талию и притягивает ближе к себе.

– Ты устала?

– Очень, – говорю я, подразумевая под этим более одного смысла.

– Просто я неправильный парень, Сидни. Вот и все, что могу сказать. Я неподходящий парень.

– Неправильный для меня, ты это имеешь в виду? Потому что для Саши ты был правильным. Для нее ты был рыцарем в сияющих доспехах. Просто я – не Саша, вот что тебе нужно сказать.

– Ты – не Саша. Но я не поэтому неподходящий парень. Я просто... – Он смолкает на несколько секунд. – Я и так много сказал. Все это правда. И я ненавижу тот факт, что ты рассчитывала на меня, и затем, когда я не пришел тебя спасти, это еще сильнее тебе навредило.

– Ну, на это мне нечего сказать. – Я закрываю глаза, суммируя всю ситуацию. Мэррик Кейс не на моей стороне.

Его рука поднимается к моей груди и несколько секунд ласкает ее, возможно, оценивая мою реакцию.

– Я не думал, что ты правда была девственницей, – шепчет он. – Это сыграло с моим разумом злую шутку.

– Почему?

– Мы с Гарретом были вместе в армии. Мы творили... дерьмо. Военное дерьмо, ясное дело. И ничто из того не было хорошим. – На этом он останавливается. Словно данное признание было для него огромным шагом. – Гаррет рассказывал тебе, что он делал?

Я качаю головой. Гаррет рассказывал мне какие-то вещи, но я не хочу прерывать Кейса. Данный разговор быстро перерастает в личностный. И мне это по душе. Я не хочу, чтобы Кейс прекратил говорить. Или ушел снова. Или отказался от меня. Даже если он просто использует меня ради спасения своего друга. Думаю, я должна взять все, что смогу.

– Гаррет заставил меня заучить ту маленькую речь для тебя. После... ну, знаешь. Вот так.

– Ты не заслуживала все то дерьмо, ты ведь понимаешь это, верно?

– Я знаю, – шепчу в ответ.

– Не думаю, что правда знаешь. – Кейс опускает руку на мое плечо и разворачивает к себе. Я не очень хочу видеть его лицо на этот раз. Не знаю, что он делает или чего хочет, но я честно не могу воспринимать еще больше лжи. Я просто умру, если это очередная уловка. – Не твоя вина, что ты родилась в той Компании мудаков. Не твоя вина, что твоя мать умерла, когда ты родилась и ты никогда не...

– Она не умирала, – перебиваю я. – В смысле, не когда я родилась. Она умерла, когда мне было четырнадцать. Я видела, как это случилось. У нее была очень тяжелая форма аллергии на арахис, и она пошла со мной на экскурсию в школу. Какой-то мальчик в моем классе ел бутерброд с арахисовым маслом. И запах был настолько сильный, что запустил ее аллергическую реакцию. У нее был с собой шприц с противоаллергеном, знаешь ли? Для экстренной ситуации. Но ее горло опухло настолько быстро, что лекарство не сработало.

С минуту он молчит, будто размышляет над этим.

– Тем не менее, – произносит Кейс наконец. – Ты все равно была слишком молода, когда осталась без матери. И отстойно, что все так вышло с ней.

Я киваю.

– Это подкосило меня. Я знаю, что позволила им еще сильнее себя контролировать. Я просто перестала сражаться. Это был второй наихудший день моей жизни.

– Второй? Иисусе, какой же тогда на первом месте?

– Та ночь, когда ты оставил меня, Кейс. Это был худший день в моей жизни. За все время. После этого я просто закрылась. Находясь здесь с тобой сейчас, я могу думать более ясно, чем в любой другой период моей жизни. И я просто знаю – даже хоть ты меня и ненавидел тогда и ненавидишь все еще – я знаю, что, если бы ты забрал меня с собой, я была бы совершенно иной. Возможно, лучшей версией себя.

Кейс вздыхает, когда я снова отворачиваюсь от него. Не хочу больше видеть его лицо после этого долбаного признания.

– Я не могу вернуть все обратно, даже если бы хотел. Я поступил правильно на мой взгляд той ночью. Правильно по отношению к Саше.

Мгновение я думаю над этим. Вообще-то, даже несколько мгновений. Он расслабляется у меня за спиной, а его дыхание становится глубже. Словно Кейс вот-вот уснет. Я жду еще немного, убеждаясь, что он точно уснул. И затем произношу слова, которые хочу сказать, но боюсь, что он услышит.

– Ты можешь вернуть все обратно. Просто скажи это, и я поверю.

Тишина.

Он спит.

Я чувствую облегчение и душераздирающее горе в одно и то же мгновение. Так что зажмуриваю глаза и списываю это на несчастную натуру Сидни-неудачницы.

– Я могу попытаться искупить это, Сид, – говорит он спустя еще пару минут. – Но не могу вернуть назад. – Кейс шепчет это, наклоняясь и целуя мою голову. Но я не двигаюсь. Не хочу, чтобы он знал, что я все еще не сплю. Потому что эти слова вызывают у меня неуемное желание разрыдаться.

Назад к карточке книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"