Текст книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"

«Месть никогда не бывает сладкой, если она оправдана.»

– Сидни

Поездка домой вселяет в меня ужас сильнее, чем я того ожидала. Все в этом доме – ложь. Я просто... Просто не могу встретиться с этим лицом к лицу.

Но я отсутствовала здесь несколько недель. На дорогу ушли дни. И мне нужно прямо сейчас прекратить бежать. Мне нужно взглянуть правде в глаза. Нужно собраться и отыскать план дальнейших действий. Необходимо понять, как человек, которым я себя считала, соотносится с тем, кем я являюсь на самом деле.

Мой способ побега в виде выдуманной жизни исчез. Я даже не поняла, как так вышло. Думаю, у реальности просто есть последствия. Но это сложно. Мне так одиноко.

Я еду вдоль тихой улочки Шайенна к старому городу. Когда подъезжаю к зданию, то паркуюсь в переулке за баром, собираясь поспать в грузовике до того, как пытаться разобраться с тем, что делать дальше. Но если я и правда собираюсь идти дальше, понять свой собственный путь в этом мире, то мне бы хотелось еще раз взглянуть на эту единственную вещь, дарившею мне ранее удовольствие.

Потому я выбираюсь из авто и вспоминаю, что у меня нет ключей. Однако, этому зданию сто двадцать лет. Не все окна закрываются так, как надо. Так что мне не нужны ключи.

Я взбираюсь по пожарной лестнице на второй этаж и залезаю в окно в кабинете. Солнце только встает, так что внутрь просачивается совсем немного света, когда я открываю занавески.

Все кажется таким же, как и раньше. На моем столе царит беспорядок из счетов и чеков по доставке. Стены украшают фото победителей фермерской ярмарки, которые я купила на очередной ярмарке несколько лет назад. В одном углу расположены коробки с полными бутылками алкоголя. Возле двери висят на крючках мои пальто. Все это покрывает приличный слой пыли. Думаю, я люблю это сильнее всего. Мне приятно думать, что Бретт не приходил сюда, после моего отъезда. Мне нравится думать, что он никогда не заботился об этом месте так, как я, а значит, оно принадлежало только мне.

Вот так, я считаю. Это немного, но уже хоть что-то.

Я направляюсь вниз по лестнице к кассе. Знаю, она пуста, но можно же понадеяться. Я не смею снимать деньги со своего банковского счета. В конце концов, я только что убила Бретта Сеттона. Некоторые предосторожности будут не лишними. От этого мне кажется, что я прикладываю усилия, чтобы выжить и не сдаться.

В баре немного окон. И те, что есть, расположены высоко, да и небольшого размера. По типу окон в подвале. Но света все же достаточно, чтобы разглядеть все вокруг. Бар чист и стулья подняты на столы. Словно мы закрылись сегодня утром. Словно все дерьмо никогда и не происходило и сегодня просто еще один обыденный день.

Но нет. Это мой последний день в роли Сидни Ченнинг. Я не хочу быть ею и дальше.

Я нажимаю кнопку на кассе, открывая ящик, а затем смотрю внутрь в течение нескольких секунд до того, как осознаю, что вижу перед собой.

Множество стопок двадцатидолларовых купюр. Они аккуратно скреплены банковскими лентами.

– Подумал, ты сможешь их использовать.

Я поворачиваюсь в сторону темного угла, откуда исходит тихий голос. Мэрк сидит в тени, его лицо скрыто, пока парень не наклоняется вперед и луч тусклого солнечного света не высвечивает его. Он небрит. На столе лежит потертая ковбойская шляпа, его руки вытянуты вперед, а ноги скрещены. Он кажется уставшим и грустным, таким, какой я себя чувствую.

– Ты мне не нужен, – говорю я.

– Я знаю.

– Тогда почему ты здесь?

– Потому что ты нужна мне.

Я отступаю задом наперед, даже несмотря на то, что он не движется и находится в другом конце комнаты, пока не ударяюсь спиной о шкаф со спиртным.

– Убирайся.

– Я уйду, – говорит он, вставая, но, не делая ни шагу вперед. – Но я заслуживаю шанса рассказать свою версию истории. Если ты хочешь, чтобы я ушел, позволь рассказать, почему я на самом деле совершил все те вещи. Даже если моя история будет отличной от той, что ты додумала.

– О, мой бог, – я смеюсь. – Может я и не знаю всего, Мэрк, но на твой счет мне известно несколько неоспоримых фактов, которые  игнорировать.

Он прищуривает свои янтарные глаза.

– Не называй меня так.

– Почему нет? Это же то, кто ты есть, помнишь? Мужчина, сотворивший самого себя. Признай это, Мэрк. Ты – убийца. Ты – лжец. И ты используешь девочек, чтобы делать свою грязную работенку. Прямо как это делал Гаррет. Так что заканчивай со своими тирадами святоши и просто признай это.

Он пожимает плечами, но на какое-то время отводит взгляд. В этом взгляде таятся сомнения.

– Я заслуживаю этого. Но если у меня здесь есть ограничение во времени, то я хотел бы высказать свое мнение до того, как ты вербально ударишь меня кулаком в лицо и вышвырнешь за двери.

Сейчас он складывает руки перед собой. Стоит неподвижно и ожидает моего ответа.

Так что я вскидываю руки вверх.

– Говори.

Он откашливается и приподнимает подбородок. Подготавливая себя к чему-то.

И от этого я нервничаю сильнее, чем хотела бы признавать. Что этот монстр скажет мне? Какие плохие новости он принес на сей раз?

– Я бы хотел вернуть все назад, Сидни. Не оставлять тебя там. Я совершил ошибку...

– Иди. Ты. На. Хуй, – я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. – После всего этого дерьма ты говоришь мне подобное? Думаешь, я позволю тебе войти в мой чертов бар и навешать мне еще больше лапши на уши? Иди на хуй.

Он молчит.

– Ты облажался.

– Я знаю.

– Ты никогда не выбирал меня, Мэрк. Ты никогда не ставил меня на первое место. Ты лишь помог мне, чтобы помочь самому себе. Когда я сказала, что ненавижу тебя, то имела это в виду. Мой вербальный кулак только что ударил по твоим часам, твое время здесь истекло. Убирайся на хрен.

Он шумно выдыхает и кивает.

– Ладно, – затем берет свою шляпу и направляется между столов ко мне. На мгновение меня накрывает паника, что сейчас он пройдет мимо и исчезнет из моей жизни навсегда. Но он не проходит. Вместо того, Кейс останавливается в нескольких метрах от меня посреди комнаты.

– То слово, Сид? Хашш? Я сказал его летом, после того как бросил тебя. Я уже начал за тобой наблюдать. И увидел кое-что, что Гаррет делал с тобой. Но я не знал о промывке мозгов. Клянусь, не знал. Не до того, как забрал тебя в хижину. Только тогда я осознал все это и успокаивающее воздействие слова хашш. Это было просто... – он колеблется. – Судьбой, я думаю. То есть, я почувствовал себя виноватым за то, что оставил тебя, хочешь верь, хочешь нет. Но моя решимость спасти Сашу не имела ничего общего с тем, что ты была недостойна спасения или что-то подобное. Мне просто нужно было знать это, – он качает головой. – Ты никогда не была недостойной. Это я был. Я не должен был тогда бросать тебя. Я облажался, Сидни. Я испортил всю твою жизнь. И сожалею об этом. Я бы поступил иначе, если бы мог вернуть все назад.

Я не могу сказать ни слова. Но не уверена почему.

– Я сказал тебе это слово хашш, когда увидел, как ты однажды плачешь. Тебе еще даже не было шестнадцати. Гаррет оставил тебя возле квартиры, которую вы с ним тогда делили, на улице Боулинг...

В голове я представляю это место. Мэрк был там?

– И, в общем, мне показалось, что это может помочь тебе почувствовать себя лучше. Ты знаешь, если бы ты могла отключиться, когда боишься...

– Это ты был у меня в голове.

Он пожимает плечами и так сильно сжимает руки на шляпе, что костяшки белеют.

– Я так не думаю, Сидни. То есть, возможно, все началось именно потому, что я запутал тебя этим словом хашш. Но думаю, в твоей голове все время была ты сама. Не я сопровождал тебя все эти темные моменты жизни, не я учил тебя выживать. Ты знала, что делать, и отыскала механизм совладания, чтобы пройти через все это. Я не пытался заставить тебя полюбить себя, используя это слово. Я только хотел облегчить твою боль. Боль, которую причинил, оставив тебя.

Я размышляю об этом. Но все еще мои мысли путаются. Я еще столь далека от понимания всего этого дерьма.

Он снова откашливается.

– И я не знаю, что, по-твоему, я делал, накачав тебя наркотиками в прошлый раз, но клянусь, я не пытался тебя убить. Я знал, что ты готова выдать нужную мне информацию и просто не хотел втягивать тебя в свою стычку с Гарретом. Я не планировал, что ты приедешь туда...

– Очевидно, что так, – фыркаю я. – Ты рассчитывал, что я останусь беспомощной.

– ... я просто хотел, чтобы ты была подальше от этого последнего момента. И в этом я тоже потерпел неудачу. Я не спас тебя, когда тебе было шестнадцать и не спас несколько дней назад. Я заставил тебя спасать себя оба раза. Мне жаль, что так вышло. Жаль, что я все испортил. Так что я уйду, но оставлю наличные в том ящике. Если ты когда-то захочешь увидеть меня снова, у тебя будет такая возможность.

И затем он надевает шляпу и направляется к заднему выходу. Он останавливается прямо перед тем, как исчезнуть в темном коридоре, но тем не менее не поворачивается.

– Могу я кое о чем тебя спросить? Только скажи мне правду, как бы там ни было.

Я сдерживаю все, что так хочу сказать прямо сейчас. Я хочу остановить его. Хочу ругать его за то, что оставил меня, когда я рассчитывала на то, что он меня спасет. И одновременно с тем хочу броситься в его объятия.

– Ты жаждешь жестокой правды или мягкой?

Я говорю это в виде шутки, но Кейс оглядывается через плечо и могу сказать, что задела его глубоко. Но он быстро скрывает это и немного поворачивает корпус, когда отвечает мне.

– Обе. Если у тебя есть время.

– Валяй.

– Ты бы все еще хотела меня, если бы я тебя спас?

– Что?

– Ну, знаешь. Если бы ты не возвела меня в ранг некоего героя и не жила бы день ото дня, думая, что я вернусь, чтобы тебя убить. Если бы я никогда не говорил тебе этого слова хашш. Если бы ничего из этого никогда не происходило, и мы бы не провели этим недели вместе. Ты бы все еще хотела меня?

Мгновение я думаю об этом, и жестокая правда так и крутится на кончике моего языка. Но он пришел сюда и открыл мне душу. Сказал, что сожалеет. И я дала ему некоторого рода обещание в его доме в горах. Я сказала Кейсу, что ему лишь нужно сказать мне это и я поверю. Он мог бы сказать это тогда, но не сказал. Однако, люди могут измениться.

Так что я дарю ему мягкую версию правды. Потому что я тоже могу измениться. Это моя единственная надежда и я буду ее держаться. Так что я подхожу к Кейсу и беру его за руку. А затем поднимаю на носочки и целую в щеку.

– Нет, – шепчу я тихо.

И он отпускает мою руку, уходя.

 

 

  «Судите о мужчине по тому, как он относится к своим детям.»

– Сидни

Почему-то мой маленький акт мести не дарит удовольствия, которого я так ожидала, скорее вместо этого я ощущаю пустоту ухода Кейса – ухода из бара и из моего сердца – и это поражает. Возможно, я и правда его любила? Быть может, он чувствует что-то ко мне? Но как нафиг мне вообще разобраться во всем этом сейчас?

Ума не приложу. Я не могу выиграть. Что если прямо сейчас поверю его словам и ошибусь? Что тогда? На сколько кусочков тогда разобьется то, что от меня осталось?

Но если позволю ему уйти, а он правда сожалеет. Если он – мужчина, которого я по-настоящему люблю, и я по крайней мере не попытаюсь выкарабкаться из этого чувства предательства... Столько лет сожаления и грусти от неверно принятого решения из-за собственного страха меня ожидает?

Я сажусь на стул возле стола, где он ждал моего возвращения. Даже не представляю, сколько он здесь проторчал, ожидая меня. Может быть несколько дней. Я долго добиралась домой.

И после того, как я утопаю в жалости к себе, как мне кажется, в течение нескольких часов, я вспоминаю, что Кейс сказал, будто оставил мне какие-то деньги в ящике кассы. Так что я поднимаю свой зад со стула и возвращаюсь к бару. Вынимая все пачки двадцаток, я пересчитываю их у себя в уме. Двадцать пять тысяч долларов.

Фактически он оставил мне не деньги. А шанс на новую жизнь. Возможно, так он пытается компенсировать то, что бросил меня в ту ночь восемь лет назад. Или быть может умерить свое чувство вины. Но эти деньги представляют собой нечто большее, когда думаю о том, как он передал их мне.

Кротко.

Извиняясь.

Будучи искренним.

На дне ящика лежит еще и телефон. Возможно, тот, что он отдал мне в хижине, когда хотел, чтоб я забрала ратрак и уехала. Он был у меня в кармане куртки, но, когда я была уже в грузовике Гаррета, телефона со мной не оказалось. Должно быть он выпал, пока я пробиралась через лес.

Мои пальцы быстро разблокировали экран, и тот ожил.

Высветилось простое фоновое изображение и значки на нем. На иконке сообщений в углу светился зеленый номерок.

Ему есть еще что мне сказать. Что-то, что Кейс не желал говорить лично.

Это немного пугает меня, если быть честной. Велики шансы, что сообщение принесет мне плохие вести.

Но я, конечно же, ни за что не смогу не прочитать его. Мой палец нажимает иконку и сообщение появляется.

Это видео Мэрка.

Я нажимаю проигрыш, и он слабо улыбается мне.

– Я знаю, что хашш заставило тебя думать, будто ты любишь меня, тогда как ты не любила. И я не могу этого изменить. Я могу сказать, что не планировал этого, но тогда солгал бы. Потому что прямо сейчас я так сильно тебя люблю и хочу, чтобы ты чувствовала ко мне то же самое. И я также солгал о том, о чем мы говорили в моем доме, – говорит он, опуская взгляд так, что его темные волосы закрывают глаза. – Думаю, ты не удивлена, – он снова поднимает голову, и я вижу боль в его глазах. – Я умею делать больше, чем просто убивать и готовить, Сидни. Потому я покажу тебе нечто искреннее. И не важно, что ты решишь сделать впоследствии. Это настоящее.

Он тянется вне поля зрения камеры и затем опускает на колени гитару.

– Я довольно хороший музыкант, – он улыбается, и я улыбаюсь вместе с ним. – И умею петь. Так что я спою тебе эту песню, а затем, чтобы ты вдруг не истолковала все неверно, расскажу, что имел в виду.

Он откашливается, как я сейчас понимаю, нервничая, и начинает играть на гитаре. Его голос... ну, сложно поверить, что столь жестокий человек может петь так мягко.

Песня "Дочери" Джона Майера.

Я начинаю плакать на первом же куплете и к тому времени, как он заканчивает, превращаюсь в размазню. Он ставит гитару на пол и кладет руки на колени. Еще один признак нервозности. А затем Кейс смотрит прямо в камеру.

– Те люди из Компании, Сидни. Они сделали это с тобой. Забрали твое право на детство. Твое право на отца. У меня нет дочерей, Сид. Но если бы они были, я был бы добр к ним, – на мгновение он смолкает, но за это время мой подбородок начинает дрожать, пока пытаюсь собрать себя в кучу. – Я был бы добр и к тебе. Я бы сделал для тебя все, лишь бы разрушить этот замкнутый круг. И твои дочери бы никогда, слышишь, никогда не должны были бы иметь дел с жестоким убийцей. Я бы отдал ради них свою жизнь, – извиняясь, он пожимает плечами. – Это все, что я могу предложить, так что пойму, если тебе этого недостаточно.

Он тянется к камере и отключает ее.

За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя столь дезориентированной, как сейчас. Ошибалась ли я на его счет все это время?

Еще одно сообщение приходит на телефон, от чего тот вибрирует в моей руке. Должно быть, ему пришло уведомление об открытии мною видео.

В смс сказано:

Клянусь богом, я буду добр к тебе.

 

 

 

 

 

 

«Настоящий мужчина знает, как нежно вести себя с женщиной.»

– Кейс

Я гляжу на экран телефона в течение нескольких минут, просто надеясь, что она ответит. Надеюсь, но не ожидаю. Потому что ничего не может искупить то, что я сделал.

Когда я уже готов завести грузовик и дать Сидни пространство, в котором она так нуждается, открывается задняя дверь бара. Девушка выглядывает наружу, и я знаю, что она плачет.

Делая шаг на улицу, Сидни видит меня, ожидающего ее в конце переулка. Я выхожу из авто и иду ей навстречу .

– Сид, – говорю я, останавливаясь в нескольких метрах от нее. – Я не могу доказать тебе, что я именно этот мужчина, пока ты не дашь мне шанса стать им. И ты не можешь понять точно, любишь ли меня, пока я не дам тебе шанса ощутить это, – я протягиваю к ней руки. – У меня нет гарантий, и я знаю, что не заслужил еще одного шанса. Но я хочу его, Сидни. Я облажался и сожалею. Я бы хотел вернуть все обратно.

Она идет вперед и берет меня за руку, а затем я притягиваю ее в свои объятия. Поднимаю Сидни на руки и позволяю ей обнять себя руками и ногами, словно она осьминог.

– Я буду добр к тебе, обещаю. Сделаю, что угодно, лишь бы все исправить. Я считаю тебя поразительной. Ты – самый храбрый человек, которого я когда-либо встречал, потому что ты все делала в одиночку. Ты выкарабкалась, без чьей-либо помощи. Твоя сила просто поразительна. И ты так красива. Я не понимаю, как они могли тебя не любить. Правда. Ранить тебя – последнее, чего я хочу. Я желаю сделать тебя счастливой, улыбающейся. Видеть, как растет твоя уверенность. А я знаю, она у тебя есть. Когда ты уехала в Монтану, то расколола меня надвое, Сидни. Ты сказала, что надеешься, я почувствую однажды эту боль, и я почувствовал. Я почувствовал ее. Ты вырвала мое сердце, когда уехала, и я знал, что облажался по всем фронтам. Моему отцу так и не стало лучше, после того, как по его вине умерла мать, потому я пришел сюда умолять тебя. Бороться за тебя. Потому что думаю, что и мне не станет лучше, если я сделаю это. Даже если ты прямо сейчас уйдешь, по крайней мере, ты узнаешь, что мне жаль...

Она отклоняется назад и останавливает меня, прикладывая два пальца к моим губам.

– Хашш.

Я позволяю себе улыбнуться и крепче сжать ее в своих объятиях.

– Это не срабатывает по отношению ко мне, ковгерл. Однако, тебе и не нужно это. Потому что я уже тебя люблю.

Она целует меня в шею и, наклоняясь к уху, шепчет:

– Это не срабатывает и по отношению ко мне. И никогда не срабатывало, Кейс. Я просто увидела того человека, которым ты мог бы быть, еще когда мне было шестнадцать. Я увидела это восемь лет назад, до того, как ты сам увидел это в себе. И я оказала тебе доверие не без причины. Возможно, мы не влюбились в друг друга, как большинство других людей. И быть может нам потребовалось больше времени, чтобы найти настоящих себя. Но меня это устраивает. Вот мы. Мы сделали это. Вместе. Я всегда тебя любила, и никакое слово не могло заполнить меня этим чувством вот так, как оно наполняет меня прямо сейчас.

– Я обязан тебе счастливым концом нашей истории.

– Это было бы кстати.

– Хотя думаю, у нас и так уже есть счастливая концовка.

– Думаю, да.

Я ставлю ее на землю, и мы возвращаемся в бар, чтобы закрыть его. Возможно не навсегда. Но пока что да. Все ошибки, что мы допустили, должны остаться там, где им место. В прошлом. Потому что единственное, что сейчас достойно жизни – это будущее.

Вот так мы покидаем тьму. Забираемся в грузовик и сдаем задним ходом на дорогу, а затем я везу ее в яркое и светлое место.

И мы ни разу не оглядываемся.

Мы смотрим только вперед, наши взгляды устремлены к солнцу.

Назад к карточке книги "Повстречай меня во тьме (ЛП)"