Текст книги "Преданный (ЛП)"

Автор книги: Дж. Б. Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Уволили? – Сонливость в ее голосе развеялась, и в нем появились нотки гнева. – Хейс… вот козел. Что он сделал?

– Это не он. – По крайней мере, не полностью. – Это долгая история. – Мне слишком стыдно рассказывать. – Я хотела спросить, тебе все еще нужна помощь с Диззи и Датчем?

– О, дорогая, мне очень жаль, но у меня есть помощник по выгулу собак. Наверное, я могла бы отпустить его, но…

– Нет, не делай этого. – Я не смогу смириться с тем, что другой человек может потерять работу. У меня вообще-то есть сердце, в отличие от семьи Норт – этих ублюдков. – Если вдруг узнаешь, что кому-то нужна няня для собаки, пожалуйста, дай им мои данные. Возможно, кто-то в твоем доме?

– Конечно, я поспрашиваю.

Я уныло вздыхаю.

– Спасибо. Ну, как дела?

– Занята. Работа была сумасшедшей из-за праздников.

Уверена, что это правда. Со всеми этими праздничными вечеринками и одиночеством, которое приносит сезон, готова поспорить, что Рождество – это пик эскорт-бизнеса.

– И финалы во время всего этого… Это выбило меня из колеи. Слушай, я постараюсь еще немного поспать, но обязательно свяжусь с тобой по поводу собаки, хорошо?

– Спасибо, Элли. Я твой должник.

– Без проблем, милая.

Я ищу объявления о приеме на работу в Интернете, обращаюсь в пару продуктовых магазинов, в розничный магазин, где продаются солнцезащитные очки, и даже попросила бланк заявления у менеджера кофейни. Подумала, почему бы и нет, раз уж я все равно сижу здесь целый день.

В пять часов я начинаю медленно идти обратно в квартиру и молюсь, чтобы Аарона не было дома. Вдвойне молюсь, чтобы он не спросил меня о моем дне. Я ужасная лгунья. Если бы только у меня были навыки обмана братьев Норт.

Тогда, возможно, у меня все еще была бы работа.

Хадсон

Я дал Августу и Хейсу пару дней, чтобы они успокоились, прежде чем обратиться к ним. Если я смогу убедить их, что «Норт Индастриз» лучше с Лиллиан в штате, прибыльнее и что ее идеи ценны, они образумятся и снова наймут ее. Мне нужно объяснить, почему не стал сильнее давить на Бодавея. Но дело в том, что не уверен, почему этого не сделал.

Лиллиан обвинила меня в том, что я специально принес ее в жертву и что я хотел, чтобы сделка провалилась, чтобы наказать Августа. Так ли это? Как бы я ни старался быть не похожим на Августа, возможно ли, что в моей ДНК глубоко закодирована какая-то дрянь, которая делает жестокость неизбежной?

Я стряхиваю с себя тревожные мысли, когда подхожу к помощнице Августа, мисс Вогул. Она встречает меня вопросительным взглядом. Я никогда не появляюсь в его офисе без предварительной записи.

– Хадсон, – говорит она, всегда называя нас по именам, как будто она уже обеспечила себе место мачехи, которого так явно хочет. – Твой отец не говорил мне, что ты придешь. – Она лихорадочно перебирает записки, как будто ищет что-то, что она пропустила.

– Это потому, что он не знал. Не мог бы он уделить мне минутку? – Я ожидаю, что она скажет «нет», поэтому, когда она это делает, я почти не удивляюсь.

– Мне очень жаль. Можешь позвонить ему на мобильный и оставить сообщение. Я уверена, что он тебе перезвонит.

Я не отвечаю.

– Я быстро. – Показываю на закрытую дверь его кабинета. Я не слышу никаких голосов, доносящихся с другой стороны двери. У него должно быть пять минут для своего сына.

– Его здесь нет. Деловая поездка в последнюю минуту. – Ее взгляд перемещается по столу и направлен куда угодно, только не на меня.

– Куда?

– Боюсь, я не знаю.

Мисс Вогул, ты маленькая лгунья . Она не выпустила бы Августа из виду, не зная точно, где он и когда вернется. Она что-то скрывает.

– Можешь сказать ему, чтобы он позвонил мне, когда вернется в город? – Бесполезно пытаться вытянуть из нее информацию. Она сделает все, чтобы защитить Августа.

– Конечно.

Оставляю ее наедине с ее тайной и пересекаю этаж до офиса Хейса. Мой брат в процессе распекания кого-то, поэтому я терпеливо жду снаружи, пока маленький человечек в очках в черепаховой оправе не выходит со слезами на глазах.

– Что ты сделал с этим парнем? – спрашиваю я, заходя в комнату с таким видом, будто мне все по барабану, что на самом деле точно не чувствую.

Хейс перелистывает несколько листков на своем столе и складывает их в стопку.

– Что я могу для тебя сделать, предатель?

Я закатываю глаза.

– Я не предатель.

Он смотрит на меня.

– Выбираешь женщину вместо семейного дела? Это и есть определение предателя.

Я усмехаюсь.

– В каком мире? Я не выбирал Лиллиан вместо Норта. Просто позволил женщине поделиться идеей, которая была действительно чертовски хорошей. Если бы ты не был так настойчив в своем желании сделать все по-своему, ты бы тоже это увидел.

– Неважно, я не собираюсь спорить с тобой об этом. – Он откидывается в кресле. – В чем дело?

Я сажусь напротив него и смотрю ему в глаза.

– Найми Лиллиан обратно.

Он смеется.

– Нет, блядь. Ты с ума сошел? Ты провел с ней четыре дня и знаешь, какое она дерьмо. Независимо от того, как твой член к ней относится…

– Господи, Хейс… – Застонав, смотрю на открытую дверь, надеясь, что никто за пределами офиса его не услышал.

– …логический мозг должен признать, что она вредит этой компании.

– Ты что, ослеп? Если бы ты не пугал ее до смерти, то, возможно, у тебя был бы шанс увидеть, насколько она действительно гениальна. Уволить ее было огромной ошибкой. – Я пожимаю плечами. – Неважно. Ее перехватит один из наших конкурентов, и они действительно прислушаются к ее гениальным идеям и получат за это прибыль.

Он сжимает челюсть.

– Она переходит к нашим конкурентам?

Я практически слышу плеск бензина в его гневе.

Еще одно пожатие плечами.

– Не думаю, что это наше дело.

– Возможно, ты захочешь напомнить ей в следующий раз, когда будет согревать твою постель…

– Мы не трахаемся, Хейс. – Меня уже начинает тошнить от его дерьма.

– …что она подписала соглашение о неразглашении, когда ее нанимали, и я протащу ее задницу через суды, если та поделится какими-нибудь инсайдерскими секретами… Почему ты смеешься?

– И «Оскар» за лучшее исполнение роли злодея достается… – Я качаю головой, потому что, честно говоря, он звучит как придурок. – Это ее идея. Не инсайдерские секреты. Она не собирается свергать компанию, просто хочет много работать и зарабатывать достаточно денег на жизнь. Ты бы знал это, если бы потратил хотя бы полсекунды на то, чтобы узнать ее поближе. – Наклонив голову, изучаю сердитый изгиб бровей Хейса и его сжатую челюсть, и мне кажется, что я наконец-то вижу в нем то же, что и Лиллиан. – Она думает, что ты ее ненавидишь.

Он меняет выражение лица, словно пытаясь стереть с него презрение, как с маркерной доски.

– Я не ненавижу ее.

– Но она тебе очень не нравится. Почему?

Брат пожимает плечами.

– Я ничего не могу поделать с тем, кто я есть, брат.

– Совершенно точно можешь. И можешь начать с того, что наймешь Лиллиан обратно. – Я хлопаю по подлокотникам своего кресла, прежде чем встать.

– Она не подходит для этой компании.

– Тогда зачем ты вообще ее нанял? – Мой вопрос задевает нерв, который мой брат отчаянно пытается скрыть. Я вижу это по тому, как он напрягается и рассеянно поправляет галстук. – Я знаю, что Элли попросила об услуге. Но почему ты это сделал? – Это не похоже на Хейса – делать одолжения для кого бы то ни было.

– Джиллингем рассказала, да?

– Рассказала. – Я наклоняюсь вперед, кладу локти на колени и складываю руки вместе, чтобы они не обхватили горло брата. Он что-то скрывает. Я могу читать его так же хорошо, как свое собственное лицо. – Ты нанял ее и с тех пор ищешь законную причину, чтобы ее уволить.

– Неправда. – Он фыркает. – Я надеялся, что она сама уволится. Но девушка более вынослива, чем кажется.

Так и есть. Маленькая и хрупкая, со стальным духом.

– Знаешь, Лиллиан может подать в суд на «Норт Индастриз» за незаконное увольнение. Тебе придется не только доказать, что она намеренно саботировала сделку с «Ит ох», но и официально заявить, почему вообще ее наняли.

Он двигает челюстью вперед-назад.

Что вообще произошло между Элли и моим братом?

– Лиллиан не будет подавать в суд. Она сильная, а не глупая.

Хотел бы я, чтобы Лиллиан была здесь и стала свидетельницей признания моего брата в том, что он не считает ее глупой. Или слабой.

– Она далеко не глупая, брат. Если мы не возьмем ее обратно с искренними извинениями и повышением зарплаты, у меня такое чувство, что она может доставить тебе массу неудобств.

Он откашливается и перебирает какие-то папки на своем столе.

– Нужно, чтобы Август снял запрет на прием на работу с ее документов. – Он не говорит мне «нет». Прогресс.

– Где он вообще? Я не знал ни о каких деловых поездках, а этот человек никогда не берет отпуск.

В глазах Хейса мелькает понимание. Они с Августом становятся все более похожими друг на друга, и при этом, похоже, они сближаются. Их становится все труднее и труднее различать. Я беспокоюсь за своего близнеца. Его желание завоевать любовь Августа вкупе с неумолимой потребностью в успехе превращают его в бесчувственного монстра. Сейчас он такой, как никогда.

– Он вернется через несколько дней.

Несколько дней. Отлично. Я свяжусь с Лиллиан и дам ей знать… нет. Лучше подожду, пока Август одобрит наем, затем свяжусь с Лиллиан и предложу ей работу с повышением.

Единственное, что мне нужно сделать сейчас, это выяснить, что будет входить в ее обязанности.

 ГЛАВА 13

Лиллиан

– Уверена, что все в порядке с тем, что ты берешь меня с собой? – спрашиваю я Элли, пока она аккуратно приклеивает фальшивую ресницу к моему веку.

Сегодня субботний вечер. И прошла почти неделя с тех пор, как меня уволили. Я уходила каждое утро и бродила по зимним улицам Нью-Йорка в поисках возможности заработать. И даже нашла пару подработок по выгулу собак, но их хватало только на то, чтобы купить себе еду в течение дня. Вот наступила пятница, и я больше не могла этого выносить. Поэтому когда Элли позвонила и предложила возможность пообщаться с нью-йоркскими воротилами, я сразу же согласилась.

– Перестань дергаться. Вот так. – Она отступает назад, чтобы я могла увидеть свое лицо в зеркале. – Та-дам! Великолепно.

– О, вау, я выгляжу как другой человек. – Мои глаза кажутся больше, цвет более насыщенный, а губы полнее благодаря макияжу. Я поворачиваюсь и изучаю распущенные локоны, которые ниспадают вокруг моего лица и вниз по спине. Моей очень голой спине. Элли одолжила мне одно из сотен своих платьев. Оно с черными блестками, глубоким вырезом, без рукавов, без спины и достаточно облегающее, чтобы ограничить мое потребление кислорода на пятьдесят процентов.

– Ты выглядишь как тот же человек, только более сексуальная версия. – Элли наносит блеск на губы. – И, конечно, ничего страшного, что я приведу тебя. Я говорила тебе, что этот клиент старше, больше похож на дедушку. И ему не нужен секс, только компания. Он обрадуется, что я привела друга.

Мой желудок скручивается от тошноты.

– Эй. – Элли прислоняется к стойке, чтобы посмотреть мне в лицо. – Сегодняшний вечер будет совсем не таким, как в первый раз. Обещаю. – Она хмурится. – Я все еще чувствую себя ужасно из-за этого. Если бы знала…

– Ты никак не могла знать. – Человек, с которым меня свели, оказался мастером манипуляций. Настоящий Джекил и Хайд. – Все в порядке. Я тебе доверяю.

– Хорошо. Обещаю, что не оставлю тебя ни на секунду.

– Ты действительно думаешь, что я смогу установить какие-то связи сегодня вечером?

– Абсолютно. Там каждый владеет компанией с миллиардами. – Она протягивает мне клатч и пару черных туфель с красной подошвой. – Они собираются вместе два раза в год, чтобы поговорить о том, как могут благотворительно разбрасываться своими деньгами. Отличная возможность для налаживания контактов.

Диззи, черный померанский шпиц Элли, пытается запрыгнуть ко мне на колени.

– Нет, Дизз. Ты испортишь платье. – Она берет собаку на руки и кладет ее на свою кровать. – Даже мне предлагали работу на этих мероприятиях. Такую, которой гордились бы мои родители.

– Почему ты отказалась? – Я бы подумала, что она с радостью откажется от эскорта.

– Я им не по карману. – Она подмигивает. – Пойдем. Не хочу заставлять дедулю ждать.

– Это… жутко.

Я иду с Элли через вестибюль ее квартирного комплекса в Челси. Это место с собственной охраной, швейцаром и круглосуточно дежурящим консьержем – совершенно иной мир, чем тот, к которому я привыкла. Сколько денег она зарабатывает?

У дверей нас ждет белый внедорожник с черными тонированными стеклами. Мы проскальзываем на заднее сиденье, не говоря ни слова водителю.

Крепко сжимаю клатч, мои руки прижаты к коленям, что является физическим проявлением того, насколько я волнуюсь по поводу сегодняшнего вечера.

– Кое-что, что тебе следует знать для общения сегодня вечером. Они называют себя «Файерберд» – клуб богатых мальчиков, которому уже лет двести. Они называют себя «благотворительным братством». – Последние слова она произносит с воздушными кавычками. – Они много играют в гольф, рыбачат на своих яхтах, платят за женщин и ежегодно проводят мероприятия по сбору средств. Членство только по приглашениям, и только самые богатые из богатых попадают в список.

У меня потеют ладони.

– Они высокомерны, заносчивы и очень влиятельны. У них племенной менталитет. Все, что тебе нужно сделать, это произвести впечатление на одного из них, и ты в деле.

– В деле?

Она пожимает плечами.

– Да, в деле. Для чего угодно. Работа, рекомендация. Я знала девушку, которой один из этих парней оплатил докторскую степень. Говорю тебе, у них больше денег, чем они знают, что с ними делать. Такая красивая женщина, как ты, только похлопает своими ресницами с этими невинными голубыми глазами, и они будут есть у тебя с ладони.

– Мне не нужна благотворительность. Мне просто нужна работа.

– Говорю тебе, ты в правильном месте.

Машина подъезжает к «Марко», фешенебельному отелю, известному своим очарованием старого света и ценой в две тысячи долларов за ночь. Элли проходит через вестибюль так, будто уже миллион раз здесь бывала.

Возле лифта нас встречает мужчина примерно нашего возраста. Высокий, темноволосый и жилистый.

Элли приветствует его улыбкой.

– Лиллиан, это Эдвард, человек мистера Голдберга.

Эдвард не смотрит прямо на меня. Лишь наклоняет голову.

– Мэм.

У мистера Голдберга есть специальный человек для этого? Эдварду не хватает мускулов охранника. Скорее он больше похож на дворецкого.

В лифте все мои усилия уходят на то, чтобы держать рот на замке. У меня так много вопросов. Сегодня вечером у меня есть реальный шанс встать на ноги в профессиональном плане. Так что я не могу позволить себе все испортить, ляпая все, что придет мне в голову. Мы выходим на последнем этаже и попадаем в пентхаус. Я уже слышу негромкий рокот мужских голосов и случайный смех.

Эдвард открывает дверь, но вместо того, чтобы проводить нас в основное жилое помещение, он ведет нас по коридору в небольшую гостиную с двумя диванами и журнальным столиком. В ведерке рядом с бокалами охлаждается бутылка шампанского, а чуть поодаль стоит поднос с икрой.

– Мистер Голдберг, ваши гости здесь, – говорит Эдвард в закрытую дверь в конце комнаты. – Хорошего вечера, дамы. – Он уходит с легким поклоном.

– Спасибо, Эдди. – Черт. Я сжимаю губы.

Элли тихо хихикает.

Мне действительно нужно стать лучше во всей этой элегантности.

– Это безумие, – говорю я, как только Эдвард выходит из комнаты. – Мне всегда было интересно, как выглядит внутренняя часть этого отеля, но никогда не думала, что смогу увидеть пентхаус.

Она протягивает мне бокал шампанского.

– Теперь понимаешь, почему я люблю свою работу?

Мы чокаемся бокалами и потягиваем мягкий и слегка сладковатый шипучий напиток. Я все еще слышу сквозь стены шум мужских голосов и удивляюсь, почему мы здесь одни, а не на вечеринке.

Мистер Голдберг не заставляет нас долго ждать. Это седовласый мужчина со смуглой кожей, обветренной солнцем. Возможно, это из-за поля для гольфа и яхты, о которых упоминала Элли. Все в нем говорит о деньгах – от копны густых седых волос, идеально причесанных, до массивных золотых колец с бриллиантами. Когда он улыбается, то демонстрирует полный рот идеально белых, ровных зубов. Фальшивых, как я предполагаю.

– Элли, дорогая. – Он заключает ее в свои объятия. – Я так рад видеть тебя снова. – Он целует ее в щеку, затем отстраняется и поворачивается ко мне лицом. Его улыбка светлеет вместе с его глазами. – А это твоя подруга?

– Да, мистер Голдберг. Это Лиллиан.

– Лиллиан, какое красивое имя. – Он обнимает меня, и я надеюсь, что это единственная вольность, которую тот проявит к моему телу. – Разве мне не повезло? Двое по цене одной. – Он подмигивает Элли.

– Я знала, что вы будете довольны, – говорит она. – Не хотите выпить?

– Я бы выпил виски. – Он опускается на диван рядом с тем местом, где сидела я.

Элли пересекает комнату и подходит к небольшому бару. Только когда слышу звон льда в стакане, я занимаю место рядом с мистером Голдбергом.

– Расскажи мне о себе, Лиллиан. – Его взгляд переходит с моего лица на грудь, но не задерживается надолго. – Ты учишься в вместе с Элли?

– Нет. – Делаю глоток своего напитка и прочищаю горло. – Я изучала право…

– Юридическая школа, фантастика. – Кажется, он искренне впечатлен.

Я не уточняю, что на самом деле я не училась на юридическом факультете.

– Хочешь быть адвокатом, это замечательно. Спасибо, дорогая. – Он забирает свой напиток у Элли. – Когда я учился, у нас было очень мало женщин, получавших юридические степени. – В течение двадцати минут он рассказывает о своих днях в колледже и о своей ранней профессиональной карьере инвестиционного банкира. Все это скучно, но я понимаю, что Элли имела в виду, что ему просто нужна компания, поэтому отвечаю, киваю и смеюсь во всех нужных местах. Кажется, это ему нравится.

– Что скажете, если мы отправимся на вечеринку? – Он предлагает мне локоть, а Элли хватается за другой. – Сегодня все будут мне завидовать. – Он наклоняется и целует Элли в висок, затем то же самое делает со мной. Я стараюсь не дергаться от прикосновений.

Шум мужских голосов становится все громче, чем ближе мы подходим к жилому пространству пентхауса. По пути проходим мимо нескольких спален. Интересно, кто здесь останавливался? Марк Цукерберг? Джефф Безос? Может быть, Илон Маск? Я не в своей тарелке.

Я втягиваю воздух, когда мы поворачиваем за угол и входим в комнату, заполненную мужчинами, одетыми в костюмы разнообразных темных цветов. В помещении витает аромат сытной еды и дорогого одеколона. Я ищу других женщин, но их мало, и они далеко друг от друга. Я вижу двоих в одинаковых рубашках-смокингах и галстуках, разносящих напитки, и еще несколько человек, одетых в элегантные коктейльные платья, слоняющихся по залу.

– Дэвид, сукин ты сын, я думал, ты там заснул. – Красивый блондин пожимает руку мистеру Голдбергу. Он коротко оглядывает нас с Элли, как будто проверяет, стоим ли мы его внимания. Его внимание возвращается к мистеру Голдбергу. – Эта игра в гольф действительно выбила тебя из колеи, да?

– Не столько гольф, сколько бурбон.

Следующий час проходит примерно в том же духе. Я быстро узнаю, что эти вечеринки не для жен, а только для профессионалов, а именно – обслуживающего персонала и эскорта. В гостиной, столовой и фортепианном зале пентхауса я встретила более дюжины мужчин. От основателей хедж-фондов до владельцев медиа-конгломератов и косметических компаний. А мы еще даже не были в патио на крыше. Я взяла пять предложенных визитных карточек и выдержала столько же неловких прикосновений. У меня такое чувство, что когда один мужчина платит за компанию, другие мужчины чувствуют себя вправе прикасаться к товару. Небрежная рука на моей голой спине, прикосновение, которое длится слишком долго и опускается слишком низко.

Когда Даймонд 11  (да, это его имя) Кент, владелец футбольной команды, наклоняется и проводит губами по мочке моего уха, спрашивая меня о том, что я буду делать позже, я решаю, что пора проверить патио.

Я потираю ухо, все еще чувствуя его влажные губы.

– Неужели мужчины действительно считают это сексуальным?

Элли сдерживает смех так сильно, что ее щеки краснеют.

– О, детка, ты такая сексуальная. Позволь мне сделать тебе «мокрого Уилли» 12 , – говорю я только для ее ушей, пока мы поднимаемся по винтовой лестнице во внутренний дворик. – За деньги класс не купишь, это точно.

– Тот темноволосый парень с родинкой на щеке?

– Дональд? Тот парень из технической фирмы?

– Да! – Элли протягивает мне записку. – Он сунул это мне в руку.

– У тебя самые сексуальные большие пальцы… – Я останавливаюсь на верхней площадке и ухмыляюсь. – Серьезно?

– Продолжай читать.

– … Нравятся анальные игры? Позвони мне . – Я запрокидываю голову назад, смеясь. – Богатые – кучка извращенных ублюдков.

Она забирает записку обратно.

– Ты даже не представляешь. Какие истории я могла бы рассказать.

– Ты могла бы написать книгу, – говорю я, открывая дверь во внутренний дворик. – Подожди, ты оставишь записку себе? – Моя улыбка настолько широка, что мне становится больно. – Ты собираешься позвонить ему, не так ли? Собираешься пощекотать его задницу своими большими пальцами?

– Если цена будет подходящей.

Мы оба разражаемся звонким смехом, привлекая внимание всех вокруг.

Хадсон

Стоя на вершине «Марко» с видом на Центральный парк и Верхний Вест-Сайд, я скучаю по пустынным пейзажам Седоны. Нью-Йорк шумный и оживленный город, что обычно позволяет легко двигаться изо дня в день, не сбавляя темпа и не оставаясь наедине со своими мыслями. Город больше не производит такого эффекта. Если бы только я мог снова погрузиться в хаос и оставить все мысли о мире, тишине и Лиллиан позади.

Я принял приглашение на сегодняшнюю вечеринку, только потому что знал, что Август будет здесь. У меня получилось застать его одного достаточно надолго, чтобы выступить в защиту Лиллиан и аргументировать ее повторный прием на работу со всех возможных сторон. Но чем больше настаивал, тем больше тот сопротивлялся. Он называл ее присутствие раком. Сказал, что она искалечила отдел Хейса, а теперь работает надо мной. Как будто проблема в Лиллиан, а не в самовлюбленности и неутолимом стремлении Августа к власти?

Даже сейчас, наблюдая за Августом в окружении других богатых, влиятельных мужчин, когда все они тешат свое эго в теоретическом коллективном онанизме, я задаюсь вопросом, как, черт возьми, я здесь оказался. Об этой жизни всегда мечтал? Лиллиан спросила меня в Седоне, что бы я делал, если бы не работал в «Норт Индастриз», и не смог придумать ни одной вещи. Ни одной чертовой вещи. В какой момент я отдал всю свою жизнь ради человека, который никогда не смотрел на меня как на нечто большее, чем продолжение себя? Ответ прост. Моя жизнь никогда не была моей с самого начала.

– Привет, незнакомец.

Я поворачиваюсь и вижу, как Хиллари, красивая блондинка, которая зарабатывает на жизнь, обслуживая подобную публику, подходит к перилам рядом со мной. Ее темные глаза сияют от искреннего счастья видеть меня.

– Привет. – Я ухмыляюсь и приветствую ее поцелуем в щеку. – Выглядишь потрясающе, как всегда.

Хилари высокая, с длинными ногами, округлыми бедрами и широкой улыбкой. Она несколько раз работала с Хейсом, но в основном я вижу ее на таких встречах с доктором Марвином Луисом, владельцем крупнейшего кабинета косметической хирургии в Нью-Йорке.

– Спасибо. – Она наклоняется немного ближе. – Но я бы все отдала, чтобы оказаться сейчас в своих трениках и шлепанцах.

По крайней мере, я не единственный, кто мечтает оказаться в другом месте.

– Когда увидела тебя издалека, то подумала, что ты Хейс.

Я внутренне вздыхаю.

– Что меня выдало?

Она ухмыляется.

– Не хмурый вид.

– Ах… да. – Я хихикаю. – Думаю, это всегда выдает меня.

– Боже, все это так скучно. – Она смотрит на парк, и я присоединяюсь к ней. Хиллари толкает меня в бок. – По крайней мере, мне платят за то, что я здесь. А у тебя какое оправдание?

Посмотрев на далекие городские огни, я признаюсь.

– Полагаю, мне тоже платят за то, что я здесь. – Когда в последний раз я делал что-то, потому что хотел, а не потому что чувствовал себя обязанным?

– Значит, слушая, как другие мужчины хвастаются своими завоеваниями и успехами, у тебя не встает, как у остальных?

Я издаю лающий смешок.

– Ни капельки.

Мы говорим о текущих событиях и спорте, и я понимаю, почему такие женщины, как Хиллари, зарабатывают такие деньги, какие зарабатывают. Она имеет степень магистра, говорит на трех языках и является прекрасным собеседником. Впервые за сегодняшний вечер я не чувствую, что мне скучно до слез.

Как раз когда думаю, что это будет кульминацией моего вечера, я слышу смех с другого конца террасы. Заразительный смех, который задевает знакомые струнки. Мышцы моего живота напрягаются, и покалывание наполняет мою кровь.

Я следую взглядом за звуком и натыкаюсь на пару поразительных голубых глаз.

Лиллиан.

Как будто я позвал ее по имени, девушка смотрит прямо на меня. И наблюдаю, как ее удивление переходит в настороженность, а затем в безразличие. На ее безучастном лице мелькает раздражение, когда она замечает женщину, стоящую рядом со мной. Сердце замирает в груди, когда девушка движется ко мне. У меня есть смутное ощущение, что она привлекает внимание всех присутствующих на террасе, но я не могу оторвать от нее взгляд, чтобы проверить. Только когда оказывается прямо передо мной, я понимаю, что Лиллиан не одна. Она здесь с Элли.

За то время, что ей требуется, чтобы поздороваться, я уже сделал выводы. В отсутствии работы, она решила снова попробовать себя в эскорте. А это значит, что она здесь с кем-то другим, с кем-то, кто заплатил за ее компанию, возможно, даже за доступ к ее телу.

Из того, что я знаю о Лиллиан, все это приводит меня в полное замешательство. И иррациональную ярость.

– Ты быстро пошла дальше. – Язвительность в моем голосе заставляет ее нахмуриться.

Ее взгляд устремляется на Хиллари, затем обратно на меня, выражение ее лица самодовольное, поскольку она делает свои собственные выводы.

– Наконец-то нашла работу, где меня уважают и ценят за мой творческий потенциал.

Кровь превращается в жидкий огонь в моих венах. Мысль о том, что один из этих мудаков будет у нее между ног, глотая ее сладострастные стоны и удерживая ее тело, пока она дрожит от освобождения, вызывает у меня желание что-нибудь сломать. Предпочтительно руки того, с кем она здесь.

Лиллиан выглядит чертовски красиво. Сексуальные изгибы, обтянутые облегающим платьем, выставленные напоказ стройные ноги, и все эти великолепные светлые волосы, обрамляющие большие глаза, и пара губ, которые мне так хочется поцеловать.

– Определенно выглядишь соответствующе, – замечаю я, медленно осматривая ее от ног до лица.

Она переводит взгляд с меня на Хиллари и обратно. В ее глазах мелькает боль, а затем они становятся холодными и жесткими. Девушка ухмыляется.

– Как и вы, мистер Норт.

Ее намек, объединяющий меня с такими, как Хейс и Август, разрушает последний контроль над собой. Я сжимаю руки в кулаки, чтобы не схватить ее и не оттащить в сторону.

– Если вы нас извините, – говорю Хиллари и Элли, не сводя глаз с Лиллиан. – Я бы хотел поговорить с Лиллиан наедине.

– Все в порядке, – говорит Лиллиан Элли, которая неохотно уходит, что только еще больше выводит меня из себя. Неужели она думает, что со мной та не в безопасности?

– Элли, давай выпьем, – говорит Хиллари, и, наконец, мы с Лиллиан остаемся одни на краю вечеринки.

Я подхожу ближе, возвышаясь над ней, и Лиллиан отступает на несколько шагов назад, чтобы увеличить расстояние между нами и любопытными ушами.

– Теперь ты продаешь свое тело, да?

Она вызывающе поднимает подбородок.

– Это не твое дело.

Я сжимаю зубы, чтобы не закричать, что это, черт возьми, мое дело. Но она права. То, что та делает, не мое гребаное дело. Так почему же тогда я чувствую себя преданным?

– Я надрывал задницу, пытаясь вернуть тебе работу, – говорю сквозь стиснутые зубы.

– Да? Так вот чем ты занимался сегодня вечером? Надрывал задницу, чтобы помочь мне? – Девушка сжимает челюсть. – А та шикарная женщина, к которой ты прижимался – начальник отдела кадров?

Я вздрагиваю от такого намека.

– Не говори глупостей. Ты даже не представляешь, на что я пошел ради тебя.

Она пожимает плечами.

– Не беспокойтесь. – Опять этот вздернутый подбородок. – Я двигаюсь дальше.

– Да? – Мои губы изгибаются, обнажая зубы. – И ты счастлива пополнить свой банковский счет деньгами от траха, не так ли?

Выражение ее лица такое свирепое, она наклоняется вперед, находясь в нескольких сантиметрах от меня.

– Как ты смеешь судить меня. Ты ничего обо мне не знаешь!

Я хватаю ее за бедро и рывком прижимаю ее тело к своему. Когда зарываюсь лицом в ее шею, она ахает.

– Я знаю, каковы твои губы на вкус. И все еще чувствую твой сосок на своем языке. И знаю, какие пьянящие звуки ты издаешь, когда кончаешь.

Лиллиан отталкивает меня.

– Ты отвратителен! – Ее лицо раскраснелось, пульс бешено колотится в горле, а учащенное дыхание отдается в ребрах.

– Но ведь это то, чего ты хочешь, верно? Хочешь, чтобы я был в той же коробке, в которую ты поместила всю мою семью. Потому что, пока ты держишь меня в этой коробке, предполагая, что я худший из мужчин, тогда, возможно, у тебя есть шанс не попасть в мою постель.

– Ты действительно такой же, как они. – Лиллиан прищуривает глаза до щелочек. – Истинный Норт, во всех отношениях. – Она поворачивается так быстро, что я остаюсь с открытым ртом в поисках правильного ответа, но ничего не приходит.

Девушка проталкивается сквозь толпу и распахивает дверь с такой силой, что та с треском ударяется о стену.

Дюжина пар глаз устремлены на меня, и мне некуда спрятаться. Как бы мне этого ни хотелось, не стану ее преследовать. Мои руки трясутся, пульс неровный. Я не в лучшем расположении духа для разговора. Мне хочется крепко поцеловать ее и показать ей, насколько она ошибается. Удовлетворить ее языком и заклеймить зубами. Хочется дразнить ее, пока она не начнет умолять меня сделать ее своей. Только моей.

– Она – фейерверк.

Я смотрю на Трэвиса Эверфилда, сына нефтяного магната, когда он встает рядом со мной. Его взгляд перемещается от двери, через которую только что выбежала Лиллиан. Трэвис – прирожденный миллиардер, которому не пришлось работать ни дня в своей жизни. Он тусуется с Хейсом и, откровенно говоря, ведет себя так же, как он.

– Да. – Я изо всех сил стараюсь разжать челюсть. – Она такая. – И это одна из тех вещей, которые мне в ней нравятся.

Он потягивает свой напиток, который представляет собой что-то прозрачное со льдом, с оливкой.