Текст книги "Дом с привидениями (ЛП)"

Автор книги: Дж. А. Конрат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Том вспомнил, как был уверен, что кто-то наблюдал за ним, когда он сидел за столом Роя, но в действительности в комнате никого не было.

– Вы когда-нибудь сталкивались с демоном, мистер Пэнг?

– Нет, не сталкивался, – ответил азиат, сидевший рядом с Аабиром. У него были широкие плечи, компактная фигура и узенькие усики на верхней губе. – Это потому, что демонов, как и призраков и полтергейста, не существует.

– Юджин Панг руководит компанией, которая специализируется на развенчании мифов паранормальной активности.

– Наука не смогла доказать существование мира духов.

– Наука также не смогла доказать, что его не существует, – возразила Аабир.

– Не наука должна опровергать дикие утверждения. Это дело того, кто делает дикие утверждения – предоставить доказательства этого. Если я говорю, что у меня в рюкзаке лепрекон, бремя доказывания лежит на мне.

– И вы никогда не сталкивались с тем, что не можете объяснить?

– Конечно, сталкивался. Но невозможность объяснить явление не означает, что его следует автоматически приписывать миру духов. Две недели назад я использовал свой измеритель ЭМП в доме одного клиента...

– Извините меня, – сказал Том. – Я уже второй раз слышу эту аббревиатуру. Что такое ЭМП?

Охотник за привидениями закатил глаза.

– Он проверяет электромагнитные поля. Предположительно, ЭМП нарушается из-за сверхъестественной активности. Это один из многих инструментов, используемых для измерения условий, которые мы не можем увидеть, брат. Я использовал прибор, и он продолжал скакать. Мы отключили электроприборы, сотовые телефоны, блоки предохранителей, кондиционер. Мы даже отключили основное питание через рубильник. Но он все равно продолжал скакать.

– И вы говорите, что это был не дух? – спросила Аабир.

– Это был не дух. В десяти милях^[40] оттуда была гроза. Мое оборудование настолько чувствительно, что улавливало удары молний.

– Мистер Пэнг утверждает, что никогда не чувствовал страха, занимаясь паранормальными исследованиями, – сказал Форенци, вежливо улыбаясь. – Посмотрим, изменит ли Дом Батлера его мнение.

Пэнг скрестил руки на груди.

– Если призраки действительно существуют, и они здесь, я их найду.

– И еще один из участников эксперимента, – сказал Форенци, – возможно, единственный человек в мире, более скептичный, чем мистер Пэнг, автор бестселлеров Корнелиус Веллингтон.

Корнелиусу Веллингтону было около пятидесяти лет, на нем был свитер, очки и седеющая борода в стиле Ван Дейка.

– Рад со всеми вами познакомиться, – буркнул Веллингтон. Его произношение и голос был похож голос и говор Джона Леннона. – Я с нетерпением жду начала шоу, доктор Форенци. Я уверен, что вы приготовили для нас нечто интересное.

Форенци усмехнулся.

– Мистер Веллингтон известен своими книгами, в которых он опровергает сверхъестественное. Из-за своей уверенности в том, что духов не существует, он убежден, что я превратил Дом Батлера в нечто сродни особняку с привидениями в Диснейленде. Аниматронные призраки и люди в масках, выпрыгивающие с криками "Бу!".

– Я очень надеюсь на это, доктор. Это будет гораздо интереснее, чем сидеть и ждать, пока призраки выйдут на связь.

Раздался громкий стук в парадные двери, и все повернулись посмотреть, как один из охранников открывает их, провожая еще троих человек, двух женщин и мужчину.

– А вот и остальные члены нашей группы прибыли. – Доктор Форенци улыбнулся так широко, что Том смог разглядеть его коренные зубы. – И вот все начинается.

Глава 23

Мэл

Мэл поморщился от вида стейка на тарелке перед ним. Он выглядел и пах просто божественно.

Но попробуйте разрезать филе миньон одной рукой!

Огромный банкетный стол, за которым все сидели, был одним из оригинальных предметов обстановки, по словам доктора Форенци, который занимал место во главе стола. Он рассказывал истории о различных привидениях, которые, как говорят, преследуют Дом Батлера. Среди них были:

Блэкджек Риди, одноглазый надсмотрщик за рабами, который бродил по коридорам с кнутом.

Стерджис Батлер, который был обуглен до костей и пах горелой свининой.

Джебедия Батлер, который переходил из комнаты в комнату в луже собственной крови, которая постоянно вытекала из его освежеванной туши.

Эл Джаспер, раб с четырьмя руками, который таскал за собой мачете. Свое приближение он оповещал звуком волочения по полу своего длинного лезвия.

Хихикающий демон в маске, который уродовал себя, чтобы нагнать страх на тех, кто с ним столкнулся.

Колтон Батлер, несущий свою сумку с жуткими хирургическими инструментами, все еще пытающийся проводить свои безумные эксперименты над живыми.

Мэл Слушал эту чушь вполуха. После ужасного случая в аэропорту его настроение немного улучшилось, в основном благодаря неуемной личности Мони Дрейпер. Она безостановочно болтала на несвязанные темы – то, что Мэл называл словестным поносом, но была настолько жизнерадостной и бестактной, что это было похоже на выступление комика.

Но безудержная беззаботность Мони испарилась, как только они вошли в Дом Батлера. Каким бы приятным хозяином ни пытался быть доктор Форенци, в воздухе витало очень реальное и очень плохое ощущение угрозы, словно одеяло, давящее на всех. Мэл нервничал, доходя до паранойи. Он также был голоден, и, глядя на лежащий перед ним кусок мяса, еще и подавлен.

Мгновение спустя на его тарелке появился стейк, уже порезанный на куски. Он взглянул на Деб, сидевшую рядом с ним, она деловито резала стейк, который забрала с его тарелки.

– Прекрасная идея, доктор, – сказал Веллингтон, вытирая губы льняной салфеткой. – Теперь, когда мы увидим одного из ваших актеров, хромающего по коридорам с сумкой скальпелей, мы должны ужаснуться? Сила внушения делает нас более восприимчивыми к странным явлениям и более восприимчивыми к их принятию.

– Действительно, это был бы правильный способ проведения исследования страха, – признал Форенци. – Но все, что я могу вам дать, это мое слово, что я не нанимал никаких актеров, чтобы попытаться напугать вас.

– Что именно мы должны сделать, чтобы получить наш миллион баксов? – спросила Мони с полным ртом печеного картофеля.

– Все просто. После ужина мой помощник доктор Мэдисон возьмет образец вашей крови и проведет краткий осмотр, чтобы убедиться в вашем общем состоянии здоровья. Затем, завтра, по окончании эксперимента будет взят еще один образец вашей крови. – Форенци подмигнул. – Если вы выживете, конечно. Именно поэтому я попросил всех вас подписать отказ от ответственности.

– Вы уже проводили этот эксперимент? – спросил Том, полицейский.

– Не совсем таким образом. Но у нас уже были испытуемые.

– И что с ними случилось? – продолжал Том.

Доктор рассмеялся.

– Естественно, они все умерли от испуга.

За столом раздалось несколько нервных возгласов, но полицейский сохранял невозмутимость

– Позвольте мне отвлечься, чтобы объяснить суть моих исследований и почему каждый из вас так важен. – Форенци отодвинул стул и встал, разводя руками. – Дамы и господа, мы все здесь сегодня собрались как самосознающие, разумные существа. Возможно, некоторые из вас верят в загробную жизнь, духов, души, Бога и дьявола. Возможно, некоторые из вас считают все это, выражаясь словами мистера Веллингтона, чушью.

Мэл еще не слышал, чтобы писатель использовал это слово, но судя по темпераменту Веллингтона, оно вполне могло быть в его лексиконе.

– Но что заставляет нас верить в то, во что мы верим? Наши различия действительно ничтожны по сравнению с нашим сходством. Мы все сделаны из одного и того же материала. Мы все на 99,9% идентичны, генетически. Я прав, доктор Белджам?

– Да, да, да, пока что вы правы.

– Доктор, если вы не возражаете, не могли бы вы предоставить группе изученное вами определение жизни?

– Жизнь? Ну, все живые существа, чтобы считаться живыми, должны соответствовать определенным критериям. Эти критерии варьируются в зависимости от ученого. Но я бы определил жизнь как структуру, которая может размножаться, дышать, создавать энергию для себя и реагировать на изменения окружающей среды. Кроме того, жизнь может прекратиться.

– По этому определению, огонь – это живое существо, – сказал Форенци.

– Огонь – это химический процесс, известный как горение.

– Но разве жизнь также не является химическим процессом?

– Ну, да. – Белджам несколько раз кивнул. – Это, конечно, безусловно, так.

– Мы все состоим из химических веществ. – Форенци развел руками, указывая на всех сидящих за столом. – Химические реакции позволяют нам метаболизировать пищу и кислород, а также выводить отходы. Они отвечают за деление клеток. Старение. Сами мысли, которые у нас в голове. Эмоции. Доктор Белджам, вы можете объяснить химию эмоций?

– Ну, в ответ на стимул, или в некоторых случаях из-за проблем с лимбической системой, наше тело выделяет нейротрансмиттеры и гормоны, которые диктуют нам, как мы относимся к определенным вещам. Когда мы смотрим грустный фильм, мы плачем. Когда мы встречаем кого-то, кто нам нравится, мы привязываемся. Это химические вещества, которые мы производим сами и которые выработались у нас, чтобы помочь нам адаптироваться к различным ситуациям.

– Мгновенная привязанность матери к своему ребенку, когда он рождается, не объясняется любовью, – сказал Форенци, сосредоточившись на Саре. – По крайней мере, не только любовью. Это происходит потому, что во время родов организм матери наполняется окситоцином. Это не только запускает лактацию, но и вызывает невероятно сильную эмоцию материнской любви. Что приводит нас к страху.

Форенци раздвинул ладони, как проповедник, обращающийся к прихожанам.

– Друзья мои, я выделил нейротрансмиттер, который активирует реакцию страха. А это значит, что очень скоро я открою способ контролировать страх.

Мэл, который с жадностью поглощал стейк, нарезанный для него женой, оторвался от пищи и с новым интересом взглянул на доктора.

– Вы можете вылечить страх? – спросил он.

– Я очень близок к этому, мистер Дайтер. Страх зарождается в миндалине, которая расположена в медиальной височной доле мозга. Когда вы пугаетесь, она выделяет гормоны и нейротрансмиттеры, которые стимулируют реакцию страха. Вам известны его симптомы. Паранойя. Учащенное сердцебиение. Сухость во рту. Потливость. Одышка. Легкое головокружение. Чувство безнадежности. Поскольку многие из вас пережили ужасные события, химия вашего мозга физически изменилась. Вот почему вы продолжаете постоянно бояться. Ваш разум все еще думает, что он в опасности, и продолжает накачивать ваше тело химическими веществами.

– Итак, вы собираетесь проверить нашу кровь на наличие этих химических веществ, – сказал доктор Белджам, – затем напугать нас и снова проверить нашу кровь. А потом, как я понимаю, вы попытаетесь как-то блокировать страх?

– Всему свое время, доктор. Всему свое время.

– Так почему же мы с мистером Веллингтоном здесь? – спросил Пэнг.

– Каждый хороший эксперимент нуждается в контроле, – сказал Форенци. – Ваш скептицизм обеспечит базовый уровень метусамина.

– Метусамин? – спросил Белджам. – Метус по-латыни означает страх. Значит, метусамин...

– Метусамин – это выделенный мной нейротрансмиттер, который отвечает за реакцию страха. Верно, доктор Белджам. И я синтезирую белок-транспортер...

– Который прекратит действие метусамина! – взволнованно выкрикнул Белджам. – Как близко вы подошли к синтезу?

– Мне удалось вызвать бесстрашие у примата, панамской ночной обезьяны.

– Для меня будет честью просмотреть данные ваших исследований.

– Со временем, доктор.

– Вы испробуете на нас свое открытие? – спросил Мэл. Жизнь без страха была слишком ценным подарком, чтобы поверить в это. Возможность снова спать спокойно, жить без постоянной паранойи. Такой препарат был бы просто чудом.

– Очень скоро. И ваше присутствие здесь, мистер Дайтер, поможет ускорить этот процесс.

Деб коснулась его руки. Он посмотрел на жену и увидел, что у нее слезы на глазах. А потом понял, что и у него тоже.

– Итак, давайте закончим трапезу, – сказал доктор Форенци, поднимая бокал с вином, – а затем начнем процесс запугивания вас, моих гостей, до смерти.

Все подняли бокалы. Они все были взволнованными, кроме полицейского, выражение лица которого оставалось нейтральным. Мэл наклонился к своей жене:

– Может быть, ты была права, дорогая. Может быть, эта поездка станет ответом на наши молитвы.

– Я люблю тебя, Мэл.

– Я тоже тебя люблю.

Они быстро поцеловались, и Мэл вернулся к своему стейку. Полицейский, Том, посмотрел на него, и его спокойное выражение лица сменилось чем-то другим.

Беспокойство.

Неужели Том знал что-то, чего не знали остальные?

Облегчение Мэла испарилось, и беспокойство вернулось.

После ужина он встретится с детективом, и попытается выяснить, что того так тревожит.

Может быть, все действительно было так, как казалось – миллион долларов и лекарство.

Но, может быть, Форенци просто разыгрывал их всех.

И они все здесь, как откормленные индейки перед обедом в День благодарения.

Глава 24

Фрэнк

Доктор Фрэнк Белджам поднимался с Сарой на второй этаж и удивлялся тому, как круто меняется жизнь.

Еще несколько дней назад он ненавидел свою работу и свою жизнь. Он был одинок, подавлен и жил в постоянном страхе.

Теперь же он находился рядом с прекрасной женщиной и впервые осмелился подумать о будущем.

Белджам не был склонен к мечтательности. Другие сочли бы его фаталистом, но для Белджама это означало реализм, который действительно означал, насколько все плохо. Но здесь, в Доме Батлера, он предавался мини-фантазиям, в которых у него, Сары и Джека был где-то дом. Они играли в игру "Монополия", которую он любил в детстве. Он видел, свою новую семью, смеющуюся вместе с ним, а от пирога, остывающего на подоконнике, исходил аромат печеных яблок. Они с Сарой приняли препарат – метусамин – созданный Форенци, и ни один из них больше не боялся. Жизнь была не тем, что можно терпеть. Жизнь – это то, что ценится.

Конечно, нелепое представление своего будущего. Но сама мысль об этом радовала его, и он прижимал ее к себе, как спасательный круг.

– Вот ваша комната.

Белджам вынырнул из задумчивости и увидел, что один из мужчин в костюмах открыл перед ним дверь.

– Ваш – по соседству, – сказал мужчина Саре. Она застенчиво улыбнулась Фрэнку и прошла за провожатым несколько метров по коридору.

– Скоро увидимся, Фрэнк, – сказала Сара.

Фрэнк кивнул и смотрел, как она исчезает в дверях. Он зашел в свою комнату, закрыл за собой дверь и осмотрелся.

Кровать, старая мебель, занавески с паутиной – все это было похоже на замок Дракулы. Ванной комнаты не было.

Белджам нашел свой чемодан рядом с комодом. Он подумал о том, чтобы переодеться в свежую рубашку, но решил, что та будет мятой, а он не взял с собой дорожный утюг.

Может быть, он мог бы спросить у Сары, есть ли у нее такой. Может быть, это будет хорошим поводом пойти к ней в комнату, потому что, хотя они расстались меньше чем минуту назад, он уже скучал по ней.

Фрэнк вернулся к двери и открыл ее...

...Сара уже стояла там.

– Я хотела сделать это на случай, если у нас не будет возможности позже, – сказала она.

И тут руки Сары обвились вокруг шеи Фрэнка, а ее губы прижались к его губам.

Белджам был так удивлен, что не мог пошевелиться. Он просто стоял, не зная, куда деть руки и как двигать ртом. Он так давно не целовал женщину, что забыл, как это делается.

Поймет ли она, насколько он плох в этом?

Не воняет ли у него изо рта?

Что, если он у него сильное слюноотделение? Или если они столкнутся зубами?

Что он должен сказать, когда поцелуй закончится?

Но сомнения Фрэнка стали быстро исчезать по мере того, как он погружался в ощущения. Сара была нежной, настойчивой, она прижималась своим телом к его телу, и когда он коснулся ее талии, женщина вздохнула, а когда его язык коснулся ее языка, это было похоже на удар током, заставив Фрэнка застонать.

Наконец она разорвала поцелуй и посмотрела на него, ее зрачки были просто огромными, а на щеках появился легкий румянец, и Белджаму пришлось протянуть руку и провести пальцем по ее шее, просто чтобы доказать себе, что она настоящая.

– Ты мне нравишься, Фрэнк.

– Ты мне тоже нравишься.

Она поцеловала его еще раз – просто чмокнула в щеку – и ушла, вернувшись в свою комнату, оставив Фрэнка размышлять о том, что, возможно, его нелепая маленькая мечта была не такой уж нелепой, в конце концов.

Глава 25

Сара

Сара пожевала нижнюю губу, натягивая свитер через голову.

Она все еще чувствовала вкус Фрэнка.

В прошлом Сара никогда бы не поступила так дерзко. Поцелуй был интимным актом, а в последнее время все, с чем она была близка – это бутылка спиртного. Но никогда прежде она не чувствовала такой непосредственной близости. Отчасти это было связано с тем очевидным фактом, что он был таким приятным парнем. Но все было гораздо глубже. То, что она сблизилась с Фрэнком, давало ей надежду.

А ей нужна была надежда в жизни.

Жизнь без Джека была постоянным напоминанием о том, какая она неудачница. Как мать. Как человек. Алкоголь усиливал это чувство, но и без спиртного ужасы Рок-Айленда продолжали преследовать ее.

Хотя было бы удивительно принять таблетку и не видеть кошмаров и не чувствовать панических атак, Сара относилась к этому гораздо более скептически, чем остальные. Ей не нравился доктор Форенци. Его постоянные упоминания о младенцах и детях были похожи не столько на заверения, сколько на нападки. Этот дом Саре тоже не нравился. Несмотря на то, что местоположение было совершенно иным, от него исходила та же атмосфера, что и от Рок-Айленда. Здесь происходило что-то плохое, и ей не терпелось убраться отсюда.

Это была еще одна причина, по которой она пошла в комнату Фрэнка. Да, он показался ей привлекательным, и да, он дал ей надежду. Но самым важным было то, что она чувствовала, находясь рядом с ним. Когда Сара была рядом с Фрэнком, она больше не чувствовала страха.

Поэтому она бросилась к нему, желание, чтобы он поцеловал ее в ответ, было сильнее страха того, что он отвергнет ее.

И он поцеловал ее в ответ.

И у него это неплохо получалось.

Она задрожала, вспомнив его руки на своей спине, а затем повернулась к зеркалу на комоде, чтобы снова причесаться.

И тут Сара заметила что-то в зеркале. Что-то позади себя.

Кресло-качалка в углу комнаты.

Хрупкое на вид, из старого дерева, такое темное, что почти черное.

Неужели оно только что качнулось?

Сара уставилась на свое отражение.

Кресло оставалось неподвижным.

Мне мерещится.

Сара вернулась к расчесыванию челки, жалея, что не взяла с собой гель. Отражение в зеркале явно давало понять, что ей не мешало бы подкраситься. Немного блеска для губ и подводка для глаз...

Кресло-качалка качнулось.

Сара смотрела, затаив дыхание, как оно качнулось вперед, задержалось на мгновение, а затем откинулось назад.

Как будто кто-то сидел в нем.

Сара знала, что ей нужно повернуться, чтобы посмотреть прямо на него. Но каждый мускул ее тела был скован страхом.

Что это было за чудовище, которое не отбрасывало отражение? Вампир? Были ли другие, которые не отражались в зеркалах?

Если я повернусь и проверю, увижу ли я в кресле какое-то отвратительное существо, ухмыляющееся мне?

Призрака?

Полтергейста?

Демона?

Кресло снова покачнулось и заскрипело.

Повернись и посмотри.

Просто сделай это.

Сара закрыла глаза и усилием воли повернулась на пятках лицом к креслу.

Теперь открой глаза.

Но она была слишком напугана.

Сделай это!

Открой глаза!

Сара посмотрела.

Кресло был пустым.

Глава 26

Том

После ужина один из охранников провел Тома в его комнату, и она оказалась одновременно роскошной и жуткой, как Том и ожидал.

Кровать была с большим балдахином и покрывалом из мятого бархата. Комод был громоздкий, в стиле эпохи Возрождения, с соответствующим бюро. В комнате была железная дровяная печь, восточный ковер на деревянном полу, письменный стол, а на стенах висели портреты, в которых Том узнал Колтона и Джебедию Батлеров. Свет был тусклым, благодаря старинной лампе с лампочкой малой мощности и очень большим абажуром с кистями. По всей комнате стояли свечи, но все они были незажженными.

Единственное окно в комнате выходило на запад, и Том смотрел на волнистые поля рогоза. Небо стало темнее и приобрело красноватый оттенок. Он проверил задвижку окна, но она, как и створка, была густо закрашена.

Том положил чемодан на кровать и открыл его. Сначала он проверил свой пистолет, СИГ Саур 9 мм, и вставил полную обойму. Он убрал его в кобуру, надел ее, а затем проверил свою сумку. Внутри было еще три обоймы по пятнадцать патронов в каждой, двадцать неоновых палочек, тактический фонарик, зажигалка Зиппо, армейский нож, наручники и нож-бабочка "Магнус" с ножнами.

Он пристегнул ножны "Мангуса" к лодыжке и как раз собирал аптечку, когда кто-то постучал в дверь.

– Войдите, – сказал Том, стоя лицом к дверному проему.

Это была Мони Дрейпер.

– Есть минутка?

– Конечно.

Она вошла, и Том восхитился ее смелостью. Особенно после того, что ей пришлось пережить. Том знал Мони по делу о серийном убийце по имени Лютер Кайт. Он связал ее и пытал старинным медицинским прибором, называемым искусственной пиявкой. Его использовали врачи в 1800-х годах для кровопускания, когда считалось, что плохая кровь вызывает болезни, а кровопускание лечит людей.

Том уже сталкивался с Кайтом в прошлом и провел о нем много исследований. У Мони осталось более двухсот шрамов на теле после встречи с Кайтом. Ее нашли почти мертвой, но она каким-то образом ожила. И, судя по ее общему настрою, продолжила жить дальше.

У Тома была своя доля кошмаров, в основном из-за того, что произошло в особняке сенатора Стэнга в Спрингфилде. Но он никогда не был в полной власти маньяка, которого возбуждало причинение боли. Он не знал, смог бы пережить то, что пережила Мони, и остаться таким жизнерадостным. И надеялся, что ему никогда не придется это узнать.

– Ты чувствуешь запах дерьма? – спросила Мони.

– Если что-то кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, это обычно так и есть.

– Можно остаться с тобой?

– Прости?

– Они попытаются нас напугать. Может быть, угроза и не будет реальной. А может и будет. В любом случае, я хочу быть с самым сильным парнем здесь, а это ты.

Том кивнул.

– Мы можем... – лукаво улыбнулась Мони, – заключить сделку, если хочешь. Я могу помочь тебе... расслабиться.

Когда Кайт сделал это с ней, Мони была проституткой. Видимо, нападение не отпугнуло ее от этой профессии.

– Очень мило с твоей стороны, но не нужно.

– Это из-за шрамов?

– Это потому, что у меня серьезные отношения.

Мони стянула рубашку, обнажив декольте со шрамами.

– Значит, это не вызывает у тебя отвращения?

Она слегка покачивалась. Том ничего не ответил. Мони продолжала позировать еще пять секунд, а затем спросила:

– Так тебе противно или нет?

– Я все еще решаю, – сказал Том. – Дай мне минутку.

Мони хихикнула, подошла и дружески хлопнула Тома по плечу.

– Для свиньи^[41] ты ничего, ты знаешь об этом?

Том не обиделся на то, что она использовала обидное прозвище. Если уж на то пошло, это его позабавило.

– Спасибо. И я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, если что-то пойдет не так.

– Я тебе верю. Кто твоя подружка?

– Ее зовут Джоан. Она голливудский продюсер.

– Ее заинтересует история об отважной шлюхе, которая пережила несколько нападений маньяков, а потом стала миллионершей?

– Я спрошу у нее.

– Что это? –  Мони указала на завернутый пластиковый диск в наборе Тома.

– Прибор Болина. Для рассасывания ран в груди.

– Например, когда тебя ранят ножом в легкие?

– Или выстрелом.

Она продолжала указывать на предметы из аптечки.

– Я знаю, что это жгут, а это один из тех дыхательных аппаратов. Что в этой упаковке?

– Порошок для свертывания крови. Быстро останавливает кровотечение.

– Ты пришел подготовленным. Но могу поспорить, что у тебя нет такого.

Мони потянулась за сумочкой, потом остановилась.

– Откуда ты?

– Чикаго.

– Чикагская свинья не имеет юрисдикции в Южной Каролине?

– Верно.

Мони достала большой шприц и торжествующе подняла его вверх.

– Что это? – спросил Том, чувствуя, что он уже понял.

– Героин. Достаточно, чтобы сделать быку передозировку. Я не думала, что смогу пронести оружие через металлодетектор в аэропорту, поэтому взяла это, чтобы защитить себя.

– Вместо пистолета ты принесла смертельную дозу героина? – Том усмехнулся. – Ты не думаешь, что если бы тебя поймали с этим, у тебя были бы еще большие проблемы?

Брови Мони сморщились, а губы сжались.

– Когда ты так говоришь, мне уже не кажется это хорошей идеей.

– Я не помешал?

Они посмотрели на открытую дверь и увидели Мэла, спортивного обозревателя без руки.

– Чем больше, тем веселее, – сказала Мони, махнув ему рукой.

– Форенци хочет, чтобы мы встали в очередь на медосмотр, но я просто хотел поговорить с вами, детектив. Вы оба... заняты?

– Я просто показываю свинье мой героин, – сказала Мони.

Мэл нахмурился.

– Я мог бы вернуться...

– Чем я могу вам помочь, мистер Дайтер? – спросил Том.

– За ужином вы выглядели взволнованным из-за эксперимента Форенци. Казалось, что вы знаете что-то, чего не знают остальные.

И Мэл, и Мони уставились на Тома. Он думал, что делать, но, как ни странно, чувствовал себя спокойно рядом с ними, так же, как о чувствовал расположенность к Фрэнку и Саре.

В этот момент детектив решил, что выгода от того, что он им расскажет правду, перевешивает сохранение тайны.

– Мой напарник, Рой Льюис, приезжал сюда на прошлой неделе, предположительно, для участия в таком же эксперименте, на который подписались мы. Он так и не вернулся.

Том наблюдал, как хмурится Мэл.

– Черт.

– Ты выглядишь таким грустным, – сказала ему Мони. Она протянула шприц. – Хочешь немного взбодриться?

– Мони, – Том пытался сохранять спокойствие, – не могла бы ты убрать героин? И, Мэл, я не знаю, что случилось с Роем, так что я не могу пока кричать о том, чего не могу доказать. Может быть, намерения Форенци таковы, как он и рассказывает.

– Но ты в это не веришь, – Мэл перешел с детективом на "ты", рассказанное Томом здесь, сближало их, хотя они и так были в одной лодке.

– Нет. Не верю. – Том чувствовал себя так, словно говорил ребенку, что Санта-Клауса не существует.

Мони положила руку на плечо Мэла.

– Выше нос. Может быть, немного секса втроем со мной и твоей женой поможет тебе почувствовать себя лучше?

Мэл подавил смех.

Знаешь, наверное, да.

– Она любит цыпочек?

Он снова потерял вспыхнувшее веселье.

– Нет.

– Очень жаль. Ну, может, немного фиггинга отвлечет тебя от мыслей.

– Что такое фиггинг? – спросил Мэл.

– Это когда тебе в анус...

– Мэл? – Его жена, Деб, просунула голову в комнату. – Все в порядке?

– Он подавлен, – объяснила Мони, – поэтому я предложила ему секс втроем.

Том решил, что пришло время взять ситуацию под контроль.

– Я не знаю, как все это будет происходить сегодня вечером, но думаю, что нам всем нужно держаться вместе и присматривать друг за другом. Кто-нибудь принес оружие? – Он пристально посмотрел на Мони, которая размахивала рукой. – Оружие, кроме наркотиков?

– Я привез с собой 38-й калибр, – сказал Мэл.

– Патроны?

Мэл покачал головой.

– Только пять в барабане.

– Ты хорошо стреляешь?

– Так себе. Деб лучше.

Том достал свой СИГ, вынул магазин и оттянул затвор, чтобы убедиться, что ствол чист. Затем он быстро объяснил, как заряжать, как использовать предохранитель, и что такое отдача. Пока он показывал оружие, один из охранников в костюме постучал в дверную раму.

– Мы готовы вас принять.

Том забрал свой СИГ, спрятал его в кобуру и вышел вслед за остальными в коридор. Им отвели комнаты на втором этаже, расположенные по одну сторону коридора, вторая же сторона огораживалась богато украшенными деревянными перилами, выходящими в большой зал. Когда они направились к лестнице, то прошли мимо мраморной статуи купидона на постаменте. Том перевел взгляд на нее, а затем вернулся, чтобы рассмотреть поближе.

Во рту у крылатого ребенка были острые клыки.

Мони, которая стояла позади него, сказала:

– Не хотела бы я кормить грудью этого маленького ублюдка. И посмотри на крылья.

На первый взгляд они казались типичными крыльями херувима, покрытыми перьями. Но среди перьев торчали маленькие кинжалы.

– Доктор Мэдисон ждет.

Том повернулся и с удивлением увидел, что рядом с ним стоит еще один охранник в сером костюме. Всего он видел уже пятерых. Зачем Форенци понадобилось столько охранников? Чтобы защищать его от призраков? И как этому ублюдку удалось подкрасться к Тому? Как и остальные, этот охранник был высоким, мускулистым и в армейских ботинках. Но он не издал ни звука во время своего приближения.

– В каком подразделении вооруженных сил вы служили? – спросил Том.

Лицо мужчины оставалось непроницаемым, и он даже рта не раскрыл.

– Вы работаете на правительство или непосредственно на Форензи?

– Пожалуйста, проходите, – сказал охранник, проигнорировав предыдущие вопросы.

Том пожал плечами и последовал за Мони и остальными вниз по лестнице, через большую комнату в коридор, увешанный унылыми картинами, изображающими жизнь на плантации. Они выглядели старыми, краска облупилась, и на них была десятилетняя пыль. Рабы в поле, собирающие табак. Блэкджек Риди верхом на лошади, с кнутом в руке. Бесконечное поле рогоза, уходящее к горизонту. Все остановились возле закрытой двери, и Том решил, что она ведет в смотровую комнату. Но быстро сообразил, что группа столпилась вокруг картины, на которой был изображен Дом Батлера.

Картина была массивной, около метра в высоту и вдвое больше в ширину, в богато украшенной раме, защищенной неотражающим стеклом. На картине был изображен дом в 1800-х годах, когда он был еще новым, а поля были засажены хлопком. Том не понимал их интереса, пока Фрэнк не указал на фигуру в одном из окон.

Это была женщина, ее волосы были убраны назад, на лице задумчивое выражение. Том прищурился, а затем повернулся к Саре, лицо которой стало пепельным.

Женщина на картине была похожа на нее.

Том подошел ближе, проверяя фигуры в других окнах.

На втором этаже он увидел лицо Фрэнка, проглядывающее между полузакрытыми ставнями.

Деб, открывающая входную дверь в дом. Мэл в тени позади нее.

Лицо Мони с ее шрамами.

Веллингтон на хлопковом поле с косой.

Два человека в лошадиной упряжке подъезжают к дому. Пэнг и Аабир.

Том искал себя, затаив дыхание.

– Ты здесь, – сказал Белджам, указывая на сторону дома.

Том не понимал, что он видит. Это определенно было его лицо, лежащее боком на земле, но его тело было скрыто зарослями кустарника.

– И вот здесь, – продолжал Белджам, двигая пальцем.

И тут Том понял.

Его тело не было в кустах. Он сидел напротив дома, держа нож, его рубашка была залита кровью.