Текст книги "Erratum (Ошибка) - 2 (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Могу, – кивнула незнакомка, и глаза ее пристально и вовсе не по-девичьи посмотрели на Самаэля.

– Ты знаешь, кто я? – уточнил он, чтобы ей не вздумалось выкидывать никакие глупости.

– О да, я знаю, – отозвалась она, – отлично знаю многих из вас. Но никогда не знала себя, и это было самым страшным проклятием. Ты хочешь знать, почему я не собираю чертовы ягоды? – глаза ее сверкнули, и Самаэль напрягся. – Они отравили всю мою жизнь, они лишили меня личности, заставив сменять одну личину другой в бесконечном потоке, пытаясь связать себя хоть с чем-то, хоть с кем-то, и все было бесполезно. Краткий миг забытья дарили лишь эти проклятые ягоды, – девушка с силой ударила по растущему рядом кусту, из-за чего несколько ягод сорвалось и побежало по земле. Она перевела дыхание, успокаиваясь и беря себя в руки. – Больше они мне не нужны. Я больше не их раба. Я снова обрела себя, и никогда не войду в слои и не буду жрать эту гадость, – она наступила на одну из ягод и с тщанием раздавила ее в подтверждение своих слов.

– И что это должно значить? – спросил Самаэль, глядя на то, что осталось от ягоды. Холод догадки пробежался по его спине.

– Ты слушал меня, падший? – в ее голосе звучала горькая насмешка.

– Но ты не можешь быть…

– Мне повезло. Я смогла найти себя в этой веренице образов. Я думала, что этого никогда не случится, что я навеки утратила себя, я смирилась с тем, что стала безликой тварью.

– Скользящая? – рука Самаэля потянулась к девушке. – Этого не может быть.

– Да, щупай меня, проверяй, я настоящая, – рассмеялась она, позволяя Самаэлю коснуться себя.

– И я свободна, – из ее груди вырвался тяжелый вздох.

– Я никогда не думал, что вы были раньше людьми, – пробормотал падший, убирая руку. Девушка была настоящей. Ее внешняя форма не колебалась и не растворялась, как было со скользящими тварями.

– А кем, по-твоему? Слизняками, родившимися в аду? Чем-то менее аморфным, чем серые грибы, но все же неживым?

– Это безумие, – прошептал Самаэль. – все еще хуже, чем мы думали. Еще быстрее и невероятнее. Что будет завтра? На нашем небе загорится солнце и поплывут белые облака? Сколько таких, как ты? – Он напряженно посмотрел на девушку.

– Не знаю, – пожала она плечами. – Мы никогда особенно не интересовались друг другом. Потому что нам нечего было друг у друга взять. Нам интересны были лишь обладающие формой, чтобы похитить ее на недолгий миг времени.

– Да, ты мыслишь, как одна из них, – Самаэль пристально разглядывал ее. – Если вы все обратились, я увижу еще людей, как ты, в наших землях. – И падший приготовился взмыть в воздух.

– Погоди, Самаэль, – потянулась к нему девушка, снижая голос до шепота. – Ты знаешь девушку, что ходила на дно?

Самаэль остановился.

– Она ведь не утратила себя?

– Я научил ее пить, – криво оскалился Самаэль. – Но что ты имеешь в виду?

– Глупец, – выдохнула она. – Неужели ты так и не понял, как мы все потеряли себя?

– На дне? – глаза Самаэля озарило понимание.

– На дне, – эхом отозвалась бывшая скользящая. – Слишком много воспоминаний, слишком много боли…

Самаэль подумал о Лили и о Нике: оба искали забытья. “Слишком много”, – сказала скользящая. Да, для них было, пожалуй, всего слишком. И то же самое сейчас ощущал падший, не зная, сколько еще он в состоянии будет вынести. Властелин ада не мог утратить себя на дне, поэтому для него это не было выходом, понадобилось нечто более сложное.

– Ты счастлива? – неожиданно спросил Самаэль, глядя в глаза девушки.

– Даже не могу передать, насколько, – искренне ответил она, и Самаэль отодвинулся от нее, грустная улыбка впервые за долгое время играла на его губах.

– Удачи тебе, скользящая, – прошептал он и метнулся в небо.

Озеро перед домом очистилось от спин мертвых дрегов. Став животными, они вдруг отчего-то стали заботиться о своих павших, и больше ни один труп не смущал взгляд.

Но вода оставалась темной, потому что дно озера состояло сплошь из черного базальта.

Пара дрегов проползла в стороне от Самаэля: теперь они перемещались на четвереньках и стали сильно напоминать крокодилов, за исключением своих размеров, головы с наростами и частокола зубов. Но в остальном… глядя на них сейчас, невозможно было представить, как они могли быть разумными и передвигаться вертикально, это казалось несусветной глупостью, настолько естественно выглядели они в роли животных.

Резкий свист заставил Самаэля развернуться, и он увидел, как шипящий демон метнул в дрега нечто наподобие гарпуна, и оружие прошло между пластинами в его спине, пригвоздив животное к грунту.

– Какого черта ты делаешь? – возмутился Самаэль, сгребая демона в охапку.

– Падший, – демон поник, увидев, кто его захватил. – Но я просто охочусь, – осмелился он выдавить из себя, и пальцы Самаэля нехотя разжались. Демон был прав: не было запрета охотиться на животных. И армия дрегов не восстанет из-за убийства одного из них. Словно в доказательство, второй дрег, оставшийся невредимым, торопливо шмыгнул в груду ближайших камней, укрываясь под ними.

– Вы теперь едите их?

– Едим, делаем из них броню, – ответил демон, приводя себя в порядок.

– Броню, – задумчиво повторил Самаэль, глядя на поверженного дрега.

– Мясо у них, правда, не очень, – расхрабрился демон. Он был еще совсем юн, судя по его размерам, – ну так они же ведь жрут одну падаль.

– Значит, и дно уже тоже не охраняется, – пробормотал Самаэль, думая о том, что их всех ждет.

– Хозяин, – встрял демон, – но на дне все равно никого нет и некого охранять. Раньше скользящие там еще торчали, но теперь и они все разбежались. А от верхних слоев, ходят слухи между нашими, вообще уже ничего не осталось. Черви в средних давно передохли, а души ушли.

– Не называй меня так, – бросил Самаэль, разворачиваясь и уходя от него прочь. Он пронесся над долиной после встречи со скользящей и видел еще не одну и не одного таких, как она. Все это было правдой. Их мир менялся, необратимо, с невероятной скоростью. Самаэль взмыл в небо и направился прямиком к балкончику в покоях Ника. Мир уже изменился, и большинство обитателей были довольны изменениями, а кто-то вроде дрегов уже не обладал сознанием, чтобы что-то чувствовать по этому поводу, но даже чертовы рептилии словно встали на свое место, и только он и Грерия пытались всему этому помешать, потому что теряли свою власть? Но она им больше не принадлежала, и не принадлежала никогда, потому что единственный хозяин этих мест и его друг ушел, по своей воле и навсегда.

60

Ночь еще не закончилась, как две изогнутые фигуры взвились прямо из-под земли.

– Лили? – протрещала одна из них, и Лили узнала в нем демона из вида птицеголовых.

– Да, – кивнула она. Второй демон опутал ее лапами, и они все вместе взмыли в прохладный воздух ночной пустыни, чтобы долететь до ближайшего окна, ведущего в ад.

Демоны высадили Лили прямо на балкончик в покоях Абы, из чего она сделала вывод, что ее разыскивал сам Самаэль. Она уже и забыла, что где-то в прошлой жизни, отделяемой от настоящего несколькими днями, проведенными в пустыне, она говорила Самаэлю, что отправляется в Кетани. Казалось, с тех пор прошла вечность. С другой стороны, она помнила перепалку с Грерией, после которой собрала свои вещи. Но кто знал, что случилось здесь с тех пор, как она покинула ад.

– Наконец-то! Где тебя черти носили? – вместо приветствия выдал Самаэль.

– Я тоже рада тебя видеть, – улыбнулась Лили.

– Вижу, время в Кетани, прошло не без пользы, – покачал он головой, дивясь тому, как легко некоторым придти в норму.

– Что произошло, пока меня не было? – спросила Лили.

– Не знаю, с чего и начать, – в его голосе сквозил сарказм. – Дреги полностью превратились в животных, на них теперь охотятся демоны. Слои разрушаются, души покинули их. Скользящие твари обрели свой изначальный облик, снова став тем, кем были.

– Им удалось вернуть себя? – голос Лили дрогнул от избытка чувств. Она, как никто другой, понимала, что это для них означало, соприкоснувшись почти вплотную с их судьбой.

– Да, но это не значит, что тебе следует бежать на дно, – между делом заметил Самаэль. – Демоны судьбы скоро, наверняка, сорвутся с цепи, – продолжил он, – и я понятия не имею, что себе думают Небирос с Саргатаносом и Джаредом.

Лили замерла и как-то странно посмотрела на Самаэля.

– Грерия тебе не сказала? – лицо ее побледнело.

– О чем? – с подозрением откликнулся Самаэль, он и так не жаловался на нехватку новостей.

– Небироса больше нет, – с трудом проговорила Лили. Она сумела смириться с этим в пустыне, потому что пить и убивать себя не было выходом, но боль осталась в ее душе, как и память о капхе.

– Что значит, нет? – Самаэль опустился в кресло, слушая ее страшный рассказ. После всего, происходящего в аду, он был готов поверить, что капхи превратились в фениксов с голубыми перьями, но только не в последний подлый удар ведьм.

– А Саргатанс и Джаред? – его голос охрип.

– Скорее всего, ничего не знают, – отозвалась Лили, опускаясь в соседнее кресло. – Я думала, Грерия расскажет тебе.

– Она промолчала, – произнес Самаэль, – и я догадываюсь, почему. Не хотела, чтобы что-то отвлекало меня от исполнения плана. Все, ради цели – в этом вся Грерия.

– Где она? – спросила Лили, зная, что их ждет не очень радостная встреча.

– Не знаю, – пожал плечами Самаэль, – но знаю, что должен остановить это все, пока не поздно.

– Остановить что? – спросила Лили, опасаясь, что он снова заговорит о кровавых жнивах во спасение ада. Но то, что сказал падший, потрясло ее еще сильнее.

– Остановить то, что я натворил. Войну, которая должна разразиться на поверхности.

– Почему ты передумал? – спросила пораженная Лили. Ведь она вернулась, в сущности, для того, чтобы остановить жнива, а Самаэль вдруг сам говорил те слова, что она и не мечтала вложить в его уста.

– По многим причинам, – ответил он и ухмыльнулся. – Ты не поверишь в одну из них: я столько ругался о твоих связях со светлыми, но сам послушал посланца сверху.

– К тебе кто-то приходил? – сердце Лили дрогнуло при мысли о светлом, вернувшем ее в пустыню.

– Да, весьма странный экземпляр, я бы сказал, – заметил он, и у Лили не осталось сомнений в том, кого он видел. – Но он говорил разумные вещи. И знаешь, что самое смешное – мне показалось, что он не ненавидит нас. – Несмотря на легкость тона, напряженные складки пролегли на всегда гладком лбу Самаэля.

– Да, знаю, – выдохнула Лили. Кому, как не ей было знать.

– Останови бойню, – она с надеждой посмотрела на падшего.

– Остановлю, – кивнул он, и встал из кресла.

Лили нашла Грерию в залах, в которых раньше проводили балы. Она сидела за столом, свесив голову, и ее плечи сотрясались от рыданий.

– Что с тобой? – подошла к ней Лили, позабыв об их разногласиях. Теплая рука легла на плечо ведьмы.

– Он сдался, – прошептала Грерия сквозь слезы. – Он просто сдался, не выдержал. Это был наш последний шанс. Теперь ад падет. Но разве ты не этого хотела? – Ее глаза блеснули из-под разметавшихся золотых прядей. – Можешь радоваться!

Рука Лили непроизвольно сжалась сильнее не плече Грерии, словно предупреждая ее не делать резких движений.

– Ты не сказала ему ни обо мне, ни о Небиросе. Грерия, да что с тобой? Чем ты еще готова была пожертвовать ради своей цели?

– Своей? – рот Грерии скривился, и она подняла к Лили влажное лицо. – Я была верна тому, что завещал мне Ник. Но я напрасно доверилась падшему. Он, как и ты – слабак, боящийся замарать руки кровью.

– Грерия, очнись! – голос Лили зазвучал громче, эхом отдаваясь под сводами зала, некогда заполненного гостями и снующими туда-сюда слугами. – С чего ты решила, что то, что ты делаешь, правильно?

– Потому что это был единственный способ спасти ад! – взвилась ведьма.

– Спасти кого? Слои пусты, демоны свободны. Кого ты собиралась залить кровью и зачем?

– Колодец наполнился бы новыми сферами, а слои – душами, и все стало бы, как прежде.

– Грерия, слоев больше нет. Возможно, души бы и свалились демонам на голову, и метались бы потом неприкаянными по всему аду. Только это никому не добавило бы радости.

– Ты лжешь, – бросила Грерия, зло глядя на Лили.

– Ты можешь проверить мои слова, – Лили опустилась на скамью напротив ведьмы.

Грерия молча смотрела на нее, а потом ее губы задрожали:

– Неужели мы опоздали? – и в ее глазах отразилось такое отчаяние, что Лили стало ее жаль.

– Ты не могла ничего поделать. Никто не мог. Любая кровь была бы напрасной.

– Он ненавидит меня, – прошептала вдруг Грерия, уставившись в стол. – Он решил, что я – бессердечная сука, идущая к цели. Для нас тоже все рухнуло, это конец.

– Он так не думает, – не очень уверенно возразила Лили.

– Думает, – зло усмехнулась Грерия, подымая глаза. – Я давила на него, принуждала, лгала – делала все ради того, чтобы он не отступился. И чем больше я нажимала, тем сильнее он сопротивлялся. Мне не нужно было втягивать его во все это. Я… – Грерия вновь безвольно повесила голову.

– С ним все в порядке, он жив, – тихо произнесла Лили, – ты сможешь с ним помириться.

В глазах Грерии блеснуло понимание:

– Вы успели поговорить с Небиросом?

– Да, – сглотнула Лили. Ей по-прежнему тяжело было говорить на эту тему.

– Прости меня, – прошептала Грерия, протянув через стол руку и накрыв ею руку Лили. – Я все порчу.

Это были такие знакомые Лили мотивы, и этот безысходный взгляд, и пустота в глазах Грерии.

– Черта с два! – рявкнула она, перехватывая ладонь ведьмы и сжимая ее. – Слышишь? Ты ни в чем не виновата! Все случилось так только потому, что должно было случиться.

– Я не принадлежу к фаталистам, – безразлично отозвалась Грерия.

– Это не фатализм, – Лили перегнулась через стол, нависнув над Грерией, – это правда.

– Чего ты еще не договорила, летающая на аспиде? – спросила Грерия, уставившись на Лили.

– Это не конец, – глухо произнесла Лили, опускаясь на место. Щеки разгорячились от недавней перепалки, и кожу залил легкий румянец. – Просто все меняется.

– Я не изменилась, – фыркнула Грерия. – Я не вознеслась, у меня не отрос павлиний хвост… и мне больно смотреть на то, что происходит. Я пережила многое, – вздохнула она, – но не думала, что доживу до падения империи.

Лили молчала. Все слова, которые она могла, уже сказала. Но иногда помогало выслушать кого-то, дать ему выговориться.

– Я… я не знаю, как жить дальше. Как ты живешь без него? – глаза ведьмы смотрели с отчаянием.

– Помня о нем, – помолчав, отозвалась Лили.

– Самаэль не вернется, – горестно вздохнула Грерия, – понимаешь? Он не вернется.

– На земле ему ничего не угрожает, – недоуменно посмотрела на нее Лили.

– Он сделает то, что решил, и больше никогда не вернется, – продолжила ведьма, словно не слыша Лили, – потому что ему больше нет здесь места.

Холод пробежал по спине Лили оттого, что она ощутила правду в словах Грерии. Последний его взгляд, брошенный перед уходом, очень напоминал прощание – теперь Лили это поняла с пугающей ясностью.

– Он не должен… – с горечью прошептала девушка, а губы Грерии растянулись в горькой ухмылке:

– Ты только поняла?

– Нет, – Лили резко поднялась со скамьи, с грохотом отодвигая ее в сторону.

– Что ты задумала? – крикнула ей вслед Грерия, но Лили не ответила, бросившись из зала в коридоры.

61

Искрящиеся потоки воздуха подбрасывали смуглое тело и наполняли черные крылья, покрывая их мириадами светящихся частиц. Самаэль перевернулся на спину и смотрел на них, любуясь, и представляя свои крылья вновь сияющими и белыми, как когда-то. Солнце уже не слепило ему глаза, оставшись внизу, и он подымался все выше и выше, надеясь, что скоро белое пламя покроет его полностью и освободит раз и навсегда от всех разочарований и боли. Может, если он будет достаточно быстр и ему повезет, он даже увидит лики ангелов и начал, или лишь вспышки света, если его проклятое зрение не позволит ему ничего рассмотреть. Облака, мягкие и нежные – как давно он не видел их. Его тело смотрелось на их фоне странным и чуждым, но в душе подымались давно забытые удивительные ощущения. Самаэль парил, купаясь в небе и облаках, парил и смеялся, его улыбка была такой же белой, как и небеса.

– Куда летим? – услышал он голос у своего уха, и едва не ушел в нелепый кульбит.

– Чего тебе надо? – не очень любезно отозвался падший. – Я сделал то, что ты хотел.

– Знаю, но что ты забыл здесь?

– Видишь ли, – Самаэль, наконец, овладел собой и выровнялся в воздухе, – коконов на всех не хватает, – с сарказмом заметил он.

– Да уж, – раздался ответ светлого, но тот не отстал от падшего ни на крыло. – Не пора ли уже заканчивать с глупостями?

– Есть только один способ все закончить для таких, как я – это сгореть в чертовом свете, из которого я когда-то сам был сотворен.

– Самаэль, ты не сгоришь, – с издевкой заметил светлый. И от возмущения Самаэлю захотелось пнуть его, но все силы уходили на то, чтобы продолжить подъем в потоке все нарастающего света.

– Ты не сгоришь после того, что ты сделал, – продолжил светлый.

– Что я сделал? – скривился Самаэль. – Остановил собственную идиотскую затею?

– Эта затея стоила бы тысяч жизней.

– И что? Мне всегда было наплевать на них.

– Но сейчас ведь нет? – голос светлого прозвенел у самого уха. Самаэлю хотелось отмахнуться от него, как от назойливой мухи.

– Чтоб тебя, – выругался он. – Ну, что ты ко мне прицепился? Тебе что, заняться больше нечем?

– Разве что вернуться в ад, и посмотреть, как свет зальет долину и подарит ей жизнь.

Самаэль онемел. Он никогда не думал о том, чем именно все закончится. И никогда не видел финал в таких красках, какими их описал светлый.

– Ты бредишь, – пробормотал он из чувства противоречия.

– Скажи, Самаэль, тебе плохо сейчас? Может, больно?

– Нет, – недоуменно отозвался падший, ложась на правое крыло. Потом невольно скользнул взглядом вдоль своего тела: молодые белые перья, еще не окрепшие и не распустившиеся, по краям покрывали его изменившие цвет крылья. – Что это? – пробормотал он, едва не потеряв поток, но тут же выровнявшись.

– Тебе стоило подождать внизу, – заметил светлый. – Рисковый ты парень, меняться в полете.

– Почему я меняюсь? – Самаэль не мог оторвать взгляда от своих крыльев. Перьев становилось все больше, словно свет ткал их прямо из воздуха. Это больше не были крылья, что сливались с его спиной, а те, с которыми он когда-то появился на свет.

– Потому что все меняется.

Изменения затронули основание крыльев, и в том месте, где они соединялись со спиной, стало меняться их положение и соединение. Самаэль больше не мог ими управлять и потерял поток. Крылья беспорядочно затрепыхались в воздухе, когда он кубарем полетел вниз.

– Вот и все, – подумал падший, чуть разочарованно. Но потом поблагодарил судьбу за то, что позволила ему увидеть себя прежним. В конце концов, он ведь этого и хотел, искал гибели, так на что было жаловаться: ему даровали роскошный финал.

Но падение внезапно прекратилось, и он ощутил, как его держат прохладные руки, в то время как над ними хлопают в воздухе невероятные сияющие крылья.

– Не мог хотя бы немного перегруппироваться? – проворчал светлый, перехватывая Самаэля поудобнее. Руки светлого скользнули под руки Самаэля, и их лица оказались на одном уровне. Вероятно, изменение коснулось и его глаз, потому что теперь падший мог его видеть. Самаэль вздрогнул всем телом и застыл, его крылья все еще безвольно полоскались за спиной.

– Ну, чего уставился?

Самаэль заплакал, как младенец, и прижался к светлому крепче, опустив голову ему на плечо.

– Ну, начинается, – проворчал светлый и подхватил новорожденного ангела под спину. – Между прочим, ты уже сам можешь поработать крыльями, – заметил он, бросая короткий взгляд за спину Самаэля.

– Хорошо, – покорно прошептал ангел и сделал один взмах, затем другой. Развернувшись, крылья подняли его вверх, вырвав из рук светлого.

– Ты как? – догнал его светлый, зависнув рядом.

– Хорошо, – улыбнулся Самаэль, а на щеках блестели слезы в льющемся свете.

– Шут гороховый, – беззлобно отозвался его спутник, толкнув ангела в плечо.

Самаэль сверкнул белозубой улыбкой и толкнул светлого в ответ. Смеющийся клубок сверкающих белизной перьев закувыркался в воздухе, рассыпая вокруг белый пух.

– Гарус, Гару… – слова Лили замерли на устах. Черные скалы, как всегда устремлялись острыми пиками прямо в черное небо с багровыми всполохами. Но на их фоне возникла одна новая, до боли похожая на огромного дракона со сложенными крыльями, с вытянутой мордой и закрытыми глазами, словно заснувшего среди скал. Только сон этот был вечным, потому что и морда, и сложенные крылья были такой же скалой, как и те, что стояли здесь столетиями.

Лили в отчаянии посмотрела на линию гор, и прозрение затопило ее. Аспидов когда-то было много, очень много, но для каждого из них приходило время вечного сна. И, засыпая, они становились еще одной вершиной, устремившей свои пики к небу или пологой горой, свернувшейся поудобнее. Уступы, смотревшие на нее у подножия гор, были согнутыми лапами, а хребты – спинами усталых драконов. Реки лавы, бегущие в долину, были их огнем. Их тела стали камнем, а огонь, который они выдыхали, – жидким.

– Гарус, – прошептала Лили, взобравшись на уступ и нежно гладя каменную голову, словно он мог что-то чувствовать. – Гарус, – в его имени переплеталась и тоска, и просьба о прощении за то, что он уснул совершенно один, за то, что никого не было рядом. Лили не представляла, как уходят аспиды, иначе осталась бы и гладила старика по колючей голове, пока его глаза не сомкнулись. Пела бы ему колыбельную, словно малышу, ибо старики и малыши – суть одно и то же, потому что и те, и другие недалеко ушли от границы вечности.

– Спи, Гарус, ина тхе даар ка, ана той пеарма каата, – полилась ее нежная песня. Лили не знала, почему вспомнила именно эти слова. Это была колыбельная капхов, которую ей пел когда-то в прошлой жизни Небирос, когда она жила у него. Казалось, эта странная грустная мелодия подходит для крылатых. Ее переливы напоминали о шуме ветра в крыльях, о сне в небе среди потоков воздуха, о виде, раскрывающемся с высоты птичьего полета. Может, потому многие аспиды задирали головы вверх, перед тем как уснуть окончательно, чтобы и после своей смерти смотреть на мир свысока. И потому большинство скал устремляло свои пики в небо – это были их непокорные головы, тянущиеся вверх.

Лили провела пальцем по закрытому глазу, застывшим в камне складкам кожи. Последний аспид ушел. Ее идея найти с его помощью Самаэля и удержать от самоубийства провалилась. Падший мог быть, где угодно – ни одно окно в этом случае не помогло бы ей отыскать его. И Грерия это знала, потому и заливалась слезами в залах.

– Ина тхе даар ка…

Небирос, Гарус, Самаэль… Лили гладила камень, стараясь передать ему частицу своего тепла.

62

Уриэль устало присел на холм и расслабился. У них никогда не было так много работы, как с тех пор, как начали прибывать души. На каждого ангела их приходились сотни. И со всеми нужно было поговорить и объяснить, что их ждет. Разделить на группы в зависимости от склонностей и передать посланникам с небес, дабы те забрали предназначенных им с собой.

Было даже пару безумных случаев, когда прямо в их лагере рождались ангелы. Такого большинство из его подчиненных вообще никогда не видело. Только он сам и Рамуэль еще на высших небесах были свидетелями рождения, и потому именно им пришлось взять на себя заботу о новорожденных, и распределить свои души между остальными.

Мир будто спятил, и поток душ не только не сокращался, но рос с каждым днем. Души рассказывали им небылицы о том, что твари в слоях передохли, демоны ушли, а сами слои рассыпались, но предводитель ангелов относился к этим рассказам скептически. Он все еще допускал возможность того, что в аду грянули какие-нибудь невероятные торжества, и по этому случаю вся нечисть скатилась вниз на праздник, бросив слои на самотек. И в этот момент слои дали трещину, и души смогли удрать из ада.

– Если они просто сбежавшие, то почему незапятнанны? – спросил подошедший Рамуэль, словно слышал монолог старшего. Рамуэль опустился рядом на траву и растянулся во весь свой рост, устраиваясь поудобнее на крыльях, как на перине. – Большая их часть отправляется прямиком в рай. Ни одна сбежавшая душа не обладала бы достаточной для этого чистотой.

Уриэль повернул голову и сердито посмотрел на ангела.

– Потом, если все они врут, то почему так слаженно и одинаково. И первые, и последние пришедшие говорят об одном и том же, – как ни в чем не бывало продолжил Рамуэль. – Ну и, наконец, о рождении тебе вообще незачем напоминать. Это невиданное событие.

– Хорошо, – устало вздохнул Уриэль, – и что ты думаешь?

– Только то, что ад рушится. Видимо, пришло время или вконец прогнило его основание.

– Так что же падший ничего не делает?

– В этом я склонен согласиться с Петрой. Я думаю, его нет.

– Нет, – крякнул Уриэль. – И где же он в таком случае?

– Не знаю, – качнул головой Рамуэль, глядя на яркое солнце в голубом небе. – Возможно, его вообще больше нет.

– Ага, дьявол растворился сам собой, оказав тем самым незабываемую услугу свету, – фыркнул Уриэль. – Ты сам-то хоть понимаешь, что говоришь? Мы говорим о том, кто назвал себя Абой, чье истинное имя забыто навеки.

– Я не знаю, Элли, – назвал его давно забытым именем Рамуэль.

Он узнал бы ее хрупкий силуэт за сотню метров. Она стояла, высоко подняв голову, светло-каштановые волосы были привычно забраны наверх, за исключением лишь нескольких непослушных прядей, спускающихся на ее белую шею.

– Сильвия, – поток воздуха омыл ее лицо, когда Петра подлетел к ней, опустившись прямо в гуще людей на землю.

– Те же из вас, кто окажутся одаренными, – продолжала беседу девушка-посланница, которую звали Леонией, – смогут из рая отправиться дальше, на небеса в соответствии с душевной склонностью.

Сильвия перевела восторженный взгляд с Леонии на ангела.

– Петра? – в голосе ее прозвучало радостное удивление.

– Как ты? Ты все-таки вырвалась? Как же я скучал по тебе, – Петра сгреб ее в охапку, не рассчитав немного силу и оторвав девушку от земли.

– Да, это было невероятно, – взволнованно проговорила Сильвия, когда он, наконец, снова опустил ее на землю. – Люди стали уходить, и я пошла за ними. Все, что нас удерживало раньше, просто исчезло, растворилось без следа. Пока мы шли, мы видели как осыпались верхние слои. Это руины, просто руины, их больше нет.

– Неважно, важно, что ты цела и с тобой все хорошо, – шептал Петра, целуя ее щеки, нос, лоб, все лицо по сантиметру, удерживая его в своих ладонях.

– Как ты можешь говорить, что это неважно? – возмутилась Сильвия, отстраняясь от него. – Послушай Леонию, она говорит, что такого еще никогда не было, что мы – новая раса, мы – чудо, изменившее ад.

– Это правда, то, что ты здесь – настоящее чудо, – он снова порывисто сжал ее в объятиях и тут же отпустил, чтобы не повторить предыдущую ошибку. – Я думал об этом, думал каждый день с тех пор, как начали появляться души, но не надеялся увидеть тебя. Это настоящее чудо, – глаза его блестели.

– Петра, вам больше не надо будет оставаться здесь и спускаться в эти вонючие подземелья. Вы тоже отныне свободны, – радостно отозвалась Сильвия, – и сможете вернуться на небеса. А после всего, что вы сделали, думаю, вы заслужили место не ниже седьмых.

– О чем ты говоришь, – Петра смотрел в ее голубые глаза и почти не слышал того, что она говорила. Он так скучал по ее тоненькой фигурке, овалу ее лица, непослушным завиткам, выбивавшимся из прически. Только слова Лили удерживали его от того, чтобы броситься вниз за ней, сломя голову, позабыв обо всем остальном. Верил ли он когда-нибудь в то, что сказала Лили? Не до конца, не безоговорочно, но ее слова не позволили ему сорваться. Каждый раз, когда ему становилось тяжело, они словно останавливали его на самом краю, обдавая болью из ее потрепанной души. Она бы не сказала ему этого напрасно.

– Мы сможем с тобой уйти на землю, – прошептал Петра, мягко окутав подругу своими крыльями. – Укрыться в каком-нибудь тихом уголке и счастливо жить вместе. Это все, чего я когда-либо хотел на самом деле. Ты не представляешь, как я устал от всех этих войн, света, тьмы и приказов. Я всегда мечтал о спокойной человеческой жизни с близким человеком.

Сильвия отстранилась от него, раздвигая крылья.

– Нам обещан рай. А тем, кто достоин – даже большее. Ты разве не слушал, о чем говорила эта милая девушка? – Сильвия бросила взгляд на продолжавшую описывать райскую жизнь Леонию. – И после этого ты предлагаешь мне пойти на землю? Спрятаться ото всех в какой-то дыре? Я не ради этого страдала. – Сильвия бросила гневный взгляд на ангела. – Я заслужила рай. Я вышла из ада, чтобы пировать со всеми победу наверху!

Петра смотрел в ее глаза и не видел там никакого отклика на свои чувства. Девушка, которая стояла перед ним, уже достигла своей цели, и шла к следующей благополучно сама. Ангел был ей не нужен. Подойди к ней сияющее начало из наднебесья – она бы бросила все и понеслась следом за ним. А запыленный, уставший от жизни, ангел “света божия” ей был неинтересен и не нужен.

– Прости, Сильвия, – прошептал он, опуская глаза. – Я смолол глупость. Конечно же, твое место в раю. Или на небесах. Извини, что отвлек. Кажется, Леония сейчас рассказывает о том, что тебя интересует, – кивнул он в сторону посланницы рая, и Сильвия тут же переключила внимание на ее слова. Леония как раз говорила о том, как переходят на небеса.

– Прощай, – она даже не обратила внимания на его последнее едва слышное слово. Ангел развернулся и побрел через толпу, расталкивая людей с воодушевленными взглядами. Прямо сейчас он предпочел бы оказаться в аду, а не с ними. Иногда искренность и созвучность собственному настроению можно найти в самых неожиданных местах.

Лили была права: Сильвия никогда не любила его так, как он. И Сильвия была права в том, что когда поток душ закончится, а ад окончательно опустеет, “свет божий” уже никому не будет нужен. И, как бы это ни было парадоксально, их судьба зависела от судьбы ада. Исчезнет ад – исчезнет и их братство.

63

Слои рушились один за другим, ссыпаясь бесполезным мусором в долину, покрывая пылью и пеплом черные плиты плато, гася лавовые реки. Дом гудел и трещал по швам, преобразуясь в белокаменный дворец с сияющими башнями. Демоны и прочие обитатели с воплями и криками носились по долине, ища прибежища. Неведомые твари покидали долину, а иные менялись прямо на глазах. Дреги, ползущие на четвереньках и уподобившиеся крокодилам, один за другим исчезали в водах озера, поверхность которого больше не украшали чешуйчатые спины. Из земли пробивались побеги растений, а в небе, черном с багровыми всполохами, показался луч света.