Текст книги "Erratum (Ошибка) - 2 (СИ)"

Автор книги: Дылда Доминга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Тогда где посланники? – очнулся Уриэль, и парень по привычке пожал плечами, и тут же скривился от боли.

– Мы не в том положении, чтобы предлагать нам мир, – сурово произнес Уриэль. – Мы фактически проиграли, – он бросил короткий взгляд на Петру и тут же отвел глаза.

– Но он этого может не знать, – возразил Таната.

– Да ну? – голос Уриэля сочился скептицизмом. Большинство ангелов придерживались той же точки зрения, но нашлась пара, которая поддержала Танату.

Пока они рассуждали, строя бесплодные догадки, Петра успел подойти к душам, переговорить с ними и уже возвращался назад к своим братьям.

– Что ты узнал? – Уриэль напряженно посмотрел на ангела, не ожидая никаких добрых вестей. Но на лице Петры застыло изумленное выражение, которое не изменилось, даже когда он перевел взгляд на старшего.

– Они освободились сами, – глухо проговорил он.

– Как? – несколько голосов раздалось одновременно.

– Это же невозможно, – проворчал Илиэль.

– Я знаю, что это невозможно, – произнес Петра, – и, тем не менее, это так.

Уриэль отодвинул Петру нетерпеливым жестом и направился к группе спасенных, за ним следом ринулись другие ангелы. Шум их голосов наполнил воздух: невероятность происходящего заставила их забыть о правилах и дисциплине. А души вновь прибывших охотно делились с ними своими переживаниями и свободой, которую они все, как один, считали заслуженной. Каждый из них рассказывал о перенесенных страданиях и осознании своих ошибок, об исправлении и исцелении от зла, закончившемся тем, что они вольны были покинуть место своего недавнего заключения. С сожалением говорили об оставшихся, которые так и не смогли постичь истину, и выражали надежду на то, что скоро их ряды пополнятся новыми свободными людьми.

Уриэль слушал все это и всерьез думал, не спятил ли он. Не лежит ли на дне колодца душ, истекающий кровью от ран и задыхающийся от ядовитых миазмов. Но рядом с ним был его “свет божий”, уставший, побитый и такой же обалдевший, и все окружающее было слишком похоже на правду.

– Что ты думаешь? – спросил он Петру.

– Кроме того, что сплю?

– Кроме.

– Что мир сошел с ума. Так не бывает, – беспомощно посмотрел Петра на людей.

– Ну, а если, то как это могло случиться?

– Лили? – к ним приблизился Рамуэль.

– Лили пала, – произнес Уриэль.

– Не думаю, – покачал головой Рамуэль.

– Где твой меч? – заметил старший.

– Я отдал его ей, – признался ангел, – я не смог бы причинить ей вред, прости.

– Мир действительно сходит с ума, – пробормотал Уриэль.

– А ты бы смог? – глаза Рамуэля вспыхнули.

Спустя какое-то время Уриэль лишь покачал головой.

– Ты думаешь, это она? – спросил он.

– Нет, – Петра снова вмешался в их беседу, – для того, чтобы сотворить подобное чудо, нужна сила всех посланников седьмых небес, если не больше.

– Тогда кто же, Синглаф? – Уриэль был озадачен. Новость была прекрасной, но странно было не понимать, что послужило ее причиной. И кто был тем странным благодетелем, что взял на себя их обязанности, обычно дававшиеся нелегким трудом.

– Едва ли, – сквозь боль и усталость на лице подошедшего Танаты просвечивало счастье. Его не беспокоили мотивы, как старших – он радовался тому, что видел. – Он вряд ли смог бы пойти на такое сразу после того… ну, после того, как, – Таната замялся, – как я его видел.

– Ты так и не сказал, почему так долго искал его, – мягко упрекнул парня Уриэль.

– Ну… понимаете, он был пьян.

– Что?! – казалось, у Уриэля от возмущения встопорщилось каждое перо в крыльях.

Петра и Рамуэль просто обалдело молчали, уставившись на Танату.

– Ну, пьян, я нашел его в баре. Он не держался на ногах. И все говорил мне, что потерял ее, Лили. Как можно было так раскиснуть из-за предательницы, – Таната покраснел и отвел взгляд.

– И ты сказал нам, что она пала, на основании рассказа пьяницы? – Рамуэль едва сдерживал гнев. – Рассказа о каком-то фантастическом звере, который ему привиделся в пьяном бреду? На котором якобы Лили провалилась под землю?!

– Таната, – успокаивающим тоном начал Уриэль, не желая допустить драку в их рядах, – тебе в первую очередь следовало сказать, в каком состоянии и где ты нашел Синглафа. Мы бы совершенно иначе отнеслись к его рассказу.

– Но ведь он был у нас сразу после возвращения из ада и хотел ее спасти. Зачем она отпустила его – чтобы защитить? Нет, она добровольно осталась в аду и остается поныне! – Таната обвиняющим жестом указал вниз.

– Мальчишка, – закипел Рамуэль, – она вытащила тебя из гущи драки. Если бы не она – тебя не было бы в живых, я видел.

– Лучше бы я погиб, чем был обязан кому-то из ада! – выпалил Таната.

– Хватит, – рука Уриэля тяжело опустилась на плечо Танате, придавая дополнительный вес словам старшего. Рамуэль хотел ответить, но сдержался, увидев выражение лица Уриэля. Обычно это означало, что спор окончен, что бы ни думали стороны.

– Так это могла быть она? – старший посмотрел на Рамуэля.

– Нет, – покачал тот головой, – у нее нет силы и одного брата с седьмых. Это не она.

И снова повисло тягостное молчание, в котором каждый из них перебирал все возможные варианты, вспоминая, не упустили ли они что-то еще.

44

– Послушай, все, что тебе надо сделать – это отпустить груз греха, – глаза Лили почти привыкли к свету, и она уже могла недолго смотреть прямо на своего сопровождающего.

– Груз греха? – в его голосе прозвучало недоумение, смешанное с горечью. – Вот так просто, мгм, – недоумение снова превратилось в сарказм, впрочем, к этому неизбежно приходили все их беседы.

“Да что с тобой не так?”, – едва не выпалила Лили, но сдержалась.

– Я неправильно назвала, черный груз, – исправилась она.

– А, это, – казалось, он был разочарован, – нет, у меня его нет.

– Нет? – Лили сжала кулаки. Это было паршиво, она очень надеялась, что он попросту забыл о грузе, и если ему напомнить, сможет отпустить его и вознестись. Теперь же все оказывалось хуже некуда: это означало, что светлого ничто не держит, кроме его собственной меняющейся сущности – ад больше не выталкивал его на поверхность, как инородное тело, а принимал, как должное. Только одно не укладывалось в голове Лили: когда подобное происходило с Рамуэлем, он менялся, у ее же спутника даже свечение не становилось слабее. К тому же, если он не лгал, и то, что она видела, было всего лишь приглушенным светом, это означало, что он сияет, как звезда в ночи.

– Может, ты не знаешь, о чем я?

– А о чем ты? – Он продолжал свою старую игру. Они могли до бесконечности перебрасываться вопросами. Неужели он хотел, чтобы они оставались в слоях. Разве ему хуже было бы на земле?

– Почему ты не хочешь пойти мне навстречу? – Лили помолчала. – Или ты боишься, что со мной что-то случится вне слоев и хочешь отсидеться?

– Как минимум, тоже неплохой аргумент. Сейчас кое-кто окрыленный буквально, а также властью, полагает, что ты мертва. Что вовсе неплохо.

– А не как минимум? Может, кто-то самовлюбленный буквально и не очень, не в состоянии создать окно с переходом на пустом месте? – Лили вздохнула. – А ведь это так. Мы застряли, новичок.

– Новичок? – и снова недоумение.

– Так, как ты, себя ведут только новички.

Он ненадолго замолчал, видимо, размышляя, что само по себе было удивительно. И в кои-то веки не стал спорить.

– Знаешь, ты права, в каком-то смысле.

– Понятно, что ты не вчера родился, – отмахнулась Лили. – И я знаю, что права. Придется идти обычным путем, – вздохнула она.

– Что ты имеешь в виду?

– Вниз. Надеюсь, твоего света хватит, чтобы отпугнуть неприятности с нашего пути.

– Неприятности? – расхохотался он, – ты о тварях из слоев?

– Да, – кивнула она.

– Ладно, – светящаяся рука зависла рядом с ней в приглашении. И Лили вложила свою руку в эти холодные длинные пальцы. Странно лишь, что как только она это сделала, вверх по ее спине пробежала теплая волна.

Они преодолевали один слой за другим, и везде царила странная пустота и затишье. Редкие души, которые все же попадались на их пути, скорее находились в размышлениях, чем в муках. Кто-то из них осознанно смотрел на странников, затем подымался и шел туда, откуда они появились. Лили могла поспорить, что эти люди покидали слои. При этом нигде не было видно ни одного светлого. Когда они миновали подобным образом третий по счету слой, Лили задумалась о своем сопровождающем. Быть может, она ошибалась? Ведь что, в сущности, ей было известно о небесах выше седьмых? Слишком мало. Может, ее спутник вовсе не был одним из братьев, а кем-то вроде престола? Лили покачала головой и отмахнулась от этой мысли. Конечно, престола, с его-то заносчивостью и невозможностью вознестись.

Слои превратились в обычные земли, по которым они плелись все ниже и ниже.

– Ты был прав, все изменилось, – проговорила Лили, когда они стали устраиваться на ночлег. Песок, ветер, и редкие холмы – Лили теперь уже даже не могла с уверенностью сказать, что это был за слой. – Как мы могли этого не видеть. Нужно как-то предупредить Грерию и… – Она умолкла.

– Самаэль импульсивен, но на нем рано еще ставить крест, – заметил светлый.

– Он едва не убил меня, – возмутилась Лили.

– Да, но он тоже меняется.

– Есть хоть что-то, что остается прежним? – в сердцах произнесла она.

– Да, ты, например, – усмехнулся он, а Лили лишь пожала плечами его очередному дурацкому ответу.

– А что с остальными?

– Тебе стало интересно? Значит, теперь ты веришь мне?

– Нет, но мне не безразлично, – Лили поплотнее завернулась в свою рубашку.

– У тебя же есть одежда – так оденься.

– Рылся в моих вещах?

– Может, я искал лекарства, – уклончиво ответил он.

– Конечно, – Лили вздохнула.

– Оденься.

– Отстань.

– Ты же мерзнешь.

Лили демонстративно дернула на себя сумку, раскрыла ее, и рука застыла над одеждой, не в силах дотронуться до нее. Пальцы, дрожа, коснулись рубашки и развернули ее, медленно, словно в ней хранилась душа любимого. Только в помятой ткани не было уже ничего, она не сберегла даже запах. Лили раскрыла ее, и прижала к себе, укрывшись рубашкой, как одеялом.

Он молчал, и это было странно. Но потом Лили решила, что светлый или заснул или задумался о чем-то, и перестала ломать голову. Странно было находиться с кем-то, кого ты не можешь видеть, но кто может видеть тебя. Однако иногда уединение было настолько необходимо, что можно было притвориться, что она путешествует одна, и его рядом нет. Когда светлый молчал, это было не сложно. Только Лили и светящийся шар. Сердце снова глухо ударилось о ребра и сбилось с ритма. Неужели до конца ее дней, все, что ей останется – это жуткое болезненное воспоминание о собственной беспомощности и безысходность?

– Не плачь, – тихо произнес он, и только тогда Лили поняла, что и правда плачет.

– Я не плачу, – из упрямства отозвалась она, вытирая слезы.

– Почему бы тебе просто не надеть ее сверху? – мягко спроси он.

– Она не моя, – беспомощно проговорила Лили, крепче цепляясь за рубашку.

– Понятно, – он словно решил пощадить ее, зная, что если сейчас станет говорить в привычной манере, ее сил не хватит.

Лили судорожно вдохнула и плотнее укуталась в рубашку.

– Расскажи мне, что случилось с дрегами, – попросила она.

– Они теряют разум, – отозвался он, словно говорил нечто само собой разумеющееся.

– Они обезумели? – Лили подняла на него встревоженный взгляд.

– Нет, просто отупели.

– Еще сильнее?

Он рассмеялся.

– Ты очень странный, ты знаешь это? – не выдержала Лили.

– Ты тоже не подарок, – отозвался он.

– Вот об этом я и говорю, – Лили зевнула. Они слишком много прошли, и ее силы были на исходе. – Я словно в какой-то другой реальности, где все катится ко всем чертям.

– Разве тебе не нравится то, что происходит в слоях?

– Пожалуй, да, – задумавшись, ответила она. – Только мне не нравится, что я ничего не понимаю. Все как-то с ног на голову. Теперь ты говоришь о дрегах. Это же армия. Что будет, если армия превратится в…

– Животных? – подсказал он.

– Животных? Так ты это имел в виду, когда говорил, что они теряют разум? – Лили едва не подскочила.

– Да, это, – он успокаивающе повел рукой, и ей стало почти все равно, что произойдет с дрегами. – Нам надо отдохнуть, – прошептал он, и Лили показалось, что сон ей катастрофически необходим. Веки потяжелели и закрылись сами собой.

Во сне Лили видела крах великой империи, что звалась адом. Слои рушились один за другим, ссыпаясь бесполезным мусором в долину, покрывая пылью и пеплом черные плиты плато, гася лавовые реки. Дом гудел и трещал по швам, преобразуясь в белокаменный дворец с сияющими башнями. Демоны и прочие обитатели с воплями и криками носились по долине, ища прибежища. Неведомые твари покидали долину, а иные менялись прямо на глазах. Дреги, ползущие на четвереньках и уподобившиеся крокодилам, один за другим исчезали в водах озера, поверхность которого больше не украшали чешуйчатые спины. Из земли пробивались побеги растений, а в небе, черном с багровыми всполохами, струился свет. И этот свет говорил с ней голосом ее спутника, полным иронии и сарказма. Он словно насмехался над всей этой безумной картиной, потешался и наслаждался ею. Лили закричала, чтобы развеять наваждение и кричала до тех пор, пока не проснулась под серым небом слоя, в котором они спали.

Светлый, как и все последнее время, был рядом с ней.

– Тише, тише, – его руки гладили взмокший лоб Лили.

– Зачем ты делаешь это? – еще не вполне пробудившись, спросила она. – Пощади.

– Я не могу ничего изменить, – тихо ответил он, не прекращая гладить ее. Лили становилось легче от его прикосновений, и хотелось закрыть глаза, но только не засыпать, а лежать и ощущать его руки на себе. “Интересно, какие у него глаза”, – подумала она, и сквозь полуприкрытые веки посмотрела на незнакомца. Но даже так перед ней предстали лишь отблески света и ничего похожего на человека. Тогда Лили представила себе на миг, что он вовсе не человек, и у него нет тела. Он – тот самый струящийся свет в адском поднебесье, безжалостный и чуждый.

– Нет, – Лили оттолкнула его руку и села. – Не трогай меня.

– Ты кричала, – произнес он и отодвинулся.

– Да, кричала, – решимость обозначилась на ее лице. – Нам нужно поторопиться. – Потом, посмотрев на восток, добавила. – Мне нужно. А тебе пора домой.

Сумка привычно легла на ее плечо, и Лили обернулась к своему спутнику:

– Прощай.

– Разве мы идем не вместе? – удивился он.

– Нет, тебе не место здесь. – Отрезала Лили, и на ее лице прорезалась злость. – Ты чужд этому миру, пойми, и тебе нечего здесь делать.

– Забавно, что ты меня изгоняешь, – отозвался он. – И грустно.

– Пойми, я люблю этот мир таким, какой он есть. Я знаю, что до конца ты все равно не сможешь меня понять, но хотя бы попытайся. Да, я больше не сомневаюсь, что он меняется, – продолжила Лили, взглянув в его сторону, – и сделаю все для того, чтобы не дать ему измениться полностью.

– Ты же сказала, что рада тому, что души освобождаются? Или нет?

– Да, рада. Но это не значит, что я буду рада видеть, как весь этот мир рухнет до основания!

– Неужели ты не понимаешь, что без душ, его важной составляющей, он, так или иначе, рухнет? Это необратимо. Все связано, Лили.

– Я не хочу! – вскрикнула она.

– Чтобы дреги стали животными?

– Даже это, – глаза ее стали совсем зелеными от боли и отчаяния. – Я хочу, чтоб дом был таким, как он есть, с коротышками, демонами, ведьмами, падшими… падшим, – исправилась Лили и не смогла продолжить дальше.

– Ты цепляешься за прошлое, – произнес он, – дернув ее сумку с плеча. – Тот, кого ты так пытаешься сохранить, уже давно не существует.

– Ты не можешь знать, – заорала она. – Ты ничего не знаешь о нем! Я должна сохранить все, как есть!

– И что? – он не реагировал на ее злость. – Сохранишь – и думаешь, он вернется домой, как ни в чем не бывало?

Лили била мелкая дрожь, и слезы заструились по щекам, изредка сметаемые порывами ветра.

– Сколько можно бороться за то, чего уже нет?

– Столько, сколько бьется сердце, – неожиданно спокойно ответила она. – Потому что иначе и меня уже нет.

45

Грерия вошла в кабинет Ника без стука, но Самаэль лишь молча оторвал голову от бумаг и вопросительно посмотрел на нее. Вспышки гнева в последнее время не повторялись, и ведьме и хотелось, и страшно было поверить в то, что худшее уже позади.

– Что-то случилось? – вывел он ее из раздумий.

– Да, – кивнула Грерия, собираясь с мыслями.

– Если ты о том, что творится в слоях, я уже знаю, – устало заметил он.

– А что там творится?

– Ясно, – Самаэль встал из-за стола и потянулся. Он выглядел не лучшим образом и, очевидно, устал. – Значит, твои новости не об этом. Тогда начнем с тебя.

– Дреги деградируют, – произнесла Грерия. – Они просто превращаются в безмозглых животных. Это словно эпидемия, косящая все поголовье. На сейчас мы потеряли чуть больше половины.

– Ведьмы не возвращались? – сосредоточенно поинтересовался он, проходя по комнате мимо Грерии.

– Нет, и дреги – не их рук дело, если тебя это беспокоит. Так что, все-таки, со слоями? – в глазах Грерии плескалась тревога.

– Они распадаются.

– Распадаются?! – Грерия даже не пыталась скрыть изумление. – Но как? Почему?

– Не знаю, – мрачно отозвался он. – Но души освобождаются, сотнями, тысячами, и их число растет.

– Но как же сферы? Ведь без них души не могут покинуть ад. Что происходит в колодце? Ты говорил с Джаредом?

– Да, говорил, – Самаэль, наконец, остановился, и облокотился о стол. – Сферы истончаются и опустошаются.

– Проклятый побери, – прошептала Грерия, – но как же демоны судьбы? Они же зависят от сфер.

– Верно, пока еще держатся, потому что половину их выкосил “свет божий” во время последнего нападения, но дальше будет хуже.

– И армии у нас нет, – потрясенно проговорила Грерия, – она на глазах превращается в стадо безмозглых баранов. А демоны? – спохватилась она.

– Демоны без изменений, – усмехнулся он.

– А падшие? – слова замерли на губах Грерии.

– Падшие? – Самаэль поднялся и подошел вплотную к Грерии. – Как видишь, – его усталые глаза пробежали по лицу ведьмы, ее губам и золотистым волосам. – А ведьма?

Дрожь желания прошла по телу Грерии.

– Ведьма тоже.

Его рука скользнула Грерии на талию.

– Сейчас не время. Надвигается катастрофа, – неуверенно возразила Грерия, безумно желая, чтобы он не останавливался, потому что падший, наконец, снова был самим собой, несмотря на царившее вокруг помешательство, или благодаря нему.

– Верно, – кивнул он, склоняясь и целуя ее в шею. Самаэль пробежался пальцами по ее волосам, зарывшись в локоны, медленно потянул носом ее запах. – Именно потому, что надвигается катастрофа, и я не знаю, что будет завтра, и будет ли вообще это чертово завтра, – его пальцы потянулись к застежкам на спине ее платья.

И у Грерии больше не осталось возражений: она позволила себе раствориться в его руках.

46

Лили очнулась раньше светлого, продолжавшего мирно спать сияющим пятном в стороне. И, тихо поднявшись на ноги и окинув его прощальным взглядом, пошла в сторону зияющей в земле темной пасти провала. Страх того, что она наткнется на демонов, стерегущих слои, не покидал ее, несмотря на то, что на всем пути они так ни одного и не встретили. Но кто мог знать: быть может, пострадали лишь верхние слои, и разрушение вовсе не задело нижние.

Когда Лили добралась до края, оказалось, что дыра намного глубже и отвеснее, чем ей казалось издалека. Спуститься без снаряжения было невозможно. Вот где бы не помешали крылья – но у Лили их не было. А прыгнуть и разбиться в надежде на ранее привычное в слоях воскрешение было бы слишком наивно – ведь и это правило могло рухнуть вместе с другими устоями. Замешательство заставило ее замереть на краю и изобретать один безумный план за другим, когда кто-то негромко откашлялся в стороне. Лили вздрогнула и резко обернулась в сторону раздавшегося звука. Она почти ожидала увидеть вечного спутника, но к своему удивлению и едва заметному разочарованию, уперлась взглядом в Марка. Не хмурого и замкнутого бывшего монаха, что обитал на небесах вместе с ее братьями, а приветливого утонченного полководца и философа, с которым Лили познакомилась в аду. Сам Марк ее, конечно же, не узнал.

– Приветствую Вас, госпожа, – поклонился он и вновь выпрямился во весь свой немаленький рост. Лили улыбнулась его уверенной осанке и чувству собственного достоинства.

– И Вас приветствую, мой господин, – в тон ему ответила Лили.

– Вы единственная, кто путешествует вопреки всеобщему потоку, – вежливо заметил он.

– Вопреки? – переспросила Лили.

– Не вверх, а вниз.

– Но разве не то же делаете и Вы? – Лили склонила голову, рассматривая забытые черты.

– Но я знаю, куда иду. Вас же позвольте предостеречь от этого пути. – Он был предупредителен, но настойчив. От жары, царящей в слое, пряди на его висках взмокли.

– Почему же?

– Потому что внизу Вас не ждет ничего хорошего.

– Зачем же Вы туда стремитесь? – спросила Лили.

– Я знаком с хозяином этих мест, – уклончиво ответил Марк, – и хотел бы кое о чем с ним переговорить.

Воздух толчком покинул легкие Лили, словно ее ударили под дых. И певучая манера речи исчезла, как и не бывало.

– Хозяина больше нет. Поэтому все и рушится. Идите наверх, Марк, за всеми.

– Мы знакомы? – Марк с интересом посмотрел на Лили.

– Быть может, да, а может, нет. – Уклончиво ответила Лили. – Я слышала о Вас.

– Позвольте, – мягко, но настойчиво возразил Марк. – Но Вы сказали, что хозяина больше нет. Но, насколько мне известно, это невозможно.

– Возможно, и случилось, – взгляд Лили был устремлен в темный провал, словно именно в нем кануло в вечность бренное тело Ника.

– Значит, и для него существует свой срок. Значит, и у вечности есть границы.

– Вы знаете, как спуститься? – сейчас Лили вряд ли хотелось философствовать, и она позволила себе не очень вежливо перебить Марка.

– Да, конечно, – кивнул он, и достал скобы и веревки, оставшиеся от его армии. Несколько ударов тупой стороной топора закрепили скобы в земле, веревки, пущенные сразу от двух скоб, сплелись вместе и хлестнули хвостами по стенам дыры. – Используйте узлы, как ступени, – подсказал Марк и с сомнением взглянул на хрупкое сложение девушки. – Мне стоит отправиться вместе с Вами, хотя бы потому, что одна Вы не дойдете.

– Спасибо, Марк, но я справлюсь, – отозвалась Лили, обмотав руки лентами из ткани и схватившись за веревки. Она не собиралась вешать на себя новую обузу, едва отвязавшись от предыдущей.

– Может, тогда, Вы все же могли бы уделить мне несколько минут? Мне хотелось бы понять, что происходит, – удержал ее Марк.

– Идите наверх, – мягко попросила Лили, – я уверена, там вы найдете объяснение скорее, чем здесь.

– Но я никого не знаю среди живых, – почти с отчаянием заметил он.

– Вы понимаете, что мертвы? – поразилась Лили. Ведь сколько раз она видела Марка вовсе не осознающим происходящее.

– Конечно, понимаю, – ответил он. – И то, что мы освободились, не означает, что живы. Я хотел поговорить об этом с Ником. Может, это его новая шутка или забава – я бы не удивился, если бы так и оказалось. Но если его век прошел, как говорите Вы, это означает начало конца этого мира. И, как ни странно, – Марк взглянул в туманное небо, висящее над слоем, – мне его будет не хватать.

– Почему? – удивилась Лили, – что вы помните о нем?

– Войну, вечную войну, сменяющиеся декорации которой не меняли самой сути, – грустно улыбнулся философ, – но даже в этой войне был особый смысл, смысл в бессмысленности. Он показал мне ее глупость и иллюзорность, глупость моих постулатов, за которые я так держался, потому что нет ничего определенного здесь – все лишь сон, и в то же время все – явь. Зависит лишь от того, как ты это назовешь.

– Вы помните беседы с ним? – голос Лили дрогнул.

– Все до единой, – кивнул Марк. – И помню, как был наивен и заносчив в самом начале, в первые наши встречи. Мне будет не хватать наших бесед. Я никогда еще не встречал такого достойного оппонента. Более того, я почел бы за честь назвать его учителем. Величайший из философов, вот кем он был в этом забытом богом месте.

– Мне пора, – Лили отвернулась от Марка, чтобы он не прочел ни одной ее эмоции по побледневшему лицу.

– Что ж, удачи Вам и разрешите откланяться. Меня же ждет дорога в неизвестность, – Марк склонился в поклоне, а затем убедился, что Лили благополучно спрыгнула на дно следующего слоя и лишь тогда удалился.

Лили еще какое-то время глядела снизу на то место, где недавно виднелась голова Марка, и думала о хитросплетении судеб и о том, что, по крайней мере, Марку в этой жизни больше повезло, чем в предыдущей. Но мысль о том, что дом будет разрушен, и она никогда не сможет коснуться стола, за которым сидел Ник, или побыть в кабинете, наполненном его вещами, книгами, воспоминаниями, была слишком невыносимой. И эта самая мысль гнала ее глубже и глубже в странные неузнаваемые слои. Там, на самом дне, она сможет выйти и отправиться в дом. Если ей повезет, она найдет Грерию, если нет – увидит в последний раз то, что ей дорого.

47

Небирос внимательно изучал Грерию, настороженно приподняв усы. Из чего ведьма могла понять, что он не испытывал особого доверия к их племени.

– Зачем ты здесь? – наконец, спросил он, и его удивительные глаза сменили оттенок со стального на желтый.

– Я обещала кое-что передать тебе, – отозвалась она.

– Надеюсь, не от врагов, иначе, Грерия, я не посмотрю на то, что сейчас ты у трона.

– Давай оставим политические дрязги, я здесь вовсе не для этого, – Грерия устало тряхнула головой, и золотые пряди рассыпались по плечам. – Самаэль не на шутку взъелся на Лили, обвиняя ее во всех тяжких, и я вынуждена была отправить ее на поверхность.

– Что ж, разумное решение, – кивнул Небирос, – Самаэль скор на расправу.

– Неужели тебе плевать? – Грерия подняла голову и посмотрела в упор на демона. – Тогда я, честно, не знаю, зачем пришла и зачем распинаюсь, – ведьма с силой пнула лежавший рядом камень, и тот с грохотом откатился в сторону. – Извини, что отняла время. – Она развернулась, готовая покинуть дурацкую пещеру, в которой они встретились с Небиросом. Что находили здесь отпрыски Абы, Грерия не могла понять. Почему променяли дом с его покоями, залами, извивающимися коридорами на этот мрачный мир с голыми стенами и эхом? Допустим, она слишком мало знала о демонах судьбы, и потому не могла рассудить, в каких условиях им было бы комфортно: возможно, они как кроты обожали свой колодец с его пещерами. Но что здесь понадобилось тому же Небиросу – определенно не понимала. Хотя, наличие хоть каких-то человеческих помещений ее удивило. В одном из таких залов они и встретились.

– Постой, – смертоносная лапа аккуратно коснулась ее плеча, и Грерия не смогла подавить дрожь. Он наводил ужас и одновременно был прекрасен в своей мощи, это странное разумное насекомое.

– Мне не плевать. Ей, правда, угрожала опасность?

– Думаю, да. Он мог убить ее. Надеюсь, сейчас у нее все в порядке.

– Куда ты отослала ее? – казалось, каждое слово дается ему с трудом, и Грерия почти не верила своим глазам – неужели эта машина убийства могла что-то чувствовать?

– На поверхность, я уже говорила, – растеряно пробормотала Грерия, наблюдая за игрой цвета в его глазах. Теперь их затапливали розовые оттенки.

– Куда именно? – его взгляд пригвоздил ведьму к стене пещеры, и от этого она ощутила себя совсем неловко.

– Через окно в ее комнате, в город, в который она хотела.

– Это хорошо, – демон как-то резко отвернулся и отошел от ведьмы, оставив ее в покое.

– Она просила сказать тебе, что любит тебя, – сумела, наконец, произнести Грерия.

Небирос повернул к ней голову, всмотрелся в ее лицо, кивнул и тяжело опустился на каменные ступени.

– Я тоже, – сказал он так тихо, что Грерия едва расслышала.

– Хочешь отправиться к ней? – неожиданно для самой себя предложила Грерия. Она вдруг ощутила нечто вроде сочувствия к грозному воину, обычно внушавшему всем один лишь страх.

– Я не могу, – глухо произнес он, – посмотри на меня.

– Я вижу, – усмехнулась Грерия и вспомнила те времена, когда была безобразной каргой. За тот период она выучила не одно заклинание, меняющее внешнюю форму, и не два, а, пожалуй, все, которые существовали в природе. – Я могу изменить твой внешний вид.

– Можешь? – с сомнением переспросил он. – Тогда позволь узнать, что же ты так медлила, разгуливая в образе старухи? Или я чего-то не понимаю и тебе нравилось?

– Нет, но с Его проклятием были проблемы. А ты у нас вроде как никем не проклят. – Грерия холодно посмотрела на Небироса.

– Давай, – верхняя пара его лап взлетела в воздух и опустилась, будто бы сдаваясь, – в конце концов, что я теряю. Только не преврати меня в какую-нибудь еще большую мерзость, – оскалился он.

– Ты считаешь себя мерзким? – удивилась Грерия и спокойно посмотрела на демона.

– А ты – нет? – вздохнул он.

– Нет, – честно ответила Грерия, продолжая его изучать. И чем больше она смотрела, тем больше он ей нравился. Небирос был единственным в своем роде, он и брат – два почти мифических существа из глубин ада. Скорость его реакции, смертоносное оружие, которым были оснащены его лапы, были настолько совершенными, что он не нуждался в металле.

– Вы, ведьмы, всегда отличались странными вкусами, – дернулся он. – Ладно, просто делай свое дело.

Грерия обошла его со стороны, осматривая и прикидывая, что именно необходимо изменить, чтобы он стал похожим на человека. Потом отмахнулась от назойливой мысли, а не проще ли его уменьшить – тогда он мог сойти за насекомое.

Понятно, что речь не шла об истинном превращении, а только о маскировке, но даже так задача оказалась весьма трудной. То ли дело было замаскировать крылья на спине падшего. Впрочем, Самаэль с этим неплохо справлялся и самостоятельно. А здесь у Грерии были и крылья, и когти, и лапы, и, наконец, покрытое шерстью тело и голова с фасеточными глазами.

– Ну что, сдаешься? – спросил ее Небирос, оборачиваясь.

– Помолчи, – попросила его Грерия, продолжая размышлять. – Может, сделать тебя птицей?

– Хоть змеей, – отозвался он, – только быстрее.

– Не надо меня торопить, – отрезала Грерия, гневно взглянув на демона. – Змеей… а если она не любит змей?

– Тогда тем, кто их убивает, – невозмутимо ответил он.

– Да, конечно, – вздохнула Грерия, вновь сосредотачиваясь.

Сплетая одно заклинание с другим и обходя вокруг Небироса, Грерия лепила из него человека. Но чем дальше продвигался процесс, тем больше она понимала, что этот человек как две капли воды походит на Самаэля – слишком уж она любила каждую его деталь, впитала каждый штрих. И даже крылья на спине превратились в замысловатую татуировку, как у падшего.

– Мне кажется, или я и правда очень напоминаю Самаэля? – произнес Небирос, глядясь в кусок слюды.