Текст книги "Карьера"

Автор книги: Дуглас Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава седьмая

В кармане – семь долларов и шестьдесят пять центов. Дождь. Не мелкая морось, а чуть ли не тропический ливень. Под струями воды тащу поклажу к Шестой авеню, десять минут кряду стараюсь поймать такси.

Безрезультатно. Смотрю на часы: 8:18. Даже если отправиться с чемоданами на метро, ни за что не успеть в «Пи-Си Солюшенс» к половине девятого. А потому, разыскав телефонную будку, звоню Медузе. Не успеваю предупредить, что опоздаю, как меня перебивают:

– Почему вчера не был на работе?

– Когда я звонил в понедельник, то предупредил вас, что могу задержаться в Хартфорде еще на день.

– Нет, ты сообщил, что в понедельник не приедешь. А я сказал: не придешь во вторник – вычту из зарплаты дневной заработок, а норма на неделю увеличится до восемнадцати продаж. Но разрешения на прогул я не давал!

Стараюсь не выдать раздражения:

– Вероятно, я неверно вас понял, мистер Рубинек. Но, как я уже говорил вам, умер мой близкий друг.

– Твои проблемы. Получил норму в двадцать две продажи. И еще три – если не успеешь к половине девятого. Девять минут, время пошло.

Внезапно слышу, как отвечаю:

– Да пошел ты в жопу, тварь! – Швыряю трубку и думаю: «Ну, вот и уволился».

Наконец-то, высказав жалкому отродью, что о нем думаю, чувствую мимолетную радость. Ликование длится не более наносекунды, после чего вспоминаю: я – бездомный, безработный, а все мои сбережения составляют семь долларов сорок центов.

Рассматриваю немногие из имеющихся вариантов. Можно попробовать устроиться в гостиницу, но ни на одной кредитке не хватит средств (а если выписать за номер чек на свое имя, его скомкают и швырнут обратно, как баскетбольный мяч, к тому же возникнет основание для преследования по федеральному законодательству)…

Остается положиться на друзей. Но куда податься? После безумства прошлой ночи не очень-то хотелось возвращаться к Дебби Суарес: мысль о том, что мой звонок воспримут как продолжение романтической влюбленности, ужасала. В конце концов, Дебби – вдова с ребенком. Узнает, что меня бросила Лиззи – сразу нацелится, точно терморакета с системой самонаведения. А сейчас из меня кандидат в мужья – хуже не придумаешь. Одни беды, а уж Дебби-то точно ни в чем не виновата…

Разумеется, оставались Айан и Джина… Вот только я легко мог представить себе, в какое бешенство пришла Джина, когда Лиззи позвонила ей из Лос-Анджелеса и рассказала, как я пару раз осквернил супружеское ложе. Наверняка после того, как Лиззи сообщит о подлинной причине, по которой пришлось расстаться с квартирой, приятели посчитают, что я их использую, если попрошу о ночлеге..

Кто еще? Фил Сирио, конечно же!

Достаю бумажник, чтобы разыскать бумажную салфетку с нацарапанными телефонами, и внезапно натыкаюсь на карточку Джерри Шуберта. Сам попросил звонить («Не пропадай!») и, в отличие от Фила, живет на Манхэттене.

Наверняка выручит бывшего однокашника на несколько дней.

Опускаю в телефон четвертак и лихорадочно набираю рабочий телефон Джерри. Секретарша, подержав меня некоторое время на линии, соединяет с боссом.

– Нед! – в голосе Джерри звучит радость от встречи со старым знакомым. – Ждал твоего звонка. Ты, кажется, на улице сейчас?

– Ну, можно и так сказать…

– Откуда звонишь? Из своего теннисного клуба на Двадцатой Западной стрит?

– Из телефонной будки на углу Двадцатой и Шестой….

Наверное, голос у меня был слегка потрясенный, потому что Джерри спросил:

– У тебя всё в порядке, Нед?

– Не совсем. Есть кое-какие проблемы.

– А именно?

– Серьезные. Например, неизвестно, где сегодня переночевать…

– Впечатляет. – И со смешком Шуберт добавил: – Только не говори, что жена выгнала!

– Увы, именно это и произошло.

– Слушай, сочувствую….

– Да, не всем же должно везти, – безжизненно ответил я.

– Ну да. Тем более – в браке. Слушай, мне пора на встречу с мистером Би. Давай ко мне в офис, Мэдисон-авеню, пятьсот пять, это между Тридцать третьей и Тридцать четвертой. Там и обсудим положение, договорились?

Потоки дождя не ослабевали. На Шестой авеню – ни одного такси. По какой бы кредитке я ни пытался получить деньги, всякий раз банкоматы выдавали одну и ту же надпись: «НЕДОСТАТОЧНО СРЕДСТВ».

А потому я поволок поклажу в глубины метро, купил жетон и протиснулся в плотно набитый вагон, отправлявшийся в город.

Офисы корпорации «Баллентайн Индастриз» располагались в элегантном небоскребе, выстроенном в пятидесятых, – одном из самодовольных, вертикальных свидетельств послевоенной эйфории и уверенности в корпоративном будущем.

Через пару минут показался Джерри – в пальто, с дипломатом в руке.

– Ты похож на промокшую крысу, – с улыбкой заметил приятель. – Тяжелый денек выдался, а?

– Хуже некуда.

– Ну пойдем, – подхватил он один чемодан, – на улице ждет машина.

У обочины стоял припаркованный автомобиль «линкольн таун кар». Шофер в ливрее принял оба чемодана и положил в багажник. Мы устроились на задних сиденьях. Джерри сообщил водителю:

– Сначала остановимся на Вустер-стрит, дом сто пятнадцать. Потом отвезете меня на Бродвей, на перекрестке с Уолл-стрит.

Обернувшись ко мне, Джерри произнес:

– Отправляюсь на встречу с финансовыми воротилами, но по пути завезу тебя к себе домой…

В такси, по дороге к центру, пересказываю все свои злоключения – начиная с того момента, как «Гетц-Браун» продали компанию, и заканчивая разрывом с женой, выставившей меня за дверь. Когда я договорил, Джерри испустил долгий свист:

– Настоящий роман.

– И это не все – учитывая, что теперь я бездомный..

– Первое правило жизненной философии по Джеку Баллентайну: хочешь вернуть позиции – вернешь!

– Хотелось бы верить, – произношу я.

Квартира Джерри – в районе между Принс и Спринг-авеню. Просторно и скромно. Выцветший пол, скромные белые стены, большой обтянутый черной кожей диван, телевизор, стерео, длинный стальной стол и кресла. Крошечная спальня для гостей. Ничего, кроме двойного футона и вешалки для одежды. Назвать помещение спартанским – значит, не сказать ничего: здесь попросту не было ни малейших признаков жизни.

– Хорошее место, – заметил я.

– Редко бываю здесь, – пояснил приятель. – Провожу только шесть часов в сутки, когда сплю. Если не будешь неряхой, то оставайся на любой срок.

– Никогда не мусорю, – заверил я, – к тому же всегда благодарю.

– Ты уже представляешь, что делать дальше? – поинтересовался Шуберт.

– Согласен на любую работу, – заверяю я, – тем более, что могу претендовать на звание должника месяца.

– Много задолжал?

– Около семнадцати штук.

– Впечатляет.

– Да, можно и так сказать…

– Ну ладно, не будем забегать вперед. Чувствуй себя как дома. Можешь повесить вещи во второй комнате, заказывать на дом любую еду – в холодильнике всё равно ничего нет, кроме пива. Как у тебя с наличностью?

– Порядок.

– Врешь, – Джерри достает пачку денег, отделяет две пятидесятидолларовые банкноты и протягивает мне.

– Джерри, не хочу быть нахлебником…

Приятель засовывает мне банкноты в нагрудный карман пиджака:

– Ну, знаешь ли, тупорылая гордость выходца из Мэна со мной не пройдет. Вернусь поздно.

– Дела?

– Развлечения.

– С прекрасной Синди?

– Да нет, она уже в прошлом.

– Боже, быстро же ты!

– Так у меня обычно и бывает. Слушай, мне пора на встречу. Утром поговорим. Но вот тебе небольшой совет, Нед: постарайся как следует отдохнуть и не тревожься о завтрашнем дне. Поскольку после двенадцатичасового сна жизнь кажется гораздо лучше.

– Ты молодец.

– Да иди ты, блин, – улыбается Джерри. – До скорого!

Разбираю вещи, снимаю промокшую одежду, принимаю долгий горячий душ, переодеваюсь в джинсы и футболку и завариваю кофе. Снова чувствую себя почти человеком… пока не вспоминаю о Лиззи, пока не приходят мысли о том, как бездарно я развалил брак. Смотрю на часы. Там как раз день. Я знаю что делать. Позвонить жене на работу, умолять о встрече, искренне извиниться, а если придется – ползать на коленях и выпрашивать второй шанс.

Звоню ей в офис. Отвечает ассистентка, Полли. Ей наверняка известно о случившемся: разговаривает с нервным хладнокровием.

– Вы как раз разминулись, Лиззи провела утром пару встреч, а днем улетела рейсом «Американ Флайт» обратно в Лос-Анджелес. Понимаете, она еще работает там, отвечает за представительство…

Значит, действительно отложила все дела и прилетела через всю страну, чтобы мы помирились? Аллен, какой же ты тупой кретин, какой же раздолбай! Отправиться навстречу собственной гибели…

Полли говорит дальше. В голосе – крайнее напряжение:

– Э-э… Нед, не знаю, как сказать… но Лиззи попросила передать, что она… э-э… позволила домовладельцу пересдать квартиру. А еще сказала хозяину, что вы там больше не живете, попросила оставшиеся вещи отвезти в камеру хранения. Так что если вам понадобится ваше имущество, придется позвонить…

– У меня есть телефон арендодателя, – заверяю я.

– Ну конечно же, – тихо соглашается Полли.

– Передайте, пожалуйста, Лиззи, что я живу у друга в Сохо и что она может дозвониться до меня по телефону 555-7894.

– Что-нибудь еще ей сказать, Нед?

– Просто передайте мои извинения.

Тут же вешаю трубку, чтобы не услышали моих рыданий. Потребовалось примерно десять минут, чтобы успокоиться. Видел бы меня сейчас отец – ужаснулся бы. «Ошибся – признай ошибку, – как-то наставлял меня старик, – и молча прими наказание. Мужчины из рода Алленов не плачут». И не создают себе таких проблем, как я…

Весь день провел, лежа на диване Джерри, листая полное собрание сочинений Джека Баллентайна (заметно выделявшееся на полупустых книжных полках).

Чтобы одолеть скрижали самовоодушевления, требуется недюжинное чувство юмора. Изобилующие регбистскими метафорами тексты точно специально создавались для таких, как раньше был я: хитрых, прожженных продавцов, верящих, будто существует действенный рецепт успеха, стратегическая формула, помогающая «увеличить цели» и «достичь оптимальных результатов»…

Но хотя бесконечные спортивные аллюзии Баллентайна и смешили, меня затронул отрывок из последнего бестселлера Великого Вдохновителя – «Зоны успеха»:

«В бизнесе нас определяют нравственные постулаты.

Желание получить прибыль – достойно, но становится еще достойнее, сочетаясь с щепетильностью. Поле игры в бизнес – сурово, так что если бросаетесь в прорыв, не забывайте о сильной защите по периметру. Но знайте: если ринуться в атаку не по правилам, если игрок попытается прорваться запрещенными средствами, то сколько бы тачдаунов ни набралось, победа всегда будет казаться незаслуженной. Потому что в глубине души Вы знаете: когда-нибудь догадаются, как именно удалось набрать очки…»

В «Компу-Уорлде» я всегда стремился играть по правилам, занимать достойную позицию. Пока ублюдок Креплин не предложил мне должность Чака, пока Петерсон не подставил Айвану подножку, после чего пришлось играть быстро и жестко. С юридической точки зрения, я не совершил ничего предосудительного. Ни разу не применил против Петерсона открытого шантажа и поклялся Креплину не распространяться насчет моего «продвижения» на пост редактора.

Но я-то знал, что изменил собственным принципам. Стоит прикоснуться к неправильному – и концы обрублены.

Остается только плыть. Прямо в открытое море.

В тот день я покинул жилище лишь однажды, когда спустился в ближайшую бакалейную лавку и набрал фруктов, овощей и минеральной воды. К девяти вечера, после обильного ужина, которому позавидовал бы всякий кролик, накатило изнеможение. Взобравшись на топчан, сразу же уснул.

Проспал одиннадцать часов. Проснувшись и добравшись до кухни, заметил на металлическом обеденном столе записку.

Рядом – свеженькая сотенная банкнота.

Чувак,

надеюсь, ты выспался. Вот еще малость бабок – мало ли, понадобится купить новую зубную щетку. Постарайся с утра держаться поближе к телефону, на случай, если решим тебе позвонить.

До скорого, Джерри

Перечитал записку несколько раз, ломая голову над тем, какой смысл вкладывал приятель в строчку «если решим тебе позвонить». Быть может, Джерри стал задирать нос, работая на Великого Вдохновителя, и называет себя королевским «мы»?

Положил деньги в карман, чувствуя легкое смущение из-за того, что пришлось принять помощь Шуберта. Затем выпил стакан апельсинового сока и отправился на пробежку.

Остаток утра потратил на уборку. И занятие, и способ уменьшить чувство вины, вызванной помощью хозяина квартиры. Ближе к полудню зазвонил телефон. Секретарша Джерри:

– Весь день мистера Шуберта расписан, сплошные встречи. Но он был бы рад увидеться с вами за ужином в «Баули Бейкери» в девять. По адресу…

– Я знаю, где находится ресторан, – перебил я, вспомнив, как мы с Лиззи однажды пообедали в этом заведении, где цены оказались непомерно вздуты.

«Баули Бейкери» находилось в Трибеке – всего лишь десять минут ходьбы пешком от квартиры Джерри. Я прибыл в девять. В ресторане имелось не больше десяти столиков, меня проводили к тому, что был заказан на имя Джерри Шуберта.

В девять пятнадцать он так и не появился, и я старательно отказывался от предложений официанта «выпить что-нибудь перед ужином».

Боже, пару месяцев назад ужин за шестьдесят пять долларов с носа казался пустяковой тратой!

Я орудовал кредиткой, точно жалкой двухдолларовой фишкой для покера, и даже не беспокоился о финансовых последствиях. Когда дело доходило до денег, я был не просто беспечен, а совершенно безалаберен – бездумно сорил деньгами. Ни разу не задумался, что же будет дальше – после очередной сделки, нового костюма от дизайнера, следующего обеда от популярного шеф-повара в супердорогом ресторане…

Вот это и есть настоящий идиот: тот, кто настолько стремится пробиться в жизни, что теряет все преимущества, которые дарит победа…

– У тебя грустный вид, Нед.

Отрываю взгляд от меню и вижу Джерри.

– Просто задумался, вот и всё, – оправдываюсь я.

Подали напитки. Поднимаю бокал «перрье»:

– Джерри, даже не знаю, как благодарить…

– Аллен, ради бога – не стоит загружать меня чувством признательности. Чувствую себя прямо святым.

– Ну ладно… а если я скажу, что ты спас мою жопу?

– Ты сам прикроешь свою задницу, Аллен. И знаешь почему? Потому что ты – прирожденный продавец. Такие, как ты, всегда выкарабкиваются.

– Даже если им пытаются загубить карьеру?

– На твоем месте я бы не особенно переживал из-за Петерсона.

– Джерри, он же просто терминатор! Не успокоится, пока меня не доконает!

– Говоришь, Тед работает на «Джи-Би-Эс»?

– Да, возглавляет отдел по закупке рекламы.

– Хочешь, я с ним переговорю насчет тебя?

– Лучше пусть он сдохнет.

Джерри мрачно хохочет:

– Ну, подобных услуг мы не оказываем. Но у мистера Баллентайна наверняка имеются знакомые в руководстве «Джи-Би-Эс». У мистера Би знакомые есть везде. Уверен, стоит нам позвонить нужному человеку – и Петерсона попросят успокоиться. Готов поспорить, в «Джи-Би-Эс» даже не знают, что он затеял.

– Спасибо за предложение, но думаю, что нанесенный им ущерб невозможно возместить. Ну, то есть Айван же умер, я тоже мертв, – по крайней мере, для компьютерного бизнеса.

Джерри всматривается в стеклянистую поверхность мартини и спрашивает:

– А что тебе больше всего нравится в продажах?

– Заставлять других соглашаться.

– А для тебя принципиально, что именно продавать?

– Вовсе нет. Если продаешь, то товар не важен, главное – убеждать. А потому если только товар не противозаконен, я готов им торговать.

– Рад слышать.

– То есть?

– Потому что мы вряд ли предложили бы тебе торговать незаконным товаром. Напротив, любой на Уолл-стрит подтвердит, что речь идет о весьма популярной штуке…

– Извини, – перебиваю приятеля, – кажется, я не улавливаю…

Шуберт отрывает взгляд от выпивки и сардонически ухмыляется:

– Ты еще не понял?

– Не совсем…

– Ну хорошо, перейдем ближе к делу. Тебе нужна работа?

Глава восьмая

Джерри Шуберт оказался мастером нагнетать напряжение. Взорвав небольшую информационную бомбу с предложением по работе, тут же заявил, что вести деловые переговоры прежде, чем подадут десерт, – не в его правилах. Жесткий, но тонкий ход: Джерри выигрывает, независимо от того, стану ли я в отчаянии блефовать показным равнодушием или же немедленно ухвачусь за пряник, которым меня поманили.

Конечно же, я находился в полном отчаянии. Хотя и понимал: меня проверяют. Проведя значительную часть прошедшего дня за изучением вдохновляющих скрижалей Баллентайна, вспомнил несколько абзацев из «Зоны успеха», в которой Великий Вдохновитель сообщал: отчаяние – слабость, смертный грех для бизнеса. Вот так он об этом писал:

«Никогда не давайте противнику понять, что думаете, будто сражаетесь, пребывая в безвыходном положении.

Представьте такую безнадежную ситуацию: до конца последнего тайма остается всего лишь полминуты, третья подача, на своей тридцатиярдовой вы за отметкой 14–10.

Станете паниковать, поддадитесь страху? Только если желаете проиграть. Настоящий победитель смотрит страху в глаза, не мигая. Вместо того, чтобы трусить, – выпутывается из сложного положения, пребывая в полной уверенности: сейчас он проведет подачу и заработает тачдаун».

Разумеется, Джерри подобное мировоззрение разделял. А потому я не допустил ошибки и не стал проявлять лишнего беспокойства. Вместо этого позволил Шуберту выбрать тему беседы и непринужденно кивнул, соглашаясь перейти к делу только после того, как подадут кофе.

И вот, после трех блюд и бутылки шардоне «Клауди Бей», мы целый час проговорили о случившемся в нашей жизни за прошедшие годы. После того, как я вкратце изложил события последних пятнадцати лет, Джерри посвятил меня в подробности собственной жизни, начавшейся за воротами Брунсуикского университета (хотя так и не упомянул о скандале с «подставной игрой», из которого в конце концов выпутался). Закончив колледж, Шуберт получил как хоккеист полную стипендию в университете Сен-Лоуренса, но гранит науки никак не поддавался, а потому приятель воспользовался представившимся шансом перебраться в канадскую команду низшей лиги из Альберты.

– Тогда мне было всего лишь двадцать, и казалось, держу весь мир за яйца, ведь я – такой крутой профессионал в хоккее… И хотя в неделю зарабатывал только триста пятьдесят, чувствовал себя, будто Уейн Гретцки. Следующая фаза – контракт с НХЛ на миллион долларов…

Разумеется, час миллионного контракта (и перехода в мир высшей лиги) так и не пробил. Вместо этого Джерри прирос к неизвестной заштатной команде из Альберты, играя против деревенщины на провинциальных стадионах поселений с названиями вроде Солт-Сейн-Мэри, Йеллоунайф или Медисин-Хэт.

Шесть лет пролетели, как дым. Закончился и брак с журналисткой из Альберты, продлившийся, по словам Джерри, не дольше пяти минут.

Внезапно стукнуло двадцать шесть. Теперь ему выплачивали целых шестьсот долларов в неделю за то, чтобы его таранили головой отморозки на коньках. Колени тряслись, врач команды предвещал серьезные ортопедические проблемы, если только Джерри не уйдет на покой. И поскорее.

А потому приятель вернулся на нашу сторону американской границы и устроился в Детройте, где знакомый по низшей канадской лиге, тоже бывший спортсмен, основал небольшое охранное агентство.

– Я попал в серьезный переплет, колледж не закончен, перспектив – ноль. Работа внештатным охранником-костоломом не очень привлекала, но деньги пригодились бы. К тому же я находился в полном отчаянии.

Примерно год Джерри подрабатывал телохранителем всевозможных руководителей автомобильного бизнеса среднего верхнего уровня – работая на людей, опасавшихся, что их завалит какой-нибудь профсоюзный босс с сомнительной репутацией, или одержимых стандартной паранойей насчет киднэппинга. Время от времени его нанимали для охраны заезжих крутых, вроде Джека Баллентайна, в девяностом году остановившемся в Детройте на десять дней.

Баллентайн исследовал возможности для проекта по строительству торгового центра возле Гросс-Пойнта и попросил охранника, который оказался из местных, порекомендовать ему кого-нибудь, кто знает город. Джерри понравился Великому Полузащитнику Капитализма (кажется, на Баллентайна произвело впечатление хоккейное прошлое приятеля), и примерно через неделю, когда мистер Высокий Полет вернулся в Нью-Йорк, Шуберту позвонили из фирмы Баллентайна, сообщив, что мистеру Би требуется новый телохранитель. Не интересует ли вакансия Джерри?

– Через секунду после того, как положил трубку я уже летел в самолете в Нью-Йорк. Прошло семь лет, а я до сих пор ни разу не пожалел о выборе. Потому что мистер Би ведет дела по простым правилам: ты заботишься о нем – он заботится о тебе. Представь, даже когда вся империя недвижимости рухнула, он по-прежнему выплачивал мне зарплату. Знаешь за что? Он как-то признался: «Если защитника обложили, ему нужен рядом лучший полузащитник, чтобы его снова не окружили враги».

Знал Баллентайн и о том, что профессиональные амбиции Джерри простирались далеко за пределы функций костолома-охранника. А потому, реинкарнировавшись в образе гуру самовоодушевления, Джек продвинул Джерри до статуса импрессарио, предоставив Шуберту вести дела с издателями, литературными агентами и компанией, организующей лекции и планирующей выступления Баллентайна.

– Когда первая книга мистера Би, «Завоевание «Я»» стала национальным бестселлером, он предоставил мне больше свободы в делах. Короче, первая обложка принесла триста тысяч, вторая – миллион восемьсот, и теперь шеф может назначать гонорар в пятьдесят штук за выступление. Только за прошлый год он провел примерно двести консультаций по мотивированию – наверняка неплохо заработал, верно?

Киваю. Несколько раз.

– Конечно, теперь Великий Вдохновитель превратился в такое мощное предприятие из одного человека, что мне пришлось нанять троих координаторов, чтобы занимались организацией поездок. А я особенно не возражаю, ведь, если начистоту, весь этот мотивационный бизнес успел изрядно поднадоесть. Помогли добиться успеха – и хватит. А поскольку мистеру Би тоже не особенно нравится сидеть на месте и шеф всегда подумывает о новых возможностях расширить бизнес, то он согласился: пора задуматься над новыми деловыми проектами. Изучив всевозможные варианты капиталовложений, мы решили взяться за довольно рискованное, но в то же время сулящее немалую выгоду предприятие. Нед, ты слышал об инвестиционных фондах?

Как раз принесли кофе. Суть делового предложения объявили только что. Я выпрямился и постарался принять сосредоточенный вид:

– Что-то вроде паевых фондов?

– Не совсем. Паевые фонды – очень консервативная форма инвестиций, со строгими правилами. Мистер Би называет их «миссионерской позицией финансового менеджмента»: эффективный, но не самый возбуждающий способ предаваться деловым забавам.

Дело в том, что паевые фонды управляются строго. Можно инвестировать только в ограниченное количество компаний, условия капиталовложений жестко оговариваются, к тому же приходится оперировать на рынке с суровой конкуренцией. Ты знал, что ежегодно американцы вкладывают в паевые фонды четырнадцать миллиардов?

Там крутятся колоссальные бабки, а окупаемость не превышает дозволенных пределов: не более двадцати процентов, да и то – если год окажется невероятно удачным. Конечно, если предпочитаешь игру вне риска, такой вариант заинтересует.

Но когда дело касается денег, Джек Баллентайн, как и в жизни, вовсе не предпочитает безопасность остальному. Да и я тоже не особенно ей дорожу. Вот почему мы решили держаться от паевых фондов подальше.

И тут узнали об инвестиционных фондах. Оказалось, там игра ведется совершенно по другим правилам. Будто ставишь на темных лошадок.

Работает схема коллективных капиталовложений, при которой несколько инвесторов вместе скупают акции еще не открытых или не зачисленных в биржевые сводки компаниях, которым требуются финансы для роста.

В двух словах, схема работает следующим образом, – продолжил Джерри. – Мы, как владельцы фонда, выходим на финансовые организации и богатых физических лиц, советуем им делать вложения в наше партнерство. Затем выискиваем новый бизнес, могущий предложить потенциальные новинки. Если то или иное предприятие представляется перспективным в деловом отношении, то на средства фонда выкупается контрольный пакет акций компании. И когда открываются биржевые торги, в нашем распоряжении уже имеется немалая доля пирога. При правильном выборе прибыль окажется сказочной.

Предположим, мы поддержали крошечную компанию по производству программного оборудования, разработавшую новейшую версию интернет-браузера. В обмен на миллион вложенных долларов завладели половиной акций. После этого несколько средней руки провайдеров решают включить браузер в пакет программного обеспечения.

И внезапно наша скромная компания, предлагающая интернет-браузеры, перестаёт быть всего лишь перспективным вариантом. После открытия биржевых торгов суммарная котировка акций превышает тридцать миллионов.

Инвестиция в один миллион приносит пятнадцать. И это – только начало прибыли! Ведь если котировки подскочат еще, можно заработать скромное состояние.

И тут я вмешался:

– Иными словами, главное – вычислить новый «Майкрософт», пока он – простая развивающаяся фирма?

– Так и знал, что схватишь на лету, – похвалил меня Джерри. – «Майкрософт» – то самое идеальное капиталовложение, о котором любой инвестиционный фонд может только мечтать. Предположим, в далекие семидесятые годы ты познакомился с парой компьютерщиков по имени Билл Гейтс и Пол Аллен, когда те еще только разрабатывали странную программу под названием «DOS» и им требовалось срочное денежное вложение, чтобы бизнес не стоял на месте. Предположим, ты предложил парням пару миллионов в обмен на пять процентов акционерного капитала их скромной фирмы. Угадай, сколько небольшая доля акций стоила бы сегодня, если бы ты провернул сделку?

– Несколько сотен миллионов?

– Миллиардов. Конечно, о потенциальных «Майкрософтах» остается только мечтать. Однако мы, как правило, работаем с интересными, небольшими компаниями, которые с началом биржевых торгов приносят как минимум пятнадцать или двадцать процентов прибыли.

Конечно, навар может оказаться еще более существенным, если котировки будут расти и впредь…

Да, это – финансовые авантюры. Но посоветуйся с любым брокером на Уолл-стрит, и тот скажет: инвестиционные фонды – самый аппетитный вариант вложения капитала. Имеется немало организаций и состоятельных частных лиц, готовых предоставить примерно десять процентов вкладываемых средств руководству инвестиционных фондов. Потому что знают: если поставить на верно выбранную компанию, прибыль окажется колоссальной.

Мой интерес возрастает с каждой минутой. Именно о подобной области деятельности я мечтал: большие деньги, царство, для которого продажа рекламных площадей в компьютерном журнале – не солидно, второй сорт. Новая работа окажется громадным прыжком вверх по карьерной лестнице. Наконец-то прорвусь в премьер-лигу…

Джерри знаком приказывает официанту подать еще кофе и продолжает:

– Теперь ты, наверное, хочешь побольше узнать о нашем инвестиционном фонде и о собственном месте в его иерархии?

– Я весь внимание, – заверяю я.

Фонд назывался «Эскалибур» и специализировался исключительно в новейших технологических разработках. Открылся полгода назад. Пока средства поступали от частных инвесторов, большинство которых знало Джека Баллентайна по совместному бизнесу в прошлом.

Однако, учитывая новое амплуа владельца в качестве Великого Вдохновителя, его имя не упоминалось в связи с фондом непосредственно. С тех пор, как рухнула империя недвижимости, учитывая страсть прессы издеваться над бывшим магнатом при каждой возможности, мистер Би весьма болезненно воспринимал попытки приписать ему финансовые операции в открытую.

А потому, в силу весомых пиаровских аргументов (и во избежание любого конфликта интересов с Баллентайновой империей самомотивации), фонд представляет собой «независимую структуру», зарегистрированную в оффшоре на холдинговую компанию, принадлежащую дочерней фирме «Баллентайн Индастрис». Хотя налоговой службе, конечно же, известно о существовании фонда.

– По существующему законодательству США, оффшорные фонды не облагаются налогами. Однако Служба по контролю за доходами населения (СКДН) полагает, что любое лицо, имеющее капитал в оффшоре, как «сознательный гражданин» сообщит о собственном участии в подобном фонде. Естественно, так мы и поступили.

Поскольку СКДН может жестоко отомстить за попытки надувательства. – Приятель вскидывает брови: – И, конечно, по причине нашей высокой гражданской сознательности.

До сих пор фондом проведена одна-единственная операция в области восточно-европейских информационных технологий. Теперь требуются дальнейшие вложения.

Джерри хотел бы, чтобы я воспользовался собственными обширными связями в мире компьютерного бизнеса и нашел перспективные компании, которые могут представлять существенный интерес.

Ты должен найти для нас несколько компьютерных гениев, работающих в гараже в Пало-Альто и только что научившихся втрое увеличивать скорость процесса «Пентиум». Или команду из трех человек в Спокане, улучшивших утилиту, восстанавливающую поврежденные программы. А если тебе удастся одновременно и продвигать фонд, и находить новые перспективные компании, то можешь стать весьма состоятельным мужиком.

Затем Джерри рассказал о системе оплаты труда. Поскольку фонд основали недавно и проект еще не приносил ощутимой прибыли, речь шла о базовой ставке «всего лишь» в шестьдесят тысяч. Однако за каждое открытие перспективной компании полагалась доля в три процента от приобретаемого акционерного капитала – при условии, что «Эскалибур» в конце концов решит вкладывать в эту фирму средства.

– Только представь! Предположим, ты доказал: нам следует приобрести за два миллиона пятьдесят процентов всё той же споканской компании по разработке софта.

Котировки на публичных торгах подскакивают до сорока миллионов. Мы сразу же получаем двадцатимиллионную прибыль, из которых выдаем тебе три процента. Иными словами – шестьсот тысяч единовременно. Подкидываешь нам каждый год по парочке таких вот прибыльных проектов – и будешь, выражаясь языком финансистов, превосходно обеспечен.

Я даже не поверил своим ушам. Не просто работа, но занятие, способное, в конечном итоге, полностью преобразить жизнь. Смогу полностью разобраться с долгами, скопить капитал, вновь обрести самоуважение… А заодно, если повезет, – вернуть Лиззи…

– Ну так что скажешь, Нед?

– Похоже, именно такую работу я и искал.

– Ну что ж, всему свое время. Мне как раз и требовался сотрудник вроде тебя, с опытом продаж и знанием компьютерного рынка. И когда ты вчера мне позвонил, невольно подумалось: вот так совпадение!