Текст книги "Карьера"

Автор книги: Дуглас Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Глава шестая

На шестой стопке я сказал:

– Я волнуюсь. Чувствую испуг.

– Волнение и страх объяснимы, – ответил Креплин, – вполне естественная человеческая реакция на любые существенные карьерные достижения.

– Чак – мой начальник.

– А я командую Чаком. А Дитрих Зандерлинг – мной. Держатели акций, в свою очередь, управляют герром Зандерлингом. Каждому приходится отчитываться перед другими.

Мы покончили с ужином и бутылкой «Каберне-Савиньон» за пятьдесят пять долларов, и Креплин вновь перешел к делу.

– Вы не разу не спросили о деньгах. Почему? – начал немец.

– Вы ели.

– Весьма деликатно с вашей стороны. Вас интересует сумма, о которой идет речь?

– Естественно.

Креплин тихонько хохотнул:

– Ну, оклад весьма привлекателен. Основная ставка – сто пятьдесят тысяч в год, но сумму следует удвоить: подразумеваются и выплаты от акционерного капитала, и бонусы.

Нервно сглатываю.

– Разумеется, помимо стандартных корпоративных премий и полной медицинской страховки вам предоставят личный автомобиль выбранной вами марки стоимостью до, скажем, пятидесяти тысяч. Все гаражные расходы возьмем на себя. Если вы состоите в спортивном клубе… Вы, кажется, играете в теннис?

– Вы потрудились над сбором данных.

– Естественно. Как бы там ни было, расходы на теннисный клуб также компенсируются. Компании нравится, когда руководство… – как это у вас говорится? – держит форму.

Креплин попросил счет, затем произнес:

– Ну так как, вы согласны с условиями оплаты труда?

Мне подфартило. Я выиграл в лотерею. Сорвал банк. Ну, не совсем… но, черт побери, триста штук в год? Просто дыхание перехватывает. Вот-вот попаду в премьер-лигу…

– Клаус, я, разумеется, согласен, – и тут же, не договорив, подумал: «Но возненавижу себя, потому что придется предать Чака».

Поскольку шел чересчур густой снегопад, не благоприятствовавший походу в Сохо, Креплин настоял, чтобы я проводил его до номера в «Вордорф Тауэре», пропустить на ночь по стаканчику. Когда такси выехало в центр города, немец посмотрел мне в глаза:

– Должен попросить вас о некотором одолжении.

– Конечно, Клаус.

– Боюсь, речь идет даже не о просьбе. Скорее, о приказе. Он таков: ни с кем не обсуждать полученное предложение о работе.

– Я так и предполагал.

– «Ни с кем» означает запрет даже на обсуждение с женой.

– Ну, Лиззи следует знать. Такие новости…

– Согласен. Она обязательно узнает. В пятницу, второго января. Как только вернетесь из отпуска в Вест-Индии.

– А вы что, установили за мной слежку? – пошутил я.

Креплин выдавил улыбку:

– Планируя покупку «Гетца-Брауна» несколько месяцев тому назад, я, разумеется, приступил и к изучению досье руководителей изданий, выкуп которых готовил. Чак Занусси так вас расхваливал, что я не мог не заинтересоваться…

В услышанное верилось с трудом.

– Постойте, значит, Чак уже несколько месяцев назад знал, что вы заинтересовались нашей фирмой?

– Просто ему приказали помалкивать о наших разведмероприятиях. Занусси не знал, осуществится ли сделка, и его никто не собирался вводить в курс – разве что постфактум. Однако Чак вполне представлял себе, что в случае извещения других о нашей заинтересованности в «Гетце-Брауне» дальнейшая его работа в компании окажется весьма маловероятной. А потому Занусси принял разумное решение: держать рот на замке.

– И всё равно оказался уволен.

– Таковы, мой друг, превратности корпоративной жизни. Не переживайте – прежде чем выпихнуть из самолета, вашему знакомому предложат весьма привлекательный парашют. Никто не станет увольнять Чака перед праздниками – в конце концов, незачем портить человеку отдых.

– Понимаю, но моя жена, в общем-то, не станет особенно распространяться…

– Она ведь работает в пиаре? Не хочу вас задеть, но людям, работающим в связях с общественностью, свойственна разговорчивость.

– Клаус, при всем моем уважении, полагаю, вы излишне осторожны.

– При всем моем уважении, Эдвард, данный вопрос находится в моей компетенции, и я имею полное право настаивать. Поскольку утечка информации до вашего назначения может поставить весь разработанный план под угрозу срыва. Ваше назначение на пост нового редактора второго января окажется для жены чудесным новогодним подарком. Вам следует просто позвонить ей второго числа из офиса и притвориться, будто вы сами только что узнали о повышении. Вы же превосходный продавец, по всем статьям. Следовательно – актер. Разумеется, вы сможете изобразить потрясение и удивление.

– Вероятно…

– Итак, могу ли я заручиться вашим словом, что услышанное останется между нами?

Триста штук… Киваю. Креплин похлопывает меня по спине:

– Превосходно. Дело решено.

Номер Клауса располагается на семнадцатом этаже, в углу «Волдорф Тауэрс». Башня гордо возвышается над городскими небоскребами. Жилое помещение не уступает размерами средней величины футбольному полю. Две спальни, огромная кухня.

– Довольно просторно, – замечаю я.

– Владельцам здания нравится, что их выбрал «Клаус-Зандерлинг», так что нам всегда идут навстречу. Шампанского?

– А почему бы и нет?

Клаус снимает телефонную трубку, заказывает у портье бутылку «Крюга». Если Креплин пытался произвести впечатление своим поведением в стиле «деньги – мусор», то немцу удалось добиться поставленной цели. Примерно через минуту в апартаменты постучали.

– Приехали гостьи, – заметил Клаус, направляясь к двери.

– Гости? – переспросил я, – не знал, что вы ожидаете…

Не успел я договорить, как вошли две очень высокие сильно накрашенные блондинки. Каждой примерно двадцать пять или чуть больше. Протянув Клаусу снятые пальто, обе продемонстрировали едва ли не копирующие другу друга черные платья, обтягивавшие женские тела, точно хирургические перчатки. Настоящие девушки из эскортагентства. Мне тотчас же стало неловко.

– Леди, – заговорил Креплин, подталкивая дам в комнату, – позвольте представить вам моего товарища, мистера Аллена. Эдвард, это – Анжелика, а вот Моник.

– Как жизнь, сладкий? – осведомилась Моник, простецкое произношение которой недвусмысленно свидетельствовало: говорившая – отнюдь не урожденная француженка. Обе молодые женщины устроились на диване. Креплин одарил меня очередной акульей улыбкой, и я незамедлительно понял: испытывает, проверяет на верность. Прояви я возмущение по поводу своднического знакомства с двумя проститутками (а то была явная ловушка) – уволит за желание остаться чистюлей. Но если переспать с Моник или Анжеликой, на меня появится компромат, к тому же Клаус будет знать: в глубине души я – слабак, готовый подставить под удар семью, лишь бы продвинуться по работе.

Моник и Анжелика задымили сигаретами. Креплин подсел ко мне, прошептал:

– Надеюсь, вы не станете возражать.

Отвечаю, тщательно подбирая слова:

– Да, Клаус, вы устроили настоящий сюрприз.

– Но ведь приятный, а? Скромное рождественское угощение от «Клауса-Зандерлинга». Вы уже определились с предпочтениями?

Анжелика жевала жвачку и выпускала густые кольца дыма. Моник, прости господи, выглядела чуть респектабельнее, чем девчонки, подрабатывающие на Восьмой авеню (правда, вместо багряных шорт в обтяжку носила облегающее черное платье).

– Знаете, – доверительно сообщил я, – я собираюсь отлить. Когда вернусь, тогда и решим. Хорошо?

– Превосходно, – согласился Клаус.

Туалет оказался просторным – чуть ли не акр вымощенного мрамором пола, встроенная ванна, золотые краны. Стою и рассеянно похлопываю себя по нагрудному карману пиджака, касаясь мобильника… Придумал! Включаю краны, набираю сто пятьдесят один – виртуальный автоответчик, его можно запрограммировать на любое время, как будильник. На часах – 01.17. Незамедлительно набираю 01.21, дважды вдавливаю «звездочку», возвращаю телефон в карман.

В гостиную уже принесли шампанское. Портье, он же официант, отвинчивает пробку. Креплин уселся между Анжеликой и Моник, болтает и проводит указательным пальцем вверх-вниз по обтянутому черным чулком бедру Анжелики.

Обе женщины осоловели от скуки. Наверняка рассчитывали по-быстрому сделать дело, получить деньги и отправиться по домам, спать. Но Креплин преисполнен решимости развлекаться. Как только разлили шампанское, немец вручает официанту десять долларов чаевых и протягивает по бокалу каждой из женщин.

– Леди, вам знаком «Крюг»?

– Такое с пузыриками, французское вино, да? – уточняет Анжелика.

– Вы понимайт свое шампанское, – соглашается Креплин. Протягивая мне бокал, шепчет на ухо: – Ну как, решили?

Смотрю, как Анжелика сплевывает жвачку в пепельницу и цедит вино. «Почему же не зазвонил телефон?» Чтобы выиграть время, отвечаю:

– Клаус, предоставляю выбирать вам.

– Нет-нет-нет. Я – хозяин, а потому оставляю право выбора за вами.

– Где вы нашли таких девушек?

– В агентстве «развлечений», к услугам которого мы обращаемся всякий раз, когда задерживаемся в Нью-Йорке. Вполне надежная фирма, так что никаких проблем со здоровьем не бывает…

– Рад слышать.

– Итак, Эдвард, я прошу вас – время идет. Выбирайте…

Глубоко вздыхаю:

– Ну…

И тут, слава Богу, звонит мобильник. Креплин и обе женщины ошеломлены. Старательно скрываю облегчение.

– Да? – спрашиваю я, нажимая на «ответ».

Электронный голос произносит: «Это запрограммированный вами на час двадцать одну минуту звонок-будильник. Это запрограммированный вами на час двадцать одну минуту звонок-будильник…» Прижимаю трубку к уху, чтобы слова мог слышать только я.

– Ах, Лиззи… – говорю я в аппарат, прикрываю трубку и беззвучно, одними губами, обращаюсь к Креплину: «Жена».

Немец закатывает глаза. Продолжаю беседу с телефонным роботом:

– Да-да… В номере Клауса Креплина, в «Волдорфе»… Что?! О, господи, не может быть… когда?.. Серьезно, как думаешь?.. Хорошо-хорошо… Уже бегу. Реанимация в больнице Рузвельта? Буду через десять минут.

Отключаю телефон и тотчас же хватаюсь за пальто.

– В чем дело? – интересуется Креплин.

– Звонила жена, Лиззи. У нас ненадолго остановился тесть, сейчас у старика сильные боли в груди. Срочно отправили в клинику Рузвельта.

Я уже одет.

– Послушайте, Клаус… очень жаль, но…

Немец пожимает плечами:

– Делайте то, что должны.

– Спасибо за прекрасный вечер, – я трясу руку хозяина, – поговорим завтра. – Наспех машу на прощание рукой проституткам. Те не отвечают.

Открываю дверь, и Креплин произносит источающим сарказм голосом:

– Передайте вашей очаровательной жене мои наилучшие пожелания.

Через полчаса я уже юркнул в постель, рядом с нежно любимой, но находящейся в полнейшей прострации женой. Наклонился, чтобы поцеловать; Лиззи еле слышно застонала и откатилась прочь. Обхватываю подушку, закрываю глаза в тщетной надежде, что меня тотчас же одолеет сон. Вновь открываю глаза. Целый час лежу, замерев от страха: тяжелый случай полуночных кошмаров.

Тед Петерсон, главный козел. Наверняка спокойно храпит дома, в Коннектикуте, и даже не подозревает, что своим легкомысленным решением отменить заказ на какую-то паршивую рекламу поставил чужие карьеры под угрозу. Типичный безнравственный яппи. Изменяет партнерам, изменяет жене. Верен только собственным грошовым амбициям. Снимаю телефонную трубку. Набираю справочную с кодом Оулд-Гринвича, пригородом Коннектикута. Оператор сообщает: в районе зарегистрировано двое Э. Петерсонов.

– Нужен Э. Петерсон, живущий на улице с водяным названием.

– Вы имеете в виду Прибрежную дорогу?

– Именно. Сорок четвертый дом, да?

– Девяносто шестой. Пожалуйста, подождите, пока я не найду телефонный номер…

Обманом выведав домашний адрес Петерсона, включаю компьютер, выхожу в сеть, захожу на поисковик «Яху», запрашиваю карту Оулд-Гринвича, штат Коннектикут.

Через десять секунд на экране появляется окошко с запросом точного адреса в пригороде. Набираю «Прибрежная Дорога, 96», «искать»… и вот уже загружаю полную, в подробностях, карту того района Оулд-Гринвича, где живет Петерсон.

Распечатывая карту, снова тянусь к телефонной трубке, звоню в агентство по прокату машин «Эйвис». Есть ли на Манхэттене круглосуточно работающие филиалы?

Тридцать третий, на углу Второй и Третьей? Отлично. Не найдется ли сейчас машины для ночного проката? «Чиви Катлесс»? Годится.

Смотрю на часы: 3.43. Буду на месте в половине пятого.

Моюсь в душе, бреюсь. Надеваю костюм с галстуком.

Торопливо завариваю растворимый кофе, бросаю в него пять таблеток витаминов «Ро Энерджи», оставляю записку для Лиззи:

Любимая!

Никак не спалось. А утром нужно пораньше съездить в Коннектикут. Позвони, когда проснешься, и я все объясню.

Ты у меня – лучше всех…

Приехал в Оулд-Гринвич без десяти шесть. С легкостью нашел по карте нужную улицу. Еще темно, и приходится медленно колесить по узкой двухполосной трассе, разглядывая сквозь прищур номера домов на почтовых ящиках.

Родовое поместье Петерсонов располагалось в конце длинного шоссе. Наяву дом производил еще более сильное впечатление, чем на показанных Тедом фотографиях: кусок мыса Коддер, перенесенный на четверть акра земли. Петер не врал, говоря, что дом смотрит окнами на побережье: жилище окружала терраса, выходящая на воду и даже оснащенная собственным лодочным причалом. Теперь понятно, откуда взялась цена в 1,4 миллиона долларов.

Выключаю фары, еду по дороге, паркуюсь прямо между «БМВ» Петерсона и «фордом эксплорер», предназначенным для жены и детей. Снаружи холодно, примерно десять градусов по Фаренгейту, если верить установленному в «Чиви» градуснику, а потому не глушу мотор. Горько пожалел, что по пути не прихватил газету и не купил кофе.

Откидываюсь на сиденье и чувствую, как через мозг проносится волна изнеможения…

Внезапно раздается резкий звук. Скрежет металла по стеклу. Мигаю и обнаруживаю, что в глаза уже светит яркое зимнее солнце.

Черт, черт, черт! Проснулся и смотрю на курносую женщину: за тридцать, длинная черная «аляска», высокий белый ворот свитера, черная бандана поддерживает светлые волосы. За спиной – двое ухоженных ребятишек. Дети несут ранцы и недоуменно смотрят, как мама стучит обручальным кольцом по окну прежде не виданной, заблокировавшей выезд машины, в которой – спящий чужой дядя.

– Сэр! Сэр! Сэ-эр!!! – кричит женщина. Выскакиваю из машины, холодный утренний воздух тотчас же взбадривает….

– Простите, очень извиняюсь, – повторяю я и протираю глаза. – Заснул…

Испуганная женщина отступает на шаг:

– Вы всю ночь спали посреди выезда для наших машин?

– Нет, только один час. Здесь живет Тед Петерсон?

– Я – Мэг, его жена.

– Рад встрече с вами, Мэг. А я…

– Нед Аллен? – Вопрос задан голосом, в котором – потрясение.

Поднимаю взгляд. В дверях стоит Тед – в лучшем сером пальто от «Брук Брозерс», блестящих туфлях-«хоттабычах», с черным дипломатом от «Коуч» и безмятежным, с легкой тенью недовольства, взором патриция. Петерсон медленно направляется ко мне.

– Надо же, вот так сюрприз, – произносит Тед и осторожно пожимает руку. Явно удивленный моим присутствием посередине выезда для его автомобилей, Петерсон, тем не менее, благоразумно сохраняет вежливые манеры, пока не выяснится, зачем я здесь оказался. Прирожденный актер.

– Доброе утро, Тед. – Изо всех сил стараюсь сохранять полное спокойствие и рассудительность. – Прости за неожиданное вторжение, но…

– Понимаю-понимаю, – с полнейшей доброжелательностью отвечает тот, – у вас жесткий график, вчера ты не смог дозвониться по поводу многостраничного вкладыша. Угадал?

– Совершенно верно, – соглашаюсь я, потрясенный дружелюбным тоном. – Мне крайне неудобно, что приходится стоять у тебя на пороге, но в наглей фирме возникла небольшая проблема.

– Полностью понимаю вашу реакцию, – соглашается Петерсон и одобрительно похлопывает меня по плечу. – Ах да, извини, не познакомил тебя с женой. Мэг, это – Нед Аллен из «Компу-Уорлда»…

– Мы уже встречались, – замечает Мэг Петерсон.

– А вот – дети, Уилл и Сара.

– Привет, ребята, – обращаюсь я, но оба ребенка смотрят на меня всё так же недоверчиво.

– Мэг, милая, – просит Петерсон, – если не возражаешь, хотелось бы по-быстрому обсудить с Недом наши дела…

– Ты знаешь, что Саре нужно сегодня быть в школе в семь сорок пять, – отрезает женщина и добавляет, повернувшись ко мне: – Сегодня они всем классом едут на экскурсию в Загадочный порт.

– Не более трех минут, – заверяет Тед.

– Пожалуйста, не задерживайтесь, – просит Мэг и отсылает детей обратно в дом.

Тед знаками предлагает следовать за ним к краю проезда.

Но как только мы оказываемся на достаточном расстоянии от дома, он разворачивается ко мне лицом. Улыбка исчезает:

– Дешевый говнюк, – шипит Петерсон.

– Тед, выслушай, – шепотом отвечаю я.

– Как ты посмел выкинуть подобный фортель…

– Я приехал только потому, что сегодня днем могут уволить Айвана Долински.

– Не моя проблема. Вали отсюда.

– Нет, Тед, проблема – как раз твоя. Ведь именно ты дал добро на рекламу…

– Хрена лысого я дал. Сделку так и не завершили, а тут решили дать отбой по апрельской рекламе. Вот и всё.

– Айван клялся, что ты обещал…

– Разговор закончен, – отрезал Петерсон и развернулся, направляясь к дому.

Вот тогда я и решил достать из рукава козырную карту. Глядя на хоромы Теда, прокричал:

– Да, ничего себе домишко отгрохал. Даже лучше, чем на фотографиях, которые показывал мне и Филу Сирио на Больших Каймановых в прошлом году!

Петерсон застыл на месте. Через мгновение обернулся. В глазах светилось понимание.

– Убирайся, – спокойно произнес он.

Запрыгиваю в машину и на задней передаче вылетаю, ко всем чертям, подальше отсюда.

Выехав на маршрут, подпрыгиваю на сидении от звонка мобильного. Нажимаю на кнопку ответа.

– Не дай бог, твои оправдания выдуманы, – начинает Лиззи, – иначе нам придется не разговаривать некоторое время.

Подробно описываю сцену, разыгравшуюся на выезде с участка Петерсона, умалчивая, однако, о событиях на островах. Когда я закончил, жена присвистнула:

– Ты просто спятил.

– Вполне возможно.

– Послушай, – прервала любимая разговор, – в восемь у меня встреча за завтраком, так что лучше поторопиться.

Наш ужин не отменяется?

– Разумеется, нет. Но если меня уволят, платишь за двоих.

– Договорились. Как прошла вечеринка у Креплина?

– Ну, просто познакомились.

– Знакомились всю ночь?

– Ну да. Парень не дурак выпить. На ночь глядя.

– Можно подумать, больше ночью он ничем не занимается…

Откуда у женщин инстинктивное чутье на едва не совершенную или настоящую измену? Даже если мы просто говорим по телефону?

– Ну, скажем так: лично я по ночам больше ничем не занимаюсь.

– Рада за тебя.

– Конечно, если рядом нет тебя…

– Знаешь, порой кажется, что ты защитил диссертацию по всевозможной романтической дребедени…

– Ну вот, тайна раскрыта.

– До встречи, пупсик. Держись. Как только получишь новости от «Джи-Би-Эс» – позвони.

– Обещаю, – заверил я жену.

Поскольку наступил час пик, дорога до Манхэттена заняла почти два часа. Мобильник лежал на соседнем сидении. Ни одного звонка.

В девять позвонил в офис предупредить, что задерживаюсь, а заодно – проверить, нет ли сообщений. От Теда Петерсона – ни слова. Когда выскочил из машины на парковке «Эйвиса» и поймал такси в центр, уже было ближе к десяти.

На рабочем столе – куча записок. Звонили из многих компаний, но только не от «Джи-Би-Эс». Прошу Лили сразу же перенаправлять любые звонки от Теда Петерсона ко мне.

– Мистер Занусси с утра не появлялся? – спрашиваю я.

– Уехал на встречу, вернется не раньше, чем после обеда, – заявляет Лили.

Ну и слава богу Лишний час, а то и два, чтобы выиграть время. Думай. Соображай. Пораскинь мозгами.

В половине двенадцатого звонит Айван Долински. Я настолько взвинчен, что прошу Лили сказать, будто уехал на встречу. Наверняка сорвусь, если придется говорить с Айваном.

В одиннадцать сорок семь звонит Чак Занусси. Вновь прошу Лили передать, что меня нет, но секретарша возражает: мистер Занусси покинул совещание, чтобы позвонить мне, и настаивает на разговоре. Включаю первую линию.

– Ну, что? – интересуется Чак.

– Почти сделано, – объявляю я.

– Даю тебе тринадцать минут, Нед.

– Чакки, ради бога, не нужно устраивать шоу перед казнью! «Не позвонит ли губернатор с приказом о помиловании прежде, чем приговоренный выпьет последний стакан сока…»

– Ближайшие тринадцать минут я пока еще твой начальник. Так что имею право делать всё, что заблагорассудится.

Теперь понятно, что чувствуешь в свободном падении…

– На третьей линии – мистер Сирио.

Смотрю на часы. Одиннадцать часов пятьдесят три минуты. Я вцепился в телефонную трубку.

– Какие результаты? – интересуется Фил.

– От Петерсона пока что ни слова.

– Босс, солнце уже почти в самом зените.

– Да, я заметил.

– Так что делать будем?

Молчу. А что тут можно сказать. Сирио понимающе вздыхает:

– Когда похороны?

– Минут через шесть.

– Можно кое-что сказать?

– Валяй.

– Ничего не добьешься в жизни, поступая с ублюдками благородно.

– Очень подходящая для меня эпитафия. Но всё равно, Фил, спасибо.

– Удачи, босс.

Одиннадцать пятьдесят пять. Нетерпеливый стук в дверь. Створка отлетает в сторону, врывается Дебби Суарес:

– Мистер Аллен, у меня…

– Дебби, – вскидываю я руки, – только не сейчас, хорошо?

– Но я должна вам показать…

– Не обижайся, но я только что уволен, так что…

– Ну дайте же, пожа-а-а-алуйста, сказать….

– Я тебе больше не босс. Так что иди к Чаку Занусси со своими…

Девушка со всей силы врезала кулаком по столу. Я настолько потрясен, что тотчас же теряю дар речи.

– Теперь вы станете слушать?! – Ошарашенно киваю. – Тогда читайте!

Суарес бросает передо мной листок бумаги:

– Только что пришло по факсу. Лили просила передать…

Я молча уставился на бумагу. Логотип. В нем – три буквы: «Джи-Би-Эс». Ниже – текст:

Мистеру Эдварду Аллену

Региональному директору по продажам;

Северо-Западный филиал

«Компу-Уорлд Инкорпорейтед»;

«Гетц-Браун Пабликейшенз»

Факсимильное сообщение

Уважаемый мистер Аллен!

С радостью сообщаю Вам, что компания «Джи-Би-Эс» подтверждает свой заказ на размещение рекламы компьютера «Минерва» в апрельском номере представляемого Вами журнала.

Прошу содействовать скорейшему взаимодействию типографского отдела представляемой Вами компании с дизайнерским отделом «Джи-Би-Эс» для незамедлительного получения макета.

Искренне Ваш, Тед Петерсон

Перечитываю. Не улавливаю смысла. Снова читаю. Содержание по-прежнему ускользает от меня. При третьей читке Дебби Суарес удивляется:

– Мистер Аллен, что вы ему сделали? Предложение, от которого невозможно отказаться?

Поднимаю взгляд, в глазах – слезы. Дебби замечает и что есть силы пожимает руку:

– Мистер Аллен, вы закрыли сделку. У вас получилось…

Внезапно телефон вновь взрывается звонком.

– На первой линии – мистер Занусси…

– Лили, – прерываю секретаршу, – пусть даст номер, по которому ему сейчас можно отослать факс.

– Господин Занусси настаивает на личном разговоре…

– Скажи, что я не отказываюсь. Но только пусть сперва взглянет на документ, который придет по факсу. Дебби уже принесла бумагу в приемную.

Вешаю трубку и оборачиваюсь к Дебби:

– Если Чак не увидит факс, то уволит меня через две минуты. Так что…

– Уже лечу!

Звоню в офис Теду Петерсону. Секретарша сразу узнает меня по голосу.

– Мистер Аллен, – с прежним ледяным холодом произносит она, – господин Петерсон – на совещании.

– Ну да, разумеется. А я – призрак Элвиса. Послушайте, дайте нам поговорить. Хочу наскоро поблагодарить его…

Жду, пока нас соединяют. Через мгновение в трубке раздается:

– Тед Петерсон. Слушаю.

– Тед, даже не знаю, как благодарить. Просто хотел выразить признательность, надеюсь, ты не в обиде…

– Давай ближе к делу, Аллен. Куда клонишь? Или вернее будет спросить, каковы твои условия?

Я растерян:

– Тед, не понимаю, о чем ты говоришь…

Долгое молчание. Первым заговаривает Тед, в его голосе – ни тени ехидства:

– Аллен, что именно тебе известно?

– Только слухи.

– А поконкретней?

Тщательно подбираю слова:

– Ну, о небольшом недоразумении, возникшем с Джоан Глейстон.

И снова – тишина.

– И всё? – удивляется Тед.

– Э-э… ну да.

– Господи боже мой! – орет Петерсон. – Ах ты дешевка, гнида вонючая! Да та прошмандовка осталась рада-радешенька, мы с ней прекрасно все уладили! Так что не пытайся развести меня по новой, ты, тупое чмо!

И связь обрывается.

Лихорадочно перезваниваю Петерсону. Секретарша не дает и рта раскрыть:

– Рада, что вы позвонили, мистер Аллен. Господин Петерсон просил передать вам некоторую информацию, если вы вновь свяжетесь с нами.

– А именно?

– Господин Петерсон просил вам передать, что хотя он и дает добро на макет, о котором шла речь, в дальнейшем отказывается иметь с вами дело. Равно как и отзываться на предложения ваших коллег. Сотрудничество «Джи-Би-Эс» и «Компу-Уорлда» завершено.

– Постойте-ка, но ведь…

– Больше мне нечего сказать вам, мистер Аллен. Разве что «прощайте». – И секретарша вешает трубку.