Текст книги "Карьера"

Автор книги: Дуглас Кеннеди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Часть вторая

Глава первая

У Нэнси Ауэрбах – миниатюрный, практичный, по-деловому обставленный кабинет. Крепкое рукопожатие и прямой, пронзительный взгляд – из тех, что заставляет чувствовать: вас оценивают и делают выводы. Что вполне соответствует истине, ведь работа Нэнси в том, чтобы выносить о вас профессиональное заключение.

Ауэрбах – воплощенная деловитость. Когда пять минут назад я зашел в кабинет, женщина встретила меня бодрым монологом в темпе стаккато, звучавшим, точно она выучила его назубок:

– Мистер Аллен, очень рада, я ведь могу называть вас Нед?.. Меня зовут Нэнси Ауэрбах, я ваш менеджер по компенсационному трудоустройству. Легко добрались до нас этим утром?.. Ну, вот и встретились, нам предстоит работать вместе… сколько длится ваша программа? Совершенно верно, два месяца. Ну что ж, нам, конечно же, предстоит поближе познакомиться за предстоящие восемь недель. Нед, вам что-нибудь принести? Чай, кофе?

– Будьте добры, стакан воды, пожалуйста. Нужно запить таблетки…

– Без проблем, – отвечает рекрутер, – легко. – Не вставая из-за стола и повернувшись на вращающемся кресле, достает бутылку «Перрье» и стакан на подносе.

Поворачивается обратно и ставит воду и посуду передо мной.

– Помочь, ведь вам, наверное, не с руки? – уточняет Нэнси, бросив беглый взгляд на мою правую руку. Запястье и обратная сторона ладони обхвачены, точно конечность мумии, белыми бинтами. Сквозь повязку выступают все пальцы, но три из них стянуты эластичной лентой. – Простите за невольный каламбур.

– Ничего, справлюсь. – Большим и указательным пальцами отвинчиваю крышку «Перрье», затем левой рукой наполняю стакан.

– Боже, ваши пальцы – иссине-черные!

– Скорее, черные, чем синие, – уточняю я и достаю из нагрудного кармана две упаковки таблеток, открываю и кладу в рот по одной пилюле из каждой.

– Принимаете болеутоляющее? – спрашивает Нэнси Ауэрбах, а я запиваю лекарство водой.

– Да. И противовоспалительное.

– Вероятно, последствия аварии?

– Миссис Ауэрбах, никакой аварии не было.

Женщина смотрит мне прямо в глаза:

– Прекрасно понимаю.

– Вы знаете, что произошло?

– В подробностях. – Рекрутер откашлялась: – Нед, нам предстоит профессионально оценить сложность вашего случая, а также его возможные последствия для карьерного роста. Но сперва, полагаю, следует сформулировать ваши карьерные притязания и обсудить, как воспользоваться предусмотренными льготами с максимальной для вас выгодой.

«Знаете, что произошло?»

«В подробностях»…

Разумеется. Как и все остальные, занятые в издательском бизнесе компьютерной тематики. Занимательная повесть о кончине «Компу-Уорлда» попала во все издания: «Уоллстрит джорнал», «Таймс» и даже «Ньюздей» расписали, как нас, точно горячую картофелину, перебрасывали от «Гетца-Брауна» – «Клаус-Зандерлингу», от «Клауса-Зандерлинга» – «Спенсеру-Рудману», лишь затем, чтобы сломить, подобно уличному хулигану, посмевшему наехать на местного авторитета. И хотя сообщение в «Таймс» заняло всего лишь три страницы, «Джорнал» посвятил истории половину полосы. Последний параграф содержал по-настоящему «жареные» факты:

«По словам нашего источника из компании «Компу-Уорлд», шокирующее известие о закрытии издания вызвало некоторые волнения среди сотрудников журнала, тем более, что перед Рождеством мистер Клаус Креплин, главный редактор компании «Клаус-Зандерлинг», заверил персонал в стабильности существования будущего «Компу-Уорлда».

Негодование, испытываемое в отношении мистера Креплина, нашло выход в лице одного из руководителей «Компу-Уорлда», мистера Неда Аллена – регионального директора по продажам рекламных площадей на территории Северо-Запада. Узнав о закрытии журнала, мистер Аллен применил против германского руководителя физическую силу. Против нападавшего не было выдвинуто никаких обвинений».

Совершенно верно. Но, к счастью, в журнале не упоминалось, что после нападения на Креплина в течение двух минут я испытывал панический страх, думая, что совершил убийство. К неподвижно простертому на полу Креплину, изо рта (теперь уже без одного переднего зуба) и носа которого фонтаном хлестала кровь, тотчас же подскочило двое охранников.

Определив, что пострадавший потерял сознание, охрана попыталась привести немца в чувство, прибегая к довольно жестоким методам. Креплина хлестали по лицу, изо всех сил трясли за плечи, кричали ему в левое ухо. Затем охранница попыталась прощупать пульс.

– О боже, сердцебиения нет! – заверещала баба и принялась за непрямой массаж сердца, тыча Креплину кулаком в грудь. С громким стоном пострадавший пришел в себя и с неудовольствием отметил, что у него сломана пара ребер.

Вызвали копов. Пока дожидались полиции, Лоренцо наручниками пристегнул меня к креслу (хорошо, что парню хватило благородства не приковывать меня за свежесломанную правую руку).

Сперва прибыли два санитара. Пока Креплина грузили на каталку и увозили, тот безостановочно, громогласно стонал.

Когда Клауса увезли, я спросил Лоренцо, не расстегнет ли он наручники.

– Прости, друг. Работа такая, – извинился охранник, затем нагнулся и прошептал: – Слушай, дам небольшой совет. В следующий раз, если захочешь кого-нибудь вырубить, бей пястью. Максимальный урон для противника, минимум – тебе. Ударишь сжатым кулаком – обоих отвезут в травматологию.

Наконец показались полицейские. Меня отправили в город в патрульной машине. В участке составили протокол с обвинением в нападении. Кроме того, позволили сделать один телефонный звонок. Слава богу, Лиззи оказалась на месте. После рассказа о том, где я (и как сюда попал), жена попросту потеряла дар речи. Но в участок приехала меньше, чем за полчаса. Вошла в «обезьянник», где меня держали, обняла и сообщила, что адвокат уже едет.

Офицер, оформлявший протокол, говорил по телефону. Положив трубку, повернулся к нам и сказал:

– Забудьте про адвоката. Для вас есть новости, приятные во всех смыслах. Потерпевший в порядке. Побит, лишился переднего зуба, но внутренних травм нет, просто отшибли пару ребер. В общем, адвокат сказал: обвинение против вас выдвигать не станут. Думаю, парень, можешь двигать отсюда.

Лиззи помогла мне подняться на ноги, а коп добавил:

– Бесплатный совет. Когда в следующий раз захочешь навалять какому-нибудь гаду, то не будь идиотом, не бей сжатым кулаком…

И тут в голове у меня помутилось. Очнулся я, лежа на больничной каталке, в реанимации. Рядом стоял врач в белом халате. С рентгеновским снимком в руке.

– С возвращением, – поздравил он. – Хотите увидеть, что сделали со своей рукой?

Врач поднес к моему лицу снимок и указал на тонкие кости нескольких пальцев. Приспосабливаясь к больничному свету, мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть изображение.

– Вы повредили четвертые фаланги на указательном, среднем и безымянном пальцах. Впервые вижу кости в подобном состоянии. Наверняка били сжатым кулаком…

– Скажите, перелом серьезен, доктор… э-э…

– Хардинг. Джефф Хардинг. Практикующий ортопедтравматолог. Будь вы гастролирующим пианистом – карьере пришел бы конец. В вашем случае придется лишь походить два – два с половиной месяца с эластичной перевязью.

Больницу я покинул через час. Сидя в такси, по дороге в город, сказал Лиззи:

– Теперь уже никто, никогда не захочет дать мне работу!

– Нед, пожалуйста! Ты – в шоке, тебя накачали болеутоляющим, так что последствия кажутся страшноватыми… но всё образуется.

Лиззи оказалась права. Таблетки действовали так сильно, что выходные пронеслись, будто в тумане. В редкие моменты прояснения я громогласно сетовал о загубленной карьере. Лиззи приходилось утешать и заверять меня: все образуется. Так что вечером в воскресенье я даже смог ответить на пару телефонных звонков. Первым позвонил Фил Сирио:

– Босс, я знаю, ты сейчас дома, на поправке, но тут прошел слух о том, что ты сделал, и я хочу сказать: ты – просто красавчик!

– Спасибо, Фил.

– Конечно, не надо было бить сжатым…

– Знаю, знаю. Как ты после перемен?

– Ну, на нервах малость, конечно. Тем более при таких делах с нашими бонусами… Я в пролете на четырнадцать тысяч.

– Ух ты…

– Всем досталось. Не мне одному.

– Так что будешь делать?

– Фигаро здесь, Фигаро там… Есть друзья. Прорвусь. А ты, босс?

– Не знаю. После недавних событий, наверное, могу рассчитывать только на должность вышибалы.

– Еще устроишься, босс! Не паникуй. И помни: когда метелил козла-Клауса, то бил его за всех нас. Так что Фил – твой должник. Будет проблема – обращайся. Ясно?

– Фил, ты молодчага.

– До скорого, босс.

Потом позвонила Дебби Суарес. И, как обычно, тараторила так, будто наглоталась амфитаминов:

– Должна вам сказать, просто не могу молчать: для меня просто праздник настал, когда вы его отколошматили! Мистер Аллен, вы для меня – герой. Я, конечно, знаю, у вас сломана рука, но ведь удовольствие того стоило, верно?

– Не уверен, Дебби.

– Понимаю, о чем вы думаете, но теперь работодатели должны в драку за вас лезть. В общем, вы – классный!

Чтобы сменить тему разговора, я спросил Дебби, как она собирается решать материальные проблемы.

– Есть хорошая новость, босс, вы обрадуетесь: позвонила парню из «Фейбер Академи», который занимается деньгами, в пятницу, как только узнала. Вся такая расстроенная, говорю, что не получится доплатить обещанные четыре пятьсот к концу января. И знаете, что тот ответил? Сказал, мой шеф написал письмо на официальном бланке компании, с гарантией выплаты, так что фирме придется раскошелиться!

Впервые за целый день удается изобразить вялую улыбку.

– Как я уже говорила на вечеринке, – добавила девушка, – я перед вами в большом долгу.

– Не пропадай. Дебби.

На следующее утро, в понедельник, на Манхэттен вновь обрушился густой снегопад. Лиззи пришлось отправляться на работу, а я, лежа в постели, молча наблюдал, как одевается любимая. И вот тогда осенило: она – в деловом костюме, я – в пижаме. У Лиззи есть будущее, а у меня – нет.

Почувствовав мое мрачное настроение, жена произнесла:

– Успокойся. Прежде чем позвонить в бюро по повторному трудоустройству, отдохни пару дней, чтобы по возвращении выглядеть уверенно…

– Хочешь сказать, у меня кошмарный вид?

Лиззи задел мой раздраженный тон, но ответила всё так же заботливо, успокаивающе:

– Просто подумала, что ты, наверное, всё еще страдаешь от травмы…

– Черт, ты что, решила стать моим психоаналитиком?!

Лиззи посмотрела на меня, во взгляде читалось потрясение от услышанного. Мне тоже стало не по себе. Тотчас же вскочил, лицом уткнулся в плечо Лиззи:

– Прости, прости, прости…

Жена отстранилась, обеими руками обхватила мое лицо:

– Не надо, Нед. Пожалуйста…

– Честное слово, сорвалось…

– Я же на твоей стороне! Не забывай…

– Я помню.

Жена нежно поцеловала в лоб:

– Мне пора. Позвоню попозже, чтобы узнать, как ты…

Как только Лиззи ушла, я снова забрался в кровать, с головой закутался в одеяло. Как, почему напал на жену с такой злобой? На единственного в жизни союзника… Да, она права: дело в посттравматическом шоке… И мне просто не удастся натянуть маску благополучия в присутствии консультанта по компенсационному трудоустройству.

Нужно оставаться дома то тех пор, пока не обрету внутреннее спокойствие.

Взял телефон. Позвонил в ближайшее ателье флориста, заказал большой букет роз, который предстоит отправить на работу Лиззи. К букету попросил прикрепить открытку с текстом:

Пожалуйста, прости. Люблю!

Следующие несколько часов провалялся на софе, наблюдая, как падает снег. Рука всё еще чертовски болит. Заглатываю дополнительную дозу болеутоляющего. Засыпаю, через час просыпаюсь от звонка домофона. Пошатываясь, бреду к аппарату, включаю громкую связь и сквозь статистические помехи слышу:

– Здесь проживает Нед Аллен?

– Угу.

– Служба доставки «Кросстаун Мессенджер». Вам письмо.

Впустил посыльного, дожидался в дверях, пока тот не поднимется на лифте. Парень обут в высокие, до колен, черные ботинки. Я удивился:

– Неужели заставляют развозить корреспонденцию в такую пургу?

– Угу, – донеслось из глубины шлема, – заставляют.

Расписался за письмо, дал пять долларов чаевых, и тотчас же пожалел: больше нельзя так сорить деньгами.

Посыльный кивнул на прощание, развернулся и пошел по коридору, точно автомат на батарейках.

На конверте нанесен вензель-логотип «Спенсера-Рудмана».

Взволнованно надорвал конверт, прочитал:

Эдварду Аллену

16 Запад, 20-я стрит Нью-Йорк, шт. Нью-Йорк 10011

Уважаемый мистер Аллен!

Как Вам наверняка известно, журнал «Компу-Уорлд» закрыт 2-го января 1998-го года. Работая в штате издания с 1994-го года. Вы как предусматривается стандартными условиями прекращения трудовых отношений, имеете право на получение выплаты в размере двухнедельного жалования за каждый год работы, а также на сумму, причитающуюся за весь неиспользованный отпуск.

Кроме того, в соответствии с законодательным постановлением о КОБРА (Корпоративных обязательствах бюджетных расчетов администрации), Вы имеете право пользоваться корпоративными услугами медицинского страхования в течение полутора лет (т. е. до 2-го июля 1999-го года). Размер ежемесячных выплат составитдля Вас $ 326,90. Если Вы намерены продолжить пользование услугами медицинского страхования, Вам следует отправить чек на указанную сумму не позднее 1-го февраля. Пожалуйста, проследите, чтобы в дальнейшем все выплаты для «Синего Креста» поступали к нам не позднее первого числа каждого месяца.

Согласно нашим данным, в 1997 году Вы воспользовались полагающимся двухнедельным отпуском. Вам причитается выплата в размере двухмесячной заработной платы (4 года× 2 недели).

Ваша ежегодная зарплата составляет 60 000 долларов, или 1153 доллара и 84 цента в неделю. Соответственно, двухмесячная зарплата составит 9230 долларов и 76 центов.

Нами отмечено, что 20-го декабря 1997-го года за Вашей подписью на имя мистера Джозефа Майерса, казначея школы «Фейбер Академик отправлено на бланке «Компу-Уорлда» письмо, гарантирующее, что компания выплатит 4500 долларов в качестве платы за обучение сына миссис Деборы Суарес, бывшей сотрудницы «Компу-Уорлда».

Наш юридический отдел сообщил, что Ваша прежняя должность в компании не давала Вам прав на визирование подобных писем, не говоря уже о принятии обязательств по подобным выплатам. Однако поступив таким образом, Вы тем самым облекли компанию обязательствами по несению материальной ответственности.

Юридический отдел нашей компании сообщает, что против Вас может быть подан иск с обвинением в превышении должностных полномочий. Учитывая то, что Вы недавно утратили рабочее место, а также желая сэкономить Ваши средства, могущие быть потраченными в случае судебной тяжбы по возбужденному делу, означенная сумма в 4500 долларов вычтена из причитающейся Вам выплаты в размере $ 9230,76. Чек на $ 4730,76 прилагается.

Настоящим извещаем Вас, что в случае подобных действий в дальнейшем у нас не останется иного выбора, кроме как подать на Вас в суд.

В случае вопросов касательно данной проблемы просьба обращаться к мистеру Гитеру Нуссбауму в отдел персонала корпорации «Спенсер-Рудман».

Искренне Ваш,

Микаэль Крузигер,

руководитель отдела персонала «Спенсер-Рудман»

Скомканное письмо швырнул на подоконник. Но тут же подошел, поднял, развернул и осторожно вынул прикрепленный в углу чек. Я не мог больше позволить себе сорить деньгами.

Вновь заваливаюсь на диван, задумчиво расправляю о колено смятый чек. Ублюдки! «Спенсер-Рудман» – огромная транснациональная корпорация, ежегодный оборот которой значительно превышает три миллиарда марок. Для такой фирмы сорок пять сотен баксов – мелочь, стоимость упаковки жвачки «Джюси Фрут». Для парней вроде меня, внезапно потерявших работу, оказавшихся в больших, серьезных долгах, подобная сумма равна небольшому состоянию. Но мстительные засранцы тем не менее решили повесить долг на меня, хотя прекрасно понимали: я просто помогал Дебби! Ни одно доброе дело не остается безнаказанным….

Звонит телефон. Поднимаю трубку:

– Говорит Айван.

В голосе коллеги – больше, чем просто отчаяние.

– Как раз собирался позвонить тебе сегодня, – соврал я.

– Хотел навестить тебя в больнице, но когда звонил в субботу, сказали, что тебя уже выписали. Все еще принимаешь болеутоляющее?

– Точно. А ты сам – как?

– Только что разговаривал по телефону с Филом Сирио.

Кажется, Чак Занусси обзвонил всех в команде продаж по северо-западу – Мадуро, Блюхорна, Фила, – и каждому предложил поработать в «Пи-Си Глоуб». То есть всем, кроме меня…

Еле сдерживаюсь, чтобы вновь не скатать чек в бумажный комок:

– Значит, вся команда станет лизать чакову задницу в «Пи-Си Глоуб»?

– Мадуро и Блюхорн сразу же согласились, а вот Фил обозвал Занусси мешком с дерьмом и заявил, что лучше станет работать ассенизатором.

– Сирио – классный мужик.

– Весь последний час я дозванивался до Занусси в офис. Десять минут назад отзвонилась секретарша Чака: «Мистер Занусси просил передать, что для вас никакой работы нет – ни в «Пи-Си Глоуб», ни в других изданиях концерна «Спенсер-Рудман»».

– Айван, прошло только трое суток с тех пор, как началась вся эта хренотень. Тебя же включили в программу по повторному трудоустройству, да?

– Ну-да, какое-то кадровое агентство под названием «Джерард Флинн Ассошиейтс»…

– Как у меня. В общем, главное – они собираются устроить тебя на работу. Найдут новое место. Устроишься. Дружище, я за тебя спокоен!

– Вот бы мне твое самообладание! – восхитился Долински.

Но я вовсе не был спокоен. Как только Айван повесил трубку, я достал планшет для записей и приступил к подсчетам. Денег, в которых счастье. Результаты не радовали:

Кредит

Пособие от «Компу-Уорлда» 4730

Сбережения 8000

Акции, векселя 5000

Пенсионный счет 9600

Итого: 27 000

Дебет

Срочный долг (ссуда-мост) 25 000

Кредитные карты «Американ Экспресс» 9100 (в т. ч. отпуск на Невисе)

«Дайнерс» (в т. ч. рождественские подарки и т. п.) 6255

«Мастер Кард» 940

«Виза» (доктору Гордону) 3200

Нью-Йоркский теннисный клуб здоровья (ежегодный взнос) 795

Накопительная карта «Барнис» 1250

Итого: 46 540

Минимальные ежемесячные траты

Квартплата (моя доля) 1750

Медицинская страховка 326

Книги примерно 50

Телефон примерно 75

Еда примерно 320

Кабельное телевидение 30

Страховка: дом, мебель и т. д. (кроме медицинской) 125

Обеды в ресторанах/развлечения (моя доля) 800

Итого: 3476долларов

Если отказаться от ресторанов, баров, новой одежды, книг и дисков, перестать ходить в кинотеатры, а уж тем более не тратить каждый месяц три доллара на очередной номер «Джи-Кью», иными словами – никуда не выходить из квартиры, то, вероятно, удастся с грехом пополам наскрести на ежемесячный прожиточный минимум жалкие две тысячи шестьсот семьдесят шесть долларов. Что, за вычетом налогов, составит тридцать две тысячи сто двадцать долларов в год, то есть мне, внося налоги в федеральную и городскую казну, а также в бюджет штата, придется зарабатывать гораздо больше пятидесяти пяти тысяч в год.

Невероятно! К тому же сумма в пятьдесят пять штук выводится из расчета, что расходы распределяются между мной и Лиззи в равной степени.

Вот почему утром во вторник, когда еще идет снег, я сижу напротив миссис Нэнси Ауэрбах и чувствую, как ядовито посматривает рекрутер на мою перебинтованную руку и гадаю: уж не поставила ли миссис Ауэрбах напротив моей фамилии мысленную пометку «безнадежный случай»?

Выдерживаю взгляд и спрашиваю:

– Меня захотят когда-нибудь нанять на работу снова?

Взгляд собеседницы вновь скользит вниз, по моим чернильного цвета пальцам. Женщина несколько раз кивает, с рассеянным видом покусывая нижнюю губу. И продуманно, взвешенно, тщательно подбирая слова, отвечает:

– Полагаю, у вас имеются все основания для опасений…

Глава вторая

Нас, сидящих за столом – десять. Восемь мужчин и две женщины. Все – в деловых костюмах. Возраст – от тридцати до пятидесяти пяти. Образование: среднее или бакалавриат. Прежний минимальный уровень доходов: около семидесяти пяти тысяч долларов в год.

Профессиональный статус: от менеджера среднего звена до высшего руководителя. Текущий рабочий статус: все – безработные.

Восемь тридцать утра. Программа, день восьмой, скоро начнется мой первый семинар по технике собеседования.

На шестой и седьмой дни я побывал на занятиях вроде «Как правильно составить резюме» и «Новые возможности самореализации в информационную эпоху», а также «Мобилизация личностных ресурсов после сокращения». Ни на одну из «рабочих встреч» приходить не хотелось.

Если начистоту, то на прошлой неделе, на второй день, верилось, что мои дни в качестве участника программы сочтены. Поскольку ни с того ни с сего судьба поднесла мне работу прямо на блюдечке. На следующее утро, как раз когда я повязывал галстук (не так-то просто завязать узел, если разбито три пальца) и готовился ко второму дню программы, зазвонил телефон.

Это была Нэнси Ауэрбах:

– Ну вот, для вас уже есть новости. Знаете парня по имени Филл Гудвин?

– Еще бы! Редактор «Компьютер Америка». Пару раз встречались на выставках. Довольно милый для представителя наших основных конкурентов.

– Ну, он, во всяком случае, Вас не забыл. А самое главное, господин Гудвин высоко вас ценит.

Я почувствовал внезапный прилив адреналина:

– Вы серьезно?

– Абсолютно. Филл Гудвин произнес буквально следующее: «Нед Аллен – один из самых талантливых продавцов в нашем бизнесе. Если Нед свободен, то пусть работает на меня».

Второй прилив адреналина, весьма приятный. А затем – волна беспокойства:

– Но ведь он не знает об истории с Креплином, верно?

– Нед, теперь всем, работающим в вашей сфере, известно о происшествии. Вы стали легендой. Но когда я напомнила Гудвину об инциденте, тот, кажется, еще сильней обрадовался. Ответил что-то вроде «уважаю продавцов, умеющих бить справа». Как бы там ни было, в «Компьютер Америка» открыта вакансия директора по продажам, контролирующего все региональные отделы, от побережья к побережью. Оклад – восемьдесят тысяч. Проценты от прибыли. Обычная медицинская страховка. Вас заинтересуют подобные условия?

Стать директором по продажам в «Компьютер Америка»? Да это же не просто сказочный рывок вверх по карьерной лестнице, но и пинок под зад Чаку Занусси! Шанс восстановить профессиональную репутацию!

– Когда можно встретиться с Гудвином? – уточняю я.

– Он спрашивал, не найдется ли у вас времени пообедать с ним завтра в три.

Мы встретились в «Юнион Сквер Кафе» на Южной парк-авеню, как раз за углом находится офис «Компьютер Америка».

Фила Гудвина вряд ли можно отнести к типичным представителям корпоративного вида. Напротив, сотрудник крупного компьютерного журнала пользуется репутацией сорвиголовы. Пятьдесят пять лет, ковбойский изгиб рта, не дурак выпить, усы, как у моржа, вызывающие костюмы в белую, словно мел, полоску и чутье, какого не найдется ни у одного из редакторов журналов компьютерной тематики.

Подхожу к столику, и будущий работодатель в притворном испуге закрывает руками лицо, точно от удара. Затем указывает на полупустой стакан мартини, стоящий перед ним, и интересуется:

– Пьешь такое?

– Еще как.

– Значит, сработаемся. Ненавижу хлюпиков, воняющих дорогим одеколоном.

Присаживаюсь. Фил знаками показывает официанту принести еще пару мартини.

– Знаешь, хотел спросить: Креплин успел почуять, что запахло жареным?

– Нет. Всё случилось довольно быстро. Я и сам удивился…

– Я пару раз встречался с Клаусом. Скользкий германский прыщик. Считай, что завоевал расположение многих, когда вырубил подлеца… если только у тебя не войдет в привычку мутузить остальных боссов.

Подали мартини.

– Ну, за драчунов, – произнес тост Гудвин. Сделал большой глоток, открыл меню и сообщил официанту: – Заказываем. – Затем обернулся ко мне и произнес: – Как только парень получит заказ и уйдет, начнешь рассказывать, почему я должен тебя нанять. Но как только принесут закуски, рекламная речь закончена. Понял?

Едва скрылся официант, я пустился с места в карьер, поделился с Гудвином собственными соображениями касательно рынка изданий компьютерной тематики после кончины «Компу-Уорлда». Затем сообщил, как посредством легкого перепозиционирования «Компьютер Америка» сможет не только заполучить читателей и рекламодателей верхнего сегмента (некогда преданных «Компу-Уорлду»), но и заставит «Пи-Си Глоуб» потесниться на месте едва ли не единоличного властителя среднего рыночного сегмента.

В общем, исполнил вариацию на ту же тему, что развивал перед Креплином, когда тот предложил мне редакторский пост, лишь слегка подстроив содержание речи под потребности нового издания да умерив самовосхваление. Ибо знал, как истово ненавидит Фил Гудвин любую неискренность.

Как только я закончил, показался официант, деликатно давая понять, что собирается принести закуски. А потому, зная, что бизнес, по мнению Гудвина, – боевое искусство, я решил под конец совершить эффектный выпад:

– Я не стремлюсь сохранить статус-кво, ведь мы и так идем один в один с «Пи-Си Глоуб». Объявлена война. И поверьте, учитывая случившееся за последние дни, я собираюсь выиграть бой. Вопрос чести.

Подали закуски. Гудвин допил остатки мартини и попросил винную карту.

– Ну хорошо, – произнес он после затянувшегося молчания, – беру.

Я утратил дар речи.

– Вот так, просто? – спросил я.

– Фирма – моя, журнал принадлежит мне. И могу делать все, что взбредет в голову. Так что если я сказал, что ты в команде, – значит, ты в команде. Начнешь с понедельника. Так какое вино будешь заказывать?

В три часа я покинул «Юнион Сквер Кафе» в приподнятом настроении. К ликованию примешивалось и легкое ощущение нереальности. Дело было не в количестве выпитого, а во взаимодействии алкоголя с болеутоляющим.

Как раз когда добрался до дома, желудок скрутило, в животе запульсировало, к горлу сырым комом подкатила тошнота, и белоснежный диван, точно из выплеснутой купели, окатило рвотной струей.

Спотыкаясь, побрел к кровати, споткнулся и рухнул на постель. Щелкнул выключатель, а дальше я помню только, как Лиззи трясла меня за плечо и орала в ухо:

– Нед, Нед, Нед!!!

Я застонал и заворочался. Простыни промокли от пота, во рту стоял вкус свалки высокотоксичных отходов. Еле удалось пробормотать пару слов:

– Плохо… Заболел…

– Что, черт подери, стряслось?!

– Похоже, болеутоляющее не подходит к бухлу…

– Ты пил в одиночку? – ужаснулась Лиззи.

– За обедом. С Филом Гудвином, директором «Компьютер Америка». Парень любит выпить. Я даже не думал…

– Идиот! Так и умереть недолго!

– Прости. Я настоящий…

– Позвоню доктору Моргану…

– Пожалуйста, не надо, – попросил я: только записи в медицинской карте об отравлении барбитуратами и алкоголем мне и не хватало. – Лучше помоюсь в душе.

С кровати уже сняты мокрые простыни. В гостиной Лиззи, надев кухонные перчатки, старательно очищала бумажными полотенцами заблеванный диван.

– Я сам, – подал голос я.

– Не беспокойся, – жена даже не посмотрела на меня, – всё уже испорчено.

– Закажу новую обивку.

– И на какие шиши?

– У меня теперь новая работа. Директор по продажам в компании «Компьютер Америка». Договорился за обедом.

– Поздравляю, – мрачно произнесла Лиззи. На следующее утро, когда жена отправилась на работу, я позвонил Нэнси Ауэрбах и передал потрясающие новости.

– Ну, что сказать вам, Нед? Только одно: вы меня удивляете…

– В ваших списках стало на одну жертву сокращения меньше! Хвала посреднику!

– Нед, это вы добились успеха. А не я.

Усевшись за телефон, нашел обивщика, готового за несколько недель вновь обшить диван такой же белой тканью. Чудо из чудес: совершенно случайно у него сегодня оказался под рукой свободный фургон, так что примерно в два часа он заберет испорченную мебель. Итого: тысяча баков. Я невольно поморщился. Дорого же обошелся вчерашний обед…

Бегом помчался в ближайшую бакалейную лавку, скупил последние выпуски «Пи-Си Глоуб» и «Компьютер Америка», целое утро провел за анализом и сопоставлением публикаций и издательского стиля, а заодно проверил оставшуюся после работы в «Компью-Уорлд» базу данных на солидных клиентов, которых, возможно, удастся переманить в новое издание. Упорно трудился до вечера, сделал перерыв только однажды, чтобы помочь грузчикам убрать диван. К пяти уже имелся черновик маркетинговой стратегии для «Компьютер Америка», который я надеялся сразу же, на следующее утро, вручить Филу Гудвину, чтобы показать: я не бездельничал…

И тут зазвонил телефон.

– Нед Аллен? – уточнила женщина на другом конце провода. – Пожалуйста, не вешайте трубку. С вами будет говорить мистер Гудвин.

– Фил? – переспросил я, когда в трубке послышалось мужское дыхание. – А я тут сижу, разрабатываю план сражения за…

– Нед, – прервал Гудвин, – извини, что нассу тебе в шампанское, но появилась одна загвоздка.

В покореженных пальцах внезапно застучало:

– Загвоздка? В чем?

– Знаешь говнюка по имени Тед Петерсон? «Нет, только не это!»

– Знаю.

– Он позвонил мне сегодня по делу, и в ходе разговора я обмолвился, что ты станешь новым директором по продажам. Тот взорвался! Обозвал тебя коварным сукиным сыном и отказался с тобой работать…

– Это я-то коварный? – удивился я. – Парень затаил злобу лишь за то, что я заставил его выполнить соглашение с одним из наших агентов. Тед хотел пойти на попят…

– Не важно, – перебил Фил Гудвин. – Дело в том, Нед, что Петерсон недвусмысленно заявил: если ты окажешься в команде, то заказы «Джи-Би-Эс» пойдут к «Пи-Си Глоуб» и другим изданиям.

– Тед несет чушь! «Джи-Би-Эс» нельзя отказаться от такого крупного носителя рекламы, как «Компьютер Америка»!

– Возможно. Но затык в том, что Тед заявил: он-де переговорил с коллегами из «Эн-Эм-Ай», «Ад-Тель», «Айкон», и тэ пэ, и тэ дэ… так что теперь ни один из них не пожелает иметь с тобой никаких дел.

– Но дай мне хотя бы возможность…

– Неприятно так говорить, потому что искренне верю: ты – крут. Но на место директора по продажам я поставлю парня из наших. Тот классом поменьше, но по крайней мере не нажил врагов, как ты. Прости, Нед. И – удачи. Уверен: работу найдешь.

Связь оборвалась.

Я принялся яростно названивать Нэнси Ауэрбах. Рекрутер еще не ушла из офиса.

– Ну что ж, давайте по порядку, – ответила женщина, выслушав горестный рассказ о недавнем разговоре с Гудвином. – Постарайтесь успокоиться.

– Пидар-Петерсон меня растоптал, а вы говорите – «успокоиться»?! – проорал я.

В трубке воцарилось молчание. Первым нарушил долгую тишину я:

– Извините…

– Не стоит. Клиенты орут на меня постоянно. Издержки производства. Теперь успокоились?

– Ну… слегка…

– Знаете, думаю, вам стоит кое-что понять прямо сейчас: после истории с Креплином и этим вашим Петерсоном у вас нет никакого будущего в бизнесе компьютерных изданий. Данный этап вашей карьеры закончен. Понимаю, вам тяжело. Настоящий удар. К тому же крайне несправедливый. Что поделаешь: кризис. Но не забывайте, что в китайском языке иероглиф, обозначающий «кризис», состоит из двух знаков: «опасность» и «удобный случай». Постарайтесь думать о том, что как раз такой случай вам и представился. И приходите завтра.