Текст книги "Месть кованых фламинго"

Автор книги: Донна Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Я начинаю любить твое подразделение, – засмеялась я. – Если бы еще кто-нибудь из них научился готовить удобоваримую пищу, я бы совсем растаяла.

– Я и понятия не имел, что ты умеешь делать все эти средневековые штуки – ты ведь умеешь, я прав?

– Что-то умею, а чему-то научусь, – ответила я. – Я уже делала для отца кучу медицинских инструментов, помнишь? В крайнем случае могу спросить Фолка. Если он не поможет сам, то всегда подскажет кого-нибудь, кто в этом разбирается.

– Опять Фолк! – раздраженно сказал Майкл, его хорошее настроение испарилось. – Извини, но я устал все время слышать это имя!

6

– Майкл! – с чувством воскликнула я. – Неужели ты в самом деле ревнуешь меня к Фолку?

– А почему бы и нет? – огрызнулся Майкл. – С тех пор как он вернулся из Калифорнии, я только и слышу: Фолк – то, да Фолк – сё…

– Ваша речь, молодой человек!.. – прочирикала седовласая дама и щелкнула Майкла по макушке сложенным веером.

– Ты говоришь о нем чаще, чем о своей семье, – ворчал Майкл уже потише.

Явное преувеличение, и мне оно не понравилось.

– Последние полгода я всерьез занялась кузнечным делом. А Фолк – единственный, кто может мне помочь.

– Пока он здесь не появился, ты не так уж стремилась этим заниматься!

– Майкл, Фолк тебе не соперник. Мало того, что у него уже несколько лет кое с кем серьезные отношения, он еще и…

– А тебе какое дело? – внезапно рявкнул Майкл.

На секунду я решила, что он кричит на меня, и застыла в изумлении. Потом сообразила, что Майкл смотрит на кого-то за моим плечом.

Я обернулась и увидела Уисли Хатчера, который вился в пределах слышимости с блокнотом в руке. Видимо, пытался подобраться поближе, чтобы услышать, о чем мы спорим.

– Ложка дегтя в бочке меда, детки? – противно захихикал он. – Не обращайте на меня внимания.

– Именно так я всегда и делаю! – демонстративно поворачиваясь спиной к Уисли, отрезала я. – Слушай, Майкл, хочешь, пойдем к Фолку вместе, и по дороге я тебе все объясню.

Майкл вздохнул, открыл рот, чтобы ответить, и вдруг…

– Вор! Низкий, подлый ворюга!

Я развернулась и бросилась к павильону. Несколько ремесленников тоже кинулись туда. Такая тревога – дело серьезное. Большинство из нас живут на деньги от продажи своих изделий и львиную долю выручки тут же вкладывают в производство следующих, поэтому даже небольшая кража может превратить воскресную ярмарку из выгодного дельца в полное разорение. Я обрадовалась, увидев, что Аманда, как и все, у кого не было напарника, не оставила своих павильонов, чтобы их не обчистил настоящий вор, пока кто-то в стороне поднимает панику.

Я даже заметила одного из «блюстителей». Отлично! Пусть для разнообразия займется настоящим делом.

Однако, добежав до павильона, я с удивлением увидела, что тревогу поднял Тед. В гневе сорвав с себя парик, он потрясал кулаком перед лицом Бенсона.

– Что у вас пропало? – спрашивал «блюститель» у Эйлин.

– У меня – ничего, – отвечала та. – Этот человек только что пришел сюда.

– Не глупите! – Я показала на плоский кейс Бенсона. – Неужели вы думаете, что в эту штуку можно засунуть горшок или, к примеру, металлический подсвечник?

Говоря это, я на всякий случай взглянула, на месте ли мой кинжал.

– Тед, ты где его поймал? – спросила я.

– Он украл мое «Ремесло»! – возмущался Тед.

– Диск? – Я глянула за занавеску, где лежал мой ноутбук. – Как ему это удалось?

– Он работает на компанию, которая выпускает пиратские версии моего «Ремесла»!

– Нонсенс! – фыркнул Бенсон. – Должен отметить, что недавно мы действительно выпустили наш собственный лицензионный продукт в помощь ремесленникам. В честной конкуренции нет ничего плохого!

– В честной конкуренции? – взревел Тед. – Вы взяли копию моей программы, чуть изменили графику и продаете под своей маркой! Может быть, вы и зовете это честной конкуренцией, а я зову это компьютерным пиратством!

– Эти две программы выполняют одни и те же функции, – бесстрастно продолжал Бенсон. – Поэтому между ними, несомненно, имеется некоторое сходство. Просто параллельное развитие.

– Вы слизали мою программу, вот и все, – настаивал Тед. – И я смогу доказать это в суде.

Бенсон пожал плечами:

– Попробуйте. Боюсь только, зря потратите время. И деньги, – добавил он с неприятной улыбкой. – Особенно если начнете публично трепать имя нашей компании.

– Давайте-давайте! – парировал Тед. – Смейтесь, если хотите! Вы еще увидите – я этого так не оставлю. А ты, – он повернулся к Робу, – не вздумай отдать ему копию своей игры. Он на словах тебе золотые горы наобещает, а на деле не даст ни гроша. Как только этот прохвост получит диск с твоей игрушкой, можешь попрощаться с ней навеки. Я не один так нарвался, ты с людьми поговори.

С этими словами Тед тряхнул кружевами и косичками-дредами и разгневанно удалился. Бенсон снова пожал плечами.

– Итак, Роб, – начал он, – как мы с вами договаривались…

Роб обалдело глядел на него. Мне все происходящее совсем не нравилось. Я поймала за локоть «блюстителя».

– Все же проверьте, не жулик ли он, – приказала я.

«Блюститель» потопал к Бенсону и начал его допрашивать, а я отвела Роба в сторону.

– Что произошло?

– Понятия не имею, – с вытаращенными глазами ответил брат. – Мы с мистером Бенсоном разговаривали, и тут ворвался Тед и сразу начал кричать. Ты думаешь, он правду говорил?

Я заколебалась. Тед был не только гениальным программистом и системным инженером, но и очень неплохим бизнесменом. Компании выстраивались в очередь, чтобы заплатить ему далеко не маленькие суммы, которые он запрашивал за то, чтобы написать или отладить программу. Если он считает, что этот тип – пират…

С другой стороны, за те полгода, что я знаю Теда, я не раз видела, как он вскипает и мечет громы и молнии, а потом оказывается, что он просто-напросто ошибся или что-то недопонял. Правда, извиняться Тед умел так мило, что его почти всегда тут же прощали. Что, если он опять погорячился, а Бенсон окажется злопамятным? Вспыльчивость Теда может стоить Робу выгодной сделки. Нет, этого допустить нельзя.

– Будь пока полюбезней с Бенсоном, а я постараюсь узнать все поподробней, – решила я. – Шарахаться от него не стоит, но если Тед говорил правду, это меняет дело.

– Понимаешь, Мэг… – замялся Роб. – Он хочет, чтобы я дал ему копию игры для просмотра. Я как раз сегодня должен вручить ему диск.

Роб отогнул полу мундира и вытащил что-то из внутреннего кармана. Еще один маленький квадратный конвертик из плотной бумаги с компакт-диском, радужно сияющим сквозь круглое целлофановое окошко.

– Отдай-ка мне, – сказала я, забирая у брата конверт.

– Мэг, я в курсе, что диск – это анахронизм. Его никто не видел.

– Я позабочусь о нем, – пообещала я и сунула конверт к себе в сумку. – Когда Бенсон попросит у тебя диск, просто скажи, что ты не держишь его при себе, он в надежном месте. Это ведь будет правдой, верно? Я верну тебе игру, как только удостоверюсь, что с Бенсоном можно иметь дело, или дам тебе знать, если выясню, что он – обманщик.

– Бенсону это не понравится, – вздохнул Роб.

– Скажи, что во всем виновата я, – предложила я. – Мне на него наплевать.

– Хорошо, – с облегчением произнес Роб.

– Но прежде постарайся промариновать его как можно дольше.

– Попробую.

Я вернулась к Майклу, а Роб поплелся к Бенсону, который, по-видимому, рассказывал «блюстителю» что-то смешное. Оба громко ржали и хлопали себя по коленям.

– Над чем смеемся? – спросила я Майкла.

– Понятия не имею, – ответил тот, пожимая плечами. – Похоже, наш разносторонний мистер Бенсон быстро перенимает южный акцент.

– Хм… – задумалась я. – Никогда не верила людям, которые так легко переходят на чужую речь.

– Спасибо, однако.

– Нет, к тебе это отношения не имеет. Ты ведь актер.

– И поэтому ты позволяешь мне быть неразборчивым в акцентах?

– Я этого не говорила, – не в силах сдержать улыбки, запротестовала я. – Хотя в чем-то ты прав. Понимаешь, для тебя это работа, а я не верю людям, которые ведут себя как хамелеоны в обычной жизни. Они или чересчур внушаемы, или чересчур расчетливы. Угадай, на что я ставлю в данном случае?

Мы внимательно наблюдали, как Бенсон пожал руку «блюстителю старины», потом обнял Роба за плечи и повел его куда-то.

– Пойдем, мы собирались вместе навестить Фолка, – напомнила я. – Надо рассказать ему, что случилось.

– Ему-то зачем? – раздраженно сказал Майкл и двинулся следом за мной вдоль по ярмарочному полю к павильону Фолка.

– Фолк и Тед живут вместе уже около года, – объяснила я. – Поэтому он и вернулся из Калифорнии. Я очень люблю Теда, только он жутко вспыльчивый, и раз уж он бегает кругом и сыпет угрозами, я хочу, чтобы Фолк об этом знал. Кроме того, сам Фолк очень спокойный, но если уж рассердится, то всерьез. Поэтому будет лучше, если он узнает обо всем от человека стороннего, того, кто не будет поднимать больше шуму, чем заслуживает вся эта история. Понимаешь, Фолк излишне опекает Теда. Мы же не хотим, чтобы эта парочка испортила ярмарку, которую так долго готовила твоя мама? И… Майкл?

Майкл как вкопанный встал посреди прохода.

– Живут вместе? – переспросил он. – В смысле… вместе живут? То есть Фолк – гей?

– А что тебе не нравится? – спросила я, упирая руки в бока.

– Да нет, нет, ничего, – забормотал Майкл. – Просто… просто я не догадывался…

– Просто ты жутко ревновал меня к Фолку без всяких на то оснований?

Майкл растерянно пожал плечами.

– Пойдем, – позвала я. – Надо поговорить с Фолком.

– Выходит, Фолк скрывает свои… привязанности? – спросил Майкл, когда мы свернули к нужному павильону.

– Не совсем, – ответила я. – Скорее не афиширует. Его семья полна фамильной гордости – одни из первых переселенцев штата Виргиния и всякое такое, – и они, конечно, здорово консервативны. Не представляешь, как все были расстроены, когда он представил Теда родителям.

– Потому что Тед чернокожий – или потому что он гей? – спросил Майкл.

– Знаешь, не понять, что убило их больше. Во всяком случае, отца. Мать так обрадовалась возвращению Фолка из Калифорнии, что ей было все равно.

– Не могу поверить, что здесь до сих пор еще столько предрассудков, – покачав головой, сказал Майкл.

– Ребятам пришлось нелегко, – подтвердила я, надеясь, что сочувствие вытеснит из души Майкла остатки неприязни. – А вот и их павильон.

7

Павильон Фолка был гораздо красивее моего, он напоминал кованую беседку в саду какого-нибудь нувориша и был спроектирован таким образом, что в самом выгодном свете показывал работы владельца. Кроме того, он быстро и легко собирался и разбирался, а будучи упакованным, занимал на редкость мало места; казался легким и воздушным, а выдерживал ураганы, которые на моих глазах опрокидывали гораздо более серьезные сооружения. И, к моему удивлению, Фолку удалось избавить и павильон, и небольшую железную ограду вокруг него от всех острых углов и неровностей, которые могли бы представлять опасность для бегающих по ярмарке детей или неуклюжих взрослых.

– В чем дело? – спросил Майкл, видя, как я уставилась на павильон.

– Хочу такой же, – вздохнула я. – Не этот самый, конечно, но что-то подобное.

– Уверен, что ты можешь сделать не хуже, – сказал Майкл. – А то и лучше.

– И я уверена. Я даже помогала Фолку работать над этим, лет десять назад. Только не могу придумать дизайн. Мне не хочется тупо повторять павильон Фолка, я мечтаю создать что-то не менее потрясающее, но абсолютно свое.

– Ну и правильно, – поддержал меня Майкл. Интересно, он и вправду считает, что это правильно, или ему просто приятно наше с Фолком профессиональное соперничество? Трудно сказать.

Группка туристов остановилась около павильона, рассматривая вывеску, на которой вычурными старинными буквами было написано:

УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР КЕЙТС. КУЗНЕЦ

Туристы заглянули, а потом и зашли в павильон.

– Попались! – откомментировала я.

– Что? – удивился Майкл.

– Понимаешь, заманить их внутрь – значит наполовину выиграть битву. Посмотри на людей – они гуляют по рядам, заглядывают в каждый павильон и стараются даже пальцем ноги не переступить невидимую линию, отделяющую его от прохода.

– Потому что внутри продавцу легче их уговорить?

– Именно. То же самое со взглядами. Посетители стараются смотреть на твой товар, а ни в коем случае не на тебя. Поэтому один из трюков – придумать что-то интересненькое, что сможет зацепить их и заставить войти.

– Как павильон Фолка?

– Точно.

Или, скажем, сам Фолк. Мой учитель кузнечного дела стоял в глубине павильона и разговаривал с двумя покупателями. Вернее, покупательницами – сколько я знаю Фолка, вокруг него всегда вьется больше представительниц прекрасного пола, чем вокруг любого другого кузнеца. Еще три покупательницы стояли в стороне и, притворяясь, будто рассматривают павильон и выставленные в нем вещицы, бросали заинтересованные взгляды на хозяина, думая, что никто этого не замечает.

И было на что посмотреть. Высокий голубоглазый блондин (внешность типичная для представителя одной из самых старых в этих местах семей) с мускулистым телом кузнеца. Одет Фолк был очень просто – синие бриджи и домотканая рубашка с небрежно закатанными рукавами, но на этом парне любая одежда смотрелась потрясающе.

– Мэг! – воскликнул он, заметив нас. С улыбкой извинился перед покупателями и кинулся ко мне с дружескими объятиями. Я почти физически почувствовала волны ненависти, исходящие от оскорбленных дам, да и Майкл недовольно отвернулся.

– Я на минуточку, – предупредила я.

– Давай тогда встретимся вечером, на празднике.

– Хочу показать тебе кинжал. Принести его на вечеринку я просто не рискну.

– На ваши семейные сборища даже пластмассовые вилки брать опасно, – хмыкнул Фолк. – Кстати, там будут крокетные клюшки, или службы общественной безопасности наконец-то спохватились?

– Миссис Уотерстон решила, что крокет не в духе тех времен, – ответила я. – Может, будет садовый боулинг, если найдется кто-то, кто знает правила.

– Как интересно, – скучным голосом сказал Фолк. – Ну давай, что там у тебя?..

Я развернула кинжал и рукояткой вперед протянула Фолку. Он взял его левой рукой, а пальцем правой хотел попробовать остроту лезвия.

– Осторожно, острый, – по привычке предупредила я.

– Вижу, что острый, детка, а то бы отправил тебя точить.

Фолк перекинул кинжал в правую руку, проверяя, как ложится в ладонь рукоять.

– Сбалансирован хорошо. И такое впечатление, что тебе удалось сделать его удобным для обеих рук. При асимметричном дизайне рукоятки это нелегко.

Конечно, нелегко. Я старалась сохранять на лице беззаботность, наблюдая, как Фолк, выйдя из павильона на свет и поднеся рукоятку прямо к глазам, изучает фигурку сокола, которая образовывала рукоятку кинжала, и время от времени проводит пальцем по отдельным деталям. А когда он переключил внимание на лезвие, лунным блеском сиявшее в ярком свете дня, я вообще затаила дыхание.

Фолк снова опустил кинжал и несколько раз перебросил его из руки в руку.

– Неплохо, – сказал он, возвращаясь к нам.

Внезапно, одним стремительным движением, совершенно неожиданным для человека его роста и сложения, Фолк метнул кинжал, целясь в поверхность прилавка; клинок глубоко ушел в дерево. Пожилая женщина с визгом метнулась вон из павильона, остальные – помоложе – вытаращили глаза. Думаю, Фолк с моим клинком долго будет являться им в эротических фантазиях.

– Совсем неплохо, – с улыбкой подтвердил Фолк.

– Потише, – сказала я, пытаясь выдернуть кинжал из прилавка. Пришлось тянуть и качать его взад-вперед не менее десятка раз. Хотя врать не буду, это было даже приятно. Если бы я напортачила – выбрала бы, к примеру, не ту марку стали, закалила на чересчур сильном или, наоборот, слабом огне, неправильно выковала бы лезвие… да массу ошибок можно сделать, месяцами работая над кинжалом, – лезвие треснуло бы, не выдержав силы удара.

– Из тебя выйдет неплохой кузнец, – подытожил Фолк.

– Спасибо, – поблагодарила я, стараясь выглядеть не слишком польщенной.

– По-моему, пора вернуться к нашим прилавкам, – сказал Фолк. – Надеюсь встретить вас обоих вечером.

– И мы тоже… Кстати, Фолк, – вспомнила я, – хочу предупредить тебя, что Тед чем-то очень сильно раздосадован.

Я описала ссору Теда с Бенсоном. По счастью, Фолк воспринял новость спокойно, хоть и выслушал мой рассказ с величайшим вниманием.

– Этот тип – жуткий проныра. Надеюсь, твой брат не станет иметь с ним дела?

– Если Бенсон действительно пытался украсть у Теда программу, то не станет, конечно. А ты уверен, что Тед не преувеличивает? Или, может быть, Бенсон просто невинный исполнитель – и за этим стоит кто-то другой?

Фолк отрицательно покачал головой.

– Тогда я предупрежу Роба.

– Не стоило Теду подливать масла в огонь, – посетовал Фолк. – И так до суда дело дошло.

– Какого еще суда?

– Тед во всеуслышание кричал, что Бенсон – пират, и призывал людей бойкотировать продукцию его фирмы, вот Бенсон и пригрозил ему судебным процессом. Клевета, дискредитация, нарушение свободы торговли – назови как хочешь.

– Но ведь в суде все выяснится? – спросила я. – Я имею в виду, если этот тип действительно пират.

– Может, и выяснится, если только суд вообще состоится, в чем я лично не уверен. Боюсь, мы просто не можем позволить себе судиться. У Бенсона, судя по всему, денег достаточно, а мы по уши в долгах. Лучше с ним не связываться. И тебе не советую.

Фолк вернулся к покупателям, а мы с Майклом двинулись обратно к моему павильону.

– Ну что же, – сказал Майкл после долгого молчания, – твой кинжал имел успех.

– Да, – с удовольствием согласилась я. – А тебе не полегчало, когда ты узнал, что нет смысла ревновать меня к Фолку?

Майкл призадумался.

– Не очень, – признался он. – Дело-то было не в Фолке.

– Да ладно!

– Правда. Фолк – только часть проблемы. Дело в ситуации в целом.

Я зажмурилась и вздохнула.

– Например, сейчас, – продолжал Майкл, – мы с тобой вроде бы проводим выходные вместе. Беда, однако, в том, что большую их часть ты торчишь в павильоне…

– А ты – на учениях, маршируя туда-сюда со своим полком, – парировала я. – Я вообще не воспринимала эти выходные как отдых, я думала, мы помогаем твоей матери успешно провести ярмарку.

– Да, конечно, – согласился Майкл. – Только мне казалось, мы будем проводить вместе больше времени.

– Пожалуйста, можешь провести в моем павильоне хоть целый день, – пригласила я.

– Благодарю покорно.

– Тебе даже не придется работать: будешь служить украшением и попутно развлекать меня. Мне-то ведь в твой полк не записаться – не пройду медосмотр.

– Дело не в этих конкретных выходных, – настаивал Майкл. – То же самое творится каждую неделю. Если бы ты согласилась переехать в Каэрфилли!.. Я даже не прошу тебя жить со мной, ты могла бы просто поселиться где-то неподалеку. Знаешь, я бы с удовольствием сам переехал к тебе, в северную Виргинию, если бы мне не нужно было жить поближе к колледжу, а ты ведь можешь заниматься своим ремеслом где угодно.

– Вовсе не где угодно! – запротестовала я. – Я не могу работать в твоей квартире, я ее просто сожгу!

– Мы нашли бы подходящее помещение, – настаивал Майкл. – Между прочим, за половину той цены, что ты платишь здесь. И к семье была бы поближе.

– К семье поближе? – эхом откликнулась я. – Ты уговорить меня пытаешься или отпугнуть навсегда?

– Хорошо-хорошо, – засмеялся Майкл. – На другом краю города, если ты их боишься. Чем тебе не нравится мое предложение?

– Всем нравится, кроме…

– Скажи коррупции: «Нет!» – заорал мне в ухо чей-то голос.

Я вздрогнула и чуть не выронила кинжал.

8

– Долой криминал! – не успокаивался голос. – Фенниман в шерифы!

– Здравствуйте, миссис Фенниман, – сказала я, поворачиваясь, чтобы поприветствовать лучшую подругу матери. – Как идет предвыборная кампания?

– А-а, это вы, – проворчала миссис Фенниман. – Не узнаю никого в этих дурацких костюмах.

Сама она, как всегда, была одета в черное, и колониальное платье шло ей куда больше, чем многим актерам со стажем. Миссис Фенниман было чуть за шестьдесят, как и моей матери, но если мама при желании могла казаться лет на десять, а то и пятнадцать моложе, то миссис Фенниман, с ее волевым подбородком и острыми булавочными глазками, всегда, сколько я ее помнила, выглядела старой каргой. На голове у нее красовался огромный черный капор, который она сдвинула на затылок, чтобы иметь возможность заглядывать людям в лицо – ростом миссис Фенниман едва доставала мне до плеча.

– Вы баллотируетесь на пост шерифа? – спросил Майкл.

– Вы не имеете права голосовать, – нахмурилась миссис Фенниман.

– Я живу в Каэрфилли, – возразил Майкл.

– Какое счастье, – проворчала миссис Фенниман. – А вы, юная леди, какого черта вы умотали жить в самый центр этого ужасного, набитого наркоманами города?

– Прекрасный вопрос, – пробормотал Майкл.

– На самом деле я живу в пригороде, – попыталась оправдаться я. – Мне там больше мешают опоссумы, чем наркоманы.

– А у нас теперь на выборы ходить некому! – возмущалась миссис Фенниман. – Ну ладно, раз уж голосовать не можешь, сделай хоть что-нибудь полезное. Вот, раздай.

И она сунула каждому из нас по пачке предвыборных листовок.

– Да, Мэг, – вспомнила вдруг миссис Фенниман, – надеюсь, ты не забыла моих фламинго?

– Нет, конечно, – заморгала я.

– Фламинго? – заинтересовался Майкл. – Ты ничего не рассказывала мне про фламинго.

– Я так замоталась с выборами, что чуть про них не забыла, – посетовала миссис Фенниман. – А когда проходила мимо твоего павильона, там не было ни тебя, ни птичек.

– Я не достаю их из ящика, – объяснила я. – Они не в духе времени. Но я их привезла, не сомневайтесь, и хотела принести прямо к вашему дому, когда окажусь поблизости.

– Не выйдет! – рявкнула миссис Фенниман. – В эти выходные я так занята, что дома почти не появляюсь.

– Тогда после ярмарки.

– Не глупи! – отрезала миссис Фенниман. – Я просто заберу их у тебя из павильона чуть попозже.

– Да о чем речь, в конце концов? – допытывался Майкл.

– Миссис Фенниман попросила меня выковать ей дюжину садовых фламинго, – объяснила я.

– Понятно, – сказал мой любимый таким тоном, что было ясно – он ожидал более пространных объяснений. Ничего, от члена моей семейки Майкл получит их без задержек. Только вот интересно, скоро ли он поймет, что без этих объяснений жизнь намного легче?

– Лишь бы успокоить проклятых «садовых нацистов»! – прорычала миссис Фенниман.

– Она имеет в виду ландшафтный подкомитет местного Комитета по эстетике окружающей среды, – пояснила я.

– Да как бы они себя ни называли! – кипела миссис Фенниман. – Банда назойливых сплетниц, если вам интересно мое мнение. Какая им разница, что у меня на лужайке? Это ведь моя лужайка, разве не так?

– Они выпустили указ, запрещающий устанавливать в саду пластиковые фигуры, – снова объяснила я. – Миссис Фенниман считает, что он направлен на борьбу с ее стаей пластмассовых фламинго.

– Не считаю, а знаю! – заявила миссис Фенниман. – Я подала иск о признании указа недействительным, но, пока суть да дело, они объявили незаконными моих фламинго. А этот идиот шериф их поддерживает!

– Поэтому вы решили заказать кованых фламинго? – понял Майкл.

– В указе специально оговаривается, что разрешены только металлические и каменные украшения, так что они ничего не смогут сделать с моими новыми фламинго, как бы те их ни раздражали. Ногой в мой сад не ступят!.. Кстати, о ногах: ты придумала, как установить фигуры? Не хочу, чтобы эти «садовые полицейские» их стибрили.

– У каждого фламинго есть подставка, – успокоила я, – падать не будут. А если пожелаете установить покрепче, просто забетонируйте подставку, и, чтобы их украсть, понадобится экскаватор.

– А птицы достаточно розовые? Мне нужен ярко-ярко-розовый цвет.

– Я покрасила в тот оттенок, который вы выбирали сами. Уверена, что сделать их еще ярче просто невозможно. Кроме того, они светятся в темноте.

– Правда? – Миссис Фенниман просияла. – Замечательно! Даже лучше старых, пластмассовых!

– Надеюсь, это шутка? – спросил Майкл.

– Значит, так, завтра я подойду к твоему павильону и заберу их! – отрезала миссис Фенниман.

– И не забудьте чековую книжку, – улыбнулась я.

– Розовые светящиеся фламинго… – пробормотал Майкл, когда миссис Фенниман унеслась прочь, взметая тучи пыли длинными юбками.

– Надеюсь, она придет достаточно рано, пока не собралась толпа, – пробормотала я. – Не хочу, чтобы куча народу пялилась на этих жутких птиц.

– Неужели они настолько кошмарные?

– Подожди, и ты увидишь, как они мерцают во тьме, – пообещала я. – Или даже не мерцают, а горят… Вроде спецэффектов из дешевого кино, знаешь, где режиссер пытается передать повышенный уровень радиации.

– Просто волшебно, – сказал Майкл. – Подобные чудовища наверняка должны иметь коммерческий успех.

– Помимо того, что это чистой воды светящийся анахронизм, они еще и ужасно безвкусные, и я забуду о них, как только миссис Фенниман заберет свой выводок. Женщине и так трудно добиться репутации хорошего кузнеца; я вовсе не желаю, чтобы обо мне заговорили как о «той леди, что кует милых розовых фламинго».

Вдалеке шумела миссис Фенниман, вспугивая окружающих и пихая им в руки листовки.

– Странно, – сказала я. – Ее наряд скорее напоминает мне о Салеме, [12]12
  Салем был столицей Массачусетсской колонии со дня ее основания в 1626 г. и прославился процессами над ведьмами в 1692 г.


[Закрыть]чем о Йорктауне.

– Или о Злой ведьме с Запада, [13]13
  Злая ведьма с Запада – уродливая, страшная и злая волшебница из сказки Ф. Баума «Волшебник страны Оз».


[Закрыть]– добавил Майкл, шагая рядом со мной. – Так и вижу, как кругом рушатся дома. Так вот почему миссис Фенниман хочет стать шерифом? Из-за того, что ей запретили ставить на лужайке фламинго?

– Да, – ответила я. – И еще потому, что она считает нынешнего шерифа некомпетентным идиотом и уверена, что его пора менять.

– Возможно, она права, – заметил Майкл. – А у нее есть опыт в подобных делах?

– По ее словам, после того, как она вырастила двух детей и уже сорок пять лет держит в узде своего непутевого мужа, руководить округом для нее – плевое дело.

– А что об этом думают избиратели?

– Сторонники шерифа напуганы, а сам он заявляет, что нашел нового помощника с солидным опытом работы в полиции большого города, поэтому новый шериф нам не нужен.

– За кого будет голосовать твоя семья? – спросил Майкл, выказывая тонкую осведомленность в реалиях общественной и политической жизни нашего маленького городка.

– Пока еще не решили, так как оба кандидата – наши родственники, – сказала я. – Кстати, именно поэтому они так яростно и сражаются. А вот и шериф!..

Мы миновали городскую площадь, где шериф залезал в колодки, а кузен Хорас укладывал доску на две пары ветхих козел, пытаясь соорудить что-то вроде стола. Пока шериф возился, просовывая руки и голову в отверстия и стараясь найти для них положение поудобнее, Хорас устроил показуху, запирая его на огромный навесной замок, который Фолк выковал по личному заказу миссис Уотерстон. Я назвала это показухой, потому что замок был старомодный и без ключа не закрывался, что, к своему огорчению, выяснил вчера вечером Уисли, когда пытался в шутку запереть меня в колодки. Тем не менее выглядел замок внушительно, и к шерифу потихоньку стекался народ. Хорас тем временем установил плакат с надписью «Один бросок – десять пенсов» и начал аккуратно выгружать на импровизированный стол целую корзину гнилых помидоров.

– Интересный метод предвыборной гонки, – заметил Майкл.

– Мэг!

Я глянула вниз и увидела моего племянника Эрика, который взволнованно дергал меня за платье.

– У тебя есть монетка, а?

– У меня, пожалуй, найдется даже несколько монеток, чтобы профинансировать участие Эрика в избирательной кампании, – усмехнулся Майкл. – Договорим потом.

«Желательно после ярмарки», – подумала я, но улыбнулась и помахала Майклу, которого Эрик уже тащил к столу с помидорами.

– Черт бы побрал этого паршивца!

Миссис Фенниман стояла рядом со мной и с гневом глядела на собравшуюся вокруг шерифа толпу.

– Какой паразит, хотелось бы мне знать, подал ему эту идею? Даю голову на отсечение – шериф никогда бы сам до такого не додумался!

Она пригвоздила меня взглядом к земле.

– Мне нужен козырь, – заявила миссис Фенниман. – Ну-ка придумай что-нибудь! И не стой столбом, раздавай листовки!

С этими словами она крутнулась на каблуках и рванула прочь, столь яростно пихая листовки в руки окружающих, что едва не сбила одну женщину.

– Ты хорошо знаешь миссис Фенниман? – раздался чей-то голос.

Уисли.

– Она давняя мамина подруга, – ответила я, сунув ему в руки листовку и поворачивая к своему павильону. – И конечно, наша родственница.

– Ага!.. – заинтересованно произнес Уисли, стараясь идти со мной в ногу. – Забавно наблюдать, как два родственника борются друг с другом за кресло шерифа?

– Очень забавно, – подтвердила я. – Я так надеялась, что в кампанию включится хоть один разумный человек, но, видно, не судьба.

Уисли хохотнул, будто я пошутила; видимо, он слишком долго жил вдали от семьи. Я шла довольно быстро, попутно вкладывая листовки в руки туристов.

Когда мы дошли до павильона, с городской площади донесся радостный гул. Уисли фыркнул.

– Я мог бы изменить весь ход этих выборов, – похвастался он.

– Да. Пресса – великая сила.

– Да, мог бы, – повторил он. – У меня тут такое…

Уисли повертел что-то в руках. Я ощутила симптомы дежа-вю – очередной сияющий компакт-диск в бумажном конвертике, правда, Уисли по своей привычке уже заляпал его жирными пятнами и вымазал чем-то вроде кетчупа.

– Спрячь-ка это подальше, пока «блюстители старины» не заметили, – приказала я, изо всех сил желая, чтобы Уисли исчез. Две женщины осматривали выставленный на прилавке канделябр. Я пыталась незаметно подслушать их разговор.

– Разве ты не хочешь узнать, что здесь? – спросил Уисли.

– А зачем? Я тут больше не живу, к чему мне беспокоиться, который из наших чокнутых родственников пробьется в шерифы?

– Никогда не догадаешься, что это за диск! – искушал Уисли.

– И пытаться не буду.

– А вот если бы ты знала…

– Тогда у тебя не было бы секрета, чтобы меня дразнить! Все, Уисли, можешь прийти попозже и помахать передо мной своим анахронизмом еще несколько раз, а сейчас я очень занята. Вот, раздавай. – Я сунула ему в руки оставшиеся листовки.

– Твоя мама говорила, что ты поможешь мне, поделишься какой-нибудь историей, – стонал, уходя, кузен.

– Позже, – пробормотала я и незаметно двинулась в сторону посетительниц.

Теперь они рассматривали каминный набор – совершенно новый дизайн, которым я по праву гордилась: изящный, хотя чертовски сложный узор из виноградных листьев. Я почти год пыталась добиться нужного эффекта, и лишь в последние два месяца у меня стало получаться что-то такое, что уже не стыдно было выставить на продажу. Я подкралась еще ближе, пытаясь подслушать болтовню женщин.

– Да, – сказала одна, – очень мило. Но дороговато.

Я стиснула зубы, притворившись, что поправляю что-то на столе. Надеюсь, они не подойдут ко мне и не станут говорить прямо в лицо, что мой каминный набор чуточку дороговат, потому что в таком случае мне трудно будет сохранить спокойствие и выдавить нейтрально-вежливый ответ. А если они попытаются сбить цену? Они ведь не представляют, сколько труда вложено в этот набор! Как мало кузнецов смогли бы выковать вещи столь изящные и при этом столь прочные!